Текст книги " Женщина не моих снов (СИ)"

Автор книги: Анастасия Эльберг

– Я деловой человек, у меня нет времени на рукоделие. Может, свяжешь мне пару маленьких шедевров?

Когда Иган впервые показал мне дом, то вид этой развалины меня шокировал. Я не понимал, как такое можно выставлять на продажу. Дом выглядел так, будто он уже наполовину снесен. Но, поразмыслив, я вцепился в него мертвой хваткой. Во-первых, мне понравилось тихое место и практически полное отсутствие соседей. Во-вторых, Иган согласился продать мне его по цене, которая была чуть ли не втрое ниже рыночной, из-за «непредставительного вида товара». Иган убеждал меня не покупать этот дом. Он говорил, что найдет другой, в тысячу раз лучше. Но я стоял на своем. В конце концов, Иган, обозвав меня сумасшедшим, уступил. За девять месяцев дом был отремонтирован и приведен в отличное состояние.

– Что ты будешь пить? – поинтересовался я. – Пиво, коньяк, виски?

– От виски не отказался бы, но я за рулем. Так что пиво.

 
Я расположился в кресле напротив гостя.
 

– Так что у тебя за дело? – спросил Иган, взяв со стола принесенный мною стакан.

– Мне нужна небольшая квартира.

Иган повертел в руках стакан и задумался. У него была скорбная внешность гробовщика. От этой ассоциации мне всегда становилось смешно.

– Смотря что ты подразумеваешь под словами «небольшая», – сказал он. – Для кого?

– Для моей хорошей знакомой.

– Она не замужем? – задал Иган вопрос в своем стиле: дурацкий и неуместный.

– Нет, – ответил я, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. – И не собирается в ближайшем времени… я полагаю.

 
Он поднял на меня глаза.
 

– Вы что, любовники?

Это было сказано совершенно ровным тоном, без всякой заинтересованности. Будто Иган хотел спросить: «Брайан, что это за пиво? «Хайнкен»?»

– Любовники? – переспросил я и рассеянно потрепал волосы. – Да нет. Не сказал бы.

– Как прикажешь тебя понимать?

 
Я раздосадованно махнул на него рукой.
 

– Так и понимай. Даже если мы любовники, то это ничего не меняет. Она постоянно, что называется… в творческом поиске.

– Когда ты записался в клуб сторонников либеральных отношений, Брайан?

– Либеральные отношения? Ты сам это выдумал? И я, кажется, сказал, что мы не любовники.

 
Иган вернул стакан на стол.
 

– Интересная история, – скептически хмыкнул он. – Твоя хорошая знакомая, вы не любовники, она в творческом поиске, ты с ней спишь. Я правильно тебя понял?

– Хватит, Иган,– сказал я недовольно. – Мы не любовники. И вообще, если хочешь, можешь забрасывать удочки. Сколько угодно.

И замолчал, внимательно изучая его лицо. Меня ждало разочарование. Иган просто пожал плечами.

– Да-да, – продолжил я. – Покажешь ей город. Подаришь ей букет цветов. Красных роз, например . Только не приставай ко мне с дурацкими вопросами.

– Хорошо-хорошо, не нервничай, – примирительно поднял он руки и улыбнулся. – Я не собираюсь забирать у тебя женщин. Эти женщины совсем не для меня. Как насчет того, чтобы оставить это пиво и выпить по чашечке кофе?

 
Глава 5
Всю следующую неделю я, оставив дела, предавался безделью. Один раз встретился с Лианной, мы даже успели побеседовать, хотя она при этом стыдливо прятала глаза. Может, потому, что ей было стыдно за необдуманный поступок, или же потому, что мадам суетилась рядом. Во всяком случае, я, взвесив все «за» и «против», решил не торопиться. Времени у меня было предостаточно, да и о Лианне у меня сложилось хорошее впечатление. Другого сложиться не могло – она уж очень сильно отличалась от тех женщин, с которыми я обычно встречался.
Я удостоился и звонка Агаты. Она сообщила мне о своем решении продлить мой отпуск, и я возрадовался перспективе еще немного побыть лентяем. Настроение для этого у меня было самое что ни на есть подходящее.
 
 
…В начале третьей недели моего безделья я поехал в аэропорт встретить Лизу. У нее было усталое лицо, но это не помешало ей улыбнуться мне той самой улыбкой, от вида которой у меня что-то переворачивалось внутри, и сказать:
 

– Как мило видеть тебя без галстука, маленький сукин сын! Можешь меня поцеловать, я не обижусь!

Почти всю обратную дорогу Лиза дремала. Проснувшись, она лениво потянулась, оправила платье, достала из сумочки зеркало и оглядела макияж.

– Я выгляжу сонной мухой, – разочарованно констатировала она. – Сколько нам еще ехать?

– Четверть часа. Может, чуть больше.

– Я бы с удовольствием приняла душ. – И она добавила после паузы: – Может, ты ко мне присоединишься?

– Не в моих привычках стеснять гостей.

 
Лиза откинулась на спинку кресла.
 

– Надо же, – проговорила она. – Я думала, что ты соскучился.

– Очень. Но, думаю, это скоро пройдет. Кстати, насчет квартиры. Иган пока не нашел ничего подходящего. Тебе придется некоторое время пожить у меня.

– Славно, – улыбнулась она. – Мы будем спать в одной кровати?

– Нет. У меня есть комната для гостей.

– Но ты ведь не отпустишь меня, Брийян?

– Хорошо, как хочешь. Во всяком случае, моя кровать достаточно большая, чтобы вместить двоих.

 
Лиза кивнула и замолчала. И, наконец, произнесла:
 

– Что-то в тебе не так, малыш.

Она сказала это чужим голосом. Я не смог удержаться и, повернув голову, посмотрел на нее.

– Со мной?

– Ну, не со мной же. – На ее лице мелькнула улыбка. Она была довольна моей реакцией. – Как же я забыла? Любимая женщина. – И Лиза снова внимательно посмотрела на меня. – Если ты хочешь сказать грубость, не стоит сдерживаться. Мы с тобой знаем друг друга слишком хорошо, чтобы что-то скрывать. Конечно, есть женщины лучше меня. Моложе. Смелее. Умнее. Красивее. Все познается в сравнении.

 
Лиза несколько секунд подождала моего ответа, после чего продолжила:
 

– Ты принадлежишь к тем людям, которые в молчании открывают душу. К людям, которым нельзя молчать.

– А зачем тебе моя душа? Ты можешь найти там что-то новое? Что-то, что ты еще не успела испачкать?

 
Она с улыбкой покачала головой.
 

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, малыш.

Я свернул на обочину и выключил двигатель. Моя спутница бросила на меня удивленный взгляд.

– Я повторю это в сто первый раз, – сказал я тихо. – Я не хочу слышать этих слов.

– И как, скажи на милость, мы будем спать в одной постели?

…Когда Лиза уснула, я отправился в кабинет и присел на подоконник. Для работы эта комната не подходила, зато для размышлений была идеальным местом.

Разболелась голова. Такой боли я не чувствовал уже давно. Она словно жила сама по себе, пульсировала, парализовывала мысли. Казалось, любое движение только усугубит страдания. Я закрыл глаза и замер, обхватив голову руками. Мне хотелось стать чем-то неживым, бестелесным. Оставить боль и мысли и переместиться в другую плоскость. В другую реальность. Туда, где не будет этой женщины.

Я часто спрашивал себя, почему моя жизнь повернулась именно так. Рок – отличный шахматист, но и у отличных шахматистов порой выходят плохие партии. Что же. Есть праведники, которым плохо. Есть грешники, которым хорошо. А мной распорядились справедливо.

…Лиза неслышно подошла ко мне и, тронув за руку, присела рядом. Голова почти не болела, но тело наполняла свинцовая усталость. Хотелось лечь в кровать и забыться. Надолго. Или навсегда.

 
Лиза вгляделась в мое лицо.
 

– Чего ты хочешь? – спросила она.

– Умереть, – ответил я коротко.

– Что тебе принести? Бритву, может, пачку таблеток?

– Избавление. Впрочем, тебе не понять. – Я отвел глаза. – Это ты, ты мешаешь мне жить, понимаешь? И еще говоришь о какой-то там свободе… где она, эта свобода? Посмотри на меня. Ты считаешь, что это жизнь?

 
С ее губ сорвался высокомерный смешок.
 

– Наверное, я делала это только потому, что мне было скучно, не хватало красивых и невинных мальчиков?

– Думаю, тебе лучше знать.

 
Она поднялась и посмотрела на меня.
 

– Да потому что я люблю тебя! Неужели это так трудно понять?!

– Я тебе не верю! Это не любовь, потому что она слишком… слишком…

 
Лиза снова улыбнулась.
 

– Ну, продолжай же. Она слишком грязная для того, чтобы быть любовью, да, Брийян? В ней слишком много земного, человеческого, а духовного мало? Что же, я открою тебе секрет, который в этой жизни открывается немногим. Это она, та самая любовь, о которой все говорят. А чего ты ожидал от пошлой и грубой человеческой сущности? Красивых слов? Романтики? Разговоров при луне? Может, песен под гитару, прекрасных принцесс в бальных платьях и принцев на белом коне? Нет, малыш. Такую любовь человеку не познать никогда. Для этого он слишком низок. Он ленив, недалек и глуп. Знаешь, что у человека получается по-настоящему хорошо? Завидовать, ненавидеть и делать зло другим. Он не может подняться от земли, и уж точно не взлетит до такой любви. Неужели ты думаешь, все это было просто так, от нечего делать? Ведь у меня был твой отец, взрослый и опытный мужчина! Почему же я обратила внимание на сопливого мальчишку?

– Да потому что ты шлюха! – крикнул я.

 
Лиза расхохоталась.
 

– Ну конечно. Точно такая же, как и ты. – Она тронула рукав моей рубашки. – Мы оба знаем, что такое страсть. Мы счастливые люди, потому что земная любовь – это истинная свобода. Мы не заковываем себя в мечты о небесной любви. Мы не говорим о любви. Мы любим.

– Тебе ли говорить о свободе?! – Я посмотрел ей в глаза. – Или тебе просто было мало своей свободы, и ты решила забрать ее у меня?!

 
Она отстранилась и тихо рассмеялась.
 

– И все же ты глуп, как пробка, Брийян. Тебе не помешало бы заиметь чуть-чуть ума.

– Давай-ка проверим, кому из нас чего не помешало бы! А заодно и убедимся, что в кровати достаточно места для двоих!

…Любая женщина на месте Лизы влепила бы мне пощечину, после чего поднялась и ушла с гордо поднятой головой. Но Лиза знала меня слишком хорошо, чтобы обижаться на мои слова. И была слишком умна для того, чтобы их забывать. Стоило ей коснуться меня, как данные самому себе обещания стали пустыми словами. Я забыл про Лианну, про мое желание оставить эту историю в прошлом… я забыл обо всем. Точно так же, как раньше.

Лиза всегда наслаждалась чувством собственного превосходства. Это касалось всех областей жизни, и постели, в том числе. Прием был простым, но изощренным, как и все простое: как только я начинал дышать чаще, она останавливалась, наклонялась ко мне, задевая волосами, и целовала.

– Если ты еще раз остановишься, я убью тебя, – сказал я, отворачиваясь от поцелуя, когда она наклонилась в очередной раз.

– Но мне нравится! Интересно, как скоро ты сойдешь с ума?

– Черт, я убью тебя!

– Я могу мучить тебя до бесконечности, ты знаешь. – Она потерлась губами о мою щеку. – Не играй с огнем.

– Да будь я проклят. Если не с огнем, то с чем же?

…Я восстанавливал дыхание, лежа на спине. Голова у меня кружилась, мучительно хотелось пить, но сил подняться не было.

– Ты жив, малыш? – поинтересовалась Лиза, коснувшись пальцем моих губ.

 
Я не ответил.
Она обхватила мое плечо, и я почувствовал запах ее кожи – как мне показалось, почувствовал в первый раз. Она пахла чем-то, напоминавшим сирень.
 

– Хочешь сигарету? – спросила она.

– Позже. – Я повернул голову и вытер мокрый лоб о подушку. – Ты сумасшедшая, знаешь?

– Ты тоже. Не отрицай.

Она повернулась ко мне в профиль и замолчала. После таких пауз обыкновенно говорят что-то важное. Я взял пепельницу и потянулся за сигаретами. И мне в голову пришла странная мысль: я панически боюсь осознать, что я что-то чувствую к этой женщине. Такой страх можно было бы сравнить с боязнью неизведанного… точнее, того, о чем я и не подозреваю. Когда в ситуации есть только два выхода, но вдруг находится третий. Полное отсутствие логики. И где я потерял компас?

– Всю жизнь, – заговорила Лиза, – человек от чего-то бежит. От страха. От неудобства. От зла. Но только в самом конце он осознает, что бежал от себя. Бежал по кругу. Мы не понимаем этого. И в этом причина всех наших бед. Иногда мы находим какой-нибудь угол и прячемся там, чтобы отдышаться. Но у круга нет углов. Круг – бесконечная прямая. Она бесконечна потому, что она замкнута. Разорвать круг – значит, постичь истину.

– А она есть, эта истина?

– Этого не знает никто. Нам остается только верить в то, что она существует.

 
Я покачал головой.
 

– Как можно верить в то, чего нет?

– Осознав, что оно родится вместе с верой.

– То есть… – Я запнулся, удивившись собственному выводу. – Я люблю тебя, но этого не осознаю?

 
Лиза улыбнулась.
 

– Нет. Но мне было бы приятно услышать, что ты меня любишь.

– Мы слишком похожи. И рано или поздно мы друг друга уничтожим. Друг другом же.

 
Она легла на подушку.
 

– Да, ты прав, малыш. Но ты этого не понимаешь. Если бы понимал, то никогда не говорил бы этих слов. Ты хранил бы эти слова за семью печатями, глубоко внутри. Как самую страшную тайну. Единственная болезнь, от которой никто никогда не найдет лекарств – это женщина.

…Я проснулся поздним утром. Спальню заливал солнечный свет, Лизы в кровати, разумеется, не было. Я чувствовал себя таким разбитым, будто не спал всю ночь.

 
Телефон разрывался, ни под каким предлогом не желая замолчать.
 

– Только не говори, что ты еще в постели, – сказал Иган.

– Вроде того, – угрюмо ответил я. – Посмотри на часы, а потом подумай, кому ты звонишь, и все будет ясно. Как дела?

– О, великолепно, просто отлично! – уверил он меня.

Я поморщился. Слишком много оптимизма с утра на мою еще не проснувшуюся голову.

– Похоже, я нашел квартиру, – продолжил Иган. – Леди не откажется на нее взглянуть?

– Не откажется, – решил я за леди и, бросив: – Приезжай, жду, – отправился в душ.

Лиза стояла у зеркала и вытирала волосы полотенцем. На плечи она накинула мою рубашку, и я, следуя законам гостеприимства, не возмутился.

– Доброе утро, малыш, – сказала она мне. – Как спалось?

– Отвратно, – сообщил я, вытягивая шею под прохладными струями душа.

– Ты всегда говоришь во сне?

– Как-то не было возможности прислушаться. Надеюсь, я говорю исключительно пристойные вещи?

 
Она рассмеялась.
 

– Почти. Ты еще и ворочаешься. Хорошо, что не храпишь.

– Халат в шкафу.

– Спасибо, в твоей рубашке мне уютнее, – сказала Лиза и стала причесываться. – Тебе помочь?

– Не стоит. Одинокая жизнь приучила меня к самостоятельности.

 
Она обняла меня поверх полотенца и коснулась моей щеки влажными прядями.
 

– И все же. Тебе помочь?

– Если ты настаиваешь, то не откажусь.

…Пока я готовил кофе, Лиза сидела у стола и просматривала утреннюю газету.

– Ты будешь завтракать? – поинтересовался я.

– Я не завтракаю. Только кофе.

 
Я поставил на стол две чашки с кофе и присел.
Лиза почистила мундштук, закурила и только после этого сделала глоток кофе.
 

– Знаешь, – проговорила она, – у тебя в кровати нет запаха женщины.

– Тут давно не было женщин.

– Не любишь пускать на свою территорию?

 
Я взял свою чашку.
 

– Почему же. Одна жила тут почти год. Потом ушла. Я решил не мешать.

– Мудро, – кивнула она. – Какие у нас планы на сегодня?

– Я буду отдыхать. А ты поедешь смотреть свою новую квартиру с милым молодым человеком.

 
Лиза удивленно приподняла бровь.
 

– Ты что, приглядел мне жениха, Брийян?

– Это мой знакомый. Занимается продажей квартир.

– Надеюсь, он не будет подбивать ко мне клинья.

Если только ты не полезешь к нему в штаны первая, подумал я. А вслух сказал:

– Я не знаю, что творится у него в голове, но он порядочный человек.

– Как ты?

– Нет, конечно, – ответил я в тон ей. – Но он хороший парень.

– О, это здорово! – И Лиза театрально закатила глаза. – Жди меня ближе к ночи.

…Мадам обедала. Точнее, завтракала. Она редко ложилась раньше трех ночи и еще реже просыпалась раньше двенадцати дня.

– Присоединяйся, – кивнула она на свободный стул. – У меня сегодня рыба.

– Спасибо, я не голоден, – ответил я, присаживаясь.

– Тогда выпей водички. И расскажи, почему ты оставил свою гостью в одиночестве.

Я налил стакан воды и посмотрел на рыбу, отметив про себя, что она выглядит аппетитно – в кулинарных талантах Ады я никогда не сомневался.

– Моя гостья уехала с Иганом, который, наверное, нашел ей квартиру. – Я помолчал. – А, может, и не нашел…

 
Мадам не удержалась и фыркнула от смеха.
 

– Не знала, что Иган способен заинтересовать женщину. А твоей гостье эта идея понравилась?

– Судя по выражению ее лица – очень даже.

– Это действительно смешно, Брайан. Ты ревнуешь ее к Игану? Ты чем-то отравился?

– Кто сказал, что я ревную?

 
Мадам покачала головой и снова взяла вилку.
 

– Как хорошо я тебя знаю, гаденыш. Нет смысла ревновать к тому, кто тебе не принадлежит.

– Знаешь, это напоминает лабиринт. Вот я стою внутри, в самом центре, и с каждым разом вокруг меня появляются новые стены. Чем больше стен – тем меньше во мне уверенности, что я выберусь наружу. И все ее рассуждения о любви и остальном…

 
Мадам понимающе кивнула и подхватила с тарелки кусочек рыбы.
 

– Я не верю в любовь, гаденыш, и ты об этом знаешь. Если мы, конечно, говорим о красивой любви – красивых словах, разговорах при луне и песнях под гитару у окна любимой женщины. Нет у такой любви жизни, Брайан. Красивые слова умирают. Человеческая любовь не такая, какой мы ее представляем.

– Да, она говорила мне нечто подобное.

– Я советую тебе хорошо подумать, мой мальчик. Подумать о том, что в нашей жизни все взаимосвязано. О том, что эта женщина снова появилась на твоем пути не просто так, а для того, чтобы ты понял определенные вещи. О том, что время залечивает раны, но не прощает ошибок. И о том, что невозможно тянуть за собой прошлое и одновременно стремиться начать жить сначала.

Я подвинул к себе пепельницу и пару секунд крутил в руках коробок спичек.

– Если бы я смог начать жить сначала, то это было бы лучшим подарком. Хотя… может, это и к счастью.

Несколько минут мы молчали. Мадам доела рыбу и принялась за десерт, я курил и смотрел в окно. Ада разложила на лужайке длинные ковры и теперь старательно чистила их специальными щетками.

– Скажи мне… Лианна здесь? – спросил я, поворачиваясь к мадам.

 
Она посмотрела на меня.
 

– Да. А ты что-то хотел от нее?

– В общем-то… ничего, – сказал я и чиркнул спичкой. – Она забавная. Я никогда таких не встречал.

– Ты на таких никогда не смотрел, – поправила меня мадам. – Знаешь, как я всегда называла твоих женщин? Ненужные.

– Ненужные кому?

– Тебе. Самим себе. Обществу. Кому угодно. Я смотрела и говорила – еще одна ненужная женщина. Скоро гаденыш откроет зал славы ненужных женщин, который с годами перерастет в музей.

 
Я положил спички на стол.
 

– А Лианна тоже ненужная?

Мадам рассмеялась – так, будто она долго и упорно пыталась мне что-то объяснить, и теперь я наконец-то понял.

– Об этом тебе следует спросить у нее, мой мальчик. А она тебе нужна?

– Ты задаешь сложные вопросы, Надин.

– Что, совсем не уровень Гарвадского университета?

 
Теперь рассмеялся я.
 

– Да. Если бы ты была профессором, я вряд ли получил бы отличный диплом.

…Я вернулся около десяти. Лиза уже была дома. Она сидела в кресле, скинув туфли на пол, и разминала пальцы.

– Ты быстро, – бросила мне она, не удостоив взглядом.

– Я забыл, что отдал тебе запасные ключи. Думал, что гостям не очень приятно торчать под дверью.

– Ты мог бы переночевать у нее, Брийян. Мне было бы легче.

Я снял плащ, стряхнул с него капли воды и повесил в шкаф и сел рядом с ней.

– Как квартира? Надеюсь, Иган нашел тебе что-то подходящее?

– Я уезжаю завтра. – Она посмотрела на меня. – Не думала, что когда-нибудь скажу это, но мне больно. Знаешь, Иган – милый мальчик. У вас нет ничего общего. Наверное, вы поэтому подружились?

– Не думай, что мне все равно. Если бы это было так, то мы сейчас не разговаривали бы.

– Не надо ничего говорить. Я все понимаю, и вряд ли слова что-то изменят.

Она достала шпильки из прически, потрепала освободившиеся пряди и достала сигареты.

– Она моложе меня, правда?

 
Я устало вздохнул и потер переносицу.
 

– Я думала, что хочу удержать тебя, – продолжила Лиза, опустив ресницы. – Но решила, что лучше этого не делать. Если ты думаешь, что любишь ее – в добрый час. Наверное, мне следует попросить прощения.

– Думаю, не имеет смысла говорить об этом сейчас. Назад мы ничего не вернем.

– Да, ты прав, малыш. И все же прости меня. Если сможешь.

Лиза закуталась в свой платок, убрав с лица растрепавшиеся волосы. Когда-то я уже видел ее в слезах. До того момента я и подумать не мог, что она может быть слабой и беззащитной. Иногда мне казалось, что она вообще не умеет плакать, а знакомая мне улыбка поселилась на ее лице навечно. И я поймал себя на мысли, что испытываю незнакомое чувство: мне хотелось пожалеть ее. Сказать, что все не так, что все изменится к лучшему – хотя это, конечно, было бы ложью. Я обнял ее, и она прижалась ко мне, закрыв лицо руками, как обиженный ребенок.

– Не плачь, – сказал я, погладив ее по волосам. – В мире есть свои законы. И на долю каждого человека приходится одинаковое количество расставаний и встреч.

– Я не верю в сказки, Брийян. Я уже большая девочка.

Мы опять замолчали. Я подумал, что, вероятно, обманываю себя – разве мне есть, куда бежать? Какое я имею право разбивать ей сердце? Впрочем, не в первый раз я это делаю – еще пара осколков в моей коллекции. Женские слезы трогали меня редко – почти всегда я испытывал к ним чувство снисхождения. Иногда – жалость. Но думать о том, чтобы начать все с начала? Такого еще не бывало. И слова уже вертелись на языке, но я промолчал.

– Я никогда бы не смог отпустить человека, – сказал я. – Я эгоист?

– Нет. Ты все поймешь. Это… похоже на предательство. Да, это верное слово.

– На предательство? – удивился я. – Почему?

– Ты все поймешь, малыш, – повторила она. – Всему свое время.

 
Глава 6
Мне не нужно было открывать глаза для того, чтобы понять, что в постели я один. Конечно, если не считать кошек, которые спали на соседней подушке. Я лежал на спине, и у меня не было желания вставать. Через приоткрытые шторы в комнату заглядывало утреннее солнце, за окном распевали птицы. Это всегда поднимало мне настроение, но сейчас радости я не чувствовал. Я впервые за долгое время подумал о том, что у меня есть много дел, но мне не хочется ничем заниматься. Меня не оставляло ощущение, что что-то исчезло. И моя жизнь изменилась. Может, и потеряла смысл. Впорочем… это все пафос.
Лиза собрала вещи, не оставив ничего. Даже пепельница была пустой. На тумбочке у кровати я нашел чистый лист бумаги с ручкой: создалось впечатление, что она хотела написать мне записку, но передумала. Я сложил лист вдвое. Потом вчетверо. Разогнул опять и, пригладив ногтем изгиб, разорвал его сначала на две, а потом на четыре части. Кошки, услышав шуршание бумаги, подняли головы и насторожились.
 

– Доброе утро, – сказал я. – Надеюсь, ваше настроение лучше моего.

Настроение у кошек было отличное. Как только я поднялся и накинул халат, они тут же оставили кровать и прошествовали вниз – к завтраку.

 
Я принял душ, сварил кофе, вышел в сад и, приоткрыв калитку, осмотрелся.
Жизнь вокруг не изменилась. Она была такой же медленной и спокойной, как всегда. Мои соседи приводили в порядок сад: хозяин дома изучал неподстриженные кусты, а его жена что-то говорила детям. Увидев меня, она подняла руку.
 

– Доброе утро, – поприветствовала меня она. – Рановато ты сегодня проснулся.

 
Я посмотрел на часы.
 

– Половина десятого утра? Да, действительно рановато… как продвигается работа?

– И не спрашивай. Невозможно постоянно постригать эти кусты! Это такая морока… да, Адам?

 
Ее муж обернулся, посмотрел на меня и тоже поприветствовал жестом.
 

– Мы давно тебя не видели, – сказал он. – Весь в делах? Как насчет того, чтобы выпить чаю вечерком?

– Если успею закончить все в срок, то с радостью приму твое предложение.

– Ну, вот и отлично. Прошу прощения, нам надо работать. Увидимся.

Я вернулся в дом и присел в кресло. Кошки, которые уже успели позавтракать, лежали на ковре в гостиной, лениво потягиваясь. Услышав звонок сотового телефона, они навострили уши.

 
Почему-то я подумал о том, что звонит Лиза, но ошибся.
 

– Надеюсь, я тебя не разбудил, – сказал Рэй таким тоном, будто разбудить меня было бы самой лучшей наградой для него.

– Нет, сегодня ты лишился этого удовольствия. Может, мне притвориться спящим? Так не хочется разочаровывать тебя в выходной!

– О, ну что вы, что вы, сэр, не стоит! Я стойко переживу эту несправедливость! Как твои дела? Мы уже забыли, как ты выглядишь!

– Если я скажу, что все хорошо, то совру, Рэй. – Я сделал паузу. – Ну, а если ты спросишь, почему все плохо, то у меня тоже не найдется ответа.

– Эй, эй! Что такое? Что может опечалить человека, который вот уже третью неделю в отпуске? Может, тебе просто стало скучно, друг мой? Ну, тогда тебе необходимо поработать! Или развлечься. Считаю нужным тебе напомнить, что сегодня день рождения у Надьи. И ты, разумеется, приглашен.

 
Я хлопнул себя ладонью по лбу.
 

– Черт, я совсем забыл!

– Ничего удивительного, ты иногда и про свой день рождения забываешь. Мы начинаем около восьми. Никуда не пойдем. Решили справить дома. И почти никого не приглашаем. На этот раз нет желания видеть толпу гостей.

…Мы с Рэем были хорошими друзьями, и я сомневался, что могло быть по-другому. Вряд ли у него были враги или недоброжелатели. Рэй славился своей щедростью, добродушием и умением расположить к себе кого угодно. Среди наших коллег он был известен как большой любитель повеселиться. Он жил на широкую ногу и являлся знатоком по части вечеринок, приемов, коктейлей и прочих мероприятий подобного рода.

Его жена, которую он семь лет назад привез из Ирана, девушка из шиитской семьи, быстро переняла его увлечения. Надья уехала из своей страны десять лет назад, и сейчас никто не поверил бы, что когда-то эта яркая и сексуальная женщина со светским манерами настоящей леди ходила позади мужа и боялась открыть лицо. Одним из талантов Рэя был талант портить людей. Или, как он сам это называл, учить их жить правильно.

…Закончив все дела в городе, я отправился в кафе для того, чтобы перекусить, а заодно и подумать о том, что подарить Надье. Покупать подарки в последний момент я не любил, но теперь выбора не было, и решение следовало принять за полчаса.

– Вы хотите сделать заказ, сэр? – подошедшая официантка услужливо улыбнулась и остановилась рядом со мной.

– Тост с сыром и черный кофе. Желательно, покрепче. Сахара не надо.

Заказ для обеда был скудноват, да и есть мне не хотелось. Мне хотелось вернуться домой, лечь в постель и пролежать там целую вечность. Ну, или же до того дня, когда надо будет вставать на работу. Но отказать Рэю я не мог.

– Прошу прощения, сэр, – отвлекла меня официантка. – Какой хлеб вы предпочитаете – белый, черный?

– Черный, конечно, – ответил я. – Белый хлеб вреден для здоровья. Послушайте, мисс. Что бы вы подарили женщине, которой за тридцать?

 
Официантка недоуменно посмотрела на меня.
 

– Женщине, которой за тридцать? Думаю, что-нибудь из украшений. Изумруд, топаз, агат…

– А что вы думаете по поводу нижнего белья? Или одежды?

Видимо, такие занудные посетители официантке попадались редко, ибо она совсем стушевалась и пробормотала:

– Думаю, все же лучше подарить украшение, сэр. Сейчас я принесу ваш заказ.

Официантка пошла по направлению к стойке, на ходу бросив на меня подозрительный взгяд.

Тост я проглотил в считанные секунду, так как недооценил свой голод, и уже подумал было заказать еще, но времени оставалось мало. Я позволил себе потратить драгоценные пять минут, выкурив сигарету и допив кофе, который оказался очень вкусным и, оставив официантке щедрые чаевые, отправился за подарком.

…Молодой человек в ювелирном магазине пару секунд молча смотрел на меня, опустив на нос крошечные очки.

– Чем могу служить, сэр? – наконец, спросил он.

– Я ищу подарок. Для женщины.

– Для вашей женщины? – уточнил молодой человек.

– Для жены моего друга.

Он с рассеянным видом оглядел стеклянные полки, после чего снова повернулся ко мне.

– Могу предложить чудесный горный хрусталь.

 
Я брезгливо поморщился.
 

– Это не та женщина, которой можно дарить горный хрусталь. Изумруд. Может, рубин. Бриллианты не исключаются, но это в крайнем случае. Знаете, у нее столько бриллиантов…

Молодой человек внимательно меня оглядел. Вероятно, в старом свитере и джинсах я не выглядел человеком с хорошим достатком.

– Кольцо? Колье? Серьги? Браслет? – спросил он.

– Кольцо.

– Цена имеет значение?

– О нет, не думаю…

Продавец наклонился и достал из-под прилавка несколько бархатных коробочек.

– Прошу вас. Я бы посоветовал вот это – изумруд в такой оправе смотрится очень эффектно. Вы знаете ее размер?

– Разумеется, – ответил я, рассматривая кольца.

Не знаю, подумал ли молодой человек о том, откуда мне известен размер кольца жены моего друга (когда-то у нас с Надьей был роман, можно даже сказать, роман с хвостиком, но это осталось в прошлом). Во всяком случае, он смотрел на меня с некоторой отчужденностью.

 
Поколебавшись, я взял кольцо с изумрудом.
 

– Мне понравилось вот это, – сказал я и улыбнулся; продавец на мою улыбку не отреагировал. – Вы можете оформить его… посимпатичнее?

– Никаких проблем, – кивнул продавец и аккуратно завернул коробочку в подарочную бумагу. – Как вы хотите заплатить? В принципе, вы можете выписать…

– О нет, нет, – покачал я головой и достал кредитную карточку. – Не люблю чеки.

Продавец оглядел кредитную карточку так, будто впервые видел такую странную вещь, посмотрел на меня.

– Знаете, у вас неплохой вкус… – Он снова бросил взгляд на карточку. – Брайан.

– Спасибо. У вас отличные украшения. Теперь я буду знать, куда идти за подарком.

– Подпишите, пожалуйста.

 
Я поставил подпись под чеком и получил подарок.
 

– Удачного вам… вечера, – проговорил продавец, поправив очки.

– И вам, сэр, – ответил я и покинул магазин.

…Рэя я не застал. Дверь мне открыла именинница. Она была в вечернем платье, но туфли надеть не успела.

– Надо же, – сказал я, – не так часто ты встречаешь меня босиком.

– Не так часто ты приходишь в неподходящие моменты, – упрекнула меня Надья. – Проходи, дорогой. Как всегда, ты пришел первым.

Я присел в кресло. Надья расположилась на диване напротив меня и устало вздохнула.

– Как я ненавижу эти приготовления… к вечеру чувствуешь себя тряпкой… а еще гулять и гулять!

– Где твой муж? – поинтересовался я, доставая сигареты.

– Поехал привезти кое-кого из аэропорта. Судя по количеству «пробок» на дорогах, вернется как минимум часа через два. – Надья положила ноги на диван и посмотрела на меня. – Что с тобой? На тебе лица нет!

– Какой ответ тебя устроит? Бессонница, мигрень, проблемы на работе?

– Меня устроит правда. Если, конечно, у тебя нет от меня секретов… или это что-то новое?

– Я уже и сам не понимаю, что это такое.

 
Надья поднялась.
 

– Я знаю, что нужно сделать. Мы выпьем и поговорим. Это так по-домашнему! Правда?

– Вне всяких сомнений. – Я тоже встал и отошел к окну. – Мне, пожалуйста, виски.

…Мой подарок тут же занял место на пальце у хозяйки. Некоторое время она разглядывала его, чуть вытянув руку, а потом улыбнулась и перевела взгляд на меня.