Текст книги "Мятные пряники (СИ)"
Автор книги: Анастасия Енодина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
30
За дверью раздавался странный скрежещущий деревянный звук. Сперва он просто стал пробиваться в мой сон, в котором бобры грызли искусственную ногу морского пирата, но потом звук стал навязчиво заполонять всё сновидение, и в результате я проснулась и со страхом обнаружила, что звук не исчез вместе с бобрами и пиратовой ногой. Впрочем, звук не приближался, и можно было бы не ходить смотреть, от чего он, собственно, происходит, но я подумала, что нельзя идти спасать эльфа, если боишься непонятных звуков в Юрином доме, и потому смело вышла в коридор, даже ничем не вооружившись.
В неясном ночном свете я увидела кондора, который невозмутимо чистил клюв о деревянный край комода. Производимый этим действием звук был негромким, но такой частоты, что спать под него я бы не смогла. Встретившись взглядом с правым глазом источника шума, я смутилась от своих глупых страхов и, чтобы скрыть своё смущение, решила пообщаться с птицей, которая даже отвлеклась от своего занятия, пытаясь предугадать действия человека.
– Знаешь, Нертось, – начала я, совершенно не чувствуя себя глупо стоя здесь в ночной сорочке и разговаривая с угрюмым кондором. – Мне Ивар интересную вещь рассказал. Он в доме Гурилия рассматривал картины, монохромные… – я посмотрела на непонимающего кондора. – Ну, чёрно-белые… – уточнила, прикинув, что словарный запас этой птицы может быть невелик, если вообще имеет место быть. – И вот что он заметил: что белое, чем дальше от тебя, тем кажется темнее, а чёрное, наоборот, чем дальше, чем светлее. Не помню, к чему он об этом вспомнил, но думаю, он догадывался, что мысли мои далеко меня уведут… – я снова взглянула на кондора, во взгляде которого к непониманию стало примешиваться раздражение, но пока он никак этого не проявлял. – Вот смотри: эльфы все такие из себя хорошие, трепетно относятся к природе, но если заглянуть глубже, они эту природу однажды уничтожили… Или вот люди с седьмого измерения: ведь раньше были божьими одуванчиками, а теперь и сами себе не рады… – я вдруг серьёзно глянула на кондора, и тому даже стало не по себе и он чуть отпрянул на всякий случай. – А ты, кстати…
– Ты с кем-то разговариваешь? – раздался справа голос Лисмуса, который, наверно, был разбужен мною.
– Ну да, – слегка вздрогнув, ответила девушка. – С кондором. А ты чего не спишь?
– Видимо, потому что ты разговариваешь с кондором, – улыбнулся Лисмус. – А ты?
– Я, наверно, по той же причине… – тоже улыбнулась я. – Сложно спать, разговаривая с кондором.
Нертось недружелюбно переводил взгляд с меня на мужчину, при этом забавно поворачивая свою кожаную голову. Он был не рад компании в эту ночь. Впрочем, как и в любое другое время. Лис некоторое время глядел на меня, и я пожалела, что не надела халат, выходя из комнаты. Стало неуютно, но, стоило посмотреть на Лиса в упор, он прекратил меня разглядывать и тоже посмотрел в глаза.
– Может, если у тебя есть настроение поговорить, я лучше для этого подойду, чем птица? – с самым серьёзным видом спросил он.
– Мы же уже опытным путём установили, что для разговоров ты непригоден, – усмехнулась я, потом вздохнула и сказала: – Нертось, по крайней мере, ещё ни разу не сказал мне чего-то отталкивающего.
Лисмус перевёл взгляд на хмурого кондора, потом скептически посмотрел на меня, и я вымученно улыбнулась:
– Ладно, помню, молча гулять с тобой вполне приятно. Погоди только, мне одеться надо…
* * *
У эскимосов существуем множество разновидностей снега, их словообразование позволяет выделить более сорока особенностей этого состояния воды. А в некоторых языках существует множество оттенков любви. Ничего этого Лисмус не знал, но ему казалось, что ни на каком языке ни в одном из миров и подпространств не найдётся подходящего слова, чтобы выразить его чувства к Варе, слово «любовь» для которого было бы слишком обыденным и тусклым. Всё равно что описать тихий тёплый умиротворённый вечер над озером с прекрасным закатом и душевной компанией словом «хороший». Хотя нет, ещё менее подходяще…
Лисмус шёл с Варей неизвестно куда и обдумывал вопрос о том, что если всё получится, девушка снова захочет вернуться домой, и что ей еще сказать, чтобы она осталась, он не знал. Варя шла и тоже думала о чём-то не очень весёлом, иногда странно глядя на Лиса. Её снова что-то тревожило, и мужчина подозревал, что о причинах ему снова не расскажут. Он взял её за руку, и, убедившись, что это действие ей не неприятно, решил с ней поговорить, хоть они и собирались гулять молча. Он не знал, с чего начать разговор, и потому начал тихонько мять ладонь девушки в своей, в процессе чего нащупывал кольца на её руке.
– Никогда раньше не видел, чтобы носили кольцо на большом пальце. Это что-то значит? – спросил он, чтобы что-то спросить.
Варя не знала, значит ли это что-нибудь, просто кольцо ей нравилось, но не налезало ни на один другой палец. Девушка едва заметно улыбнулась и ответила:
– Это значит хотя бы то, что я не такая, как все! Раз ты никогда не видел, чтобы так носили.
Лисмус тоже улыбнулся, и Варя в который раз умилилась ямочкам на его щеках, как он понял, поскольку вряд ли таким взглядом она смотрела на его шрам. Мужчина продолжил разговор, остановившись и останавливая Варю:
– Пока ты не увидела эльфов… думаю, тебе стоит знать, что я всё это время говорил серьёзно насчёт тебя… – он взял её за плечи и развернул к себе, чтобы заглянуть в зелёные печальные глаза и сказать: – Я правда люблю тебя.
Он не поднимал эту тему с того самого момента, как Варя решилась покинуть нулевое подпространство. Тогда он сказал всё, что мог и что казалось ему важным, убедительным и весомым, и понял, что таковым это всё казалось только ему. Он больше ничего не говорил, но сейчас решил всё же сказать эти три слова, которые все считают такими необходимыми. Сказать с целью знать, что озвучил всё возможное.
Что творится в её голове, он не мог понять: вроде бы она и сторонилась его, но никогда не отталкивала, если он приближался или дотрагивался до неё. Это достаточно сбивало с толку, поскольку не очень укладывалось в его картину мира. Лис полагал, что всё должно быть проще: либо он приятен и ему рады, либо неприятен и его общество тяготит. Так что понять Варю он не мог, объяснить себе её поведение – тоже. Поэтому решил для внесения хоть какой-то ясности обозначить свои чувства к ней, полагая, что, возможно, она тоже чего-то от него ждёт, как Леотария от Доктора, а он не знает чего именно. Угадывать не хотелось: девушка и так относилась к нему странно, так что как себя с ней вести, оставалось непонятным.
Её ответ удивил и обескуражил его, поскольку его он никак не ожидал:
– Я знаю, Лисмус, – ответила Варя и улыбнулась уголками губ.
Он глянул на её ладонь в своей руке, прикидывая, что может означать такой ответ и решил уточнить, чтобы не истолковать неправильно:
– Погоди… То есть дело не в том, что ты мне не верила, а в том, что тебе нет до этого дела? – переспросил Лис.
Варя вздохнула и снова посмотрела на него тем странным взглядом, к которому он уже начал привыкать, но всё ещё не мог понять. Однако на этот раз её голос соответствовал взгляду: нежный и тревожный, совершенно непонятный, но почему-то пугающий.
– Мне есть до этого дело… – ласково ответила она. – Прости, что позволила тебе так думать. Я тогда бы действительно ушла в девятку, что бы ты ни сказал… Но теперь я бы хотела остаться в нулевом с тобой. Если тебе непонятно, скажу проще: я тоже тебя люблю… – она провела холодными пальцами свободной руки по его щетине, обводя шрам, и добавила: – И то, что я увижу эльфов, никак на это не повлияет.
– Но они ведь идеальные, – лукаво напомнил Лис, желая разрядить обстановку.
– Лучшее – враг хорошего, никогда не слышал о таком? – невесело усмехнулась Варя. – Я хочу увидеть эльфов, но они для меня, как ожившие картинки из книжек. Мне просто интересно на них посмотреть. И лучше издалека.
Лисмус провёл рукой по её волосам, слегка приподнял подбородок и осторожно поцеловал. С тем, почему она так себя ведёт, можно было разобраться и позже, а поцеловать захотелось сейчас, пока она так близко и пока во взгляде её присутствует нежность. Варя на поцелуй ответила, причём так, что Лис запутался совершенно. Девушка подалась к нему, и он обнял её за талию, притянув ближе к себе и крепко сжав в объятьях. Прохладные мягкие губы девушки не давали ему думать, лишали всех мыслей и разжигали горячее чувство внутри. Следовало остановиться и прекратить поцелуй, пока не поздно. Что они проведут эту ночь не вместе, он не сомневался, так что надо было прекратить это. Мужчина честно попытался, но губы девушки быстро находили его губы, стоило хоть на миг перестать соприкасаться ими.
Она была легко одета, и Лис отлично помнил, как она выглядела, когда разговаривала с кондором. Тогда он не мог не смотреть на неё, а сейчас не мог не вспомнить силуэт женского тела, ясно видневшийся сквозь тонкую ткань с излишне откровенным вырезом. Под эти всплывшие в памяти образы он сам не заметил, как углубил поцелуй, как пальцы девушки зарылись в его волосах и как сам он едва не потерял контроль.
Он должен был выяснить, почему Варя вела себя с ним именно так всё это время и почему теперь прижималась к нему всем телом и признавалась в любви.
Наконец, он сумел победить желания любопытством и здравым смыслом, отстранил девушку от себя, неотрывно глядя на припухшие от долгого поцелуя губы, и лишь спустя несколько секунд сумел отвести от них взгляд, посмотреть ей в глаза и спросить о важном:
– Почему ты не говорила раньше, что любишь?
* * *
Хороший вопрос. Очень хороший… Знать бы, как ответить… На губах ещё вкус его губ, в голове – полная неразбериха. Его руки всё ещё обнимают, он близко, но смотрит серьёзно. Вопрос важный. А ответить на него, собственно, нечем… Попытаться снова поцеловать в надежде замять тему? Вряд ли выйдет: ему достаточно не наклонять голову, и мне до его губ за поцелуем будет не добраться…
– Ну а ты почему? – вопросом на вопрос ответила я.
Надеялась, что и ему придётся подумать. Но он-то ответ, как выяснилось, знал и потому ответил быстро:
– Думал, ты мне не веришь…
Да уж, основания так думать у него были…
Серые глаза смотрели внимательно и сосредоточено. Он хотел получить ответ. Вспомнилось всё, что он говорил о своём народе. Что, если сейчас он тоже боится услышать какую-нибудь ерунду, на которую люди с девятки способны? Ну, например, что я никогда не целовалась с тем, у кого шрам через всю щёку, и решила попробовать? Или что не говорила, что люблю, потому что взаимная любовь мне не интересна?
В любом случае, об истинных причинах он не догадывается… Надо как-то плавно к ним подвести, к причинам этим, чтобы он точно поверил…
– Слушай, насчёт доверия…Можешь выполнить одну мою просьбу? – я испытующе посмотрела на него, даже отодвинув свою непослушную чёлку.
Сейчас он был похож на того, кто пообещает всё, что угодно, но, как выяснилось, впечатление такое было обманчивым.
– Смотря какую, – не поддался на провокацию Лисмус.
Я нахмурилась: он всё портил. В упор глянув в глаза, с вызовом уточнила:
– То есть вот так ты мне доверяешь: считаешь, я попрошу о чём-то таком, что ты не захочешь выполнять?
– Вот до этого вопроса я в этом ещё сомневался, а теперь точно уверен, что да, именно такое и попросишь, – усмехнулся он. – Говори, что за просьба, – он слегка отстранил меня от себя, чтобы лучше видеть моё лицо, поскольку я наклонила голову.
– Не ходи с нами к эльфам, – я с трудом заставила себя посмотреть на Лисмуса, и, предупреждая вопросы, пояснила: – Ты же не хочешь на них посмотреть, ты не должен помогать спасать Арсазаила, тебе не стоит туда идти…
На это Лис обнял меня снова и прижал к себе, утыкаясь своим прекрасным впечатлившим меня когда-то носом мне в волосы. Странная реакция. Мог бы хоть ответить, выполнит мою просьбу или нет, а то в неведении находиться очень некомфортно, даже если в это время прижимаешься к любимому мужчине, которого вот-вот можешь навсегда потерять.
Подумав, он спросил:
– Неужели признаться в любви проще, чем объяснить, почему я не должен идти с вами?
– Вообще-то проще… – ответила я, слегка пожимая плечами. – Говоря о том, что я тебя люблю, я была уверена, что ты меня поймёшь. А вот почему тебе лучше не ходить с нами, я и сама себе толком объяснить не могу… – я положила голову ему на плечо и сказала: – Ты спрашивал, что мне приснилось, когда мы искали Путь. Мне снился эльфийский сад. Там были костры и много эльфов. Ворота с листьями, и прочие детали. А суть сна была в том, что эльфы… – я запнулась и судорожно сглотнула, – они тебя убили. В тебе было не меньше трёх стрел, на тебе была мокрая одежда, будто ты под ливень попал, и… ты умирал на моих руках… – Лисмус почувствовал, как плотная рубашка, поверх которой он так и не удосужился ничего надеть, когда они выходили из дома, намокает от моих слёз, и стал гладить меня по спине, пока я продолжала: – Помнишь, ты говорил про информационные поля и знания, которые приходят через сны? И чёрт с ней, с мелиссой, мне в этом сне другое показалось удивительным. Ты мне тогда нравился, но не был так дорог, как был во сне. Там ты был для меня… всем. Я на тебя после этого другими глазами смотреть стала, и про шрам твой ты просто не вовремя пошутил, и… всё разрушилось как-то…
– Прости меня… – прошептал он, почему-то почувствовав себя виноватым. – Не плачь, я же рядом, и пока во мне нет эльфийских стрел…. – он поцеловал мои волосы.
Я отстранилась, желая увидеть его глаза. Ему что, всё равно? Я рассказала ему о кошмаре, который не могу забыть, а он извиняется за то, что сморозил однажды глупость про шрам? Я возмущённо посмотрела на него, а он лишь наклонил голову так, что кончики наших носов соприкоснулись, а через мгновение я почувствовала его горячее дыхание на своих губах. Он старался поцеловать так, чтобы я поняла, что он вполне материален, что он рядом и любит меня, а сон – это всего лишь сон. Получалось убедительно.
31
Утром все наспех перекусили, поскольку аппетита не было ни у кого: все были изрядно взволнованы предстоящим походом и внешним видом друг друга. Ивару эльфийский образ категорически не шёл, он смотрелся непривычно и нелепо со светлыми волосами, хотя тёмно-зелёное полотенце на его плечах, без которого он наотрез отказывался куда-либо тащиться, к его образу подходило. Тимофей и Алерта были вылитыми лесными жителями, а Юрий словно просто одел подходящую своей внешности одежду и приделал к своим ушам острые кончики. Мы с Лисмусом вообще не заботились о том, чтобы походить на эльфов, и потому на мне была просто удобная маскировочная одежда, а Лисмус и без того одевался неприметно, и было неясно по его виду, внял ли он моим словам и решил остаться дома, или всё же переоделся для похода. Хорошо бы спросить, но страшно услышать ответ.
Юрий указал на стол, на котором лежали ножи в ножнах и плазменные бластеры. Их количество превышало количество людей, и доктор объяснил этот факт тем, что заказывал все эти штуки Квинт и Ивар, причём вампир убедил флака, что дешевле брать оптом. Лисмус взял первый попавшийся под руку бластер, повертел его в руках, но по его виду я не смогла понять, имел ли он прежде дело с такими оружием или видит впервые. Он отошёл назад и выстрелил в стол, на котором сразу образовалось кривое отверстие словно от химически едкого состава и раздался характерный противный звук разъедаемого материала.
– Возьму этот, – сказал Лис, совершенно не выражая сожаления об испорченной мебели.
Я посмотрела на него удивлённо и обиженно. Я действительно удивилась: и его действиям, и его словам, но не успела разозлиться, а потому тихо спросила:
– Зачем тебе бластер? Ты что, с нами собрался?
– Ну да, – просто ответил Лис и взял меня за руку, надеясь, что это меня успокоит.
Он явно переоценивал значимость своих прикосновений.
– Я же объяснила тебе причины… – начала я, но он мягко перебил, поглаживая тыльную сторону моей ладони:
– Позволь уточнить: мне нельзя идти с вами, потому что тебе приснился плохой сон полтора месяца назад, и ты веришь, что он предостерегал тебя о моей смерти?
Ой, как нехорошо все на меня посмотрели в этот момент. И без того на нервах, а тут ещё и Лис со своими словами о смерти. Я затравленно огляделась. Ответа ждали все. Из этого можно было извлечь выгоду, если мне поверят!
– Ну в общем, да… – смущённо подтвердила она. – Сон был такой, что приснись он тебе, ты бы и не думал соваться к эльфам!
Лиса не проняли мои слова и он, слегка улыбнувшись, ласково сказал:
– Слушай, если ты веришь в вещие сны, являющиеся в ночь на пятницу, должна верить и в то, что рассказанные сны не сбываются!
– То есть ты всё равно пойдешь? – уточнила я очевидное.
– Варя. Я не отпущу тебя туда одну, – серьёзно заявил он, но мне весомыми его слова не показались. – Или давай останемся вместе, я не против. Ты так сильно хочешь посмотреть на эльфов, что, даже боясь за меня, не можешь от этого отказаться?
Да-да, в этом все с ним солидарны: на эльфа я не похожа, да и толку от меня нет никакого… На первый взгляд, если не вспоминать мой сон.
– Лисмус, вы все хотели бы, чтобы я осталась здесь и никуда не ходила, – вздохнула я, оглядев всех. – Вы не верите, что мой сон чего-то стоит, по глазам вижу… Но я нужна там…я так чувствую… Не знаю, как выглядит Арсазаил, но в моём сне был эльф, и его бы подстрелили его сородичи, если бы я его не окликнула… – не убедила я их, поэтому подняла взгляд на Лиса и сообщила: – Я должна пойти в мир эльфов…ты – нет.
Мужчина не ответил, дёрнув уголком губ. Может, он и собирался что-то сказать, но его опередил вампир, обратившись ко мне:
– Ты думаешь, что Лисмус погибнет? – спросил Ивар с искренним интересом. – Тогда точно надо брать его с собой! – он посмотрел в мои негодующие глаза, вспыхнувшие недобрым зелёным пламенем, и мягко сказал: – Прости, вырвалось… – он сделал вид, что увлечённо выбирает себе оружие из тех, что поражали врага на расстоянии: кинжалы ему категорически были противопоказаны.
Вампир, казалось, потерял интерес к вопросу о судьбе Лиса, а вот остальные – нет. Это давало мне надежду на благополучный исход, при котором мужчина всё же останется в этом измерении, пока мы смотаемся за эльфом.
– Что с ним должно случиться? – поинтересовался Юрий, которого моё поникшее настроение весьма беспокоило.
Доктор… Милый Юрий – единственный, кто задал верный вопрос и кто имеет все шансы понять мою проблему. Я с радостью поведала ему о своих тревогах, стараясь говорить чётко, быстро и по делу:
– Помнишь, когда он предложил искать ответы в снах – мне тогда приснился Лисмус, и что его убили эльфы, всадив несколько стрел… Как минимум две из них были в область сердца…
Я замолчала, глядя на хмурящегося Юрия, на лбу которого пролегли вертикальные морщинки. Он не то размышлял над услышанным, не то ждал более распространённых пояснений. Поняв, что больше я ничего не скажу, первым прервал молчание технолог.
– Да, я помню, там ещё в твоём сне эльфийский мир был со всякими листьями и прочей их атрибутикой…. – припомнил Тима.
Лисмус улыбнулся, закидывая бластер, болтающийся на специальном ремне, за спину и регулируя этот самый ремень на плече:
– Правильно, Варя! Чем большее количество людей знает твой сон, тем увереннее можно сказать, что он не сбудется!
Я устало вздохнула и погрузилась в свои мысли. Безнадёжность всё явственней охватывала моё сознание. Я даже некстати подумала о инженере Ютове и попыталась представить себе Титаник, чтобы как-то уравновесить свои эмоции, но получалось из ряда вон паршиво. Лис погибнет там, и в этом сомнений не было. Лис не останется дома, в этом тоже сомнений не было. Юрий поверил, но толку от этого ничтожно мало. Надо было всерьёз отнестись к шутке Ивара о снотворном и верёвках, а теперь поздно…
– О чём задумалась? – спросил Лисмус, обнимая меня и тем самым выводя меня из раздумий.
Я ответила правду: ровно то, что в тот момент думала:
– О том, что я чувствую себя, как неумелый музыкант в оркестре на огромном корабле, идущем по очень опасному участку: если я ошибусь с нотами, а я точно ошибусь, то на это отвлечётся весь экипаж, и мы неминуемо разобьёмся об айсберг.
Лисмус освободил меня от своих недолгих объятий и посмотрел в глаза:
– Слушай, никто не знает, как скажется на нашем походе мой отказ от него – вполне возможно, это станет катализатором нехороших событий, и пострадаете вы все… – он направился к выходу первым, продолжая говорить. – Если по какой-то случайности твой сон всё же пророческий, то у нас все козыри в руках – мы сумеем всё исправить!
– Проще всего исправить всё сейчас и тебе остаться в этом мире… – еле слышно пробормотала я, но меня никто не послушал, и только Алерта тихо сказала:
– Мы не дадим ему погибнуть.
Я посмотрела на кареглазую с сомнением. Говорить красивые ободряющие фразы легко, гораздо труднее заставить себя в них поверить, особенно, когда понятно, что ничего никто сделать не сможет. Я с трудом поборола в себе желание остановить Лисмуса, а также самой остаться с ним и никуда не ходить. Это было заманчивой идеей, но следовало реализовывать её раньше – теперь точка невозврата была пройдёна, и уже никто не откажется от спасения эльфа, даже Лис.
Юрий глянул на меня сочувственно.
– Мы будем очень осторожны, – заверил он и тихо добавил: – Не силой же оставлять его здесь…
Я не ответила, лениво подхватив показавшийся мне ужасно тяжёлым бластер и поплелась вслед за Лисом. Надо будет спросить, как пользоваться этой штуковиной и возмутиться, что меня никто к такому не готовил.
Вскоре появились Мокк и Янк. Пока они подготавливались к открытию Пути, я подумала о том, что из флакнорсов только Квинт сказал им своё полное имя. Остальные, видимо, поняли, что короткие имена более популярны среди людей, и потому сразу представлялись ими. В общем-то заковыристые имена я никогда не любила, да и мысль об их именах пришла мне в голову ненадолго. Я угрюмо глядела под ноги, иногда переводя взгляд на Лиса или на Юрия, которому эльфийская одежда очень шла. Да и Тиме с Алертой тоже она подходила. На технологе и Докторе были надеты плотные туники, а поверх них накинуты странного вида пальто, кажется, они назывались бы дафлкотами, если б мы были в родном измерении. Как это нечто именовалось в здешних местах, я не знала, но смотрелось эффектно, поскольку сшито всё было добротно, и украшено затейливой, но неброской вышивкой. Тимофей вообще поражал моё воображение: да если б он в таком виде пришёл на работу, половина бухгалтерского отдела бы на него глаз положила, а другая, которая бы не положила, не сделала бы этого исключительно ввиду почтенного возраста. Мужчина действительно стал прекрасен, преобразившись в лесного жителя: светлые волосы парика отлично контрастировали с тёмно-русыми бровями, глаза показались более глубокими и выразительными, а ставшая ровной осанка и расправленные плечи придавали ему горделивый вид. Наверно, он действительно не хотел попасться и потому постарался вжиться в образ.
Я думала о чём угодно, лишь бы не думать о Лисе и не накручивать себя. Я посмотрела достаточно фильмов о путешествиях во времени, чтобы точно сказать: опасно знать будущее. Очень опасно. Попытка спасти Лисмуса может обернуться чем похуже для всех нас. Наверно, правильно, что мы взяли его с собой… Только вот мне не казалось, что может быть что-то хуже, чем потерять только обретённого любимого мужчину. но оставаться и не идти тоже было нельзя – я знала, что я буду в том мире и помогу эльфу, а также чувствовала, что это важно…
Во внешней части подпространства флакнорсов нас ждали Грым и Квинт. Они повели нас по заросшей лесной тропе вдоль горной речушки. Откровенно говоря, вёл Грым, а Квинт ещё сам ничего не знал во внешнем мире, а потому шёл и восхищался красотами родных земель. Настроение моё ухудшалось: это светлое радостное подпространство только раздражало. Хотелось остаться здесь и никуда не ходить. Не соваться в чужие дела. В тот момент даже жизнь Арсазаила показалась мне ничтожно значимой по сравнению с жизнью Лиса.
А ещё начинал раздражать Квинт. Природа в подпространстве флакнорсов не намного отличалась от прочих измерений с той лишь разницей, что здесь всё находилось ближе к Солнцу, росло пышнее и никто не вмешивался в её жизнь. Но флак смотрел на всё вокруг, будто видел впервые, будто каждый листочек – произведение искусства, и второго такого нет во всех мирах, а потому он достоин восхищения. Он умилялся всему живому, что попадалось на пути, и если никак не выражал это словами, то глаза его просто светились от счастья.
– Это у него пройдёт, – убеждённо сказал Грым. – Как только научится ощущать всю палитру чувств, так сразу они станут менее яркими. Точно так же, как те флакнорсы, что хотели напасть на вас – мы уже доставили их в изолятор, но и они станут спокойными, как только познают все чувства.
– А мне Квинт таким очень нравится! – призналась Алерта. – Где ещё встретишь столь жизнелюбивое солнечное существо!
Я, несмотря на появившееся раздражение к нему, была солидарна с кареглазой спутницей, но мне почему-то вспомнился Нертось – существо крайне не жизнелюбивое и тем более не солнечное, однако он тоже нравился мне таким, какой он есть. Потом я посмотрела на Лисмуса, и подумала, что он бы пошёл с нами в любом случае, потому что он такой, какой есть, и потому что он ни за что не отпустил бы меня одну, даже если бы я его не любила. Так что правильно я сделала, что рассказала об истинных чувствах вчера.
Тропа, по которой вёл Грым, спустилась к речке, и пришлось некоторое время идти боком по её скалистому узкому берегу, прижимаясь спиной к поросшему травой склону, чтобы не промочить ноги. Речка имела каменистые крутые берега, которые густо заросли растительностью, и лишь внизу, совсем по краешку речки можно было осторожно пробираться. Вода текла быстро, кое-где образовывая купели в каменных чашах, встречающихся на её пути. Жарко здесь. Жарче, чем в нулевом. Я бы искупалась, будь на это время… Но времени не было. Да и речка начинала сужаться: мы пробирались к её истоку.
Вскоре мы пришли к огромной скале, которая смыкалась с высокими берегами, образуя каменный мешок, выйти из которого можно было только тем путём, которым мы к нему пришли. Со скалы мелкими, но многочисленными струйками стекала вода, а в сторону уходил каньон, который заканчивался через несколько сотен метров каменным завалом, образующим ворота, с которых водопадом стекали потоки воды, образуя шумный ручей, текущий в нашу сторону по дну каньона и становящийся потом речкой, вдоль которой мы шли.
– Это урочище Изумрудная Лоза, – просветил норс. – А вон то скопление камней является телепортом.
Я пригляделась к деревьям и обвивающим их стволы лианам. Виноград, наверно. Никогда не обращала внимание, как растёт виноград, так что точно определить не могла: для меня все вьющиеся растения на одно… лицо, так сказать: что виноград, что хмель, что хоть актинидия. Но раз место имеет в своём названии слово “лоза”, вероятно, здесь всё же произрастает виноград.
Все мы оглядели каменные завалы и льющуюся с них воду. Я нервно сглотнула: в моём сне Лис был вымокшем насквозь, и это вполне могло быть следствием перемещения через этот портал.
– Отлично! А как им пользоваться? – спросил Тима.
– Думаю, эта штука достаточно мудро устроена, так что вам просто нужно чётко понимать, в какой мир вам нужно… – ответил Грым. – У меня возникла идея… её вы вряд ли одобрите…да и Арсазаилу она придётся не по душе… Но если вы решите меня поддержать – вот, – он протянул две ручных гранаты. – Я заказал это в лучших оружейном магазине самого передового подпространства. С помощью этих вещиц вы сможете уничтожить их портал, когда будете уходить… Или использовать для самообороны…Но это мощная вещь, и лучше держаться подальше, когда она срабатывает.
Юрий из лапок флакнорсов твёрдо решил ничего не брать, помня о том, как золотые монеты вышли нам боком в пятом подпространстве. Зато Ивар бодро взял гранаты, повертел их с видом знатока и убрал в походную сумку. Может, просто сделал умный вид, а может, и правда знал в них толк.
– Будьте осторожны и обещайте уйти оттуда, если почувствуете, что не справитесь, – попросил Грым, нервно водя ушами в разные стороны: он волновался за нас.
– Мы справимся. Где наша не пропадала! – ответил вампир, безрассудно и задорно улыбаясь, на что Квинт ответил радостной улыбкой, хоть мало что понял и сказал:
– Конечно, вы справитесь!
Норс вздохнул. Он не хотел смущать кого-либо своими сомнениями, и потому тоже растянул морду в улыбке.
* * *
Портал сработал. А мы даже не вымокли, что даровало мне веру в благополучный исход нашего похода. Вода лилась с камней под таким углом и с таким напором, что мы, подойдя сбоку, смогли нормально пройти к импровизированным воротам и переместиться. Процесс перемещения был совершенно безболезненный и по ощущениям напоминал прохождение сквозь поток холодного воздуха, движущийся перпендикулярно направлению шагов. Признаться, ожидала более эффектного перемещения, но, наверно, стоило довольствоваться хотя бы отсутствием боли. Я шагнула в мир эльфов, и мою руку при этом сжимал Лисмус. Это было слабой поддержкой.
Воздух оказался сырым, а шум ниспадающей воды практически заглушал все звуки, освежая разум. Я огляделась: мы находились в гроте, скрытом от посторонних глаз завесой мощного сверкающего водопада. Лис прижал меня к себе, тоже залюбовавшись красотой природы.
– Не переживай, – крикнул он мне на ухо, поскольку иначе я бы его никак не услышала.
Ответить было нечего, поэтому я просто приподнялась на носочки за поцелуем. Лис не стал отказываться и через миг наши губы слились в поцелуе. На этот раз мужчина вкладывал в свои действия больше страсти. Мне даже показалось, будто он опасался, что это может оказаться и вправду последний наш поцелуй и старался сделать его таким, чтобы я точно его надолго запомнила.
Это было потрясающе: стоять, прильнув к нему, и не ощущать ничего, кроме тёплых губ, касания рук и оглушительного шума воды, который помогал отречься от всего постороннего и полностью отдаться этому поцелую. Почувствовав, что теряю счёт времени, я ненадолго отстранилась, поглядев, что переместились пока не все. Лис посмотрел на мои приоткрытые губы, слегка улыбаясь, и продолжил их целовать.
– Это не романтическая прогулка! – напомнил голос Ивара, громкий и сильный, прорвавшийся даже сквозь шум водопада.
Его правоту сложно было не признать, и мы с Лисом отошли друг от друга на шаг, продолжая держаться за руки.
