Текст книги "Мятные пряники (СИ)"

Автор книги: Анастасия Енодина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

22

Вечером того же дня был проведён эксперимент. При эксперименте присутствовали сородичи Квинта, норс Мокк и флак Янк, с которыми на протяжении всего времени наш умильный флак поддерживал связь. Они были в некотором роде коллегами Квинта, и появились, как только узнали, что на небе перистые облака. Появились, кстати говоря, очень вовремя, едва не опоздав к кульминации эксперимента. Решили даже пожертвовать специально отловленным котом. Кот отказывался жевать мяту, но всё-таки один измельчённый лист удалось запихнуть в его пасть. Потом ему показали через зелёное стекло другого кота, и первый хотел было вырваться и выяснить со вторым, чья всё-таки здесь территория и кто тут хозяин, но едва бросился к предполагаемому противнику, как воздух перед ним задрожал, и кот исчез из вида. Сгинувшему в неизвестность коту аплодировали практически все, поскольку эти практически все остались довольны увиденным. Все, кроме Лисмуса. Для него это прежде всего означало, что Варя вернётся домой, а он успел привязаться к ней, и если бы было время, хотел бы о многом ей рассказать и о многом поговорить.

Он стоял и смотрел, как она радуется, обнимая технолога, и указывая рукой на место, где ещё недавно был подопытный кот. Было бы глупо отпустить её домой. Лис не мог сказать наверняка, но что-то подсказывало ему, что он не безразличен этой девушке. Ещё вчера он бы даже предположил, что нравится ей, поскольку она легко приняла его заботу и защиту, хотя такие юные девчонки из девятки обычно наглы и самоуверенны, Лис встречал парочку за время пребывания в этом измерении.

Но это утро что-то изменило. Лисмус не очень понял, в какую сторону, но Варя смотрела на него с каким-то затаённым страхом, и от этого становилось очень любопытно, с чего вдруг такое изменение, ведь он ничего плохого или странного не делал и даже не говорил.

Лис прикинул, что скоро девушка вернётся домой, и надо хотя бы попытаться поговорить с ней.

* * *

После ужина я лежала на кровати, смотрела в ставший знакомым потолок и ощущала радость от предвкушения своего возвращения. Как бы приятно не было в компании Юрия, Ивара и Тимы, я соскучилась по любимым коллегам, у которых за это время наверняка накопилась масса незначительных, но забавных историй, соскучилась по друзьям, которые наверняка соскучились по мне и с которыми можно было бы поделиться своей невероятной историей. Соскучилась даже по родственникам, хоть в обычной жизни встречи с ними были не частыми. Я даже подумала, что соскучилась по простому общению, когда разговор течёт медленно и может увести в какую угодно сторону – ему открыты все направления. В этом подпространстве все разговоры сводились к бытовым проблемам: как на чём нажиться, как отыскать Путь, и прочим мелким, как казалось мне сейчас, вопросам. Мне же не хватало простора для мыслей, свободы от каких-либо целей, и я знала, что всё это ждёт меня дома. Предстоящая рутина рабочих будней уже не казалась такой уж нудной и безрадостной, а родной мир таким уж обычным и предсказуемым. Я почти начала утопать в воспоминаниях и улыбаться самой себе, когда в дверь тихонько постучали. Постучали так, словно втайне надеялись, что никто не услышит и не отзовётся, но всё-таки постучали, чтобы потом не жалеть.

– Открыто! – отозвалась я.

Дверь приоткрылась и в комнату вошёл Лисмус, что меня не удивило. Кроме него так никто бы не стал стучаться: Ивар слишком нагл и беспардонен, Тима слишком прост и прямолинеен, а Доктор слишком уверен и открыт передо мной. В общем, так скромно постучаться мог только Лис, который теперь стоял на пороге моей комнаты. Он приветливо улыбнулся своей очаровательной улыбкой, и серые глаза вмиг стали лучиться радостью встречи. Я рывком села на кровати и уставилась на него своими всё ещё смеющимися от мыслей глазами. В общем, в тот момент казалось, что наши настроения схожи. Однако это было далеко не так: Лис живо напомнил мне о моём сне, но я постаралась, чтобы мысли не отразились на моём лице, чтобы не пугать мужчину резкой сменой эмоций.

– Судя по погоде, ты сможешь отправиться домой со дня на день, – сказал Лис, подходя ближе на несколько шагов и останавливаясь. – Я знаю толк в последних вечерах, и хотел предложить тебе пройтись и почувствовать это неповторимое щемящее чувство – ощущение последнего вечера в этом измерении. Что скажешь?

Я слегка улыбнулась в ответ, но на самом деле стало грустно от его слов. Я не любила всего, что «последнее», что «навсегда» и что «никогда». Но идея ощутить и насладиться этим, пусть и показавшимся мне сейчас печальным, моментом в целом понравилась. Тем более, казалось, это важно для Лиса. Может, он всё-таки скучает по дому, и хочет снова пережить за счёт меня чувства, которые испытывал когда-то, покидая дом навсегда? Хотя вряд ли, он же из семёрки, не стоит примерять на него свои представления о жизни.

– А давай! – махнула я рукой, встала, нашарив ногами балетки.

Схватила лежавшую на стуле курточку и вместе с Лисом направилась к выходу.

Вроде, мужчину мой ответ устроил или даже порадовал. Он что, думал, я смогу отказаться? Нет, последний раз побыть наедине с приглянувшимся мне, но так и не понятым мною, человеком – такую возможность непозволительно упустить.

В прихожей нас встретил своим сердитым взглядом Нертось – мы его разбудили, и он был в негодовании. Я не нашла ничего лучше, чем просто улыбнуться ему, на что он отвернулся, наградив меня фунтом презрения. Ну и ладно. Нертось показался мне очень красивым и совсем не страшным в этот момент: скоро он станет моим воспоминанием…

Мы молча вышли на улицу. Бор тихо шумел верхушками сосен, напевая едва уловимую мелодию, под которую так хорошо бы спалось мне и сейчас, и прошлой ночью… Из-за мелких облаков луна почти не давала света, так что за пределами горящих керосиновых фонарей, освещавших крыльцо Юриного дома, царил мрак. Осень окончательно вступила в свои права, была холодная тёмная ночь, но я оделась по сезону, и потому мне было лишь прохладно. Я вообще предпочитала холод, нежели тепло, так что сейчас мне было комфортно, а на душе легко от отрезвляющего свежего воздуха. Поэтому я посмотрела на задумчивого Лисмуса и добродушно сказала:

– Можешь говорить всё, что думаешь! Любые свои бредовые мысли! – он посмотрел на меня и широко улыбнулся. – Правда, – кивнула я. – Если наслаждаться последним вечером, то незачем ходить молча! Мы не поймём друг друга – ну и ладно, мы ведь через пару дней больше никогда не увидимся!

Лисмус перестал улыбаться и тихо сказал:

– Вот только в отличии от тебя, мне от этого грустно.

Я внимательно и тревожно глянула на него. Опасная фраза и опасный взгляд серых глаз. Я не останусь в этом мире, может не пытаться смотреть на меня, как на того, кто нужен ему, это ничего не изменит.

Лис решил не портить мне настроение, и снова улыбнулся, зная, что улыбка у него красивая.

– Мне, если честно, тоже будет жаль вас всех покидать… – призналась я, повинуясь мимолётному желанию откровенности. – У вас ещё впереди пятое подпространство, обещанное Квинту… Даже не верится – мы нашли Путь!.. Ещё вчера вечером я думала об этих листьях, а сегодня мы уже всё проверили… Это означает, что что-то всё-таки есть… Магия – не магия, но что-то, недоступное нашему разуму, существует!

Я посмотрела на него и отвела взгляд, осознав, что он смотрит на меня открыто и совершенно не стесняется встречаться глазами.

– Ты могла бы отправиться с нами, а потом вернуться домой, – предложил Лис. – Тима говорил, ты увлекалась приключенческими книгами у себя дома… Не думаю, что там тебе чаще попадутся приключения, чем здесь… с нами…

– Э – не, – помотала головой я. – Вот в книжках так и бывает… Затягивает новое место жительства и всё… Потом все остаются и живут там, куда их волею судьбы забросило…

– Это разве плохо? – удивился Лис. – Это же, вроде как, перемены к лучшему?

– Лучшее – враг хорошего, никогда не слышал? – парировала я и остановилась, с неким вызовом глядя на собеседника.

Лисмус тоже прекратил движение, внимательно посмотрел на меня и заметил, совершенно, как показалось мне, не в тему:

– Ты рассказала детали своего сна, но не рассказала сути…

От него не укрылось, что я снова посмотрела на него каким-то особенным, странным взглядом. В темноте это было трудно разобрать, и Лис скорее почувствовал его.

– Суть и не важна. Важны как раз детали, – изрекла умную мысль я, продолжая смотреть на собеседника взглядом, от которого Лис слегка поёжился и спросил:

– Всё хорошо? – я кивнула, и он задал вопрос точнее: – Тот я, из сна, сделал что-то не так? Ты поэтому на меня так затравленно смотришь?

Затравленно? Вот, значит, как это выглядит со стороны. Наверно, он прав и впервые подобрал меткое и верное определение моего состояния.

Я шагнула к нему, сокращая расстояние между нами до минимума, шумно выдохнула и почему-то погладила Лисмуса по руке, словно хотела успокоить:

– Да нет. Просто плохой сон. Не из-за того, что там был ты. Просто плохой.

Лис перехватил мою руку, едва почувствовав, что я готова убрать её с его плеча. Ощутила тепло его ладони, как недавно в заброшенном сыром доме. Нервно сглотнула, прикидывая, что мой сон – всего лишь сон, и нечего так переживать. Но Лис заставил меня поверить в обратное своими следующими словами:

– Сны в ночь на пятницу, говорят, сбываются, – сказал он. – А если кому-то рассказать, то скорее всего не сбудется… – тонкий намёк был понят.

Рассказать ему свой сон, чтобы тот не сбылся? Так он и так не сбудется, если я скоро уйду из этого измерения. К чему рассказывать о том, о чём ему будет неприятно слушать, а мне неприятно вспоминать?

Он всё-таки красивый. И нос у него красивый, и глаза, и брови над ними, не контрастные, но и не светлые, и давно не стриженные волосы… мягкие, наверно… Надо потрогать. А то когда потом…

– Я не стану рассказывать тебе о своих снах, – ласково, но твёрдо ответила я, осторожно убирая свободной рукой прядь его волос за ухо и задерживаясь взглядом на его левой щеке.

Наверно, зря я так. И голос мой, от моих мыслей прозвучавший нежно, на миг напугал меня. Но лишь на миг: я быстро напомнила себе о главном: это, быть может, был последний вечер здесь, и потому можно было всё. Дотронуться до его волос мне давно хотелось, и потому сейчас я не отказывала себе в этом. Пусть думает, что хочет. Тем более, ему, судя по всему, приятно, что я касаюсь его волос в попытках заправить их за уши: им не хватало длины и они сразу же возвращались на место.

И разглядеть лицо этого человека вблизи сейчас можно было и даже нужно, чтобы навсегда запомнить. Он действительно стоил того, чтобы его запомнить и иногда вспоминать. И его левую щёку тоже появилась возможность разглядеть и даже попытаться узнать подробности, ведь, как я полагала, я ничего не теряю, если спрошу:

– Этот шрам… – начала я, но осеклась, не зная, как лучше сформулировать.

– Уродует моё лицо? – подсказал Лис.

– Нет, вовсе нет, – поспешно ответила я, продолжая гладить его волосы и боясь, что он сейчас обидится. – И я не это хотела сказать… Спросить, вернее.

– Тебе интересно, откуда он? – легко догадался он. – Извини, тут нет никакой эпичной истории, приправленной героизмом, трагизмом, или чего-то подобного… – я посмотрела на него с непониманием. – Я сам его себе обеспечил, – пояснил он.

– В смысле? – переспросила она, и Лис ответил, улыбнувшись:

– Подумал, что слишком уж я красивый, решил добавить разнообразия в свою внешность – чтобы нравиться людям душой. Знаешь, этот шрам – очень полезная штука, серьёзно тебе говорю. Это в романтичных историях шрамы украшают мужчину, а в жизни – нет. Так что очень хорошо помогает выбирать тех, кто зрит в корень.

Было трудно понять, серьёзно он или нет. Я опустила руку, пальцы которой ещё хранили ощущение от соприкосновения с мягкими волосами этого человека. Юрий говорил, что Лис странный. Ивар говорил и приводил примеры, что он странный. Я сама не раз ловила себя на мысли, что Ивар и Юрий правы. Чему теперь удивляться? Надо научиться доверять не только себе, но и мнению друзей. Решила переспросить на всякий случай:

– Ты сам себя изуродовал?

– Ну да, – Лисмус прищурился и весело усмехнулся: – Ты же совсем недавно говорила, что он меня не уродует.

Я прикрыла глаза, ругая себя и думая о том, что мной принято верное решение: я хочу домой. Красивых интересных мужчин там тоже хватает, и у них зачастую нет в голове бредовых идей. А Ивар, полагающий, что я бы осталась здесь, влюбившись в Лисмуса, может выкусить, поскольку уж ради Лиса я точно не останусь здесь.

– Я говорила, что не уродует, пока думала, что он появился естественным образом, – объяснила я, высвобождая свою руку из его. – Знаешь, Юрий был прав на счёт вас – вы опасны и лучше с вами не разговаривать, – я резко развернулась и побежала обратно к двери, благо, уйти далеко от дома мы не успели.

– Постой! – окликнул меня мужчина, но останавливаться я не намеревалась. – Ведь теперь Доктор так не думает, он говорил так потому… – Лис вздохнул и не стал продолжать – через закрытую дверь я его всё равно бы не услышала.

* * *

Всё утро Квинт пытался найти общий язык с кондором. Радостный флак вызывал у Нертося противоречивые чувства, но всё же птица смотрела на него своим левым глазом и не препятствовала общению.

Юрий заказал мятные пряники, которые я так не любила в своём измерении и которые теперь мне предстояло отведать. Доктор иногда был романтиком и подумал, что будет символично для меня отправиться домой с участием этого кулинарного творения, учитывая, что и попала она сюда некоторым образом из-за них. Я не стала уточнять, что, вообще-то, из-за них сюда переместился Тима, а мне просто не повезло почистить зубы мятной пастой. Пряник получился красивым и даже аппетитным на вид. В форме сердечка. Юрий сказал, что он ни на что не намекает, просто по его мнению все настоящие мятные пряники должны быть именно такой формы. Сердечко напомнило мне о Лисе, которого со вчерашнего вечера я не видела. Наверно, и хорошо, а то ещё дрогнет что-нибудь во мне, да решу остаться. А этого допускать нельзя.

Погода располагала к путешествию домой и не было пока ничего, что могло бы заставить меня передумать: Лис вчера напомнил мне о том, что странные и притягательные люди не всегда оказываются такими, как хотелось бы. Странные – не всегда хорошо. Загадочные – не всегда романтично.

Я всё время, необходимое для приготовлений к перемещению, держалась возле вампира, так как знала, что он с удовольствием не позволит Лисмусу ко мне приблизиться. Я бросила взгляд на вошедшего в гостиную Лиса, прихода которого в глубине души ждала, и дождавшись, отвернулась к Квинту. Всё-таки приятно, что он пришёл. Опасно для моего возвращения домой, но всё равно очень здорово!

– Можно с тобой поговорить? – спокойно обратился ко мне Лис, словно вчера я на него не обиделась и не убежала.

– Нет уж, наговорились уже, – отрезала я, не оборачиваясь: смотреть на Лиса нельзя, а то можно увидеть его глаза и потерять уверенность.

– А ты говори при нас, или тебе есть, что скрывать? – прищурился вампир. – Говори, но не обещаю, что удержусь от комментариев…

Юрий сочувственно посмотрел на Лисмуса. Доктор был единственным в этой комнате, кто знал, что Лису есть, что рассказать, и знал так же, что при моём сегодняшнем настроении и присутствии Ивара лучше было бы помолчать.

– Чего молчишь? – продолжал вампир. – Другого случая может не представиться – облака обещают быть перистыми!

Я совладала с собой и всё-таки взглянула на Лисмуса. Ничего не произошло. Никакая искра не пробежала, никакие струны души не натянулись, хоть взгляды наши и встретились. Почувствовала, что сейчас в выигрышном положении я: у меня есть отличный язвительный заступник Ивар и уверенность, что я всё делаю правильно. В связи с этим выжидающе смотрела на Лиса с какой-то ядерной смесью чувств во взгляде: очень хотелось и не хотелось, чтобы он поговорил со мной. Лисмус тяжело сглотнул. Ивар был, как ни крути, прав, и потому мужчина, дотронувшись кончиками пальцев до злосчастного шрама, начал:

– Мы на самом деле не такие, как вы думаете. Да, мы отличаемся от вас, но не намного. Мы не слепо следуем логике – мы стремимся поступать логично, так же как и вы стремитесь поступать по зову сердца. И у вас, и у нас зачастую это не получается. Но действовать, опираясь на здравый смысл, не преступно…

– Напомни-ка мне, как ты познакомился с Юрой и Тимой? А как ты нажил себе врага в моём лице, тоже позабыл? – не упустил возможности напомнить Ивар, но Лисмус собирался высказаться до конца – и ничто не могло ему помешать:

– У вас любое действие можно оправдать словами «так подсказало мне сердце», «душа лежала к этому варианту». Почему ты вышел на тропу войны? – Так велело сердце! – Почему ты ненавидишь этого человека? – Мне он не по душе. Стоит так сказать – и тебе обеспечено если не понимание, то сочувствие. Все глупости, все ошибки у вас считается хорошим тоном оправдывать случайными порывами, а те, кто попытается оправдаться логикой, кажутся вам неудачниками. У нас – наоборот. Поэтому многие вещи мы воспринимаем по-разному… Например, для нас любить так как вы – неправильно!

То, что он говорил, вроде как, даже имело смысл. То есть, можно было бы поразмышлять над его словами на досуге, но в данный момент мне было не до философий. Я снова отвернулась, поскольку Лис говорил слишком искренно, и это меня пугало. Что ещё он выскажет? Не стоит позволять себе задумываться над его словами, надо, наоборот, уличить его в неверном восприятии мира.

– Всё-таки вы ничего не понимаете, – снизошла до комментария я, не глядя на говорившего. – Что значит, любить, как мы, – неправильно? Слово «неправильно» к понятию «любовь» имеет бесконечно далёкое отношение! Либо любовь есть и она такая, какая есть, либо её нет, и ничего с этим не поделаешь! Так же, как и все остальные чувства! Пусть все они могут меняться во времени, но в конкретный момент: либо да, либо нет – середины не бывает! А у вас вообще невесть что в головах творится!

Но Лис тоже не собирался задумываться сейчас над моими словами – нужно было успеть высказать побольше, а уж потом будет время на раздумья. И потому, стоило мне закончить последнюю фразу, как он продолжил свою речь:

– Вы считаете, что мы опасны для вас, но вы для нас опасней! Мы интересны вам, пока мы мало знакомы. Вы слишком влюбчивы, и вы ищите «от добра добра», а мы нет! Мы хотим вернуться в своё подпространство, потому что здесь мы перестали быть самими собой. Я захотел остаться с вами не ради поиска Пути и не из нежелания платить выкуп – вы… – он обвёл взглядом всех и ненадолго задержал его на вампире. – … и даже ты, Ивар… напомнили мне моих сородичей, которые остались в семёрке. Когда-то давно те люди, что попали в нулевое измерение, просто были лучше, вернее, логичнее и честнее вас, но потом нам пришлось придумывать о себе небылицы, разные истории – только для вас, чтобы вы держались от нас подальше, потому что вы непредсказуемей, хитрее, импульсивней нас, и многие из ваших сородичей умеют отлично использовать и причинять боль… Мы должны были защититься от этого… Просто защититься, но со своими оставаться прежними… Только потом от этого люди из остальных измерений вовсе отреклись от нас, и мы сами так привыкли казаться холодными и расчётливыми, что действительно стали такими и, сами видели, без колебаний могли бы бросить своего сгорать во дворце, – он ненадолго замолк и кончики пальцев снова сами потянулись к шраму. – Да, я хотел бы, чтобы это они мне помогли, а не вы. И то, что я убеждал вас, что они правы – это дань традиции, и многое из того, что я говорил – тоже… Так было нужно, чтобы обезопасить себя от вас… я не так давно в этом измерении, и мне трудно свыкнуться со здешней реальностью до сих пор. Прошло два года, как я здесь, но я не проникся нынешними понятиями моих сородичей, я просто поддерживаю то, что должен: мы логичные, скучные и с нами лучше не связываться, и надо врать об этом всем и всегда, даже самому себе, чтобы поверить и врать ещё лучше… – он вздохнул и посмотрел на меня, я краем глаза следила за ним: – Хотя про шрам был перебор, прости, Варя. Я не думал, что кажусь настолько сумасшедшим, что ты поверишь… Я пошутил, забыв, что вы полагаете, шутки нам недоступны… – он сказал это с чувством, и я закрыла глаза, стараясь отогнать приятные воспоминания о моей руке в его.

– Очень трогательно, – презрительно бросил вампир, перебивая говорившего.

Я же ответила спокойно и не то, чтобы холодно, а скорее безразлично, и этот тон очень подходил содержанию сказанного:

– Да мне без разницы уже. Мы близки к цели – как только в небе появятся перистые облака, я отправлюсь домой, и меня не волнует, почему вы такие, какие есть. У тебя были странные принципы – но это не так раздражало, как то, что вы нас боитесь. Вы правы, мы можем любить вас, пока вы нам интересны, а интересны вы только за счёт того, что о себе напридумывали, потому что на самом деле вы просто трусливые зануды, лишённые тяги к приключениям и авантюризму, не умеющие сделать что-то от души, не боясь показаться глупыми. И нам с вами не по пути! – это было действительно то, что я в тот момент думала.

– Вот! – воскликнул Ивар, одобрительно хмыкнув. – Подписываюсь под каждым словом, и от себя хочу добавить: лишённые элементарной человечности!

Лис досадливо прикусил губу. Он рассказал действительно всё, что могло помочь понять его и помочь решить мне задержаться, но, кажется, он понял, что попытка оказалась провальной. Ещё и вампир явно ликовал, чувствуя смятение недруга.

– Прекратите! – перебил Юрий. – Лис не сделал ничего, за что мы могли бы плохо относиться к нему, – он прочитал в чёрных глазах вампира всё, что он собирается сказать, и предупредил: – Молчи, Ивар, я говорю про время нашего совместного поиска Пути, на протяжении которого Лисмус был нам товарищем, и вполне недурным. Он говорил много лишнего, но делал это вовсе не для того, чтобы обмануть нас, люди с семёрки уже сами не понимают, что вжились в созданный для нас образ! И Лисмус просто старался его поддерживать…

– Пока не понял, что скоро это не будет важно, ведь все мои сородичи вернутся домой… – пояснил Лис на всякий случай, чтобы его ещё, ко всему прочему, не записали в предатели.

– Пока не понял?! – переспросила я, и в собственном голосе к моему же удивлению сквозила злость. – Выходит, ты шёл с нами всё это время и не верил в успех? Не верил, что мы отыщем Путь и вы свалите в своё глупое подпространство? Просто был с нами, потому что мы, видите ли, кого-то там тебе напоминаем, а до общего дела тебе вообще дела не было? – я замолкла, задумавшись над тавтологией, поскольку не любила, когда подобное встречалось в моей речи.

– Вы ругаетесь? – обрадовался Квинт, воспользовавшись паузой.

– Нет, Квинт, ругаются те, кому есть, что выяснять, а лично мне и так всё понятно! – я гневно посмотрела на растерянного Лиса, потом встала и направилась к двери со словами: – Мне надо собрать вещи.