Текст книги "Ледяной огонь (ЛП)"

Автор книги: Аманда Хокинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Я отвела взгляд, уставившись на цыпленка, клевавшего гальку на дороге:

– Я знаю. Я просто... я действительно не могу так. Сегодня вечером я не могу мириться с ее критическими замечаниями. Это все.

– Она не пытается критиковать тебя, – сказал отец.

– Я знаю. Я просто... так упорно работаю. – Я, наконец, взглянула на него. – И, независимо от того, что я делаю, никогда не бывает достаточно хорошо.

– Нет, это совсем не так. – Отец решительно покачал головой. – Твоя мама не согласна с некоторыми методами. Она и мне постоянно об этом говорит. Но знает, как тяжело ты работаешь, и гордится тобой. Мы оба гордимся.

Я с трудом сглотнула:

– Спасибо. Но я не могу вернуться прямо сейчас.

Его плечи поникли, но он кивнул:

– Я понимаю.

– Скажи маме, что я поговорю с ней в другой раз, ладно?

– Я передам, – сказал он и, когда я повернулась, чтобы уйти, добавил. – Надень пальто.

Глава 8.

История

Книги громоздились от пола до потолка в тридцати футах над нами. Высокая ненадежная лестница давала возможность людям добраться до верхних полок, но, к счастью, мне не нужны были книги, располагавшиеся так высоко. Большинство из тех, которые люди читают, хранились на нижних, более доступных полках.

Из-за высоких потолков тяжелее было протопить комнату, когда мы с Линусом пришли первыми этим утром, было явно холодно. Тревожные сны о Константине Блеке не давали мне спать прошлой ночью, и отказавшись наконец от попыток уснуть рано утром, решила сделать рывок в адаптации Линуса. У него было совсем немного времени, чтобы узнать все до юбилейной вечеринки завтра вечером, где он бы должен привыкнуть к разного рода знати, как Канинам, так и представителям других племен.

Я сомневалась, что кто-нибудь еще придет сегодня в библиотеку, что делало ее идеальным местом для учебы. В залах дворца хаотично суетились слуги и охранники высокопоставленных лиц, приезжающих из других племен.

Линуса чуть не затоптала горничная, несшая стопки шелковых простыней, и я успела потянуть его в сторону в самый последний момент. Предстоящее торжество превратило обычно спокойный дворец в сумасшедший дом.

Библиотека по-прежнему была оплотом одиночества. Даже когда все не отвлекались на сотню гостей, она не являлась популярным местом, где проводят время. В комнате было несколько кресел и диванов, а также пара столов, но я практически никогда не видела, чтобы кто-то их использовал.

– Нам разрешено здесь находиться, правда? – спросил Линус, когда я присела на корточки перед камином и подбросила еще полено.

– Библиотека открыта для общественности, – ответила я и выпрямилась. – Но, как Берлингу, тебе разрешено свободно передвигаться по дворцу. Король и твой отец – двоюродные братья и лучшие друзья. Для тебя двери всегда открыты.

– Круто, – Линус поежился и потер плечи через толстый свитер. – Так что, зима здесь круглый год?

– Нет, скоро потеплеет. Начнется настоящее лето с цветами и птицами.

– Хорошо. Я не знаю, смогу ли справиться, если все время будет холодно.

Я подошла к столику, за который он сел:

– Это действительно сильно тебя беспокоит?

– Что ты имеешь в виду?

– Большинство из Канинов предпочитают холод. Как и большинство троллей на самом деле.

– Так делают все племена, которые живут здесь?

– Не все,– я подошла к полке, чтобы начать сбор книг для него. – Многие живут в Северной Америке или Европе, но нам нравится держать дистанцию между племенами. Это лучший вариант.

– Вы, ребята, не ладите? – спросил Линус, когда я взяла пару старых учебников с полки.

– Я бы так не сказала, но мы охраняем свою территорию. И большинство троллей, как известно, сварливые, особенно Виттра и Омте.

– Что на счет Канинов?

– Мы вообще-то более мирные, чем большинство других племен.

Взяв около десятка книг, которые, казалось, весят около полтонны, я отнесла их обратно к столу и выложила перед Линусом.

Тревога мелькнула в его карих глазах, когда он посмотрел на меня:

– Мне действительно нужно все это читать?

– Чем больше ты знаешь о своем наследии, тем лучше, – сказала я и села в кресло напротив.

– Здорово, – он взял первую книгу из стопки и рассеянно листал ее. – Мне нравится холод.

– Почему?

– Зима в Чикаго никогда не нравилась моим сестрам. Эм, приемным сестрам, – поправил он себя. – Но холод не для меня.

– Мы выдерживаем его гораздо лучше.

Линус отодвинул книги в сторону, чтобы было удобнее смотреть на меня:

– Почему?

– Я не знаю точно, – я пожала плечами. – Мы все пришли из Скандинавии, так что наверное как-то связано с этим. Мы генетически устроены для жизни в более холодном климате.

– Ты пришла из Скандинавии? – Линус наклонился вперед и положил руки на стол.

– Ну, не я лично. Я родилась здесь. Но наши предки, – я перебирала книги, которые принесла, пока не нашла тоненькую книжку в потертом переплете из коричневой бумаги и протянула ему. – Это немного поможет разобраться.

– Это? – он пролистал первые несколько страниц с иллюстрациями различных животных, живущих в лесу, и сморщил нос. – Это история о кроликах и львах. Похоже на сказку.

– Это упрощенная версия того, откуда мы произошли. – Сказала я.

Когда он поднял глаза, они были полны недоумения:

– Я не понимаю.

– Все тролли были одним племенем, – я постучала пальцем по картинке с изображением кролика, сидящего с пумой и лисой, которая обнималась с птицей. – Мы все жили вместе в относительном мире в Скандинавии. Мы ссорились и нападали исподтишка, но не объявляли друг другу войну. Затем случился Крестовый поход .

Он перевернул страницу, как будто ожидая увидеть изображение священника с мечом, но там были только больше картинок с животными, поэтому он снова посмотрел на меня:

– Вроде того, как у католической церкви в Средние века?

– Точно. Ты, наверное, заметил, что тролли обладают различными способностями, вроде того, как ты можешь изменить кожу.

– Да?

– Это не единственное, что мы можем сделать, – объяснила я. – У Трилле есть психокинез, поэтому они могут перемещать объекты с помощью мысли и видеть будущее. Скояре – амфибии и рождаются с жабрами. Виттра являются сверхъестественно сильным, и они могут породить хобгоблинов. Омте ... ну, у омте нет ничего, кроме убеждения. Это у всех троллей есть.

– Убеждение?

– Это умение мысленно принудить кого-нибудь. К примеру, я думаю: «Танцуй», и ты начинаешь танцевать,– я попыталась уточнить. – Это как контроль над разумом.

Глаза Линуса расширились, и он откинулся на спинку стула, отодвигаясь от меня:

– Ты можешь это сделать?

– Нет. На самом деле, я не могу сделать ни одну из этих вещей, – сказала я с тяжелым вздохом, и он, казалось, снова расслабился. – Но мы отвлеклись.

– Ясно. Тролли обладают магической силой, – сказал он.

– И во времена Крестовых походов эти способности выглядели, как колдовство, – сказала я. – Поэтому люди начали устраивать на нас охоту, убивая десятками, потому что они верили, что мы заключили сделку с дьяволом.

На самом деле подменышам доставалось сильнее всего, но я не стала говорить этого Линусу. Я не хотела, чтобы он знал, как рисковали наши предыдущие подменыши, в всяком случае, пока.

Младенцы, обнаруживавшие хоть малейший намек на нечеловеческое, убивались. Существовали всевозможные проверки, вроде наличия у ребенка непослушного локона волос или мать могла испытывать неприятные ощущения при кормлении грудью. Хотя, некоторые из них были куда хуже, к примеру, бросание ребенка в кипяток. Они думали, что если он не обваривался, то был троллем, но это не имело значения – ребенок обваривался и все равно умирал.

Много невинных человеческих младенцев также было убито в это время. Дети с синдромом Дауна или с коликами уничтожались. Если ребенок демонстрировал любые отклонения в поведении, в нем подозревали тролля или зло, он умирал.

Это было очень темное время для человечества и для троллей.

– А мы заключили сделку с дьяволом? – осторожно спросил Линус.

Я отрицательно покачала головой:

– Нет, конечно, нет. В нас не больше сатанинского, чем в кроликах или хамелеонах. То, что мы отличаемся от людей, не делает нас злыми.

– Так мы все жили одной большой дружной семьей троллей, пока не случились Крестовые походы. Они изгнали нас из наших домов, и я предполагаю, это то, что привело нас к миграции в Северную Америку, – Линус расчувствовался.

– Правильно. Большая часть троллей переселились сюда с первыми человеческими поселенцами, в основном викингами, вот почему большая часть нашей культуры до сих пор основывается на Скандинавском наследии.

Его брови взлетели вверх, казалось, он задумался над этим, потом спросил:

– Ладно, я понимаю, но если мы скандинавы, то почему у многих темная кожа и каштановые волосы? Не хочу показаться расистом, но разве шведы не голубоглазые блондины? Ты единственная из тех, кого я видел, выглядишь подобным образом.

– Наша внешность связана с образом жизни, – объяснила я. – Изначально мы жили близко к природе. Омте жили на деревьях, строя свои дома в стволах или высоко в ветвях, Трилле, Виттра и Канины жили на земле. В частности, Канины жили так, как сейчас кролики, роя в земле норы и тоннели, соединяющие их.

– И как это связано с каштановыми волосами? – спросил он.

– Это было для того, чтобы сливаться с окружением. – Я еще раз показала картинку, указав на кролика, сидящего в высокой траве. – Канины жили в земле и траве, и те, кто сливался с землей и травой, чаще выживали.

– Тогда что на счет тебя?

– Я наполовину Скояре, – ответила я, и как в любой другой раз, когда я говорила об этом, слова оставили во рту горький привкус.

– Скояре? Это те амфибии?

Я кивнула:

– Они жили в воде или около, были бледными, со светлыми волосами и голубыми глазами.

– Думаю, это имеет смысл. – Он говорил не совсем уверенно, но все равно продолжил. – Так что случилось после того, как мы пришли в Северную Америку?

– Мы уже разделились на группы. Те, кто имел определенные навыки и способности, стремились объединиться. Но официальный разрыв еще не произошел, – сказала я. – Затем, когда мы приехали сюда, все как-то рассредоточились и занялись своими делами.

– Вот тогда вы стали Канинами и Скояре, и так далее?

– Вроде того. – Я махнула головой. – Мы начали расходиться в разные группы, но еще официально себя не назвали. Некоторые племена справлялись лучше, чем другие. Трилле и Канины, в частности, процветали. Я не знаю, просто ли им повезло в строительстве поселений или они работали лучше. Но, какой бы ни была причина, они процветали, в то время как другие страдали. И это действительно то, о чем рассказывает эта история.

– Что? – Линус взглянул на книгу, потом обратно на меня. – Мне кажется, что ты там часть пропустила.

– Каждое животное в этой истории представляет другое племя, – я постучала по картинке, на которой была изображена пума с красными глазами и острыми клыками. – Пума – это Виттра, которые голодают и страдают. Так они стали нападать и воровать у других племен, и вскоре Омте – птицы, присоединились. Прошло немного времени, все стали воевать друг с другом, и мы окончательно разорвали отношения.

– Кто из них Канины? – спросил Линус, уставившись на страницу.

– Мы кролики. Это дословный перевод слова «Канин».

– В самом деле? – для Линуса это было сюрпризом. – Почему кролики? Разве мы не должны быть, например, хамелеонами или кем-то в этом роде?

– Вероятно, но когда тролли назывались, они не знали, что хамелеоны существуют на свете. На севере Канады не так уж много рептилий. Поэтому мы стали ассоциироваться с кроликами, потому что они глубоко копали, быстро бегали, и хорошо сливались с окружением.

Линус посмотрел печально на книги перед собой:

– Я не думаю, что когда-либо буду в состоянии запомнить все эти вещи, особенно про различные племена.

– Вот, – я взяла толстую книгу снизу стопки и пролистала ее пожелтевшие страницы, пока не нашла ту, которую искала.

В ней были символы для каждого из племен, существующие эмблемы, которые изображались на флагах, когда мы их использовали – белый кролик для Канинов, зеленая цветущая лоза для Трилле, красная пума для Виттра, голубая рыба для Скояре, и коричневый бородач-ягнятник для Омте.

Рядом с каждой эмблемой были несколько коротких фактов о каждом из племен. Недостаточно, чтобы сделать тебя экспертом, но хватит для общего развития.

Он скривился и уставился на страницу:

– Здорово.

– Будет не так уж плохо, – заверила его я.

Линус изучал лежащую перед ним книгу, его каштановые волосы упали на лоб, и губы шевелились, когда он читал про себя. Веснушки потемнели во время концентрации – подсознательная реакция, основанная на способностях Канинов.

– Брин Эван.

Резкий голос оторвал меня от наблюдения за Линусом, и я подняла глаза, чтобы увидеть Астрид Эквелл.

– Какого черта ты здесь делаешь?

Волосы цвета воронова крыла каскадом спадали вниз по спине. Коралловый шифон платья красиво сочетался с оливковым оттенком кожи. В руках она держала маленького кролика. Ее губы кривились от ухмылки, и я знала, что это не являлось хорошим знаком.

– Работаю с маркизом Линусом Берлингом, – сказала я, поднимаясь на ноги. Линус посмотрел на нас с Астрид и встал.

– Вы не должны вставать.

– Что? – он неуверенно посмотрел на меня, словно это была уловка. – Но... ты же встала.

– Конечно, встала, – сказала Астрид, подходя к нам и рассеянно поглаживая белого кролика. – Она всего лишь прислуга, а я маркиза. Она должна стоять, когда кто-то выше рангом входит в комнату, а это может быть кто угодно.

– Как маркизу Берлингу, вам нужно вставать лишь перед королем и королевой, – сказала я, но Линус, казалось, до сих пор не понимал.

– Брин, ты не собираешься представить нас? – спросила Астрид, глядя на него большими темными глазами, но он продолжал смотреть на кролика в руках.

– Мои извинения, маркиза. Линус Берлинг, это Астрид Эквелл, – я сделала движение от одного к другому.

– Приятно познакомиться, – сказал Линус с кривой улыбкой.

– Взаимно. Ты идешь на юбилейный вечер завтра? – спросила Астрид.

– Э, да, я так думаю, – он повернулся ко мне за подтверждением, и я кивнула.

– Он будет там со своими родителями.

Астрид посмотрела на меня с презрением в глазах:

– Полагаю, это означает, что ты тоже там будешь.

– Скорее всего, я буду помогать маркизу Берлингу и Хёдрагенам, – сказала я, не проронив больше ни звука.

– Тебе лучше найти что-нибудь красивое в шкафу. – Она пренебрежительно взглянула на мой наряд. – Ты не можешь пойти на вечер в своих старых потрепанных джинсах. Это может и подходит для паршивого Скояре, но ты знаешь, что это не подойдет для Канина.

Я держала руки за спиной и старалась не смотреть вниз. Как следопыт, я должна была одеваться для различных случаев, и знала, что с моим нарядом все в порядке. Я, может, и была одета в темные джинсы, но они были красивыми.

– Спасибо за совет, мaркиза, но я уверена, что вы больше не будете унизительно говорить о Скояре, так как их король, королева и принц уже прибыли во дворец на завтрашний юбилейный вечер, – ответила я ледяным тоном. – Не хотелось бы, чтобы они услышали, как вы негативно отзываетесь о них, поскольку они являются гостями короля Эверта и королевы Мины.

– Я знаю, что они здесь, – терпение Астрид лопнуло, и ее ноздри раздувались. – Вот почему я так одета сегодня, в отличие от тебя. Что бы король Скояре сказал, если бы увидел, тебя в таком виде?

– Поскольку он джентльмен, я уверена, он бы поздоровался, – сказала я.

Делая глубокий вдох через нос, Астрид сжала тонкие губы в едкую улыбку:

– Ты так же невозможна, как и в школе. Я не могу поверить, что они позволили тебе стать следопытом.

Когда она так говорила, нетрудно было вспомнить, как мы детьми учились вместе в школе. Мне было не более шести или семи лет, когда Астрид впервые толкнула меня в грязь и насмехалась, называя полукровкой.

В течение последнего столетия или около того Канины пытались уменьшить свою зависимость от подменышей. Если в семье было несколько детей, только один становился подменышем. Для особо состоятельных семей не редкостью было целое поколение обходиться без них.

И в случае Астрид, оба ее родителя были подменышами, поэтому они были обеспеченны наличными от принимавших семей, и им не нужен был ребенок, чтобы получить больше доходов.

Так что, к сожалению, из-за этого мне приходилось иметь дело с Астрид все школьные годы. Много раз я хотела прибить ее, но Тильда всегда удерживала меня, напоминая, что агрессия в отношении мaркизы может повредить моему шансу быть следопытом.

Что не помешало мне пару раз оскорбить Астрид в свое время, но это было задолго до того, как я поступила в школу следопытов. Теперь я поклялась защищать мaркиз и мaркизов, это означало, что я даже не могла дурно о них отзываться.

Астрид знала об этом, и бесконечно радовалась.

– Линус, если тебе когда-нибудь понадобится настоящая помощь, ты всегда можете попросить меня, – сказала она, с насмешливым взглядом, по-прежнему сосредоточенным на мне. – Тебя не должны вынуждать полагаться на худшего репетитора, вроде Брин.

– Маркиза. – Сказал Линус.

Она взглянула на него удивленно:

– Что?

– Ты назвала меня Линус, но я выше тебя, верно? – спросил он, глядя на нее. – Поэтому мне не пришлось вставать, когда ты вошла?

– Это... – ее улыбка дрогнула. – Это верно.

– Тогда ты должна называть меня мaркиз, – спокойно сказал ей Линус, и мне было тяжело не улыбнуться. – Если я правильно понимаю.

– Вы все правильно поняли, маркиз, – заверила я его.

– Да, конечно, вы правы, маркиз, – Астрид улыбнулась своей лучшей унизительной улыбкой. – Ну, мне следует отпустить вас к занятиям. Уверена, вам придется многому научиться, прежде чем придете на балл завтра вечером, если не хотите выставить себя дураком.

Она повернулась на каблуках, длинное платье вздымалось позади нее. Как только она ушла, я испустила глубокий вздох, а Линус снова сел за стол.

– Эта чика, кажется, настоящая зараза, – прокомментировал он.

– Так и есть, – согласилась я и села напротив. – Мы вместе учились в школе, она всегда была ужасной.

– Она не была подменышем?

– Нет, она здесь каждый день на протяжении последних девятнадцати лет.

– Что за дела с кроликом? – спросил Линус. Он был настолько сбит с толку, что я не могла не рассмеяться.

– Ох, это своего рода традиция. Это готландские кролики, и по легенде мы привезли их, когда приехали из Швеции. Якобы они помогли нам найти, где строить Дольдастам и помогли пережить первую холодную зиму.

– Как же они помогли Канинам выжить?

– Ну, они их съели, – объяснила я. – Но не всех, и сейчас выращивают, мы никогда не едим их, потому что кролики, как священный талисман. Некоторые маркизы носят их повсюду, как богатые американские девушки делают с чихуахуа. У королевы есть кролик по кличке Вита. Ты, вероятно, увидишь его.

Он положил руки на стол и посмотрел мне в глаза:

– Я могу быть полностью откровенен с тобой?

– Конечно. – Я села прямо, готовясь для любого количества провокационных заявления, которые он мог бы сделать. – Я твой следопыт. Ты всегда можешь свободно говорить со мной.

– Вы, ребята, супер странные.

Глава 9.

Сожаление

– Не могу сделать этого. – Сказала я, толкая офисную дверь. Она распахнулась гораздо сильнее, чем нужно, и ручка ударилась о кирпичную стену, Ридли поморщился.

– Если под «это» ты подразумеваешь стучать, тогда да, это очевидно, – сказал он сухо.

Я опустилась на стул напротив его большого дубового стола. Широкоэкранный монитор компьютера был наклонен к краю стола. Будучи троллями, мы любили новые и блестящие вещи.

Наша симпатия распространялась на новые модели гаджетов и новейшие технологии, но как только вещь оказывалась у нас, мы предпочитали пользоваться старыми. Род Канин собирал компьютеры и планшеты, как другие – бейсбольные карточки, чтобы хранить их в коробках и шкафах подальше от глаз.

Вот почему в офисе ректора были высокоскоростной компьютер, большой принтер и все виды устройств, которые призваны облегчить работу, но они редко использовались. Стопки бумаг покрывали стол, поскольку неизбежно все делалось вручную.

Стенд с одной стороны комнаты был залеплен листочками. Напоминания о встречах и тренировках, регистрационные карточки на менее популярные работы, такие как уборка гаража, и плакаты разыскиваемых редких беглецов.

Позади стола Ридли висели два больших портрета короля Эверта и королевы Мины. Остаток стены был занят маленькими изображениями восьмидесяти последних подменышей, которые были возвращены, как напоминание о проделанной работе.

Рядом с офисом шли занятия, потому я могла слышать приглушенные голоса детей.

– Я не могу остаться здесь, – сказала я Ридли.

– В этом кабинете? – Он нацарапал что-то на листке бумаги перед ним, затем взглянул на меня. – Ты можешь быть более конкретной?

– Я не могу остаться в Дольдастаме, – сказала я. Его плечи поникли и он опустил ручку. – Линус в безопасности. Он в порядке. Там куча людей, которые могут за ним присмотреть. У меня нет причины оставаться.

– Это правда, – саркастически произнес он, а затем щелкнул пальцами, словно какая-то мысль пришла ему в голову. – О, подожди. Есть одна причина. Король приказал тебе остаться и лично приглядывать за Линусом.

Я потерла лоб, ненавидя его за то, что он был прав:

– Мне нужен перерыв.

– Перерыв? – спросил Ридли в замешательстве и на несколько секунд потерял дар речи. – Ты – трудоголик. Что за ерунду ты несешь?

– Я не прошу тебя ничего делать, – пояснила я. – Мне просто нужно отдохнуть подальше отсюда. Я слишком рано вернула последнего подменыша, и все прошло хорошо, но теперь застряла здесь на многие– многие недели. И как только собралась уехать после Линуса, мне приходится разворачиваться и возвращаться назад.

Он провел рукой по темной щетине на щеке:

– Что происходит? – спросил он более мягким тоном. – Что случилось?

– Ничего.

– Брин. – Он через стол бросил на меня взгляд, словно говорил, что он слишком хорошо знает меня, чтобы принять такую ерунду.

Вместо ответа, я отвернулась от него, крутя серебряное кольцо на большом пальце, и рассматривала стенд с плакатами пропавших.

У каждого беглеца, который все еще был не найден, была своя фотография, даже если они убежали несколько лет назад. Случай с Виктором Долингом произошел, наверное, лет пятнадцать назад, но его изображение все еще висело в самом верху. Ярко– красный цвет слова «Разыскивается» померк до бледно– розового, но его фото все еще было четким и видимым. Тяжелая черная борода, холодные глаза, даже шрам, который пересекал его лицо от внешнего края левого глаза вниз к правой щеке.

Были два новых плаката, которые выделялись белой бумагой и яркими чернилами. Один обновленный с фото Константина Блэка и совершенно новый – Бента Стама. Даже на фотографии, казалось, Константин ухмылялся мне, словно знал, что ему сошло с рук все, что он сделал.

Но глаза зацепили меня. Даже в черно– белых тонах они казались более живыми, чем в нашу последнюю встречу. Такой взгляд был у него, когда я в последний раз видела Константина, стоя в толпе в Чикаго, и такой же взгляд был, когда он смотрел на меня, стоя с мечом над моим отцом. И именно эти глаза преследовали меня в снах прошлой ночью, но я изо всех сил старалась задвинуть это подальше, а не прокручивать в мыслях, как делала все это утро.

– Брин, – повторил Ридли, так как я не ответила ему.

Неохотно я повернулась, чтобы посмотреть на него:

– Астрид Эквелл в библиотеке во дворце.

Ридли пожал плечами, словно не знал, почему это беспокоит меня:

– Астрид – идиотка.

– Ага, я знаю.

– Ты никогда не позволяешь ей зацепить тебя.

Я глубоко вздохнула:

– Обычно да.

– Что она сказала на этот раз, что тебя так проняло?

– Ничего, правда. Это просто все то же старое дерьмо. – Я начала качать ногой вверх– вниз, будучи вынужденной делать хоть что-то, чтобы умерить свое волнение. – И обычно я выше этого. Но мне действительно сегодня было трудно сдержаться, чтобы не врезать ей, как следует.

– Ну, я бы рекомендовал тебе не делать этого. Поскольку все может обернуться плохо.

– Я знаю. Думаю, что просто заперта здесь слишком долго. – Я заерзала на стуле. – Эта зима целую вечность не заканчивается. И король смешон. Мне нужно заниматься полевой работой, и ты это знаешь, Ридли.

– Ш-ш-ш, – Он покосился на открытую дверь. – Говори по тише. Ты же не хочешь, чтобы новые кадеты услышали.

– Меня не волнует, кто услышит, – сказала я, почти крича.

Ридли подошел к двери и выглянул в коридор, затем закрыл дверь. Вместо того, чтобы вернуться за стол, приблизился ко мне. Он облокотился на стол, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

На Дресдене была рубашка и жилет, но без галстука, так что я могла видеть его ожерелье. Это был тонкий кожаный ремешок с железным амулетом кролика – подарок при получении должности ректора. Амулет лежал на загорелой коже его груди, и я опустила глаза.

– Я знаю, что ты злишься, но тебе не нужна хренова туча неприятностей, потому что чрезмерно усердный будущий следопыт наболтает про тебя не тому человеку, – сказал он тихим и серьезным голосом.

Строго говоря, любое недружелюбное высказывание про короля было наказуемым преступлением. За мои слова, что он смешон, меня бы точно не казнили, но я могла бы закончить чисткой туалетов во дворце или меня даже могли понизить в должности. Нам назначали подменышей, основываясь на ранге, и среди следопытов я была третьей.

– Ты прав, – я вздохнула. – Извини.

– Не извиняйся передо мной. Просто не глупи, потому что разозлилась.

– Я приношу больше пользы в полевой работе, – Я посмотрела в темные глаза Ридли, умоляя его понять. – Здесь чувствую себя такой бесполезной. Ничего не делаю, чтобы кому-нибудь помочь.

– Это не правда. Ты помогаешь Линусу. Ты знаешь, какие подменыши потерянные и неуклюжие поначалу.

– Он нуждается в ком-нибудь, да, но это не обязательно должна быть я. На самом деле я здесь не нужна.

– Ты нужна мне, – сказал Ридли, с такой искренностью, что я насторожилась. В глубине его глаз я заметила вспышку того же тепла, что и раньше, но прежде чем я успела рассмотреть, но отвел взгляд и откашлялся. – Я имею в виду, здесь много всего происходит прямо сейчас. Знать съезжаются со всех уголков. Ты здесь ценный ресурс. Мне сложно справиться со всем без твоей помощи.

– Любой может делать то же самое, – сказала я, решив игнорировать тепло, которое увидела в его глазах. – Думаю, именно поэтому Астрид достает меня. Я уже чувствую себя бесполезной, а ей всегда хорошо удавалось напоминать, насколько она лучше меня.

Он покачал головой:

– Ты знаешь, что это неправда.

Я открыла рот, чтобы это опровергнуть, но дверь офиса распахнулась и прервала меня. Обернувшись через плечо, увидела Симона Бохлина. По привычке выпрямилась на стуле и попыталась выглядеть беспечной, насколько возможно. Я все еще не была до конца уверена, как вести себя рядом с ним.

Мы разошлись несколько месяцев назад, провстречавшись почти год. Я нарушила собственное правило не заводить отношений с другими следопытами, потому что Симон был таким милым и забавным, казалось, что его не так уж пугает тот факт, что я могу надрать ему задницу.

Но не могла понять, почему до сих пор чувствовала такую неловкость. У нас все было не настолько серьезно. Ладно, я думала, что все серьезно. Затем Симон обозвал меня лесбиянкой, и я поняла, что мы хотим совершенно противоположного от отношений.

Симон шел в офис, насвистывая под нос старую рабочую песню следопытов, но осекся, когда увидел меня.

– Простите, – сказал Симон. Его глаза перебегали с меня на Ридли из-под черной челки. – Я чему-то помешал?

– Нет, – Ридли встал и отошел от меня. – Вовсе нет.

– Я просто зашел получить информацию по новому подменышу, – сказал Симон.

– Точно. Конечно.

Ридли обошел вокруг стола и стал перекладывать стопки бумаги в поисках нужного документа для Симона.

– Ты уезжаешь? – Спросила я, улыбнувшись Симону самой дружелюбной улыбкой из возможных.

Он кивнул:

– Ага.

– Когда?

– Эм, думаю, сегодня попозже, – ответил Симон.

Ридли нашел документы и поднял их:

– Таков наш план.

– Так ты не останешься на вечеринку? – спросила я.

Симон расстроено покачал головой:

– Нет, если только она не состоится в следующие несколько часов.

И тут меня осенило. Симон был хорошим следопытом, но он всегда любил вечеринки и балы больше, чем я.

Я встала:

– Мы можем поменяться.

– Чем поменяться? – осторожно спросил Симон.

Ридли вздохнул:

– Брин. Нет.

– Я должна оставаться здесь и охранять Линуса Берлинга, но ты всегда так хорошо справлялся с подменышами.

Я подошла к Симону, такая взволнованная этой мыслью, что забыла, что чувствую себя странно рядом с ним.

– Ты мог бы помочь ему освоиться и побыть его телохранителем, а я бы отправилась на полевую работу.

– Я... – растерялся Симон. – Я имею в виду, что не знаю, разрешено ли это.

– Но ты бы согласился? – спросила я, прежде чем Ридли смог возразить. – Я имею в виду, если бы это было в порядке вещей.

– Почему? Что происходит? – спросил Симон.

– Брин просто крайне раздражена из-за одиночества, и это заставляет ее делать глупости, – объяснил Ридли, подходя к нам.

– Я не делаю глупостей, – уперлась я и с надеждой посмотрела на Симона. – Ну так что, Симон, ты в деле?

– Почему бы тебе не зайти снова, скажем, через полчаса, и мы все это уладим?– спросил Ридли, подталкивая Симона к двери.

Симон оглянулся на меня, уклончиво пожал плечами и вышел. Когда он ушел, Ридли закрыл дверь. Он обернулся и прислонился к ней спиной, испустив долгий вздох, когда поглядел на меня.

– То, о чем я говорю, имеет смысл. Это сработает. – Настаивала я, уже настроенная на его протесты.

– Присядь. – Он указал на стул.

Ридли подошел к двум стульям, стоящим перед его столом, и повернул их так, чтобы они были направлены друг на друга. После того как он сел, он указал на соседний, поэтому я подошла и села напротив него. Он наклонился вперед, уперевшись локтями в колени, и по тяжести в его глазах я поняла, что разговор пойдет не так, как я рассчитывала.

– Ты хочешь, чтобы я был абсолютно честен с тобой? – спросил он.

– Конечно.

– О чем, черт возьми, ты думаешь? – спросил Ридли с такой силой и скептицизмом, что меня это удивило.

– Я... – я пыталась подобрать слова. – Что?

– Ладно, по правде говоря, да, я, вероятно, могу потянуть за некоторые ниточки и заставить это произойти. Если ты действительно хочешь выбраться отсюда, я мог бы поменять ваши с Симоном задания.

Я ждала удара, и он ничего не добавил, поэтому я спросила:

– Но ты же не собираешься этого делать?

– Нет, я сделаю. – Сказал Ридли. – Если ты действительно этого хочешь. И если ты действительно хочешь профукать шанс стать Хёдрагеном.