Текст книги "Помощница для тёмного властелина (СИ)"
Автор книги: Альма Либрем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
– Ваша жена жива?
– Она умерла, – Логгарт приложил платочек к глазам. – Умерла… Оставила меня одного, страдать! Бедная, бедная Лизель! Она сгорела от лихорадки год назад! Это кольцо всё – что от неё осталось! Бедная моя Лизель! – он громко всхлипнул. – Оно мне дорого, как память, а этот мерзавец его просто… Просто украл… Какая мать! Какая мать, если она моя жена!
– Речь идет о госпоже Лизель Беланже? – мрачно поинтересовался Ленард.
Господин Логгарт закивал.
– Что ж, – промолвил Ленард. – Я был знаком с этой чудесной женщиной. И на основании этого знакомства у меня к вам два вопроса. Во-первых, господин Логгарт, кто вам сказал, что отдельно взятая женщина не может быть одновременно и матерью, и супругой, особенно если муж это у неё не первый. А во-вторых – госпожа Лизель была дамой благородных кровей и обладательницей немалого состояния. Если у вас осталось только одно кольцо, дорогое, как память, то куда вы успели задевать всё остальное?
Господин Логгарт помрачнел. Он взглянул на Ленарда, потом на поднос с часами, потом попытался состроить некую выразительную гримасу. Разумеется, его попытки намекнуть Ленарду на то, как правильно повести себя в этой ситуации, ровным счетом ничего не изменили. Сказать прямо при Эмиле Логгарт, очевидно, стеснялся, но то, что часы расценивались как взятка, даже не было сомнений.
– Не понимаю, что творится с мышцами вашего лица, что вы строите мне такие гримасы, – Ленард явно был не склонен поддерживать этот цирк, – но должен отметить, что эти часы, на которые вы так упорно указываете взглядом, являются добровольным пожертвованием в пользу Тёмного Властелина, а не платой за разрешение дела в вашу сторону. Или вы считаете как-нибудь иначе?
Логгарт перестал кривиться и вроде как даже выпрямился. Эмиль стоял рядом с ним, прямой, как палка, и даже с места не сдвинулся. О том, что истец таким образом даёт судье взятку, он знал, а вот своё удивление оттого, что взятку Ленард не принял, тщательно скрывал.
– Замечательно. Все со мной согласны! – расплылся в довольной улыбке Ленард. – В таком случае, мы продолжим обсуждать наши невероятно важные вопросы. Коль уж мы пришли к выводу, что никто никому взятку дать не пытается…
Очень вряд ли, между прочим.
– То продолжим. Господин Эмиль, госпожа Лизель Беланже была вашей матерью?
– Да.
– А господин Логгарт?
– Стал её вторым мужем.
– Замечательно, – усмехнулся Ленард. – Вторым мужем, господин Логгарт, надо же! И что же, вы унаследовали имущество её первого супруга, ныне покойного господина Беланже?
– Ну как же… Как же… – затрещал Логгарт. – Я ничего не наследовал…
Эмиль продолжал молчать. Ленард вздохнул. Его явно не приводил в восторг этот пассивный подход, но судить нечестно только потому, что это было проще, он не собирался.
– Я заработал всё сам… – продолжил Логгарт.
– Уверен, что если я подниму документы, то узнаю, что сами вы ничего не заработали. Вероятнее всего, ваша супруга продала всё своё имущество перед смертью, и вы его гордо выкупили. Не так ли?
Логгарт сжал зубы.
– Но ведь я имел на это право. Оно моё. И не по праву наследования, а по праву покупки!
– Конечно, – вмешалась я. – Только если продажа произошла до смерти вашей жены и с её ведома. А кому, позвольте сказать, она продала своё имущество?
Логгарт выпятил грудь.
– Тёмному Властелину!
Он перехватил взгляд Ленарда и дополнил:
– Вашему предшественнику.
– Вот как, – усмехнулся Ленард. – И вы даже зарегистрировали эту покупку и продажу! Надо же! Должно быть, я смогу с лёгкостью найти договор?
– Ну конечно!
– И продажа была не за символическую цену?
– Уверяю вас, за полную!
– Вот как? И где же господин Дамиан, мой предшественник, её взял?
Кажется, этот вопрос ввел Логгарта в ступор. Ленард ступал по тонкому льду, делая такие предположения, но он явно понимал, с кем имеет дело, и детально изучал всю документацию, так что теперь мог смело утверждать некоторые вещи. Вид у него был совершенно непроницаемый; ни единого признака сомнений.
– Ну… Из казны, наверное?
– Ошибаетесь, – возразил Ленард. – Я внимательно изучал документацию, и через расчетные книги ни один крупный факт купли-продажи проведен не был. Так что, боюсь, то, о чем вы рассказываете, это махинация. Вы продали имущество в первые дни после смерти госпожи Лизель, потом сами же его купили. Причем не знаю, кого вы использовали в качестве своего сообщника, потому что мой дражайший предшественник не оставил ни единой отметки касательно проведенной операции…
Насколько я знала, Дамиан и вовсе не вёл никакой документации. В этом плане все попытки господина Логгарта замести следы и подстраховаться с помощью документов пошли прахом; он просто не знал, что Тёмный Властелин, выступивший в этом преступлении его подельником, на самом деле не удосужился написать подтверждающую всё бумажку.
– Таким образом, – продолжил Ленард, – вы распоряжались имуществом вашей жены, хотя на самом деле оно должно быть унаследовано её сыном, господином Эмилем Беланже. Так что и кольцо, которое он носит на пальце, его, и дом, в который он проник, очевидно, тоже принадлежит ему. Я мог бы высказать надежды, что вы покинете территорию, никоим образом вам не принадлежащую, довольно быстро, но, боюсь, в этом нет смысла. Потому что сегодня же вы будете отправлены в тюрьму… Господин Эмиль, – он повернулся к военному, – вы же можете вернуться в родной дом. Тёмная Сторона ценит своих героев и всегда защищает правду.
Последняя фраза явно была по большей мере понятна военным, потому что Эмиль впервые позволил себе скупую улыбку.
– Если вы считаете, – промолвил Ленард, – что эти золотые часы были даны не по праву за мою работу, вы можете их забрать. В конце концов, они тоже ваши.
Господин Логгарт попытался возмутиться, но не смог проронить ни слова. С его уст сорвалось что-то смутно напоминающее кукареканье, и Ленард улыбнулся.
– Это страховочное заклинание.
– Благодарю вас, Тёмный Властелин, – поклонился Эмиль. – Эти золотые часы останутся даром дома Беланже Тёмной Стороне.
Они обменялись улыбками, и мужчины наконец-то направились к выходу. Кукарекающий и пытающийся выдавить из себя хотя бы несколько членораздельных звуков Логгарт явно был предельно возмущён, но я не сомневалась, что никто касательно него не собирается менять своё решение.
Эмиль остановился у самого выхода, повернулся и промолвил:
– Если вам будет не сложно, эти часы можно записать как плату за страховочное заклинание?
Логгарт выразительно кукарекнул за дверью.
– Разумеется, – улыбнулся Ленард. – Но напомните в таком случае второму супругу вашей покойной матушки, что он вынужден будет оплатить приём в суде.
– Обязательно, – кивнул Эмиль. – Благодарю.
Он коротко поклонился и наконец-то покинул помещение, захлопнув за собой дверь.
Я обнаружила, что сидела, задержав дыхание, и только сейчас смогла расслабиться. Надо же, в самом деле переживала за Эмиля!
Прежде чем следующий посетитель успел переступить порог зала, я вскочила на ноги и потянула Ленарда за руку, буквально вталкивая его в кресло.
– Садись!
– Но мы же договорились…
– Садись-садись! – тоном, не знающим возражений, промолвила я. – Будем меняться при каждой смене посетителей. Так каждый успеет и посидеть, и постоять. А их каждый раз будем удивлять сменой положений.
Ленард усмехнулся. Очевидно, нашел здравое зерно в моих словах, потому что улыбка мужчины была вполне искренней и довольной.
– Так и сделаем, – кивнул он.
Дверь вновь распахнулась. На сей раз на пороге оказались две женщины. Обе на вид – селянки, крупные, с раскрасневшейся от ходьбы кожей, сердитые. В руках одна из них держала недоумевающую курицу. Птица крутила головой взад-вперед и явно думала, как бы это ей так пометить пол, чтобы потом не скрутили голову.
Хотя, вряд ли курица была настолько глубокомысленной.
– Мы пришли делить мою курицу! – воскликнула одна из женщин.
– Нет! – возразила вторая. – Мою!
– Нет, мою!
– Нет…
– Погодите! – вмешалась я. – Раз уж вы пришли делить курицу, то не вам решать, чья она, а Тёмному Властелину. А что вы принесли в качестве подаяния.
Та женщина, которая в данный момент держала курицу в руках, усмехнулась и гордо водрузила птицу на поднос, аккурат рядом с золотыми часами. Курица дернула головой, повернулась ко мне боком и, кажется, оценивала обстановку.
– Ту самую, – мрачно уточни Ленард, – которую вы пришли делить? Или другую?
– Ту самую! – воскликнула вторая женщина.
Тёмный Властелин закрыл глаза ладонью, и я предположила, что он сейчас готов сквозь землю провалиться, лишь бы только не выносить невероятно важное решение касательно курицы. Когда Ленард вчера жаловался мне, что не желает принимать никакого участия в этом дурацком судилище, я думала, что он не хочет решать сложные, спорные дела, вроде того, которое только что было с Эмилем.
Но на самом деле его пугала курица. Вот эти бессмысленные, совершенно глупые дела, заниматься которыми – только время тратить… Но решить было нужно. Женщины с нетерпением смотрели на Ленарда, изредка косились на меня, как мне казалось, с большим доверием.
Всё же, я тоже женщина. По их мнению, решение вопроса курицы надо было доверить именно мне. Что же… У меня был ответ.
– Итак, вы хотите знать, кому принадлежит курица? – изогнула брови я.
– Да! – хором ответили женщины.
– Что ж. Я готова дать этот вопрос прямо сейчас.
– Как сейчас?
– И вы нас не выслушаете?
Я усмехнулась.
– Зачем выслушивать? Всё ясно и так. Эта курица принадлежит… – я выдержала драматическую паузу, – Тёмному Властелину!
Судя по выражениям лиц что женщин, что Ленарда, это было самое эффективное и самое неожиданное решение в подобных делах, которое только можно придумать.
Глава двадцатая
К вечеру я окончательно поняла, что тяжелого было в том, чтобы быть эдаким арбитром в делах простых и не очень представителей Тёмной Стороны.
Конечно, от этого занятия была масса пользы! Горка подаяний росла, и за исключением курицы и ещё нескольких не самых адекватных подаяний большинство были более чем полезными. Некоторые дела были простыми, некоторые – требовали внимательности и твёрдости, как в случае с Логгартом и Эмилем, ну а некоторые…
Для тех нужны были стальные нервы и невероятная выдержка. Потому что мне уже, наверное, через часа два казалось, что я попала в настоящий дурдом.
Деление курицы. Дело о сбежавших женихе и невесте. Родители, не знающие, кто больше вложил в ребенка, а значит, кто больше имеет право требовать переехать к нему в дом. Случались и более неслыханные просьбы, и всех просящих мы с Ленардом выслушивали с каменными выражениями лица. Признаться, под конец уже и смешно не было.
Мы просто мечтали о том, чтобы всё это закончилось!
Стоит ли уточнять, что мне потом всю ночь снилась та чертова курица, которую в итоге ещё и пришлось отправить к матушке Деризе?!
Да, у нас были подаяния, да, удалось прорекламировать аукцион и по секрету нескольким важным людям шепнуть о том, какие интересные лоты будут на нём выставляться. Но мы с Ленардом едва волочили ноги.
На следующий день было принято однозначное решение отдохнуть от обязанностей Тёмного Властелина. Мы – все обитатели замка, даже ленивые донельзя слуги, не считая трудившейся на кухне матушки Деризы, – отправились на садовые работы.
Сад, конечно, пребывал в запустении, но немного ином, чем оранжерея. Защитный купол давно уже потрескался и пропускал внутрь и холод, и воду. Недостатка в дожде местные земли не знали, и этот естественный полив спас некоторым растениям жизнь.
Других, впрочем, он погубил. Несколько залитых водой цветочных клумб превратились в местный филиал болота, и Фабиано мрачно заявил, что там даже заговаривать нечего. Ни мертвого, ни живого, сплошная грязь.
Ещё немножко, и в этой трясине можно будет топить неугодных, мрачно пошутил он, глядя прямо на Марко.
– Не понимаю, – уже в сотый раз заявил он, когда все, кроме него, успели определиться с тем видом деятельности, которым будут заниматься, и постепенно приступали к трудам. – Почему я должен всем этим заниматься? В конце концов, я – могущественный некромант!
– А я, по-твоему, кто? – поинтересовался Фабиано, без лишних возражений натянувший на руки перчатки и взявшийся выдергивать вредоносные сорняки.
С ними сладить могли только эльфы. Сорняки оказались какими-то магическими, и если не уговаривать их вести себя прилично, кусались. Например, едва не отгрызли бедному Гэри палец. Потому он сейчас вместе с Щуреком и Михалом занимался тем, что уносил за пределы сада гнилые листья и скошенную Кацпером высокую траву.
Алиция занималась цветами. Она вообще-то хотела заняться теми же сорняками, что Фабиано, но эльф решительно заявил, что нечего издеваться над нежными девичьими руками. Благородно! Ленард тоже не подпускал меня ни к лопате, ни даже к тяпке, заявив, что Тёмный Властелин не рассыпется, если немного покопает. Потому я, помимо исполнения обязанностей руководительницы, обрывала сухие лианы, оплетавшие тонкие решетки, предназначенные для вьюнков и им подобных цветов, и изредка отвлекалась на то, чтобы показать Лидди и Викки, как необходимо на самом деле держать в руках метлу. Она же не заколдованный сорняк, не укусят!
– Ты – эльф! – буркнул Марко. – А я – некромант! И не должен ковыряться в этой зелени!
– Поковыряйся в болоте, – пожал плечами Ленард. – Тут хватает работы для всех. И у нас коллективные трудовые будни, если ты забыл.
– Почему я должен? Это не мои обязанности!
– А что, это обязанности конюха? Жерар же не отлынивает.
Жерар, занимавшийся тем, что выгребал землю из горшков, тех самых, что принес из оранжереи несколько дней назад Кацпер, только усмехнулся.
– Ну что вы, господин Ленард, – проговорил он. – Разве это для высоких господ? Как, собственно, и война. Пока мы с вами, дураки, воевали, высокие господа выполняли исключительно свои некромантские обязанности в замке!
Марко скривился. Сегодня он был особенно разговорчив, потому позволил себе разразиться в ответ настоящей тирадой:
– Эльф тоже не воевал, но ему вы этого не говорите!
– Во-первых, – проронил Фабиано, отвлекаясь от сорняка, что пытался отгрызть ему пальцы, – ты слишком мало обо мне знаешь, чтобы утверждать, воевал я или нет. А во-вторых, в отличие от некоторых, я не отлыниваю от работы. Некромантская гордость у меня не отсохнет, если я внезапно выдерну сорняк-другой. И вообще, Марко, неужели так сложно просто закрыть рот и трудиться? Мне кажется, обычно этот вариант ты рассматривал как более предпочтительный, чем бесконечные споры.
Я воззрилась на некроманта, дожидаясь его реакции. Мне вообще очень не нравилось, как он себя вел. Будто постоянно бросал вызов. Странно это…
Марко буквально позеленел, но не успел ответить. Пространство вдруг всколыхнулось, и болотистая клумба, рядом с которой трудилась я, внезапно вспыхнула ярким пламенем.
Что это за магия, я понятия не имела. Как, впрочем, и всегда. Мне просто не хватало времени поискать хоть какую-нибудь, пусть даже очень ветхую библиотеку, почитать книги, находящиеся там, и наконец-то разобраться, что к чему.
Зато замок стал хоть более-менее пригоден к жизни. Это казалось мне более важным, чем разобраться в тонкостях своего дара и магии других.
Что ж, не стану скрывать, что я могла серьезно промахнуться при расстановке приоритетов.
Магический огонь поднимался всё выше и выше. Совсем скоро он стал ростом с человека, причем человека весьма рослого, и начал приобретать форму человеческого силуэта.
Поначалу я даже заподозрила, что это была варрга. По крайней мере, мне показалась знакомой плотная чернильная структура. Однако неведомое существо стремительно обретало краски. Оно было соткано не из чернил, а из ярких разноцветных красок, и больше напоминало стеклянную фигурку в полный рост, только мастерски разукрашенную, но всё равно слегка просвечивающуюся.
А ещё это походило на голограмму.
В болотистой клумбе стоял мужчина – точнее, образ мужчины. По острым ушам я определила, что это эльф, причем эльф довольно рослый и крепкий. Он отнюдь не казался молодым, этому мужчине было уже много лет. За всё время, проведенное здесь, я узнала от Фабиано и Алиции, что эльфы живут примерно в три раза дольше людей (это было одной из причин, по которой они не стремились к тесным контактам) и, в отличие от вампиров, не умеют передавать своим избранникам силы, чтобы те жили дольше. Если вампир или вампирша вступали в союз с человеком, в принципе, особых укусов хватало на то, чтобы партнер постепенно выработал в себе некий иммунитет к старению и прожил с возлюбленным вампиром всю его жизнь, по длительности на несколько десятков лет уступавшую эльфийской, то сколько ни дергай эльфа за уши и не подставляй ему запястья для укусов, ничего не получится.
У этого эльфа уже имелись на лице признаки старения, а значит, он прожил лет сто пятьдесят, если не все двести – гораздо больше, чем Фабиано или Алиция, молодые по эльфийским и ещё не старые по человеческим меркам. В золотистых волосах незнакомца виднелось несколько седых прядей.
Красота его не казалась настолько безупречной, как у знакомых мне эльфов, и я предположила, что дело не только в возрасте. Мужчина сам по себе выглядел несколько грубее и буквально излучал неприязнь. Его мрачный вид не мог сравниться даже с обиженными взглядами, которыми обменивались Фабиано и Алиция, и с тем венчым недовольством, которое олицетворял Марко.
Этот эльф был злой.
В том, что характер у него отвратительный, я нисколечко не сомневалась. Как, собственно, не сомневалась и в том, что нынешний разговор будет не из приятных. Что б этот мужчина ни задумал, вряд ли всем нам это понравится.
На голове у него сверкал золотой венец, напоминавший по форме терновый венок. Одет мужчина был в национальные эльфийские одежды, чем-то напоминавшие мне смесь монашеской рясы и королевской мантии. В целом, это могло бы показаться смешным, если б мужчина сам по себе не являлся воплощением негатива.
– Приветствую! – пророкотал он.
Его голос, зычный, громкий, заставил меня непроизвольно вздрогнуть.
Все остальные молчали. Я не была уверена в том, что все присутствующие понимали, кто перед ними стоит. Но Ленард хмурился так, что я поняла: он, вне всяких сомнений, осознавал, с кем имеет дело. И явно был недоволен предстоящей встречей.
Незнакомец же скользнул взглядом по присутствующим. На мне он даже не остановился, как и на слугах или, скажем, Марко. А вот Фабиано и Алиция явно привлекли его внимание.
И явно не просто потому, что тоже были эльфами.
Мужчина презрительно скривил губы. Недовольство, отпечатавшееся у него на лице, ясно давало понять: если он и пришел с миром, то уйдет со скандалом.
– Какая занятная встреча, – проронил он, сверля взглядом Фабиано.
– Я тоже очень рад вас видеть, – промолвил эльф.
– Не скажу, что эта радость взаимна.
– Я даже не сомневался в этом.
Они смотрели друг на друга так, как смотрят кровные враги. Сорняк, который Фабиано держал в руке, изогнулся так, что уже почти дотянулся своими лепестками-зубчиками до локтя эльфа, однако тот, даже не опустив взгляд на растение, крепко сжал руку в кулак.
Растение издало странный чавкающий звук, очевидно, аналог человеческого предсмертного хрипа, и просто обмякло в пальцах Фабиано. Однако эльф и на это не обратил внимания. Он просто выронил растение и скрестил руки на груди, внимательно глядя на мужчину.
– И по какому же праву ты находишься здесь, рядом с моей дочерью? – спросил мужчина-иллюзия.
Я запоздало осознала, что это был сам эльфийский князь, повелитель Златого Леса, отец Алиции. Что ж… Если это её отец, то вполне понятно, почему она так его боится, что согласилась выйти замуж за такую сволочь, как покойный Дамиан.
От такого я б тоже не отказалась сбежать.
– Ну, Ваше Светлейшество, – ухмыльнулся Фабиано, – когда вы отправляли свою дочь выходить замуж за Тёмного Властелина, следовало предположить, что где-то рядом с ним вполне может крутиться такое ничтожество, как я.
Голос Фабиано буквально сочился ядом. Ничтожеством себя он, вне всяких сомнений, не считал, но не упустил возможности хотя бы таким образом немного поиздеваться над эльфийским князем и утереть ему нос.
– Как ты смеешь говорить со мной, князем Златого Леса, Его Светлейшеством Гаэтано в таком тоне?! – взревел князь.
– Я больше не имею к лесам никакого отношения. Так что хоть золотой, хоть серебристый, я подчиняюсь только своему Тёмному Властелину. Или Ваше Светлейшество готово принять обратно меня под своё крыло, чтобы потом как следует отчитать и поучить уму-разуму?
На лице Фабиано застыла маска равнодушия, но я видела, что жестокие слова, срывавшиеся с его уст – последствие нанесенных ему жизнью ран. Он не то что был не рад видеть этого мужчину – он искренне ненавидел Гаэтано.
Пожалуй, появись тот здесь в самом деле, Фабиано бросился бы на него с мечом.
Но эльфийский князь был всего лишь иллюзией. Голограммой. Разговаривал с нами, как по видеосвязи.
Что ж, такой метод ведения переговоров определенно повышал выживаемость эльфов.
– Алиция, дочь моя, – Гаэтано повернулся к девушке, застывшей возле цветка. – Почему ты сейчас занимаешься растениями? Разве это достойное занятие для княжны?!
– Это достойное занятие для любой эльфийки, отец.
– Только не рожденной для того, чтобы быть воительницей и королевой, – отрезал князь. – Где твой супруг? Я желаю поговорить с ним касательно того, что он тебе позволяет!
Алиция сжалась, втянула голову в плечи. Я видела, как сильно она побледнела, и понимала, что девушке сейчас предстоят не самые приятные на свете минуты.
– А папа умер.
Гаэтано стремительно повернул голову и воззрился на Гэри. Тот произнес эти слова простодушно, даже не подозревая, каковы могут быть последствия, и теперь непроизвольно поёжился под тяжелым взглядом могущественного эльфа.
– Ты кто?
– Я сын покойного Тёмного Властелина, Дамиана, – голос молодого вампира задрожал. – Г-гэри…
– Ггэри, – хмыкнул эльф, словно нарочно перекручивая имя мальчика. – Вот как. Алиция, ты, однако, не бережешь мужа. Когда он успел умереть? Ваша свадьба должна была состояться менее семи дней назад.
Он повернулся к дочери и внимательно взглянул на неё. Я видела, как Алиции хотелось убежать или спрятаться хотя бы за спину Фабиано, но она сдержалась.
Вместо этого девушка сделала решительный шаг вперед, чтобы отец мог лучше её видеть, и промолвила:
– Дамиан умер задолго до моего приезда.
В саду на несколько минут воцарилась тишина. Кажется, Гаэтано пытался переварить произнесенное, Фабиано – собственный гнев, Алиция – страх, а все остальное – недоумение и опаску. Даже Марко, и тот попятился, очевидно, надеясь покинуть сад до того, как вся правда всплывет наружу.
– Как это – задолго до твоего приезда? – изогнул брови Гаэтано.
– А вот так. Покусал дамочку лёгкого поведения и отравился её кровью, – вмешался Фабиано. – А разве вы не знали, что собрались отдавать дочь за самого гулящего и самого непорядочного вампира во всём Норхейме?
– Я не желаю слышать гадости, льющиеся из позорного рта этого существа, не имеющего права называться эльфом, – Гаэтано отмахнулся от Фабиано.
– Но он сказал правду!
Мы все удивленно повернулись к Гэри.
– Мой отец действительно вёл себя не слишком порядочно. Он был не из тех, кто женится. Я очень удивился, когда он заговорил о женитьбе. И та женщина, которая… Из-за которой отец отравился. Он пригласил своих друзей и таких женщин, чтобы отметить известие о скорой свадьбе.
Час от часу не легче! Дамиан даже не пытался вести себя порядочно в ожидании красавицы-невесты. Что-то мне подсказывало, что и с Гаэтано он был не настолько льстив и любезен, чтобы скрыть собственную натуру. Однако тот всё равно решил отпустить в это место собственную дочь и даже не пожалел её. Как так можно? Отдал на растерзание вампирам!
Ещё и каким вампирам…
– И кто же сейчас Тёмный Властелин?
Ленард не позволил себе стоять за спинами других. Он сделал шаг вперед, представая пред глазами эльфийского князя.
– Я.
– И что же? Ты уже женился на моей дочери, я надеюсь?
– Нет, – коротко ответил Ленард.
– Почему? – изогнул брови Гаэтано.
Он даже не удосужился поинтересоваться касательно личности Ленарда! Не спросил, кто это такой, чем дышит, что за человек!
– Потому что я обещал другой женщине жениться на ней.
– Это обещание можно отменить, – хмыкнул Гаэтано.
– Нет, нельзя.
– Изменить можно всё, – скривился он. – Где эта зазноба?
Ленард бросил на меня быстрый взгляд, выдавая, что речь шла обо мне, и, кажется, знаком попытался дать понять, что мне лучше скрыться с глаз долой. Но я отреагировала быстрее, чем успела хотя бы подумать головой.
– Я здесь.
Гаэтано повернулся ко мне, и его лицо исказила гримаса отвращения. Вид у него был до того недовольный и преисполненный отвращения, что даже стало страшно. И такой человек руководит целым эльфийским лесом!
– Человечка? – презрительно фыркнул он.
– А вы после великой войны считаете достойным позволять себе расистские высказывания? – вскинулась я.
Судя по тому, как посерьезнел Ленард, я попала в точку.
– Эта глупая война… – закатил глаза Гаэтано.
– Это была война, на которой погибло много союзных сил, – решительно отрезал Ленард. – В том числе и прекрасных эльфийских воинов. И мне очень жаль, что их предводитель так легко, двумя фразами обесценивает всё то, ради чего проливалась кровь!
Гаэтано вздохнул. Было видно, что он с трудом держал себя в руках и был готов разразиться гневными высказываниями, ничуть не зная меры в своих словах. Я не сомневалась, что эти обидные, жестокие слова не сделали бы ровным счетом ничего, кроме как разожгли бы очередной скандал, но сам эльфийский князь был другого мнения:
– Это всего лишь человеческая женщина. Это не повод отменять свадьбу, о которой была давняя договоренность.
– Эта договоренность была не со мной, – отрезал Ленард. – И я не имею к ней никакого отношения. Я даже не знал о предполагаемой свадьбе.
– Мы не думали, – пробормотал Гэри, – что это актуально. Мы отправили уведомление о смерти папы…
– Более того, – продолжил Ленард. – Я не сомневаюсь в том, что это было бы слишком поспешным решением о женитьбе, если бы я принял на себя обязанность жениться на госпоже Алиции. Несомненно, она прекраснее звезд на небе, и будь моё сердце свободно, я бы не устоял перед её чарами. Но я верен себе и своей любви. И верен принципам, которые исповедую.
– Значит, вы отказываетесь жениться?
– Да. Я отказываюсь от этого договорного брака.
Князь Златого Леса сжал руки в кулаки. Он явно был разгневан – и тем, что ему не дали однозначный ответ, и тем, что не высказывали того, что он счел бы должным уважением. Очевидно, по мнению этого заносчивого эльфа все мы должны были сейчас пасть ниц пред ним и дрожать.
Не сказать, что он не внушал ужас. Какое там! Внушал. И мне, например, отнюдь не доставляла удовольствие перспектива общения с этим так называемым князем.
Про Алицию и Фабиано и говорить не стоит.
Но падать ниц я не собиралась. И Ленард, судя по всему, тоже не собирался сдавать позиции. В конце концов, хозяином здесь был именно он.
Эльф же – всего лишь голограмма.
Но голограмма, которая может принести немало неприятностей, как я поняла, когда он наконец-то заговорил.
– Произошедшее я не могу назвать досадным недоразумением, – пророкотал он, и его голос заполнил всё пространство под дырчатым защитным куполом и звоном отозвался у каждого присутствующего здесь в голове. – Однако я могу дать шанс присутствующим здесь исправить их ошибки.
Фабиано сжал руки в кулаки. Мертвые деревья за его спиной зашевелились, поднимаясь на корнях. Он явно намеревался исправить свою ошибку максимально радикально.
Путем уничтожения врага.
Однако эльфийский князь был далеко, деревья ему ничем не грозили, потому он самоуверенно продолжил:
– До следующего полнолуния моя дочь должна стать женой Тёмного Властелина! – решительно провозгласил князь. – Ты, Ленард, подаришь ей обручальное кольцо прилюдно, и вы огласите о предстоящей свадьбе. Если этого не будет сделано, то Златой Лес посчитает себя оскорбленным. Все мирные соглашения с Тёмной Стороной будут немедленно разорваны, и наша армия выступит в атаку.
Он бросил на дочь последний взгляд, полный презрения, а потом иллюзия начала стремительно таять. Она рассыпалась по крохам, по песчинкам, пока не стала совсем нематериальной. Наконец чернильные тени развеялись тоже, и от эльфийского князя осталось только болото под его ногами, так, между прочим, и не высохшее, и повисшая в воздухе угроза войны.
Глава двадцать первая
О продолжении каких-либо работ в саду больше не было и речи. Всем хотелось только одного – поскорее стереть из памяти жуткое столкновение с эльфийским князем. Ленарду, впрочем, хватило силы воли приказать слугам продолжать работать и пригрозить, что за попытки увиливать от своих обязанностей будет как минимум увольнение. Конечно, работники замка не отличались ни послушностью, ни высоким умом, ни наличием хотя бы минимальных признаков совести, но тон, которым Тёмный Властелин отдавал приказ, был таким, что ослушаться его решились бы только последние идиоты.
Мы вчетвером собрались в обеденном зале. Алиция, бледная, как смерть, стояла у стены, обхватив себя руками. Фабиано мерил широкими шагами помещение и, кажется, едва не рычал от раздражения. Мы с Ленардом сидели за столом. Я просто понурила голову, стараясь не утонуть в своих же переживаниях, а мужчина подался вперед и барабанил пальцами по деревянной поверхности.
– Заносчивый ушастый чурбан! – возмущенно воскликнул Фабиано, останавливаясь наконец-то. – Нет, Алиция, ты уж прости, но это слишком! Он будет угрожать Тёмной Стороне войной только потому, что его дочь не стала женой безмозглого развратника, который траванулся кровью барышни лёгкого поведения, приглашенного на празднование помолвки! И твоего папашу это нисколечко не смутило!
– И ты чудесно знаешь, почему, – глухо отозвалась Алиция.
– Потому что он ограниченный ушастый чурбан.
– Потому что мы с тобой нарушили закон, Фабиано.
– Закон?! – взвился эльф. – Мы были женихом и невестой! И если б кому-то не мешала моя магия, то… – он шумно выдохнул воздух. – Впрочем, чему удивляться? Наши отцы оба хороши! «Сын мой, я был уверен, что магия твоей презренной матери в тебе не проснется!» Презренной! Почему, интересно, он не называл её презренной, когда…
Фабиано запнулся, а потом сел прямо на пол и уперся спиной в стену.
– Я вызову его на дуэль, – решительно промолвил он. – Я вызову его на дуэль и отрублю ему его заносчивую эльфийскую голову.
