Текст книги "Жена господина Ищейки (СИ)"

Автор книги: Алла Эрра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

16.

Яркий ночной сон заставил меня опять усомниться в том, что я не во власти галлюцинаций. До такой степени он был реалистичный, что ощущение прошлого мира просто вопило, что это правда…

На небольшой свежий кладбищенский холмик устанавливают крест. Очень много живых цветов и венков с чёрными ленточками. Никогда не понимала их: это такой диссонанс между жизнью и смертью, что мурашки от неприятия бегут по спине и холодеют пальцы. А искусственные цветы? Они мёртвые изначально. И даже не цветы, а кусок пластика…

Но отчего-то пристально вглядываюсь в свежую могилу. К кресту приставлена фотография в рамке: улыбающаяся девушка в форме. И это… Я! От подобного открытия становится нестерпимо больно и страшно.

Вокруг могилы стоят люди. Я знаю их всех. Вот Сашка Енотов, не скрываясь, вытирает слёзы руками. Рядом с ним стоит Лёха Сурин. Он держится, но глаза красные и губа прокушена почти до крови. Мой непосредственный начальник полковник Семён Аркадьевич Муромов с виду спокоен, но так сжал кулаки, что кажется, будто бы сейчас начнёт крушить всё подряд. Остальные ребята не лучше…

Удивительно, но на похоронах есть ещё и люди, которых я знала до работы в полиции. Даже Юлия Фёдоровна, известная в прошлом актриса кино и театра, тоже тут. Сколько же она крови мне выпила и нервов потрепала на своих уроках! Но… пришла.

Неожиданно она приблизилась к полковнику Муромову.

– Извините, господин офицер, – произнесла Юлия Фёдоровна тихим, но заставляющим внимательно прислушиваться к себе голосом. – Я знала Венеру. А вы были её командиром?

– Начальником, – поправил он.

– Неважно. Скажите, если это не военная тайна, что случилось с моей девочкой?

– Не вашей, моей. Хотя… Я вас хорошо помню. Никогда не думал, что встречусь с такой великой актрисой вот так. При других бы обстоятельствах обязательно автограф бы попросил, но сейчас не могу.

А Венера… Тут нет никакой особой тайны. В нашей работе иногда подобное происходит. Взяли нарколабораторию, а в ней оказалась примитивная, но от этого не менее смертоносная ловушка. Венера её и вскрыла. Почти все уже вышли из помещения, кроме неё и одного нашего сотрудника, поднимающегося по лестнице. У того тоже лишь, извините, зад торчал под люком. В этот, опять извините, зад он и получил куском арматурины. Отделались все лёгким испугом.

А вот Венера… Шансов у неё не было: сильнейший передоз жутким наркотиком и контузия с черепно-мозговой. Пролежала в коме несколько дней. Врачи до последнего момента боролись за её жизнь. Но не судьба…

Воистину, первыми из жизни почему-то уходят самые достойные. Я ж эту девочку ещё на практике сразу заприметил. Мне бы мужиков покрепче в отдел, но все телефоны оборвал, чтобы Венеру к нам направили на дальнейшую службу. Тут характер такой был, что с удовольствием для себя чуток его отщипнул бы.

– Вы правы, – согласно кивнула актриса. – Знаете, как я познакомилась с ней? Пришла на просмотр девчушка пятнадцати лет. Очередная блатная доченька сумасшедших родителей, которые готовят своих чад «в звёзды». Поэтому ничего от Венеры особого и не ожидала. Так и оказалось. Та прочитала пару басен Крылова и монолог Катерины из «Грозы». Хорошо прочитала. Только таких «хорошисток»: хоть пруд пруди.

– Как там тебя? Вена, – откровенно отмахиваясь, раздражённо говорю ей. – Тебе нужно подумать о другом выборе профессии, если не хочешь бездарно прожить свою жизнь.

– Не хочу, – согласилась она. – Но я не Вена, а Венера. Согласитесь, Юлия Фёдоровна, это большая разница.

Представляете! Какая-то соплюшка мне, народной артистке, делает замечание! И так спокойно, рассудительно это произносит, что я себя не бабкой старой, а той самой соплюхой почувствовала. Хотела возмутиться этой наглости, но, взглянув в большие карие глаза молодой девушки, позабыла все слова.

В них нет ни агрессии, ни какого-то подросткового вызова, а лишь внутреннее уважение к себе… и ко мне тоже. Словами всё не передать, но вдруг стало стыдно за свой слегка пренебрежительный тон. Венера огорчилась не тому, что её имя исковеркали, а то, что это позволил себе взрослый человек, тем самым унизив себя хамоватым тоном. Сбила мне «корону» одним махом!

И… Я взяла её в ученицы. Хотя, признаться, не так учила, как сама училась у этой удивительной девочки. Она мне помогала освободиться от «нафталина» прошлых заслуг и принять современность. Она дала мне энергию снова вернуться на сцену, а не ограничиваться лишь преподаванием. Она научила меня не только любить себя в искусстве, но и уважать других в нём. Список длинный могу зачитать... Вам могу, так как вы знали Венеру. Остальным не рискну. Не поймут! А выговориться сегодня очень хочется.

– Со мною тоже было нечто подобное… – вздохнул полковник. – Конечно, применительно к нашей службе, но сути это не меняет. Да и не я один такой. После трагедии в отделе битые жизнью, прошедшие «точки горячие» мужики плакали. У её фотографии с траурной ленточкой столько цветов, сколько никогда в жизни не видел. Конфеты, даже плюшевые игрушки… Мы столько смертей пережили и, к сожалению, ещё не раз переживём, но тут словно душу вынули.

Юлия Фёдоровна, мы сейчас на поминки поедем. Давайте с нами? Думаю, что Венера была бы рада увидеть вас в компании своих друзей-сослуживцев.

– А я её поминать не буду! – неожиданно отказалась актриса. – Мы, лицедеи, хоть бываем и не очень крепки умом, но некоторые научились чувствовать чужие души. Венера жива! Пусть и не так, как мы тут привыкли, но жива! Поэтому я сейчас приеду домой, поставлю на проигрыватель Луи Армстронга, налью себе самого дорогого шампанского и пожелаю нашей Венере удачи, где бы она ни была! Пусть ей повезёт! Она заслуживает это!

– Может, вы и правы, – не стал спорить Муромов.

– Я права. И ещё… У вас есть жена? Не любовница или прочая профурсетка, а именно любимая жена?

– Профурсеток не держим, – оскорбился полковник. – Моя Маша со мной почти сорок лет. При моей профессии столько выдержит исключительно любящая женщина. И я не предатель, чтобы бегать по другим бабам.

– Прекрасно, – как ни в чём не бывало улыбнулась актриса. – Вот вам с женой два билета на мой спектакль. Приходите обязательно. История про любовь, верность и стойкость. Наверное, это моя последняя роль. И, уверена, самая лучшая, так как, несмотря на то, что играю пожилую героиню, вдохновлял меня образ Венеры.

– Придём обязательно, – твёрдо пообещал полковник и неожиданно отдал честь. – Спасибо вам! Теперь мне почему-то тоже кажется, что наша Венера действительно жива!

Сон ушёл. Проснувшись, мокрыми от слёз глазами я смотрела в потолок, до сих пор ощущая ароматы того мира и запах сырой земли на собственной могиле. Быть может, это всего лишь действительно сон, наваждение. Но не покидает чувство, что только что заглянула в свою жизнь… или смерть.

И щемящая грусть в груди заставила сжаться сердце. Неужели люди так обо мне думали? Я же не такая! Обыкновенная девушка с немного странной судьбой и ничего более! Чему я могла или могу научить? Да всю жизнь сама училась у достойных людей, таких как полковник Муромов или Юлия Фёдоровна!

Но если это всё правда, если действительно каким-то чудом подглядела кусочек родной реальности, то…

Встав с кровати, подошла к зеркалу и пристально всмотрелась в глаза своего отражения.

– Вы тоже, мои дорогие, для меня всегда рядом! Спасибо вам за науку и терпение! – вслух проговорила я, обращаясь через зазеркалье к близким людям. – Обещаю, что не подведу вас! Не дам даже маленького повода усомниться во мне. Пусть вы этого никогда не увидите и не узнаете, но обещаю… Нет! Клянусь!

Не знаю. Наверное, мне показалось, но отражение ожило на мгновение и слегка кивнуло, словно принимая мою клятву. Скорее всего, игра воображения или оптическая иллюзия от не до конца высохших слёз. Неважно. Все слова отпечатались не в зеркальной поверхности стекла, а в моей душе.

И вдруг мне стало легко и свободно. Словно я действительно попрощалась с прошлым миром. Он отпустил меня. Он благословил. Не держит зла, не хочет вернуть назад, а словно говорит: «В добрый путь!».

Окрылённая, я уже не могла спать, несмотря на очень раннее утро. Сделала энергичную зарядку, не щадя этого в прошлом ленивого тела. Потом умылась. Бодрая и свежая, подошла к окну, чтобы полюбоваться рассветом. Солнце только наполовину выползло из-за горизонта, разгоняя ночную темень. И вдруг острое желание нового охватило меня. Это же портовый город, а я до сих пор не была у моря!

Наверное, наплевав на то, что до сих пор не помню дороги к нему, всё равно пошла бы искать. Остановил лишь наряд. Ходить по улице в ночной полупрозрачной рубахе явно не стоит. А платье сама нормально не надену.

Ладненько… Придётся на некоторое время отложить мечту искупаться в бескрайней солёной водичке. Зато я знаю, что сегодня обязательно закажу у Вероники Труччо: наряд, который не мешает мне самой распоряжаться своим временем. Кроме удобного, элегантный тоже закажу. Или даже парочку! Если я уж пришла в этот мир, то должна выглядеть в нём достойно!

17.

Особняк Вероники Труччо произвёл на меня своеобразное впечатление. По своей красоте и помпезности он не выделялся среди подобных ему. Но как только я попала внутрь, то тут же окунулась в некий хаос, который, впрочем, был явно регулируемый. Туда-сюда сновали какие-то женщины с отрезами тканей, кто-то с кем-то спорил. Некоторые особы, чуть ли не столкнувшись на бегу, вдруг замирали и начинали шептаться, явно обсуждая какие-то важные то ли новости, то ли сплетни.

Я растерянно замерла на пороге, боясь, что это броуновское движение затянет и меня тоже.

– Дорогая! – громко возвестила о своём присутствии Вероника, элегантным парусником рассекая бурлящие людские волны. – Я думала, что раньше обеда ты не явишься. Видимо, сильно хочешь стать не только красивой, но и прекрасной, раз приехала в первой половине дня.

– Здравствуй, Вероника, – тепло поприветствовала я эту ухоженную, красивую, несмотря на шестидесятилетний возраст, женщину. – Предпочитаю все приятные дела делать с утра, чтобы потом весь день было хорошее настроение. У тебя всегда так шумно?

– Нет, конечно! Иначе бы я с ума сошла. Но мы получили известие от самой донны Марии Селенской, родной сестры нашего императора Филиппа. Три месяца назад я была в столице и там снимала с неё мерки. А теперь донна Мария собирается лично посетить мой скромный дом, чтобы оценить и забрать своё платье.

Из самого Рема ко мне едет! Это такая честь! Вот и готовимся к приезду важной гостьи. Заодно, пользуясь уникальной возможностью, хотим предоставить ей ещё несколько макетов наших платьев. Такую клиентку из рук выпускать нельзя! Пойдём со мной! Похвастаюсь своим творением, которое скоро может носить сама сестра императора!

Не дожидаясь ответа, Вероника схватила меня за руку и потащила по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Несмотря на свои годы, женщина почти вприпрыжку бежала, явно находясь в приподнятом, азартном состоянии. Наш бег закончился в просторной комнате с огромным, во всю стену, зеркалом.

Посреди комнаты стоял манекен с пышным платьем. Кремовый и коричневый цвета так гармонично сочетались в нём, так плавно перетекали друг в друга на всех складках и искусно выполненной вышивке, что создавалось впечатление не просто одежды, а настоящего произведения искусства. Длинный, без пуговиц, больше напоминающий накидку жакет дополнял всё это великолепие, как бы слегка сдерживая своими чёткими линиями пышность юбки, но не закрывая собой композицию спереди.

– Что скажешь? – заставила меня отвлечься от созерцания Труччо. – Ты бы такое надела?

– Нет, – честно призналась я.

– Значит, платье удалось! Над твоим вкусом, Анна, мы ещё поработаем. А пока ты будешь моим эталоном безвкусицы.

– Ты не поняла, Вероника, – немного уязвлённо ответила я, ещё не до конца привыкшая к прямолинейности подружек. – Платье – чистый восторг! Но я бы не надела его, так как, во-первых, не настолько богата. Не дай бог испортить такую дорогую вещь! Ну и, во-вторых, чтобы носить подобное… Нужно иметь право его носить.

– Хм… Доводы принимаются. Хорошо! Раз ты, оказывается, ещё не совсем погрязла в трясине безвкусия, то… Как, по-твоему? Чего не хватает этому платью?

– Хозяйки?

– Не то! Думай, Анна! Я чувствую, что чего-то не хватает! И остальные мои девочки чувствуют! Но за несколько месяцев работы над ним наши взоры притупились настолько, что не можем уловить правильный момент. Если ты имеешь Дар видеть скрытое в волшебном тумане…

– Вероника! Я не имею Дара. Я самая обыкновенная простолюдинка, которой повезло выйти замуж за аристократа.

– Как скажешь. Ты на платье смотри!

– Хорошо… Глядя на него, у меня почему-то возникает ассоциация с раковиной. Наверное, это от плавного перехода цветов на складках юбки.

– А ты, оказывается, чувственная натура, – уважительно посмотрела на меня Труччо. – Да, меня вдохновила именно раковина. Продолжай.

– С чем ассоциируется красивая ракушка? У меня с жемчугом.

– У меня тоже. Но если я вплету вышивку с ним в композицию, то это только утяжелит наряд. А хочется оставить его лёгким.

– А если не вышивать? Если добавить жемчужные аксессуары? Пояс, браслет и серьги с кулоном. Или небольшое тонкое ожерелье вместо кулона.

– Аксессуары? – замерла Вероника, а потом, внезапно заставив меня вздрогнуть, заорала кому-то за дверью. – Грифель и бумагу! Живо!

Всё появилось во мгновение ока. Чёткими, выверенными движениями женщина набросала на белом листе схематичное изображение платья. Прямо как настоящая художница, а не швея.

– Показывай, как видишь, – протянула она эскиз мне.

Я задумалась, а потом, взяв грифель, дополнила изображение картинкой из своей головы. Вероника рассматривала недолго. Потом подняла голову и с удивлением уставилась на меня.

– Анна, это немного смело, но… Я должна извиниться! Вкус у тебя явно присутствует. Ещё обсудим это, а сейчас нужно довести до ума и воплотить твои фантазии в жизнь. Поехали!

– Куда?

– К Ванессе Грема, конечно! Или ты думаешь, что кроме её сыновей и внуков кто-то справится за короткий срок с такими украшениями?

– А моё платье? – напомнила я о причине своего визита.

– Ты в этом безобразии несколько лет ходила! Потерпишь ещё четыре дня! Не упрямься, мы должны закончить наше творение!

Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться женщине, явно впавшей в творческий экстаз. Однако поехали мы не в особняк Грема, а в другой дом, где, как я поняла из рассказа Вероники, находились ювелирные мастерские и лавка.

Ванессу мы застали со стопкой бумаг в руках и отчитывающей какого-то нерадивого то ли клерка, то ли продавца. Я так и не поняла. Но как только Вероника выложила эскиз на стол и дала свои пояснения, Ванесса моментально выгнала парня и приказала позвать своего среднего сына.

– Если кто быстро и сделает, то только он. Младший сын и внуки ещё не набрались должного мастерства, а старший работает хоть и превосходно, но медленно, – пояснила она. – Крупный жемчуг у нас есть, золото и серебро тоже. Так что должны успеть к приезду донны Марии Селенской.

– Серебро? Зачем серебро? – переспросила Вероника и добавила: – Такой особе нужны лишь самые дорогие камни, жемчуг и металлы.

– Не волнуйся. Я видела твоё платье, и небольшие вкрапления серебра пойдут на пользу. Нужно разбавить тяжёлый золотой цвет украшений лёгким серебристым.

Женщины начали отчаянно спорить между собой, оставив меня не у дел. Пришлось несколько раз демонстративно кашлянуть, чтобы обратить на себя внимание.

– Дорогая, прости, – совсем не виноватым голосом повинилась Труччо. – Обещаю, что через четыре дня предоставлю все эскизы, сниму все мерки. А через неделю ты будешь самой элегантной женщиной в Борнео! Бери мой экипаж и поезжай домой.

– Да-да! Поезжай, – подтвердила Ванесса. – И если нам удастся правильно воплотить твои мысли в жизнь, то тогда с меня тоже причитается. Украшения «Ювелирного дома Грема» на самой принцессе – это дорогого стоит в плане репутации.

Мне ничего не оставалось делать, как несолоно хлебавши поехать домой.

Лучше бы не приезжала. Во дворе стоят две осёдланные лошади, а довольная Люция сообщила, что господин Марко вернулся из поездки. Почему-то сразу захотелось слинять куда-нибудь подальше. Опять этот «испанский стыд» наполнил мою душу. Как же хорошо, оказывается, мне жилось без Марко. Но нужно хотя бы с ним поздороваться. Заодно и выведать новости о прошении развода. Приняли или нет?

С этими мыслями я поднялась на второй этаж и была чуть не сбита Ищейкой, на ходу напяливавшим не свой обычный стильный чёрный сюртук, а кожаную, местами потёртую куртку. В руках он держал ножны то ли с мечом, то ли с широкой шпагой. Я в этом оружии не разбираюсь.

– С приездом, – вежливо поздоровалась я.

– Не сейчас, Анна. Потом поговорим. Ты ведь про развод шла узнавать?

– И про него тоже. Что случилось?

– Беда в порту. Время дорого. Отойди в сторону.

– Ты надолго?

– Не задавай в сотый раз этот глупый вопрос! – скривился он.

После этого невежливо отставил меня в сторону и чуть ли не бегом бросился на улицу.

Когда же я спустилась вслед за ним, то ни Ищейки, ни лошадей во дворе уже не было.

– Чего это он? – поинтересовалась я у служанки. – Бешеный какой-то.

– Да он всегда так. В порту кто-то напал на судно. Морячков уйму порезали, а дорогой товар из трюма вынесли. Вот господин Марко и торопится, чтобы от душ невинно убиенных узнать, кто на такое злодейство решился. Тут каждая минутка на счету!

– А потом что будет?

– Известно что, – пожала плечами Люция. – Если души ещё при теле, то покажут картину убийства. Тогда Ищейка пойдёт по следу, пока не поймает разбойников. А если души уже улетели, то тогда думать будет.

– И часто он так пропадает?

– Раньше почти дома и не появлялся, а сейчас изредка: меньше убийств в округе стало. Эх… Даже отдохнуть с Дино не успели. Только во двор въехали, как тут я с этим письмом, помощником начальника порта переданным. Лишь переоделись и всё. Опять могут голодными несколько дней по округе носиться. А даже пирог не взяли.

– Нам-то что теперь делать? – поинтересовалась я у многоопытной служанки.

– Ждать, госпожа Анна. Ждать и молиться, чтобы с господином Ищейкой и его отрядом ничего страшного не произошло. А то всякое бывало… Помните, как позапрошлым летом мужа вашего от разбойничьей стрелы в боку выхаживали?

– Не помню.

– Оттого, что не им, а собой были заняты. И это господина Марко ранило похуже стрелы. Я понимаю, что скоро перестанете быть ему женой. Только если, не дай бог, чего случится, то проявите хоть немного сочувствия.

– Хорошо, Люция. Но будем надеяться на лучшее.

– Обязательно будем, госпожа Анна. И молиться тоже…

18.

Почти сутки я прожила никому не нужной попаданкой. Даже скучать стала по взбалмошной Ванессе и её подругам. Но больше всего переживала за Марко. Оказывается, у него реально опасная работа. Он не просто расхаживает с важным видом и раздаёт указания, а сам часто ловит преступников. Убийцам, как правило, терять нечего, поэтому они сопротивляются отчаянно.

Сегодня от словоохотливой Люции узнала, что помимо одной тяжёлой раны, господин Ищейка заработал и несколько лёгких. А сейчас гонится со своим отрядом с дюжину человек за явно подготовленными, не знающими жалости бандитами. Простые пьянчужки не смогли бы устроить бойню на корабле, не потеряв ни одного своего.

Странное ощущение. Я всего лишь несколько раз видела Марко, да и то при не самых приятных обстоятельствах, но волновалась, как за близкого мне человека. От этого внутреннего напряжения просто не знала, куда себя деть. Ничего не помогало: ни общение с Люцией, ни усиленные тренировки. На нервной почве опять проснулась тяга к алкоголю, но я предпочла её жёстко не замечать. Этому даже старая служанка удивилась, так как, по её же словам, сама пропустила несколько стаканчиков, чтобы унять «душу тревожную».

– Я смотрю, вы любите Марко, как сына родного, – сказала я после этого признания.

– И его, и Дино… – кивнула Люция. – Вообще-то Дино мой племянник родной. Это он в ваш дом и пристроил.

– А у вас самой дети есть?

– Был, госпожа Анна. Красивый, статный мальчик. На господина Ищейку похож. Я же, когда по рекомендации племянника к Марко пришла наниматься, то чуть в обморок от такого сходства не упала. Не была бы сама матерью, то решила, будто нагуляла бастарда с кем-то из Верутти. Поэтому, когда господин Ищейка предложил мне служить у него, то, не раздумывая, согласилась.

– А почему вы сказали, что сын «был»?

– Так случилось, что бог нам дал с мужем всего одного ребёнка. Жили мы хорошо, в большом доме вместе с семьёй сестры. Оба мужа работящие, с головами умными, поэтому совсем не бедствовали. Ну а потом ночью пожар случился… Спаслись только я и Дино. Вернее, это Дино меня спас. Вытащил из огня, а остальных не успел…

– Извини, – обняла я Люцию. – Не стоило мне ворошить старые раны.

– Ничего страшного, госпожа, – вымученно улыбнулась она, вытирая скупую слезу. – Годков двадцать уже прошло, горе в сердце поутихло. Вот так мы и стали жить с племянником вдвоём. Я, чтобы заработать, пошла в прислугу, а Дино в матросы на военный корабль. Семь лет отслужил, а потом в стражу подался. И уже в страже его господин Ищейка заприметил, взяв своим личным слугой и помощником во всех делах. Через месяц и я у вас оказалась.

– Понятно… – протянула я и постаралась перевести разговор на менее болезненную тему. – А сколько тебе платит Марко?

– Хорошо платит. Аж два золотых в сезон! Правда, заставил грамоту выучить.

– Что-то маловато… – вспомнила я про цену обеда в «Жемчужине» у Стеллы Макуто.

– И ничего не мало! Почти в два раза больше, чем многие получают! Так что хватает. Ещё и живу бесплатно, и столуюсь тоже за счёт господина Ищейки. Даже пару медяков, а то и серебрушечку откладывать умудряюсь. Всё жду, что Дино найдёт себе девушку, вот на свадьбу им и подарю. Только он всё с вашим мужем пропадает, хотя давно о семье задуматься надо.

Вот и новая информация! Я абсолютно не знаю местных цен и платёжеспособность монет. Оказывается, что мы с подружками прямо шиканули в “Жемчужине”, за один вечер умудрившись спустить оклад служанки за три месяца. Нужно будет аккуратнее с деньгами. Жмотиться, конечно, не стоит, но и транжирить необходимо с умом. Даже компания Ванессы, несмотря на своё явное богатство, и то внимательно к финансам относится. Стоит у них поучиться таким вещам.

– А сколько стоит наш дом? – задала я очередной вопрос Люции.

– Ну… – задумалась она. – Тысячи три золотых, точно. Тут район хоть и не самый богатый, но зажиточный, поэтому и дома стоят соответственно. Чтобы всякая шушера не селилась. Вот в других, не в таких хороших кварталах купить дом и за двести золотых можно, только уже без собственного дворика и конюшни. А уж на бедняцкой окраине халупы есть и за несколько серебряных монет. Как понимаю, госпожа Анна, вы прицениваетесь, какой домик после развода себе взять?

– Прицениваюсь, – кивнула я. – А сколько на обслуживание дома ты тратишь?

– Сейчас около двенадцати золотых в сезон господин Марко выдаёт. Но как похолодает, то ещё на дрова четыре добавляет.

– А на еду?

– Это с едой и есть. Но вы учтите, что остальные ещё налог с каждого двора в казну городского магистрата платят. Тут за наш район четыре золотых за погода вынь да положь. Ещё есть и императорский налог с доходов. Господин Марко городу ничего не должен, но императорский честно платит.

– Сколько?

– Да по-разному. Две или три золотые монеты, точно. А когда нет работы, то и одним золотым отделывается. Но такое всего раз только было.

– Получается, что мне тоже нужно налог заплатить с денег, полученных от Ванессы и её подруг?

– Не знаю, – честно призналась Люция. – Вы ж как бы и не на работе, поэтому, кто как кому чего передал, никто не подсчитывает. Лучше потом у мужа узнайте. Он в этих делах разбирается намного лучше меня.

– Спасибо, тётушка Люция, – с улыбкой поблагодарила я. – Обязательно узнаю.

С забитой мыслями головой поднялась к себе. Интересные расклады получаются. Оказывается, я в одночасье стала очень обеспеченной особой. Буквально за один день. Такое везение в унитаз спускать нельзя!

Во-первых, нужно как-то пристроить свои деньги. Почти три тысячи золотых – баснословная сумма. Наверное, стоит подумать, чтобы уговорить Марко после развода продать мне дом с учётом тех денег, что он обещал отдать мне. Нигде больше подобного жилья за полторы тысячи не куплю, а переезжать в менее благополучный квартал не хочется.

Но как он на подобное отреагирует? Может и заартачиться, решив, что я тут бордель устрою. Значит, нужно доказать, что я серьёзный человек, а не гулящая бабёнка. Предложу ему делить расходы на содержание дома. Во-первых, это честно, раз мы лишь формально считаемся супругами. А во-вторых, поможет немного обелить себя в глазах Марко. Может, и подобреет муженёк.

Нужно будет ещё доплачивать тётушке Люции. Не разделить её жалованье между мной и Марко, а добавить сверху золотой. Думаю, подобное поможет ещё больше укрепить начинающие налаживаться мостики между мной и служанкой. Хочется, чтобы Люция и дальше работала на меня. Эта обаятельная, трудолюбивая женщина действительно имеет доброе сердце. К тому же не суёт свой нос в дела хозяев, чётко понимая, когда нужна, а когда лучше постоять в сторонке. Не уверена, что найду вторую такую помощницу по дому.

Стук лошадиных копыт за окном отвлёк меня от составления планов на будущее. Выглянув, я увидела, что это Марко и Дино вернулись со своего расследования. Оба мужчины с ног до головы покрыты пылью. Тяжело спрыгнув с лошадей, они направились в дом.

Я быстро выбежала из своей комнаты, чтобы поздороваться и убедиться, что с ними ничего плохого не произошло. Судя по тому, что Дино прихрамывает, а у Марко прямо поверх куртки перетянута грязной кровавой тряпкой левая рука, разборка с бандитами была жестокой.

– Что с вами? – тревожно произнесла, как только увидела их поднимающимися по лестнице.

– Ерунда, – отмахнулся Марко, – царапина. А Дино с лошади неудачно упал. Не стой на дороге. Дай нам спокойно помыться и отдохнуть.

– Отдыхайте. Мы сейчас быстренько наберём тёплой воды.

– Люция уже пошла за ней.

– Ничего. Вдвоём быстрее справимся.

– Как хотите.

Моя помощь служанке пришлась как нельзя кстати. Сбегали с вёдрами за холодной водицей, набрав её в колодце за конюшней. На летней кухне как раз кипятился большой чан с водой, поэтому мы скоренько принесли и её.

Примерно через полчаса из покоев мужа, имевшего свой гардероб с ванной, вышел в чистом исподнем Дино и проковылял в свою комнату.

– Тебе чем-то помочь? – предложила я.

– Спасибо, госпожа. Отлежусь и буду как новенький. А тётушка Люция где?

– Еду готовит. Голодные же, небось?

– Как звери! – улыбнулся он. – Вы бы лучше господину Ищейке помогли. Что-то рана его кровит постоянно. Меня он слушать не хочет. Может, вы уговорите его лекарю показаться?

– Поняла, Дино. Иди отлёживайся. Обед потом в комнату принесём, чтобы ты не скакал с больной ногой по лестнице.

Оставив в покое слугу, без стука вошла в комнату мужа. Впервые здесь. Всё намного проще и аскетичнее, чем в моей спальне. Кабинет выглядит дороже и представительнее.

– Я никого к себе не приглашал, – недовольно процедил Марко, сидя на кровати и пытаясь одной рукой перевязать рану.

– А я и не просила приглашения, – безмятежно ответила ему и подошла к кровати. – Давай перевяжу, а то это больше похоже не на повязку, а чёрт знает на что.

– Справлюсь сам.

– Не глупи! Дай сюда!

Не вступая в дальнейшие пререкания, выхватила широкую полоску ткани и нормально перебинтовала.

– Не туго?

– Сойдёт.

– Отлично. Кстати, уже почти не кровит. Видимо, кровь не останавливалась, так как руку не берёг и много двигал ею. Нужно было сразу зафиксировать.

– Ты ещё в лекари подайся.

– Дорогой, пока что ещё муж, – вежливо ответила я, – понимаю твоё отношение ко мне. Но давай хотя бы не начинать ссоры на пустом месте. Твоя рана их не заслуживает.

– Извини, – пару секунд помолчав, неохотно покаялся он. – Настроение ни к чёрту. Упустили банду.

– Это как? Судя по вашему с Дино внешнему виду, вы встретились с разбойниками.

– А толку-то? Ночь уже почти на дворе была.

– Подробности могу узнать?

– Раньше ты никогда подобным не интересовалась.

– А сейчас с удовольствием послушаю. Какая-то кровожадная в последние дни стала и люблю всякие ужасы перед обедом.

– Ладно. Только после него приходи. Сейчас лучше вздремну немного. Всю ночь на ногах провели. И шея будто деревянная.

– А ну-ка!

Почти насильно развернула Марко спиной к себе и выверенными движениями, как меня когда-то саму массировали, размяла шею и плечи мужчины. Тот вначале пытался слегка посопротивляться, но потом затих.

– Легче? – поинтересовалась у него после массажа.

Господин Ищейка ничего не ответил. Оказывается, он склонил голову и спал. Вымотался мужчина основательно. Пусть отдыхает. Пойду скажу Люции, чтобы с обедом не торопилась. Раньше, чем через пару часов мы наших «оперов» вряд ли добудимся.