Текст книги "Жена господина Ищейки (СИ)"

Автор книги: Алла Эрра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Жена господина Ищейки
Алла Эрра

1.

– Васильева! – начальственный голос в телефоне не оставлял никаких сомнений, что моё дежурство не пройдёт спокойно. – Там опера нарколабораторию накрыли. Бери дело себе и по результатам отчитайся.

– Так точно, господин полковник, – удручённо ответила я и повесила трубку.

– Напрягают? – поинтересовался Лёха Сулин, комкая очередную бумажку и пытаясь ловким движением баскетболиста всё-таки попасть ею в урну.

– Напрягают… – со вздохом призналась я. – Ехать надо.

– Так, забей. Потом от оперов бумажки подошьёшь и всё.

– Не получится, Лёш. Там Енот верховодит, а после него любые бумаги не читать, а в “Аншлаг” отправлять надо. Они даже до “Камеди” не дотягивают.

– Енотов? – рассмеялся Сулин, чей стол был рядом с моим. – Венера! Сочувствую! Прикинь! Я тут наши опусы решил собирать. Потом, когда выйду в отставку или попрут со службы, книгу издам оперских перлов. Енота придётся в соавторы брать, так как большая половина книги о нём будет.

– Большей половины не бывает, – по привычке стала объяснять я. – Половина – это пятьдесят процентов. А если “большая”, то уже просто часть получается.

– Ну, ты девочка богемная, тебе виднее. Хочешь из “енотовского” последнего?

– Давай, пока собираюсь.

– Ладно! Сама напросилась. “Труп лежал, пытаясь добраться в сторону двери, и широко смотрел в потолок открытыми грустными глазами с синяком с правой стороны. Пули в трупе, являющегося по совместительству соседом понятого Кочерыгина В.Г., принесли многочисленные раны, которые и были свидетельством смерти трупа.

На столе стояла початая бутылка водки и ещё две с нетерпением дожидались любившего выпить трупа в холодильнике. После немногочисленных опросов свидетелей по этажу выяснилось, что труп и местный алкоголик Борис Фёдорович Сборовских являются одним и тем же лицом, бывшим до этого живым.”.

– Хватит! – прервала я этот треш.

– Зря. У меня там несколько листов и все без запятых, а также почти без заглавных букв. Короче, дело Енотов раскрыл практически на месте, но мне от этого не легче. Вот как у Сани это получается? Опер от бога, а как только садится писать отчёты, так в нём просыпается литературный дебил.

– Главное, чтобы мы нормально отписывались.

– Не спорю, Вена. Для следака важнее всего ясность изложения и хороший слог.

– Не “Вена”, а Венера! Ещё раз так назовёшь, то устрою такую жизнь, что даже писать будешь заикаясь.

– Ой, всё! Включила опять богему! – примирительно улыбнулся он, подняв руки вверх. – Не дай моей платонической любви к тебе засохнуть из-за придирок!

– Жена в курсе?

– Платонические отношения не считаются за измену.

– Я ей при встрече расскажу о них, и пусть она сама решает: считается или нет.

– С козырей зашла, – притворно вздохнул Сурин. – Ладно… С этого момента записываю тебя в сёстры. В младшие, конечно. Так нормально?

– По званию подхожу. Уговорил. Но не забывай баловать “младшенькую” подарками хотя бы на Восьмое марта. А не так, как в прошлый раз: похлопыванием по плечу и воплем: “Вена! С праздником! Пусть тебе начальник добрый и муж хороший приснятся!”. Хотя бы с кладбища букетик принеси.

– Блин… Извини… Ипотека и из остальных долгов хвост немереный. Денег совсем не было, а моя дурь всегда бесплатная, – смутился он. – Ну не богаты финансами те, кто честно служит. Ты же знаешь, что за тебя любому горло порву и без праздника. Да и не только я.

Тут мне крыть нечем. Парни меня хоть и подстёбывают из-за имени и непростого происхождения, но случись чего, всегда подставляют своё крепкое плечо в мундире. Мне с ними повезло. Как пришла в отдел следачкой-практиканткой, так моментально все шефство взяли.

Уже третий год тут служу, но всё равно чувствую себя избалованной “дочерью полка”. Даже замотавшиеся дежурные постоянно конфетами угощают. И самое интересное, пусть немного и обидно: никто не пристаёт с неприличными предложениями, хотя тут альфа-самцов хватает.

Прикалываются, естественно, но дальше разговоров дело не идёт. Мне реально повезло с коллективом. Как только переступила порог этого богом проклятого заведения, то сразу поняла: наконец-то я ДОМА!

Собрав все свои вещи, послала Лёшке воздушный поцелуй и вышла из отдела. Села в свою старенькую ржавую малолитражку и попыталась завести двигатель. Ни с первого, ни со второго раза эта гадина работать не захотела.

Отчего-то это привело меня в полное уныние. Попадалово… А ещё на улице поздняя осень: темно, зябко и дождь идёт. Сижу в машине и слёзы наворачиваются на глаза. Опять вложения в ремонт авто, а до зарплаты ещё почти неделя. Прожить денег хватит, если сильно экономить. Но ни на что большее отложить не смогу. Ни времени, ни личной жизни, ни денег… “Богема”, блин!

Да, многие считают меня богемной девочкой, почти мажоркой, легко идущей по жизни. Ну а как по-другому, если мамочка – относительно известная актриса, а папаня – художник, неплохо зарабатывающий на парадных портретах всяких нуворишей, которым жалко тратить деньги на настоящих мастеров живописи. Вот мне повезло!

Богема… Да что знают о ней простые люди? Ничего.

Пьянство, загулы, интриги среди таких же пиявок от искусства, почувствовавших вкус денег и вседозволенности. Отец, поймавший “белочку” и с ножом в руке гонявший по большому дому собственную дочь. Мать на кокаине, ненавязчиво попытавшаяся ещё в несовершенном возрасте подложить меня в койку к одному сыночку олигарха, чтобы потом стрясти с него “отступные” или выгодно породниться, если у детишек всё сложится.

Грязи много за кулисами тех, кого считают элитой, богемой или светочами культуры. Не у всех, конечно, так. Встречаются часто и нормальные люди, которых я искренне уважаю до сих пор и восхищаюсь их талантами. Но моя семья к подобным не относилась, а дерьмо имеет привычку притягивать к себе дерьмо.

Спасло меня от этой жизни то, что родители считали свою дочь выгодным товаром, поэтому круто вкладывались в моё образование. Причём отдавали в обучение не к подобным им распиаренным убожествам, а исключительно к нормальным, талантливым учителям.

Верно рассудили, что чем дочка будет лучше подготовлена, тем дороже её продать можно. Но мама с папой просчитались в одном: вместе со знаниями я переняла и моральные принципы своих учителей. Поэтому не стала такой же, как родители, моральной уродкой.

Даже в семнадцать лет отказалась поступать в театральное, хотя там было всё на мази из-за многочисленных любовников мамочки. Я к этому времени совсем взбунтовалась. Подстриглась коротко, бросила бальные танцы и записалась в секцию карате. Чуть было не начала пить и курить, но отвергла эту идею, чтобы не быть похожей на вечно дымящих нетрезвых родителей.

И ещё во мне проснулась неимоверная тяга к справедливости. Почему всякие твари незаслуженно жируют, ненавидя свою страну, а нормальный человек не может позволить себе элементарных вещей? Короче, бунт был глобальный, а не только внешний.

Ну а потом отказалась ехать за границу, несмотря на долгие проникновенные нотации о том, что в этой “быдлостране” культурным людям вроде моей семьи ловить нечего. Когда же я их повергла в шок своим отказом быть “элитарной” девушкой и заявила, что подала документы “в ментовку”, то случился целый армагеддон в отдельно взятом загородном особняке. Какими словами орали “любящие предки”, то ни один толковый словарь вместить не может.

В результате я превратилась из дочери в неблагодарную тварь. Родители сейчас обосновались где-то в “земле обетованной”, проедая заработанные в России деньги. А я осталась на родине.

Стоит ли говорить, что мне ничего не оставили? Думаю, не стоит. Хотя вру! Оставшуюся от бабушки однокомнатную квартиру родственники не смогли отжать, так как она записана была на меня. В ней сейчас и живу, мечтая накопить денег и сделать нормальный ремонт.

Богема… Девушка из высшего общества… Везучая… Многие мои знакомые считают, что я действительно такая, родившаяся с “серебряной ложкой” во рту. Никого не разочаровываю, скрывая правду о своей жизни.

Пусть я для всех так и останусь странной фотомодельной девушкой с не менее странным именем Венера, но зато знающей три иностранных языка, играющей на фортепиано и скрипке, разбирающейся в искусстве и закончившей юрфак с красным дипломом. Людям нравятся оригинальные персонажи – порадую их собой. Хоть тут покажу все артистические навыки, что вложили в меня педагоги на подготовительных курсах.

Сжалившись над бедной хозяйкой, моя машина завелась раза с десятого. Я вытерла слёзы и улыбнулась. Нужно уметь радоваться маленьким приятным моментам в жизни. А то и до суицида недалеко. И обязательно улыбаться! Как бы тяжело на сердце ни было! Венера Васильева – это бренд нашего следственного отдела и должна вызывать зависть с восхищением. Ну а слёзы… Их оставим для подушки.

Переключив передачу, я поехала по адресу, где дожидались своего следователя наши бравые парни из оперативного отдела. Тогда я ещё не знала, что еду в новую жизнь.

2.

До промзоны, находившейся на окраине города, еле добралась. Зарядивший в темноте ливень растекался водою по лобовому стеклу, заставляя щуриться от резких фар встречных машин. Ненавижу это время года! Нет: дома под пледиком и с чашечкой горячего кофе вот прям уютно осенью, но не тогда, когда нужно переться чёрт знает куда, всматриваясь в дорогу через потрескавшееся в нескольких местах стекло.

По хорошему счёту, эту машину давно уже нужно продавать и брать что-то более приличное, но для этого нужны деньги. Да и как-то жалко расставаться со своей “старушкой”, выручавшей меня и зимой, и летом. Как представлю, что она будет где-то гнить в гаражах, со снятыми колёсами и «раздетая» на запчасти, то стыдно становится. Будто бы предаю свою подругу. Дурная привычка одушевлять предметы иногда играет со мной злую шутку.

Место, где накрыли нарколабораторию, на промзоне нашла быстро. Сложно не заметить несколько полицейских машин с мигающими красно-синими люстрами. Заглушив двигатель, открыла дверь и бегом, чтобы не намокнуть, рванула к ангару, в одной руке сжимая зонт, а в другой – служебное удостоверение.

– Рассказывай! – потребовала у Енотова, стоявшего около входа и блаженно курившего свои вонючие сигареты.

– А чего рассказывать? – лениво произнёс он. – Всё по плану.

– По плану вы следаков привлечь должны были.

– Венер, ну, вообще время не позволяло. Наводку от одного нарика получил, что тут будет большая партия, которую некто Асламбек должен вывести этой ночью, и рванул с ребятами. “Тяжёлых” уже в дороге выклянчил у начальства.

А дальше, как всегда: собровцы всех мордой в пол положили, мы провели небольшой допрос на месте и замерли послушными псами, тебя ожидая. Хорошо, что не Лёшку Сулина прислали. Этот зануда весь мозг чайной ложкой вычерпает.

– С тобой только так и надо. При захвате раненые или “холодные” были?

– Только слегка обделавшиеся, – хохотнул Енот, выбросив под дождь недокуренную сигарету. – Ну что, “Мисс полицай”? Пойдём смотреть хоромы?

– Икота, понос и рвота, сойдите на Енота, – не осталась в долгу я. – Давай, Саня, показывай, чем нонче людям мозги дурят.

– Удивишься, но что-то новенькое нарыли. Химозина какая-то ядрёная. Ты чего про верт знаешь? Попрошу не путать с виртом.

– Краем ухом что-то слышала, но без подробностей

– Это потому, что вы, Венера Альбертовна, приличная девушка и что попало в нос не суёте. Верт примерно три недели назад в городе появился. Типа нюхательная соль, но привыкание мгновенное и мозги сворачивает начисто. Стоит пока копейки, но как только подсадится на него публика, то обязательно в цене взлетит.

У меня среди наркошей свои стукачи есть. И один из них доложил, что краем уха слышал про этот склад. Мол, Бага Седой тут дурь варит. И с барыгами из соседнего региона тёр о большой партии ночью.

– Простой наркоман присутствовал при таких переговорах? – не поверила я. – Бага с Асланбеком настолько стали неосторожны?

– Ну… Не совсем простой и не совсем наркоман, – нехотя признался Енотов.– Только, извини, в рапорте именно так и напишу. Своих информаторов тоже сливать не хочу. Ты потом посмотри, пожалуйста, и подчисти нестыковки, а то сама знаешь, как у меня с этим эпистолярным жанром. Готов кофе зерновым проставиться, раз ты не пьёшь ничего крепче.

– Уговорил, Саня, – улыбнулась я в ответ. – И можно без кофе. Ты меня столько раз сам выручал.

– Обязательно с кофе! Я не какой-то там Казанова: бесплатно женский труд использовать.

– Альфонс, ты хотел сказать?

– Тем более не он, хотя и люблю красивых брюнеток в форме следователя.

– Значит, фетишист.

– Это тот, что фисташки любит?

– Александр, – рассмеялась я. – Хватит придуриваться! Я же была у тебя дома, а там библиотека круче, чем у некоторых профессоров. Непонятно, почему с такой начитанностью ты нормально писать не умеешь.

– Для этого и читаю, чтобы вспомнить. Раньше вот мог, а как контузило, так и началась хрень непонятная. Задолбался уже ор начальника слушать…

– Контузило? – удивилась я новым подробностям из жизни Енотова.

– Не бери в голову, – махнул он рукой. – Ещё до тебя случилось. Лучше вот на эту “лабораторию грёз” посмотри. Скоро обещались криминалисты подъехать, поэтому надевай перчатки, чтобы свои отпечатки пальцев не оставлять.

Посмотреть действительно было на что! Это не кустарное производство, а почти промышленное. Я впервые с подобным сталкиваюсь. Но меня больше всего заинтересовало не это, а пол. Точнее: потёртости на нём, будто бы часто катали тележку. Вот и она, кстати, стоит.

Следы обрывались посреди ангара, около огромного металлического ящика с песком. Странное какое-то направление от конца конвейера к этому месту. Почему тащили тележку к песку? Он же для наркоты не нужен.

Задала этот вопрос оперативнику. Александр, отбросив в сторону шутливое настроение, нахмурил лоб и с минуту о чём-то размышлял.

– А ну-ка, – наконец вымолвил он. – Пойдём внимательно изучим следы. Гадом буду, если нет тайника замаскированного.

Наши с ним подозрения оказались верны. Ящик с песком был снабжён колёсиками, поэтому мы легко отодвинули его в сторону и увидели дверь в полу с электронным кодовым замком.

– Спецов надо: сами не откроем, – разочарованно вздохнул оперативник.

– Подожди, – остановила я его. – Видишь, многие цифры слегка потускнели? Значит, ими не пользовались. А вот более свеженьких всего четыре.

– Не вижу, если честно. Хотя… Если очень присмотреться, то что-то есть. Ну ты и глазастая, Венера! Сразу видно, что дочь художника.

– Ага. Доллар нарисую, от настоящего не отличишь. Ну что? Рискнём открыть?

– Если нельзя, но очень хочется, то можно. Если там склад, то огромную партию наркоты на себя запишем. И сверли дырочки под ордена!

Начали перебирать цифры. Примерно на десятой попытке раздался щелчок, и люк слегка приподнялся над полом. Осторожно открыв его, мы увидели лестницу, ведущую в тускло освещённый подвал. Первым полез Енотов, потом ещё парочка оперативников и лишь после них сама спустилась.

Реальная пещера Али-Бабы! Брикетов с голубым порошком столько, что будь это сахар, половина города смогла бы сутки с ним чаи гонять! В шоке была не только я, но и все присутствующие. Быстро осмотрели помещение, но кроме большого совдеповского сейфа ничего больше не нашлось.

– Выбираемся, – покашливая, предложил Енотов. – Тут духотища такая, что дышать трудно.

Все направились к лестнице, а я немного задержалась. Не даёт мне покоя этот сейф. Словно напоказ выставлен. Да и несерьёзный какой-то…

Ради интереса повернула т-образную ручку на нём и потянула дверь на себя... Не заперто! Но обрадоваться не успела, увидев внутри лежащую гранату без чеки. Причём лежит она на какой-то ерунде, явно напоминающую взрывчатку, которой пользуются наши силовики. Это ловушка, которую я сама же и активировала!

– Бомба! – ору что есть мочи и, захлопывая сейф, отпрыгиваю за стеллаж с наркотиками.

Взрыв чуть не разорвал мои барабанные перепонки. Разлетающийся во все стороны голубой порошок забил глаза и нос. Но я, кажется, жива. Или нет? Внезапно закружилась голова и стало тяжело дышать. Пытаюсь позвать на помощь, но понимаю, что не могу. Свет в глазах померк, и я потеряла сознание…

___________________

– Госпожа приходит в себя, – слышу незнакомый голос на незнакомом мне языке.

Кажется, похоже на итальянский, но какой-то совсем неправильный, хотя его и понимаю.

– Чёрт! Дино, может, ей ещё налить? А то, как в прошлый раз буянить начнёт, – отвечает ему другой взволнованный мужской голос.

– Нет. Может и плохо стать. Потом опять отмывай экипаж.

С трудом открываю глаза, фокусирую взгляд и вижу двух мужчин в странной одежде. Очень похоже на старинные камзолы. И меня везут в какой-то повозке. Карете господина Марко Ищейки. Откуда я знаю это имя и что это карета некоего Ищейки?!

Хотела было спросить у своих странных попутчиков, но изо рта вырвалось лишь невнятное мычание.

Блин! Я понимаю, что со мной! Это всё ненастоящее! Глюки! Я же столько наркоты в себя непроизвольно вдохнула, сколько не каждый наркоман со стажем сможет! Вот почему так плохо и мутит! Что там говорил Енот? Привыкание мгновенное. Я попала…

Господи, пронеси! Быть может, обойдётся без последствий? Ну, один раз ещё не наркоман? Так. Не паниковать. Если у меня “приход”, то сейчас лучше всего не шевелиться и лишнего не болтать. Лучше полежать бревном, чем потом обо мне неадекватной по всему отделу байки ходить будут. Закрываю глаза и сплю, пока не отпустит. Это единственный выход. Главное: не привыкнуть... Главное: не привыкнуть… Лучше сдохнуть, чем такое…

Сама не заметила, как стала снова проваливаться в беспамятство.

– Опять уснула, – слышу вдалеке голос этого Дино. – Повезло. Лишь бы только до дома господина Ищейки не проснулась.

3.

Кто-то тормошит. Просыпаться не хочется: голова и веки настолько тяжелы, что кажется, будто из чугуна отлили. Но настырные сволочи не оставляют попыток добудиться меня. Нехотя открываю глаза.

– Госпожа, приехали, – говорит странный мужик, который… которого… я где-то видела.

Пытаюсь сказать ему пару ласковых слов, но опять получается какое-то нечленораздельное мычание. Оставив попытки пообщаться, встаю и выхожу из кареты. Вернее, не выхожу, а практически выползаю. Мир вертится перед глазами, и мне до такой степени дурно, что и словами не передать. Наверное, упала бы на землю, если бы меня не подхватили под руки и не повели, как пьяную, с заплетающимися ногами в дом.

Интересно… Это где у нас такие строения? Хотя сейчас на всё плевать, кроме кровати, на которой можно отрубиться.

– Дино! Она опять?! – горестно воскликнула появившаяся словно из ниоткуда, небольшого росточка полная старуха в старинном чепчике и сером переднике.

– Да, Люция, – отвечает тот, кто держит меня справа. – На окраине города, в таком месте нашли, что стыдно и вслух произносить. Как не ограбили или ещё чего хуже не сделали, ума не приложу. Видать, местная шваль знала, кто она такая, поэтому и не рискнули сунуться к лёгкой добыче.

– О, Мадонна! Несите госпожу в спальню.

Слово “спальня” мне очень понравилось, поэтому я, вскинув голову, опять попыталась завести разговор и поблагодарить за такое правильное решение, но язык, как и прежде, отказывался ворочаться. Блин… Вот же меня “накрыло”...

– Сегодня совсем плоха, – прокомментировала старуха моё мычание. – Бедный господин. У такого уважаемого человека и такая жена…

А вот это обидно! Мало того, что в галлюцинации без моего ведома меня женили, так ещё и критикуют. Интересно, а наркоманские глюки запоминаются?

Это была последняя моя мысль, перед тем как снова отключилась.

Ломит всё тело и жутко хочется пить. Горло пересохло до такой степени, что кажется горячим песком припорошённым. С трудом разлепляю веки и снова крепко зажмуриваюсь, спасаясь от болезненного яркого света, словно бритвой резанувшего по глазам. Господи, как же плохо…

Несколько минут пытаюсь справиться со слабостью и тошнотой. Вторая попытка открыть глаза. Получается. Медленно поворачиваю головой сначала вправо, а потом влево. Осмотр местности показал, что лежу на кровати посреди достаточно просторной комнаты. Это не моя спальня и быть ею не может.

Огромное окно занавешено плотными зелёными шторами. Но даже пройдя сквозь них, солнечные лучи неприятно бьют по глазам. Стена напротив окна украшена большим цветистым ковром. Рядом с ним стоит чайный столик на тонких витых ножках и два стула. Тонкая работа под старину.

Неподалёку камин, покрытый изразцами. Внутри него горит небольшой огонь… Теперь понятно, отчего такая духота. Ещё один похожий столик, только снабжённый множеством ящичков и большим круглым зеркалом, обосновался у другой стены.

А у меня продуманная иллюзия! Прямо будуар какой-нибудь мадам Помпадур. Хоть обратно в реал не возвращайся: там ждёт всего лишь неуютная обшарпанная однушка в «хрущёвке», которая по размеру чуть больше моей воображаемой спальни.

Но меня больше всего заинтересовала не обстановка, а стоящий на чайном столике кувшин. Пить! Жутко хочется пить, и ничто другое меня сейчас не волнует!

Сделав над собой героическое усилие, поднимаюсь и, шатаясь, добираюсь до вожделенного кувшина. Хватаю его двумя руками и начинаю жадно глотать холодную свежую воду. Какой же это кайф!

Утолив жажду, немного пришла в себя и начала рассуждать более трезво. Итак, судя по этой музейной обстановке, наркотическое опьянение меня ещё не отпустило. По времени должно, но кто сказал, что я воспринимаю его адекватно? Быть может, то, что мне показалось целой ночью, на самом деле в реале заняло всего лишь несколько минут.

Странно, что ощущаю себя очень естественно. А этот кувшин с водой? Я ведь действительно утолила жажду! А что, если на самом деле пила не из него, а из лужи? Или вообще какую-нибудь «омывайку»? Бррр…

Да нет! Вряд ли! Александр Енотов мужик надёжный и не даст мне разгуливать голой по улицам, а также хлебать всякую дрянь. Скорее всего, нахожусь в больнице под наблюдением врачей. И это не музейная комната, а палата, в которой я, лёжа под капельницей, смотрю наркоманские сны.

Да, наверное, это самый правильный вывод. Кажется, всё встало на свои места. Но что-то опять стало скверно. Пойду-ка я ещё вздремну. Глюк не глюк, а сон всегда коротает время. Очень хочется побыстрее прийти в норму и стать собой.

Определившись с будущим, доплелась до кровати и рухнула на неё. Измученный мозг с радостью отключился, от усталости даже не подумав показывать сны.

Очередное пробуждение прошло намного легче. Единственное, сильно расстраивает, что до сих пор нахожусь под воздействием дряни: комната не изменилась. Зато на улице явная ночь. Взяв с прикроватной тумбочки подсвечник с двумя горящими свечами, подошла к окну, отодвинула штору и убедилась, что так оно и есть. Темно, хоть глаз выколи. Лишь только одинокий уличный фонарь пытается тусклым светом отогнать от себя черноту ночи. Но у него это плохо получается.

Поняв, что ничего интересного рассмотреть не смогу, как и в прошлый раз, направилась к столику. Заветный кувшин опять полон. С удовольствием ополовинила его и почувствовала несколько иное желание: ранее выпитая водичка начала проситься наружу. Блин, где тут туалет?

Стоп! А если это не воображаемое желание, а на самом деле мой организм испытывает естественные потребности? И стоит только расслабиться, так позора на всю палату будет? Ох, как же сложно приличной девушке совмещать воображаемое с реальным!

Долго мучилась. Но, наконец, поняв, что терпеть совсем невмоготу, открыла дверь и в поисках санузла ступила в тёмный коридор. Знакомая толстая служанка со свечой в руке появилась как чёртик из табакерки. Только в этот раз на ней была длинная ночная рубашка.

– Госпожа Анна! Госпожа Анна! Слава всем святым! Вы очнулись! Но зачем вы встали? Лекарь сказал, что с вами что-то не то, и велел не покидать кровать. Два дня, как-никак, в беспамятстве провалялись!

– Извините, не помню, как вас там… Мне сейчас не до разговоров. Туалет где? Ещё немного и лопну! – произнесла я, обращаясь к этой непонятной женщине.

И вдруг с ужасом поняла, что вместо слов опять вырывается лишь одно знакомое мычание. Старуха запричитала, только я даже прислушиваться к ней не стала, чувствуя, что до моего позорного фиаско осталось совсем чуть-чуть. Не могу в галлюцинации говорить? По фиг! Попытаюсь объясниться жестами.

Тридцатисекундная пантомима показалась мне целой вечностью. Слава богу, старушка оказалась достаточно догадливой, поэтому, взяв меня под локоток, отвела в знакомую спальню. После этого присела и вытащила из-под кровати внушительный медный ночной горшок. Хотя тут будет уместнее назвать его вазой.

Возмущаться такому «санузлу» уже не осталось ни сил, ни желания. Жестом показав тётке, чтобы та срочно выметалась, я сделала то, что хотела. Какое облегчение! Теперь снова могу мыслить разумно, если подобное вообще возможно в моём неадекватном состоянии.

Примерно через минуту служанка… а у меня уже не осталось сомнений, что старуха – именно служанка, унесла посудину, оставив на время свою “госпожу Анну” в одиночестве размышлять о бренности мира.

Как-то это меня всё больше и больше напрягает. Пусть я и не специалистка по психотропным веществам, только не верится, что они так могут воздействовать на мозг человека. С другой стороны, и эта комната со странной служанкой не могут быть реальными. В голове полный кавардак!

От спутанных мыслей меня опять отвлекла принёсшая «ночную вазу» и запихнувшая её обратно под кровать женщина.

– Госпожа Анна, – произнесла она, – вы ложитесь, а не стойте посреди комнаты. Доктор же велел! И без этого дел натворили… А я говорила вам, что негоже так себя вести! Но кто будет слушать старую Люцию? Теперь сами расхлёбывайте.

Господин Марко в бешенстве. Вернее, он, как всегда, тих и немногословен, только к нему подойти страшно. Говорит вежливо, но словно одновременно с этим бой с демонами ведёт! И я его понимаю!

Я всего лишь глупая женщина, но многое в этом мире повидала! Но чтобы так кто-то унизил достойного человека, в вас души не чаявшего, то такого ни разу на моём веку не было! И ладно бы чужая ему были, но ведь жена. Каждый ваш неблаговидный поступок на нём отражается. Какой разбойник будет Ищейку бояться, если он собственную супругу укротить не может. Ох, чую, быть беде… Ох, чую… А сердце старую Люцию ещё ни разу не подводило.

Так что ложитесь и спите, как доктор приказал! А то не только язык отнимется!

С этими словами служанка демонстративно задула свечи на моей тумбочке и гордо вышла из комнаты, унося с собой единственный источник света.

В темноте лежать неприятно. Хотела сначала взять подсвечник и зажечь на нём свечи от тлеющих дров в камине. Но потом подумала и…

Спать! Утро вечера мудренее!

__________________

Книга является участником литмоба по Бытовому фэнтези

« ВЕЗУЧАЯ – ПОПАДАНКА»