Текст книги "Страх открывает двери. - Редакция 2024 г."

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Вилэнд сник. Ошеломляющий эффект моих слов и то, что из них следовало, совершенно выбили его из колеи. Он был настолько ошарашен, что потерял дар речи.

– Генерал заметил и кое-что еще, – продолжал я. – Он заметил: когда говорилось о работе по поднятию этого сокровища со дна моря, то я ни разу не задал самых необходимых и самых очевидных вопросов: какое сокровище надо поднимать и на каком корабле или самолете оно находится и вообще находится ли оно на корабле или самолете. Ведь я не задал ни одного из этих вопросов, Вилэнд, не так ли? Снова я проявил легкомыслие, не так ли? Но вы ничего не заметили, Вилэнд. Что же касается генерала Рутвена, он и это заметил. И понял: я все это знаю.

Секунд десять царило молчание. Потом Вилэнд прошептал:

– Кто вы такой, Тальбот?

– Единственное, что я могу вам сказать, Вилэнд: я не отношусь к числу ваших друзей, – я улыбнулся ему, насколько позволяла причиняющая сильную боль верхняя губа. – Вы умрете, вы умрете мучительной смертью, до последнего вздоха проклиная мое имя и день, когда мы встретились.

Снова наступило молчание, более продолжительное, чем раньше. Мне ужасно хотелось курить, но внутри батискафа это было запрещено, да и, к тому же, воздух и без этого уже стал ужасным. – Наше дыхание становилось все более учащенным, по лицам струился пот.

– Разрешите мне рассказать вам одну небольшую историю, – продолжал я. – И, хотя это не волшебная сказка, начну ее так, как обычно начинаются сказки: «Однажды жила-была…» Итак, однажды жила-была одна маленькая страна, имеющая крохотный флот: пару эсминцев, фрегат и канонерку. Это не такой уж большой военно-морской флот, Вилэнд, не так ли? Именно поэтому правители страны решили удвоить его. У этой страны отлично шли дела с экспортом нефти и кофе, и она решила, что сможет позволить себе это. Отметьте для себя только одно, Вилэнд: правители страны могли бы потратить деньги на что-нибудь более полезное, но внутренняя ситуация в стране была близка к революционной, и правители решили заручиться поддержкой армии.  Давайте вложим деньги в военно-морской флот страны, решили они. Что это за маленькая страна, Вилэнд?

Он попытался ответить, но из горла вырвался только хрип напоминающее воронье карканье. И только облизав губы ему удалось выдавить:

– Колумбия.

– Интересно, откуда вам это известно? Правильно Колумбия. Она договорилась о покупке пары подержанных эсминцев в Британии и нескольких фрегатов, миноносцев и канонерок в Соединенных Штатах. Все это корабли были еще в довольно приличном состоянии, хотя и не новые. Их купили, как говорится, по дешевке – всего за десять с четвертью миллионов в переводе на доллары. Но возникло препятствие. Из-за ужасной ситуации в стране, курс песо стал резко падать, поэтому Британия и Соединенные Штаты  отказались поставлять корабли за песо. Ни один международный банк не предоставит кредит такой стране, как Колумбия. Поэтому было решено, что оплата будет произведена натурой. Одно из предыдущих правительств Колумбии ранее импортировало на индустриальные цели алмазы из Бразилии на два миллиона долларов. Эти алмазы так и не были использованы. К алмазам было добавлено колумбийское золото весом около двух тонн на сумму в два с половиной миллиона долларов. Золото было в слитках весом тринадцать килограммов каждый. Основную же часть платежа составляли ограненные изумруды. Думаю, мне не надо напоминать вам, Вилэнд, что шахты в Восточных Андах – основной и наиболее известный источник изумрудов в мире.

Он промолчал. Вытащил из нагрудного карманчика выставленный напоказ носовой платок такого же цвета, как галстук, и вытер пот с лица. Вилэнд выглядел совершенно больным.

– Ладно, это не суть важно. Потом возник вопрос о транспортировке. Вначале предполагали переправить груз в Тампу, пользуясь самолетом авиакомпании «Авианка» или грузовым самолетом авиакомпании «Ланса», но в начале мая 1958 года всем национальным авиалиниям  из-за предпринятой экстремистами попытки сорвать выборы нового правительства Колумбии, были запрещены полеты, самолеты стояли в ангарах. Администрация стремилась как можно быстрее избавиться от этих ценностей, боясь, как бы они не попали в руки мятежников. Стали подыскивать иностранную авиакомпанию. Выбор пал на Транс-Карибскую чартерную авиакомпанию. Агентство Ллойда согласилось выдать страховой полис.

На рейс грузового самолета была составлена фальшивая карта полета, и он вылетел из Барранкильи на Тампу через Юкатан Страйт.

В самолете летело всего четыре человека, Вилэнд. Брат-близнец владельца Транс-Карибской чартерной авиакомпании был пилотом, второй пилот выполнял также обязанности штурмана. Кроме них, в самолете находились женщина и маленький ребенок, которых решили взять с собой, поскольку они были членами семьи сотрудника компании. Ведь очень вероятны были беспорядки, перестрелки. А кроме того, мятежники, если бы они захватили власть, могли обнаружить, какую роль сыграла Транс-Карибская чартерная авиакомпания в вывозе из страны ценностей и тогда женщина с ребенком могли оказаться заложниками. Но фальшивые документы не помогли тем, кто был в самолете, потому что один из благородных высоконравственных гражданских служащих, который участвовал в этой операции, оказался прожженным негодяем, был подкуплен и работал на вас, Вилэнд. Ему был известен настоящий маршрут полета, и он сообщил его вам по рации. Вы были вне себя от счастья и решили действовать. Не так ли, Виланд?

– Откуда вам известно все это? – прохрипел Вилэнд.

– Мне это известно потому, что я владелец… я был владельцем Транс-Карибской чартерной авиакомпании. – Я чувствовал себя предельно усталым. Причиной усталости были то ли боли, то ли мерзкий воздух, а может быть чувство, что для меня жизнь уже практически кончилась, охватившее меня с необычайной силой. – В это время я находился в Белизе, в Британском Гондурасе, но мне удалось связаться с ним по рации, когда они починили ее. Они рассказали мне, что кто-то пытался взорвать самолет. Теперь я знаю, что это не совсем так: кто-то просто пытался вывести из строя рацию, чтобы отрезать самолет от внешнего мира. И это почти удалось. Вы не знали, Вилэнд, что я установил контакт с этим самолетом незадолго перед тем, как он был расстрелян в воздухе. Да, я был на связи с этим самолетом в эти самые минуты, Вилэнд. – Я медленно поднял голову и посмотрел на него невидящим взглядом. – Был на связи всего две минуты. Но эти две короткие минуты и решили вашу судьбу! Сегодня вы умрете!…

Вилэнд уставился на меня. В глазах его застыл ужас. Он отлично знал, что его ожидает, вернее, думал, что знает. Теперь он узнал, кто я, понял, что означает встретиться с человеком, который потерял все в жизни, с человеком, для которого жалость и сострадание стали пустым звуком. Медленно, словно делая неимоверные усилия или испытывая мучительную боль, он повернул голову и посмотрел на Ройяла, но впервые за все время их сотрудничества не встретил в нем ни поддержки, ни защиты: произошло нечто невероятное – Ройял испугался!

Я слегка повернул голову и указал на разбитую кабину самолета.

– Смотрите во все глаза, Вилэнд. Вглядитесь повнимательнее в дело рук своих. Смотрите и гордитесь собой. Скелет, сидящий на месте капитана, был когда-то Питером Тальботом, моим братом-близнецом. Другой скелет это Элизабет Тальбот. Она была моей женой, Вилэнд. На заднем сиденье самолета вы видите все, что осталось от совсем маленького ребенка, от Джона Тальбота, моего сына. Ему всего три с половиной года. Я тысячи раз думал о том, как погиб мой мальчик, Вилэнд. Пули, убившие жену и брата, не долетели до него, и он был жив до тех пор, пока самолет не упал в воду. Минуты две-три… Кувыркаясь в воздухе, самолет падал, Вилэнд, и маленький ребенок, объятый ужасом, кричал и рыдал, зовя мать, а она так и не пришла ему на помощь. А Джон снова и снова звал ее… Но она не могла прийти. Вилэнд… Разве она могла прийти? Она сидела в своем кресле мертвая. И потом самолет упал в воду. Возможно, даже тогда Джонни был еще жив. Возможно, что фюзеляж какое-то время был на поверхности воды и не тонул, так часто бывает, вы ведь это знаете, Вилэнд. Возможно даже, что когда самолет затонул, то внутри еще оставался воздух. Сколько же прошло времени, прежде чем волны сомкнулись над самолетом? Вы можете себе это представить, Вилэнд… Трехлетний ребенок кричит, отчаянно борется за свое существование и умирает… И рядом с ним нет ни единой живой души. Да… А потом он перестал кричать и бороться за свое существование… мой маленький сын утонул…

Я долго смотрел в иллюминатор на разбитую кабину самолета, и это время показалось мне целой вечностью… Когда я отвернулся, Вилэнд вцепился в мою правую руку. Я оттолкнул его, и он упал на пол, уставившись на меня широко раскрытыми глазами. Его охватила паника. Рот открылся, дыхание участилось, он дрожал всем телом. Ройял все еще держал себя в руках, хотя костяшки пальцев его рук, сложенных на коленях, побелели, а глаза непрерывно метались. Он был похож на животное, мучительно ищущее путь к спасению.

– Я долго ждал этого дня, Вилэнд. Ждал целых два года и четыре месяца. За это время не было и пяти минут, чтобы я не думал об этом. Мне незачем жить, Виленд. Вам это понятно? Мне ничего больше не нужно в этом мире. Возможно, мои слова покажутся вам жуткими, Вайланд, но я хотел бы остаться здесь, рядом с ними… Я перестал уговаривать себя, что должен продолжать жить. После того, что увидел сейчас, решил, что с успехом могу остаться здесь… К жизни меня привязывало только одно обещание, которое я дал себе третьего мая тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года. Обещание, что не успокоюсь до тех пор, пока не найду и не уничтожу человека, который сломал мою жизнь и лишил ее всякого смысла. Я выполнил свое обещание. Теперь могу со спокойной совестью уйти из жизни. Правда, мне не совсем нравится, что вы тоже останетесь здесь.  Но, с другой стороны, я полагаю, что это в некотором роде уместно. Убийцы и их жертвы будут лежать рядышком.

– Вы сумасшедший, – прошептал Вилэнд. – Вы сумасшедший. Что вы хотите этим сказать?

– Только одно. Вы помните электромагнитный переключатель, который остался на столе в комнате? Вы тогда спросили меня о нем, и я ответил, что он больше не понадобится нам. Да, он действительно не понадобится. Это было устройство, без которого невозможно освободиться от балласта. Мы никогда не всплывем снова. Мы на дне моря, Вилэнд, и останемся здесь. Останемся навсегда!

Глава 12

Наши лица ручьями заливал пот. Температура в кабине поднялась почти до пятидесяти градусов. Воздух был влажным и практически непригодным для дыхания. Наши хриплые вдохи были единственными звуками в этом замкнутом пространстве, находящемся на дне Мексиканского залива на глубине сто пятьдесят метров.

– Вы нарочно оставили прибор в комнате? – голос Вилэнда превратился в слабый недоверчивый шепот, в его глазах застыл ужас. – Мы останемся… здесь? Здесь в этом… – голос его замер. Он стал озираться. На его лице были отчаяние и ужас. Так смотрит перед смертью крыса, попавшая в крысоловку. Да он и был крысой.

– Выход отсюда только через входной люк. – Открыть его и, избежав длительных мучений, погибнуть быстро. Вы даже не успеете захлебнуться, вас просто расплющит о стенку кабины.  Но и это вам недоступно. На такой глубине вода прижимает люк с силой почти восемьдесят тонн. Так что, Вилэнд, последние минуты вашей жизни будут очень мучительны. Вы увидите, как посинеют лицо и руки, потом они станут пунцовыми, перед тем как начнут лопаться сосуды в легких, и вскоре после этого…

– Замолчите! Замолчите! – закричал Вилэнд. – Замолчите, ради всего святого! Вытащите нас отсюда, Тальбот! Вытащите нас отсюда! Я дам вам все, что хотите: миллион, два миллиона, пять миллионов! Заберите себе все это сокровище, Тальбот! Заберите себе все это: и золото, и изумруды, и алмазы! Все! – Его рот и лицо дергались, как у эпилептика, глаза вылезли из орбит.

– Меня тошнит от вас, Вилэнд. Я не спас бы вас, даже если бы мог. Я оставил переключатель наверху специально, чтобы не поддаться искушению. Так что, нам остается жить пятнадцать, от силы двадцать минут, если только можно назвать агонию, которую мы должны испытать, жизнью. Вернее, агонию, которую вам придется испытать, – я оторвал пуговицу от своего пиджака и сунул ее в рот. – Я ничего подобного не испытаю, так как на протяжении нескольких месяцев готовился. Это не пуговица, Вилэнд, это капсула с концентрированным цианидом. Стоит только надкусить ее, и я умру прежде, чем успею осознать, что умираю.

Мои слова окончательно доконали его. Из угла рта у него потекла слюна и, бормоча что-то нечленораздельное, он бросился на меня. У него настолько помутился рассудок, что он и сам не понимал, что делает. Однако я предвидел это и держал наготове тяжелый разводной ключ. Удар получился не очень сильный, но его оказалось достаточно. Вилэнд тяжело рухнул на пол.

Оставался Ройял. Он, скорчившись, сидел на маленьком стуле с матерчатым сиденьем. Осознав, что остается жить считанные минуты, он начисто забыл о том, что его лицо должно быть бесстрастным, как у сфинкса. И на его лице  начало появляться выражение, которое было ему совершенно неведомо в течение всех этих долгих лет. – Страх стал глубоко проникать в его мозг, захватывая самые сокровенные уголки. Он еще не поддался панике, как Виланд, еще сохранил какую-то долю самообладания, но способность здраво рассуждать, трезво оценивать ситуацию, его  покинула.  И он поступил так, как всегда поступал в экстренных случаях, поступил чисто рефлекторно: вытащил свой маленький черный смертоносный пистолет и прицелился в меня, но я знал, что он не выстрелит. Впервые за всю свою жизнь Ройял встретился с проблемой, которую невозможно было разрешить нажатием пальца на курок.

– Что страшно, Ройял? – Спросил я. Спросил с трудом. Воздух стал таким, дыхание настолько участилось, что говорить стало трудно.

Он молча смотрел на меня, и все дьяволы ада бушевали в глубине его черных глаз. От этого его взгляда на меня дыхнуло запахом свеже выкопанной сырой могилы. Вторично за эти сорок восемь часов, и адский воздух кабины был здесь абсолютно не причем, я в этом мог поклясться

– Ройял, Ройял-убийца, бесстрашно-беспощадный убийца, помнишь ли ты всех тех, что, стоя перед тобой, дрожали от страха, помнишь ли всех, кто до сих пор дрожит, стоит им только услышать твое имя? Хочешь ли, чтобы они увидели тебя в сейчас? Увидели, как ты дрожишь от страха? Ведь ты дрожишь от страха, не так ли, Ройял? Ты испытываешь такой ужас, какого еще никогда не испытывал. Ведь ты испытываешь ужас, Ройял?

И снова он промолчал. Дьяволы все еще выглядывали из глубины его глаз, но им было уже не до меня, они уже наблюдали не за мной, они принялись за самого Ройяла. Они вгрызались все глубже и глубже в потаенные уголки этого темного ума и, блуждая там, играли выражением его искаженного лица. И это искаженное лицо являлось ясным доказательством того, что эти дьяволы раздирали его в разные стороны, и все же самый мощный из них тащил его к черной пропасти полного краха, к тому всепоглощающему ужасу, который граничит с безумием.

– Как тебе нравится твое состояние, Ройял? – хрипло спросил я. – Ты чувствуешь, как стало болеть твое горло и легкие? Я тоже чувствую боль в своем горле и своих легких… Я вижу, что твое лицо уже начинает синеть… Пока оно еще не очень синее… синева появилась только под глазами… Вначале синева всегда появляется под глазами, потом начинает синеть нос. – Я сунул руку в нагрудный карман и вытащил маленький прямоугольник. – Вот зеркало, Ройял. Посмотри на себя в зеркало. Разве ты не хочешь увидеть, как…?

– Будь ты проклят, Тальбот, – он выбил зеркало из моей руки, и оно отлетело в сторону. Голос его был похож и на рыдание, и на крик: – Я не хочу умирать! Я не хочу умирать!

– А разве твои жертвы хотели умирать, Ройял? – я уже не мог говорить разборчиво, мне пришлось сделать четыре или пять вдохов, прежде чем смог выговорить это предложение. – Все твои жертвы, наверное, хотели покончить жизнь самоубийством, и ты просто помогал им осуществить это желание от всех щедрот и доброты твоего сердца?

– Ты умрешь, Тальбот, – голос был похож на зловещее карканье. Пистолет в его дрожащей руке был направлен мне в сердце. – Ты умрешь сейчас.

– Не смеши меня, Ройял, ведь если я расхохочусь, таблетка цианида может вылететь изо рта. Не тяни. Не тяни, жми на курок.

Моя грудь болела, все плыло перед глазами. Я знал, что долго так не выдержу.

Он посмотрел на меня сумасшедшими блуждающими глазами, которые уже потеряли все контакты с реальностью, и сунул маленький черный пистолет в кобуру. Начали сказываться полученные им удары по голове, от них он был в гораздо худшем состоянии, чем я.  Вдруг, замотав головой, он повалился вперед со стула и, встав на четвереньки, продолжал мотать головой направо и налево, закрыв глаза, пытаясь развеять туман в голове.

Я, едва не теряя сознание, повернул ручку системы регенерации воздуха с минимума на максимум. Заметно улучшится воздух только через две-три минуты. И лишь минут через десять атмосфера  приблизится к нормальной. Эти две-три минуты надо использовать по максимуму. Я наклонился над Ройялом:

– Ты умираешь, Ройял. Мы с тобой умираем. Но мне интересно, как ты себя чувствуешь, Ройял? Скажи мне, что ты испытываешь, зная что могила твоя на дне моря в ста пятидесяти метрах от поверхности? Зная, что тебе уже никогда не придется вдохнуть чудесный, чистый, свежий воздух, никогда не придется увидеть ласковое солнце?  Скажи мне, Ройял, что ты ощущаешь. – Я еще ниже склонился над ним. – Скажи, Ройял, а ты хотел бы спастись?

Он не реагировал, он уже почти ничего не соображал. Пришлось повторить, выкрикивая прямо ему в ухо:

– Ты хотел бы спастись, Ройял, ты хочешь жить!?

– Хочу. – Его голос был похож на мучительный стон, его сжатая в кулак правая рука слабо ударяла по дну кабины. – Господи, как же я хочу жить…

– Возможно, я еще позволю тебе жить, Ройял. Возможно. Ты сейчас стоишь на коленях, не так ли, Ройял? Ты на коленях вымаливаешь себе жизнь, не правда ли, Ройял? Я поклялся, что доживу до того дня, когда ты, стоя на коленях, будешь умолять сохранить тебе жизнь, а сейчас именно это ты и делаешь, не так ли, Ройял?

– Будь ты проклят, Тальбот… – прохрипел он, стоя на коленях и качая головой из стороны в сторону. Внизу, на полу, воздух был почти лишен кислорода, и на его лице начали появляться голубые тени. Он дышал, как задыхающаяся от бега собака. Каждый вздох доставлял ему мучительную агонию. – Спаси меня. Ради Бога, спаси меня.

– Ты еще не умер, Ройял, – шептал я ему на ухо. – Кто знает, может быть, ты снова увидишь солнце. А может, и не увидишь. Я солгал Вилэнду, Ройял. Переключатель для освобождения от балласта еще может сработать. Я перебросил только пару проводов, и все. Вам с Вилэндом это не исправить, я же могу это сделать за тридцать секунд.

Он перестал мотать головой и посмотрел на меня налитыми кровью, потемневшими от ужаса глазами, в которых промелькнул слабый проблеск надежды. Под глазами у него были темные круги, лицо заливал пот.

– Спаси меня, Тальбот, – шептал Ройял. Он не знал, осталась ли у него какая-нибудь надежда спастись или это начало новых, более изощренных пыток.

– Я мог бы спасти тебя, Ройял. Конечно, мог бы. Для этого достаточно всего лишь несколько оборотов отвертки, – я улыбнулся ему, не испытывая к этому убийце никакой жалости. – Но я предпочитаю раскусить таблетку цианида, Ройял, – я показал ему зажатую в зубах пуговицу.

– Не надо, – хрипло крикнул он. – Не раскусывай ее. Ты сумасшедший, Тальбот! Ты сумасшедший! В тебе нет ничего человеческого. – Неплохо! Даже Ройял заговорил о человечности! Этот великий гуманист Ройял!

– Кто убил Яблонского? – тихо спросил я. Дышать становилось легче, но только не на полу, где лежал Ройял.

– Я. Я убил его, – простонал Ройял.

– Как?

– Я застрелил его. Выстрелил в голову. Он спал.

– А потом?

– Мы закопали его в огороде, – Ройял все еще стонал и раскачивался, но старался излагать мысли как можно более связно: ему на какое-то мгновение удалось справиться со своими нервами. Он знал, что от этого зависит его жизнь.

– Кто стоит за Вилэндом?

– Никто.

– Кто стоит за Вилэндом? – неумолимо и настойчиво повторил я.

– Никто, – его голос почти перешел в крик, он отчаянно пытался убедить меня, что не лжет. – Были двое, кубинский министр, и Хоурас – из администрации Колумбии. Теперь их уже нет в живых.

– Что с ними произошло?

– Они… они уничтожены. Их уничтожил я.

– Кого еще вы убрали с тех пор, как стали работать с Вилэндом?

– Больше никого.

Я показал ему зажатую меж зубов пуговицу. Он вздрогнул:

– Пилота. Пилота, который сбил тот самолет, который лежит сейчас на дне. Он… он слишком много знал.

– Ясно. Именно поэтому мы так и не нашли этого пилота, – кивнул я. – Да, ничего не скажешь, премиленькая собралась компания. Но вы совершили одну ошибку, Ройял, не так ли? Вы поторопились застрелить пилота. Он не успел даже сообщить вам точные координаты места гибели нашего самолета… Все эти приказы вы получили от Вилэнда?

Он кивнул.

– Вы слышали мой вопрос? – потребовал я.

– Да. Вилэнд отдал мне приказы сделать все это.

Наступила короткая пауза. Я посмотрел в иллюминатор и увидел, как к батискафу подплыло какое-то странное существо, похожее на акулу. Оно с недоумением уставилось на батискаф, самолет и потом, лениво махнув хвостом, исчезло в адской тьме. Я повернулся и постучал Ройяла по плечу.

– Постарайтесь привести Вилэнда в чувство.

Когда Ройял наклонился над своим хозяином, я протянул руку у него над головой к регулятору регенерации воздуха. – Еще было рано позволять этим подонкам дышать.

Через минуту или две Ройялу удалось привести Вилэнда в чувство. Недостаток кислорода в крови у Вилэнда зашел уже довольно далеко, но дышать он мог, так как, открыв глаза, стал дико озираться вокруг и, увидев меня с пуговицей во рту, закричал. Он то разражался ужасными, дергающими все нервы криками, то затихал.

В замкнутом пространстве кабины батискафа эти крики казались особенно резкими и неприятными. Я протянул было руку, чтобы ударить Вилэнда по щеке и вывести из истерического состояния, вызванного паникой и ужасом, но Ройял опередил меня. У него возникли робкие и слабые проблески надежды, и он, видимо, решил делать все для реализации этой этой надежды. Ройял, не церемонясь довольно сильно ударил Вилэнда по щеке, и стал резко и грубо трясти его:

– Прекрати истерику! Прекрати! Прекрати! Тальбот сказал, что может все наладить. Ты слышишь меня? Тальбот сказал, что может все наладить!

Постепенно крики стихли. Вилэнд смотрел на Ройяла глазами, в которых впервые промелькнули признаки сознания, одержавшего верх над ужасом и безумием.

– Что вы сказали? – хрипло прошептал он. – Повторите, что вы сказали, Ройял.

– Тальбот сказал, что может все наладить. Он говорит, что солгал нам и что переключатель, который оставил наверху, не так уж необходим для сброса балласта. Тальбот сможет обойтись без него! Тальбот сможет обойтись без него.

– Вы действительно можете, Тальбот? – от удивления глаза Вилэнда широко раскрылись. Его дрожащий голос звучал благоговейно, как молитва, и вся его поза выражала мольбу. Он еще не осмеливался надеяться, слишком далеко его разум погрузился в долину смерти, чтобы над ним снова забрезжили даже отблески света. Вернее, он не осмеливался туда заглянуть, боясь, что не увидит света. – Значит, вы можете вытащить нас отсюда? Даже теперь… даже теперь вы…

– Возможно, я это сделаю, а возможно – нет, – мой голос, несмотря на сильную хрипоту, был в меру безразличным. – Я уже сказал, что предпочел бы остаться здесь. Я действительно хотел бы остаться здесь, но возможны и варианты. Все зависит от вашего поведения. Идите сюда, Вилэнд.

Он, дрожа, встал и с трудом подошел. Его ноги и все тело дрожали так сильно, что он с трудом стоял на ногах. Я схватил его здоровой рукой за лацканы пиджака и подтянул к себе так, что наши лица почти соприкасались.

– Воздуха осталось на пять минут, Вилэнд, а может, и того меньше. Быстро скажите, какую роль вы играли во всем этом деле вплоть до того момента, когда встретились с генералом Рутвеном. И поторопитесь!

– Вытащите нас отсюда! – простонал он. – Здесь совсем нет воздуха! Здесь нечем дышать! У меня болят легкие. Я не могу… я не могу дышать. Я не могу говорить… я просто не могу говорить… – он не преувеличивал, ему действительно было плохо.

– Говори, будь ты проклят, говори, – Ройял сзади схватил Вилэнда за плечи и начал трясти так, что  голова того стала болтаться, как у сломанной куклы. – Говори! Ты что хочешь подохнуть здесь? Решил и меня утянуть за собой? Говори, гад!

И Вилэнд заговорил. Менее чем за три минуты, кашляя и задыхаясь, он рассказал мне все, что я хотел знать. Рассказал, как он заключил сделку с кубинским военным министром и несколько недель держал самолет наготове, как он подкупил офицера, отвечавшего за радиолокационную станцию слежения на западе Кубы, как он подкупил очень высокопоставленного государственного служащего Колумбии, рассказал, как был выслежен, перехвачен и сбит самолет и как он приказал Ройалу избавиться от тех, кто способствовал успеху его авантюры. Он начал говорить о генерале, но я жестом остановил его:

– Этого достаточно, Вилэнд. Идите, сядьте на место.

Я снова настроил систему регенерации воздуха на максимум.

– Что вы делаете? – прошептал Вилэнд.

– Впускаю сюда немного свежего воздуха. Вам не кажется, что здесь слишком спертый воздух и нечем дышать?

Они переглянулись, посмотрели на меня, но промолчали. Честно говоря, я ожидал вспышки ярости, упреков и даже попытки нападения, но ничего такого не произошло. Ими все еще владел страх, который оставался доминирующей эмоцией. Они знали, что все еще полностью находятся в моей власти, что от меня зависит их жизнь.

– Кто… кто вы, Тальбот? – прокаркал Вилэнд.

– Пожалуй, вы можете считать меня копом, – я опустился на матерчатый стул. Не хотелось начинать довольно тонкую работу поднятия батискафа на поверхность, пока воздух не очистится полностью и полностью не прояснится мой разум. – Когда-то я был порядочным и честным человеком, который вместе со своим братом работал по поднятию со дна моря затонувших кораблей и самолетов. Мой брат, это человек, вернее то, что осталось от него, сидит вон там на месте пилота, Вилэнд. Мы были отличной командой. Мы подняли золото со дна моря у побережья Туниса и деньги, полученные за эту работу, использовали на то, чтобы создать свою собственную авиатранспортную компанию. Во время войны и брат, и я были летчиками и летали на бомбардировщиках. После получили лицензии на вождение гражданских самолетов. Наши дела шли отлично, Вилэнд… они шли отлично, до того, как вы сделали это, – я ткнул большим пальцем в сторону разбитого, покрытого илом и водорослями самолета. – Когда я вернулся в Лондон, меня арестовали. Решили, что я имею к этому какое-то отношение. Но вскоре все прояснилось, и лондонское страховое агентство Ллойда, потерявшее всю страховку, наняло меня на работу в качестве специального следователя. Оно было намерено истратить весьма приличную сумму, чтобы вернуть хоть какой-то процент своих денег. Поскольку США и Великобритания также потеряли на этом деньги, правительства этих стран поддерживали меня. Никто никогда не имел такой мощной поддержки. Американцы пошли даже на то, что выделили для работы со мной своего самого лучшего полицейского. Как вы понимаете, этим полицейским был Яблонский.

Это сообщение потрясло Вилэнда и Ройяла. К этому времени ужас немедленной смерти частично отступил, они снова вернулись в реальный мир и могли по достоинству оценить то, что услышали от меня, и представить, как это отразится на их судьбах. Они уставились друг на друга. Потом перевели глаза на меня. Я не мог пожелать себе более внимательной аудитории.

– Итак, вы совершили грубейшую ошибку, джентльмены, – продолжал я. – Застрелить Яблонского было непоправимой ошибкой с вашей стороны. Одного этого вполне достаточно, чтобы отправить вас обоих на электрический стул: судьи не жалуют людей, которые убивают полицейских. Возможно, это не назовешь справедливым с их стороны, так как они должны быть абсолютно беспристрастны, на что поделаешь, именно так обстоит дело. Если убийство обыкновенного жителя еще может как-то сойти с рук, то убийство полицейского это, в любом случае, гарантированная смертная казнь. Нам известно о вас вполне достаточно, чтобы казнить вас на электрическом стуле шесть раз подряд.

Я рассказал им, как Яблонский и я год с лишним работали вместе, причем большую часть времени провели на Кубе: мы искали хоть какие-то следы сокровища. Рассказал, как мы впоследствии пришли к заключению, что оно до сих пор не найдено, так как на мировом рынке еще не появился ни один ограненный изумруд. Стоило на мировом рынке появиться хотя бы одному камешку, как через два, максимум три дня об этом стало бы известно Интерполу. Этому могло быть лишь одно объяснение – самолет упал в море, и кто-то поторопился уничтожить единственного человека, который мог точно указать, где затонуло сокровище, пилота, сбившего самолет с сокровищем.

Район наших поисков сузился до западного побережья Флориды. Чтобы вести поиски чего-то на дне моря требуется корабль и глубиномер высокой чувствительности. Мы обязали всех крупных поставщиков судового оборудования в Европе и Северной Америке немедленно уведомить нас о том, что они продают кому-то именно глубиномер высокой чувствительности. Естественно, что суда военно-морского флота, торговые и рыболовецкие суда исключались.

Они слушали очень внимательно. Они почти уже вернулись в нормальное состояние, и в их глазах я читал огромное желание прикончить меня. Я продолжил:

– Надеюсь, вы меня понимаете, какой была следующая, после несвоевременного убийства пилота, ваша ошибка? В течение четырех месяцев частными лицами было куплено шесть высокочувствительных глубиномеров. Все шесть были куплены владельцами больших яхт. И лишь одна из них курсировала вдоль западного побережья Флориды. – «Искусительница», принадлежавшая генералу Блеру Рутвену.

Это была блестящая идея, вынужден согласиться. Лучшего прикрытия для того, чтобы, не вызывая подозрений, обследовать буквально каждый квадратный метр морского дна у побережья Флориды, не сыщешь. Пока геологи генерала, взрывая на дне моря свои бомбочки, составляя сейсмологические карты подводных горных пластов, вы, пользуясь глубиномером, тоже составляли свои карты, отмечая контуры каждого даже небольшого предмета, покоящегося на дне моря. На эту работу ушло почти сорок два дня: вы немного просчитались и начали работы, уйдя слишком далеко на север. И уже тогда мы наблюдали за каждым вашим передвижением. У нас даже было специальное судно для ночного патрулирования. Именно с его помощью я и побывал на платформе сегодня ночью. Так или иначе, вы нашли самолет. Вы даже потратили три ночи на то, чтобы вытащить его тралами. Но, вам удалось вытащить только кончик левого крыла, – я сделал жест в сторону иллюминатора. – По поверхности повреждения видно, что обломано недавно.