Текст книги "Страх открывает двери. - Редакция 2024 г."

Автор книги: Алистер Маклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9

Создавать могильные склепы в виде металлических цилиндров высотой около шестидесяти метров пока еще не вошло в моду, но если бы это стало модным, то колонна на объекте Х-13 стала бы эталоном. Она была и холодной, и сырой, и темной, то есть имела все, что соответствовало представлению о склепе. Мгла скорее подчеркивалась, чем рассеивалась, тремя крошечными лампочками, установленными на вершине, в центре и в нижней части колонны. В ней было жутко, мрачно, гулко, и человеческий голос, отдаваясь эхом в этом черном пещерном помещении, звучал как глас ангела, произносящего ваше имя в день Страшного Суда.

Это место похоже на чистилище, куда человек попадает после смерти, а мне похоже посчастливилось попасть «до». Впрочем, возможно, очень скоро мне предстоит это повторить, – подумал я мрачно.

Цепляясь за мокрые скользкие металлические скобы, приваренные к внутренней поверхности колонны, с тяжелым мешком за спиной, в котором лежали приборы для тестирования электрических цепей, я спускался вниз, кляня в душе уже мертвого инженера. – На всем пути не было ни одной площадки, на которой можно было бы передохнуть.

Обычно хозяин идет впереди гостя, показывая свои апартаменты, но Вилэнд пренебрег этим обычаем и спускался следом. Возможно, он боялся, что я не упущу случая заехать ему ногой по голове, чтобы он упал и разбился насмерть. Его охрана, двое с холодными, неподвижными, настороженными глазами, двигалась за ним. Лэрри и генерал остались в «Сверхсекретной» комнате. Вилэнд конечно понимал, что Лэрри не способен контролировать каким-то образом генерала, но не боялся этого. Не боялся, что генерал, воспользовавшись своей свободой, выкинет какой-то трюк. Это казалось мне прежде необъяснимым, но сейчас я знал ответ на этот вопрос. Вернее, я думал, что знаю.

– Откройте люк, Кибатти, – приказал Вилэнд.

Более высокий из двух мужчин нагнулся, отвинтил болты с крышки люка и, повернув ее на петлях, открыл проход вниз. Я заглянул внутрь узкого стального цилиндра, ведущего к люку батискафа, и обратился к Вилэнду:

– Нет никакой необходимости, чтобы кто-то из вас спускался со мной, это только будет нервировать меня.

– Неужели вы подумали, что я позволю вам спуститься одному? – холодно спросил он. – Или снова решили прибегнуть к вашим трюкам?

– Не будьте идиотом, – устало проговорил я. – Можно испортить и в вашем присутствии что-нибудь в приборной доске или предохранительной коробке, с тем чтобы навсегда лишить батискаф возможности передвигаться. И ни вы, ни кто-нибудь из ваших парней ничего бы не поняли. Но я заинтересован в том, чтобы заставить эти моторы работать, чтобы покончить со всем этим. Причем чем скорее, тем лучше, – я посмотрел на часы. – Сейчас без двадцати одиннадцать. Мне потребуется часа три, чтобы обнаружить неполадки. И это самое меньшее. Да, перерывы для отдыха тоже будут необходимы. Я постучу в люк, когда потребуется.

– В этом нет нужды. – Вилэнду это не очень-то нравилось, но он был вынужден выполнять мои требования. – В кабине батискафа есть микрофон, соединяющийся с помощью системы проводов с тем помещением, где мы были. Имеется и кнопка вызова. Дайте нам знать, когда вам понадобится отдых.

Я кивнул Вилэнду, спустился к люку батискафа по скобам, отдраил его, спустился внутрь и задраил за собой. Открыл тяжелую стальную дверь кабины батискафа, зашел внутрь и задраил дверь за собой. Ничто не изменилось. Все было так, как я помнил. Кабина была гораздо больше чем у батискафа, сконструированного ранее научно-исследовательской фирмой «СилбГорман». Кроме того, кабина была значительно усовершенствована по сравнению с ее предшественницей, форма ее из круглой превратилась в овальную. Но так как батискаф предназначен был для использования на глубинах до восьмисот метров, то сравнительная потеря прочности из-за этого не имела большого значения. Зато улучшился обзор и внутри кабины стало гораздо комфортнее. Три иллюминатора диаметром по семьдесят сантиметров имели по толщине форму конуса, поэтому давление морской воды лишь сильнее прижимало их к корпусу батискафа, обеспечивая герметичность. Окна иллюминаторов казались очень хрупкими, но я знал, что они изготовлены из плексигласа специального состава и что каждое из них, могло выдерживать нагрузку до пятисот тонн. А такая нагрузка более чем в полтора раза превышала ту, которую они будут испытывать даже на глубине восемьсот метров.

Что касается самой кабины, то она представляла собой конструкторский шедевр. Шестая часть внутренней поверхности кабины, была занята приборами, циферблатами, блоками предохранителей, распределительными щитами и разнообразным научным оборудованием, которое нам вряд ли потребуется.

С одной стороны кабины находилась панель управления батискафом: запуск двигателей, регулирование числа оборотов, включение переднего или заднего хода, включение прожекторов и дистанционное управление захватами, установленными снаружи, регулировка системы регенерации воздуха, управление выдвижным рычагом, позволяющим удерживать  аппарат неподвижно вблизи морского дна. Был один незнакомый мне рычаг. Под ним табличка «Управление буксировочным канатом».  Я сразу не мог сообразить, что это такое, но через несколько минут раздумий установил следующее: к корме батискафа прикрепили барабан с намотанным на него канатом. Конец каната привязали к скобе, приваренной к нижней части стенки шлюза. Идея заключалась не в том, чтобы подтягивать батискаф к буровой по дну моря в случае какой-либо аварии, так как при этом потребовалась бы во много раз большая мощность, чем у двигателя этого барабана, а в том, чтобы решить довольно хитрую навигационную проблему, заключающуюся в точном возвращении батискафа к буровой.

Теперь наконец-то я понял, почему Вилэнд не очень сильно возражал против того, чтобы я остался один внутри батискафа: уплыть я не мог – был привязан к буровой.

Кроме приборов, в кабине были только три небольших стула с полотняными сиденьями, и полка, на которой лежало несколько кинокамер различных фирм и другое оборудование для подводной съемки.

Быстрый, но внимательный осмотр всего этого интерьера я произвел довольно быстро. Первое, на что я обратил внимание, был микрофон, висящий рядом с одним из стульев. Вилэнд был человеком недоверчивым, и он, скорее всего, захочет удостовериться, работаю ли я. Вполне возможно, что микрофон устроен таким образом, что работает даже находясь в состоянии «выкл.», что позволит Вилэнду понять, ориентируясь на характер звуков, работаю я или нет, хотя он, конечно, не сможет определить, чем именно я занят. Но, видимо, я переоценил Вилэнда: проверив, убедился, что это обычный микрофон.

Следующие пять минут или около того я уделил проверке каждого прибора, находящегося в кабине, за исключением двигателей: если бы у меня получилось их запустить, то  дежурящий у входа в шлюз, наверняка почувствовал бы вибрацию.

После этого полез в электрораспределительный щит и отсоединил штук двадцать разноцветных проводов, оставив их свободно висеть. Один из них подключил к амперметру, другие приборы из мешка выложил на пол и на один из стульев. Таким образом создал впечатление, причем весьма убедительное, что здорово потрудился.

Я не смог улечься на узком дощатом настиле, вытянув во всю длину ноги. Но меня это не смутило. Прошлой ночью я ни на минуту не сомкнул глаз. Кроме того, за последние двенадцать часов мне пришлось пройти через такие испытания, что я действительно смертельно устал. Нужно было выспаться. И я уснул.

Когда я проснулся, часы показывали половину третьего. Для меня это было необычно: как правило, когда требовалось, я мог поставить в уме на нужное время воображаемый будильник и проснуться еще до наступления этого срока. Но в этот раз я проспал. Чертовски болела голова, воздух в кабине был тяжелым и влажным. В этом оказался виноват я сам – не настроил должным образом систему регенерации воздуха. Я включил ее на максимум и через пять минут, когда голова начала проясняться, по микрофону попросил, чтобы открыли крышку люка шлюза. Тот, кого они называли Кибатти, спустился вниз и тремя минутами позже я уже стоял в «Сверхсекретной» комнате.

– Вам не кажется, что вы запоздали? – резко бросил Вилэнд. Он и Ройял – видимо, второй рейс вертолета прошел благополучно – были единственными, кто находился в комнате, если не считать Кибатти, который только что задраил за мной крышку люка в выпуклой стене.

– Разве вы не хотите, чтобы эта проклятая штуковина когда-нибудь смогла двигаться? Может, мне только показалось, что вы этого хотите? Я нахожусь здесь не ради того, чтобы малость поразвлечься, Вилэнд. – Заявил я с подчеркнутым раздражением.

– Ну, ну. Какого черта вы беситесь? – Он внимательно посмотрел на меня, и было видно что у него не было намерения враждовать со мной без особой на то причины.

– Я проработал целых четыре часа в этом узком гробу, у меня затекли руки и ноги, – продолжил я прежним тоном – и к тому же еще никто не побеспокоился отрегулировать систему очистки воздуха, и я дышал черт знает чем, но теперь она, кажется, в порядке.

– Какие у вас успехи?

– Почти никаких, – я инстинктивно поднял руку, прикрывая голову, поскольку увидел, что брови его поползли вверх и лицо потемнело от гнева. – Работы было предостаточно. Смею уверить, я не бездельничал. Проверил все до единого контакты и электроцепи, но только в последние двадцать минут понял, в чем дело.

– Так… Ну и в чем же дело?

– Ваш умерший друг-инженер напортачил с ними, вот в чем дело, – я выжидающе посмотрел на него. – Вы намерены были взять его с собой  за сокровищем, или нет?

– Спуститься в батискафе должны были Ройял и я. Мы думали…

– Думали, что не было смысла брать его с собой. Думали, что справитесь сами. Возможно, он это понял, понял, что оказался лишним и что его ждет, и поэтому подстроил все так, чтобы хоть посмертно насладиться местью. Впрочем, возможно, он так ненавидел вас, что решил, даже если вы и возьмете его с собой, все равно уйти в мир иной, прихватив вас с собой. Ваш друг приготовил очень умную ловушку, правда, у него не хватило времени довести дело до конца, помешал несчастный случай. Именно поэтому двигатели не работают. Ловушка, подстроенная вашим другом, заключалась в том, что батискаф двигался бы отлично: и вперед и назад, и вверх и вниз, он выполнял бы любые операции, которые требовались, но все это до той минуты, пока он не опустился бы на глубину, слегка превышающую девяносто метров. Потом должны были сработать определенные реле. Он отлично проделал свою работу, ваш инженер, – я не слишком волновался, зная, что они ни черта не смыслят и глубоко невежественны в том деле, за которое взялись.

– И что было бы потом? – цедя сквозь зубы слова, спросил Вилэнд.

– Потом ничего бы не было. Батискаф никогда бы не поднялся из морских глубин, не смог бы преодолеть девяностометровый путь вверх. А у вас вышла бы из строя система регенерации воздуха и вы бы умерли от удушья, – я внимательно посмотрел на Вилэнда. – Возможно, орали бы, пока не потеряли рассудок.

В прошлый раз мне показалось, что загорелые щеки Вилэнда слегка поблекли, на этот раз сомнения на этот счет у меня совершенно отпали: он побледнел и, стараясь скрыть свое волнение, стал вытаскивать из кармана пачку сигарет. Руки его дрожали, и он не мог унять эту дрожь. Ройял, сидевший на краешке стола, только улыбался едва заметной кривой улыбкой и, как ни в чем не бывало, помахивал ногой в воздухе. Ройял не был храбрее Вилэнда, но, по-видимому, был менее впечатлительным. Профессиональный убийца не может позволить себе иметь богатое воображение, призраки всех его жертв не должны мешать ему жить. Я снова взглянул на Ройяла и поклялся себе, что настанет день, когда увижу, как его лицо превратится в маску ужаса. Такие маски Ройял часто видел на лицах многих своих жертв, когда они в самую последнюю минуту осознавали, что сейчас умрут, осознавали еще до того, как он нажимал на курок своего маленького смертоносного пистолета.

– Вы очень образно обрисовали все, – резко бросил Вилэнд. Он уже начал приходить в себя.

– Да, описание было довольно образным и четким, хочу сказать, что мне, нравятся взгляды вашего друга-инженера и цель, которую он поставил перед собой.

– Забавно. Очень забавно, – не сказал, а прорычал Вилэнд. Иногда он  забывал, что хорошо воспитанные деловые магнаты не могут позволить себе такой тон. Он смотрел на меня с полминуты и задумчиво поинтересовался:

– Надеюсь, что вы не собираетесь идти по его стопам, Тальбот?

– Да, идея неплохая, – усмехнулся я – но вы недооцениваете мои умственные способности. Во-первых, если бы я замыслил нечто подобное, то вряд ли рассказал вам о планах вашего друга. Во-вторых, на эту прогулку отправитесь не только вы, но и я вместе с вами. По крайней мере, надеюсь отправиться вместе с вами.

– Надеетесь, да? – Вилэнд полностью обрел равновесие, снова стал проницательным и сообразительным. – Что-то вы вдруг стали подозрительно уж компанейским, Тальбот. Вам не кажется?

– Вам не угодишь, – вздохнул я. – Если бы сказал, что не хочу отправиться вместе с вами за сокровищем, вы сочли бы это еще более подозрительным. Не ребячьтесь, Вилэнд. Дело обстоит уже не так, как обстояло несколько часов назад. Разве не помните слов генерала, который гарантировал мне долгую спокойную жизнь? Ведь генерал не шутил, и каждому его слову можно верить. Только попытайтесь. Только попытайтесь спровадить меня на тот свет, и он сделает, то что обещал. Вы слишком деловой человек, Вилэнд, чтобы пойти на такую невыгодную сделку. Ничего не поделаешь, на этот раз Ройялу придется лишить себя удовольствия прикончить меня.

– Я не получаю никакого удовольствия от убийства, – вмешался в разговор Ройял. Это была просто констатация факта, сбитый с толку абсурдностью этого утверждения, я внимательно посмотрел на него и медленно переспросил:

– Мне не послышалось, вы действительно так сказали?

– Вы когда-нибудь слышали, что могильщик копает могилы ради собственного удовольствия, Тальбот?

– Мне кажется, я понимаю вас, – я посмотрел на него долгим взглядом: в нем было еще меньше человеческого, чем я думал раньше. – Так или иначе, Вилэнд, теперь, когда у меня появилась уверенность, что выживу, я стал по-другому смотреть на вещи. Чем скорее это дело кончится, тем скорее я распрощаюсь с вами и вашими милыми приятелями. Да, а еще я хотел бы, чтобы генерал и мне подбросил несколько тысчонок. Ему же не понравится, если станет известно, что он помогал криминальным элементам в их преступных делах. Да еще таких масштабных.

– Вы хотите сказать… Вы хотите сказать, что намерены шантажировать того, кто спас вам жизнь? – видимо, еще существовало что-то, что могло удивить Вилэнда. – Так вы, оказывается, ничем не лучше любого из нас. Вы даже хуже.

– А я никогда и не отрицал этого. Настали тяжелые времена, Вилэнд. Человек должен как-то зарабатывать себе на жизнь, и я не хочу упустить свой шанс. Именно поэтому и предлагаю свою помощь. Да, прочитав инструкции, даже ребенок сможет управлять батискафом, но сами подводные работы не для любителей. Поверьте мне, Вилэнд, я знаю, что говорю. Все вы – любители. Я – профессионал. Это единственное, что я умею делать в жизни действительно хорошо. Итак, вы берете меня в это путешествие?

Вилэнд посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом и тихо произнес:

– Я и не думал спускаться без вас, Тальбот.

Он повернулся, открыл дверь и жестом предложил мне идти впереди него. Он и Ройял шли за мной. Проходя по коридору, я услышал, как Кибатти запер за нами дверь, задвинув тяжелый засов и повернув ключ в замке. Такие предосторожности обеспечивали не меньшую безопасность и сохранность, чем в Английском банке, если бы не одно обстоятельство: в Английском банке кодовый стук автоматически дверь в хранилище не открывает, а здесь дверь автоматически открывалась на кодовый стук. Я запомнил и этот факт, и код. И даже если бы факт выскользнул из моей памяти, то Вилэнд снова  напомнил его, применив этот прием у двери, находящейся в пятнадцати метрах по коридору.

Дверь открыл напарник Кибатти. Эта комната была обставлена немного лучше той, из которой мы только что вышли, но в общем мало чем отличалась от нее. В ней не было ни настенных, ни напольных ковров, в ней даже не было стола, но у одной стены стояла мягкая кушетка, на которой сидели генерал и Мэри. На деревянном стуле в углу сидел Кеннеди, а Лэрри, с вытащенным напоказ большим пистолетом и нервно бегающими глазами, лихорадочно ходил взад и вперед по комнате, словно преданно несущий свою службу сторожевой пес. Я безразлично и угрюмо посмотрел на них.

Генерал, как всегда, держался прямо и отчужденно, подчинив все свои мысли и эмоции жесткому контролю, но под глазами у него были темные круги, которых не было еще пару дней назад. Под глазами его дочери тоже были голубоватые тени, лицо ее было бледным, но довольно спокойным, хотя в нем не чувствовалось твердости и решительности ее отца. Ее слегка опущенные, хрупкие плечи заметили все. Что касается меня, то я никогда не любил женщин с железным характером. Больше всего на свете мне хотелось обнять эти хрупкие плечи, но время и место были неподходящими, и, кроме того, это могло вызвать самую непредсказуемую реакцию. А Кеннеди был Кеннеди, каким я привык видеть его: красивое жесткое лицо, похожее на гладкую бронзовую маску; казалось, ничто не тревожит его. А темно-вишневый костюм сидел на нем даже лучше, чем обычно, и не потому, что он съездил к портному, просто кто-то отобрал у него пистолет, и теперь там, где был карман, ничего не выпирало и не портило отглаженного совершенства его униформы.

Как только за нами закрылась дверь, Мэри Рутвен встала. Глаза ее сердито блестели, и я подумал, что в ней гораздо больше металла, чем мне казалось вначале. Она махнула рукой в сторону Лэрри, даже не взглянув на него.

– Неужели все это действительно необходимо, мистер Вилэнд? – холодно спросила она. – Мы что, находящиеся под вооруженной охраной, преступники?

– Не стоит обращать слишком большого внимания на нашего маленького друга Лэрри. – Успокоил ее я. – Он сейчас ничего не соображает, всего боится, пистолет в его руке придает ему уверенности. Скорее всего, он просрочил время очередного укола, и чувствует себя маленьким и беззащитным, но когда он уколется, то вновь почувствует себя гигантом.

Лэрри сделал пару быстрых шагов и сунул пистолет мне в живот. На этот раз движение его нельзя было назвать слишком мягким. Глаза его остекленели, на щеках пылали пунцовые пятна, ярко выделяясь на смертельно бледных щеках, из оскаленных, но плотно сжатых зубов вырывалось прерывистое дыхание, напоминающее то ли шипение, то ли какой-то странный присвист.

– Я уже предупреждал вас, Тальбот, – прошипел он, – предупреждал, чтобы оставили меня в покое. Это было последнее…

Я посмотрел через его плечо и, улыбнувшись прошептал слегка кивнув при этом:

– Оглянись, сосунок, а то…

Он слишком долго ждал очередной дозы и был взвинчен до предела, чтобы не попасть в ловушку. Я был настолько уверен, что он не устоит обернется, что не успел он повернуть голову окончательно, как я уже схватил его за руку и отвел пистолет в сторону вниз, чтобы никого не ранило, если пистолет выстрелит. Хотя, конечно, я не мог гарантировать, что пуля не попадет в кого-то, срикошетив от стальной палубы.

Лэрри повернулся ко мне. Лицо его превратилось в безобразную маску ненависти и ярости. Он задыхался, непрерывно бормотал какие-то ругательства и угрозы, пытался вырвать руку с пистолетом. Но поскольку самая тяжелая физическая работа, которую он когда-либо делал, заключалась в нажатии на поршень шприца, то он напрасно терял время. Я вырвал пистолет, сделал шаг назад и резко ударил Лэрри ребром ладони по лицу –  он отлетел в сторону. Вытащив обойму, я зашвырнул ее в один угол комнаты, а пистолет – в другой. Лэрри согнулся у стены, к которой отлетел после моего удара, – из носа текла кровь, а из глаз катились по щекам слезы ярости, бессилия и боли. Вид его вызвал у меня ощущение тошноты и холода.

– Все в порядке, Ройял, – не поворачивая головы, сказал я. – Можете убрать свою пушку. Представление окончено.

Но я ошибся, представление еще не завершилось. – Раздался резкий голос:

– Идите и поднимите пистолет, Тальбот. И обойму тоже. Вложите обойму в пистолет и отдайте его Лэрри.

Я медленно повернулся. В руке у Вилэнда был пистолет, костяшки его пальцев сжимавшие рукоятку, побелели. Но меня это взволновало не очень, скорее удивило. Вилэнд, элегантный и сдержанный, как всегда, но напряженность руки, в которой зажат пистолет, и едва заметное учащенное дыхание выдают волнение. Странно: такие люди, как Вилэнд, никогда не позволяют давать волю своим эмоциям и уж, конечно, не вступаются за таких ничтожеств, как Лэрри.

– У вас нет желания подняться на верхнюю палубу и охладить свой пыл, Вилэнд? – спросил я.

– Считаю до пяти.

– А что потом?

– Потом я выстрелю.

– Вы не осмелитесь, – презрительно парировал я. – Такие, как вы, на курок не нажимают, Вилэнд. Иначе зачем было нанимать своего головореза. И потом у меня есть один вопрос. Кто будет ремонтировать батискаф?

– Я начинаю считать, Тальбот. – Я решил, что он малость тронулся.

– Раз… два…

– О'кей, – перебил я его, – считайте хоть до ста. Ничего не могу сказать, считать вы мастак. Могу побиться об заклад, что все математические операции вы проделаете в лучшем виде, но даю голову на отсечение, что не сможете сосчитать все те миллионы, которые потеряете только потому, что у меня нет желания поднять пистолет.

– Я могу найти других людей для того, чтобы отремонтировать батискаф.

– Конечно, можете, но только не в Атлантике, где мы сейчас находимся. Здесь таких людей не найти. А у вас не так уж много времени, чтобы заниматься дурацкими играми и вставать в позу, Вилэнд. Держу пари, что самолет с людьми из Федерального бюро расследований в эту самую минуту летит в Саус-Венис, чтобы разобраться с той любопытной телеграммой, которую они получили от Яблонского. А может быть, они уже прилетели? Может быть, в эту самую минуту люди из ФБР стучат в дверь виллы генерала Рутвена и спрашивают: «Где генерал?», а дворецкий отвечает: «Извините, джентльмены, но генерал только что улетел на буровую вышку». На что люди из ФБР говорят: «Нам необходимо срочно увидеть генерала. Нам необходимо обсудить с ним важные вопросы». И они явятся сюда, Вилэнд, явятся, как только кончится ураган.

– Боюсь, что он прав, мистер Вилэнд. – Неожиданная помощь пришла от Ройяла. – Времени у нас и вправду не так уж много.

Вилэнд долго молчал. Потом опустил пистолет, повернулся и вышел из комнаты.

Ройял, как всегда, не проявлял никаких признаков волнения или напряжения. Он улыбнулся и сказал:

– Мистер Вилэнд пошел перекусить. Кстати, стол накрыт на всех. Прошу. – Ройял отступил в сторону, пропуская нас вперед.

Пока Лэрри поднимал с пола свой пистолет и обойму, я пытался найти хоть какое-то объяснение неожиданной и странной реакция Вилэнда на эпизод с Лэрри, но так и не нашел. Внезапно я почувствовал, что очень голоден. Посторонился, чтобы пропустить всех, кроме Ройяла. Я поступил так не из вежливости, а потому что боялся, как бы Лэрри не пустил мне пулю в спину, потом постепенно ускорил шаг, чтобы нагнать Мэри и Кеннеди.

Чтобы попасть в жилые помещения, необходимо было пересечь тридцать метров верхней палубы. Это были самые длинные, самые мокрые и самые ветреные тридцать метров, которые когда-либо встречались в моей жизни.

Поперек палубы были протянута пара штормовых лееров, но не мешало бы, всю палубу опутать ими, чтобы, не дай Бог, весь персонал не смыло в море.

Сила ветра была фантастической, казалось, что с тех пор, как мы прибыли на буровую вышку четыре часа тому назад, сила ветра возросла вдвое. Теперь я понял, что нечего ждать прибытия на вышку лодки или вертолета, пока не утихнет ураган. Мы были полностью отрезаны от внешнего мира.

Несмотря на дневное время было темно, словно наступили сумерки, из огромной черной гряды грозовых туч, скопившихся над нашими головами, несся ветер, который набрасывался на объект Х-13 с такой бешеной силой, словно хотел вырвать его с корнем вместе со всеми его тринадцатью опорами, опрокинуть и сбросить в морскую пучину. Ветер ревел и выл, носясь по буровой вышке с неукротимой яростью. Эта сатанинская музыка бешеного ветра даже заглушала глухой гром шторма. Ветер кричал, свистел и визжал фальцетом, прорываясь через сотни стальных балок, из которых была создана вся эта устремленная ввысь громада. Медленно продвигаясь вперед, мы сгибались почти вдвое, стараясь уменьшить давление встречного ветра, изо всех сил цепляясь за канат, панически боясь, что он выскользнет из рук. Если это случится, то ветер тут же собьет тебя с ног, и ты покатишься по палубе и будешь катиться до тех пор, пока ветер не швырнет тебя за борт: именно такой была сила ветра. Он мешал дышать.

Острыми, как лезвие ножа, ураганными и резкими, как удары хлыста, порывами хлестал дождь, обжигая незащищенную кожу нескончаемым градом крошечной свинцовой дробью тяжелых капель.

Первой шла Мэри, почти вплотную за ней – Кеннеди. При особо сильных порывах ветра, когда Мэри останавливалась пережидая, Кеннеди одной рукой вцепившись в канат, второй крепко обхватывал девушку за талию. В другое время у меня могло появиться ревнивое желание поразмышлять о том, как некоторым мужикам чертовски везет, но сейчас у меня на уме были гораздо более важные вещи. Я подошел к Кеннеди совсем близко, почти наступая ему на пятки, приблизил свою голову к его голове и, стараясь перекричать шум бури, крикнул:

– Пришло ли хоть слово?

Он едва заметно покачал головой. Да, умный парень – не обернулся и даже не замедлил шаг.

– Проклятье! – Это сильно осложняло дело. – А вы звонили?

Он снова покачал головой. На этот раз я увидел в его кивке раздражение, но подумав, чем он рискует, не мог упрекнуть его. У него действительно было очень мало шансов услышать или узнать что-либо, ведь Лэрри все время крутился вокруг него, размахивая своим огромным пистолетом. Крутился с той самой минуты, как Кеннеди появился на платформе.

– Мне необходимо переговорить с вами, Кеннеди! – крикнул я.

На этот раз он тоже услышал меня – кивок был едва заметен, но я уловил его.

Наконец-то мы очутились в совершенно ином мире. Дело не в том, что внезапно наступила тишина, не в том, что стало тепло, не в том, что не было больше дождя и ветра, нет, главное было не в этом, хотя это несомненно имело свой положительный эффект. А в том, что жилые помещения напоминали роскошный отель.

Вместо холодной стали переборок – стены, отделанные какой-то разновидностью пластика, приятных пастельных тонов. Пол выстлан толстой, заглушающей звуки шагов резиной. Поверх резины – ковровое покрытие. Вместо резкого света ламп, подвешенных к подволоку, – мягкий рассеянный свет от скрытых светильников. В этом коридоре несколько дверей были открыты, что позволяло видеть прекрасно обставленные комнаты, напоминавшие каюты старшего офицерского состава боевого корабля. Бурение нефтяных скважин нелегкое дело, тяжелый труд, но в часы, свободные от работы, бурильщики на этой буровой вышке, видимо, жили совсем неплохо. Найти такой комфорт, граничащий почти с роскошью, в металлическом марсианском сооружении, находящемся на расстоянии многих километров от берега в открытом море, казалось чем-то сверхъестественным.

Но более всего из всех этих проявлений комфорта меня порадовало то, что там были скрытые громкоговорители, расположенные вдоль коридора через определенные интервалы. Из них доносилась музыка, тихая, но достаточно громкая для той цели, которую я поставил перед собой. Когда последний из нас вошел в эти райские кущи, Кеннеди повернулся и обратился к Ройялу:

– Куда идти дальше, сэр? – Да, он действительно был образцовым шофером: любой, обратившийся к Ройялу с приставкой «сэр», заслуживал медали.

– В комнату генерала. Ступайте вперед.

– Сэр, обычно я ем в рабочей столовой  – сухо заметил Кеннеди.

– Не сегодня. Поторопитесь.

Кеннеди выполнил распоряжение буквально, и вскоре оказался метрах в трех впереди всех, и, похоже, сбавлять темп не собирался. Это было похоже, конечно, на случайность, но я шагал рядом с ним. Времени было в обрез, тихо, наклонив голову, не глядя на него, я прошептал:

– Отсюда можно позвонить?

– Нет. Один из людей Вилэнда постоянно находится рядом с оператором, соединяющим буровую вышку с городом. Контролируются все разговоры.

– Шерифа видели?

– Нет. Отдал ваше послание его помощнику.

– Как они дадут нам знать, если у них все сложится удачно?

– Сообщат генералу, что вы арестованы в Джексонвилле.

Мне захотелось громко выругаться, но я удовлетворился тем, что выругался про себя. Возможно, это лучшее, что пришло им в голову в спешке, но это решение было неудачным и граничило с провалом. Оператор мог действительно передать сообщение генералу, и я, если бы мне крупно повезло, мог случайно, оказаться рядом с ним в это время. Но оператор мог попросить передать это сообщение человека Вилэнда, а тот, зная, что я нахожусь на буровой, или вообще не передал бы его, или передал бы с опозданием на несколько часов, да и то в виде шутки. Короче, не было ни малейшей уверенности в том, что сообщение достигнет моих ушей. Все, все могло провалиться. Люди могли погибнуть только из-за того, что я не получил это, так необходимое мне известие. Да, это был провал. Что делать? Я  мучительно искал выход. А что если…

Музыка неожиданно оборвалась. Но мы с Кеннеди как раз завернули за угол, который на какую-то секунду отрезал нас от остальных, и я рискнул негромко спросить:

– Радиорубка. Радист там дежурит постоянно?

Кеннеди колебался:

– Не знаю. Мне кажется, установили дистанционный вызов.

Я знал, что он имеет в виду. В тех случаях, когда по каким-то обстоятельствам в радиорубке не может быть постоянного дежурного, то, при поступлении вызова на частоте, на которую настроена рация, сигнал вызова поступает  оператору связи.

– Вы умеете работать на коротковолновом передатчике? – спросил я. Он покачал головой.

– Вы должны помочь мне, Кеннеди. Очень важно, чтобы…

– Тальбот!

Это был голос Ройяла. Я был уверен, что он слышал, как я что-то говорю. Если у него появится хоть малейшее подозрение, можно считать, что я и Кеннеди обменялись последними словами в своей жизни и что с нами покончено. Но я не сал виновато вздрагивать и резко останавливаться, а постепенно замедлил шаг и спокойно, вопросительно оглянулся. Ройял был в трех метрах от меня, но я не заметил никаких признаков подозрительности или враждебности на его лице. Хотя… Ройял давным-давно научился скрывать эмоции.