Текст книги "Ключ от радуги"

Автор книги: Алинна Ниоткудина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

– Я вспомнил!!

– Молодец! А теперь выйди и через две минуты войдешь. – И я выставила наглого юношу за дверь. Я человек не слишком стеснительный и ему, вроде как, невеста, но не до такой же степени!

Едва оделась, как опять вошел, правда, сделал вид, что постучал.

– Вспомнил! «Когда перестанешь…»

– СТОП!!! Подожди. Я сейчас сяду за стол, возьму бумагу… Не торопись. Во-первых, где ты этот стих вычитал?

– Я его не читал, мне его пифия сказала.

– Какая пифия? Когда? При каких обстоятельствах? Сядь и изложи мне все по порядку.

Одрик насупился, обиделся, а мне что от радости, за его память, танцевать прикажете? Он вздохнул и начал:

– Это было почти год назад, чуть меньше. Я в тот день был немного не в себе… Тогда на меня сразу много всего навалилось, и тетушка приехала, привезла Лотти, хотела меня на ней женить. О наследстве узнал, с полковником поговорил, мы с ним давно не виделись, со дня похорон его жены и Шайми…

Задумался, тяжело ему даются воспоминания, но торопить не стала.

– Ко мне пришли друзья, отметить приезд сестренки, а тут звонок на двери лавки. Смотрю, а это она пришла…

– Она – это кто?

– А… Пифия, наша местная, каравачская. Я ее не плохо знал, она с моей мамой дружила, да ее все в Караваче знали, хорошая была женщина.

– И что пифия? Что ей от тебя надо было?

– Она сказала, что плохо себя чувствует, и скоро умрет, но я ей не поверил. Она передела мне амулет, для связи с Юммитом. И попросила его встретить весной и помочь ему, раньше она ему помогала. Я потом про этот амулет и забыл совсем… Но это не важно… А пифия весной действительно умерла…

– И она тебе рассказала этот стишок?

– Это не стишок! Это предсказание! Она стояла, потом вдруг переменилась в лице и странным голосом заговорила.

– Стихами?

– Да, стихами…

– А потом?

– Потом она пришла в себя и ушла, я до этого только одно ее предсказание слышал, то что теперь называют «последним». Так рассказывать?

– Да, давай, только медленно, я записываю.

И Одрик начал неторопливо декламировать:

«Когда перестанешь обиды стеречь, Ты обретешь расчлененный свой меч. Его раздробила злая рука, Зная, что гибель владыки близка. Дробь золотая, слезами горя, Под волнами моря дождется тебя, Серебряных струн безудержный звон, Их ты услышишь, дотронься – вот он. Красную медь до вечерней зари По капельке в доме огня собери. А добрую бронзу, как ни крути, Ты откопаешь в чреве земли. «

– Этот кусочек из бронзы мы уже нашли, в глобусе. – Радостно сообщил мне Одрик.

– Ты не отвлекайся, а то опять забудешь.

– Не, я хорошо вспомнил.

И он продолжил:

«Хитрая ртуть, с ней всего тяжелей, Но попадется у странных друзей. Олова дробь ты увидишь в пыли, Только почаще под ноги смотри. Серый свинец, сводный брат золотой, То разгадает алхимик простой. Честную сталь ты найдешь в сундуке, Что пращур от глаз сохранил вдалеке».

– А это про тот кусочек, что уже у тебя был. А в каком сундуке он был?

– Не отвлекайся…

– Нет, ты мне скажи, как ты его умудрялась прятать, что я ничего не чувствовал?

– Поедем в Ерт, покажу. Раз, два, три, четыре … восемь. Это все? Или еще что-то было?

– Там еще одно двустишие:

«И восемь дробей воедино сольясь Откроют тебе сокрытую власть. «

– Ну что? И сильно тебе этот стишок поможет? – Нагло спросил женишок.

– Не «тебе», а нам. И, да, поможет. Все иди, свободен.

– Так когда в Лайокудль поедем? – Не хочет уходить, обнаглел в конец.

– Завтра после завтрака поедем в Ерт, вещичек прикупим, а уже оттуда, к вечеру, к алхимикам. Чтобы там лишнее время не светиться. Да, и еще…

– Ну что?

– А сооруди-ка ты мне амулет, чтобы тебе постоянно мою ауру не подкрашивать и мне мою синюю магию не маскировать.

– Чего?

– Ну, перекрась мои нити в фиолетовый, что тут непонятного. Если ауру перекрашиваешь, то и с этим справишься. Иди, работай…

И что вы думаете? Пошел! Ворчал что-то по дороге, но пошел. Ничего ему так хочется найти остальные части, и собрать ключ, что сделает.

Собираться надо, однако…

Начали собираться и эти, сладкая парочка за стенкой. Я их могу понять, и Торкане хочется прогуляться, и Одрику сейчас ее оставлять – нож острый. Но Кани сейчас всего лишь бесплатное декоративное приложение к Одрику, в магическом плане она ничего из себя не представляет. Ее магия проснулась вместе с памятью, она возрождается, но до истинного уровня Торканы еще далеко. В магическом диапазоне девушка сейчас выглядит просто сказочно, новые прорастающие нити красной магии напоминают ягодки полуденницы, и у меня ассоциации с земляничной поляной под ярким солнцем….

Мои сомнения разрешила Зита, она подловила вихрем носящегося по коридорам Одрика,

– Молодой человек, ну-ка соблаговолите зайти ко мне на пару слов.

Одрик вошел за ней в комнату и вытянулся как на посту.

– Пожалуйста присядь, а то мне не удобно задирать вверх голову. Скромнее надо быть, уж со мной бы могли бы быть на одном уровне. Вымахал, понимаешь…. Итак, а поговорить я с тобой хотела, естественно, о Торкане. Я уверена, что ты желаешь ей только всяческого добра.

– Асса Зита, да я ради нее!..

– Знаю, знаю…, – прервала его магиня, – я в тебе не ошиблась, чему очень рада. Но я тебя убедительнейше прошу, я тебя умолять готова: не таскай девочку за собой. Она еще очень слаба.

У Одрика был вид незаслуженного наказанного школьника.

– Я понимаю, ты бы ее от себя ни на минуту не отпускал. Но у вас не увеселительная прогулка, там вам делом придется заниматься. А для Кани это может быть опасно, она еще не восстановилась, она совершенно беззащитна. Так что ради ее благополучия и моего спокойствия, поезжай один, пусть Кани побудет под моим присмотром.

– Но она так надеялась…. Она так хотела побывать на набережной Ерта…

– Да какие ваши годы! Еще побываете и в Ерте и где угодно, но сейчас вы не развлекаться едите, мало ли что там случится! И тебе до отъезда есть чем заняться, вот иди и занимайся, а с Кани я сама поговорю.

Вечером довольный Одрик приволок мне что заказывала.

– Вот держи. Можем ехать?

– И как он работает?

– Все просто… капаешь на него несколько капель крови и вешаешь на шею, можно на руку зацепить, важен контакт с кожей.

Симпатичная вещичка… Кристалл с дырочкой на кожаном шнурочке. Откуда Одрик выкопал его здесь в пустыне, да еще девственно чистый? Я не очень хорошо разбираюсь в минералогии, и узнать, что это такое не смогла. Камень не ювелирный, но до меня им никто не пользовался, это важнее. Да и не принципиально, что он не ограненный, все равно под рубашкой на шее висеть будет. Проколола палец и капнула несколько капель крови на амулет, она в него быстренько впиталась, как вода в губку. Радостно нацепила на себя, посмотрела, работает! Беременности не видно, и я теперь не синяя, а фиолетовая. Класс!!

– Есть только один не приятный момент… – Слышу уже от двери. – Чтобы изменить цвет магии, кровь надо каждый день кровь капать, а для покраски ауры он от тепла тела работает.

Вот всегда так!! Придется теперь с исколотыми пальцами ходить.

Асса Хеллана попивала чаек в еще не окрашенной столовой, и в который раз прокручивала в мозгу свои хитроумные планы. Чем еще прикажете заниматься ведьме в одиночестве? Лотти с самого утра отправилась в общегородской госпиталь, ну и занятие себе отыскала! Рор тоже куда-то запропастился с управляющим на пару, даже пораспоряжаться некем! А Джаси отдыхала, она приехала только вчера, ближе к ночи. Переход через портал магического круга сильно ее утомил, а пришедшийся на время ее приезда ливень, промочил до нитки. В общем, путешествие выдалось не из приятных.

Все-таки неплохой домик получается у племянника, правда здесь не видно ни мраморных колонн, ни золоченых люстр, ни гариамского черного дерева, все больше местные кедры, и еще много чего нет. Зато на законченных окнах витражи, и кажется, что сейчас не дождливая каравачская серость, а летняя солнечная живость. За это в столице пришлось бы платить приличные деньги, а цветные стекла племянничек, оказывается, делает сам. И кто бы мог подумать, что из него что-то получится, а вот, гляди-ка, что-то выросло. «Ну вот, что наросло, то и оттяпаем, если он такой деловой, то еще нарастит. «

По дороге к дому направлялись четверо, двое в каравачских плащах, а двое явно иноземцев. На лестнице послышались шаги, и в столовую ввалился ее зять Рор, изрядно вымокший, облепленный опавшими листьями.

– Асса Хеллана…

– Рооринг, дорогой, я же просила называть меня мамой.

– Хорошо, МАМА…. Вот Вам как раз к чаю! – Из плетеного короба на стол посыпались кулечки, свертки, коробочки, а в них все халифатские сладости: несколько видов халвы, шебеты, баклава, прочие печенья.

– Рор, откуда у тебя деньги? Ведь это все очень дорого.

– Мамо! Если бы у меня водились такие деньги, я бы взял пивка, или, еще лучше, рома. Это все дедушкины подарки. Это его рабы подарки Сору на свадьбу привезли, они у нас побудут пару дней в комнате прислуги.

– О! А кто у нас дедушка?

– Дедушка у нас халифатский купец. Говорят, я на него похож. Он, нам, своим внукам, к каждым праздникам гостинцев присылает. Все к себе в гости зовет.

– А чего ж не поедешь?

– Да строго там, в Халифате, а я и с языком не очень. А Сор, мой брат, он по-халифатски свободно. Вот он вроде собирается.

– А твой дед, видать, человек богатый.

– Да уж не бедный.

– И твой брат не боится ехать в Халифат?

– А чего ему боятся? К тому же, как он встанет перед дедовы очи, и тот убедится, что перед ним его внук, так Соуринг объявляется наследником. Но впредь именуется Зоаром.

– Так у деда и наследников других нет?!

– Нету, сыновья его погибли… Халифат воюет…

– А ты чего, не хочешь поехать?

– А мне и здесь неплохо…

Асса Хеллана глубоко вздохнула и принялась теребить локон своей прически, почти как ее заклятая подруга Галенгейра.

Вкушая экзотические гостинцы, запивая свежезаваренным чаем, тетушка Хелли ни на миг не выпускала из внимания происходящее на дороге.

К воротам напротив подъехал верховой варг. Наездник в черной форме, виртуозно поднял своего скакуна на дыбы, помахал кому-то в окне второго этажа и лихо спрыгнул на землю.

– Это перед кем, интересно знать, полковник так форсит? Ну, хорош! Хотя, в его возрасте пора быть солидней.

– Что Вы, мама! Это не полковник, это лейтенант, порученец Калларинга. Берни одного года с Одриком, а уже в офицеры произведен, далеко пойдет.

– Он что и живет здесь?

– Ну да, Калларинг его при себе держит, как верного криллака, чтоб все время под рукой был, в любое время дня и ночи.

– …И ночи? – тетушка Хелли сделала картинно испуганное лицо.

– Мама, удивляюсь я на Вас. Когда в Тайной страже не было ночной работы? Парень знал, на что шел. Не зря у них такое жалование, – асса Хеллана поняла, то промахнулась. Даже такой острослов как Рор и не думал искать ничего эдакого в благосклонности полковника к молодому порученцу.

– Да… и как же я могла его спутать, ему и не перед кем так гарцевать.

– Спутать их вполне возможно, они действительно похожи, наверно форма делает их такими. И ничего странного, что адъютант копирует своего командира, тоже нет. Но и полковник на покой не собирается, невероятно бурно провел лето: женщины, выпивка, даже дуэль, правда необъявленная, но фактически дуэль.

– Надо же, как интересно! А из-за чего, а с кем?

– Вы не поверите! С Одриком! – В ответ вздох удивления.

– И как же после этого Одрик не угодил в подвал Тайной стражи?

– А не он был инициатором, и, по мнению большинства, Калларинг проиграл.

– А чего они не поделили?

– Асса Хеллана, Вы уже сидите, ну так держитесь крепче…, горничную. Есть тут одна рыжая, сначала в трактире у своего дядюшки работала, там на улице Трех Яблонь, – тетушка что-то судорожно припоминала про трактир. – У них с Одриком даже какая-то симпатия наметилась. А потом она подалась в горничные в дом Дьо-Магро и подозрительно быстро оказалась в ожидании. Но полковник ее не выгнал, она так и жила у него в доме. Но что самое поразительное, не более месяца назад этот самый Берни объявил ее ребенка своим и вроде как сделал предложение. Насколько это правда я не знаю, но живут они сейчас вместе в одной комнате, и представляете, в господском крыле.

– Однако… – глубокомысленно произнесла тетушка Хелли, и, обмозговав ситуацию, по-своему, уточнила. – А Берни, он сам-то кто?

– Да так, никто, безотцовщина, свой родовой знак он никому не показывает. Его мать держит питейное заведение.

– Ага…, ну тогда не вижу ничего странного в его досрочном назначении. Могу побиться об заклад, что, если он и дальше будет покрывать грехи своего командира, то карьера у него сложиться просто головокружительно. Эх-ты, учись, как в люди надо выходить!

– Мама, как Вы можете такое советовать своему, надеюсь любимому, зятю?!

– Надейся… надейся…

А между тем в усадьбе напротив что-то начало происходить. Из ворот выехал экипаж, возницей на котором был все тот же Берни. На крыльце дома стояла девушка, кутавшаяся в каравачский безразмерный дождевой плащ. Выглядела она смущенно, даже испуганно, она была одна, но из окон, из-за дверей и углов за ней наблюдали множество глаз. Берни стоял в воротах усадьбы, ожидая ее. Не успел он раскрыть дверцу экипажа перед рыжеволосой девушкой, как на всю улицу раздался душераздирающий визг. В первый момент показалось, что кого-то грабят, приставив нож к ребрам. К экипажу во весь дух неслась раскрасневшаяся тетка, она видимо несколько раз падала по пути, подол и локти ее плаща были основательно покрывала уличная грязь.

– О! Мамочка Берни пожаловала, – предупредил вопрос тещи Рор, – смиз Ганере. Что сейчас будет, ни с каким цирком не сравнить!

Тетка поравнялась с парой варгов, и, запыхавшись от бега, прохрипела,

– Сыночек мой, пригнись, дорогой, – и в сторону Кайте полетели комья глины, припасенные будущей свекровью по дороге. Но Берни прикрыл свою невесту от опасности, пострадала только его черная форма. И пока его матушка пополняла боезапас под кустами снеи, посадил Кайте в экипаж со знаком рода Дьо-Магро на дверцах. Грязь попала не только на черное форменное сукно, но и на погон офицера Тайной стражи, заметив это, лейтенант Беренгер выругался вслух, помянув не только Гаарха, но и всю известную ему нечисть.

– Мама, Вы только что унизили черного офицера, замарав грязью знаки его отличия, если Вы еще позволите себе заляпать знак полковника, это будет означать оскорбление Тайной стражи.

– Как скажешь, сыночек, как скажешь, драгоценный мой, – она выбросила все из рук и, как смогла, вытерла руки о свою юбку. – Берни, радость моя, ну зачем тебе какая-то служанка, да еще с чужим ублюдком?!

– С моим, мама, с моим! Запомните это, я два раза даже для Вас повторять не буду.

– Сынок, что же ты за своим полковником объедки подбирать будешь? Он тебе дороже матери? – Она приближалась к Берни, раскрыв руки для материнского объятия, но была остановлена выставленной вперед рукоятью варжьего хлыста. – Он тебе просто командир, и чтобы там не говорили, не он твой отец.

– Прекрасно мама, надеюсь, откроете мне, наконец, этот секрет? Вот когда вспомните, приходите, и возможно я Вас выслушаю.

Над головами варгов раздался щелчок хлыста, они тут же сорвались с места.

Экипаж остановился уже на главной площади вольного города, Берни на некоторое время зашел внутрь казармы перевести дух и привести в порядок форму. По поводу выходки его матери Кайте не произнесла ни слова, на ее лице не было ни кровинки и в глазах ни слезинки. Она словно застыла.

– Кайте, что с тобой?

– Берни, ты уверен? У меня нехорошее предчувствие. Может быть, не стоит?

– Я не меняю своих решений из-за истерики подвыпившей бабенки, пусть она даже моя мать.

– Мне страшно… Я вижу то, что раньше от меня было скрыто, я чувствую опасность, настоящую опасность. Мне кажется, это он меня предупреждает, он заставляет меня так думать.

– Всем, таким как ты, в ожидании, страшно, не тебе одной. Ну что ты? Я не сомневаюсь, он может заставлять тебя есть или спать, но думать – это вряд ли.

– Но он же… он…. ты не знаешь, что…

– Кайте, посмотри на меня…. Посмотри! – он взял тонкие трепетные руки Кайте в свои. – Я не маг, я не могу видеть сокрытого, но я и не дурак, я о многом могу догадаться. И поверь мне, я не зря ношу черную форму, я знаю ВСЁ. В твоем положении все эти страхи – не удивительны, но это пустое, это пройдет к Зимнему повороту. Ведь так? Все у нас с тобой будет нормально, и с ним все будет нормально. Я тебе обещаю…. Пойдем, нас уже ждут.

Смиз Ганере еще долго стояла посреди дороги и смотрела в сторону скрывшегося в сырой осенней мгле экипажа. Она, то воздевала руки к небесам, то причитала, глядя север, куда направился ее сын, то кидала проклятия с комьями грязи в дом Дьо-Магро, но они не долетали, разбивались об ограду.

– Рор, будь любезен, пригласи эту несчастную женщину к нам. Ведь ей наверняка сейчас нужна поддержка, чье-то участие.

– ?? – Рор от неожиданности смог только открыть рот.

– Я понимаю, мое желание довольно внезапно, но ведь ты не лишишь свою тещу удовольствия выведать все каравачские сплетни.

Нет худшего врага, чем разъяренная женщина, а если она еще и дурная, можно сразу выбрасывать белый флаг. Это же стихийное бедствие. Только силу этой стихии хорошо бы направить в нужное русло, не пропадать же добру. Конечно, самолюбию смиз Ганере нанесено оскорбление, но кто его ей нанес?

Сын? Нет, только не он, он ведь такой замечательный, его все уважают, не смотря на молодость. Он вынужден так поступать, его поставили в такие условия.

Эта горничная? Да она девчонка сопливая, чего она в жизни понимает? Да и наверняка у нее ума не хватит.

А вот сейн Калларинг, вот он и есть источник всех бед смиз Ганере. Это он ее сыночка заманил к себе, и теперь крутит им как хочет. И эту рыжую девку Берни подложил. А мальчик и отказаться не может, кто же пойдет против полковника Тайной стражи! А что простая одинокая женщина может сделать, где управу найти? Ну а асса Хеллана на что? Асса Хеллана чисто из женской солидарности готова помочь своей новоявленной подруге. Только у сейна тоже друзья есть и не простые, а маги. Вот асса Тадиринг, он предан бывшему командиру, он путает все планы Хелли. Ганери может ей помочь, ах как это замечательно! Нет, что вы, травить никого не надо, в смысле до смерти не надо, а вот вызвать недомогание – другое дело. И никто не заподозрит, что Тадирингу нездоровиться, он и так хорошо сохранился для своих лет. Да и хватит ему уже выпивать, пусть вот это выпьет и бросает. Нет, здесь ничего опасного только травки, чего страшного может быть в траве? В бутылку рома одну щепоть, больше не надо, и вкуса он не почувствует….

Глава 4

За последние полгода путешествия через природный портал стали для меня чем-то привычным и обыденным. Ну, пыльно, иногда страшно, но зато как удобно! Одно плохо, Маре приходится долго искать незнакомые выходы, а вот если она где уже была, то находит быстро. Хотя раз на раз не приходится. Поэтому мы и пошли сперва в Ерт, а не сразу в Лайокудль, хотя рядом с ним аж пять природных порталов. Проще потом по Лари доехать, по нормальной дороге, чем в портале искать неизвестный выход.

Побережье встретило нас холодным шквалистым ветром и мелким дождем. Мы мгновенно промокли до нитки, я почти сразу поставила защиту от ветра и дождя, но было поздно. Теперь главное – не заболеть… Когда я грелась внутрь глотком рома, Одрик смотрел на меня, как на врага народа. Достал! От глоточка рома для сугреву никому хуже не будет, ни мне, ни … э-э-э зародышу, будь он трижды неладен. Ну, нет у меня материнского инстинкта, нету!

Заплатили въездную пошлину. Дальше на варгах все равно не проехать, и все приезжающие в Ерт с грузом и варгами оставляют их здесь и дальше на ририках. Придется пешком, ладно хоть улицы мощеные, не очень грязно.

Никто нам никаких вопросов не задавал и внимания особого тоже не обратил, маскировочка-то от Одрика хорошо работает. А найти желающего сильному фиолетовому магу, это я так выгляжу, вопросы задавать – ищи дурака.

Вид с холмов на осенний Ерт разительно отличался от летнего. Не было тех сочных красок, город посуровел, а море выглядело просто угрожающе, уже не синее, а свинцово-серое. И дождь, не постоянно-нудный как в Караваче, а как грабительский набег, внезапный, хлесткий, рассекающий. И народ в городе нервный и угрюмый, большинство судов встали на прикол, надо устраиваться на зимовку здесь или уезжать дальше на материк, а по дорогам скоро невозможно будет проехать. Цены за постой в городе значительно выросли. Подорожал и ром, так как число согревающихся значительно возросло. Возросло так же количество перегревшихся, участились вопросы из разряда: «Ты меня уважаешь? «и т. д. Таким образом, дорога в поисках подходящего трактира не была уже столь живописна и безопасна как летом. В местах нашей боевой славы нам лучше не появляться, от греха подальше.

 
В лужах звезды трепыхались,
Было томно и темно,
В подворотне двое дрались,
А мне было все равно.
 

Таков был комментарий Одрика к очередной сцене пьяных дебатов на улице Ерта. Ох, и не фигулечки себе! То он был художник, а сейчас еще и стихоплет. Если так пойдет, то…. Додумать последнюю мысль я не успела, случился очередной приступ жесткого дождя и пронизывающего ветра, и мы поспешили скрыться под крышей первого попавшегося приличного заведения с помпезной вывеской «Жемчужница». Что интересно, но эльфийский плащик Одрика не промокал сам по себе, без установки плетений, был как жиром смазанный. Наконец-то он стал ходить в положенном ему по патенту цвете, чего упирался, ему же идет.

А хозяева заведения, оказавшегося гостиницей не гнались за числом, корабельные маги, все же публика поспокойнее и поденежнее. Очень удачно разместились, мне достался номер с ванной, а Одрик как всегда был доволен любым, лишь бы окна выходили на море. Но что мне категорически не понравилось, так это мой засопевший нос и легкий озноб, еще не хватало простыть вдали от дома. Немедленно вызвала горничную, заказала себе теплую ванну, потребовала грелку в постель вдобавок к Маре, и самого легкого глинтвейна.

– Одрик, талантливый ты мой, придется тебе ужинать в одиночестве. Я после ванны намерена оставаться в постели, мне что-то нездоровиться. Даже аппетита нет.

– Тебе нехорошо? Может лекаря найти?

– Нет, не стоит. Просто легкая простуда, ничего страшного.

– Я тогда пойду, прогуляюсь, навещу приятелей.

– Конечно иди, заботливый ты мой… Но ты осторожнее, город переполнен пьяными матросами.

– Да ладно, здесь голубеньких не трогают.

– А через бутылочное стекло не видно, какого ты цвета.

В коридоре Одрик встретил Мару в образе наемницы, она бегала придать горничной начальное ускорение, так как надеялась, чем хозяйка быстрее уляжется в постель, тем скорее закажет ужин.

– Мара, не будешь ли ты так любезна, перенести меня в одно местечко?

– Ой! С чего вдруг такая обходительность? – Мара-наемница даже картинно хлопнула руками.

– Ты сейчас вроде как дама.

– Что, неужели нравлюсь? – И она кокетливо покрутилась и пошаркала ножкой. – Но любезна я не буду, там холодно и мокро, я заболею и помру. Тебе же самому без меня скучно будет.

– Ладно, бывайте, я пошел.

– Да, давай сам, ножками, ножками… Аристократ, понимаешь ли, недоделанный…, – вдруг Маре пришло что-то в голову. – Эй! Ну-ка притормози. Иди сюда… – и она лизнула замешкавшегося юношу в щеку. – Это меточка, на всякий случай, а то еще потеряешься. А искать тебя кому? Все мне!

– Ну, все? Могу идти? – Одрик вытирал рукавом мокрую щеку.

– Свободен…

Одрик вышел на набережную и повернул на север на пропитанную сыростью дорогу над берегом моря. Памятной пивной на прежнем месте не было, да там и был то всего-навсего навес с баром и жаровней. Сама забегаловка была выше, за дорогой, до которой с легкостью доставало разъяренное море. Хозяин суетился у огня:

– Так, что желаете? Асса, неужели это ВЫ?! Не ожидал!

– Вы меня еще помните?

– Еще бы, Вы персона приметная, да память у меня на лица! Вы к нам надолго?

– Нет, вот, хотел бы Хардмана увидеть. Как он?

– Он внял моим советам и нашел тепленькое местечко под боком одной фигуристой дамочки. Она лавку держит всяких южных экзотических товаров, там ей и мужская помощь нужна. В общем, и в нахлебниках у нее он не сидит, но и работенка не грязная. Мне всякие пряности поставляет, и сюда, почти каждый вечер заходит пропустить стаканчик, на море посмотреть. Кстати, согреться не желаете? Грог будет готов через минуту.

– Да, пожалуй.

В забегаловку пожаловала компания гоблинов, возглавляемая знакомым лодочником Рийгу.

– Ширбо, мое почтение! Чего изволите? – Подсуетился трактирщик.

– Как всегда, рому! – Буркнул гоблин. – А этим пива, – он кивнул в сторону компании усевшейся по своему обычаю вокруг плоского камня.

Хозяин поставил перед ним оплетенную камышом бутыль и горблин стал методично ее опустошать. Он опрокидывал стаканчик за стаканчиком, косясь на Одрика.

– Солард, ты чего парня компотом поишь? Дай ему стакан.

– Опять ты, сладкоглазый… чего снова на море смотреть пожаловал? По делам, говоришь… Закатов сейчас не увидишь, никто не повезет. А я бы мог. Я куда только не ходил… Я и вокруг континента ходил. Вот ты шоколад пробовал? А я его ломтями жрал!

Хозяин подал сухарики, жареной рыбы для человека и сырой для гоблина и поставил перед магом стаканчик. Гоблин налил в оба, обхватил свой сверху и звонко приложил донышком о столешницу. Одрику пришлось для поддержания компании сделать тоже самое. Гоблин выпил и продолжил толи жаловаться на судьбу, толи хвастаться:

– Мы брались за любую даже самую неблагодарную работу, скопили кое-что. Сейчас когг [5]5
  Когг – пузатые высокобортные парусники, перевозящие товары. Их называли «круглыми кораблями» – коггами. Большую скорость хода они развить не могли, зато брали на борт большой груз, что и требовалось купечеству. Конструкция и такелаж обеспечивали груженым коггам хорошую устойчивость.


[Закрыть]продается, маленький одномачтовый, но крепкий, для начала сгодится. Мы бы взяли ссуду в банке и выкупили бы корабль. И снова стали бы морским кланом, не боялись бы ни ветра, ни волн. Наш народ всегда жил морем и лучшей доли не знал. – Он тяжело вздохнул.

– А давай, сухопутный, еще выпьем за нас, за морской народ. – Одрик пить не хотел, но пришлось, а гоблин продолжил:

– Нигде гоблину не найти счастья, кроме как среди соленых волн. Никто не любит и не знает моря, так как мы. Наши маги умеют договариваться с этой стихией, обращать ее силу на пользу своему клану, они могут разговаривать с ветром и волнами. Но для этого у главного мага клана должен быть амулет – ветровой компас. Если он разрушен или утрачен, мы не можем выходить в открытое море, плещемся на мелководье, – последнее было произнесено с явным отвращением

– Понимаешь, сладкоглазый? – Рийгу еще раз наполнил стаканчики. – Вот у тебя подружка есть? Конечно, есть, я по глазам вижу. А у наших – нету.

Береговой клан покидают женщины, и он обречен на медленное вымирание. Ветровой компас можно сделать, главная его часть кристалл, но не простой кристалл, а девственный камень. Который не гранили ювелиры, в котором не было ничьей магии, ни одной из ларийских рас. Девственный камень невероятно трудно приобрести.

Человеческие маги их нам не продают, ни за какие деньги. Эльфы нами брезгуют, как же, они венец творения! Такие кристаллы иногда встречаются в Срединных горах, их находят в копях гномы, но гномы не покидают надолго своих пещер, а мы не отходим далеко от моря.

– Кристалл? Кристалл… Одну минуту… – Одрик стал опустошать свои бездонные карманы. На стол высыпались горсть медяшек и серебрушек, стеклянные бусины, пара гвоздей, кусок медной проволоки, моток бечевки, засохшее печенье, несколько косточек от полуночницы и прочие «сокровища».

«Ой, сколько же барахла у тебя в карманах! Вот столько же и в голове», – воскликнул Учитель.

«Тебя не спросил. «

Наконец на свет было извлечено нечто завернутое в не совсем чистый носовой платок. Из платка выскользнул леденец, точнее не скажешь: желтоватый, с наплывами и выпуклостями, похожий на рыбку неправильный шестигранник.

– Что это? – макушка у гоблина вмиг вспыхнула как кремлевская звезда, но Одрик к сожалению или к счастью никогда не видел сего сооружения, и только усмехнулся про себя.

– Он, возможно, подойдет, но я ничего не могу обещать. Я его не проверял, я не знаю, как он работает. Но я его и не касался, на нем нет ни чьих следов, он чист как слеза младенца.

– И сколько ты за это хочешь? – челюсть гоблина дрожала, а глаза пожирали кристалл.

– Нисколько, считайте, что это подарок. Но я ничего не гарантирую, это мой первый опыт, я не знаю, как получилось, так что осторожно.

«Ты соображаешь, что сказал?! Они прекрасно бы выполнили роль подопытных крыс в твоем эксперименте, и сообщать им об этом совершенно не обязательно», – Учитель готов был пнуть ученика, если бы мог.

«Не хотел я не из кого делать крыс! «

«Да все у тебя работает… От денег он отказывается, подарки делает, как халифский принц, благодетель нашелся! «

«А ты что, в счетоводы ко мне набиваешься? «

«Я тебя призываю не быть дураком! «

Рийгу с удивлением рассматривал заезжего мага:

– Я могу взять? Правда?

– Конечно, забирайте. – Рийгу вороватым движением дрожащей перепончатой ладошкой схватил камень и словно растворился в вечерней солоноватой мороси.

Оставшись один, Одрик не стал допивать ром, расплатился с хозяином забегаловки, сгреб в карманы все выложенное на стол во время поисков кристалла, добавил туда оставшиеся сухарики и вышел на дорогу. Уже темнело, но огни города не позволили бы ему сбиться с пути. Он размышлял о том, что сейчас уже поздно искать лавку южных специй, что лучше возвратиться в гостиницу, смотрел на загорающиеся звезды и хрустел сухарями….

– Дядь, а дядь, дай восемь грошей! – Одрик оглянулся, на дороге стоял местный оборванец лет десяти-одиннадцати.

– Дай восемь грошей, я тебе говорю, – в детском голосе послышалась наглость….

….Я проснулась от ощущения, что что-то не так. Но вокруг было тихо, пожара не наблюдалось, только отдаленный шум моря.

– Мара, все нормально? Никто на нас нападать не собирается? Проверь за дверью.

– Нет там никого, все спокойно. Спи…

– У меня душа не на месте, что-то случилось.

– Да ладно тебе, что и с кем могло случиться?

– ОДРИК! – вырвалось у нас хором.

– Ага, вот…. Это Учитель пытался до меня докричаться, а я спала, – Мара быстренько перетекла в Марата, – Хозяйка, никуда не уходи, будь здесь… I'll be back.

Наемник в камуфляже решительно сдвинул брови и шагнул в черный туман. Всегда знала, что просмотр телевизора и особенно американских фильмов, плохо сказывается на неокрепшей психике. И вот вам результат, так сказать, во весь рост…

Прибой выносил на песок розовую пену. Марат, отплевываясь от горькой морской воды, вытаскивал из холодных волн бесчувственное полуобнаженное тело. Из правого подреберья Одрика вытекала кровь, оставляя на песке дорожку.