Текст книги "Дар Авирвэля"

Автор книги: Алина Акубекова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Предисловие

Тяжёлый труд – гневить судьбу,

Но только это

нам подвластно!

Огнём и льдом, стрелой, мечом

И словом боремся с ненастьем!

Нам стали звон и шорох тканей,

И перекличка

лошадей

Давно уж сделались родней,

Роднее самых ярких дней!

Под трель весны, в дни Авирвэля,

Не унываем

без забот,

Смеёмся, пляшем и гуляем! —

«А где ж ещё нам быть сейчас?»

И даже самый злобный хищник,

Лишённый чувств и доброты,

Не станет в эти дни за пищей

Гоняться.

«Он будет кора ждать!»

А мы смеёмся дальше, звонче,

Уже не слышно гул полей.

И что же нам? Смеяться больше!

Ведь только это

здесь мудрей.

Мы сложим луки, стрелы спрячем,

Мечам покой пьяной дадим.

Всем силам страшным, не жалея,

Объявим: «Стоп! Молчать!»

И мир

Вновь наступил на землях наших,

Ведь Авирвэль шагнул в дома!

Пролог

– Гады! – вырвалось из обожжённого рта, как из заржавевшей пушки. – Все вы – гады! Слепые, глухие сволочи без доли разума!

Взрослый мужчина, закрытый от тусклого света чёрным балахоном, плевался всеми возможными ругательствами, которые тут же смешивались с кровью. Вокруг него стояли три рыцаря, и в руке каждого блестел, купаясь в ночных лучах, острый меч. На лезвиях ярко мерцала колдовская кровь. А чёрный балахон, истерзанный клинками, так и заливался алым цветом. Из ран медленно шёл то ли пар, то ли самый настоящий дым.

– Я бы вас… проклял, несчастных! Что вы делаете, ироды?! Я к вам с беседой пришёл, в руки дался! А вы… на меня… с мечами! – грозовой голос разносился по всей лесной округе пугающими отзвуками, так что попрятались даже насекомые. – Вот увидите – я вам это припомню… Век не забудете! Я ваших детей прокляну! И внуков! И правнуков тоже!

Рыцари молчали. Они догадывались, что это вовсе не пустые угрозы, но не смели завести беседу. А желание жгло. Жгло так сильно, что самый юный из них чуть не сорвался – и худющий мужчина в этот момент победоносно улыбнулся – но самый старший, с перекошенным от гнева лицом, приказал молчать. Они представляли, на что способно это существо, даже будучи лишённым своего пугающего могущества. И они молчали так сурово, что их собственные колени испуганно содрогнулись. Но мужчина стоял. Сложился, как старик, от лютой боли, но стоял. Смотрел, изучал, прикидывал, как бы спасти свою бледную, почти мертвецкую шкуру. Зыркал лисьими глазами по бокам, над головой и под ногами. Он не боялся их. Он не боялся никого.

– Вы знаете, кто я… Или думаете, что знаете… И вам должно быть известно, как я отношусь к тем, кто выступает против моих приказов! Тебя – раскромсаю! – он злобно глянул на младшего. – Тебя – задушу собственными кишками! – потом на того, что стоял за чужими спинами, и жалобно, словно котёнок, трясся от страха. – А вот тебя… – его жадные сизые глаза уставились на их предводителя, и глядели так, словно знают его всю жизнь. – А с тобой я поговорю… и ты захочешь собственной смерти, – на его искажённом временем лице проступила злая улыбка, какая присуща самым изощрённым психопатам. – Только обождите ещё одно мгновение…

Рыцари ждали, не только от незнания. От страха. От холода, что окутал местность. Они не ведали – не могли ведать истинно, – на что способен этот монстр, ведь прошло столько лет! Они знали лишь приказ: доставить во дворец, живым. Никак иначе. И от этого на их лица медленно стлалась безысходность. Как выяснилось мгновением ранее: когда они покидали стены города, то понятия не имели о том, что представляет собой это отродье. Но сейчас, стоя рядом с ним, глядя в его старые, пропитанные безумием глаза, они осознали, что он такое. И на душе сделалось мерзко, сухо, очень тяжело. А всё из-за чёрно-красного дыма, что сочился через раны подбитого чудовища. Он отравлял всё вокруг: и траву, и животных, и деревья. И рыцарей, что так безалаберно вдыхали это ядовитое облако, пахнущее горящей плотью. Оно проедало их изнутри, но они не знали. Знал только он – костлявый монстр в чёрном балахоне – и молчал, и улыбался самой страшной улыбкой. Он знал, что они вряд ли проживут и неделю. И наслаждался их незнанием, как ребёнок наслаждается потаканием.

Они потеряли внимание всего на миг. Но этого мига хватило, чтобы колдун исчез во тьме. Он смеялся им вслед, а они не знали, откуда идёт смех, ведь он слышался от каждого дерева, от каждой травинки и от каждой звезды. Они глядели по сторонам, пытаясь отыскать его глазами, но видели только друг друга. Их мечи грозно сверкали в свете двух подсвеченных спутников, желали впиться в мёртвую плоть злого колдуна. А его смех, тем временем, всё затихал и затихал, пока вовсе не перестал. И рыцари поняли, что колдун сбежал. Они вскочили на сильных, но испуганных коней, ударили их по мягким бокам и рванули вперёд, надеясь на одну только удачу. Они боялись представить, что будет, если это страшное создание восстановит свои силы. Скакали и скакали, а земля стучала под тяжёлыми копытами. И на сердце с каждым ударом становилось всё страшнее…

Глава I. Чем дальше в лес

Артур глядел в окно, на возвышающийся лес, и думал о всяких мелочах. Пасмурный весенний вечер избавил его от мыслей о школе и несерьёзных проблемах, связанных с одноклассниками. И дышалось так легко и приятно… А в ногах, ко всему прочему, раскинулся любимый бигль Мерлин. В это прохладное время его тепло грело лучше шерстяных носков. Вокруг царила райская тишина, приправленная звуками засыпающей природы. Всё это, смешанное в один сладостный миг, вызывало радостную улыбку. Артур улыбался ртом, улыбался глубоко синими глазами, улыбался даже морщинками, которые появились на его подростковом лице из-за некоторых моментов в прошлом. Он чувствовал себя частью чего-то большего, как если бы стал главным героем произведения. Конечно же, это невозможно. Ведь, как говорят многие, свет на нём клином не сошёлся. Но даже с этим знанием он продолжал чувствовать некую особую связь с будущим.

Начался дождь. С дикой неохотой, окно пришлось закрыть.

Когда Артур встал с высокого стула, преданный Мерлин поднялся тоже. Он не совсем понимал, зачем делает это, но упорно шёл за хозяином в любой ситуации. Даже если тот отправлялся в уборную. Видимо, такова природа собак. И в этот раз пёс пошёл следом, не имея понятия о том, нравится ли это Артуру. Но Артуру это очень даже нравилось.

Они пришли в кухню. Светлую, просторную комнату, наполненную запахом риса и жареного мяса. Небольшая люстра с одной погасшей лампочкой помогала Ольге – матери Артура – в готовке. Но завидев сына, Ольга позволила себе отвлечься от варки риса, и обняла любимого ребёнка. Её нос упёрся в его плечо.

– Там дождь начался, – констатировал Артур, крепко обнимая мать. – Вроде бы, не обещали сегодня…

– Обещали. Но я тебе не сказала.

– Значит, с Мерлином я не погуляю… А он так хотел…

– Он собака. Чего ему хотеть? Вон, видишь, ему только ты важен, – Ольга указала на пса, мирно лежащего подле ног Артура. – Позже погуляете.

– А сегодня же ещё… – он остановился. Совсем забыл, что маме не хочется об этом думать. – Прости. Но, может, хоть один раз свечку за него поставим? Всё-таки, ты его так любила…

– Он не верит в Бога. По крайней мере, в нашего. Не думаю, что ему нужна свечка или молитва, – лицо Ольги сделалось мрачным и отстранённым. – Мне кажется, ему хватает и того, что мы любим его. По крайней мере, я люблю…

Артур улыбнулся и глянул на фотографию, висящую над небольшим обеденным столом. На ней счастливая мама, ещё совсем молодая и с бунтарским макияжем, которую обнимает не менее счастливый отец. Их волосы забавно контрастируют: у Ольги – светлые, остриженные «под мальчика», с фиолетовыми концами; у него – русые, длинные и закрывают уши. А глаза, будто четверняшки – синие. Как у сына. И черты лица очень похожие, с одинаковым вытянутым подбородком и прямым острым носом, точно у птицы. Но вот взгляд совершенно разный – это Артур всегда замечал. Его отец смотрит в камеру кротко-кротко, точно начинающий вор, который украл свой первый трофей у слепой бабушки. А у Артура взгляд совершенно иной: пестрящий мужеством и призрачной бравадой. Этим он уж точно пошёл в каких-то дальних предков, ведь оба родителя подобными качествами не владели (или владели в настолько маленьком объёме, что и говорить бессмысленно).

Когда Артур отстранился, его взгляд скользнул по матери, что вернулась к своей любимой кулинарии. В этот момент, как и годом, и ещё одним годом, и третьим, и четвёртым годом ранее, ему хотелось задать всё тот же вопрос, что и много лет назад: почему же умер папа? Но в последний раз – лет в восемь – когда этот вопрос вырвался из уст недалёкого мальчика, Ольга чувствовала невероятную боль, которая отразилась на всей окружающей жизни. Она так и не оправилась после смерти любимого человека, и каждый раз, когда вновь возникала тема его касающаяся, атмосфера в помещении накалялась до невыносимого предела. Потому Артуру пришлось промолчать и сейчас. Вместо этого, он уселся на один из стульев и начал играться с Мерлином, попутно завязывая беседу с занятой матерью. Но даже несмотря на это, она старалась внимательно слушать ребёнка и как-то комментировать его мысли. А вязались они лишь в одно…

– …поэтому я думаю, что драконы существуют. Или, по крайней мере, существовали, – он улыбнулся, ожидая ответа матери. Но та будто ушла в транс. На самом деле, она очень любила говорить про магию и другие миры, но, по неизвестной Артуру причине, одновременно с этим начинала блуждать в собственных мыслях.

– Думаю, ты прав… – вырвалось, наконец, из слипшихся уст. – Я думаю, ты прав абсолютно во всём, мой мальчик, – она странно улыбнулась, глядя на сына одним глазом.

– Да, знаю! Я очень долго думал над этой теорией! Интернет перелопатил, пока собирал сведения, но оно того стоило! Жаль только, что никто в это не поверит, – на удивление, последнюю фразу он сказал довольно бодро и нисколько не раздосадовано.

– Артур, я уже много раз говорила, что тебе не нужно всеобщее одобрение. Ты выше этого и способен на вещи, которые и не снились окружающим. Незачем растрачивать себя на их ожидания.

Её слова, как обычно, звучали логично. Артур согласился, не найдя повода для спора. И снова вернулся к обсуждению щекочущих тем, которые поднимал и понимал далеко не каждый подросток двадцать первого века. А Ольга могла лишь слушать и наслаждаться глубокими познаниями её сына. Этим он явно пошёл в её учёную натуру… Разве что, в ином направлении.

Пока они беседовали о темах совершенно клишированных и шаблонных, подошло время ужина. Рис и мясо кролика – что может быть лучше? Ещё и с тем самым «секретным соусом», который мама добавляет ко многим сухим блюдам и даже супам, и всем им этот непонятный соус придаёт вкуса, превращая трапезу в беседу с Богом. Вкус такой нежный, сладкий и насыщенный, что слюнки текут даже на сытый желудок… А в глазах разворачивается кремовая буря с нотками свежеиспечённого хлеба, и настроение делается такое бодрое и живое, что бросает в дрожь! И послевкусие чарует своим недоступным волшебством вперемешку с запахом свежего новогоднего салата, добивая любого, кто попробует это неземное чудо… «Даже амброзии не стать такой питательной и вкусной, как этот соус!» – отзывались о поразительном явлении немногочисленные гости стола, так или иначе связанные с возвышенной литературой и наукой. И Артур отзывался точно так же, стоило вновь ощутить на языке знакомую кисло-сладкую пищу. Обобщая всё вышесказанное: ничто – по скромному мнению притязательных гостей и самих жильцов этого странного дома – не могло сравниться со столь необычайным чувством, кое вызывал отороченный тайнами соус. Пару раз предположили, что Ольга примешивает в совершенно обычный соус наркотики, но доскональная проверка в оснащённой лаборатории так и не дала положительных результатов. Приходится лишь догадываться, каким образом физик-практик сумела добиться подобного эффекта от еды.

После трапезы в семье Мельховых полагалось смотреть фильм. И не важно, новый он или старый, звуковой или немой. Единственный фактор, которым довольствовалась семья – качество. Они смотрели всё значимое, душевное и интересное, и всегда придерживались логичности и новизны повествования. Потому-то в Артуре и зародился маленький эстет, склонный к романтике и историческим допущениям. «Всё во имя красоты!» – именно таким девизом он жил.

После просмотра фильма наступила пора сна. Артур помылся, почистил зубы, оделся в зелёную пижаму с такими же зелёными дракончиками, и лёг спать. Одним ухом он слышал, как моется и ложится спать мама, а вторым начал погружаться в красочный сон. И ему снова, как и всегда, снился прекрасный мир, где он смог стать рыцарем, который борется с разными сумеречными тварями. Как бы ему хотелось, чтобы этот потрясающий сон вылился в явь…

Артур проснулся среди ночи. Из милых сновидений его вытащил лай Мерлина, да такой громкий, что в ушах раздавался оглушающий звон. И соседи наверняка придут жаловаться на окаянного пса, если он сейчас же не смолкнет! Мальчик подпрыгнул с кровати и подбежал к другу, чтобы закрыть его небольшую пасть, но пёс снова и снова вырывался, и скрёбся, как бешеный, во входную дверь! Тогда, уповая на лучшее, Артур решился на самый глупый шаг, который может допустить безответственный хозяин: он открыл дверь.

Пёс рванул наружу, прямо по Лесной, и замедлялся только из величайшей преданности человеку, который его взрастил. Но стоило наспех одетому Артуру догнать его – маленькие лапы снова неслись вперёд, игнорируя любые опасности! И очень скоро это небольшое преследование привело их в лесную чащу. Холодную, тёмную и совсем недружелюбную чащу, полную свежего запаха весенних растений. На единственный миг Артур пожалел, что позволил Мерлину так просто удрать! Но в следующий – он приметил одну странную деталь: пёс встал столбом перед упавшим деревом. Перед большим дубом, чьи корни вились к небесам из внутренней пустоты. Широкое, очень широкое и некогда высокое дерево походило на нечто… значимое. И Артур зажёгся любопытством. Больным, возможно, любопытством, которое вело его в самые странные места города. И сейчас синие глаза блестели энтузиазмом и интересом, разглядывая толстый дуб, поваленный наземь то ли человеческими силами, то ли силами Всевышнего и природы. Эти догадки добавляли обычному дереву некоторую загадочность, манящую мальчика в свою тёмную суть… буквально. За корнями, внутри самого дуба, будто специально разверзлась чернота. Нет, не земля. И не насекомые. Только странная полость, сквозь кору которой пробивались травинки и цветы. И тогда любопытство окончательно возобладало над разумом. Артур согнулся в три погибели и сделал шаг внутрь упавшего дуба, желая найти ответы на щекочущие вопросы…

Но перед его лицом выскочил Мерлин. Он залился отчаянным лаем, моля оставить эту затею. Толкал, толкал хозяина назад, и жалобно скулил вслед за каждым ударом о его ноги. Но не понимал, что странное поведение лишь усилит нездоровый интерес мальчика. Артур поднял Мерлина на руки, крепко обнял и посадил на землю. Пёс недовольно мыкнул, изо всех сил борясь со своей сутью, но продолжил сидеть. Смотрел на удаляющегося хозяина, как на погибающую надежду, и глаза его полнились горечью. Он не выдержал. Встал, переходя через команду «сидеть» с невероятной душевной болью, и ринулся вперёд, в пугающую неизвестность. Вслед за Артуром. Как настоящий преданный пёс.

Шли они долго. Казалось, целую вечность. Чтобы не чувствовать жжения в устающих согнутых коленях, Артуру пришлось спуститься на четвереньки. Их окружал мрак, запах древесины и травы. И какие-то отдалённые звуки леса. Под ногами и руками трещали ветки, мялись одинокие травинки и спящие цветы. Но откуда здесь цветы? Ведь солнце не может согреть их своими лучами сквозь дубовую кору… Значит, место необычное. Возможно, волшебное! А если место волшебное, то, соответственно, они держат путь в другой мир. Возможно, очень похожий на мир из фантазий или снов. Или же, наоборот, совершенно иной. Но кого это волнует? Если в этом мире можно стать рыцарем и сражаться с монстрами – подойдёт хоть планета вулканов! Но желательно, конечно, чтобы в этом мире можно было дышать маловредным кислородом… В ином же случае, стоит повернуть обратно.

После долгой дороги глаза окончательно привыкли к темноте. Именно поэтому, завидев в конце тоннеля свет, они сощурились, а зрачки сузились, как фокус объектива. И в первые секунды перед Артуром и Мерлином предстал мир белоснежный и монотонный, будто врата Рая распахнулись перед ними. Но думать о том, что единственное чудо, произошедшее в лесу – это собственная смерть, вовсе не хотелось. Потому, ожидая, пока глаза свыкнутся с размытой картинкой, Артур поднялся и отряхнул грязные ладони о такие же запачканные колени. И как только зрение вернулось в норму, он обнаружил себя на лесной полянке, омытой солнечным светом. Сахарное небо над кронами высоких деревьев блистало своей пустотой, и лишь блёклый свет звёзд красовался на его фоне. Они наверняка шли всю ночь, совершенно забыв про усталость. И глаза, не видавшие сна много часов, изумлённо глядели на окружающие картины природы. Но стоять на одном месте было неразумно. Артур позвал Мерлина ближе, и они двинулись в путь, в надежде обнаружить какое-нибудь поселеньице или город.

«Подумать только, – рассуждал Артур, оглядываясь на высокие деревья и светло-жёлтое небо. – Мы действительно оказались в каком-то другом месте. И оно выглядит точь-в-точь, как в моих снах! Может, всё действительно происходит не просто так? Поразительно…»

Он ещё не свыкся с той мыслью, что попал в другой мир. Его глаза летали от одного дерева к другому, от одного цветка ко второму, и всё казалось таким естественно-привлекательным, что душа устремлялась в пятки! Ему повезло принадлежать к тому типу людей, которые смеются вслед любой странной ситуации, и принимают изменения с пугающей быстротой. Именно поэтому Артур не закатил истерику, не пожелал вернуться к маме и не устроил в лесу настоящую сцену, от которой стало бы стыдно любому уважающему себя человеку. Он шёл вперёд с ледяной уверенностью в том, что попал в иное место, и чувства голосили во всю глотку о том, что его мечта наконец-то сбылась. А на сердце сделалось тепло и приятно, как под мягким пледом в зимнее утро!

Размышления прервал глухой топот, идущий из-за далёких деревьев. Ветки громко трескались под чьими-то ногами, шуршала листва многочисленных ягодных кустов, создавая ощущение неоднозначное и любопытное. Вот, топот стал ближе, и Артур осознал, что это стук тяжёлых копыт. И ног, определённо, тоже. Вдали показался чей-то чёрный силуэт, бегущий навстречу, а ещё дальше – два рогатых коня с вооружёнными всадниками в доспехах. Они явно гнались за неизвестным, мчащимся впереди них, и в обнажённых, свободных от забрал лицах читалась неописуемая злость.

Артур так и не понял, что произошло. Он очнулся не сразу, и первым, что увидел, стал какой-то странный полумёртвый человек, сокрытый под тёмным грязным балахоном с серебряными рунами на рукавах. Его глаза извергали то ли темнейшую ярость, то ли страшную боль и тоску, от которой потускнел прежний настрой Артура. Но длилось это не долго. Всё впечатление об этом странном человеке приобрело иной окрас, когда он решил бросить хриплое предупреждение: «Беги!» Не поняв ни слова, мальчик не сумел ответить ему хоть сколько-то вразумительной фразой, и незнакомец, заметив это, схватил его за руку. Бледная ладонь оказалась такой холодной, что тело прошиб озноб, и мысли из-за этого начали возвращаться в сонную голову. Ко всему прочему, Мерлин вновь залаял, как умалишённый. Но незнакомец, обозлившись на пса, пнул его так сильно, что тот отлетел к ближайшему дереву! Скулёж друга моментально вернул Артура к реальности. Он толкнул незнакомца в сторону, грозно глянул в его худющее лицо и подскочил к Мерлину, лежащему у корней дерева. «Ты что творишь?! – вырвалось из груди подобно драконьему пламени. – Ты же мог убить его!»

Незнакомец не ответил. Только буркнул что-то ворчливо-невразумительное и скрылся среди кустов. В этот момент к мальчику подоспели рыцари в сверкающей сталью броне. Один из них – тот, что покрепче и постарше – положил подрагивающую руку на рукоять меча и оглянулся вокруг. После, не найдя на горизонте беглеца, уставился на сидящего подле пса мальчика.

Вид его несложно описать словами: коренастый мужчина с тяжёлыми и грубыми чертами лица. Много чего повидал на этом свете и наверняка собирается тащить весь этот груз в следующую жизнь. Суровый, жёсткий. Артур подумал, что, скорее всего, с подобным типом невозможно найти общий язык и что его волнует одно лишь задание, данное свыше. Второй рыцарь выглядел не так угрожающе, но говорить явно не собирался. Значит, главный – именно этот неприятный тип.

– Ты не видел здесь кого-нибудь в чёрных одеждах? – голос оказался ещё более грубым, чем внешность его обладателя. Поэтому Артур замешкался.

– Да я… – зачем ему покрывать того, кто чуть не убил его лучшего друга? – Видел. Он побежал туда, – мальчик указал верное направление. – А что он сделал?

– Легче объяснить, чего он не сделал. Он никогда не демонстрировал свои добродетели. Я не удивлюсь, если у него их нет.

– Он преступник?

– Он безумец. Преступником он был, когда грабил и убивал. Но теперь мы точно знаем, что он самый опасный безумец, – рыцарь сощурился, придавая окружающей атмосфере пугающую ауру. – Так что спасибо за то, что решил не покрывать это существо. Короли будут благодарны нам и тебе, – несколько секунд длилось молчание. – Кстати говоря, что сульрин делает в подобном месте? Насколько я знаю, здесь никогда не было никаких врат.

– Простите?..

– Ты ведь сульрин, да? Человек? Так что ты делаешь в этой глуши?

Артур с радостью рассказал про то, как очутился в лесу. Заодно, упомянул про маму и про умершего отца, который, по словам самой Ольги, «исчез так же внезапно, как и появился» почти шестнадцать лет назад. Рыцари покорно выслушали ребёнка, что так распинался перед ними, придумывая замысловатые метафоры и длиннющие описания. Также, он рассказал про своего пса, подаренного матерью на первый юбилей, и про то, как тот безумец пнул его в дерево, не щадя своих ног. Это жизнеописание затянулось на добрые пятнадцать минут и Артур, заметив изменение положения солнца, вдруг осознал примечательную деталь:

– Если вы хотите поймать этого странного человека, почему же остались послушать мою историю? Разве вы не боитесь, что он сбежит? – Артур настороженно приглянулся к обоим рыцарям. Тот, что помладше, опустил глаза на собственное седло, а старший только презрительно глянул на ребёнка.

– Он никуда не денется: я поранил его ноги так, что обычный эльрин никогда на них не поднимется! Этот, конечно, может бежать, но боль догонит его быстрее, – почему-то, Артур поостерёгся верить этим словам. Но особого выбора не представлялось.

– Если вы не торопитесь… – он глянул на Мерлина, дабы убедиться, что с ним всё в порядке. – Может, возьмёте нас с собой? Я не знаю, куда вы направляетесь, но мы не выживем в этом лесу без помощи.

Рыцарь даже не думал: кивнул головой и указал на своего напарника, призывая залезть к нему. Артур покорно согласился, обрадованный возможностью выжить и, возможно, даже поесть. После произошедших событий ни о каком сне не шло и речи, а вот утренний голод напоминал о себе постоянным урчанием в животе. Хотелось отведать блинчиков со сметаной…

Вышло так, что безумец действительно не смог убежать далеко. Он нашёлся на полпути к столице – Рубере, как объяснил младший рыцарь. Весь истекал кровью, из которой выделялся слабый дымок, и протяжно скулил в попытке заглушить подступившую боль. Капюшон упал с головы, и теперь на бледном мученическом лице показались вполне человеческие глаза, полные эмоций и чувств, уши, подобные то ли овечьим, то ли коровьим, и милая родинка на левой щеке. Соловые волосы слиплись; в них затесались паутина и листва, подхваченные во время побега. Его губы слабо подрагивали, как в приступе плача.

Тавеан Ликгон – так звали того огромного рыцаря на огромном коне с торчащими из затылка рогами – ничуть не сопереживал иссушенному мужчине. Глядел на него как-то разочарованно и думал над следующими действиями. Но, пока он думал, незнакомец завёл свою речь:

– Как поживает твой младший?.. – этот вопрос, пусть и звучал очень тихо и хрипло, но вполне задевал за живое своей язвительностью. – Что-то не вижу его среди вас… Хотя, тут появился весьма любопытный элемент… – он скосился на Артура с такой загадочной эмоцией, что юноша так и не сумел разгадать, к чему прозвучало слово «элемент». – Надеюсь, ты не подставишь его под удар с таким же каменным лицом, какое скорчил в прошлый раз. Сульрины немного отличаются от нас, ведь так?.. Он может и не простить…

– Ты не коснёшься моего достоинства своей желчной речью.

– Я могу коснуться твоей репутации, Тавеан… – мужчина блеснул сизыми глазами. – Ты же не хочешь, чтобы я выдал пару твоих грязных секретов?..

Лицо рыцаря побагровело от злобы и смущения. Ледяной слой, скрывающий эмоции, стёк по щекам лёгким потом, а мышцы напряглись так, будто несут на себе тяжёлый груз. Артуру показалось, что Тавеан Ликгон рыкнул, не сдержав переполнившую его злобу. Прежде чем прийти в себя, он чуть не захлебнулся в собственных муках совести. Но ядовитая ухмылка мужчины в чёрном балахоне вернула ему самообладание.

– Не смей шантажировать меня, мерзкое отродье. По тебе и твоим выходкам плачет Фаль! – громогласный крик Тавеана Ликгона разнёсся по округе, наверняка распугав мирных животных. Но незнакомец продолжил улыбаться.

– Не пугай меня какой-то рекой. Ты же знаешь, что это я её создал, – мужчина издал неприятный хриплый смех, который окончился продолжительным кашлем. Но это нисколько не попало во внимание рыцарей или самого незнакомца. Это заметил только Артур.

– Ну и что? Потонешь в собственном творении – как настоящий художник! И никто о тебе не вспомнит.

– Если меня забудут, вас будет ожидать повторение этой затяжной истории. Новый «тёмный» маг, новые разрушения, хаос и смерть… И он может не пожелать уходить на несколько тысяч лет, просто чтобы дать вам второй шанс! – сиплый восклик оказался таким громким, что окончательно посадил голос мужчины. Конфликт заглушился сам собой.

Никто не собирался лечить раны колдуна. Ему связали руки, проверили карманы и закутки одежд. Взглянули на глубокие порезы, запечатлевшие следы лезвия даже на кости (после этой картины Артур предпочёл отвернуться к своему псу). Но никто не предложил помощь. Только сказали, что «раны действительно смертельно глубокие», привязали к седлу Тавеана Ликгона и двинулись в путь. Поехали, совершенно игнорируя обессиленного и хромого узника, чей внешний вид громко молил о пощаде. Но его рот открылся, только чтобы вздохнуть.

Всю недолгую дорогу Артур осматривался вокруг. Особое внимание привлекли лошади, уж очень напоминаюшие единорогов (помимо рога они имели ослиные хвосты), и мрачный незнакомец. Юноша глядел на его сутулую спину, сокрытую под рваным балахоном. Смотрел, как безымянный колдун, неспособный переступить через свою гордость или упёртость, ковылял, спотыкался о каждый камень и выпирающий корень, но продолжал молчать, будто его ничто не беспокоит. Плечи ходили ходуном, вторя лошадиному ритму, а голова всё больше и больше клонилась к земле. Раны давали о себе знать, и даже такой могущественный, по словам рыцарей, чародей не мог противиться ужасной боли, от которой бы умерло любое смертное создание. А вокруг дымилась аура тёмная, пугающая, совершенно чужая. Дышать сделалось тяжко, как если бы пришлось тащить в гору несколько тонн железа, и руки слабели с каждым ударом копыта оземь. Артур нашёл это странным, если не подозрительным, но никто кроме него этого не заметил. Или сделал вид, что не заметил. В любом случае, происходило что-то нехорошее: об этом явственно твердил чёрно-красный дым, шедший из-под полов балахона. И лошади стали идти медленнее, и глаза их остекленели, однако рыцари продолжали стучать по мягким бокам, вынуждая их идти дальше. Воздух полнился горечью и слабым запахом плесени. Если бы в желудке Артура не бушевала голодная боль – его бы наверняка стошнило от образовавшегося смрада. Дышалось труднее прежнего, и так неохотно, что лёгкие освобождались, едва получив минимальную дозу воздуха. Лицо скривилось от отвращения, и оно же пробило наружу мысли, гудевшие в головах остальных попутчиков:

– Боже мой, да сделайте уже что-нибудь с его ногами! Разве вы не видите, что он хочет отравить нас этим противным дымом?!

После громкого выкрика лошади остановились. Рыцари обернулись на зачинщика. Младший показался несколько удивлённым, а старший – Тавеан Ликгон – выглядел разозлённо и раздосадованно. Его уши опустились, слегка подёргиваясь от гнева, и выглядели в этот момент не мило, а пугающе. Ну а заключённый не стал обращать на возникшую ситуацию никакого внимания. Артуру только почудилось, что он хмыкнул, хотя рыцари ничего такого не слышали. И это молчаливое стояние на месте прервал младший. Он достал из пришитой к седлу сумки немного бинтов, спрыгнул с лошади и приказал колдуну сесть. Тот покорно послушался, явно не могущий противиться боли, и даже закатал порванные серые штаны, дабы лечение прошло удобнее. Бинты явно обладали какими-то чарами: стоило обвязать их вокруг ран, и те начали затягиваться прямо на глазах! Поразительное свойство.

Артур помог рыцарю забраться обратно в седло. Надышавшись странным чёрно-красным дымом, юноша выглядел несколько болезненно, но продолжал улыбаться и следить за дорогой. Вскоре, на его лбу выступил пот. Потом на шее, на руках (из-за чего пришлось снять перчатки) и, как следствие, по всему телу. Но он продолжал ехать, не жалуясь и не подтормаживая. Артуру стало не по себе от этой картины. Поэтому, придерживая Мерлина одной рукой, он проверил температуру всадника… и чуть не обжёгся. Настолько холодной оказалась его кожа! Это не сулило рыцарю ничего хорошего, и он прекрасно знал это. Но, даже несмотря на это, упорно ехал вперёд и глядел на мир с добродушной улыбкой. Артур почувствовал гордость за то, что в этом новом мире существуют столь мужественные люди!

Очень скоро показалась дорога. На самом деле, если бы не эти двое, юноша бы никогда не нашёл выход из леса, называемого (опять же, по разъяснению слабеющего рыцаря) чащей Алги́рэйн. Но теперь они шли по неплохой дороге, выделанной камнем, и кони цокали так гулко и мягко, что Артур благоговел над этим звоном и наслаждался каждой секундой, которая дарила ему это чувство. И продолжалось это достаточно долго, пока их небольшая кавалькада не подъехала к столице, о которой упоминал уже знакомый мужчина.