Текст книги "Дар Авирвэля"

Автор книги: Алина Акубекова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– А есть у вас имя?

– Да. Тарсиргейн, «боевой дракон». Хотя нет во мне ничего боевого. Разве что, драконьего, как думаешь? – он улыбнулся, но так криво и уныло, что Артур не сумел сказать ничего в ответ. – Да, я очень тоскливый и скучный дракон. Поэтому всегда притворяюсь камнем – это подходит моему образу. А ты бы мог и понять, что таких мягких камней не бывает.

– Просто ваша спина оказалась такой приятной…

– Благодарю. Скоро дойдём. Смотри под ноги, а то около водопада часто встречаются камни, принесённые сильным течением. Ап! Я же говорю! Смотри под ноги.

Артур бы свалился в неглубокую воду, если бы Тарсиргейн не подхватил его крылом.

– Кстати, а вам удобно жить с такими огромными крыльями? Я думал, они у драконов меньше и… ну…

– Мышиные, да. Уже слышал. Тоже от человека. Но это полнейший бред – дракон с мышиными крыльями, ха-ха! – В этот раз смех получился более искренний, но улыбаться всё ещё не хотелось. – Если у тебя появится хвост, ты не поймёшь, как с ним спать, как надевать штаны и как прятать его от окружающих (я слышал, что люди не очень понимающие создания). Но спустя какое-то время ты научишься и надевать штаны, и прятать в них хвост, и спать так, чтобы всем было комфортно. С крыльями то же. Вылупляясь, мы не задумываемся о крыльях – они очень маленькие и почти не мешаются. Но чем больше мы вырастаем, тем сложнее становится. К этому привыкаешь не сразу, но приходится смириться. Я бы всё равно не завидовал бескрылым драконам.

– А такие есть?

– Не здесь. В другом мире. Не самые приятные собеседники, но парочку я, всё же, уважаю.

Артур слушал дракона с таким упоением, будто гадалка объясняла ему судьбу, лишённую каких-либо несчастий! Он навострил уши, вслушиваясь в каждый звук и впитывая каждое предложение, из-за чего споткнулся ещё пару раз и даже свалился в воду. Вытеревшись рубашкой и закатав её рукава, мальчик смерил смех и продолжил слушать лекцию Тарсиргейна, которая разливалась по сужающемуся ущелью всё громче и громче. Но он явно не боялся разбудить своих сородичей. Да и зачем бояться, когда ты – один из старейших драконов, живущих в этих местах? Но дорога, к сожалению, завершилась. Теперь из-за шума воды, ставшего ещё громче, чем наверху, Артур боялся оглохнуть. Дракон понял, что человек больше не услышит его, но не выразил никакой надменности. Он понимающе кивнул и подозвал, указывая на полураскрытое крыло. И думать не пришлось, что это значило, но юноша переживающе спросил (в этой обстановке дракон слышал лучше него): «А вы не поранитесь?» И пришёл ответ: «Почти не почувствую». Учитывая, что в этот момент Тарсиргейн мотнул головой, Артур воспринял это за полноценное отрицание, так что перестал волноваться и спрятался под крылом, прижимаясь к большом тёплому боку, заплёсканному водой. Так они и пошли. Тарсиргейн вжал недлинную шею, чтобы перенести большую часть давления на крепкий череп, и зашагал прямо в толщу падающей воды. Артур, согнувшись под невысоким крылом, всё же охнул, боясь за дракона, и очень обрадовался, когда они вышли из воды мокрыми, но целыми. А сразу за водопадом, в небольшой пещере, выдолбленной много-много лет назад кем-то из здешних, чтобы спрятаться от мира, оказалось гнездовье кивских ласточек – Артур решил называть их именно так. Они устроили домики из веточек, из дыр в одной сплошной стене, и, будучи, как выяснилось, созданиями ночи, спали крепким дневным сном.

Взять нескольких спящих птиц оказалось достаточно просто – всего-то нужно идти медленно и тихо, чтобы не тревожить сон. Поэтому, набрав их и сложив в широкую пасть дракона так, чтобы ни одна не улетела, они направились обратно. Тарсиргейн снова прикрыл слабого человека от убийственных вод, после чего качнулся в один бок. Он предлагал забраться на себя, чтобы долететь до поляны быстрее. Пусть Артур не узнал этого сейчас, но драконам – даже самым большим, – больше нравится перевозить грузы на крепкой спине, чем в мускулистых, но не очень длинных руках (задние ноги почти не используются для таскания тяжестей). Юноша с удовольствием согласился и кое-как взобрался на неровную чешуйчатую спину. Найти удобное место для сидения он не смог – по всей линии позвоночника тянулся шлейф из пластин. Поэтому пришлось улечься и схватиться за рога, нечувствительные к касаниям. Хотя, если бы рот Тарсиргейна не был занят бесящимися птицами, он бы наверняка сказал, как ему неудобно, когда что-то тяжёлое постоянно клонит голову назад. Но рот был забит. Пришлось рыкнуть в надежде на понимание, пришедшее почти сразу. В этот раз Артур предпочёл держаться за шею. Так, не в самых удобных позах и с не самыми безобидными ласточками, они громко взлетели, оставляя на воде большие прозрачно-белые кольца. Даже суженного ущелья хватало, чтобы огромные крылья, едва покрытые мехом, во всей красе расправились над землёй. В голову пришло сравнение драконов с кетцалькоатлем – птерозавром, чей размах крыльев походил на размах крыльев небольшого самолёта. Но скоро всё это осталось где-то внизу. Потому что, сколько бы не приходилось летать на драконе, каждый раз покажется первым. И свежий ветер, дующий в лица, и капли воды, окаймляющие их черты, и тихий гул, шорох крыльев, и простое понимание: земля далеко внизу, уже скрылась в тумане, а полёт – это не сон. И дракон – это не сон. Но вот, заблестела инглия. Почти чёрный дракон на фоне светлого дня выглядел, как небольшая грозовая туча в ясном небе. И теперь встревоженные спутники Артура заметили это создание. Но их мрачные взгляды не выражали ничего хорошего. А Далий Мар выглядел так, словно набросится на этого дракона, стоит юнцу отойти от него подальше. Но Артур опередил все их слова и действия, вытянув вперёд машущую руку и помотав мокрой головой.

– Нет-нет, не трогайте его! Он помог мне добыть нужных птиц!

Никто не собирался верить дракону. Ведь все думали, что говорит именно дракон (не стоит забывать, что в этой компании не было ни одного альманрина, которые искренно почитают и уважают этих существ).

– Сними с него чары, нечисть! – раздался басовый голос колдуна. – Мне ничего не стоит убить тебя на месте!

– Далий Мар!..

– Если ты не освободишь нашего друга – поплатишься за это жизнью! – продолжил Айва, доставая клинки.

– Айва!..

Только Киама молчала. Видимо, за то время, что Артур отсутствовал, ей стало только хуже. Она уже не стояла на ногах, её лицо побледнело, а из глаз, носа и рта непрерывно текла вода. Ещё чуть-чуть – и она свалится без чувств, а два остолопа нашли время, чтобы хохлиться! Артур просто не мог этого терпеть. Он почтительно спустился с Тарсиргейна, поблагодарил его за двукратный полёт и попросил приоткрыть рот. Дракон сделал это мастерски, так что ни одна птичка не улетела. А ближайшую Артур мягко сжал в руках, так, чтобы она не могла клюнуть или вспорхнуть, и показал компаньонам. Сначала они не поняли, что это, ведь были увлечены угрозами, но потом, присмотревшись к её лбу – на нём красовалось белое пятнышко, – прояснили опасные черты. А лицо Айвы сделалось таким ясным и любовным, что, показалось, он вот-вот расцелует спасителя её подруги, как родного сына! К счастью, этого не случилось. Сменив гнев на милость, мужчина попросил дракона открыть пасть ещё раз, и он с радостью исполнил просьбу.

Артур, как обычно, не догадался обо всех подробностях создания противоядия сразу. Он думал, что птицам не причинят вреда, но теперь, слушая речи Далия Мара про потроха и посуду, на какое-то мгновение потерял дар речи. Он никогда не терпел издевательств над животными, сколь малыми и отвратительными они ни были, а теперь собственноручно отправил нескольких пташек на гибель! «Я никогда не прощу себя за такую ошибку!» – кричал он в сознании, боясь быть осмеянным окружающими. Конечно, он простил себя, но нескоро – только во время первой полноценной охоты, в ходе которой узнал много полезных и серьёзных вещей. Но сейчас он убивался горем, подаренным себе самим собой, и желал найти поддержку хотя бы в Тарсиргейне. Но дракон, будучи плотоядным и старым, тоже не воспринял это всерьёз: «Жизни нескольких бессмысленных птиц, которых и так слишком много наплодилось, не ценнее жизни твоей подруги», – говорил он, дожёвывая останки, отданные Далием Маром. Пришлось искать утешение в самом себе.

Готовое противоядие, налитое в пустой бурдюк, быстро исчезло во рту малоподвижной девушки. Её внешний вид поистине ужасал, как ужасает вид неизлечимого онкобольного: истощённая, с впалыми щеками, мокрая с ног до головы и не помнящая себя. И как только Айва смог пережить подобное, глядя на неё всё то время, что Артур искал птиц?! Поистине – эльрин, достойный уважения. Поэтому сейчас он заслужил наблюдать, как его возлюбленная сестра медленно и верно становится всё красивее и красивее. Такая же тощая, но не бледная, а мягко-шоколадная, истинная селерина. Карие глаза открылись и глянули на всех присутствующих. От них исходили любовь, забота, счастье и лёгкость, присущие добрым друзьям в час удачи и расслабления. Она улыбнулась. Помада уже давно стёрлась, но её губы всё равно ярко выделялись на фоне лица. Увидев счастье в чертах Киамы, Артур упал на колени и радостно обнял её, будто больше никогда не сможет этого сделать! К нему присоединился и Айва. Мерлин тёрся о них боком, добавляя тепла. Но Далий Мар продолжил стоять в стороне, пусть и навевал не страх и холод, а едва уловимое облегчение. Он не чувствовал себя настолько близким к этой троице и псу, чтобы сильно вдаваться в эмоции. И это не вызывало у него ничего неприятного. Он просто ждал, когда они закончат, чтобы можно было отдохнуть и двинуться куда-нибудь ещё. Ведь они всё ещё не могли позволить себе спокойное существование.

Некоторые альманрины верят, что встреча с драконом сулит счастье. Некоторые рубирины верят, что встреча с драконом сулит страдания. А некоторое эвассари уверены, что встреча с драконом – весьма замысловатый и непредвиденный дар, которым нужно пользоваться по назначению или не пользоваться вообще. В любом случае, Артур попросил Тарсиргейна о ещё одной услуге, которую дракон с радостью выполнил в ближайшие месяцы.

– Можете ли вы, добрый дракон Тарсиргейн, поведать миру о преступниках, что готовы искупить свою вину перед законом и народом?

– Пожалуйста, юноша, формулируй предложения нормально. Я перестаю понимать родной язык…

– Он хотел сказать, – вмешался Далий Мар, подойдя к Артуру и даже слегка заслонив его своим плечом, – что просит рассказать всем разумным эвассари о нас: о древнем колдуне, об отвергнутом наёмнике и его рабыне, и о человеке, который решил остаться в Эвасе вопреки всем законам мироздания.

– Ах вот, о чём ты, юноша. Конечно. Сложно ли мне облететь мир и исполнить вашу просьбу? Нет! Ничто не останавливает меня. Возможно, это мой способ стать чуть менее скучным и вредным. Будем ждать, что из этого получится. Но ты, Убийца Драконов, не получишь от меня ни одного доброго слова. Слишком много зла ты учинил в те далёкие времена…

– Не тебе судить о тех временах, когда ты ещё не был в планах у своих уродливых родителей. Молчи и исполняй то, что просит этот юнец.

Дракон бы и рад отстоять свою честь, но прекрасно знал, какие ужасы творил этот маг многие тысячелетия назад. Предки передавали ему эти знания, вплоть до знаний первого «нового» поколения, выросшего уже после ухода Далия Мара. Компании повезло, что Тарсиргейн не имеет понятия о бесполезности колдуна. Иначе бы поляна, на которой они бережно расположили Киаму, уже полыхала страшным пламенем, и все наши герои горели вместе с ней. Дракон фыркнул, но согласился, и медленно взлетел в небо, готовый разносить весть о трёх добровольно сдавшихся преступниках. Как и обещалось, в честь колдуна не прозвучало ни одного незлого слова. Вообще ни одного слова.

Глава XII . Покаяние

В бесконечном движении наконец-то появилась цель. Радостное осознание, однако, почему-то не вызывало у идущих – нет, бредущих путников особой радости. Более того, они еле переставляли уставшие ноги, забывшись в личных переживаниях и размышлениях, и ни у кого не хватало сил на разговор. Они давно не ели нормальную еду. Они смотрели на переливчатую речную воду, но не могли испить её, страшась наказания. Их губы пересохли, когда последние освежающие капли пропали на языках. А дорога мнилась бесконечной и скучной – такое случается, когда истратишь все силы на вспышку радости, за которой не следует ничего. Конечно, они были счастливы видеть Киаму здоровой, пусть и гораздо более тощей, и Айва постоянно трогал её свисающую руку, бредя сбоку от коня. Никто больше не мог залезть в седло. Да и кони выдохлись после долгого пути, на котором не виделось доступной воды. Животные тоже понимали, что нельзя пить воду из этой реки, хотя не могли бы сказать, почему именно так думали. Только здешние создания могли беспрепятственно покушаться на неё. Они выросли в её потоках, даже если жили на суше, и эта вода не доставляла им проблем. Но тот, кто хотел напиться, просто проходя мимо, мог пожалеть об этом. Всего лишь слухи – но очень убедительные и пугающие. Артуру ещё предстояло выяснить, правду ли говорят все эти сплетни, или народ слишком верит разным суевериям. Но не сейчас. Сейчас он пытался сохранить здравый рассудок. Сложно сделать это, будучи избалованным ребёнком из пригорода, никогда ни в чём не нуждающимся и, тем паче, не видящим проблемы в отсутствии воды. Совсем недавно он мог бы сказать: «Схожу куплю в магазине», или: «Подожду, когда вернётся мама». Но сейчас на горизонте не было ни магазинов, ни мамы. А река текла близко-близко, ехидно мельтеша перед боковым зрением, разливаясь меж камней и редкой рыбы, журча и лакая слух. Её свечение силилось доконать бедного мальчика! Но приходилось держаться за лошадиный бок, почёсывая короткую жёсткую шёрстку, и надеяться поскорее расправиться с неприятным чувством искушения. Что-что, а это он должен перетерпеть, как никто другой! И эта мысль настолько увлекла его, что он позабыл о примерно таком же состоянии своего преданного пса (но сложно корить его за это, ведь ему ещё никогда не приходилось переживать столь дискомфортные события).

В кои-то веки река свернула вбок. На самом деле, если бы они пошли параллельно её руслу – дошли бы до столицы гораздо быстрее. Но сейчас, мало того, что мыслительный процесс сопровождался тяжестью в голодной голове и пустом желудке, так они ещё и собирались найти ближайшую дорогу, которых здесь априори не строили, считая этот отток не менее сакральным, чем изначальную реку (хотя это не помешало построить дорогу и пару мостов через неё). Таким образом, сбившиеся с курса путники были спасены тем, что Далий Мар назвал бы самой «неудачной удачей». Им на пути попались служащие верховным королям – об этом говорили и общие черты удобных и богатых нарядов, и маленькие золотые драконы, приколотые в районе правой груди, каких носили только привилегированные особы. Увидев на горизонте незнакомцев, подходящих под все данные критерии, служащие окрикнули их, зная о желании покаяния, и подозвали ближе. Далий Мар почти успел инстинктивно скрыться, однако был вовремя пойман Айвой, и все четверо, пёс и два коня подошли к нужным эльринам. Их разговор лучше передать с первых уст:

– Среди вас есть тот, кого не упомянул великий посланник Тарсиргейн. Но Их Верховные Величества догадались, что он будет держаться таких же преступников. Не получив добра от дракона, мы имеем право взять его под стражу. Остальные могут идти свободно, если злые ветры перемен не собьют ваши умы с курса.

– Простите… – Артуру не приходилось беседовать с настолько статными, пропитанными авторитетом и достоинством личностями. Поэтому его речь немного западала и её не восприняли с должной серьёзностью. – Можно ли нам всем покаяться в преступлениях и просить помилования?

– Только тем, кого упомянул великий дракон. Или ты не уважаешь мнение дракона?

Вопрос с подковыркой решил перенести на себя Айва:

– Именно он послал дракона с вестью о нас. Тарсиргейн и Артур уважают друг друга в равной степени. Не говорите при нём подобную чепуху. Этими словами вы оскорбляете честь дракона и человека, который ему понравился, – мужчина прекрасно знал отношение альманринов к высшим созданиям, поэтому точно понимал, какие слова нужно сказать. Служащие даже не ответили. Только покорно согласились и указали дорогу.

Никто в компании не знал, сколько мигов, минут или часов прошло с момента встречи, но почудилось, что время мелькнуло одним незаметным всполохом. У бродящих и неприкаянных товарищей появилась надежда на спасение, на обед с шантхом или вином, и на спокойный сон. Потому что вскоре после последнего разговора служащие, названные бельвирами, привели их к дороге, на которой стоял небольшой экипаж. Всех усадили внутрь, заперли дверь и повезли в столицу. Они бы шли пешком целую неделю, а в карете это время сокращалось, по крайней мере, вполовину. Первые ночи они провели в пути. Пристальнее всего в эти моменты следили за Далием Маром, которого вновь заковали в зачарованные кандалы и принудили сидеть обвязанным по ногам. Он согласился только после долгих уговоров и обещания, данного Артуром второпях и абы как: замолвить за колдуна словечко, дабы ему позволили работать при дворе. Из всех бесед, прошедших между ними двумя, юноша определил, что этот эльрин чувствовал бы себя лучше, позволь ему кто-нибудь командовать в сфере, в которой нет никого более талантливого и эрудированного – то есть, в магии. И Далий Мар, поразмыслив над этим, нейтрально согласился. Однако сидя, как птица, готовящаяся к смерти от ножа, он всё же пересматривал свою точку зрения на эту приятную возможность.

Проснувшись утром пятого дня, они позавтракали едой, приготовленной ещё в столице, напились воды (о, какое же это приятное ощущение!) и снова двинулись по дороге. Раздался громкий щелчок и пара лошадей зацокала дальше, да так грациозно и ритмично, что езда ощущалась подобно полёту! И очень скоро вдали показался знакомый город с небольшим дворцом, похожим на смешение азиатской и европейской архитектуры. Близился Ламонт. Но Артур не знал, почему они проезжают именно здесь: из-за дороги или из-за сговора с семьёй Этинак? Ведь Айва всё ещё представлялся лакомым кусочком, который хочется разорвать и выставить на обозрение с табличкой «Мастер-предатель». Юношу передёрнуло. Говорить им почти не дозволялось, так что узнать истину он не мог. Оставалось надеяться, что они проедут мимо города прямо к столице, в том же сборе и без пренеприятнейших скандалов. Но душа пустела всё быстрее, а по коже разливался озноб.

От сердца отлегло, когда карета, проехав по большой дороге, скрылась за главными воротами. Артур даже выдохнул – обрадованно и успокоенно. Этим путём они ехали, потому что он считался самым коротким и безопасным. К тому же, обворованный (пришлось признать это слово) конюх ждал возвращения своих драгоценных лошадок. Их отвязали от небольших выступов сзади кареты и вернули владельцу. На воров он посмотрел так, словно собирался выжечь им сердца. Но один взгляд на любимых животных быстро успокоил его, и больше этот конюх с недругами не пересекался. Да и не жаждал особо, увидев измотанных и не приглаженных коней, забывших о спокойной жизни. Через несколько минут староватый эльрин и два настрадавшихся коня пропали из виду. Карета ехала достаточно быстро. Видимо, все стремились увидеть покаяние как можно скорее, а день этого события уже запланировали. Только Далий Мар сидел мрачнее тучи и не желал смотреть на тех, кто сковал его придуманными им же кандалами. Мерлин тёрся о худющую ногу, пытаясь хоть как-то утешить древнее зло, ожидающее повторной казни.

Минуло два дня. Знакомые дороги выглядели немного иначе, – так выглядит любая дорога, по которой проезжаешь не впервой, но и не с детства. В открытые окошки залетал свежий пряный запах леса, немного густой и едва сладкий. Собирались тучи. Не такие страшные, как в начале весны. Скорее, пятиминутные. Инглия всё ещё ярко светила, едва скрываемая за перистыми облачками, подгоняемыми высоко бродящими ветрами. Ощущалось пение птиц, шелест листвы, которую задевали жители деревьев. Спокойное мгновение притупило взъерошенные нервы, и дети погрузились в сон. Айва глядел сначала на Далия Мара, увлечённого своими тёмными думами, и интересовался, о чём же всё-таки размышляет колдун: о казни ли, или о судьбе Артура, или о чём-то настолько древнем, что невозможно представить себе такое время? Говорить с тёмным магом не дозволялось в особенной степени, так что мужчина решил сменить цель интереса. Он посмотрел на двух статных эльринов с блестящими драконами на грудях и вскользь поинтересовался:

– Наверное, их сделали лучшие мастера Морганита?

– Не болтать.

На этом беседа завершилась. Айва перебросил взгляд на дремлющую Киаму и приобнял левой рукой так, что она завалилась на его плечо. Тогда зелёные глаза пали на пса, посапывающего во сне. Такая погода делала просто кошмарные вещи! Не было никого, кто бы хотел поговорить. Айва любил разговоры – он искренне верил, что через речь можно узнать о друге и враге больше, чем через его действия и заслуги. И постепенно верная убеждённость разбудила в нём болтуна, который не прочь завести ни к чему не обязывающий разговор. Его мастерское умение болтать, но не говорить много раз приводило к успеху. А долгое изнурённое молчание только добавляло масла в огонь – хотелось наверстать упущенное время. Поэтому Айва попробовал ещё раз:

– Я всё же полагаю, что такие потрясающие украшения подвластны только ювелирам Морганита.

Молодой светлый эльрин тяжело вздохнул и покосился на наёмника самым недружелюбным взглядом. Голубые глаза сверкали молниями нетерпения.

– Что вам надо?

– Поболтать – и только. Или у ваших слов есть крайнее значение?

– Ну ладно, давайте поболтаем. Да, этих прелестных драконов нам привезли из Морганита. Довольны? И отлично.

Служащий поправил брошь и посмотрел на коллегу. Их общий настрой не располагал к лёгкой беседе, поэтому они пытались заткнуть Айву всеми возможными (вежливыми) способами, но ничего не вышло. Мужчина постоянно возвращался к мелочам, примечая всё больше деталей одежды.

– А эти серьги?..

– Тоже из Морганита.

– О, так вы ещё и сэпри. Большая честь.

Когда тема внешности иссякла, Айва постарался замолчать. И правильно сделал, ведь, судя по взгляду, высокородные эльрины были готовы разорвать его на куски раньше собственной семьи. Дорога снова сделалась невыносимо длинной. Молчание будто растягивало её, а сияющие шпили серебряного дворца отдалялись и отдалялись. Но в конечном счёте, карета всё же проехала мимо деревень и главных городских ворот. В окнах замаячили небольшие дома и улочки между ними, уходящие прямо и вглубь, и скопления множества руберчан, занятых своими делами. Очень скоро они побросают и стирку, и гуляния, и работу, и отправятся лицезреть казнь того, кто сбегал от их правосудия многие столетия. Так думал Далий Мар, проматывая обрывки жизни и почти не наслаждаясь всеобщим вниманием. В прошлый раз он пылал уверенностью в победе – и победил, но сейчас его сил хватило бы разве что на один небольшой костерок и хорошо намасленный факел. Часть его хотела верить, что Артур действительно успеет вовремя и спасёт друга из лап обведённой вокруг пальца смерти. Но это больше походило на фантастику, чем на возможную правду.

Запряжные лошади остановились посреди просторной площади, обитые большой толпой из эльринов. Артур даже запомнил название знакомого места – Локас Майт. Хотя в первый раз площадь казалась ему чем-то невообразимо прекрасным и волнующим, сейчас она больше походила на мрачную мостовую из страшного сна. Никаких особых изменений он не заметил: мраморный фонтан с драконом, что держит лиру, всё так же отливал серебряным блеском воды, а невысокие домики навевали желание отведать вкуснятину. Быть может, проблема состояла в нависших над городом тучах – очень недружелюбных и подозрительных. А может, всё из-за собранного эшафота, подготовленного для древнего колдуна много недель назад.

Да, всё определённо из-за эшафота.

Артур смотрел на деревянную конструкцию с содроганием. Их действительно заставят наблюдать смерть Далия Мара?!.. Сердце пропустило несколько ударов, и внутри что-то будто бы умерло и возродилось снова. Подобную боль и такой же жар юноша чувствовал, когда впервые заикнулся об отце, заставив маму долго плакать. Он не хотел потерять ни одного своего друга, и сварливый маг не был исключением! Но подошедшая стража, вооружённая копьями и короткими мечами, внушала недоверие собственным силам. Один из экипированных мужчин увёл Далия Мара в сторону эшафота. Артур хотел броситься вперёд, закричать о помиловании и настоять на прощении древнего зла, но теперь, пройдя через определённые трудности и приключения, он понимал, что это не закончится ничем хорошим. В лучшем случае, его проигнорируют. А в худшем, никто даже не вспомнит его имени. Тело прошибли мурашки. Ах, вот бы мир был чуточку проще!.. Вот бы всё работало, как в кино и книгах – вот бы народ прислушался к мнению чужака и хотя бы подумал над его словами!.. О, это было бы просто прекрасно.

Но тут выступил вперёд грозный Айва. От него веяло многолетним авторитетом и той мудростью, какую бы не получилось отвоевать Артуру даже за сотню лет. Стражи скосились на него, не очень доверяя чужеземцу (ведь он выглядел, как японец, да к тому же с бледной кожей), но всё же выслушали предложение: «Я ручаюсь за этого эльрина своей головой: он больше никогда не убьёт невиновного или дракона». Подумав немного, один из рослых, почти дотягивающих до Артурова роста мужчин удалился в неизвестном направлении. Толпа собиралась всё более плотная, так что нетерпение и тревога только нарастали. И чем дольше отсутствовал страж – тем сильнее волновался юноша. Однако Айва и Киама хранили почти ледяное спокойствие, словно убеждённые в победе или переживающие за Далия Мара, как змея переживает за полёвку. Но вот, над головами мелькнуло приближающееся остриё копья. Страж вернулся и попросил наёмника проследовать за ним к эшафоту.

– Ну вот, теперь повесят обоих! – взволнованно пискнул Артур, хватаясь руками за лицо. От страха и томления он совсем потерял голову.

Киама ничего не ответила. Да и зачем? Она тоже переживала – в большей степени, за Айву, – хотя понимала, что вряд ли альманрины позволят себе настолько грубую дерзость. В отличие от Артура, она знала принципы воспитания здешних детей, поэтому нисколько не сомневалась в достоинстве и чести, которые с лёгкостью запятнает столь странный выплеск эгоизма. А учитывая отношения верховных королей с семьёй Этинак, это действие воспримут именно так. Так что девушка, закатив уставшие глаза, приобняла Артура и положила голову на его бок (до плеча она не дотягивала). Это немного успокоило бешено стучащее сердце, хотя не могло полностью избавить от тревоги. К счастью или ужасу, обоих взрослых вывели на помост. Теперь сердце пропустило удар у некогда спокойной Киамы. Оба ребёнка лелеяли надежду, что с наставниками и друзьями не случится ничего кошмарного, но кто же мог это обещать! А следом за Айвой и Далием Маром вышла светлая женщина, разодетая, как на скромный бал. Как и в прошлый раз, она собиралась радостно озвучить приговор, но страж отвлёк её раньше. В итоге, перед народом она появилась несколько подавленной и не разумевшей. Хотя дети ещё не могли точно сказать, как обстоят дела.

– По давнему велению Их Верховных Величеств, тёмный маг Далий Мар должен быть предан смерти через повешение на змеиной петле, – женщина не напрягала связки, но всё равно говорила громко и отчётливо. – Однако прежде чем это случится, я предоставлю слово мастеру семьи Этинак, небезызвестному наёмнику Айве Йона. Мы понимаем ваше замешательство, но должны уважать членов этой семьи. Так что просим тишины. Слушайте!

Мужчина выступил вперёд. Сейчас, даже в каких-то замаранных обносках, он всё равно вселял доверие и сражал циничные взгляды. Любой бы узнал в нём заслуженного члена великой семьи. Так что разговоры прекратились, и Айва начал говорить. Не менее громко и чётко, чем та малоприятная женщина. А заметную картавость, обычно утяжеляющую ораторство, эльрины словно пропустили мимо больших корово-овечьих ушей.

– Все мы прекрасно знаем от наших предков, какие ужасные деяния совершал Далий Мар, – начало вселило Артуру уверенность. А Киама испугалась, подумав, что её наречённый брат собирается угнетать авторитет колдуна ещё сильнее, но юноша быстро объяснил, в чём подвох, и они оба продолжили слушать. – …мои предки пострадали тоже. Так что я могу понять вашу злость, ваше негодование и жажду древней магической крови. Однако случилось кое-что, что изменило моё мнение и мнение моих друзей: мы путешествовали рука в руке не один день. И узнали древнего колдуна так, как, возможно, не узнавал никто более.

Никто не сомневался в устных способностях Айвы, а те, кто сомневался, уже успели переменить своё мнение. Чётко поставленная речь, нежный от картавости и дружелюбный от характера голос и объединение всех эльринов под магическим «мы» делало своё дело: даже самые старые и самые предвзятые собравшиеся постепенно проникались речью талантливого наёмника. Примерно в то же время подошли члены королевской семьи, но о них позже. Айва продолжал заколдовывать народ словами-инструментами и изображал в головах всё более чёткую картину перемен, случившихся с Далием Маром. В какой-то момент на площади не осталось эльрина, который бы сомневался в услышанном хотя бы на половину. Помогало и то, что мужчина называл почти нарицательное имя редко – и только для неприятных моментов. Он играл с аудиторией так же легко, как играл в детстве на скрипке и на старом гармоничном пианино. А сам Далий Мар проникался всё большим уважением, наблюдая мудрым опытным взглядом за изящной работой старательного Айвы.

– Я не призываю вас забыть своё прошлое, ведь это было бы преступлением. Но вместе с тем, мы должны смотреть в будущее и следить за переменами. Ведь они происходят не только в масштабах целых миров… Они происходят и в нас самих. Даже если мы не замечаем этого, – он приложил руку к груди и слегка поклонился. Все поклонились в ответ.

Как только он оборвал речь, чтобы остальные домыслили нужные слова сами, его силуэт стал чуть меньше – он отошёл назад, давая дорогу хмурой, но уже не такой грозной женщине. Она стояла перед публикой, не зная, что сказать, ведь небольшое выступление наёмника смутило многие рассудки. Молчание длилось пару минут, не меньше, а некоторым показалось, что даже больше. Постепенно могильная тишина начала разбавляться шёпотками и серьёзными вопросами, которые долетали до ушей стоящих поодаль детей. Им тоже было интересно, что же случиться дальше, но никто больше не мог дать верного ответа. По лицу Далия Мара было ясно, что он хочет поблагодарить Айву за такую самоотдачу, но делать подобное прямо сейчас равносильно растаптыванию всех трудов мужчины в мелкие осколки. Никто не даст высказаться дважды, и, тем более, не поверит якобы заговорщику. И на эшафоте, и в толпе, и среди небольшого скопления самых важных особ королевства образовалась шуршащая суматоха. На помост вышел небольшой пухлый мужичок, одетый в удобный и пышный наряд, и сказал что-то удивлённой женщине. Они кивнули друг другу, после чего мужичок ушёл, а в глазах вестницы наконец воцарилось понимание дальнейших событий.