Текст книги "Дар Авирвэля"

Автор книги: Алина Акубекова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Их Высочайшие Величества королева Одра и король Энт Бельтайны готовы признать слова наёмника Айвы Йона, если сам Далий Мар попросит у народов Эваса искреннее прощение и поцелует руки всех присутствующих Бельтайнов!

Что бы не говорил великий колдун, будучи уставшим от дороги и жаждущим прожить хотя бы один день без лишней суеты, но в час необходимости он всё равно поступал так, как велела редкая удача. Артур вспомнил, как старик почти божился на слово «никогда», и очень переживал, что оно прозвучит снова. Но и сам Далий Мар, видимо, так сильно устал от неприятных обстоятельств, неудач и кошмарного к себе отношения, что промурлыкал ехидно, но не злобно:

– С радостью.

В тот момент с плеч свалилась не гора – нет, с них свалился тяжелейший небосвод! Свободный вздох Артура слышали, по крайней мере, в трёх передних и трёх задних рядах, а его глаза залились светом, сравнимым со светом самой Инглии! Широкая улыбка чуть не сдавила скулы, но оно того стоило. На душе стало приятно и тепло, и больше ничто не могло испортить этот день! А наблюдать за тем, как старый маг клянётся быть лучшей версией себя, было до изумления и ослепления приятно!.. Его речь не блистала особенными петляниями и изворотами, но всё равно удостоилась быть занесённой в анналы истории:

– Конечно, я творил много… вещей. Ужасных, кошмарных, омерзительных и подлых. Почти не осталось эвассари, которые помнят, какие добрые дела я сотворил с Эвасом. Но! Отныне всё будет иначе. Это не просто заверение «какого-то» эльрина, корыстного и змеиного, а обещание от опытного и мудрого мага, которому не нашлось равных в этом мире! И пусть тот, кто не согласен… – он остановился, вспомнив суть своей речи, и продолжил с иного угла. – Я знаю, что вы не доверяете мне. Поэтому, чтобы доказать всю серьёзность своих намерений, я вынужден поцеловать руки Бельтайнов. Надеюсь, что это хоть немного скрасит их вековое горе.

Целование рук королей было обычной практикой, заданной вместе с этой церемонией многие годы назад. Однако даже дети прекрасно понимали: для древнего зла, давно разрывающего мир на части, такое поползновение было чем-то поистине серьёзным. Он показал какой-то странный жест, соединив большой палец и мизинец, и некоторые из толпы сделали тоже, вскинув правые руки над головами. Артур решил, что это какой-то магический знак, и был прав. Но вот, Далий Мар поклонился народу, к которому явно не питал ничего, кроме презрения, и медленно спустился на каменную мостовую. Рядом с лестницей стояла небольшая кучка, в центре которой виднелись три статные и величественные фигуры: светлый король с неприятным взглядом, белокурая королева с ещё более неприятным взглядом и, конечно же, принцесса Викки.

Она не видела Артура, но он нашёл крайне удобную позицию и теперь, притаившись среди колоритной толпы, наслаждался ангельской красотой юной леди. Её причёска сложилась в настоящее произведение искусства с локонами, петляющими меж друг другом и теряющими друг друга в этом танце, и среди этих белых вьющихся ленточек ярко блестели вишнёвые камешки в серебряной оторочке. Мягко накрашенные губы выглядели невинно и не грубо, но достаточно дерзко. А глаза… Стоило глянуть на несравненные бирюзовые глаза – и мир тут же терялся под ногами, пропадая в закоулках сердца! «Возможно, – думалось Артуру от одного взгляда на великолепную девушку, – я впервые в жизни влюбился. Надеюсь, это не пройдёт даром». Он любовно вздохнул, и этот вздох услышала Киама. Хотя в конкретный момент её больше интересовало происходящее на сцене, но в будущем она не раз вспоминала этот вздох то ли с неприязнью, то ли с ревностью, пусть и не питала к интересу Артура никаких неприятных чувств. Но и на взаимность со стороны милого человека Киама больше не рассчитывала. Теперь ей хотелось поскорее закончить со всем воцарившимся беспорядком и остаться с Айвой – любящим братом и талантливым наставником. Как-никак, родственные связи селерины всегда ценили больше романтической привязанности.

Пока Артур пялился (иначе не сказать) на принцессу, Далий Мар спустился с эшафота и медленно, в муках и через самоуничижение, спустился на колено. Перед ним возвышалась королева – Одра Бельтайн, известная ненавистью к колдуну, и открыто потешалась над столь необычным моментом. На лице сияла неприятная улыбка, приправленная родинкой возле нижней губы, а глаза сверкали бирюзовыми молниями восторга и долгожданной радости. Одетая по-королевски, с пышной мантией за спиной и длинными дымчатыми рукавами по фаланги тонких бледных пальцев, она внушала не то уважение, не то страх перед всесильным могуществом. Не стоит думать, что Одра и её муж Энт Бельтайны – плохие эльрины. Равно как не стоит думать, что они – воплощение добродетелей и справедливости. Они… обычные. Они любят семью, народ, всех союзников, и встали бы горой за родину. Но Далия Мара и прочих «изгнанников Хаоса» (так выразилась сама королева) они терпеть не могут. Возможно поэтому их лица сковала надменность, а поцелованные руки быстро скрылись под рукавами. Сквозь полупрозрачную ткань королевского платья виделось, как Её Верховное Величество вытирает тыльную сторону ладони. Но никто не смел и пискнуть. Только принцесса Викки оставила руки на виду, явно выражая достойное отношение к тёмному магу.

Когда оскорбительная процедура подошла к концу, а Далий Мар смог подняться с колена (и всю неделю ныл о том, как ему больно и какой он уже старый), настала очередь Айвы и Киамы. И Артура, естественно, тоже. Стражи подвели детей к наёмнику и отошли назад, дабы не мешать выступлению. Только сейчас юноша осознал, насколько много эльринов желало увидеть смерть древнего колдуна: преогромная площадь, казавшаяся теперь даже больше Дворцовой площади Петербурга, тонула в разноцветных головах зрителей! Помост, выстроенный в двух метрах над землёй, открывал новые виды на город, выглядящий раньше в разы меньше и уютнее. Теперь же Артур мог искренне заявить, что Рубера – настоящая столица, а не провинциальный городок с парой сотен домиков. Ощущение величины и величия слегка сжимало живот. И страх сцены только подкреплял его. Что же говорить, когда так много ушей хотят услышать что-то конкретное? Но Айва сказал лишь: «Главное – говорить от сердца». И вышел первым в качестве практического примера.

– Эвассари, собравшиеся здесь сегодня, я ещё не приветствовал вас. Но теперь, сделав это, я бы хотел принести искренние извинения перед своим нанимателем – «господином», приплывшим из са́мого Селенита сюда, чтобы показать своих достойнейших рабынь в качестве талантливых танцовщиц. Я украл у неё одну из рабынь, желавшую стать свободной, и ничуть не горюю об этом поступке. Но мне больно думать, что из-за этого дерзкого шага пострадали вы, «господин». Предлагаю решить всё после окончания церемонии – мирно, во дворце Верховных Величеств, если будет на то их воля, – он сделал небольшую паузу. Все молчали. – А также, мне необходимо просить прощения и пощады у своей семьи. Я попрал законы, нарушил клятвы и смел сражаться и убивать, не ведая пощады. Я проявлял к братьям и сёстрам жестокость, которая омывает моё сердце кровью, и никогда я не прощу себя за это. Поэтому… я… вынужден уйти. Не пристало такому кошмарному мастеру быть примером для последователей Ивива! Но я знаю, что не смею принимать такие решения в одиночку, так что буду ждать приговора глав семьи, как только грянет срок. Мне больше нечего сказать и не перед кем извиняться. Но те немногие, пострадавшие от рук моих, достойны тысячекратных мольб и моих слёз!

Айва снова поклонился и отошёл к детям. Его нос, глаза и щёки покраснели, а веки едва сдерживали подступающие слёзы. Мужчина шмыгнул носом и утёр глаза ладонями. Ему не хотелось плакать – он берёг плач для действительно серьёзных проблем и счастий, – но слёзы накатывались без позволения, только утяжеляя состояние страдающего Айвы. В отличие от Далия Мара, он действительно переживал из-за всего совершённого и раскаивался в своих поступках, как никто иной не мог и представить. Артур хотел сделать так же. Но вперёд выступила Киама, покрасневшая от стыда и незнания дальнейших действий. Слова нашлись не сразу, а найдясь, не хотели показываться из горла. Переживание и страх сцены сразили не только Артура.

– Я Киама, мне четырнадцать лет от роду и полжизни я была рабыней доброго «господина». Она заботилась обо всех нас, купала в золотах и разрешала много из того, что рабам обычно не разрешают. Но я всё равно сбежала от неё. И мне очень стыдно. Простите меня, «господин», я правда жалею о своём поступке… Надеюсь, мы разберёмся с этим после… после этого.

Временами девушка путалась в словах, картавила и даже шепелявила, и очень часто запиналась, неловко скрывая это междометиями. Но в её словах присутствовала искренность, поэтому собравшиеся эльрины (ряды которых начали редеть) продолжали слушать её и размышлять над тем, что же могло приключиться с такой очаровательной селериной. Хотя, очаровательного в ней было только истерзанное временем и трудностями платье. Вбитые щёки и выпирающие скулы не красили её, а потрёпанные волосы и уставшие глаза усиливали эффект. Но те же критерии сыграли на жалости, и толпа прониклась коротким покаянием малограмотной особы. Киама удалилась, предварительно поклонившись, и стражи вытолкнули вперёд Артура. Все замерли. И, кажется, даже не дышали. Ведь как часто через подобные действа проходят люди – существа с некрасивыми короткими ушами и пустыми глазами? Правда, Артур немного выделялся на этом мрачном фоне, но отношение к нему, как полагается, было не из приятных. Боязнь сцены мало помогала справиться с комом в горле, прерывавшим любые звуки. От неловкого молчания спасла только отвага, преданно пробившаяся сквозь воспоминания о трусости.

– Я Артур. Человек из Йеры, который пришёл в ваш прекрасный мир и… хочет остаться в нём до самой смерти. Не знаю, виноват ли я в том, что желаю этого, но моё мнение не изменится даже под пытками и ночными кошмарами! И я надеюсь, что все вы понимаете моё желание быть частью вашего потрясающего общества! Я готов принять многие условия, чтобы остаться здесь, если они не будут касаться чьей-либо смерти или предательства, потому что я не терплю причинения ненужного вреда! И я буду признателен, если вы согласитесь со мной. Потому что… это самое важное решение из тех, что я делал в своей жизни до сих пор.

Артур не знал, что большое количество личных местоимений в оправдывающем ключе усугубляет даже не самое плохое положение. Он говорил от сердца, почти не думая о том, что говорит, и многие восприняли это совсем не так, как он ожидал. Сначала в толпе послышались отдельные неразборчивые возгласы, а потом, как круги на воде, они начали разрастаться всё шире и шире, пока вся огромная Локас Майт не погрязла в птичьем галдеже! До стоящих на помосте долетало:

«Прочь, сульрин!»

«Людям не место в Эвасе!»

«Нам хватает других эвассари!»

А также:

«Казнить!»

«Выслать прочь!»

«На верховный суд и взашей!»

Незлого мальчика, желающего окружающим только добра, такие ужасные выражения чуть не вогнали в слёзы. Но он выстоял мужественно, с ровной осанкой и таким же принципиальным взглядом. Что бы не говорили горожане – он не собирался топтать ради них свои мечты! По крайней мере, не когда они противятся его хотениям так агрессивно и безжалостно. Слова ранили больнее меча, опаснее стрелы и тяжелее булавы, и гордые плечи почти прогнулись под всеобщим давлением, но по лестнице затопали каблуки, совсем не слышимые за многократными выкриками. Рядом с Артуром встала принцесса Викки. В глазах пылал материнский гнев, но лицо её всё равно источало любовь к родному народу. Она вышла вперёд юноши, заслонив его вытянутой рукой, и посмотрела на собравшихся надменным порицающим взглядом. Тут же образовалась тишина.

– Этот человек согласился принять наши условия, не касающиеся чьей-либо смерти или предательства! И мы потребуем у него что-то, что подтвердит серьёзность и оправданность его намерений! Если он справится с данным бременем, пронесёт его сквозь время и вернётся, мы с радостью примем его в семью и сделаем гражданином! Условие будет объявлено позже. А теперь все – расходитесь по домам и ждите советного вечера. Результаты не разочаруют вас!

Глаза юноши стали широкими от удивления и волнения, а рот чутка приоткрылся, но не знал, что сказать. Ощущение защиты, исходящее от низкой, но настойчивой и грозной девушки, выбило из колеи многих предрассудков. Никогда ещё особы слабого пола, даже мама, не оберегали Артура от бед! А сейчас он стоял, не могучи вымолвить ни слова, не сказать ни звука, и наблюдал за тем, как большая толпа повинуется королевской воле. Зрители расходились кто куда, как рассеивающаяся туча, и скоро стали видны серо-серебряные камни мостовой, сверкающие под исчезающей инглией. Собирался небольшой дождь, поэтому все предпочли поторопиться. Выступившая троица поцеловала руки правителей (на этот раз никто и не подумал о том, чтобы вытереть их – всё же, неприлично), а после этого принцесса Викки предложила всем – всем, включая Далия Мара! – отправиться во дворец, чтобы перевести дух в безопасной и приятной обстановке. Только дурачки отказываются от подобных шансов, покуда уверены, что их не ждёт никаких ловушек. А те, кто так не уверены, представляются обществу ещё большими дурачками. Поэтому все согласились, и даже древний колдун, чьё растоптанное эго ещё пыталось восстановиться, не мог противиться рациональному решению. Ведь такой шанс предоставляется не каждый день, да и значит он гораздо больше, чем простой поход в гости.

Глава XIII. Дворец Алги́рисин А́лгин

В отличие от Далия Мара и Мерлина, Артуру, Айве и, тем более, Киаме ещё не доводилось лицезреть сердце столицы так близко. Они шли мимо Ки́линэн Силь – Садового Кольца – и разглядывали негустую чащу, раскинувшуюся за серебряной изгородью. Пару раз мимо прошелестели прекрасные королевские розовые олени (хотя Артуру видеть их было странно, учитывая, что он ел таких же во время странствия). На ветках и на специальных выступах в изгороди сидели разнообразные птицы. Некоторых видел впервые даже Айва! Там были и золотистые, и голубенькие, и красные, и многоцветные – явно пришедшие с тропических островов. Они пели вслед идущим, совсем не боясь их, а за ними бежали зайцы, любопытные белки и даже львёнок! Дорога до дворца казалась удивлённым и взбудораженным гостям дорогой в сказку. А потом, после пары сотен метров изысканнейших садовых кущ, перед и без того широкоглазыми друзьями возникла мраморная стена с большими воротами, в которые бы вместился даже грузовик!

Ворота открылись медленно, ибо были массивны и весили не очень-то мало, и петли тихо прохрипели слова приветствия, не знакомые ни земному языку, ни эвассиру. Позже принцесса Викки объяснила, что ворота почти всегда открыты, но их закрывают перед встречей с гостями дворца, чтобы вызвать ещё больший эффект. И это работало. А за посеребрёнными воротами открывалась ещё более интригующая действительность.

Далий Мар разглядывал высоченные шпили и многие этажи дворца без особого энтузиазма. Это строение возникло достаточно давно, но было моложе колдуна, и узнал он об этом чуде света лишь после возвращения. А увидел, как уже известно, только перед и опосля разговора с королевой. И его это не впечатлило. Раньше, в незапамятные времена расцвета Рубина и Кианита, здесь стоял самый обычный каменный замок, облицованный глубоким широким рвом, а вокруг проходила массивная каменная стена. Раньше сердце столицы было почти не пробиваемым!.. А сейчас оно выглядело, как намалёванная продажная девка – так представлял дворец и сад разочарованный колдун. Так что, в отличие от восхищающихся товарищей, он издал только: «А, чего я не видел…», и смолк. Гораздо больше его поражало отношение к себе, всего-навсего сказавшему пару слов на публику и унизившемуся до крайней, просто непотребной степени! Сразу за воротами ждали десятки слуг, и многие из них пытались угодить некогда ненавистному тёмному магу. Что за народ!

Артур не знал, как быть.

«Вы желаете выпить? Могу предложить вам гван!»

«Вы желаете приодеться? Её Высочество настояла!»

«Вы желаете осмотреться? Мы можем показать вам лучшие места дворца!»

«Вы желаете прогуляться по саду? После дождя он переливается серебром и радугой!»

Артур старался не замечать это пугающее: «Вы желаете?..» и шёл прямо, рядом с принцессой Викки. Она глядела на его испуганное выражение лица и тихо посмеивалась, прекрасно понимая, какими настырными могут быть слуги. Но стоило королеве рявкнуть – все разлетелись подобно мошкам, завидевшим паука. Наконец наступила приятная шелестящая тишина. Ветер усилился, знаменуя начало дождя, и компания успела зайти во дворец прямо перед падением первой капли.

Поднявшись по невысокой лестнице (Артур насчитал девятнадцать ступенек, и на каждой было имя), они зашли внутрь и услышали, как за спинами захлопнулись высокие арочные двери. В тот же момент по окнам забил дождик, нарастающий с каждой прошедшей минутой. Хотя удалось избежать ливня, дождь точно нельзя было назвать простой моросью. Но наслаждаться звуком ударяющихся капель не дали слуги и венценосные супруги. Они повернулись к гостям и к дочери, стоящей рядом с человеком, и тихо, даже томно заявили, указывая на служащих в костюмах и с платками в нагрудных кармашках:

– Эти добрые эльрины проводят вас в гостевой зал. Мы с мужем подойдём позже и все вместе отправимся в столовую. Дожидайтесь. Наша дочь будет вашим гидом, если появятся вопросы.

Поклонившись со словами: «Да, Ваши Верховные Величества», товарищи, принцесса и слуги направились в левое крыло дворца, по вишнёвому ковру, на который хотелось свалиться и кататься в нём, как малое дитя – настолько мягким он чувствовался даже сквозь походную обувь. Они прошли мимо множества невысоких деревянных дверей с серебряными ручками, мимо светлого коридора, инглия в котором горела даже в пасмурную погоду, мимо небольшой столовой, явно предназначенной для повседневного пользования. Изнутри величественное строение выглядело ещё больше. И вот они, в кои-то веки, добрались до открытого зала с высоким потолком, поддерживаемым колоннами. Слуги попросили гостей пройти через широкую арку и зашли следом. Здесь располагались мягчайшие диваны – после жёсткой земли всё казалось очень пушистым, как облачко, – кресла, пара невысоких столиков с книгами, газетами и цветами в резных стеклянных вазах. Узкие арочные (здесь всё было арочным) окна выходили на солнечную сторону, так что свет поступал без надобности в свечах. А ночью находиться в зале не принято.

Как только слуги, повинуясь воле принцессы, разошлись по другим делам, коих во дворце хватает почти всегда, уставшие путники дружно свалились на диван. Конечно, кроме Далия Мара. Он устроился в кресле у самой стены и почитывал первую попавшуюся книгу. Осознать её название Артур не смог. Но и не хотел особо, ведь в этот лёгкий час его хрустящие кости и натянутые мышцы разливались по вишнёвому перистому облачку… Как сложно передать всю палитру эмоций человека, который смог спокойно прилечь на диван впервые за несколько земных месяцев!.. Это сравнимо с покупкой первой настоящей шоколадки, деньги на которую копились долгое-долгое время. И теперь, полёживая в мягком месте, можно наслаждаться вкусом натуральных какао-бобов, и вкус этот так изумителен, что слёзы наворачиваются на уставшие от работы глаза… И мышцы юноши тоже заплакали бы, если бы имели на то возможность. Натруженная спина, привыкшая к траве и прохладной земле, отказывалась предпринимать попытки подняться, даже когда принцесса Викки спросила, не может ли юноша подойти к ней и поболтать.

– Я не против, принцесса, – его голос походил на довольное мурчание, – но, боюсь, не имею на то возможности… Вы не обижайтесь, я бы с радостью… Да только спина ужасно рада оказаться на чём-то мягком.

Её Высочество славилась пониманием и ограниченной добротой. Так что, не став напирать и жаловаться, мол, почему не исполняется королевская воля, она подошла к Артуру и уселась рядом. Торжественное платье легко сложилось, будто в нём не было кринолина. Оказалось, действительно не было. Девушка мягко улыбнулась, однако очень скоро задумчивость стёрла приятную глазу улыбку и погрузила в тяжёлые размышления.

– Я не имею понятия о задании, которое можно дать вам. Боюсь, мои родители тоже не готовы к этому. Что бы вы хотели сделать, чтобы доказать состоятельность своего желания?

– Просто остаться здесь после окончания праздника. Этого недостаточно?

– Боюсь, нет. Мы не можем быть уверены, что с вами всё будет хорошо. Возможно, кто-нибудь может поручиться за вас? Я слышала, что есть отдельные личности, которым удавалось прожить полноценную жизнь в ином мире, но это происходит так редко… Боюсь, вам придётся предоставить свою родословную, чтобы мы были уверены, что с вами не случится ничего дурного.

– Далий Мар уверен, что со мной всё будет хорошо. Я не могу понять, с чего он так решил, а сам он ничего не говорит. Только: «Мог бы и сам догадаться». К сожалению, я не настолько умён…

– Не говорите так, Артур. Я уверена, что это не более чем ваше воображение пытается играть с вами. Не будь вы таким умным, дожили бы до этого момента? А ваша речь… Я редко встречаю людей, способных изъясняться красивыми, но вместе с тем искренними словами. Обычно они или говорят на каком-то современном языке, или кривят сердцем. Мы не терпим ни того, ни другого. Так что лично я очень рада, что вы такой настоящий и честный юноша.

Принцесса Викки улыбнулась. И Артур мог бы пожертвовать всем, лишь бы видеть эту улыбку чаще. Он ответил тем же.

– Благодарю, принцесса.

– Викки. Мы знакомы достаточно, чтобы не приходилось называть меня по статусу.

– Мне неловко…

– Я понимаю. Но и вы постарайтесь понять меня.

– Хорошо… Викки.

Киама наблюдала за воркованием без особой радости. В груди засел неприятный червячок, грызущий чувства и слепящий разум. Но быть сильнее него – долг каждого живого существа, так что кареглазая девушка предпочла просто отвернуться к Айве и наблюдать за тем, как он получает удовольствие от ёрзания на мягком диване. Все устали. Все хотели вкусно поесть. И поскорее удрать отсюда. Конечно, кроме Артура. Он бы мог провести здесь хоть всю жизнь, позволь ему кто-нибудь остаться с принцессой.

– Ваше… Кхм, Викки. Ответьте, если это не секрет. Можно ли сходить с вами на прогулку?

– Я бы с радостью, Артур. Но мой брат, когда вернётся из ежегодного путешествия, вряд ли обрадуется такому жениху, – прекрасный смех выбил из Артура всю прежнюю осторожность.

– Ваш брат?..

– Да. Вы разве не видели семейный портрет? Коридор, по которому мы шли, обрывается именно им. Пойдёмте, я вам покажу!

Артур не успел сказать что-либо. Мягкая тёплая ручка крепко схватила его, подняв с дивана одним незаметным взмахом, и повела за собой, абсолютно игнорируя замешательство и слабые попытки остановиться. Стало ясно, что принцесса может не только красиво говорить, но и, вероятно, мастерски драться. «Снова сильная женщина! – невольно подумал юноша. – Неужели здесь нет хоть одной девушки, которая будет хороша в быту и плоха в войне?!» Но закончить мысль ему помешало резкое торможение. Викки привела его к концу коридора. На высокой дощатой стене висела большая картина с четырьмя эльринами, изображёнными в полный рост: гордой и пугающей королевой, одетой в пышный наряд; её неприятным мужем с короткими светлыми волосами, поверх которых лежала большая серебряная корона; самой Викки, но чересчур холодной и отстранённой… и её братом. Рост его превосходил рост обоих родителей и сестры, а красивый костюм подчёркивал воинственный, но незлой нрав. Бирюзово-голубые глаза и длинные прямые белоснежные волосы, почти как у Викки, но не собранные в какую-либо причёску, делали его похожим на каноничного эльфа. От картины бросало в дрожь. Не в пугающую, а восхищённую, как от лицезрения большого мудрого дракона. Этот молодой эльрин, старший брат Викки, понравился Артуру с первого взгляда. Хотя глаза, такие же холодные и отстранённые, как у сестры, несколько смущали и навевали ощущение вины.

– Эта картина сменяется с каждым новым правлением династии. Когда-нибудь на месте матери будет стоять Лин, – как понял Артур, так и звали этого статного принца и воина.

– А я думал, у вас правят женщины…

Викки звонко засмеялась. По её лицу юноша понял, что сказал какую-то ерунду.

– Что вы, мы не такие легкомысленные! Верховным королём считается истинный потомок Бельтайнов. Как наша мать и я с братом. А когда начнёт править брат – верховным королём станет он. Если с ним, не к беде, что-то случится – верховной королевой стану я. А наши супруги будут править формально. Конечно, они могут принимать участие в делах, как наш отец, но такое бывает редко. В конце концов, прямых потомков готовят к правлению с самых малых лет – и не важно, первенец это или пятый принц. Поэтому я сведуща в политике, экономике и иных областях, как и мой брат. Но он, вдобавок к знаниям теоретического толка, предпочитает объезжать Альмандин и смотреть, как живут разные члены нашего большого общества. В конечном счёте, наша страна раздроблена на множества маленьких общин и больших областей, и все они живут по своим правилам, соблюдая лишь самые общие законы.

– А почему так сложилось?

– Обстоятельства, случайности, войны и убеждения. Мы, альманрины, привыкли получать от жизни именно то, к чему стремимся. Кто-то хочет жить среди природы, далеко от благ цивилизации, и справлять нужду среди кустов – извиняюсь за такой пример. Кому-то не нравится столичная или, наоборот, провинциальная область, и с появлением необходимых денег народ отправляется в желанное место. Кто-то – но это редкость, – хочет повидать новые места и уплывает аж в Южный Хадаан, в небольшой анклав нашей страны. Здесь, как и во всём, играет большое количество факторов. Брат понимает это, поэтому пополняет свои знания такими выездами. А путешествовать во время Авирвэля безопаснее и проще всего, так как никто никогда не устраивает нападения прямо в огне великого праздника. Это безрассудно.

– Вы так много знаете… Надеюсь, когда-нибудь я тоже обрету так много знаний!

– Если вы всё же сможете остаться – точно станете членом нашего общества. Знаете, – Викки вспомнила реакцию руберчан, отчего на её лице появились морщинки, – все эти эльрины не желают вам зла. Они просто расстроились, что Далия Мара не покарали, а простили. В каком-то смысле, с вашей руки. Но они не испытывают к людям ни ненависти, ни любви. Вас тут много, на самом деле, и временами вы вмешиваетесь в уклад нашей жизни. Но и другие гости делают это. Так что не переживайте насчёт чужого мнения и верьте, что когда-нибудь все наши знания станут общими с вашими!

Сказать по чести, Артур не переживал. Но, дабы не позволить принцессе чувствовать себя неловко, согласился (ведь правда был согласен) и поблагодарил за беспокойство (ведь правда был благодарен). Они снова обменялись улыбками и бросили ещё один взгляд на картину.

– Надеюсь, я понравлюсь вашему брату…

– Ему редко кто нравится. Особенно, когда этот «кто-то» заигрывает со мной без веских на то причин.

Викки усмехнулась, но совсем не злобно и даже не ехидно, и повела гостя обратно в светлое просторное помещение с множеством мягких диванов. Вернувшись, они снова рухнули в них и продолжили беседовать, перескакивая с темы на тему и делясь впечатлениями от этой жизни. Пару раз диалог поворачивал к претящему руслу возвращения в Йеру, но Викки, видя отношение Артура к этой теме, переводила беседу куда-нибудь ещё. Таким образом, юноша узнал некоторые правила этикета, немного истории и познакомился с характером принцессы так близко, как не знакомился ещё никогда. И чем лучше он узнавал её, тем больше она походила на картинное отражение: ледяное и суровое, почти лишённое внутренней искры. Но даже с этим странным фактом Артур был искренне рад поболтать с новой подругой и услышать «да», когда беседа вернулась к приглашению на прогулку. Конечно, после согласия следовало: «Но только если вы вернётесь сюда на постоянной основе», однако юноша чувствовал удовлетворение даже с этим неприятным приложением. Киама тихо хмыкнула, не особо довольная таким раскладом, но прекрасно понимала, что нельзя контролировать чужие чувства – особенно, чувства иного существа, пришедшего из незнакомого мира. Её сердце требовало покоя, а покой уходил из глаз при каждом звуке знакомых голосов.

Артур настолько глубоко возрадовался общению с Викки, что совсем забыл про Мерлина! А среди компании его, к великому удивлению хозяина, не оказалось. И, стоило принцессе ненадолго отлучиться, юноша тут же ринулся искать его и без конца звать по имени! А толку? Пёс пропал прямо посреди пути, словно потешаясь над забывшимся приятелем и желая проучить его эгоистичную натуру. Даже Айва, давно привыкший мгновенно засыпать и не просыпаться в безопасной обстановке, коли на то нет крайней нужды, раскрыл сонные удивлённые глаза. Он наблюдал, как запыхавшийся мальчик носится от одного края крыла к другому в попытке услышать ответный лай любимого Мерлина. И, учитывая все произошедшие обстоятельства, его это лишь потешало. Только Артур был уверен, что Мерлин может пропасть. Остальные, включая самого Мерлина, твёрдо знали: он никогда не бросит своего хозяина, сколько бы его не манили свежим мясом и не гнали до ужаса болезненными пинками. Не таков пыл этого пса!

Как и ожидалось, Мерлин блуждал поблизости. Оказалось, когда они все зашли во дворец, пёс заковылял за Их Величествами, не осведомлённый о правилах приличия и отношении к животным в тронном зале. Подданные, увидевшие небольшого милого бигля с качающимися вислыми ушками, тут же бросились к нему и засюсюкали до такой степени, что пёс попытался убежать обратно, к недальновидному, но сдержанному хозяину. Получив немного корма и чрезмерное количество ласки, он прошмыгнул в полуоткрытые двери. Найти Артура по запаху не составило труда. Встретившись и снова будучи зацелованным (хотя это было гораздо приятнее, чем издевательства высокородных дам и лордов), Мерлин уселся на ковёр, прямо в ногах хозяина, и весело размахивал хвостом. Если бы у людей росли собачьи хвосты, Артур делал бы то же.

Ровно через полчаса ожидания (в гостиной висели искусные золотые часы с двенадцатью и тринадцатью засечками, которые беззвучно тикали и завораживали глаза) в арочном пролёте показались Их Величества и принцесса. Снова приветствовав гостей, они попросили их идти следом, в большую столовую, что находилась в правом крыле дворца. Совсем скоро они сидели друг перед другом, ожидая обеда за длинным столом, и размышляли насчёт дальнейших планов. Айва и Киама собирались отправиться в вековое странствие – путешествие, способное наградить опытом и пониманием важных вещей. Если они всерьёз решатся на это, то, скорее всего, Артур не увидит их ещё много лет. Но пока это были лишь планы, далёкие от реализации, так что надежда продолжала греть душу. Потом принесли первое, второе, третье, десерт и напитки.