Текст книги "Дар Авирвэля"

Автор книги: Алина Акубекова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Он кое-как выдавил из себя описание мерзких ощущений, и его голос с каждым новым словом становился всё тише и тише. Когда же состояние здоровья дошло до Киамы в своей полной форме, Артур предпочёл замолчать. А недолгие допытывания до беседы не дали никаких результатов. Лишь порицательный взгляд, которого хватило, чтобы девушка замолкла и устроилась рядом. Её одолевало желание поделиться своим теплом. Но Артур отодвинулся, стоило ей сесть под боком.

Айва ушёл и вернулся – промокший, недовольный и несколько липкий. В руках он держал охапку толстых веток, явно отломанных от деревьев. Сказав заключительное: «Вот видишь, я же нашёл», он бросил растопку на сухую траву, достал из защищённой поясной сумки спичечный коробок и зажёг небольшую деревяшку, которая сразу же отправилась к веткам. Чтобы не устроить пожар, он решил обложить костерок мокрыми сучьями, которые вскоре попали в огонь, а им на смену пришли найденные камни. И как только дерево разгорелось, Артура сразу же пересадили ближе. Он радостно протянул руки, позволяя маленьким язычкам пламени касаться отмороженных ладоней, и его лицо расплылось в удовлетворённой улыбке. Да и самочувствие, как ожидалось, пошло ввысь.

– Значит, ваши технологии мало отличаются от наших… – вдруг начал мальчик, рассматривая огненный танец.

– Зависит от того, о каких технологиях ты говоришь. Если ты имеешь в виду те… как их… в общем, ваши кареты без лошадей…

– Машины.

– Мы отказались от подобных технологий. Но если ты говоришь о спичках и зажигалках, – то да. Честно сказать, зажигалки не придумали ни мы, ни вы. Но их устройство так просто, а функции так полезны, что мы приняли это новшество в свои дома, – Айва подобрал с травы тонкую палку и начал вертеть её в руках. Зелёные глаза выдавали тяжёлые думы, прояснившиеся во взрослой голове.

– Постой, – Артур замолк на несколько секунд, после чего вновь вернулся в русло разговора. – Вы знаете о машинах, да? Об автомобилях, о разных станках и заводах?

– Естественно.

– Но вы не пользуетесь этим!

– Почему же? У нас есть паровозы, станки и заводы…

– Тогда зачем вы продолжаете жить в какой-то «эпохе возрождения», если знаете обо всех благах природы?

– Это не природные блага, мой друг. И мы не имеем права сильно вредить природе Эваса. Это вы, люди, можете позволить себе такую роскошь. Вы можете позволить себе жить в продвинутом мире, прямо как Эйваз когда-то, и не беспокоиться о вселенском смысле каждого сделанного шага. Но здесь… мы живём в ином мире – не забывай об этом. Что более важно, мы живём в самом центре Вселенной. Гармония этого мира зиждется на двух противоположностях: любви и ненависти. Наш родной Эвас, пусть и считается «отсталым» и консервативным, но имеет на то веские основания – он проповедует любовь… в идеале, конечно. Мы можем отходить от этого утверждения, организуя военные кампании и разрушая свои социальные устои, но мы не имеем права сильно вредить окружающей среде. Если её состояние будет осложнено искусственным путём, то все существующие миры ждёт упадок. С Эйвазом, к сожалению или счастью, наоборот.

– Значит, положение Эваса не позволяет вам совершенствоваться?

– Мы находим иные пути для этого. Опять же, появление философий и пары религий – следствие невозможного материального развития. Но, по неизвестной причине, Эвас допускает существование паровой техники. Ты, скорее всего, не заметил, но Альмандин связывает большая цепь железных дорог. Также, есть порты для кораблей и пароходов. Хочется верить, что подобный уклад жизни продлится и после смерти наших далёких потомков. А иначе… придётся вернуться в самые низы эволюции, – Айва улыбнулся, грея под огнём ноги. Его глаза смотрели куда-то за пределы этой реальности.

– Интересно… А между городами и деревнями вы путешествуете на лошадях?

– Да, конечно. Любой уважающий себя эльрин имеет хотя бы одну лошадь – именно для перемещений между небольшими пунктами. Хотя, бывают случаи, когда всадники отказываются от поездов и кораблей, отдавая предпочтение конным путешествиям. Я нахожу это весьма безрассудным и бессмысленным занятием, но не мне судить их.

– Значит, у меня тоже может быть лошадь…

– Нет. Ты ведь человек, из совсем другого мира и, как я уже говорил, если пробудешь здесь дольше положенного… – Айва издал смешок. – За распространение этой информации меня могут обезглавить. Так что я промолчу. Но существо из иного мира не может завести себе питомца, даже если он был найден полуживым на обочине дороги. Таковы порядки.

– Порядки меняются.

– Они изменятся, только если ты останешься здесь по истечении трёх месяцев. Но это невозможно.

– Почему ты так думаешь? Я вот возьму – и останусь! – Артур радостно осклабился и выпрямился, демонстрируя свою непреклонность и убеждённость в собственных словах. Даже болезнь не сумела сразить его боевой дух, а желание прожить жизнь в этом чудном месте лишь подкрепляло детскую страсть, делая её всё более и более слепой и немой для каких-либо встречных аргументов.

– Я не позволю тебе остаться, Артур. Если ты не уйдёшь по своей воле, мне придётся вести тебя против неё. Но я не горю стремлением испортить наши хорошие отношения так быстро.

– Да, Артур. Если ты останешься – произойдёт что-то нехорошее. Мы не можем сказать тебе, что это, но так оно и есть! – Киама придвинулась к разогревшемуся юноше и посмотрела на него самым умилительным взглядом, какой когда-либо проглядывался сквозь очи живого существа. – Лучше уйди в конце инглии и возвращайся в следующем году! Мы будем ждать тебя и ни за что не забудем!

– Но как же… Я… Я не хочу уходить отсюда! Если вы говорите про какую-то опасность – я не боюсь её. В том мире я нужен только своей маме и подруге, наверное, тоже. А здесь!.. Здесь у меня столько возможностей! Я могу стать, кем пожелаю, и это сбудется! Взаправду!..

– У тебя та же реакция, что и у других пришельцев. Это пройдёт. Я надеюсь, что очень скоро ты смиришься с правдой жизни и согласишься вернуться сюда через год. Но если твоя зависимость от нового мира не закончится, ты можешь попасть в серьёзные неприятности. Тебя объявят в розыск, за тобой будут следить все местные и чужеземные охотники, а жить ты будешь в нищете и голоде… какое-то время.

– Я справлюсь и с голодом, и с нищетой, и с охотой! Если вы останетесь со мной…

– Нет. Тогда нас тоже объявят в розыск. В отличие от тебя, нам бежать некуда. А помощь беглецам расценивается на уровне предательства родины! Если ты действительно заботишься о нас, то послушаешься.

– Ладно… Тогда я уйду от вас и буду скитаться один!

– Артур!.. – Киама не выдержала и ударила юношу кулаком в живот. Он тут же скрючился, издав характерный звук, и схватился за болящее место. – Думай, когда говоришь! Ты не выживешь в одиночку!

– Я везде выживу… – Артур, пусть и изнывал от медленно растворявшейся боли, продолжал стоять на своём. Его компаньонов это довело до одновременного тяжёлого вздоха.

– Без минимальных знаний по травологии и обращению с оружием тебе грозит смерть. Ты или отравишься чем-нибудь, или попадёшь под удар. Альмандин – это ведь не золото, и здесь не разгуляешься…

– Но я…

– Хватит аргументов. Ты вернёшься в Йеру. Ты – человек, как и твои многочисленные сородичи, и должен жить с ними. Если я услышу от тебя ещё хоть слово поперёк – всю оставшуюся дорогу ты будешь идти с кляпом во рту, – Айва грозно сверкнул глазами, оранжевеющими под светом огня, и повернулся к подруге. – А ты даже не думай о побеге, сестра. Это закончится плохо, и ты знаешь об этом! – После этих слов Киама заметно расстроилась. Она глянула на Артура ещё раз и прилегла на сухую траву. Из-за дождливой погоды её клонило в сон.

Они сидели у гаснущего костра, слушая, как шумит сильный дождь, и боялись обмолвиться хоть словом. Артур выглядел подобно капризному ребёнку, которому сказали твёрдое «нет»: его щёки надулись, нижняя губа выпятилась вперёд, а брови съехали на переносицу, создавая вид сурового воина, видавшего жизнь. Глубокие синие глаза уставились на сидящего напротив мужчину, что так упорно игнорировал эту грубость. Когда же терпение иссякло, Айва достал из небольшой тёмной сумочки металлическую цепочку, на которой висел амулет с головой непонятного зверя, отдалённо похожего то ли на кота, то ли на змею. Он спрятал эту реликвию в сомкнутые руки, оставив на виду лишь отблеск цепочки, закрыл глаза и начал шептать какие-то слова. Его лицо в этот момент сделалось умиротворённым и нежным, лишив его и призрачного напоминания о недавнем раздражении. И до того странным и любопытным это показалось Артуру, что он поторопился узнать, что это такое и почему это способно успокоить. Но Айва хранил молчание. Он был нем, пока не закончил своеобразную молитву, после чего спрятал амулет обратно, на его законное место, и открыл обновлённые авгитовые глаза.

– Это моя литания к Ививу. Его энергия успокаивает меня в час нужды. Иначе я могу не сдержаться…

– От чего?

– От убийства. Или от насилия. Или от чего-то ещё. Это… плата за мои тёмные деяния. Я гордо несу это бремя, ведь знаю, что сам виноват в его существовании… Можно сказать, я не способен контролировать свои эмоции. А если я не контролирую их, они контролируют мою историю. И столько страниц покрылось кровью…

– Тебе нужно ходить на курсы контроля гнева, раз ты настолько неудержим.

– Я ходил. Много раз. И в Авгите, и в Альмандине, и даже в Морионе. Посещал лучших учителей. Но они все – ничто перед моим проклятьем.

– Проклятьем?

– Это выражение. Конечно, я не проклят. Но… иногда это ощущается, как самое настоящее проклятье.

Артур затих. Он кашлянул впервые за весь разговор, и голова снова закружилась и заболела. Ко всему прочему, вновь обострилось чувство голода, сопряжённое с ознобом и слабостью. Хотелось хотя бы попить воды… Но, по иронии, из-за дождя найти таковую было почти невозможно. И даже постепенно нарастающее в воздухе тепло не помогало отделаться от холода, что так яростно преследовал бедного мальчика.

– Дождь скоро кончится. «Самый влажный сезон в году пройдёт, и снова засветит инглия…». Так говорилось в одной книге о жизни главного героя. Хочется верить, что и в нашу жизнь придёт яркий свет, – мужчина улыбнулся и глянул на ливень. – Я хочу вздремнуть. А ты? – в ответ отрицательный моток головой. – Тогда покарауль лагерь. Если что случится – буди. Но не лезь в неприятности сам!

Айва примял траву, одновременно проверяя её на сухость, и медленно улёгся на бок. Его кинжалы покоились рядом, прямо под рукой, а тёплая одежда защищала от влажного свежего воздуха. Так, слушая шум воды и треск горящих веток, он погрузился в приятные сновидения. Артур глянул на него, потом на его сестру, а в конце – вдаль, туда, куда мог убежать его родной Мерлин. Вымокший, прозябший, одинокий Мерлин, чьи следы размыли долгие дожди…

И почему его поведение так переменилось?.. Неужто он не был счастлив рядом с Артуром? Или нашёл нечто важное, очень важное для юноши или себя самого? Эти вопросы мучали разум, лишая его минимальной концентрации. А потом прояснились и недавние слова Айвы, от которых заболело сердце: покинуть мир; как можно покинуть этот прекрасный мир?! Как можно вернуться в свою скучную жизнь, исполненную разве что путешествий до магазина и обратно?! Зачем вообще был придуман тот глупый закон, ведь он только вредит всем!

Под натиском размышлений Артур начал подумывать о побеге. И единственное, что остановило его – пропажа Мерлина, о чьём возможном местоположении знал один только Айва. Но когда добрый друг снова найдётся… Артур с радостью предвкушал, как они сбегут ото всех, глубоко-глубоко в леса, и будут жить вдвоём, не обременённые мирскими заботами! О, эти мысли грели юную душу подобно угасающему костру. Но до этого момента надо вести себя дружелюбно, – чтобы не вызвать у проницательного мужчины и мельчайшие подозрения. Рассуждая об этом, Артур несколько раз поймал себя на неприятной мысли: в реальности он оказался куда более подлым человеком, а то, что он корчил из себя среди людей, легко рассыпалось в прах от единого удара о камень реальности. Вся та честность, принципиальность, верность и прочие сладкие слова оказались обычными словами… и нужно было что-то с этим сделать. Пусть ложь и предательство помогли бы выбраться из столь неприятной ситуации, но юноша решил действовать наперекор инстинкту самосохранения! Весьма неразумно делать так в «диких условиях», – и он понимал это, – но как ещё можно доказать себе, что «сильный дух» является чем-то большим, нежели обычным словосочетанием?

Вскоре небо действительно прояснилось. Многодневные тучи покинули его, направившись вдаль, и солнце выглянуло на светло-жёлтом небе, обрисовывая путникам хорошее настроение. Когда Айва и Киама проснулись, они обнаружили, что Артур только-только погрузился в дрёму. Однако, в отличие от самого юноши, который бы обождал ещё несколько часов, прежде чем знакомые проснутся сами, его выдернули из темноты и заставили идти дальше. Впрочем, он не противился. Ведь где-то там, в неизвестном месте, ждёт своего спасения маленький бигль…

Они остановились всего раз, чтобы насобирать лесные ягоды: зелёные, пупырчатые, с чёрными пятнами, и очень вкусные! Слегка вязкие, как ежевика, но имеющие привкус то ли чёрной смородины, то ли крыжовника, они моментально стали любимыми ягодами Артура. Он без конца наслаждался ими, объедая один куст за другим, и ввергал своих спутников то в смех, то в удивление. А под конец, когда почти все плодородные кусты облысели, они напились из близ текущего родника и вновь двинулись к цели. Лучший завтрак увенчался потрясающей погодой, которая скрывалась за огромными тучами на протяжении нескольких дней. И настроение сделалось такое хорошее, что любые горести испарились и вознеслись к ясному небу, утверждая мысль о том, что любимый пёс обязательно найдётся!

Они добрались до пугающей чащобы, когда солнце начало закатываться за горизонт. Надвигающаяся темень делала сухие стволы, голые кусты и вязкие болота ещё более жуткими, чем они являлись на деле. Неподалёку определённо каркал самый настоящий ворон, а ещё дальше – звенели неизвестные насекомые. Айва ничуть не успокоил затаившийся страх Артура, рассказав о том, что а́хары – именно так он нарёк этих звенящих тварей – поют в предвкушении охоты. И чёрт знает, как они выглядят, ведь в темнеющем пространстве из виду пропадали даже собственные руки! Пришлось домысливать образы абстрактных ахар самостоятельно, и это привело к новой волне подкравшегося ужаса: большие насекомые с клешнями и крепкими челюстями, с ядовитыми зубцами и звенящими крыльями… На момент в отчаянно-отважном юноше проснулся инсектофоб, которого он старательно избегал на протяжении долгих лет, позволяя самым гадким гадам ползать по дрожащим рукам.

Случилось так, что они чуть не увязли в болоте. В неглубоком, всего по колено, но с рыхлой донной грязью и очередными ползучими тварями, норовящими то ли покусать незваных гостей, то ли скрыться от них в свои мрачные мокрые убежища. Ощущения не из приятных – такой вывод сделал Артур. Даже будучи самым высоким из всех присутствующих (и, как следствие, имеющим больше шансов на выживание в зыбучей трясине), он постоянно морщился, оглядывался и подрагивал от любого дуновения бессовестного ветра. Жижа рвотного оттенка не щадила ни одежду, ни кожу: просачиваясь сквозь предназначенные для подобных похождений берцы, тина и некое подобие жидкости морозили гладкую кожу, слепляли её с некогда просторными джинсами и замедляли шаг. Сложно представить то омерзение и гадливость, с которыми Артур шёл вперёд, еле-еле перебирая вязнущие в болотной паутине ноги. В этот момент он не задумывался над тем, что чувствуют его более подготовленные знакомые. Но, справедливости ради стоит отметить, что их держали не менее отвратительные ощущения. А Киама, платье которой окончательно преобразилось в нечто пугающее, изнывала от своего маленького несчастья даже больше, чем Артур. Её голые ноги безвозвратно утеряли свою красоту, а потрясающий наряд отныне потрясал лишь своей ущербностью и бесценностью. Какая-то большая часть её борющегося сознания жалела о принятом решении уйти от «господина», что так великодушно предоставлял ей все блага и радости материального мира!

Но болото, окружившее надёжное убежище, вскоре осталось позади. Путники боялись наткнуться на какого-нибудь монстра, что сторожит заветную цель, но вскоре выяснилось, что этот самый монстр уже давно скончался, оставив от себя лишь гору змеиных рёбер, ярко выделяющихся на общем чёрно-зелёном фоне. И, в конце концов, их группка вышла на поляну. На поляну, чья противоположность болоту сразу выдавала вмешательство высших сил: здесь росли многочисленные деревца, кусты и даже цветы; далее, вверх по пригорку, где и сверкал заросший каменный вход с руническими надписями, тоже раскинулись разнообразные растения, свойственные этим местам. А на самой верхушке пригорка, еле зримой за шуршащими кронами, виднелся выжженный круг. Он потерял свою значимость уже очень давно, но являл собой некое напоминание о том, что за силы способны на колдовство, чьё влияние ощущается и сквозь десятки веков.

– Раньше этот круг маскировал место, к которому мы стремимся, – пояснил Айва, желая ответить на очередной вопрос. – Проходящие мимо странники видели лишь болото, но никак не это прекрасное место. Хотя, кто бы в здравом уме побрёл сюда… – мужчина ненадолго замолк, – …без какой-то конкретной цели?

– Надеюсь, Мерлин не утонул в том болоте… Если он вообще пришёл сюда.

– Его следы вели именно к этому месту, мой друг. А следов, если приглядеться, было достаточно.

– Вроде тех… зверьков, которых мы нашли по дороге?

– Да. Его явно разорвал небольшой хищник; и не очень умело, к слову. Подозреваю, что это сделал именно твой пёс. И метки, конечно, тоже забывать не стоит. А, ещё это, – он указал на окровавленную траву, выделявшую грязные следы небольших лап. – У нас такие крошечные волки не водятся.

Артур задумчиво кивнул, вспоминая детали пройденного пути. Незримо для самого себя, он подчерпнул из дошедших слов что-то полезное, и где-то в глубине души пообещал использовать эти знания в будущем. По крайней мере, если Мерлин вновь захочет убежать прочь…

Они отряхнули испачканную одежду, пытаясь вернуть себе хоть отдалённо приемлемый вид, но усилия не увенчались успехом. Липкая грязь намертво прицепилась к одежде и коже, желая продолжать совместное путешествие вплоть до купания. А оно, как подметил Айва, случится ещё не скоро. Тогда, старательно отвлекаясь от неприятных ощущений, троица пошлёпала к тёмному входу, за которым скрывались неизвестные руины и, вероятно, большие проблемы.

– Тебе страшно? – Киама подошла ближе и приобняла братскую руку. Её глаза смотрели прямо в черноту, расстилающуюся за каменной аркой. – Мне – да…

– «Страх – это поддержка перед встречей со зверем». Он укрепит мой дух и мою совесть. И, надеюсь, сделает то же и с вами двумя. Бояться не опасно, пока вы подкрепляетесь страхом для грядущего боя, – запомните мои слова. И не позволяйте низменным инстинктам управлять вашей внутренней силой.

Айва достал спички, зажёг одну из них и зашёл в тёмный коридор, пропахший гнильём, сыростью и кровью. Мох, охвативший треснувшие камни, источал тошнотворный запах, от которого веяло силой, слабостью и самой смертью. Хотя, возможно, смертью веяло откуда-то ещё…

Подростки шли за своим мужественным покровителем, глядящим сквозь пелену тьмы, и осматривались то ли в поисках пса, то ли в поисках безопасности, а их глаза бегали туда-сюда, дрожа от страха вместе с неокрепшим телом и духом. Полупрозрачного света спички не хватало ни на что стоящее; даже пол приходилось нащупывать собственными ногами. Здесь этот бессмысленный огонь играл обманчивую роль защиты, которая дезертирует при первом же видении угрозы. И угроза, как могло показаться, очень скоро стала вполне реальной.

Свет юркнул прочь.

– Ну что?.. – во мраке раздался хриплый голос. Рядом – знакомое сопение. – Добрался-таки?..

Айва зажёг очередную спичку и обнажил клинок.

В тусклом отблеске огненной капли возникло знакомое лицо: тощее, старое, совершенно побитое; с кривым носом, впалыми глазами, уставшими от мира, с покусанными губами, шрамом, впечатанным в бровь. А вокруг – кровь. Много тёмной, почти чёрной крови. Она в носу, во рту, вокруг шеи, на руках и ногах, на холодном полу… Она очертила поистине печальное зрелище, глядя на которое, жалость проснулась даже в Айве. Он убрал кинжал и поднёс догорающую спичку ближе к измождённому старику, отчего тот, привыкший к полной темноте, недовольно сощурился. Мужчина медленно прикоснулся к щетинистому подбородку и откинул окровавленную голову в сторону, изучая раны на шее.

– Змеиная петля… Именно то, чего ты заслуживаешь, – Айва говорил со стариком, как с давним знакомым. – Полагаю, ты сбежал под самый конец казни. Но что это?.. – мужчина прикоснулся к посиневшей изрезанной ладони, сплющенной временем, и отдёрнул рукава балахона и чёрной рубашки. – Всё сломано и вывихнуто. Тоже часть казни или твоё колдовство?

– Кто ты вообще, мальчишка?.. Я не буду говорить ни с кем, кроме вашего человеческого приятеля!..

Айва почувствовал укор в свою сторону. Его гордость резко врезалась в слова ненавистного дохляка, который отказался от помощи квалифицированного специалиста. Брови съехали к переносице, глаза сощурились, и всё лицо преобразилось в явное презрение. Мужчина убрал испачканную руку, вытер её о платок, лежащий прежде в слегка намокшем мешочке, и перевёл недовольный взгляд на удивлённого юношу, что вычерпнул из местной темноты силуэт спящего Мерлина.

– Артур. Поговори с этим… с ним. Время у нас есть, так что затягивай разговор, сколько пожелаешь. Киама, помолчи в этот раз. Иначе та история повторится снова, – девушка хмыкнула, но согласилась. А Артур, всё ещё потрясённый происходящим, далеко не сразу пришёл в чувства. Но, стоило ему прозреть, он сразу обратился к любимому псу.

– Мерлин! Боже, я так рад, что ты и правда оказался здесь! Иди сюда!

Но тот не ответил. Тяжело дышащий Далий Мар поспешил объяснить, что случилось:

– Он спит… Не проснётся ещё некоторое время… Я наложил на него заклятие, которое должно было привести тебя сюда… Но… что-то пошло не так и он пришёл один… – каждое слово давалось тяжело, но колдун продолжал говорить, то и дело переходя через своё ущербное состояние и хриплое дыхание, обрывающее последние силы. – Но ты здесь… Нам есть, что обсудить…

– Я вас не знаю. Я знаю только то, что вы – плохой. Вы посмели заколдовать моего Мерлина! Зачем мне слушать того, кто сделал это?! – Артур указал на спящего пса, но не смел подойти ещё ближе. Созерцая всё это, ослабший старик попытался засмеяться. Всё закончилось кашлем и новой кровью, стёкшей с уголка рта.

– У меня нет сил… Мне нужна помощь… Когда я поправлюсь… я всё скажу…

– Как я понимаю, вам нужны лепестки аэтэса болотного, несколько плодов дикой варги… – Айва случайно перебил чужой диалог, дабы скоротать время, потраченное на кашель и отхаркивание крови.

– Да! Да… Ты знаешь… Оно всё здесь… Там, в глубине… В кабинете химии… На полке с травами… И ступка там же… И вода…

После этих слов его сознание помутилось. Он впал в лечебный сон, тихо похрипывая и постанывая от постоянных кошмаров. Слабые сломанные руки окончательно размякли, припав к вогнутому животу, а под глазами возник некий покой. Увы, таковой не представлялся для Айвы, чьё решение пойти в глубины убежища в одиночку увенчалось крайним недовольством, возникшим у детей. Киама настаивала на уходе, так как не желала связывать себя с проклятым колдуном, а Артур просился в помощники, намекая на сложность квеста (именно таким словом он нарёк грядущие опасности). Обоим подопечным он ответил строгим «нет». Но то было проигнорировано. Киама села на холодный камень, поджав измазанные грязью ноги под изорванное платье. Её буйный нрав пытался вырваться наружу потоком оскорблений или простого побега, но она кое-как сдерживала оба порыва, отвернувшись от наречённого брата и, как смел выразиться Далий Мар, «человеческого приятеля». Тогда Артур и Айва принялись разбираться уже между собой, чем-то походя на недовольных петухов, и каждый новый аргумент разбивался о встречную волну. Это длилось до тех пор, пока Айва не поразил юного пришельца своей мудростью и логичностью. Мальчику пришлось остаться, а наёмник, зажёгши очередную спичку, шагнул во мрак недлинного коридора.

Вокруг шевелилась тишина. Она обтекала болезненный храп и собачье сопение, отдаляющиеся шаги и мелодию, что напевала задумчивая Киама. Света у них почти не осталось. Поздний вечер стремился сравняться с ночью, и только звёзды да спутник освещали пространство. Но пещера так и осталась почти замурованной среди непроходимых теней. Хотелось есть. Хотелось пить. Хотелось отдохнуть немного, поспать в мягкой кровати. Хотелось скоротать время. Уйти отсюда. И узнать как можно больше у этого умирающего колдуна. Хотелось почерпнуть его мудрость, сравнить её с мудростью Айвы, со своей собственной. Хотелось так много всего… Но Артур не отважился разбудить и без того страдающего старика. Он подсел ближе, едва касаясь плечом его плеча, и поглядел вначале на мирного Мерлина, а потом и на утихшую Киаму. Она направила серьёзное лицо куда-то в пустоту, незаметно подрагивая от сочащегося по коже ветра. Её непривычно подавленный силуэт заинтересовал Артура и побудил к лёгкому разговору о семье, о родине и мыслях, которые сражали её в последние дни.

– Я из Селенита. Ты без понятия, что это, так что я объясню: есть такой союз нескольких стран, который называют Не́фер[6]. В нём… это… ну, в общем, в нём есть страны, в которых очень высок уровень жизни. Там политика, экономия… или как его? Не важно. Селенита в нём нет, – в этом союзе. Нет поддержки, которая была бы очень к месту; нет защиты от Рубина, который хочет захватить Селенит. Я слышала что-то такое от своих. Ну и денег тоже нет. Не то что моргалинов – даже артилинов нет! Это… одна из самых ненужных… валют, да? Мы очень бедны. Ты слышишь бедность в моих словах, потому что я не могла учиться. Теперь ты понимаешь, откуда я. И чтобы прокормить большую семью, я согласилась танцувать. Заработала много варов, стала местной гордостью. А потом узнала, что одна из моих сестёр тратила почти всю мою зарплату на ка́мор! Из-за этого семье пришлось отдавать долги… И я согласилась сделать это за них. Ушла в рабство. У нас в Селените такой закон: если вольный эвассари сам решает стать рабом, его семье выплачивается… эта…

– Компенсация?

– Да. Наверное… Не важно. Мой поступок покрыл долг, и семья снова была в безопасности. Но меня забрали из деревни в Ришон – главную столицу. Там я танцувала задарма, но не жаловалась. Мне нравилось жить в роскоши. И сейчас нравится… Но ты забрал это у меня и заставил задуматься над всем прошлым! Спасибо… Я бы никогда не решилась сделать это сама, даже с помощью Айвы. А теперь я сижу здесь и прозябаю от холода и грязи. Как и все мы. А этот, вон, даже руки себе поломал! – Киама бросила взгляд на колдуна, после чего вновь глянула на Артура. – Я не знаю, что будет дальше. Но хочу думать, что мы будем вместе. И буду рада, если ты вернёшься в следующем году.

– Я не собираюсь уходить.

– Ты должен. Ты обязан, если не хочешь иметь проблемы!

– Вы упорно молчите об этих проблемах. Как я должен понять, что они действительно опасны, если и представить не могу, в чём они заключаются?

Киама тяжело вздохнула, показательно выходя из себя, и закатила глаза:

– Ладно. Я скажу тебе. Как драйрин сульрину, не больше. Но если ты проболтаешься об этом!..

– Клянусь, что буду молчать о твоём поступке до скончания веков!

– Ладно. Хорошо. Как хочешь… – девушка будто специально оттягивала ненавистный момент. Она ещё раз вздохнула, помялась немного и посмотрела в сторону выхода. После, явно набравшись мужества, о котором ранее говорил Айва, она выдала ответ. – Если ты останешься здесь через три месяца… если ты не испугаешься этого… то медленно и мучительно умрёшь… – Киама сказала это очень тихо, сама не осознавая того. Её лицо побледнело, хотя в темноте оно казалось всё таким же светло-шоколадным, и карие глаза остекленели от подсознательного ужаса.

– Умру? И в этом вся ваша тайна? Что в этом такого страшного?

– Ты умрёшь медленно и мучительно, Артур! Никто не хочет умирать таким образом!

– А я не умру, – уверенность, с которой юноша произнёс эти слова, поистине напугала Киаму. Лишь однажды она видела человека с таким же безумием в словах!

– Умрёшь! Все, кто остаётся, умирают! Чем ты лучше них?

– Я просто знаю, что не умру. Как если бы был героем какого-нибудь сюжета.

– Ты сбрендил?

Этот вопрос вызвал у Артура лёгкую усмешку. Юноша поднялся и присел подле знакомой, что смотрела на него, как на самого настоящего безумца. Положил руку на сердце, гордо выпрямив спину, и засиял убеждённостью (которую Киама всё же сочла сумасшествием):

– Я здоров и полон сил. И точно знаю, что не умру! Меня всегда окружало фэнтези, но то было лишь во снах и в мечтах. А теперь я чётко вижу, что мои представления о волшебном мире полностью совпадают с тем, о чём я думал, готовясь ко сну и просыпаясь по утрам! Это ли не знак свыше, что я смогу остаться в вашем мире и сделать его своим тоже?

– Нет. Это совпадение.

– Нет же, Киама! Я точно знаю, что жизнь сама готовила меня к этому моменту. Может быть, всё дело в судьбе, которую Господь послал на мою душу, а может и в чём-то более загадочном, но я полностью уверен, что мне здесь самое место. Только здесь я загораюсь энтузиазмом и желанием вершить свою судьбу самостоятельно!..

– Ты говоришь, как безумец. Тебе нужно отдохнуть и прийти в себя.

– Может, ты и права. Но пока это не доказано, я буду держаться своей линии. Только не говори Айве, что я сказал тебе. Почему-то мне кажется, что он действительно может принудить меня вернуться…

– Да, может. И сделает.

– Но ты не скажешь ему, да?

Киама промолчала. Насупилась, недовольно хмыкнула и отвернулась от собеседника. Весь её вид выдавал негодование и метания, что кружились в её сердце смертоносным ураганом. Желания вновь шли вразрез с ответственностью и создавали внутри такой хаос, что ни одно живое существо не смогло бы разобраться в тонкостях этого самоанализа и тяжбы! Девушка прекрасно понимала, что просто обязана рассказать об этом решении Айве, дабы тот, как эльрин более высокопоставленный и доверенный, доложил о проступке Артура в соответствующие органы. Но вот её сердце – пылкое, бескомпромиссное и авантюрное – внушало совсем иные мысли. Голова трещала по швам от копящихся разногласий, а нервы впервые за долгое время пострадали так сильно, что одна из грязных ног застучала по камню, образуя несильный отзвук.