Текст книги "Убю король и другие произведения"
Автор книги: Альфред Жарри
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)
АКТ ВТОРОЙ
Сцена I
Ахрасна колу, Совесть, наполовину высунувшись из чемодана
Совесть: Сударь.
Ахрас: Э-ээ.
Совесть: И т. д. и т. п.
Ахрас: Ну, что там еще, э-ээ, я, должно быть, уже мертв, оставьте меня в покое.
Совесть: Сударь, хотя исповедуемая мной философия осуждает всякое действие, однако то, что совершил господин Убю, слишком бесчестно, и я сниму вас с кола.
Совесть растягивается и дотягивается до Ахраса.
Ахрас (снятый с кола): Кто бы стал отказываться, сударь.
Совесть: Сударь, и т. д. и т. п., я хотел бы поговорить с вами. Прошу вас, присядьте.
Ахрас: Ну, это, как его, об этом и речи быть не может. Я никогда не позволю себе сидеть в присутствии своего спасителя, который, к тому же, есть чистый дух. И вообще, доложу я вам, сидеть мне не очень приятно.
Совесть: Мой внутренний голос и врожденное чувство справедливости повелевают покарать господина Убю. Какого наказания желаете вы для него?
Ахрас: Ну, это, как его, об этом я подумал уже давно. Я просто-напросто приоткрою погреб… поставлю кресло у самого края… и когда, доложу я вам, этот господин сядет обедать, то прямиком свалится вниз, – тут до него и дойдет, доложу я вам!
Совесть: Да свершится правосудие, и т. д. и т. п.
Сцена II
Те же, Папаша Убю
Совесть прячется в чемодан.
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх! Что это, сударь, вам не сидится на месте? Впрочем, раз вы еще можете на что-то сгодиться, сходите к кухарке и скажите, что она вечно пересаливает суп и пережаривает жаркое. Это нам не по вкусу. Конечно, благодаря нашим познаниям в патафизике, мы могли бы сотворить изысканнейшие блюда из ничего, но не станем этого делать, поскольку ваше поведение возмутительно!
Ахрас: Ну, это, как его, это больше не повторится.
Папаша Убю проваливается вниз.
Доложу я вам.
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх, сударь, это что еще за шутки? Ваши полы никуда не годятся. Нам придется наказать вас.
Ахрас: Это всего лишь дыра, доложу я вам, обыкновенная дыра.
Совесть: Господин Убю слишком толст, ему ни за что не выбраться.
Папаша Убю: Свечки едреные, всякая дыра может быть либо широкой, либо узкой. Там, где есть финансовые потоки, дыры необходимы. Но из-за этой вашей дырки мы уже ссадили себе сальник и позвоночный столб. Вытащите нас отсюда, не то мы погибнем.
Ахрас: Ну, доложу я вам, мне это не под силу. Но я готов скрасить ваш досуг приятным чтением. Предлагаю вашему вниманию избранные места из моего трактата о нравах многогранников, а вот еще мой мемуар об угловатости углов. Я писал его шестьдесят лет. Не хотите? Ну, как хотите, а я пошел, не могу выносить столь печального зрелища.
Уходит.
Сцена III
Папаша Убю, Совесть
Папаша Убю: Где же вы, господин Совесть? Трах-тебе-в-брюх, вы всегда давали мне дельные советы. Мы покаемся и частично восстановим вас в правах. Мы отменим головотяпство.
Совесть: Сударь, я отнюдь не хочу смерти грешника, и т. д. и т. п. Сейчас я протяну вам руку помощи.
Папаша Убю: Поспешите, сударь, мы погибаем. Вытащите нас из этой дыры, и мы отпустим вас из чемодана на выходные.
Совесть вытаскивает Убю и сбрасывает чемодан в погреб.
Совесть (размахивая руками): Благодарю вас, сударь. Мы бы вам рекомендовали заняться гимнастикой. Нет ничего полезнее гимнастики. Спросите любого врача.
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх, сударь, вы слишком шумите. Сейчас мы докажем, что и в этом деле нам нет равных, и исполним наш коронный прыжок – сальдо анале, что, конечно, удивительно, при нашем-то пузоне.
Пускается вприпрыжку.
Совесть: Сударь, умоляю вас, прекратите, вы сейчас проломите пол и снова провалитесь в какую-нибудь дыру. Вы лучше полюбуйтесь, какие мы гибкие. (Повисает вниз головой.) Ой, помогите, я сейчас шею сверну, спасите меня, господин Убю.
Папаша Убю (садится): И не подумаем. В настоящий момент мы заняты – перевариваем обед, а не то наш пузон лопнет. Через пару часов процесс завершится и мы поспешим вам на выручку. Вообще-то мы не привыкли возиться со всякой рванью!
Совесть извивается и падает прямо на брюхо Убю.
Папаша Убю: Прекратить безобразие, сударь! Мы терпеть не можем никакого шума, и вам я тоже шуметь не позволю!
Не найдя чемодана, хватает Совесть за ноги, открывает заднюю дверь и засовывает ее головой вперед в щель между каменными плитами.
Сцена IV
Папаша Убю, Молотилы
Трое Молотил (стоя в сундуках): Все знают, что затея пустая нос свой совать и его доставать. Есть у каждого резон почитать его пузон! А не то, убена мать, будет вам несдобровать! Каждому ясно, что шутить с ним опасно.
Он такой импузантный! ой импузантный! ой импузантный!
Тем временем Папаша Убю возжигает едреную свечку, при этом горит водород в серных парах; устроенная по принципу философского Органа, свечка издает протяжный звук флейты. Затем Убю вешает на стену две таблички: «Машинная стирка с лица земли» и «Опытный настройщик приструнит».
Дерьмоглот: Ух! Хозяин, некоторым людям приходится несладко. Господин Дурантье за сегодняшний день одиннадцать раз побывал в Отжимке на Площади Согласия. Ух!
Мудрила: А я, хозяин, отнес по назначению мешок побоев и горшочек срыни. Ух!
Карнаух: Хозяин, я тут сбегал в Египет и доставил оттуда певца по имени Мемнон. Я вот тут подумал, надо ли его заводить каждое утро. А покамест я отправил его на Гонимонетный двор. Ух!
Папаша Убю: Всем молчать. Не мешайте нам медитировать. Сфера – совершенная форма, солнце – совершенное небесное тело, и голова наша, по форме напоминающая солнце и всегда обращенная к нему, тоже совершенна. И глаз наш есть не что иное, как подобие и зерцало этого светила.
Сфера есть ангельская форма. Человеку дано быть лишь несовершенным ангелом. Бочка более совершенна, нежели цилиндр, и менее совершенна, нежели сфера. Сверхчувственное тело свет свой из бочки излучает. Мы изоморфны этой бочке и потому прекрасны.
Молотилы: Все знают, что затея пустая нос свой совать и его доставать. А не то, убена мать, будет им несдобровать.
Папаша Убю встает из-за стола и принимается расхаживать по комнате.
Молотилы: Он такой импузантный! ой импузантный! ой импузантный! И пузон его знатный, распузон его знатный! Виват, Папан Убю!
Папаша Убю:Non сит vacaveris, pataphysicandum est, как сказал Сенека. Для полноты картины не хватает одной маленькой заплаты на нашем философском рубище. Omnia alia negligenda sunt, весьма непочтительно, ut huic assideamus, употреблять для столь низменных нужд бочонки и бочки, что жестоко унижает достоинство Главного Казначальника, то есть нас. Cui nullum tempus vitae salis magnum est, потому-то мы изобрели устройство, которому присвоили славное имя срынекачки.
Достает её из кармана и ставит на стол.
Молотилы: Ух, хозяин!
Папаша Убю: А теперь, поскольку время уже недетское, мы, пожалуй, вздремнем. Трах-тебе-в-брюх, чуть не забыл! Захватите-ка мне из Египта мумиё, там как раз полно мумий, а мы хотим смазать аппарат, хотя работает он быстро, можно даже сказать, что он совершенно неуправляем.
Забирает свечку, срынекачку и выходит.
Сцена V
Молотилы, стоя навытяжку, поют. Тем временем посреди сцены вырастаетстатуя Мемнона. Вместо постамента у нее бочка
Молотилы:
Пусть грозный храп его тебя вгоняет в трепет,
Ты, жалкий толстосум! И пикнуть не моги,
Когда пахан Убю придет собрать долги,
А трое молотил тебе по харе влепят!
Гони монету, лох, да помолись творцу,
Что не прирезали как жирную овцу!
Пахан Убю встает, едва забрезжит свет,
И с самого с ранья ему покоя нет.
И на душе свербит, и в брюхе что-то свищет,
Но чужд ему покой, покоя он не ищет.
Он в спальню молотил летит, как ураган,
И, каждому слегка навесив по рогам,
Он шагом строевым выводит за ворота
Весь удалой отряд своих мордоворотов.
Там, разделив на всех горбушку с чесноком
И в путь благословя отеческим пинком,
Он каждому бойцу дает заданье хмуро,
С кого, когда и как сегодня драть три шкуры.
И, банду разослав по точкам наконец,
Спешит обратно в дом, крича жене с порога:
«Вы где, мадам Убю? Вставайте, ради Бога,
Подать мне мой пинцет и всяческий пиндец.
Уж скоро семь часов, а ей и горя мало!»
Но сонная мадам ворчит в ответ ему:
«Ты лучше бы сперва умыл свое едало!»
Но славный наш пахан не внемлет ничему,
И запихав в карман кошель свой здоровенный,
Выходит со двора, заботами согбенный.
Конец второго акта
АКТ ТРЕТИЙ
Сцена I
По сцене проходят Молотилы
Молотилы:
Идем и смотрим в оба,
Глядим по сторонам
И думаем: кого бы
Уделать нынче нам?
С прохожего простого
Нам толку никакого.
Нам подавай такого,
Чтоб греб деньгу толково.
А вот и он, голуба!
Пять штук – один костюм.
Сейчас получит в зубы
Проклятый Толстосум!
Ну, пакостное рыло,
Набитая мошна,
Сейчас за все, ловчила,
Ты огребешь сполна!
Отведаешь пинка,
Нюхнешь и кулака
Под вздох и под бока!
Эх, раззудись, рука!
Как груша измолочен,
Ты бабки сам отдашь.
Доволен будет очень
Пахан суровый наш.
Уходят.
Сцена II
Пока Молотилы поют, с разных сторон появляются Дурантье и Ахрас
Дурантье (одет, как рантье, амурные чулки, шляпа с пером и т. п.): Неслыханно! Возмутительно! Проклятый чиновник! У меня всего 3700 франков дохода, а господин Убю требует, чтобы я платил ему 80 000 ежедневно. Таких денег, у меня, конечно, нет, так он посылает меня в Отжимку, что на Площади Согласия, а там только входной билет стоит 15 000 франков. Неслыханно! Возмутительно!
Ахрас: Ну, это, как его, я бы рад остаться дома, да не могу. Господин Убю прозрачно намекнул, что я в этом доме лишний. И представьте себе, в моей собственной спальне он поставил, я извиняюсь, срынекачку. Ой, кто-то идет. Опять Молотила!
Дурантье: Что я вижу? Прислужник Главного Казначальника? Изобразим почтение. Да здравствует господин Убю!
Ахрас: Буду угождать им, а не то опять угожу на кол. Ну это, как его: убю! голову оттяпаю! ухи обкарнаю!
Дурантье: В Отжимку! Бей рантье! Включай аппарат!
Ахрас: Ну, это, на кол его!
Приближаются друг к другу.
Дурантье: Караул! Убивают!
Ахрас: На помощь!
Оба пытаются удрать, но все время натыкаются друг на друга.
Ахрас (на коленях): Господин Молотила, я ужасно извиняюсь, я, право, не нарочно; я, это, как его, преданный слуга его милости господина Убю.
Дурантье: Возмутительно! Это я – верный раб Главного Казначальника!
Ахрас: Ну, это, как его, вы случайно не мастер фехтования?
Дурантье: Это неслыханно! Однако не имею чести.
Ахрас: Эээ… Ну тогда, доложу я вам, ежели вы и впрямь не держали шпагу в руке, я вас вызываю.
Дурантье: В таком случае не стану от вас скрывать: я мастер фехтования.
Ахрас: Ах, вот оно что. (Дает ему пощечину.) Тогда попрошу вашу визитную карточку. Я буду раздавать пощечины всем встречным дуэлянтам и отбирать у них визитные карточки, а потом, доложу я вам, стану предъявлять эти карточки всем недуэлянтам, те испугаются и до них дойдет, что я человек мирный.
Дурантье: Возмутительно! Зря стараетесь, сударь. Я не стану с вами драться. К тому же наши силы не равны.
Ахрас: Ну, это, как его, на этот счет можете не волноваться. Я буду великодушен к побежденному.
По сцене проходит рвичулок-терьер.
Дурантье: Неслыханно! Эта скотина, подосланная господином Убю, меня разула.
Ахрас: На ней же ваши ажурные чулки и башмаки, доложу я вам. А я-то хотел предложить вам совместный побег.
Дурантье: Побег? Но куда бежать?
Ахрас: Бежать, чтобы спокойно сразиться, но подальше от господина Убю.
Дурантье: В Бельгию?
Ахрас: А еще лучше в Египет. Я прихватил бы там пару пирамид для своей коллекции многогранников. А что до ваших башмаков, зайдем к сапожнику на углу и дело с концом.
Сцена III
Дурантье, Молотилы, Мемнон на бочке
Дурантье садится, и в этот момент Мемнон вступает на флейте, поскольку занимается заря. Сидя у постамента, Дурантье, охваченный ужасом, слушает песню Мемнона. Молотилы появляются с противоположной стороны и не замечают его.
Мемнон:
В приходе Всех Святых я с бабой жил своею.
Я мебельщиком был, модисткою она.
Мы много долгих лет не знали горя с нею:
И полон дом добра, и толстая мошна.
Коль в воскресенье был денек пригожий,
Мы, приодевшись, шли рука к руке
Взглянуть, как в переулке Краснорожей
Буржуев будут тяпать по башке.
Там брызжут весело мозги,
Толпа гогочет: «Каково!»
Король Убю раздаст долги.
Молотилы:
Ура Папаше, мать его!
Мемнон:
Два наших сосунка, набивши рты вареньем,
Конечно, тут как тут, глазенки их горят.
А там, на площади, уже столпотворенье —
Все норовят пробиться в первый ряд.
Здесь главное – занять места получше.
Плевать на оплеухи и пинки.
А я влезал на мусорную кучу,
Чтоб не заляпать кровью башмаки.
Там брызжут весело мозги,
Толпа гогочет: «Каково!»
Король Убю раздаст долги.
Молотилы:
Ура Папаше, мать его!
Мемнон:
И вот уж нас с женой мозгами окатило,
И наши сосунки их сдуру тянут в рот.
И глядя на верзилу-Молотилу,
Толпа вокруг гогочет и орет.
И тут, смотрю, стоит у самой кучки
Хмырь, что меня обжулил с год назад.
Ну, говорю, здорово, потрух сучий!
Да ты, я вижу, вроде мне не рад?
Там брызжут весело мозги,
Толпа гогочет: «Каково!»
Корачь Убю раздаст долги.
Молотилы:
Ура Папаше, мать его!
Мемнон:
А тут еще жена локтем под бок пихает:
«Чего стоишь, как пень, – мужик ты или нет?
А ну-ка двинь ему дерьмом коровьим в харю,
Пока народ глазеет в белый свет!»
Законная моя не скажет плохо.
Собравшись с духом, я что было сил
Швырнул в хмыря огромную лепеху;
Но прямо в Молотилу угодил.
Там брызжут весело мозги,
Толпа гогочет: «Каково!»
Король Убю раздаст долги.
Молотилы и Мемнон:
Ура Папаше, мать его!
Мемнон:
И вот уже меня швыряют на канаты,
И вновь толпа вокруг топочет и орет,
И в черную дыру, откуда нет возврата,
Проваливаюсь я башкой вперед.
Вот и ходи теперь в денек погожий
Смотреть, как Молотилы-мясники
Гуляют в переулке Краснорожей!
Придешь с башкой – уходишь без башки!
Молотилы и Мемнон:
Там брызжут весело мозги,
Толпа гогочет: «Каково!»
Король Убю раздаст долги.
Ура Папаше, мать его!
Сцена IV
Завидев свет, Молотилы забираются обратно в сундуки. Появляется Ахрас в сопровождении сапожника Скитотомила, который несет с собой вывеску и лоток с башмаками.
Мемнон, Дурантье, Ахрас, сапожник Скитотомил
Ахрас: Ну; доложу я вам, прийти к вам сами мы не могли, боялись нарушить единство места. Располагайтесь. (Открывает дверь в глубине сцены.) Повесьте над дверью свою вывеску и выслушайте просьбу моего юного друга.
Дурантье: Любезный сапожник, я вознамерился бежать в Египет вместе с моим почтенным другом господином Ахрасом. Рвичулок-терьер лишил меня сапог, взываю к вам по поводу ботинок.
Скитотомил: Позвольте предложить вам великолепный образец, эксклюзивный товар, фирменную модель – дерьмоступы. Мы выпускаем дерьмоступы на любой вкус для самых разных типов срыни. Есть модели новые экскрементальные, есть испытанные срыневековые. Вот, пожалуйста, выбирайте, для птичьего помета, для навоза, для коровьей лепешки, для ископаемых фекалий, для детской неожиданности, это для дюрьмармии, а вот для срыненосцев в расцвете сил.
Дурантье: Эта пара мне подойдет, я ее беру. Почем она, господин сапожник?
Скитотомил: Вам я уступлю за четырнадцать франков.
Ахрас: А я бы на вашем месте взял вот эту, для дюрьмармии. Она, доложу я вам, будет попрактичнее.
Дурантье: Полностью с вами согласен. Господин сапожник, я передумал. Я возьму вон ту пару.
Забирает башмаки и уходит.
Скитотомил: А деньги?
Дурантье: Да я ж ее обменял на дерьмоступы для срыненосцев в расцвете сил.
Скитотомил: Так вы и за них не заплатили.
Ахрас: Ведь он же их не взял, не правда ли, любезный?
Скитотомил: И верно.
Ахрас (обращаясь к Дурантье): Это испытанный трюк, наш сапожник просто отстал от времени. Он нам и в подметки не годится.
Ахрас и Дурантье собираются уходить и нос к носу сталкиваются с Молотилами.
Сцена V
Те же и Молотилы
Молотилы: Идем и смотрим в оба…
и т. д.
Мудрила: Надо поторапливаться, уже поздно. Наши сундуки, того и гляди, закроются.
Дерьмоглот: Ух! Молотила нумер 3246, гляди, какая мумия, надо брать.
Карнаух: Эй, господин Мумия, вот вы и попались. То-то господин наш Убю обрадуется.
Ахрас: Ну, это, как его, это же ни в какие ворота, доложу я вам. Пустите меня. Это я, Ахрас. Вы что, не помните? Вы уже сажали меня на кол.
Дурантье: Руки прочь! Это возмутительное покушение на свободу личности! К тому же меня ждут в Отжимке.
Дерьмоглот: Быстрее. Он удирает.
Карнаух: Шустрый попался.
Завязывается драка.
Дурантье: Господин Сапожник, спасите! Я заплачу вам за башмаки.
Ахрас: Помогите нам с ними справиться, мы у вас еще одни купим, на каблуках.
Скитотомил: Ну нет, теперь вы и так под каблуком. (Один из Молотил поджигает ему волосы.) Ну и ночка! Ой, волосы больно!
Молотилы: Ну, пакостное рыло…
и т. д.
Поджигают Сапожника, затем запирают дверь; последние языки пламени вырываются в окно. Ахраса и Дурантье заталкивают в бочку-пьедестал Мемнона, сброшенного на землю.
Молотилы:
Попляши на задних лапках!
Ты – при папках, мы – при бабках.
Восемь пишем, два в уме.
Мы – с наваром, ты – в дерьме!
Кто вчера форсил нарядом,
А сегодня – с голым задом?
Это крошка Толстосум,
Но теперь совсем без сумм.
Конец третьего акта
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
Сцена I
Тем временем Мемнон поднимается, поправляет треух и краги золотаря и подает кому-то знак.
Мемнон, Мамаша Убю
Мемнон: Иди ко мне, моя сладкая. Наконец-то мы одни.
Мамаша Убю: Я так за тебя боялась, друг мой, слыша весь этот ужасный шум.
Мемнон: Бочку жалко!
Мамаша Убю: А мне вот Папашу Убю нисколечко не жалко.
Мемнон: Кто это там подсматривает? Пойдем куда-нибудь в другое место.
Уходят в заднюю дверь.
Сцена II
Те жев кабинете на заднем плане. Дверь в кабинет приоткрыта. Снаружи доносятся голосаПапаши Убю и Молотил.
Голос Папаши Убю: Трах-тебе-в-брюх! Мы отняли у господина Ахраса весь наличный финанс, посадили его на кол и выставили за дверь. И теперь нас терзают муки совести. Мы желаем произвести частичную реституцию – вернуть ему его законный обед.
Молотилы: Три пыльных ящика из жести…
и т. д.
Мамаша Убю: Это господин Убю! Я пропала!
Мемнон: Его ветвистые рога видны издалека. Куда ж мне скрыться? А! Вот сюда.
Мамаша Убю: Мальчик мой, куда же ты? Ты убьешься насмерть!
Мемнон: Убьюсь? Гогом-Магогом клянусь, там внутри бурлит жизнь, кипит работа. Там я тружусь по ночам. Алле гоп!
Сцена III
Те же и Совесть
Совесть (извиваясь, как червяк, появляется на поверхности в тот самый момент, когда Мемнон ныряет вниз): Бух! Какой удар! В голове так и звенит!
Мемнон: Словно в пустой бочке.
Совесть: А у вас разве не звенит?
Мемнон: Нисколько.
Совесть: А моя раскалывается. Я чувствую себя не в своей тарелке.
Мемнон: А в чужом горшке.
Совесть: Вообще-то, я имею честь быть Совестью господина Убю.
Мемнон: Так это он отправил в дыру ваше бесплотное тело?
Совесть: Я сам виноват. Я терзал его и за это наказан.
Мамаша Убю: Бедный юноша!
Голоса Молотил (приближаясь): Мы по бульварам не гуляем…
Мемнон: Поэтому тебе лучше залезть обратно, да и нам с госпожой Убю тоже.
Спускаются.
Молотилы (за дверью): Сквозь дырки мы нужду справляем…
Папаша Убю: Входите же, трах-тебе-в-брюх!
Врываются в кабинет.
Сцена IV
Молотилы с едреными свечками, Папаша Убю в сорочке
Папаша Убю (садится не говоря ни слова. Пол проваливается, и, согласно закону Архимеда, Папаша Убю всплывает. Одежда на нем изрядно потемнела. Он говорит просто и с достоинством): Почему срынекачка не работает? Отвечайте, не то головы оттяпаю.
Сцена V
Те же. На поверхности показывается голова Мемнона
Голова Мемнона: Она не работает, сломалась. И ваша головотяпка тоже. Подумаешь, какая-то паршивая машинка. Очень я её испугался! Вот бочки – это да! Вы провалились, всплыли – и полдела сделано.
Папаша Убю: Свечки едреные! Я сейчас тебе глаза выцарапаю! Бочка поганая, черепушка пузатая, отброс рода человеческого!
Заталкивает его обратно и запирается в кабинете с Молотилами.
Конец четвертого акта
АКТ ПЯТЫЙ
Сцена I
Ахрас, Дурантье
Дурантье: Сударь, я тут присутствовал при любопытнейшей сцене.
Ахрас: Ну, доложу я вам, кажется, я тоже при ней присутствовал. Впрочем, рассказывайте, а я послушаю.
Дурантье: Я видел, как на Лионском вокзале таможенники вскрывали сундук. Угадайте, кому он предназначался?
Ахрас: Кажется, я слышал об этом. На нем значилось: улица Краснорожей, господину Убю.
Дурантье: Вот именно, сударь. А в сундуке лежал человек и чучело обезьяны.
Ахрас: Большой обезьяны?
Дурантье: Что значит, большой? Все обезьяны невелики ростом, имеют темную шерстку и белый воротничок вокруг шеи. Высокий же рост свидетельствует о том, что душа устремлена к небу.
Ахрас: Совсем как мошки, доложу я вам. А знаете что? Я думаю, это были мумии.
Дурантье: Какие? Египетские?
Ахрас: Именно так, доложу я вам. Одна была похожа на крокодила, иссохшего первобытного крокодила со вдавленным черепом, а у другой, доложу я вам, был высокий, я бы даже сказал, философский лоб, почтенный вид, седые волосы и борода.
Дурантье: О чем это вы, сударь? Эти мумии, в том числе и почтенная старая обезьяна, выпрыгнули из сундука на глазах у ошалевших таможенников и поехали на трамвае к мосту Альма, чем привели прохожих в полное изумление.
Ахрас: Это просто удивительно, доложу я вам, ведь мы воспользовались тем же транспортом, что и они, то есть, я хотел сказать, трамваем.
Дурантье: Сударь, я удивлен не меньше вашего. Странно, что мы их не встретили.
Сцена II
Те же. Входят Папаша Убю и Молотилы при свечках.
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх! (Ахрасу.) Опять вы здесь? Ну-ка, убирайтесь.
Ахрас: Ну, это, как его… Я ведь у себя дома, доложу я вам.
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх! Попались, Дурантье! Опять явились сюда наставлять нам рога, использовать нашу добродетельную супругу вместо ночного горшка. Эдак вашими усилиями мы в один прекрасный день станем отцом какого-нибудь археоптерикса, а он на нас вовсе не похож. Впрочем, мы полагаем, что измена есть непременный элемент супружества, однако ж для порядка мы будем беспощадны. Бейте его, Молотилы!
Молотилы осыпают Дурантье ударами.
Посветите сюда. А вы, сударь, отвечайте. Я и вправду рогат?
Дурантье: Ууууууй! Уууууууй!
Папаша Убю: Да, тут дело нечисто. Отвечать он не может, потому как ударился головой. Небось, повредил себе извилину Брока и утратил дар членораздельной речи. Это, чтоб вы знали, третья передняя извилина – как войдешь? налево, а там спросить у консьержа… Ах нет, прошу прощения, спросите у философов: «Этот распад интеллекта является следствием постепенной атрофии коры головного мозга, а затем и белого вещества, что приводит к жировому и атероматическому перерождению клеток, сосудов и капилляров нервной ткани». Так что проку от этого господина теперь немного. Мы просто свернем ему нос и ухи, повырываем язык и зубья, разгрызем зад, раздробим спинной мозг и извлечем мозги через пятки. Затем мы посадим его на кол, оттяпаем голову, а напоследок разорвем на куски. А затем, пользуясь нашей неизреченной милостью, этот господин может хоть повеситься, мы ему помогать не станем. Обойдемся с ним по-божески.
Молотилы: Ух, хозяин!
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх! Забыл спросить совета у своей Совести.
Возвращается в кабинет. В это время Дурантье, увернувшись, пускается бежать, за ним с криками и песнями гонятся Молотилы. Папаша Убю возвращается, ведя за руку Совесть.
Сцена III
Ахрас, Папаша Убю, Совесть
Папаша Убю (Ахрасу): Трах-тебе-в-брюх! Вы все еще здесь? Точь-в-точь моя Совесть – никуда от вас не деться.
Совесть: Как говорил один Демократ…
Папаша Убю: Домкрат определенно хорош для расплющивания голов, но мы едва ли успеем им воспользоваться, пьеса и так уже затянулась.
Раздается паровозный гудок, и по сцене со свистом проезжает крокодил.
Сцена IV
Те же и крокодил
Ахрас: Ну, это, как его, это кто же такой?
Папаша Убю: Это птица.
Совесть: Это типичнейшая рептилия. (Ощупывает крокодила.) Такие конечности бывают у змеев.
Папаша Убю: Значит, это кит. Кит самая надутая из всех птиц. А эта птица ужасно надутая.
Совесть: Да змей это, змей.
Папаша Убю: Что и доказывает, господин Совесть, вашу тупость и бестолковость. Я и без вас знал, что это змей, да вдобавок гремучий!
Ахрас (ощупывает крокодила): Одно могу сказать точно. Это, доложу я вам, не многогранник.
