Текст книги "Собрание сочинений-2.Зверь"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)

Глава 21

В разное время дня Джефферсон Дейлс просматривал доклад ученых. Эти отрывистые чтения оставили его в недоумении. Уже позже, когда огромная ежедневная работа президентского дня была выполнена, он взял доклад с собой в постель и перечитал его еще раз уже за полночь. В документе было следующее:

Что касается трех двигателей, обнаруженных вашими агентами при захвате поместья “Пендрейк”, адекватно описать эти совершенные машины не представляется возможным. Судя по всему, они представляют собой финальную стадию воплощения нового принципа. Движущая сила, по-видимому, возникает вследствие формы и конструкции пончикообразной металлической трубы. В ходе исследований выяснилось, что эта труба представляет собой механизм, изготовленный с применением продвинутой металлургической технологии. Она на поддается никаким анализам, несмотря на самый тщательный подход с нашей стороны. Существует предположение, что труба получает энергию от удаленной передающей энергетической станции, но каких-либо доказательств этому получить не удалось. Можно только утверждать с определенностью, что этот двигатель по своей природе не является атомным. Отсутствуют малейшие признаки радиоактивности.

Так как после разборки второго двигателя нас постигла та оке неудача, что и с первым, было принято решение не трогать третий и последний двигатель, а провести дальнейшее изучение составных частей первых двух с привлечением другого персонала. Существует вероятность, что секрет функционирования этих машин заключается в специфичном составе сплава, из которого они сделаны. Планируется также изучение материала, использованного в качестве припоя, в плане определения его возможного влияния на…

При обращении с объектами исследования требуется повышенная осторожность, так как используемый в них тип энергии обладает побочными явлениями, доклад о которых находится в стадии подготовки…

Джефферсон Дейлс лежал в темноте с закрытыми глазами. Для него все это выглядело как старая-старая история, слишком сложная для умов простых смертных.

Когда он наконец повернулся на бок, чтобы уснуть, то подумал: “Три года, не больше. Три года, чтобы разыскать Пендрейка. Потом будет слишком поздно”.

Он должен выиграть самые фантастические выборы в истории Америки.

Женщины неистовствовали. У них появился кандидат в президенты, и было похоже, что с его возникновением мозги обычно рассудительных женщин словно сорвались с цепи.

Их сильный, обладающий мужским умом и в то же время женственный лидер балансировал на краю пропасти, изо всех сил пытаясь не упасть туда. Ей, похоже, удавалось обходить все подводные камни выборов, и несмотря на то, что агенты Дейлса неусыпно следили за каждым ее публичным выступлением, шли месяцы, а она по-прежнему умудрялась не допускать ни одного промаха.

Дейлс наблюдал за ней на расстоянии, сначала с недоверием, потом – с восхищением и в конце концов с тревогой. “Ничего, скоро она устанет, – говорил он. – Настанет день, когда она вымотается настолько, что едва будет стоять на ногах. Тогда и настанет время подставить ей ножку”.

Все, что можно было сказать о рациональности кандидата, совершенно не относилось к ее переполненным идеями сторонницам. Вот-вот должна была состояться смена тысячелегий. Женщины смогут прекратить войны и принести человечеству мир. Они внесут коррективы в несправедливый уклад общества, обуздают прожорливость бизнеса и раз и навсегда покончат с неверностью американских мужчин.

Большинство этих мыслей так и не вышло на уровень публичных дискуссий.

До момента, когда избиратели должны будут отправиться к урнам, остался месяц, а у президента по-прежнему было стойкое ощущение, что если дела будут идти таким образом и дальше, то он проиграет. Отовсюду, от своих помощников, из политических организаций, от местных партийных боссов он слышал одно и то же: кандидат-женщина идет впереди.

– Нам нужна зацепка, один промах, – сказал он одним душным днем Кей в перерыве между речами. – Я чувствую, что мои слова не пробиваются сквозь заслон из эмоций, вызванных Вейк.

Он всегда называл своего оппонента Вейк. Не миссис Вейк или Джанетт Вейк, – просто Вейк. Упоминание только ее фамилии подчеркивало их равенство в борьбе, где мужчина находился в привилегированных условиях только потому, что принадлежал к сильному полу.

Кей холодно произнесла:

– Если промаха и не будет, мы все равно готовы. Были предприняты необходимые меры, чтобы по всей стране возникли тысячи нарушений общественного порядка. Ты сможешь объявить чрезвычайное положение и отменить выборы.

– Прекрасно, – произнес президент Дейлс, и по его щеке покатилась капля пота. Он достал носовой платок. – Я решил идти до конца, Кей. И не стоит беспокоиться из-за ослабления моих позиций. Этот женский вопрос не представляет собой ничего особенного – еще одно безумие в этом мире.

Кампания шла своим чередом. Парады. Многочисленные митинги. Женщины выкрикивали лозунги: “Мир! Счастье в каждом доме! Здоровая нация!”

Как это все лучше устроить? Прошли слухи, что будут разыскиваться мужчины, ушедшие из своих семей. Брошенные жены и матери, охваченные чувством мести, постоянно ставили великую женщину, согласившуюся быть их кандидатом, в неловкое положение. Они требовали возвращения в семьи всех дезертиров. Никто не думал над тем, как эти мужчины, с преисполненными ненавистью сердцами и исполосованными бичами спинами, будут относиться к своим женам. Кроме того, некоторые женщины открыто заявляли, что возвращенным мужьям придется воздерживаться от удовлетворения их похоти.

За две недели до выборов, на митинге, где послушать миссис Вейк собрались тысячи людей, к микрофону протиснулась какая-то женщина и прокричала вопрос: считает ли кандидат, что ушедшие из семей мужчины должны быть подвергнуты телесному наказанию?

– Девочки, девочки, – устало ответила миссис Вейк, – не пытайтесь бежать впереди паровоза!

У Джефферсона Дейлса появился наконец козырь.

Пресса президента ухватилась за это высказывание.

На следующий день и в течение последующих Вейк пыталась объяснить, что она просто хотела придержать экстремистов.

Но медовый месяц закончился. Миллионы безотчетно поверивших в нее мужчин дали задний ход. Внезапно все ее слова перестали быть воплощением здравого смысла. В их глазах она превратилась в этакую даму себе на уме, которая шаг за шагом приближается к своей цели.

Президенту сообщили, что и сами женщины начали ставить слова своего лидера под сомнение. Легкая на подъем, древняя ненависть одних женщин к другим, приглушенная интенсивной эмоциональной атмосферой кампании, внезапно снова заявила о себе.

Выборная кампания вошла в другое русло.

Испытывая огромное внутреннее облегчение, президент Дейлс забыл о плане отмены выборов.

За неделю до выборов он заявил в выступлении:

– Я убедительно обращаюсь ко всем избирателям проголосовать по вопросам и отдать свои голоса в поддержку моей администрации.

В этот момент он был настолько уверен в победе, что вполне мог позволить себе подобное изречение.

Он рано отправился спать и был разбужен в полночь Кей, которая сообщила ему сводку новостей из Лос-Анджелеса: там состоялась большая демонстрация женщин, которые несли плакаты с призывами следующего содержания:

ВСЕ НА БОРЬБУ ЗА ПРАВА ЖЕНЩИН!

ФИЗИЧЕСКИЙ ТРУД – ДЛЯ МУЖЧИН,

БРАЗДЫ ПРАВЛЕНИЯ – В РУКИ ЖЕНЩИН!

ЗА СПОКОЙНЫЙ И ОРГАНИЗОВАННЫЙ МИР,

УПРАВЛЯЕМЫЙ ЖЕНЩИНАМИ!

Дальше в сводке сообщалось, что затем раздался призыв мужчин: “Да сколько же можно! Довольно! Они хотят, чтобы мы их уважали, а сами собираются превратить нас в рабов! За мной!” Мужчины набросились на женщин, и началась свалка. Когда с помощью бронированных машин удалось очистить улицу, двадцать четыре женщины остались лежать замертво, девяносто семь получили серьезные ранения, а более четырехсот обратились в медицинские учреждения с травмами различного характера.

Это был кризис, способный обеспечить победу или поражение на выборах. Через тридцать минут президент выступил по телевидению с обещанием провести тщательное расследование и сурово наказать виновных.

Было арестовано тридцать два человека. На следующий день им предъявили обвинение. У всех были адвокаты; все отрицали свою виновность. Судья коротко допросил каждого из них, после чего вынес беспрецедентный приговор: пятнадцать человек из числа обвиняемых были признаны невиновными.

Виновным был вынесен смертный приговор.

В зале суда возникло сильное волнение, и только с помощью ста сотрудников специальной службы удалось очистить зал от посетителей и отделить впавших в истерику смертников от их пораженных родных и адвокатов.

После заседания судья спокойно объяснил свои действия:

– Вполне нормально для судьи принять решение о виновности или невиновности человека. Не следует думать, что демократия слишком слаба для того, чтобы прекратить беспорядки.

После чего судья тут же ушел в отпуск, во время которого собирался отправиться вместе с семьей в длительный заграничный туристический вояж.

Когда Вейк попросили прокомментировать приговор, она с волнением в голосе произнесла:

– У меня нет сомнения, что восторжествовала справедливость. Я попросила комиссию подготовить мне доклад о прохождении данной судебной процедуры.

Дейлс дал следующий комментарий по поводу последних событий:

– Вопрос находится в ведении судебной системы, которая, как вам известно, в Соединенных Штатах является государственной организацией, отделенной от администрации.

Было объявлено, что осужденные собираются обжаловать приговор. В этой обстановке неопределенности и состоялись выборы.

Джефферсон Дейлс был переизбран с перевесом в два миллиона голосов.

Он испытал огромное облегчение, но впоследствии сказал Кей:

– В конце этого срока мои легальные права оставаться президентом закончатся. Продолжение зависит от…

– …Пендрейка, – закончила она за него.

– Пендрейка, – повторил он мрачно. И покачал головой в немом недоумении. – Что же могло случиться с этим человеком? Его ищут ФБР, армейская разведка и полиция. И – ничего. Ни малейшего следа.

Кей сказала, констатируя факт:

– У тебя есть еще несколько лет.

– Три, – кивнул он. – У меня есть три года. После этого будет слишком поздно.

Глава 22

Церемония инаугурации…

“Слишком поздно, слишком поздно…” В течение всего великого дня эти слова бродили в его мозгу, смазывая раздаваемые им улыбки, омрачая приподнятое настроение и мысли. Найти Пендрейка! Найти человека, кровь которого в состоянии в течение одной недели выгнать старость из его тела, а следовательно, утвердить его власть и сделать реальным построение задуманной им грандиозной цивилизации.

Эта мысль была подобна болезни, наваждению, которое продолжало преследовать его с той самой поры, когда к нему привели фермера. Человек был крупным и неопрятным. Пока Дейлс слушал его рассказ, в его сознании продолжала вертеться одна мысль. Он слышал сиплый голос фермера и никак не мог ее сформулировать.

– Я уже говорил, что он был у меня десять дней и старина док Гиллеспи дважды заходил, чтобы на него посмотреть, но, похоже, ему не нужна была никакая медицина, только пища. Скажу вам, чудно он себя вел. Не мог сказать мне свое имя и вообще ничего. А когда его нога зажила, я отвез его в Карнесс и показал комиссии по трудоустройству. Я сказал им, что его зовут Билл Смит. Он не возражал, поэтому так его и записали – Билл Смит. Они послали его на какие-то работы, не могу вспомнить на какие. Что-нибудь еще вас интересует?

Джефферсон Дейлс бесстрастно посмотрел на собеседника. Но за его внешним спокойствием скрывалось внутреннее возбуждение. Пендрейк был жив, его обнаружили, об этом доложила Кей после того, как из полицейского отделения в Карнессе поздней ночью поступили отпечатки пальцев Билла Смита.

– Это пока все, чем мы располагаем, – сказала Кей, – по крайней мере, теперь мы знаем, откуда плясать.

– Да, – произнес Джефферсон Дейлс и глубоко вздохнул. – Да.

Тотипотентный человек был жив.

Оставался еще один вопрос: подтверждение информации. Рука Пендрейка! Та, что должна была вырасти. Голос фермера послышался опять:

– И еще одно, господин президент…

Джефферсон Дейлс ждал, он был занят подготовкой своего вопроса. Его было непросто сформулировать, потому что как вы, например, спросите о том, отросла рука у человека или нет?

– Дело, – продолжил фермер, – состоит в следующем: когда я его подобрал, то, могу поклясться, одна нога у него была короче другой. Но когда мы расставались, у него были ноги одинаковой длины. То ли я сошел с ума, то ли…

– Что-то невероятное, не так ли? – сказал Джефферсон Дейлс. И быстро добавил: – Во всем остальном он был нормальным человеком, так ведь?

Фермер кивнул.

– Никогда не встречал более сильного мужика. Поверьте, когда он двумя руками ухватился за повозку и вытащил ее…

Президент не стал дослушивать до конца. В ушах продолжало звучать: “Двумя руками… двумя руками”.

Он встал и пожал руку сияющему от удовольствия старику.

– И послушайте, мой друг, – произнес президент Дейлс, – с этого момента ваше имя будет занесено в особый список, и в любое время, когда вам понадобится помощь Белого дома, напишите моему секретарю. И, если будет возможность вам помочь, вам помогут. Тем временем, я надеюсь, вы не будете никому рассказывать о нашей встрече. Рассматривайте это как вашу обязанность перед нашей страной.

– Вы можете на меня положиться, – сказал фермер с лояльностью прирожденного патриота. – И можно не волноваться – никаких специальных просьб не будет.

– Мое предложение останется в силе, – сказал сердечно президент, – и – мои наилучшие пожелания.

Позже Кей произнесла:

– Он сказал то, что думал, – это не часто встретишь в наши дни. Демократия рушится.

– Ты выглядишь так, будто у тебя есть доказательства, – сказал Дейлс – Стряслось что-нибудь?

Она молча протянула сообщение. Он прочел его вслух:

– “Верховный суд оставил смертный приговор для виновных в беспорядках во время женской демонстрации без изменений”. – Потом тихо присвистнул и произнес: – Что ж, они здорово сражались, но прошел год, и их борьба закончена. – Он посмотрел на Кей задумчивым взглядом. – И чем суд обосновал свое решение?

– Они не сообщили причины.

Он замолчал. Ему тоже показалось приметой времени то, что решение суда низшей инстанции не было изменено.

Кей ворвалась в его мысли.

– И не вздумай вмешиваться в это, – сказала она жестким тоном.

Великий человек промолчал.

Казнь должна была состояться в декабре 1977 года. За три дня до назначенной даты семнадцать человек совершили массовый побег из камеры смертников.

В нескольких городах прошли бунты, во время массовых демонстраций женщины потребовали наказать провинившихся тюремщиков, а также немедленно поймать и казнить бежавших.

– Мне казалось, что эти женщины хотят мира, – произнес Джефферсон Дейлс.

Но сказал он это Кей во время личной беседы. Публично же он пообещал, что будут предприняты все необходимые меры.

Прошло два дня после этой речи, и в аппарат президента поступило письмо, в котором значилось:

Камера 676, тюрьма Каггат

27 января 1978 года

Дорогой господин Президент.

Мне удалось выяснить, что мой муж был в числе семнадцати осужденных, и мне известно, где они сейчас находятся. Поторопитесь, если хотите спасти его жизнь. Пожалуйста, не медлите ни минуты.

Анрелла Пендрейк.

Кей подождала, сверкая глазами, когда он дочитает письмо, а потом протянула ему донесение из ФБР со следующей информацией:

“Во время ареста этих людей все происходило в большой спешке. Ни у одного из них не были взяты отпечатки пальцев вплоть до вынесения приговора в суде. После этого все сделанные первоначально фотографии и отпечатки пальцев были утеряны. Пропажа не была обнаружена до момента перевода приговоренных в тюрьму усиленного режима. Обращаю внимание, что по пути в эту тюрьму перевозящий заключенных автобус съехал в кювет. Несколько из преступников заявили, что в этот момент один из них исчез, а вместо него в автобус поместили другого. Руководство тюрьмы, куда они прибыли, не склонно верить этому заявлению, тем более что никто из семнадцати не заявил, что над ним совершили какое-нибудь насилие. Для предотвращения подобных разговоров вновь прибывшие были распределены по разным камерам…”

Кей прервала его в этом месте:

– Пендрейк должен быть тем, кого поместили в автобус. Он не мог принимать участия в беспорядках. Нам придется принять без доказательства это совпадение.

– Но как им удалось найти его, если даже нам это оказалось не под силу? – заметил президент Дейлс.

Кей молчала. Затем она произнесла:

– Нам лучше поскорее встретиться и поговорить с этой женщиной.

Камера не выглядела слишком комфортабельной, и Дейлс понял, что не все его первоначальные указания были выполнены в точности. Президент сделал мысленную пометку принять строгие меры к виновным, а потом обратил свое внимание на бледное создание, которое было Анреллой Пендрейк.

Это была их первая встреча лицом к лицу. И, невзирая на ее поблекший вид, он был поражен. В ее глазах было нечто – достоинство и мощь, мудрость, – что обеспокоило его. После первого впечатления его поразило, как глухо звучал ее голос. Он совсем не соответствовал ее внешности.

Анрелла Пендрейк произнесла:

– Вот что я вам скажу. Джим находится в укрытии, расположенном в Великой Калифорнийской пустыне. Ранчо расположено приблизительно в сорока милях к северу от поселка Маунтенсайд… – Она умолкла. – Пожалуйста, не спрашивайте меня, почему он сделал то, что сделал. Важно, чтобы он не был убит, когда вы доберетесь до его укрытия. – Она сделала тщетную попытку улыбнуться. – Наша группа верила сначала, что с его помощью мы сможем оказывать влияние на события в мире. Боюсь, мы переоценили наши возможности.

Заговорила Кей:

– Миссис Пендрейк, вы должны изложить ваши пояснения, каким образом вам удалось обнаружить мужа, в то время как с этой же задачей не смогла справиться разведка Соединенных Штатов?

Впервые за всю встречу на лице женщины появилось подобие улыбки.

– Когда Джим попал к нам впервые, – сказала она, – мы вживили ему в мускул на плече маленькое транзисторное устройство. Оно подает сигнал, который мы можем принимать. Я ответила на ваш вопрос?

Президент Дейлс произнес:

– Вполне. Вы можете определить его местоположение в любой момент?

– Да, – ответила Анрелла.

После этого они оставили ее в покое.

Самолет летел на север. Кей сказала:

– Не вижу причины, по которой миссис Пендрейк или кто-нибудь еще должен быть освобожден. То, что она так глупо раскрыла свои карты и сообщила нам местонахождение Пендрейка, не означает, что мы ей чем-нибудь обязаны.

Ее диалог с президентом прервали:

– Господин президент, поступила радиограмма из тюрьмы Каггат.

Джефферсон Дейлс, сжав губы, прочитал длинное сообщение, а потом молча протянул его Кей.

– Сбежали! – вскрикнула Кей. – Вся банда! – Она застыла. – Но зачем эта бледнолицая маленькая актриска, изображавшая крайнюю степень депрессии, зачем она рассказала все нам? Почему она это сделала? – Она замолчала, перечитала сообщение и прошептала: – Ты видишь, во время побега было применено девяносто самолетов, оборудованных тем самым двигателем! Что же у них за организация? Это означает, что побег мог быть произведен в любое время. Но они ждали до сегодняшнего дня. Сэр, это очень серьезно.

Джефферсон Дейлс почему-то не ощущал себя охваченным паникой, как его секретарь. Он пребывал в приподнятом настроении, в нем ширилась и крепла воля к победе. Ситуация и в самом деле была серьезной: налицо был кризис. Тем не менее его голос прозвучал спокойно:

– Кей, мы задействуем пять дивизий, из них две моторизованных, и столько самолетов, сколько нам понадобится, – не девяносто, а все девятьсот. Мы оцепим пустыню. Мы установим контроль за каждым транспортным средством, покидающим интересующую нас зону по земле или по воздуху. Мы применим радары, прожекторы, ночные истребители. Мы используем безграничную мощь вооруженных сил Соединенных Штатов. Мы найдем Пендрейка!

Дейлс вдруг понял, что на карту поставлена его жизнь.

Глава 23

Весь январь дули завывающие зимние ветры. Пятнадцатого числа снежная буря похоронила под белым саваном почти весь штат Нью-Йорк и Пенсильванию. Утром шестнадцатого люди проснулись в мире, который опять стал белым, чистым и радостным.

В этот же день, далеко на юге, Хоскинс и Кри Липтон, проанализировав причины, которые привели их в Южную Америку, вылетели из Бразилии в Германию.

Целью их поездки был американский штаб на Унтер-ден-Линден в Берлине. В огромной, покрытой толстым ковром Красной комнате на втором этаже их встретил американский генерал и быстро провел в охраняемый кабинет.

– Перед вами, – показал он рукой, – то, что мы называем картой смерти. На ней нанесена информация, которую мы собирали для вас в течение нескольких последних недель. Что ж, карта превратилась в весьма любопытный документ.

Карта тридцати футов в длину была утыкана разноцветными значками. “Назвать ее документом можно было только с большой натяжкой”, – подумал Хоскинс с кривой усмешкой. Но он промолчал, просто смотрел и слушал, ему не терпелось услышать обобщенный вывод.

– Месяц назад, – сказал генерал, – мы разослали наших людей на грузовиках по всем европейским территориям, которые ранее находились в оккупации. На каждой машине был установлен плакат с запросом о двигателе. Текст был написан в соответствии с полученными от вас инструкциями.

Он достал пачку сигарет и предложил ее собеседникам; Хоскинс, отказываясь, слегка покачал головой и с нетерпением ждал, пока остальные прикуривали. Офицер продолжил:

– Прежде чем я сообщу вам степень и масштаб нашего успеха, мне хочется ввести вас в курс происходящих событий в современной Германии. Как вам известно, метод Гитлера состоял в том, что он на все руководящие посты назначил членов нацистской партии. Мы давно уже избавились в Западной Германии от этих фюрерчиков, заменив их на оставшихся в живых довоенных демократов. В Восточной же Германии Советы попытались использовать многих бывших фашистов, справедливо рассудив, что в глубине души коммунисты и нацистские террористы – близнецы-братья. При этом они упустили, что более образованные немцы никогда не примут среднего славянина как равного, сколько бы им ни вдалбливали ленинскую доктрину по национальному вопросу.

И только после того, как мы сообщили Советам вашу информацию, они засуетились и обнаружили, что под самым носом у них в Восточной Германии сформировалась тайная организация террористов. После этого они дали нам карт-бланш – и вот что нам удалось выяснить: прямо сейчас немцы совершают около тысячи убийств в неделю в самой Восточной Германии и еще около восьмисот – по всей Европе.

– Каким образом это связано с получением информации о двигателе и о семи исчезнувших с семьями ученых, тела которых мы не смогли обнаружить в США? – спросил Липтон.

– Мы взяли статистику убийств для каждого района Европы, – прозвучало в ответ. – После распространения запроса информации по двигателю мы денно и нощно следили за повышением числа случаев. Мы исходили из предположения, что нацисты предпримут предосторожности в тех местах, где существует возможность утечки информации. – Он посмотрел на гостей с угрюмой усмешкой. – Могу доложить, что число убийств на двух весьма отстоящих друг от друга территориях выросло сверх всякой нормы. Это Гогенштайн в Саксонии и еще один городок в Болгарии – Латски.

– Болгария! – раздался озадаченный возглас Липтона.

Хоскинс быстро произнес:

– В конце концов, мы всегда уделяли особое внимание Германии. Видимо, они решили, что будет проще разместить межпланетные базы на территории симпатизирующих государств; среди последних Болгария, несомненно, является наиболее угнетенной жертвой коммунизма.

Генерал окинул его пронизывающим взглядом карих глаз:

– Совершенно верно. Мы провели исключительно осторожное наблюдение за этими районами. После трехдневных поисков в Гогенштайне мы обнаружили покинутую в явной спешке прекрасно оборудованную и оснащенную шахту.

– В ходе проведенного опроса населения, – продолжал офицер, – удалось выяснить, что поблизости от покинутого сооружения видели похожий на дирижабль аппарат.

– Святые небеса!

Хоскинс и сам не заметил, как издал это восклицание. Спустя мгновение он понял, что слушал сообщение генерала с нарастающим нетерпением, ему хотелось поскорее перейти от слов к поискам. А теперь…

Все было сделано без них. Поиск был закончен, или почти закончен. Все предварительные работы были успешно доведены до конца.

– Сэр, – сказал он с теплотой в голосе, – вы выдающийся человек.

– Позвольте мне закончить, – генерал широко улыбнулся. – У меня есть для вас еще кое-что. – Он педантично продолжал: – Мы отобрали среди нескольких тысяч писем всего три. Они, безусловно, подлинные и имеют отношение к нашему делу. Третье, и самое важное из них, послано нам фрау Крейгмер, женой человека, который был боссом болгарской националистической партии в Латски в течение трех лет. Мы получили его прошлой ночью, когда я уже был осведомлен о вашем прибытии.

Господа, – продолжил он спокойным, уверенным голосом, – к концу недели в ваше распоряжение поступит вся информация, доступная на этом континенте.

Его четко сформулированное обещание привело Хоскинса в состояние шока.

– Естественно, – закончил он, – нацисты сделали все возможное, чтобы опустить концы в воду. И тем не менее…

Четвертого февраля в полдень им были представлены тела людей, принимавших участие в поселенческом проекте Лембтона. Семеро пожилых, девять женщин, две девочки и двенадцать подростков лежали друг подле друга на холодной земле. Под всеобщее молчание они были помещены в катафалки, которые направились в порт. Оттуда их доставят морем в Америку для погребения.

После того как скорбная вереница машин исчезла за поворотом, Хоскинс и другие, следуя указаниям тучного мужа фрау Крейгмер, подошли к зарослям кустов. Дул холодный северный ветер, и сопровождающие их в бронетранспортерах пехотинцы хлопали в ладоши, чтобы согреться.

Хоскинс обратил внимание, что, несмотря на ветер, герр Крейгмер обильно вспотел. “Если когда-нибудь кто-нибудь и заслуживал петли…” – подумал он.

Но они дали слово. В плакатах значилось: деньги, безопасный переезд и максимально возможная полицейская защита.

Подошел генерал.

– Землекопы закончат без нас, – произнес он. – Поехали отсюда. Я соскучился по теплой комнате в отеле. Там вы сможете пораскинуть мозгами над успехами, – он бросил быстрый взгляд на Хоскинса, – и неудачами.

Материала для исследований было не слишком много. Хоскинс молча уселся в кресло перед камином и перечитывал перевод единственного документа, который им удалось восстановить:

Движение любого объекта связано с противодвижением, с погашением, с восстановлением баланса. Тело, перемещающееся между двумя точками в пространстве, использует энергию, которая и является формой противодвижения. Наука о противодвижении рассматривает в широком смысле отношения между микрокосмом и макрокосмом, между бесконечно малым и бесконечно большим. Когда между двумя силами макрокосма достигнуто состояние баланса, то уменьшение одной из них обеспечивает приращение другой. Двигатели шумно пыхтят; органические существа трудятся над выполнением своих обязанностей. Жизнь кажется невероятно тяжелой. Тем не менее, когда в микрокосме создается противодвижение по отношению к движению, происходящему в макрокосме, из их взаимодействия рождается энергетический всплеск. Помимо этого происходит сохранение баланса; закон равенства действия и противодействия выполняется с той же неукоснительностью, что и раньше…

– Я бы не стал, – произнес устало Хоскинс, – подавать это в патентное бюро на предмет получения патента. Боюсь, что мы зашли в тупик, и у меня нет надежды на скорейшее спасение Пендрейка и его жены. Остаток этой туфты, – он помахал стопкой отпечатанных листов, – состоит из инженерных указаний по проблемам инсталляции. Важнейшая часть документа отсутствует. Похоже, опустошив рюкзачок, мы обнаружили в его дне приличную дыру. – Он поднял глаза. – Есть ли что-нибудь новое из Гогенштайна, второго центра убийств?

– Ничего, – ответил Кри Липтон. – Он, несомненно, был одним из портов для их космических кораблей. Его срочно эвакуировали перед самым нашим появлением. Теперь все их секреты и основное оборудование перенесены куда-нибудь на Марс или на Венеру…

Хоскинс возразил:

– На Луну! И не сомневайся. Марс и Венера слишком далеки от Земли даже при самом благоприятном расположении планет. Кроме того, они не решились бы показать своей молодежи, какой планетой может стать Венера. Вспомни, что обещал Лембтон поселенцам в рекламе своего проекта. Немецкие лидеры замешаны на крови и стали; их цель – добиться освобождения Восточной Германии и воссоединить страну. Пока это не выполнено, эти предводители будут держать своих подчиненных на диете из тяжелой работы, жестких условий жизни и надежды. У них было слишком мало времени, чтобы они успели понаставить везде действительно хорошие базы. Поэтому, сдается мне, нам пора отправляться обратно в Америку. Нам еще многое предстоит сделать.

Прошло три дня.

Президент Дейлс, находясь на пути в Маунтенсайд, штат Калифорния, сидел в гелиокаре в компании Кри Липтона и слушал его доклад о возрождении немецкого духа в Восточной Германии. После доклада прозвучало настоятельное требование предоставить людей и денег для организации экспедиции на Луну. Президент, соглашаясь с собеседником, кивал головой.

– Да, да, – сказал он, – сделайте и это. Приготовьте спутники. Мы можем ступить на Луну, даже если это обойдется нам в астрономическую сумму. Я смогу дать разрешение на направление необходимых средств из военного бюджета, если всем будет ясно, что мы собираемся нанести последний удар по гитлеровским выкормышам. Расконсервируйте столько ракет, сколько сочтете необходимым. Мне кажется, что, до того как мы заключили наш договор с Советами о практике осуществления крупномасштабных космических проектов, чтобы не довести наши страны до банкротства, мы уже успели произвести с десяток тысяч ракет-носителей. Они не так уж дешевы. – Он мрачно продолжил: – Те, что сделали открытие, не верили, что такие грубияны, как мы, смогут правильно его применить. Вот они и подались к сумасшедшим наци. Мы живем во взбесившемся мире, мистер Липтон.

Молчавшая до этого Кей подала голос:

– Мистер Липтон, правильно ли я вас поняла – вы только что сказали, что одна из целей вашего товарища мистера Хоскинса заключается в том, чтобы вырвать мистера Пендрейка и его жену из рук нацистов на Луне?