Текст книги "Собрание сочинений-2.Зверь"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)

Глава 8

Дни бежали своим чередом, жизнь продолжалась. Каждое утро, кроме субботы и воскресенья, Пендрейк отправлялся в своей машине на работу. Вечером он возвращался обратно в большой, огороженный железной изгородью дом, поспевая к ужину, подаваемому вышколенными слугами. За ужином следовал приятный и расслабляющий период чтения в тишине кабинета, после которого Пендрейк укладывался в постель, где к нему присоединялась любящая красивая женщина.

События, до такой степени взволновавшие его, начали казаться ему почти нереальными. Но Пендрейк не забыл о них, он сознательно стал думать о себе как о человеке, который ждет своего часа.

На семнадцатый день пришло письмо с удостоверением о его рождении. Пендрейк прочел его и – он честно признался себе в этом – испытал огромное облегчение.

В нем черным по белому значилось: “Джеймс Сомерс Пендрейк. Родился 1 июля 1940 года, г. Кресцентвилл. Отец: Джон Пейдлав Пендрейк. Мать: Грейс Розмари Сомерс”.

Он был рожден. Его память не подкачала. Мир не был перевернутым с ног на голову. В его памяти существует пробел, но не пропасть. Раньше он сравнивал себя с человеком, балансирующим на одной ноге на краю бездны необъятной глубины. Теперь бездна превратилась в узкую, но все еще глубокую яму. Правда, эту яму предстояло заполнить, но, даже если это не будет сделано, он сможет перешагнуть ее и идти дальше, не испытывая кошмарного ощущения падения в кромешной тьме с края скалы.

Пендрейк сел в кресло: его охватила внезапная слабость, и голова закружилась. Вскоре он взял себя в руки и откинулся на спинку кресла. В голову вползла поразительная мысль: “Я же только что чуть было не потерял сознание”.

Темнота перед глазами рассеялась. Пендрейк осторожно встал и налил в стакан чистой воды. Вернувшись в кресло, он поднес стакан к губам и обнаружил, что рука дрожит. Это поразило его: он оказался подвластным влиянию сложившейся ситуации. Благодаря богу худшее из того, что касалось его лично, было позади; впрочем, если по правде, то не совсем позади. Но по крайней мере он положил этому начало. Как только он получит свой послужной список, то сможет определиться вплоть до двадцатичетырехлетнего возраста. Если поразмыслить, то это – вполне солидное основание. И так как его сознательная жизнь возобновилась в возрасте тридцати трех лет, то это оставит неопределенным девятилетний период.

Его уверенность иссякла. Девять лет! Не такой уж алый срок. Если разобраться, то чертовски большой.

Послужной список принесли вечером девятнадцатого дня. Это была стандартная форма с впечатанными ответами.

Были указаны имя, возраст… подразделение ВВС… имя ближайшего родственника: “Элеонора Пендрейк, жена”. Серьезные ранения или контузии: “Ампутация правой руки выше локтевого сустава. Необходимость операции вызвана увечьем, полученным при катастрофе истребителя”.

Пендрейк уставился на лист бумаги. Но ведь у него есть правая рука! По мере того как он продолжал смотреть на остающуюся неизменной отпечатанную форму, удивление проходило. В конце концов он подумал: “Ну надо же, такая ошибка. Какой-то козел в архиве напечатал неправильную информацию”. И даже после того, как одна часть его мозга выработала этот аргумент, другая часть восприняла все как есть, зная, что никакой ошибки в его послужном списке нет. Ошибка была допущена не в государственном учреждении. Она находилась здесь, в нем самом. Теперь его не надуешь. Судя по всему, он не был Джимом Пендрейком, существующим в этой форме.

А значит, пришло время разобраться с теми, кому было известно, кто он и что собой представляет. Какова бы ни была причина, по которой они внушили ему, что он является Джимом Пендрейком, он выведет их на чистую воду.

Было четыре часа пополудни, когда он миновал двадцатифутовые ворота и проехал по извивающейся среди Деревьев дорожке. Он поставил машину в огромном гараже. К нему вышел шофер Анреллы, который также присматривал за техникой, имеющейся в поместье.

– Вернулись пораньше, мистер Пендрейк? – произнес Грегори.

– Да! – сказал Пендрейк уверенным тоном решившегося человека. Когда он, пересекая сад, направлялся к Дому, мимо него по земле пронеслась тень. Он посмотрел вверх и понял, что тень принадлежала самолету, направляющемуся к его личной взлетно-посадочной полосе. Вслед за первым самолетом, почти без интервалов, проследовало еще четыре. Все они скрылись за деревьями.

Пендрейк, нахмурившись, обдумывал увиденное, когда в окне показалась Анрелла. Она спросила:

– Что случилось, дорогой?

Он сказал об этом, и она в замешательстве повторила:

– Самолеты! – И мгновенно добавила: – Джим, беги к машине. Уезжай отсюда немедленно!

Он смотрел на нее.

– Тебе тоже лучше поехать со мной.

Она выбежала из дома. Это было непривычное для него зрелище. Вскочив в машину, она, запыхавшись, поторапливала его:

– Джим… если тебе дорога свобода… быстрее!

Его машина неслась к воротам, за которыми начиналась дорога, ведущая к трассе на Альцину. Внезапно Пендрейк обнаружил, что проезд заблокирован двумя джипами. Он затормозил и остановился, чтобы развернуться. Один из джипов, взревев мотором, подлетел к ним вплотную.

Сидящие в нем женщины с бесстрастным видом навели на Пендрейка самые зловещие пистолеты в его жизни. Ему предложили жестом вернуться к дому. Ничего не говоря, он повиновался приказу. Пендрейк распознал в незнакомках специальных агентов президента Дейлса и почувствовал небольшое облегчение.

У дома собралась вся банда. В саду находились Несбит, Йерд, Шор, Кэткотт и все слуги, включая Грегори, – всего их было около сорока человек, выстроенных под прицелом пулеметов. Женщин президента было около сотни.

– Это был он, – сообщила предводительница команды в джипах, захватившей Пендрейка. – Мысль о том, что они попытаются переправить его отсюда, оказалась верной.

Женщина, которой она докладывала, была молода, привлекательна и очень серьезна. Она кивнула и приказала грудным голосом:

– Охраняйте Пендрейка днем и ночью. Ему разрешено видеться только с женой. Всех остальных переправить на самолете в тюрьму Каггат. Действуйте!

Через несколько минут Пендрейк остался наедине с Анреллой.

– Дорогая, – сказал он, – что все это означает? – Ему показалось, что теперь ей нет смысла утаивать от него информацию.

Она стояла у окна в большой гостиной. После его слов Анрелла повернулась, подошла к Пендрейку, обвила его руками и запечатлела на его губах нежный поцелуй. На ее лице играла легкая лукавая улыбка.

Ярость буквально взорвалась в мозгу Пендрейка. Он смутно осознал, высвободившись из ее объятий, что быстрота, с которой возник гнев, продемонстрировала, насколько расшатались его нервы за последние недели.

– Ты должна рассказать мне, – проревел он. – Как я могу думать о выходе из этого положения, если мне ничего не известно? Видишь ли, Анрелла…

Он замолчал. На ее лице застыло удивленное выражение. Его гнев частично улетучился, но напряжение осталось. Он заговорил опять, ощущая себя почти униженным:

– Мне кажется, что ты знаешь, что только Джефферсон Дейлс мог прислать этих забияк в юбках. И если тебе это известно и ты знаешь причину, по которой он это сделал, то почему не рассказать все мне, чтобы я начал продумывать выход?

– Не нужно ничего придумывать, – произнесла она. – Мы с таким же успехом можем оставаться в заключении здесь, как и в любом другом месте.

Пендрейк уставился на нее.

– Ты что, сошла с ума? – спросил он. Внезапно он вышел из себя и закричал: – Я подслушал, о чем вы говорили на встрече.

Она изменилась в лице. Улыбка съежилась.

– На какой встрече? – резко спросила она.

Он рассказал ей, ее лицо стало озабоченным.

– Что ты слышал?

– Вы что-то говорили об изменениях, которые должны наступить. Что это значит? Изменениях чего?

Выражение ее лица опять изменилось. Озабоченность исчезла.

– Мне кажется, что ты не так уж много услышал. Изменения в тебе. Это все, что я могу сказать.

Он махнул ей рукой, словно падая в темноту.

– Ты же сказала мне это. Почему не сказать больше?

Она опять задумалась.

– Я не сказала тебе ничего, – произнесла она.

Анрелла приблизилась и опять обняла его. Посмотрев ему в глаза внимательными, мудрыми, нежными и улыбающимися глазами, она сказала:

– Джим, изменения наступают быстрее, когда ты находишься в состоянии стресса, а ты в нем находишься, не так ли? – она оторвалась от него. – Ты весело жил, не так ли, Джим? Два года в свое удовольствие.

Пендрейк был слишком зол, чтобы признать правоту этих слов. Он отрезал:

– Судя по тому, что я слышал, ты даже не являешься моей женой.

– Да, мы позаботились, чтобы у тебя была спутница жизни, – сказала она. – Ты должен признать – тебе это ничего не стоило. Более того, тебе хорошо платили.

Для него эти слова прозвучали как самое тяжелое оскорбление.

– Я не отношу себя к типу мужчины-альфонса, – произнес он хриплым голосом, повернулся и вышел из комнаты. Он чувствовал, что между ними все кончено.

Этой ночью, после того, как они оказались в постели, Анрелла сказала:

– Вполне возможно, нам придется провести здесь несколько месяцев. Ты собираешься дуться все это время?

Пендрейк повернулся и посмотрел на нее – Анрелла лежала на соседней кровати. Он быстро переспросил:

– Месяцев?

Он почувствовал смущение. Оказывается, должен настать момент, когда заключение кончится. По известной ей причине. Он сделал над собой усилие и успокоился.

– Ты ничего мне не скажешь? – спросил он.

– Нет.

– Но ты хочешь продолжать играть роль хозяйки дома?

– Как и раньше.

Он покачал головой, но не смог заставить себя рассердиться до полного и определенного отказа от нее.

– Я подумаю над этим, – медленно сказал он, – но тебе должно быть известно, что мужчина устроен так, что не может сидеть сложа руки в такой ситуации. По крайней мере я не собираюсь.

– Делай все, что считаешь нужным, – прозвучало в ответ, – только не дуйся.

Он посмотрел на нее грустными глазами.

– Если я поддамся этой мысли, – произнес он, – то просто стану еще одним поедателем лотоса. Я с легкостью смогу проспать дни и недели, утонув в сексуальной идиллии.

– Это не самая худшая из вещей, которые могут с тобой приключиться. – Она тихо засмеялась. – Не так ли?

– Узнаю зов лотоса, – сказал он. – А как же моя настоящая жена?

Ее щеки слегка порозовели. Когда она заговорила, в ее голосе прозвучали легкие, как бы оборонительные интонации.

– Я не принимала решение вступить с тобой в эти отношения, пока мы не установили, что вы последние несколько лет жили врозь. – Она добавила: – По-моему, твоя жена решилась на возобновление брака, но этого так и не произошло.

Пендрейк, который задал свой вопрос без особого энтузиазма, – эта другая жизнь была слишком нереальной – опять взглянул на Анреллу. К ней вернулось хорошее настроение – она опять улыбалась.

Сонно протекло лето. Как он и ожидал, у него проснулось беспокойство. Но только с первыми признаками осени Пендрейк пришел к выводу, что наступило время сбросить с себя оцепенение.

Глава 9

Пендрейк ощупывал булыжник. Он так старался вести себя как можно естественнее, что его рука задрожала. Он встревожился, боясь себя выдать. Пендрейк растянулся на бархатной травке, вокруг него расположились семь женщин-охранников.

Булыжник имел дюйма два в диаметре. Два дюйма инертного камня. В то же время в этой маленькой массе заключалось столько его надежд, что на какое-то мгновение он поддался панике. Тем не менее он постепенно взял себя в руки и принялся ждать мальчиков. С тех пор, как после каникул в сентябре возобновились занятия в школе, он слышал в это время дня их звонкие голоса. Звуки доносились из-за деревьев, скрывающих от его взгляда железную ограду, охватывающую поместье, которое стало местом его заключения. Деревья и ограда отделяли его от мальчиков и от всего мира. Он и представить себе не мог, что для побега потребуется такая тщательная разработка, настолько сложным был план и долгими два месяца томительного ожидания. За это время он перестал удивляться тому, что никто из офиса не пытается навести о нем справки; не осталось никакого сомнения в том, что управление фирмой передано другому. Пендрейк прекратил всякие попытки серьезно поговорить с Анреллой. Она избегала таких разговоров.

Ситуация складывалась хуже некуда. Через несколько минут мимо должны пройти мальчики со своими удочками, направляясь к глубоким заводям выше по течению. У него не осталось другого выхода, кроме как положиться на свою… Но что это?

Это, напряженно осознал он, звук, легкие, пока еще слишком далекие вибрации детского смеха.

Его время пришло.

Пендрейк лежал неподвижно и прикидывал, каковы его шансы на успех. Две женщины развалились на траве в десяти футах справа от него. Еще три сидели в восьми футах слева и несколько сзади.

Он не собирался недооценивать их способности. Он не сомневался, что для его охраны были назначены дамы, способные справиться с обычным мужчиной, имеющим одинаковый с ними вес. Из двух оставшихся женщин одна находилась прямо за ним на расстоянии около восьми футов. Последняя маячила в шести футах спереди, вклинившись между ним и высокими деревьями, заслоняющими ограду, за которой должны пройти мальчики. Дымчато-серые глаза этого создания выглядели тупыми и сонными – похоже, она витала мыслями в облаках… Но у Пендрейка было на этот счет другое мнение. Она была машиной Джефферсона Дейлса и воплощала собой самую существенную опасность в его поле зрения.

Мешанина сопровождающих мальчишек звуков приближалась.

Пендрейк ощутил биение пульса в висках. С подчеркнутой уверенностью он запустил руку в карман и медленно вынул стеклянный кристалл. Он повертел маленькую штуковину в пальцах, давая лучам утреннего солнца поиграть в ее глубине. Кристалл сверкнул и взлетел в воздух. Когда Пендрейк, оборвав бриллиантовое свечение, поймал его, он почувствовал сверхъестественную уверенность оттого, что взгляды стражниц направлены на него. Они смотрели внимательно, но без подозрительности. Три раза Пендрейк подбрасывал кристалл на несколько ярдов в небо. А затем, словно внезапно пресытясь этой игрой, швырнул его оземь на расстоянии вытянутой руки от себя. Кристалл покоился на траве – самый яркий предмет из тех, что были поблизости.

Он много размышлял об этом кристалле. Было очевидно, что ни одна из женщин не может пристально следить за ним все время. Можно было предположить, что ежесекундно он находится под наблюдением трех из семи. Когда он начнет действовать, даже этим трем придется взглянуть дважды, потому что отбрасываемые кристаллом блики попадут им в глаза и нарушат их представление о том, что Пендрейк делает в действительности.

Такова была теория. Мальчики приближались. Их голоса звенели то громче, то тише – счастливый лепет, вот, например, один из них хвастается, а теперь все с чем-то согласились, еще один начал что-то вещать голосом лидера, и тут же все стали говорить одновременно. Не представлялось возможным определить, сколько их там было. Но они существовали, и их существование было тем самым условием, наличие которого необходимо для задуманного им плана побега.

Из левого кармана плаща Пендрейк извлек книгу. Он лениво раскрыл ее, но не на отмеченном месте, а просмотрел одну страницу, другую, затягивая время, выделяя женщинам несколько необходимых секунд, за которые их мозги должны были усвоить самый обычный факт: он собрался читать. Он выждал еще мгновение. А после этого положил книгу на траву так, что ее верхний край соприкоснулся с булыжником.

Теперь он раскрыл книгу на закладке, которой оказался лист бумаги. Для охранников письмо должно было выглядеть точно так, как десятки листов белой бумаги, использованные им для пометок, которые он делал последние два месяца. Более того, лист был чист.

Несмотря на решение положить конец этому невыносимому заключению, Пендрейк не мог себе представить, что он может сообщить местным властям. Пока он не выяснит, в чем, собственно, состоит весь этот маразм, ему придется полагаться только на собственные силы. Если ему удастся выбраться на свободу, он все повернет по-своему. Он был в этом уверен.

Справа от него послышался шорох. Пендрейк даже не повернул головы, но его сердце учащенно забилось. Две женщины, от которых он не ждал никаких проблем, начали подавать признаки жизни. И что творится с его чертовой удачей?

Больше медлить было нельзя. Его вспотевшие пальцы коснулись белого послания, он сдвинул его через край книги на камень. Еще мгновение – и с помощью заранее припасенных резинок лист был прикреплен к булыжнику.

Испустив вопль, чтобы привести женщин в замешательство, Пендрейк вскочил на ноги и что было мочи запустил камень с его белым шуршащим грузом в воздух.

У него не осталось времени на то, чтобы восстановить равновесие и защититься. Два тела, бросившись с расстояния в десять футов, врезались в него одновременно и под разными углами. Пендрейк тут же упал, где стоял, оглушенный ударом, но осознающий, что остался цел. Он слышал, как стоящая над ним крупная женщина-лидер отдает отрывистые приказания:

– Карла, Мэрион, Джейн – быстро в дом, возьмите джипы и отрежьте этих детей от города. Мигом! Рода, беги к воротам, распахни их для джипов. Нэнси, ты – со мной через ограду. Мы должны поймать этих мальчишек и завладеть письмом. Олив, останешься здесь с мистером Пендрейком.

Пендрейку было слышно, как охранницы унеслись прочь. Он ждал. Пусть Нэнси и лидер перелезут через ограду. Только после этого он приступит ко второму пункту своего плана.

Через две минуты он застонал и сел. Олив пристально наблюдала за ним. Она была красивой женщиной, хоть и несколько широкой в кости.

– Нужна помощь, мистер Пендрейк? – спросила она, подойдя ближе.

Мистер Пендрейк! Эти люди с их вежливой заботливостью сведут его с ума. Он был незаконно задержан. В то же время все были исключительно вежливы. Но если он все-таки собирается бежать отсюда, то это надо делать сейчас. Трюк, с помощью которого он избавился от охраны, повторить не удастся. Пендрейк с трудом встал на колено. Затем на оба, слегка покачиваясь, словно от головокружения. Наконец он пробормотал:

– Дайте мне руку.

Он не рассчитывал на то, что женщина поможет ему, хотя даже это было возможным, учитывая вежливое поведение охраны.

Но Олив помогла. Она приблизилась и начала наклоняться над ним. В этот момент Пендрейк словно взорвался. Он нанес удар, не испытывая ни малейшей жалости. Эти “уравненные” дамы с их бесцеремонностью и пистолетами напрашивались на неприятности. Бой был закончен в первом раунде нокаутом в челюсть.

Олив повалилась как бревно. Ни секунды не колеблясь, как если бы он атаковал мужчину, Пендрейк бросился к ней, перевернул на спину и быстро извлек из кармана заранее заготовленный кляп.

Спустя мгновение тот оказался во рту у женщины. Не теряя времени, но и без спешки, Пендрейк задрал рубашку и стал разматывать прочную ленту, обмотанную вокруг поясницы. Женщина только слегка шевельнулась, когда он начал связывать ей руки.

На все ушло не более трех минут. Пендрейк встал, слегка дрожащий, но спокойный. И, не взглянув на пленницу, быстро пошел прочь. Какое-то время он двигался параллельно ограде, потом пробрался между деревьями и внимательно осмотрел местность за оградой. Здесь ничего не изменилось – напротив него находился густой лес. Удовлетворенный увиденным, Пендрейк начал карабкаться вверх по решетке., Как он выяснил во время первой попытки, которая состоялась еще двумя месяцами раньше, влезть на нее сложности не представляло. Все равно что взобраться по канату.

Он достиг верха ограды и, теперь уже торопясь, стал на ее край над копьеобразными стержнями. Секундой позже мелькнула мысль, что он слишком торопился.

Он поскользнулся.

А потом, инстинктивно пытаясь спасти жизнь, Пендрейк сделал еще одну ошибку. Когда он падал, один из стержней вонзился ему в правую руку чуть пониже локтя и проткнул ее насквозь. Он так и повис на руке, насаженный на стержень, как кусок мяса на крюк мясника. Боль нахлынула и вспенилась в теле, что-то теплое, соленое и вязкое брызнуло ему в рот и в глаза.

Удушаюше-ослепляющий ужас. Несколько секунд он не чувствовал ничего, кроме боли.

Он поднимал себя. Это была первая мысль, пробившаяся сквозь раздирающую мозг боль. Он поднимал себя левой рукой, одновременно пытаясь стащить правую с темного неотполированного стержня.

Он поднимался! И стаскивал, стаскивал! Бормоча какую-то несуразицу, он пролетел двадцать футов и рухнул на землю.

Столкновение было жестоким. Мускулы Пендрейка собрались в тугие, натянутые до предела жгуты. Ему показалось, что Земля на мгновение превратилась в разъяренного нападающего быка весом в шестьдесят шесть миллиардов миллионов биллионов тонн. Он попытался подняться, свалился, потом встал. В его разбитом теле сохранился один-единственный живой импульс: убежать! Прочь отсюда! Они придут, они будут искать. Прочь! Пошел!

Он не думал ни о чем другом, пока не вышел к ручью. Вода была теплой, но это была осенняя теплота. Она освежила горящие губы, в лихорадочных глазах опять засветился разум. Пендрейк обмыл лицо, стащил плащ и промыл рану. Вода покраснела. Кровь била из рваной раны и пузырилась в ручье. Пендрейк покачнулся и едва успел откинуться на спину на поросший травой берег.

Сколько он так пролежал – он не имел ни малейшего понятия. Наконец пришла мысль: “Жгут или смерть!”

Собрав в комок волю и остатки сил, он оторвал мокрый окровавленный рукав рубашки и обмотал им несколько раз руку выше раны. Потом просунул под повязку обломок сухой ветки и закрутил жгут так сильно, что заболели мышцы. Кровотечение остановилось.

Пошатываясь, Пендрейк встал на ноги и пошел по течению ручья. Он собирался сделать это с самого начала, теперь он вспомнил об этом. Ему было легче следовать по запланированному пути, чем придумывать новый. Время шло. Когда ему в голову пришла мысль, что эта дорога может и не вести к храму, он не мог впоследствии вспомнить. Но когда по пути ему кто-то встретился, он спросил:

– Где живет ближайший врач? Повредил руку!

Должно быть, ему ответили. Потому что еще через один неопределенный провал во времени он обнаружил, что идет по улице, вдоль которой растут деревья с редкой осенней листвой. Периодически он вспоминал, что должен найти табличку с именем. Боль в руке давно прошла, он вообще больше не чувствовал руки. Она повисла вдоль тела и раскачивалась при ходьбе, но это были безжизненные взмахи неодушевленного предмета.

Он слабел, усталость тяжестью отзывалась во всем теле. Время от времени он ощупывал жгут, чтобы убедиться, что тот не ослаб и что кровь больше не течет. Ступеньки он преодолел на коленях.

– Все святые! – произнес мужской голос – Что это?

А потом образовалась брешь, из которой до него периодически доносился голос; а еще позже он ехал в автомашине и тот же голос то нарастал, то убывал у него в ушах.

– Кто бы ты ни был, ты законченный идиот. Ты закрутил этот жгут минимум час назад. Неужели ты не знаешь – его нужно ослаблять через каждые пятнадцать минут, чтобы кровь могла поступать, иначе рука погибнет. А теперь придется ее ампутировать.