Текст книги "Улей. Отверженная (СИ)"
Автор книги: Алёна Лужанская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
– Кто? – Сбитая с толку нестандартным пробуждением, я не сразу сообразила, чего он от меня хочет. Довольный жизнью Четвертый не спеша поднялся и как ни в чем не бывало принялся разминать явно затекшее плечо.
– Сила твоя. Когда поделишься?
– Да хоть сейчас! – Меня переполняли злость вместе с лавой, разливающейся по венам. – Не боишься, что тебя поджарит?
– Не-а. – Волчонок дерзко тряхнул косматой головой. – Наоборот, боюсь ничего не почувствовать.
Я кинула беглый взгляд на Дока. Ученый, наблюдая на расстоянии, пожал плечами. В случае с Пустышкой было нелепо делать какие-либо прогнозы. Никто не мог знать, окочурится он сразу или с неожиданно разбуженным потенциалом станет соперником самой Королеве.
– Тогда иди сюда.
Парень растерянно почесал за ухом.
– Что, прям тут? На глазах у всех?
Четвертый, сматывая в валик одеяло, поглядывал нас и лыбился.
– Чего тушуешься, недорослик? Бери, пока дает. Вторая кому ни попадя не дает.
Волчонок покраснел до кончиков ушей. Пунцовые пятна на щеках выступили даже сквозь сильный загар.
– Ты явно что-то недоговариваешь. – Прекратив паясничать, ведущий разведчик резко нахмурился. – Гетто никогда не было рассадником добродетели.
– И ты этому способствовал, – огрызнулась я, невольно вставая на защиту парня. Остальные не спешили влезать в разговор, делали вид, что заняты сборами.
– У тебя явно устаревшая информация, Вторая. В гетто после памятных событий путь разведчикам закрыт. А вот гвардейцы – да, периодически захаживают…
Окончание фразы рождало у Ники бурю негодования, но раздражение, вызываемое Четвертым, было сильнее.
– Теперь не на ком срывать свою ярость? Очень тебе сочувствую. Мишени в тренировочном корпусе не сравнятся с живыми, да?
– Только с достойным противником интересно играть. Слабые быстро сдаются, – небрежно бросил разведчик и, наблюдая за моей реакцией, продолжил: – Это твои слова.
Я напряглась, пытаясь ухватить за хвост ускользающее воспоминание. Но и не могла не признать, что он говорил правду.
– Вот именно, что мои. У тебя правила другие. Ты извраще…
– Хватит! – прикрикнул Командир. – Не время выяснять отношения. Пора выдвигаться. Покончи уже с мальчишкой.
От резкого тона начальства вздрогнул даже Четвертый. А от двусмысленности фразы – ученый.
Я решительно подошла к Волчонку и взяла его за руку. Тонкие пальцы переплелись с моими. Он опасливо сжался, став даже ниже ростом. Наши глаза оказались на одном уровне, и я поняла, что ему было страшно. Вопреки своему происхождению он любил жизнь.
Импульс канул в небытие. Парень не успел ничего понять, но, судя по реакции тела, точно почувствовал! Холодная ладонь дрогнула, когда Сила легким молоточком ударила по нервам. Я бросила на Дока взгляд, полный досады. Ученый подбодрил кивком и с горящими глазами подался вперед, вероятно, в ожидании значимого научного открытия. Вторую разведчицу не волновала морально-этическая сторона, а вот Ники едва ли была согласна участвовать в этом безобразии.
Мне пришлось обойти застывшего каменным изваянием Волчонка и встать за его спиной. На ум невольно пришло сравнение с ангелом-хранителем. Не хватало разве что крыльев и нимба. Однако интуиция подсказывала, что быть мне мальчишке скорее проклятием, нежели спасением. Я чувствовала, как ускорилось его сердцебиение, как мышцы дрожали от напряжения и как участилось дыхание в узкой грудной клетке.
– Надо увеличить площадь контакта, – пояснила, искренне надеясь, что одежда не помешает, и крепко обняла его со спины.
Сила – это ток, энергия в чистом виде. У меня она ассоциировалась с лавой. Она согревала изнутри, местами даже жгла. И лучший проводник – это собственное тело. Силой делиться категорически запрещено, но иногда это получалось непроизвольно. Она подчиняла и порабощала, но для постоянных любовников, которые периодически практиковали подобный «обмен», закон в лице Правящего Совета делал поблажки. Главное доказать, что изначально имелись взаимные чувства. И именно в этот судьбоносный момент жители Улья обычно начинали дорожить дружбой с соседями.
Несмотря на разделяющий слой одежды и брони, разряд получился достаточно мощным. Парень дернулся в конвульсии и обмяк в моих руках. Несмотря на весьма тщедушное для мужской особи телосложение, держать его на весу было совсем неудобно, и я, недолго думая, сгрузила безвольную тушу на землю.
Громкие хлопки Четвертого показались оглушительными в образовавшейся неловкой паузе. Все-таки процесс передачи Силы – внутренней энергии – воспринимался куда более интимным, чем удовлетворение тех же физиологических потребностей.
– И ты посмела назвать меня извращенцем! Сама чем лучше?
– Прекрасная сцена «страсть, несущая смерть», – подал голос ученый. Он стоял рядом и вытирал вспотевшие ладони друг о друга.
– Волчонок жив, – уверенно сказала я. – Сейчас придет в себя.
Командир неопределенно хмыкнул и, ослабив ворот на форме, поднял с земли стабилизатор.
– Нам некогда с ним возиться. – Ведущий разведчик повесил на плечо сумки. – Оставь его. Ты слово сдержала, теперь у каждого своя дорога.
– Между прочим, твое слово. Я ему ничего не обещала.
Хлесткая пощечина моментально привела парня в чувство. Он сел и, помотав головой, уставился на меня потрясенным взглядом, беззвучно открывая и закрывая рот. Из его глаз потоком хлынули слезы, самые что ни на есть натуральные слезы!
– Что с ним? – сухо обратилась я к Доку, который принял вид охотящегося хищника и теперь, склонившись к своей жертве, впитывал каждое движение, каждую эмоцию на ее побелевшем лице.
– С научной точки зрения, весьма интересный результат! Сначала был сильнейший выброс адреналина, а потом его накрыло облако эндорфинов. Полагаю, в данный момент он испытывает чувство сродни абсолютному счастью. Но поскольку у него нет собственного резерва, сей эффект кратковременен и скоро спадет. – Ученый, заметив, что его слушают все, старался говорить простыми и доступными фразами. – Твоя Сила просто прошла сквозь него и впиталась в землю, очень хорошо удобрив ее. Не удивлюсь, если это место через десятки лет станет вторым оазисом после Улья. По крайней мере, плодовые смогут укрепиться в почве.
– Сейчас сюда набегут отверженные. И совсем не для того, чтобы посадить деревья, – мрачно подытожил Командир, стоя на утесе и всматриваясь вдаль. – Пора уходить.
– Я… – просипел парень, вытирая нос рукавом. – С вами. Можно?
И чего спрашивает? Все равно же пойдет следом. Теперь не отвяжется…
– Только до барьера. Переступишь его – убью. Понял? – Командир был до крайности откровенен.
Спорить с ним Волчонок не стал. Он спас нас, мы вернули долг. Больше никто никому ничем не обязан.
Глава 4
Глава 4. Пристань
За утренними событиями детали сна напрочь вылетели из моей головы. Но теперь в дороге, пока еще спокойной, можно было обдумать слова Королевы. Из всего сказанного больше всего меня задела брошенная вскользь фраза об ошибке. Непоправимых было много, и хотелось бы понять, какую из них Ее Величество посчитала роковой. Неужели ту, которая еще не случилась, но непременно будет, как только мы приблизимся к порталам?
Я несколько раз пыталась восстановить события до участия в Проекте «Альфа-6», но каждый раз словно натыкалась на глухую стену. Провалы в памяти делали Вторую слабой.
«А слабый солдат не сможет защитить свою Королеву».
«Ей надо сперва защитить себя!» – Будь у Ники контроль над телом, она бы разгневанно топнула ногой.
«Уймись! Твоя жизнь ничего не стоит. И я буду безмерно признательна тому, кто избавит нас от тебя».
От их спора начала раскалываться голова, и я попросила таблетку обезболивающего у Дока. В его чемодане с рабочими инструментами в том числе хранились и медикаменты.
– Я могу поинтересоваться причиной?
Ситуация была несколько неординарной. Первая десятка всегда отличалась безукоризненным здоровьем, более того, мы могли самостоятельно справляться с такими внутренними проблемами, как кровотечение или мигрень. И мелкие кожные раны затянуть было проще простого. Высокая регенерация, несвойственная другим организмам, доставляла мне много хлопот в мире Кира. Приходилось не раз идти на хитрости, чтобы сохранить в тайне свои уникальные возможности.
– В мои сны приходит Королева. – Желая скрыть свой внутренний раздор, я призналась в другом. – И я не понимаю, почему она выбрала столь нетривиальный способ связи, отказав мне в живой аудиенции.
Ученый, внимательно выслушав, принял задумчивый вид и даже отстал на несколько шагов. Знакомая с его причудами, я терпеливо ждала, когда он созреет, чтобы дать мне хоть какой-либо ответ.
– Это невозможно, Ники. Ее Величество без сомнения очень могущественна, но есть процессы, неподвластные ей. Должно быть, это ваши воспоминания, местами видоизмененные под влиянием дневных событий. Королева несколько раз навещала вас, пока вы были…
Он резко осекся и странно посмотрел на меня.
– Я обещал, что память к вам постепенно вернется.
– Можно ли это как-то ускорить? – спросила я, сделав вид, что не заметила его заминки.
– Не могу знать точно. Полагаю, помочь вам сможет лишь действительно сильный эмпат.
Командир, не проронивший ни слово за всю дорогу, вдруг решил присоединиться к нашему разговору.
– А где у нас водятся хорошие эмпаты? Пра-авильно. В Лабиринте. – Слова, сказанные хоть и с легкой интонацией, тем не менее, несли в себе скрытую угрозу. – И его двери открыты для всех желающих.
– Я смотрю, Вторая, ты с упорством бизона метишь туда, – поддакнул Четвертый. – Осторожнее, попасть в Лабиринт легко, а вот найти выход – надо очень постараться.
– Не бизона, а носорога.
Ведущий разведчик, пробивающий путь сквозь заросли, обернулся и, смерив меня злым взглядом, ядовито отметил:
– Я в отличие от тебя не так хорошо разбираюсь в видовых классификациях тварей.
– А следовало бы! Тогда мог бы отличить животное от настоящей…
Но он тут же перебил, проигнорировав мою фразу:
– И какой же тварью ты назвала недорослика. Кажется… Волчонок? Я не ослышался?
– Жалуйся не на слух, а на ум, – огрызнулась я. – Это детеныш красивого, лесного зверя. Дикий, свободолюбивый, в меру опасный. С внушительным комплектом зубов.
Беглый взгляд на парня и понимание, что теперь он пропал окончательно. Полностью очарованный моим описанием, Волчонок смотрел на меня большими круглыми глазами, в которых, к моему ужасу, поселилась щенячья привязанность.
Вот уж чего не хватало для моего «идеального» досье, так это обрести раба!
Ники не смогла выдержать его вопрошающего взора и отвернулась.
– Док, а Пустышки подлежат какой-либо нумерации? Возможно, я поторопилась, самовольно придумав ему имя. Хотела сначала «нулевой». Нолик. Что отражает суть…
– Не смей! – внезапно зашипел Четвертый, разворачиваясь ко мне всем торсом. Его угольные крылья, подрезав ближайшие кусты, широко распахнулись.
– Волк – замечательный вариант. – Ученый активно закивал, словно опасаясь, что ведущий разведчик накинется на меня. И он был недалек от истины.
Ноздри Четвертого гневно раздувались, покатые плечи ходили ходуном от участившегося дыхания, одна рука начала видоизменяться, а в другой в это время зрел черный сгусток Силы…. Лишь после окрика Командира наш «щит и меч» немного остыл и даже одарил меня своей фирменной зловещей улыбкой.
– Как же ты тогда назвала бы меня? Очень интересно. Уверен, ты, как ярая противница устоявшегося порядка, уже давно дала нам всем имена. – Вот тут он ошибался! – Сама понимаешь, мое слово должно быть основательным, рычащим, грозным…
«Тупорылый!» – чуть не выкрикнула версию испуганной Ники, но вовремя прикусила язык, поймав предупредительный взгляд начальства.
Если бы в мир людей заслали Четвертого, предварительно подретушировав и очеловечив, он определенно попал бы в солнечную Италию за счет своего темперамента и типажа, приближенного к южному. И звали бы его, вероятно…
– Риккардо. Рик.
– Меня устраивает, – выдал в ответ ведущий разведчик. Сложив крылья, он повернулся спиной, и мы продолжили путь.
Лес закончился резко, он ровной полосой отметил границу на земле. За ним простиралось «мертвое плато». Голая, потрескавшаяся земля, ни флоры, ни фауны. Здесь, под палящим солнцем, лишь безумцы могли долго бродить. Вокруг было много следов отверженных. Бывшие жители Улья, лишенные милости и дара Ее Величества, слонялись в этих местах годами. Их притягивал барьер Королевы – мощная стена, излучавшая такую колоссальную энергию, что порой «вело» силу даже опытных разведчиков, а неопытных и вовсе заглушало.
Это была Тридцать восьмая. Еще одна женщина. Огромные, красивейшие крылья, которым завидовали даже особи мужского пола, стали ее первым пропуском в разведку. Острый ум и холоднокровие как у землекопа компенсировали недостаток Силы. А еще был напарник Дока – собранный, скрупулезный, такой же зануда. Первый вел ту группу. Мы выполняли последний этап работы. Воронка зависла в воздухе в полуметре от фиксатора. Два сильнейших разведчика Улья – Первый и я – тянули ее нитями силы с воздуха. Тридцать восьмая с остальными работала на земле. Портал не должен был так рано открыться. Между его появлением и активацией заложили не менее четырех с половиной минут. Либо Док со своим напарником ошиблись в расчетах, либо что-то еще пошло не так: воронка вдруг начала крутиться. Я перехватила вопросительный взгляд Первого, но не успела крикнуть в ответ, как раздался знакомый щелчок и из воронки на землю хлынула бурлящая серая масса.
Теперь-то я знала, это было стадо бизонов – животных свирепых, но не опасных для нас. Тридцать восьмая могла легко взлететь, но она была третьей точкой опоры и к тому же за ней стояли лишенные такой возможности бескрылые Док и его напарник. Если бы не барьер, защитный купол разведчицы спас бы всех, а направленный луч энергии испепелил бы стадо, а не ударил по вращающемуся порталу.
Воронка покачнулась и начала заваливаться. Я слышала, как трещали нити – вены на моих руках и на руках Первого. Но имея конкретную цель – привязать портал, мы оба считали все остальное второстепенным и никак не реагировали на хаос, творившийся внизу.
– Отмена! Отмена! – кричал с земли Док, окровавленный, но еще в сознании.
На короткий период времени ученый смог вырваться из движущейся серой лавины.
– Портал нестабилен! Код 052. Повторяю, код 052!
Но канаты натянуты и вот-вот разорвутся.
– Давай! – кричал напарник, не обращая внимания, как от перенапряжения вздуваются вены, как лопается кожа, освобождая неистовую силу.
С невероятным трудом нам удалось сдвинуть раскачивающийся портал, щелкнул стабилизатор, фиксируя его на положенном месте. И звук этот был отчетливо слышен сквозь шум и крики…
Мы разведчики, а не ученые. Нам тогда было неведомо, что активированный портал привязывать опасно. Последовал взрыв.
Плато мы успели пересечь до полудня. Та еще вышла пробежка. Четвертый припахал парня нести стабилизатор. Тот пыхтел, тужился, но упорно тащил за собой раму, которая по весу, наверное, была тяжелее его самого. Легче всех наступающую жару перенес Кир. У андроида, как у нашего творения, была более совершенная система охлаждения. С него не лил пот, он тяжело дышал не из-за духоты, а из-за усиленной работы вентиляции. Док прятал лицо в тени невесть откуда взявшейся широкополой шляпы, но я чувствовала, как продолжает от высоких температур греться металл.
Мы спешили. На голом плато не было возможности спрятаться от пекла. Казалось, что песок под ногами уже начал плавиться. Командир подгонял отряд криками и угрозами. Оставались считанные секунды до выхода солнца в зенит. Последний рывок – и мы достигли скал, выраставших стройным рядком, будто зубы из окаменелых десен. Там была спасительная тень.
Осталось последнее препятствие – каменная гряда, которую быстрее будет пересечь по воздуху, если Командир правильно распределит ресурсы.
– По моим ощущениям, у барьера собралась приличная толпа.
По мне вовсе неприличная: высушенные, полуголые, в старых лохмотьях скелеты припечатались к барьеру, пытаясь высосать из него силу. Те, кто еще не до конца потерял разум, держались во втором ряду, не лезли по головам. Они видели, как бьет током их особо рьяных собратьев. В моей контрольной сети обнаружилось несколько десятков роющихся в одном месте мушек. Были еще отдельные точки, маячившие поблизости, – «свежаки», пока что не слышащие зов и потому бесцельно блуждающие рядом.
– Поступим следующим образом, – продолжил мысль Командир. – Мы с Доком идем первыми и под прикрытием «щита» пересекаем барьер. Четвертый, ни на кого не нападаешь, понял? Код 698. Тратишь минимум энергии на оборону. Пока мы связываемся с центром и получаем инструкции, ты, Вторая, можешь порезвиться снаружи. На тебе расчистка периметра. И босс.
– Босс? – переспросила я, никак не ожидая услышать жаргонное словечко, явно заимствованное из враждебного мира.
– Их главарь. Кто еще мог привести разом такую толпу?
– У него все те же отличительные признаки? – изобразила руками корону на голове.
Командир кратко кивнул и добавил:
– Если волнуешься за своего робота, лучше оставь его здесь.
– Я пойду с вами. – Кир в первый раз сам взял меня за руку.
– А я? – О Волчонке мы и вовсе забыли. Я старалась не замечать робких взглядов, полных всепоглощающего обожания, и смотреть куда угодно, но только не на него. Ники было искренне жаль. «Мы в ответе за тех, кого приручили» – вертелось теперь в голове.
– Помнишь, о чем мы договаривались, недорослик? – Командир грозно нахмурил брови.
Однако парень оказался весьма изворотливым как в физическом плане, так и словесном.
– До барьера еще добрая сотня метров, если поперек. А в обход – еще день пути. Вы же не запретите мне стоять у стены?
– Недолго простоишь, если тебя начнут жевать отверженные, – усмехнулся Четвертый, проверяя ремни на броне.
– А они мне не страшны, – гордо поднял голову Волчонок. – Я же Пустышка – так вы нас называете. Что им с меня взять? Несколько раз я воровал у них из-под носа ужин. Они даже не заметили меня.
Его слова заставили Командира задуматься и посмотреть каким-то иным взглядом, сложно поддающимся расшифровке, но явно недобрым.
– Поаккуратней, недорослик, от тебя еще пахнет Второй, – ответил Четвертый, но, считав по лицу парня, что тот уже принял решение, добавил: – Ну, дело твое.
Каменную гряду мы пересекали не по воздуху, как я ожидала, а насквозь – по прорубленному в начале сезона туннелю. И сразу столкнулись с первыми отверженными.
То, что выскочившее навстречу нам существо принадлежало некогда к прекрасному полу, можно было понять лишь по сбившимся длинным седым волосам и по лохмотьям, завязанным на уровне ребер. От прекрасного в ней не осталось почти ничего. Старуха держала на руках замотанного в грязную тряпку детеныша.
Четвертый кинул молнию ей под ноги, надеясь спугнуть. И действительно, в темноте засверкали только пятки. Надо же, самые обычные пятки, на удивление не потрескавшиеся от долгого хождения босиком. Они, без сомнения, раньше принадлежали леди. Кто еще так тщательно ухаживает за ступнями?
– Да, нынче рубины не в цене, – пробормотал Док. Он в принципе часто бормотал себе под нос, как старый дед, в основном повторял какие-то невероятно сложные формулы. К нему давно уже никто не прислушивался.
– Что, прости? – Совершенно случайно я услышала окончание и заинтересовалась.
– Вы не узнали ее? Это же Сто восемьдесят седьмая.
– Не ври, – оборвал его Четвертый, даже не оборачиваясь. – Сто восемьдесят седьмая мне пару дней назад выдавала униформу. И вид у нее был более… опрятный.
– Конечно, это не она. Я говорю про предыдущую особь. Из хозяйствования в фаворитки она попала за счет своего яркого окраса и уникальных вокальных данных. Рубиновая леди написала несколько арий, посвященных Королеве. – Не видя нашего оживления, Док пояснил: – Скорей всего, только Командир может ее помнить. Вы уже не застали ее в живых.
– Ты хочешь сказать, в Улье? – ядовито уточнила я, припоминая, что сверкающие пятки убежали слишком быстро для мертвеца.
Док не стал спорить, просто кивнул.
– И за что ее изгнали? – полюбопытствовал Волчонок. – Плохо пела?
– У Королевы появилась новая пассия – Жасминовая Леди. А через какое-то время у Рубина нашли в тайниках неизвестные яды, опасные для нашего вида. Полагаю, дамы что-то не поделили. Подлог был слишком очевидным, но разбираться не стали. Не мне вам рассказывать, что в случаях, где мелькает какая-либо угроза для Матери, суд скор на расправы.
– А ты откуда про все это знаешь? – задал вопрос Командир, который с каждой минутой хмурился все больше.
– Я много изучал жизнь в Красных палатах. – Ученый ответил честно и откровенно. И ответ его начальству совершенно не понравился.
– С какой же целью?
– Хотел узнать, кто приближен к Королеве, какие у нее вкусы, предпочтения, чем я могу ее заинтересовать.
Только я знала, как Док поздними вечерами стучал по клавишам старого рояля, учился «музицировать». Пальцы его, тонкие и аккуратные, подходили для этого занятия, а вот таланта, увы, было ноль. Еще в прошлой жизни, до той катастрофы, соседи считали его чудаковатым.
– Метил в фавориты? – усмехнулся Четвертый, проехавшись по больному.
Он никогда не упускал возможности попинать «лежачих», более того, иногда поднимал их и снова бил до тех пор, пока те окончательно не капитулируют.
– Изучать пробирки в лаборатории собственного резерва было недостаточно? Решил увеличить силу?
– Даже не думал об этом. Любил, – выдал ученый и сразу поправился: – Точнее, люблю и сейчас. Просто хотел взаимности…
Мы все мечтали выделиться, стать особенным, обратить внимание Королевы на себя.
– Глупец, – припечатал ведущий разведчик.
Если бы я приделала Доку вместо головы чайник, у него бы из ушей уже валил пар.
– А Вы считаете себя, наверное, невероятно умным? – закипал он. – Раз отказали самой Королеве.
– Я знаю свои недостатки и живу с ними в ладу, в отличие от некоторых.
«Очевидно, что пустую голову на плечах носить легче, чем полную». – С легкой подачи Ники я собиралась встрять в их разговор, но в последний момент передумала.
– В гении не рвусь, – продолжил Четвертый. – А что касается моего отказа, больше пользы Королеве я принесу на службе, а не в постели. Там и без меня хорошо справляются.
На этих словах мальчишка-недорослик не удержался и прыснул от смеха, но тут же стих, поймав угрюмый взгляд ученого, различимый даже в полумраке туннеля.
– Более того, теперь еще и Первый пополнил ряды фаворитов. Так что, Док, слепи сейчас тебе Вторая идеальное лицо, все равно без вариантов.
Каждое слово Четвертого было словно ядом пропитано. Теперь стало очевидно: он не завидовал Первому, он его осуждал.
Док хотел что-то еще сказать в ответ, но на него шикнул Командир. За разговорами я и не заметила, как быстро мы прошли весь туннель и оказались возле самого выхода. И вид с него открывался такой, что дух захватывало!
Свод из двух небольших скал образовывал арку – вход на «пристань». Конечно, ни о каком водоеме речи не шло. Была пара больших луж из хлюпающего сероводорода, но вряд ли они повлияли на обозначение местности. Пристанью назвали большой горный «язык», располагавшийся над специально вырытым котлованом. Сверху, образуя обширную тень, нависал Гигант – самая большая скала в этой горной гряде.
Не так давно по меркам существования Улья великие умы пришли к выводу, что для контроля и отслеживания активности порталов удобнее всего привязывать их на одной территории. Воронки – двери, ведущие в другие миры, – могли возникнуть в любом месте и в любое время. Лишь около сотни лет назад наши доблестные ученые научились прогнозировать их хаотичную траекторию движения. Серьезный прорыв был сделан, когда этим вплотную занялась Корона после случая, когда в Портал утянуло одного из Советников прямо во время заседания.
Возможно, в этой зоне была аномалия или излом земной коры, но порталы сюда притягивало, словно магнитом. Именно здесь отмечалось наиболее частое появление воронок. И было принято решение обустроить специальный участок для прибытия гостей. А поскольку гости в большинстве своем были не рады своему статусу и вели себя крайне агрессивно, то Королева самолично возвела вокруг Пристани барьер. По-простому, это была клетка. Сверхнадежная, с изящно плетеным тонким кружевом и крепкими силовыми узлами. Работа Королевы не могла не восхитить. Она запала мне в душу сразу, как только я впервые увидела ее, будучи еще глупым недорослем. Возможно, именно это детское впечатление и тайное желание сделать что-то столь же невероятное неосознанно толкнули меня на создание Восьминожки.
Командир готовил страховку – обвязывал веревку крест-накрест вокруг живота и груди Дока, чтобы в случае чего взлететь и поднять за собой бескрылого ученого. В воздухе было безопаснее, чем на земле. По крайней мере, отверженные были не способны летать. Крылатых я среди них еще не встречала. Считалось, у разведчиков зашкаливало чувство долга перед Короной, и диверсантов, как и предателей, среди них по определению быть не могло.
– Док, давай без сюрпризов, – предупредило начальство. – Две комиссии признали тебя вменяемым и годным. Не завали операцию.
Эти слова будто обухом ударили меня по голове и события вокруг: подготовительные действия разведчиков, тихая перепалка с мальчишкой и сухие приказы стали лишь фоном.
«Странно…» – задумчиво начала Ники.
Мне было оказано заметно меньше внимания. Беглый физический осмотр провел лишь один лекарь, а о моем психосоматическом состоянии должен был донести Док в докладе Правящему Совету. Что он им рассказал?
Помню лишь путаные кадры ожесточённой борьбы, тонкие трубки, как продолжение вен, расплывчатые образы учёных и разведчиков, режущую боль, а ещё злость и неконтролируемую агрессию. Но последняя быстро прошла, все дни заточения я держалась молодцом. Ники почти не ревела и не болтала лишнего. Где мы могли оступиться?
«Я была матерью». Память невпопад подсунула отрывок из разговора с ученым, случившимся сразу по возвращении в Улей.
«Это твои слова, а точнее, той дуры, что живет теперь с нами!» – бесновалась Вторая, забирая все внимание на себя.
«Она не поняла, что это прямой вызов Королеве? Ты призналась, что заняла ее место в мире, который мы планируем поработить! И поверь, никому неинтересна разница в понятиях: мать ты одного сына или целой нации».
Кровь схлынула с лица, я пошатнулась. К счастью, никто, кроме стоящего рядом Волчонка, не заметил изменений в моем состоянии.
Возможно, Док и утаил информацию о степени влияния моего влюбленного и чересчур легкомысленного альтер эго, но всего остального должно было хватить с лихвой, чтобы взять меня на прицел. Почему же не было никакого консилиума?
«Куда бы меня отправили, признав нездоровой?» – вкрадчиво намекнула Вторая, давно обо всем догадавшись.
Больным путь один – в гетто. Преступникам – в Лабиринт и за стены.
«Моя дорогая, второй вариант также не подходит. Если во время допроса случится взрыв в подземелье, рухнет весь Улей. Меня никак нельзя было оставлять в городе. Будучи раньше просто опасной, сейчас я стала еще и непредсказуемой. Вывести из Улья под предлогом задания и убить – это и было самое оптимальное решение, на мой взгляд».
Неужели Командир взял на себя столь большую ответственность?
Седой и статный. Он застал еще Кровавую бойню. Он видел легендарную сотню. Более того, бился вместе с ними и против них. Да, я верила именно в эту версию, а не в ту романтическую драму, что была некогда популярна при дворе. Без сомнения, юный разведчик защищал не временную пассию, а свою Королеву – и с ней же прошел гражданскую войну. Тогда он был моложе даже нашего прикормленного мальчишки. Сто тридцать первый. Теперь просто Тридцать первый…
– Ники!
«Кир».
В реальность я вернулась, когда мы уже подходили к барьеру. Командир и Док под прикрытием щита Четвертого были уже внутри. Стена без проблем пропустила «своих» – тех, в ком тек дар Королевы. А мы с Киром и Волчонком оказались в окружении десятка отверженных. Они шипели и скребли когтями землю.
«Те, кто предал Ее Величество, не достойны жизни» – трубили гвардейцы на каждом углу, а Советники Короны увещевали на каждом публичном выступлении. Раньше изгнанные жители Улья вызывали лишь отвращение. Их травили, как крыс, давили и гнали, а они возвращались вновь и вновь, стояли под стенами Улья и смотрели в небо. Теперь их пустой взгляд остановился на мне. Они все так же жаждали прикоснуться к тому, чего их лишили, запустить свои гнилые зубы в живую плоть. А я, с удивлением обнаружив в себе ранее неведомое чувство сострадания, больше не хотела убивать, но и умирать сама не спешила. Поскольку наши с ними интересы не нашли точки соприкосновения, возникла кратковременная заминка. Игру «в гляделки» прервал мальчишка, который с победным кличем: «А ну кыш!» ринулся со своим кривым ножом на ближайшего отверженного, что отличался лидерскими повадками.
Сопляк вздумал меня защищать!
Получив царапину на груди, отверженный отпрыгнул и с удивлением и какой-то детской обидой уставился на Волчонка. Кривые ноздри чудом сохранившегося, не впавшего носа раздулись, и он плотоядно облизнулся, обнажив почерневшие клыки.
Мне, в общем-то, было все равно, покалечат парня за дурость или сожрут полностью – мне надо попасть к барьеру. И как можно скорее.
Лава прошла стеной, посеяв хаос в рядах противников. Самые обезумевшие горели в чистом огне и, воздев руки к небу, смеялись. Другие разбегались в стороны. Кто-то посмел кинуться на Кира, но был сшиблен второй силовой волной. Толпа отверженных схлынула так же стихийно, как и возникла, а мой резерв неожиданно резко опустел. От былой мощи не осталось и следа.
Как такое возможно? Легкая разминка и всего несколько капель в остатке!
Впервые в жизни Вторая пребывала в растерянности, но Ники гнала посторонние мысли прочь. Она видела цель – преломляющая в воздухе «спящая» воронка, неподвижная и частично скрытая от глаз крыльями Четвертого, специально развернувшегося под таким углом.
Я решительно шагнула к барьеру и впечаталась носом в невидимую преграду.
– Что за?.. – Приличных слов просто не нашлось.
– Вторая, ты чего там застыла? – обернулся ко мне Командир, находящийся рядом с блоком связи.
– Я не могу пройти!
– Что значит – не можешь? – Док тоже отвлекся от своей работы.
– То и значит, – рыкнула я, вдруг почувствовав всю безысходность ситуации. И это ощущение комом застыло в груди, болезненно сжало сердце.
– Попробуй еще. Может, какие-то помехи.
Они делали удивленные лица. Все они! Даже Четвертый.
Всем известно, барьер – он абсолютный. Даже на время его нельзя отключить, его питала сама Королева Мать. Более совершенного творения нет на свете! То ли от тихой ярости Второй, то ли от беззвучных рыданий Ники начали трястись руки.
