Текст книги "Улей. Отверженная (СИ)"
Автор книги: Алёна Лужанская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Я кивнула. Довольно осклабившись, он направился к стоявшим в углу сундукам и начал раздеваться. Худое, угловатое тело с выступавшими ключицами и ребрами, как сказал бы Королевский лекарь, было «никуда не годным».
– Это необязательно. В прошлый раз…
– Кожа к коже. Я знаю, чем больше площадь контакта, тем сильнее импульс.
«Вот скотина! Ему-то какая разница, если Сила все равно уйдет в землю?» – гневался внутренний голос. А выходец из гетто ждал и, судя по шальному блеску в глазах, ждал протеста.
Он пожалеет, что оказался в том лесу и встал на пути Уугра. Шутки с разведчиками, хоть и бывшими, иногда заканчиваются летальным исходом. Милосердие все же было чертой человеческой девушки, но та временно канула в небытие, дав Второй полную свободу. Несмотря на кипевшие внутри эмоции, я молча стянула рубашку и все так же без слов позволила заключить себя в кольцо из чужих рук. И даже не дернулась, когда сухие потрескавшиеся губы впились в шею. Они кололи и царапали кожу, рваными движениями продвигались выше, к моему лицу.
Лишь со скрипом разжала зубы, когда его рот завладел моим – яростно, пылко, жадно, словно желая выпить всю жизнь без остатка… Пора!
Код 805 – самоуничтожение.
Мы горели вдвоем. Языки пламени облизывали наши сплетенные обнаженные тела. Лавина плескалась, радовалась свободе и не спешила оставлять своего проводника.
Чистая Сила могла породить огонь, но с ним она никогда не сравнится, и нет в мире явления более обворожительного и беспощадного, в один миг съедающего до костей…
Разбудил меня вой, за ним ругань и скулеж. Последний случился на высоких нотах и болезненно резанул по ушам. Жутко раскалывалась голова. С трудом разлепив глаза, я увидела старика, сидевшего рядом. Он без слов понял мой вопрос и кивнул.
– Живой.
Я от всей души выругалась, не стесняясь присутствия пожилого благодетеля. Он ведь снова вытащил меня и на этот раз – едва ли не с того света.
– Да что этому ироду будет! Уугрова натура. Говорит с ними на одном языке, знает их слабые стороны, не боится…
– Он же смертный.
– Смертный, но наша Сила ему нипочем. Только мозги дурманит, как опий, и все сильнее привязывает к себе. Он не отпустит тебя.
– Знаю.
Меня знобило и трясло. Чашка с обычной водой, казалось, согревала заледеневшие пальцы, и я вцепилась в нее, как в единственное спасение от расползавшегося внутри холода. Несколько одеял, лежавших поверх моего дрожащего тела, не справлялись со своей задачей.
– О чем ты думала?! – Впервые хриплый надломленный голос звучал строго. – Последние капли Силы отдала. Еще чуть-чуть – и огонь погас бы!
– С чего ему вдруг гаснуть? Жар стоял такой, что плавилась земля…
Вспомнив свои ощущения, я вздрогнула: определенно лучше гореть, чем замерзать.
– Ты совершенно ничего не понимаешь! – Морщинистое лицо исказила страшная гримаса. Лекарь вдруг ни с того ни с сего разозлился, словно мой поступок задел его за живое. От резкого окрика Сторож – трусливый пес – забился под лежак и тихо взвыл.
– Не знаю, кто это с тобой сделал. – Древняя иссохшая рука указала на живот. – Но, порвав связь с Королевой, разбудил твой внутренний источник. Причем сделал это довольно грубо, оставил ошметки, криво заштопал. У меня есть две альтернативные версии. Первая – это делал полный неумеха, но вряд ли ты добровольно легла бы такому под нож, а вторая – операцию провели осознанно небрежно и сохранили куски нитей, чтобы Королева ничего не заподозрила.
«Что за чепуху он несет?» – Из всей его длинной речи меня больше всего возмутило начало.
Наша жизнь полностью зависела от Ее Величества, наши организмы не предполагали возможность благополучного автономного существования. Должно быть, старик и вправду спятил!
– Я подумать не мог, что кто-то выжил из старой закладки. У новых биологически выведенных особей одна оболочка, и только Королева решает, как и чем ее наполнять. Она сильно обожглась с Первой Сотней, сделала их почти непобедимыми. А постоянный избыток Силы расслабляет, рождает вольность и непослушание…
У меня голова шла кругом.
– То есть риск сойти с ума, как другие отверженные, сведен к минимуму? – Из всех вопросов, крутившихся на языке, я задала самый глупый.
– Будучи изгнанной из Улья, ты окончательно распрощалась с дарованной силой. Но вполне в состоянии обеспечить себя своей. Если сумеешь оторвать от себя пиявку, будешь жить долго, как я. Скромно, тихо, осторожно, не тратясь понапрасну…
В одиночестве, страшась внешнего мира – такая перспектива годилась для старика, меня она абсолютно не прельщала.
– Как вас сюда занесло? Так высоко и далеко от родных стен?
– Мое место в Улье занял другой. – И с выражением глубокой задумчивости и внезапной рассеянности лекарь начал перебирать стоящие на столе склянки.
– Обычное дело. Ответ не принимается. – Я упорно покачала головой.
– Двое не могут существовать под одним номером и представлять единое звено в цепи питания Улья. Я оказался лишним, более слабым…
Он продолжил увиливать, приводя общеизвестные факты.
– Говорили, Первая Сотня полностью перебила друг друга. Это правда? Какой вы номер?
– Наши номера давно стерлись.
Такой ответ разведчицу не устроил, и она, схватив за рукав, вынудила его сесть на край лежака.
– Вы хорошо помните последний визит Несогласных в Красные палаты. Вы там присутствовали?
– Пятьдесят Первый был моим отцом. Он сохранил тайну моего рождения, спрятал от зоркого ока Королевы, вырастил сам за пределами города, обучил немного. Мать умерла при родах. Ее номера не знаю, да это и неважно. Тогда детей заводили по любви, а не по нуждам Короны.
Любовь – это код 037. «Взаимоотношения жителей Улья между собой строго регулируются пунктами 2.4, допускается физиологическая привязанность, но деторождение контролируется Правящим Советом и должно происходить по согласованию с оным».
– Как же великий целитель не спас свою любимую? – Я скептически изогнула бровь. – Неужели пресловутый дар не помог?
– Он помог. Мне, – отрезал старик и, кряхтя, поднялся. – Что-то мы заговорились. Тебя ждет вождь.
– Да чтоб он сдох! Я никуда не пойду.
У меня действительно не было сил куда-то идти. Разговор утомил физически похлеще любого марш-броска.
Нужно будет – придет сам.
И он пришел. Здоровый и невредимый, не обугленный кусок головешки, как я рассчитывала. Выходец из гетто принес с собой коробку и, поставив ее на пол, сделал шаг ко мне.
– У меня один вопрос: зачем?
Мне показалось или он действительно выглядел виноватым?
– Я переживал, места себе не находил… Тряс старика, не знал, чем помочь.
– Ты уже и так мне помог.
Я внимательно следила за его движениями и стоически перенесла его неловкую попытку погладить меня по голове.
– Ну-ну, не куксись. Это ты контролируешь силу. Я не просил отдавать мне ее всю.
Да, по глупости подумала, что смогу убить его обычным способом.
– К счастью, полоумный отшельник смог тебя откачать. Поэтому он пойдет с нами во избежание подобных неприятностей. Упирается, старый черт, но я умею уговаривать…
Когда Волк в очередной раз потянулся к моим волосам, я скинула его руку.
– Прекрати, иначе сломаю.
Его взгляд, ранее приторно-ласковый, вдруг сделался холодным и задумчивым. Пальцы до хруста сжались в кулаки, но уже в следующую секунду мужчина вернул себе самоконтроль.
– У меня есть для тебя подарок.
Он поставил коробку на топчан и приоткрыл крышку. Луч света тут же нырнул внутрь и отразился от гладкой металлической поверхности сотнями игривых бликов.
– Полагаю, ты будешь рада своему другу.
Неужели Док?
Коробка оказалась довольно тяжелой. Волк предупредил ее падение на пол и, смяв многослойный пирог из одеял, задвинул вглубь лежака. Дрожь в руках я списывала на общую слабость, но никак не на влияние момента.
– Долго будешь смотреть? – Довольный произведенным эффектом, предводитель отверженных ухмыльнулся. – Слышал, подарки принято распаковывать руками, а не глазами. Давай помогу.
Я хотела зажмуриться и трусливо сбежать, хотела рассмеяться и заплакать одновременно. Обнажать душу перед врагом было не лучшей идеей. Но тот все понял сам и без лишних вопросов изъял содержимое коробки.
Волосы на затылке были грязные, спекшиеся от крови. Их цвет не поддавался определению, а вот форма черепа…
Ну же, поверни его ко мне!
– Я решил сохранить несколько фрагментов и самый ценный дарю тебе.
Волк держал в руках голову Кира. С ее верхней части, оголив металлический каркас, слезла часть кожного покрова. Глаза были широко распахнуты, рот удерживал фирменную придурковатую улыбку.
– С чего такая щедрость?
– В твоей памяти, вероятно, закрепился образ непутевого мальца-недорослика, сбежавшего из дома. Знаю-знаю! Первое впечатление сложно изменить, но я постараюсь… – Он осторожно, едва касаясь, провел ладонью по моей щеке. – Ты пока отдыхай.
Было ощущение нереальности происходящего. Я сидела на топчане в жилище полоумного лекаря-отшельника, окруженная армией отверженных, и прижимала к груди голову мужа – подарок их самопровозглашенного Короля.
«Ники, лучше бы тебе спать подольше…»
На ужин меня позвали к общему столу. Понятия не имела, что он собой представляет, гораздо важнее было другое: мне наконец разрешили выйти из опостылевшего шатра. Мой сторож тоже был несказанно рад смене обстановки и даже оставил попытки цапнуть меня ненароком. Лишь периодически принюхивался да клацал зубами в мою сторону. Волк держал его на коротком поводке и, несмотря на тщедушное телосложение, держал крепко. Мы, как пожилая парочка, неспешно шли под руку, дышали «свежим» воздухом и выгуливали собачку.
Костры периодически вспыхивали то тут, то там, освещая вытоптанную поляну и притягивая к себе изуродованные фигуры – тела, пахнувшие смертью. Выходец из гетто целенаправленно вел меня по территории бродячего «королевства». Он хотел похвастаться плодами своих трудов и одновременно продемонстрировать меня народу.
– Это старатели. – Трое отверженных при нашем приближении зашипели и бросились врассыпную. – Хорошо копают, знают подземные ходы, слышат воду. Они бежали из рудников. Поговаривают, там рабский труд…
Возле их костра обнаружились еще бывший гвардеец и одноногий садовник. Обоим было безразлично мое присутствие, они еле дышали.
– А вон тот ангел – моя сестра! – Волк приветливо кивнул сероглазой девочке с недоразвитыми крыльями, складывавшей палочки на земле. – Не единоутробная, конечно.
– Пустышка?
– Рожденная в гетто, – мягко поправил меня Король, но его ставшая вдруг железной хватка заставила моментально усвоить урок – следовало следить за языком. По крайней мере, в отношении близких этого самозванца.
– Здесь наши ремесленники.
Поравнявшись со следующей горящей поленницей, Волк указал на группу, копошившуюся в шкурах и тряпках. Все, кроме одного, были полностью увлечены своим делом и не обратили внимания на явление правителя. Отщепенец, впрочем, тоже не проявил к нам никакого интереса. Он сцепился с кем-то из соседнего участка. Стычка быстро переросла в настоящую драку. В стесанных, окровавленных кулаках то у одного, то у другого мелькал предмет, идентифицировать который с нашего расстояния не представлялось возможным. Второй отверженный оказался более сообразительным и, ко всему прочему, вполне вменяемым. Заметив Короля, он пал на землю и залепетал:
– Ваше… Ваше…
– Почем спор? Говори уже!
– Забрал… мое.
Волк, извинившись, отпустил мой локоть. Его следующие движения были настолько резкими, что никто, кроме разведчицы, не заметил, что произошло. Одним махом он вытащил из костра горящую палку и ударил ей по спине обидчика. Тот, взвизгнув, выгнулся дугой и рухнул на землю. Его пальцы рефлекторно разжались и уронили… командирский браслет?!
– Повторяю еще раз, – взгляд, которым Король прошелся по своим ремесленникам, даже меня, стоявшую в стороне, пробрал до костей, – все, что сделано из металла, пластика или стекла, имеет провода и кнопки принадлежит технарям! Я ясно выражаюсь?
Дождавшись конца бури, подданные усердно закивали, но, судя по отсутствующему виду, они ни слова не поняли из пламенной речи своего предводителя.
– Вы, – группа у соседнего костра вытянулась по струнке, – сначала доделайте ретранслятор, а потом разберитесь, что это за вещь.
– Это пульт оперативной связи с центром.
Сама не знаю, зачем влезла в разговор. Разведчице очень хотелось доказать никчемность их общества и тщетность всех попыток…
– Он старый и, сомневаюсь, что рабочий. Даже если плата цела, вы не взломаете его. Для этого нужны ловкие руки и свежие мозги. Впрочем, даже имея полный набор, шансов мало. С постоянным обновлением прошивки меняются все коды и доступы. Лучше выкиньте устройство, а то еще взорвется ненароком.
– Мне очень приятна твоя забота. – И Волк не врал. – Но хочу напомнить, что моя команда состоит исключительно из талантливых, хитрых и изворотливых существ. Неспроста же их погнали из Улья…
– Ах да, совсем забыла, что сплошь и рядом находятся преступные элементы.
Почувствовав тонко завуалированный намек, Король усмехнулся и подтолкнул меня вперед. У него было много подданных, и, кажется, он задался целью перезнакомить меня со всеми.
Первая часть экскурсии была откровенно скучной. Отверженные были неправдоподобно милыми и пушистыми, словно бездомные котята, и полностью меня игнорировали. Лишь продвинувшись вглубь лагеря, я, наконец, уловила их истинные эмоции.
– Наш повар. – Дорогу преградило существо невысокого роста со складками, висевшими на пузе и прикрывавшими паховую область. – Готовит отменно, чуть ли не из воздуха может сделать съедобное блюдо. Ты бы видела, каким бочонком он был вначале. Быстро сдулся на местных харчах.
Волк засмеялся, а меня передернуло от голодного взгляда его подчиненного. Впрочем, не было смысла скрывать очевидный факт – они хотели сожрать меня. Лишенная покровительства Королевы, я была живее, чем они, и, должно быть, выглядела до неприличия здоровой. Силы было мало, но она по непонятным причинам росла. Отверженные это чувствовали и злились. Самых ошалевших заперли в клетках, как объяснил мой спутник.
Повар сделал еще один шаг в нашу сторону.
Код 478. «Если отверженный представляет угрозу, он подлежит немедленному уничтожению».
Ощутив напряжение, Волк встал передо мной, будто нарочно закрыв весь обзор. Не успела разведчица заворчать и подвинуть внезапную преграду, как опасность миновала – отверженный издал утробно рычащий звук и пропустил нас.
– Почему они тебя слушаются?
– А кого, если не меня? – Ответное заявление выходца из гетто меня несколько обескуражило. – Эти существа были рождены, чтобы служить. И то, что они все по большей части не раз преступали законы Улья, не отменяет их предназначения. Ты не подумай, что власть мне далась легко. Мой путь к трону застлан багровым, отнюдь не пушистым ковром, сотканным из крови и костей. Мне приходилось драться…
Я скептически оглядела щуплую фигуру. Толщина его рук в обхвате была немногим больше, чем у меня.
– И знаешь, в делах с отверженными гора мышц, как у вашего Четвертого, – большой недостаток: есть за что зацепиться. А вот хитрость и изворотливость выручают в любой ситуации.
Самовосхваление было грехом всех Королей и ненастоящих в том числе.
– С коллегами по цеху познакомишь? – перебила я излишне грубо, но Волк не обиделся.
– Позже, они сидят по клеткам. Кто-то окончательно потерял разум, кто-то рассыпается в пыль.
– Серьезно?! Я не единственный предатель среди разведчиков?
Мое искреннее недоумение вызвало у собеседника широкую улыбку.
– После Кровавой бойни среди вашей братии нашлось столько изменников, что мы до сих пор их доедаем. – Увидев на моем лице брезгливое выражение, он попытался исправить ситуацию. – Повар их готовит в самом крайнем случае, обычно после нескольких недель голодовки. Сегодня у нас хороший улов. В катакомбах поймали целый выводок бесов…
От этого знания мне легче не стало. Я уже собиралась тактично отказаться от ужина, как вдруг поляну огласил пронзительный визг. Через секунду он смолк, затем послышался лязг пилы и треск. Источник странных звуков находился в темном углу, где не горело ни одного костра. Несколько отверженных поднялись и сомнамбулами двинулись в ту сторону. Остальные как ни в чем не бывало продолжали заниматься своими, безусловно, важными делами.
– Прости, придется на время тебя оставить. Нянечка присмотрит. – Старуха, сидевшая к нам спиной, мотнула лохматой головой. – Она хорошо себя контролирует, понимает больше других, обычно следит за детенышами. Вам будет о чем поговорить.
Вот уж сомневаюсь!
Волк привязал Сторожа к торчавшей из земли коряги, бывшей некогда деревом, шепнул ему на ухо команду «никого не подпускай» и скрылся в темноте, откуда теперь доносились душераздирающие вопли.
Я замерла, переминаясь с ноги на ногу. У нас не было инструкций на такой случай. Сидеть у костра рядом с изгоями и вести с ними светские беседы – это нонсенс. Разведчица, настороженная и собранная, была готова в любой момент дать отпор. Моей компании, напротив, все оказались только рады. Отверженные поворачивали головы, принюхивались, поднимались и медленно стекались к нашему костру. Тем, кто хотел подойти ближе, Сторож преграждал дорогу.
– Садись.
Почувствовав новый вес на плече, я не смогла сдержать рефлексы. Схватила нападавшего и не глядя заломила руку за спину.
Раздался хруст. Черт! Ключица лопнула, и теперь вместо работающей верхней конечности болталась безвольная плеть.
– Прости…
Нянечка смотрела расстроенно, но без злобы. Она прижала к себе действующей рукой вторую, сломанную, и указала на кусочек мяса, завернутый в зеленый лист и лежащий на камне.
Вспомнив слова Волка, я вежливо отказалась. Не хватало еще съесть своего бывшего коллегу. Мясо – оно ведь у всех похоже: плотное, с волокнистой структурой и редкими прожилками.
– Ты от Королевы? – Старуха все-таки вынудила меня сесть, толкнув плечом в сторону расстеленной на земле соломы.
«Не ломать же мне ей вторую руку!»
– Да, – сказала я и не соврала.
– Прощение мне передать?
Получив отрицательный ответ, нянечка грустно вздохнула.
– Отверженные не могут вернуться.
Конечно, в Улье не хранят память о мертвецах. Впрочем, все может измениться, если Четвертый протолкнет Правящему Совету свою поистине «блестящую» идею по разделению труда. Но даже в том случае участь древних – таких, как она, – была предрешена. Рабы должны быть заведомо крепкими и выносливыми.
Нянечка пристроилась рядом и начала мурлыкать себе под нос песню, баюкая, словно ребенка, поврежденную конечность. Мне стало неловко. Учитывая оборванную связь с Королевой-Матерью, отверженные вряд ли обладали хорошей регенерацией. Надо будет выяснить у лекаря серьезность моего проступка. Я обернулась в поисках своего благодетеля. Среди обступившей нас толпы его не было видно. Интересно, пригласили ли его к «общему столу»?
– Не бойся. Приказ беречь. Мы слушаемся Короля.
Звучало весьма обнадеживающе…
– За что тебя изгнали?
– Леди оказалась не Леди, – с ощутимой горечью ответила моя собеседница и, тряхнув головой, вытянула ноги к костру. – Белое обернулось черным. Черным…
На этих словах она зашлась сильным кашлем. Схватилась за горло, в котором уже булькала кровь, и категорично замотала головой.
– Нет! Ничего! Не спрашивай больше…
Печать Безмолвия по слухам очень болезненная штука. Я понятливо кивнула и, наконец, вспомнила, где мы встречались ранее – в туннеле перед выходом на Пристань. Отверженная в лохмотьях и с детенышем на руках. Да, бывшая фаворитка Королевы с трудом угадывалась в этой старой, потрепанной женщине. Ей должно быть очень много лет, однако она удивительно хорошо сохранилась что телом, что разумом. Очевидно, Королева ее сильно любила. Я чувствовала, в ней оставалась еще жизнь – на пару десятилетий точно хватит, ну а дальше… О том, во что она превратится после того, как сама себя исчерпает, думать не хотелось.
– Ты служила при дворе, а теперь нянчишься с детенышами. Почему?
К счастью, я пока не увидела ни одного ребенка. За исключением той крылатой девочки – названной сестрицы Короля.
– Я везде бывала с Королевой и в сотах тоже, потому помогаю выхаживать новорожденных. Мы делаем то, что можем. Память, – старуха постучала пальцем по виску, – определяет.
– Ты хочешь сказать, вон тот всю жизнь в Улье провел на цепи и в ошейнике? Или у него лучше всего получается гавкать на других?
– Нет. – Она покачала головой и замолчала на какое-то время, подыскивая нужные слова. – Кто-то помнит, как работали руки. Другой забыл себя, но в голове осталось самое сильное впечатление. Сторож видел зверя, и теперь он – этот зверь.
По мне отверженный выглядел как пес – самый обычный пес, брехливый и вечно голодный. Но то было через призму мировосприятия, оставленной Ники. На деле оригинал мог оказаться любым существом. Вторая ни разу не заглядывала в зоопарк, но сейчас ей впервые стало интересно, какие твари представлены в коллекции Ее Величества.
– Какого зверя вы обсуждаете? Уж не меня ли? – раздался голос за спиной, и длинные руки обвились вокруг плеч. Но разведчица была не настроена на объятия.
– Я предупреждала…
Удар – и Король, не удержав равновесия, покатился по земле совсем не по-королевски. Собравшаяся вокруг толпа заурчала, как сытый кот. Выходец из гетто лежал возле ног своих подчиненных, лицом вниз и долго не шевелился. Отверженный, который оказался к нему ближе всех, сначала отшатнулся, а потом, напротив, подался вперед, принюхиваясь.
– Почему?
Мужчина поднял голову, выплюнул грязь, забившую рот, и начал медленно вставать. Змея раскручивала свои кольца, готовясь к атаке.
– Почему окружающих держат подле меня лишь угрозы? Не благодарность, нет. И даже не моя безграничная доброта. Почему?!
Он выкрикнул последнее слово, и даже Второй стало его чуточку жалко. Лишь до тех пор, пока он не принялся закатывать рукава. Интересно, ударит?
– Я же ваша жизненная необходимость. Без меня вы разбредетесь и сдохните от голода и болезней. Почему я должен постоянно доказывать свою значимость?
Но он решил сорвать злость не на мне, а на том самом отверженном, стоявшем недопустимо близко к своему предводителю. Несчастный не сопротивлялся, лишь скулил, пока его пинали под ребра и били по спине. Волк с головой ушел в процесс и не видел, с каким нездоровым блеском в глазах его подданные наблюдали за казнью соплеменника. Мне, в общем-то, не было дела до того, кого в бродячем «королевстве» не досчитаются к утру – машиниста, носильщика или бывшего трубочиста. Я лишь окончательно убедилась, что надо бежать.
И побежала…
Все внимание толпы было приковано к жестокому зрелищу, и это дало Второй несомненное преимущество. В служебной форме, возвращенной мне по случаю выхода «в люди», было достаточно карманов. К сожалению, они все были вытряхнуты еще в Улье. Но я предусмотрительно набила их всевозможными полезными вещами, которые только смогла найти в шатре: шнурки, лезвие от бритвы, склянка с болотной жижей, которой меня мазал старик, веревка и маленькая, почти игрушечная фляжка с водой. Разведчица не растерялась и прихватила с собой кусок мяса – коллега это или не коллега, было уже неважно, в первое время нам будет явно не до охоты. Последняя находка в виде карманного ножика, случайно выпавшего в толкучке у одного из отверженных, меня невероятно взбодрила. Я посчитала ее хорошим знаком.
Раз… Обогнула толпу ротозеев.
Два… Проскочила мимо работавшего у костра повара.
Три… Прыжок через гору тряпья, оставленную кем-то прямо по центру.
Четыре… Кувырок – и тлеющая головешка, выхваченная из костра, полетела в сторону одного из шатров.
Пять… Достигнув края поляны, обернулась. Пламя занялось моментально и по высушенной солнцем ткани уже подобралось к куполу. Как выяснилось, не все отверженные растеряли инстинкт самосохранения. Несколько фигур бестолково бегали вокруг разрастающегося пожара и махали руками в призыве о помощи.
«Странно цепляться за жизнь, будучи мертвым», – подумала я и вдруг ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Девочка, сероглазое отродье, стояла неподалеку и любовалась огнем. Ее худую шею можно было сдавить одной рукой…
«Это же ребенок!» – мысленно рявкнула и дернула назад кинувшуюся было разведчицу. Мое странное падение почти на ровном месте вызвало улыбку на крошечном личике. А через секунду ее очаровательная хозяйка направила на меня указательный палец… Детский визг тут же сменился воем, исторгнутым разом из нескольких глоток.
Я кинулась к границе – отвесному склону, обвитому отростками ядовитого плюща. Вытащив украденную веревку, принялась обматывать себя страховкой. Руки ловко завязывали узлы, но времени было в обрез. Нараставшие звуки превратились в гул толпы. Отверженные победили пламя, и теперь их целью была беглянка.
Волк спустил с поводка «понимающих». Первым вылетел к обрыву Сторож. В прошлой жизни двуногий, он бежал ко мне на четырех лапах и скалился. За ним резво, но не так быстро двигались еще пятеро отверженных. Один из них даже волочил за собой сломанный огнестрел.
Прыгнув вниз, я проскользила ровно до середины склона, когда раздался надрывный треск – длины веревки оказалось недостаточно. Сок плюща стекал по ладоням, и руки, не защищенные перчатками, теряли чувствительность. При контакте с кожей яд растения вызывал временное онемение, а через несколько дней грозил появлением язв. К стыду Второй, она совершенно забыла об особенностях местной флоры.
Пальцы с трудом нащупали узел. Пока я пыталась расстаться со страховкой, усугубившей положение, резко наступила тишина, будто кто-то разом оборвал все звуки. И это гораздо сильнее вселяло страх, нежели битье набата над ухом.
От безысходности я вгрызлась в веревку зубами. Наверху ощущалось какое-то движение, но последняя нить лопнула, и я полетела вниз, не успев рассмотреть дымчатые силуэты, зависшие на краю обрыва.
Земля, небо и снова земля – горизонт вращался вместе со мной. Руки чувствовались до локтей, кисти болтались, как тряпки, и я не могла остановить падение, зацепившись когтями за многочисленные выступы. Через несколько кувырков небо, наконец, встало на место. Вдох-выдох. Жива, пока еще жива…
Вскочив на ноги, я побежала дальше. Стена зарослей захлопнулась за спиной. Впереди, под звездами, сияла глянцевая поверхность пустынного горного плато.
Сзади раздались хлопки крыльев – звук, который ни с чем нельзя перепутать. Ко мне приближались двое отверженных-разведчиков. Мужская особь была крупнее и моложе. Женская – старше и злее. Оба выглядели неважно. Их носы провалились и зияли черными дырами. Верхние челюсти выступили вперед, сделав лица похожими на морды землекопов. Эти существа и при жизни не очень-то походили на людей. Сейчас последние черты и вовсе стерлись. Вести с ними диалог было бесполезно. Убегать от них, впрочем, тоже.
С них не сыпалась пыль, как уверял меня Волк, они рвали друг друга в клочья в борьбе за право обладания молодым источником и его теплым, едва живым телом. Я лежала в стороне, захлебываясь кровью – кажется, было пробито легкое – и ждала победителя.
Не дождалась.
Беспамятство – хорошая штука. Оно почти как сон. Временами даже лучше сна. Забвение полностью стирает границы реальности, и ты становишься счастливым… до тех пор, пока тебя головой грубо не окунают в ведро с водой.
– Два беглеца за одну ночь. И не сговаривались же! – вещал знакомый голос где-то на краю сознания.
«Хотя бы одному уж могло повезти», – подумала я отвлеченно, жадно слизывая капли, стекавшие по лицу.
– Того-то еще можно понять. В клетке удобств мало, да и пытали его долго. А тебя никто не обижал. Накормили, подлечили, одарили. Вот скажи мне, зачем ты это сделала?
– Проверяла границы дозволенного.
– И как? Проверила?
– Очень узкие.
– Стоило оно того? Я же почти сорвался, чуть не убил тебя. – Он пальцами схватил мой подбородок и заставил поднять голову. – И что мы имеем на выходе? С моей стороны минус один разведчик – пришлось добить несчастную, из-за тебя ее загрыз собрат…
– Сожалею, – пробормотала сквозь стиснутые зубы.
– …Подорванное доверие и абсолютно неуместные угрызения совести. Да-да, ты не ослышалась. Моей совести! В очередной раз побывав на пороге смерти, ты вряд ли сожалеешь о содеянном.
Тут он был прав.
– Как у вас говорят, провальная попытка – это хороший опыт, а успех не учит ничему? – Волк вытащил из кармана ножик – ту самую счастливую находку и демонстративно провел ею по моему горлу. Затем опустился ниже, в ворот рубахи, до замотанной бинтами груди, кольнул острием в области сердца и в конце приставил лезвие к щеке. Его глаза лихорадочно блестели. В них отражалось сразу несколько желаний. Но сильнее всех, очевидно, было рвать и убивать.
– При твоем образе жизни странно не иметь на лице ни единой царапины, когда все тело в кровоподтеках и штопаных ранах.
– Исправишь такую несправедливость? – Я резко поддалась вперед.
Мгновенная вспышка боли – и по щеке потекли струйки крови. На впалых скулах Волка заходили жевалки.
– Приведите лекаря! Немедленно! – крикнул он и отбросил нож в сторону, словно боялся войти в раж и покромсать меня на лоскуты.
За стенкой шатра образовалась какая-то возня, затем послышался удаляющийся топот.
– Давай я проясню ситуацию, а то ты, видимо, не догоняешь. Тебя вытравили, бросили умирать, изгнали – называй, как хочешь. Для Королевы ты мертва, как и все мы. На место Второй, я уверен, уже поставили какую-нибудь молоденькую разведчицу с не менее красивым личиком. – Выходец из гетто щелкнул меня по носу. – Тебе попросту некуда идти. В этом гребаном мире раньше не было ничего, кроме Улья. И только благодаря мне появилась надежда.
Я покачала головой. Губы сами собой растянулись в презрительной улыбке.
– Думаешь, ты незаменима? Думаешь, тебя примут обратно с распростертыми объятиями?
– Ничего-то ты не знаешь.
– Неужели? Так расскажи мне, – приказал Волк и, подставив табурет, сел напротив меня.
«Слишком близко», – сказала бы Ники, но ее больше не было. Вторую же не смущал ни голодный взгляд собеседника, ни его рука, оглаживавшая коленку. На того, кто вторгся в ее личное пространство, она смотрела насмешливо, со скрытым чувством собственного превосходства. Ведь, несмотря на унизительное положение и связанные за спиной руки, это не она была пустым местом, ошибкой природы…
Мы последние из старой закладки. Немного-то и осталось: всего шестеро из десятка. Такие, как мы больше не рождаются. Королева не захотела выращивать потомков Первой Сотни, и старые закладки почти все были уничтожены. Наша чудом уцелела. Более того, спустя какое-то время забытые всеми младенцы, находившиеся в криосне, начали подавать признаки жизни. Сначала проснулся последний по потенциалу – Десятый, но пока это обнаружили, пока принимали решение и меняли общую нумерацию, детеныш умер. Нашу закладку перенесли в зал с другими сотами и взяли под контроль. Через полгода очнулся Первый – самый сильный и выносливый из нас. Им Королева почти не занималась, но он назло всем выжил. Спустя пару лет – Шестой и Восьмой. Оба бескрылые. Один обрел место в Правящем Совете, второй занимался разработкой рудных жил, сгинул в старых шахтах. Не вернулся с задания и Пятый – его отправили в разведывательную миссию совсем юнцом и одного. После его гибели с разницей в год-два просыпались и остальные. Я была предпоследней. Говорили, что со мной были какие-то сложности. Из-за Второй не хватило ресурсов на Девятую, а может, Королева просто устала и решила взять перерыв на восстановление сил. Очевидно, мы все ей были в нагрузку и выжили лишь благодаря своевременному давлению Правящего Совета. Потомки Первой Сотни были нужны не Королеве, в сильной крови нуждался Улей.
