Текст книги "Улей. Отверженная (СИ)"
Автор книги: Алёна Лужанская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)
Мужчина обернулся ко мне.
– Челюсть с пола подними. Я не призрак и не плод твоего воображения. Здоров и материален, как видишь…
– Но… как? Как это возможно? – прошептала я одними губами и в растерянности посмотрела на мрачные лица разведчиков. – Народ шептался, что у Жасминовой Леди стальные яйца. Но чтобы настолько…
– Если хочешь спрятать что-то или кого-то, поставь на видное место. У фавориток, как у ближайших к трону лиц, имеется полный доступ ко всем кодам и уровням, а спрос с них, как с женщин, и вовсе небольшой. Это очень удобно.
– Но зачем тебя прятать?
Никак не могла взять в толк. Для всех он был героем, легендой, спасителем…
– Десятки лет я тлел в Лабиринте по воле вновь собранного Совета. Они убедили Мать, что я опасен – помеха их новому миру. А знаешь, из кого он состоял? Кто остался в родных стенах? Кто не пошел с нами? Одни лишь трусы. И эти жалкие существа заперли меня в собственных владениях. Тюремщика посадили в камеру. Нелепо и смешно! Мне нужно было быть на поверхности, стоять подле Королевы, вытаскивать колонию из болота, в котором мы крепко-накрепко увязли… Она долго проверяла меня, пытала лично, не единожды гоняла по семи кругам ада. Наша милосердная маленькая Королева…
Он отчего-то вдруг нахмурился.
– Впрочем, сейчас речь не о ней, а о вас. В кои-то веки я благодарен отцу, что он спутался с человечкой и добавил своим потомкам один презабавный ген. Все вышло немного не так, как я рассчитывал, но экспромт порой даже более эффективен продуманного до малейших деталей плана.
– Я… что? Твоя дочь? – с трудом выговорила короткую фразу.
– Разве сходство не очевидно?
Нет, внешне я совсем не напоминала его. Лицо иное, а вот худосочная фигура – его. В безразмерном платье она, действительно, казалась бесполой. Голова Палача, к счастью, была нормальных размеров. Она еще не эволюционировала в форму яйца.
– Как-то слишком много родственников объявилось вдруг, – хмыкнула я, перестав уже чему-либо удивляться.
Черный Каратель не ответил, он перевел взгляд на Первого.
– Где мальчишка?
– Ищем, – кратко кивнул разведчик, а у самого аж желваки заходили на щеках и сжатые в кулаки ладони едва заметно засветились. Теперь стало ясно, о ком он так отзывался.
Еще бы! Ни один выживший из последней десятки не будет счастлив утратить привилегированный статус и обнаружить себя лишь тенью кого-то более великого – мертвеца, восставшего из прошлого… Что говорить о том, кто всю жизнь проходил под Первым номером!
– И не найдете, – печально усмехнулась я. – Кир, скорей всего, уже мертв… Человеку не выжить за пределами города.
– В его пределах и подавно, – раздраженно отмахнулся Палач. – Не надо хлопать глазами. Ты глупее сестры, ежели не можешь сопоставить очевидные факты.
Факты… То, что было позволительно не замечать Ники, и то, о чем не хотела знать Вторая…
– Он один из нас?! – Я перевела ошарашенный взгляд на Первого разведчика. Тот лишь виновато качнул головой, подтверждая мои сумасшедшие догадки.
– Чужак даже в руки не смог бы взять ритуальный кинжал, не то чтобы кого-то им ранить. Жалкая капля силы – и такой невероятный успех! О да-а, Королева устроила целый фарс, когда узнала, что столько лет не уделяла должного внимания прямому потомку Несогласных…
Черный Каратель говорил громко и проникновенно, а я лишь думала о том, как любовь Ники плотной пеленой застлала мне глаза, как сделала из некогда сильной разведчицы абсолютную тряпку, которую за полной негодностью оставалось разве что как следует скомкать и выбросить…
– Значит, Кир не случайно вывалился из портала?
Палач ощерился в жутком, пробивающем до самых костей, оскале.
– Ну как сказать… Если бы мальчишка знал о своей миссии, его бы раскололи в два счета. Стойкий духом, но слабый телом. Даже я не сразу распознал в нем доброго вестника, – он разочаровано поцокал, – нашей крови в нем едва наберется на поллитра. Посему стоит поторопиться, твари за стенами не дремлют.
– Оставьте его в покое, он ведь уже сыграл свою роль!
Но, разумеется, меня никто не слушал. Восставший из пепла Герой уже отдавал приказы своим подчиненным:
– Мы поступим следующим образом. Отправим Вторую на поиски ее сбежавшего возлюбленного, а затем поможем им вместе добраться до Пристани и вернуться в мир гуманоидов – нашей теперь дружественной расы. Следует передать ответное послание моему старому знакомому. Он должен подготовиться к нашему прибытию.
– Я больше не собираюсь быть твоей марионеткой. У тебя уже есть одна, – кивком указала на сестру, но та, высокомерно задрав нос, отвернулась. – Имей совесть!
– И к этому чувства пропали?! – с наигранной досадой Палач покачал головой. – Только я решил твою невменяемость обернуть во благо…
– Что ты задумал?
– Переселение. То, что к чему мы не смогли прийти несколько столетий назад.
– Ты разве не сам этому помешал? Переметнулся на сторону Короны. Не позволил Несогласным уйти…
– То сражение было проиграно. А я, в отличие от других, всегда умел подстраиваться под обстоятельства. Как видишь, выжил и добился своего. Учись!
– Мы бы сами к этому пришли через год-другой. – Во мне весьма несвоевременно проснулся ярый спорщик. Ужасно жаль было Королеву, что пригрела подле себя такую гадюку.
Словно прочитав мысли, он прищурился и хмыкнул, оглаживая пальцами подбородок.
– Уже на протяжении тысячи лет я жду, жду и никак не дождусь. Мертвая земля делает нас все слабее. Не рождаются более детеныши с собственным источником. Только пустые оболочки. И это не воля Королевы, а природа мира такова – она обезображивает, тянет из Улья все соки, чтобы плодить еще больше тварей. Мы неизбежно угасаем.
Я хоть и ловила каждое слово, не могла проникнуться его напыщенной речью.
– Правящий Совет…
– Пережиток прошлого! Легкое внушение – и Королева видит заговорщиков даже среди своих поверенных лиц.
– Она… – упрямо начала я, но меня вновь перебили.
– Не святая, не богиня. Корона на ее голове уже давно упиралась в небо, а многолетнее правление бесхарактерными, запрограммированными подданными сказалось и на его качестве. Так она пошла еще дальше! Вернулась к идее с андроидами, думала, те будут надежнее и вернее. – Он усмехнулся, явно вспомнив поступок моего металлического Кира. – Откровенно говоря, ей было плевать на колонию, лишь бы сохранить собственный комфорт и мягкое кресло, именуемое троном.
– Ты тоже не похож на того, кто склонен к самопожертвованию.
Палач расхохотался и посмотрел на меня почти по-доброму.
– Жертв больше не будет. С нашей стороны точно.
А я поджала губы. Знала ответ на свой следующий вопрос: мир людей ожидает серия катастроф, затем вымирание их вида, а то и вовсе пожизненное рабство. Люди расточительно используют свои природные ресурсы, хоть и прекрасно знают им цену. Они никогда не отдадут пришельцам клочок плодородной земли. Да и Палача клочок не устроит. Будет война, много смертей. Красивый мир зачахнет. Величественные города превратятся в руины, затем в пыль – и в пустыню. А в центре останется одно осиное гнездо. Давным-давно мы перестали быть «трудолюбивыми пчелками», эволюция не пощадила – каждый обрел острое жало и чрезмерные амбиции. Док оказался прав: одиночество испортило нас окончательно. Раздуло до невероятных размеров самомнение и ко всему прочему утешило полнейшей безнаказанностью. И я тому наглядный пример…
– Нет. Я не буду в этом участвовать.
– Будешь, – спокойно отозвался Семьдесят Первый. – Сама побежишь.
– Бежать-то некуда. – Я впервые позволила себе улыбку за этот длинный, бесконечный день. – Портал схлопнулся.
Жаль, Волк не узнает, что своим поступком спас целый мир.
Королева заметно побледнела и, крепко выругавшись, соскочила с трона.
– Дрянь! Может, все же убить ее? – Вопрос, адресованный наставнику, повис в воздухе тяжелой грозовой тучей.
Впервые сквозь его холодную надменную маску проступили настоящие человеческие эмоции. Черный Каратель был в бешенстве. Сетка вен пульсировала на его лице, отливая всеми цветами радуги, подсвечивала заточенную в бренном теле колоссальную мощь. Завораживающее зрелище – безобразное и красивое одновременно! Первая Сотня… боги, что осели не в том месте, не на той земле. Любой из них мог раздавить меня одним пальцем, хлопнуть, как мошку, стряхнуть, как надоедливую ворсинку, прилипшую к рукаву. Прибили бы и не заметили. Один только Палач сделал бы это с особым, изощренным удовольствием, ведь такова его суть, его предназначение.
– Что ж, подождем, – наконец, ответил он, разорвав тягучую безнадежную тишину, – рано или поздно дверь откроется, к тому моменту мы должны быть во всеоружии…
Мои новообретенные родственники оказались неприятными до мурашек по коже. Только лекарь-отшельник, по крови приходившийся мне дядей, представлялся самым адекватным. А Волк еще звал его полоумным стариком. Да он просто остальных не видел! Впрочем, сейчас родственные узы не имели в Улье никакого значения. Так, небольшая формальность. В центре репродукции вели учет, дабы не смешивать кровь будущих поколений.
Я шла по Лабиринту, размышляя о том, как славно было быть Ники. Она-то считалась сиротой.
– Чертовы близнецы, – ругался за спиной Первый, провожая меня в тюремную камеру. За ним топали гвардейцы, а замыкал шествие Четвертый. На одном из переходов возникла толкучка, и он попытался схватить меня за руку и что-то сказать. Я отступила, отвернулась. Возможно, какие-то забытые чувства и проснулись под воздействием Оков, однако тут же сдохли, как только он навел на меня смертоносный заряд. Свинью на трон посади, он будет верен ей! И хрюкать будет с той тональностью, с которой она велит.
Четвертый попытался уловить отголоски моих мыслей и изменился в лице, когда наткнулся на толстую поросячью задницу с винтом-хвостиком, повернутую в его сторону. Рассердился, окликнул, не стесняясь других. Гвардейцы шикнули на него, предупреждая: «Разговоры с заключенными ведутся в строго определенном месте». И это был, конечно, не коридор подземелий.
Мы прошли мимо Восьминожки. Вероятно, новая Королева посчитала, что отверженную сдержат и обычные клетки. В общем-то, она была права.
Мы остановились в секторе А – для самых опасных. Первый приложил усилия, чтобы толкнуть толстую огнеупорную дверь. Я вошла в камеру сама, не сопротивляясь. Разведчик проводил меня подбадривающим взглядом и вымолвил одними губами: «Неделя». Мысли его, в отличие от Четвертого, были кристально прозрачными. Он не собирался сдаваться, но понимал, что для бунта нужно подходящее время.
Я кратко кивнула и расслабленно привалилась к стене, до тех пор, пока не услышала до боли знакомый хриплый голос.
– Он просил передать? Что ж, как не подсобить своему учителю.
Я похолодела и распахнула глаза, озираясь по сторонам. У входа стояли гвардейцы, и держали закованного в наручники Тринадцатого…
Давний страх сковал позвоночник. Нервные окончания пульсировали, проверяя живо ли тело, однако ни руки, ни ноги не отзывались на приказ головного мозга.
– А ничего, что я полезу в башку нынешней Королевы? В первый раз-то она была разведчицей. Молодой, невинный разум…
– Она не Королева, – сухо ответила стража.
– Ну, тем проще, – пожал плечами Тринадцатый и вошел в мою камеру.
– Руки развяжете?
– Они тебе не понадобятся. Ты ее не лапать пришел. А вот это, пожалуй, снимем.
Надзиратели сдернули железный обод, несколько лет сдавливавший выпуклый треугольный лоб.
Глаза, янтарные с черными вкраплениями на радужке, смотрели прямо на меня. Даже у Ники они несколько раз мелькали во снах. А теперь вот, настоящие, совсем близко. Завораживали, подчиняли. Такое уже было однажды! Я не родилась предательницей, мне насильно запихнули дурные мысли в голову. И гены здесь были совершенно ни при чем.
От этого открытия, от осознания собственной невиновности в груди разлилось приятное тепло, сердце, невзирая на обстоятельства, застучало радостно и гулко.
«Не бракованная, просто сломанная».
– Давно не виделись, девочка, – сказал мой оживший кошмар. И в полумраке сверкнул двойной ряд мелких полусгнивших зубов.
– Давно… – прошептала я задумчиво, не обращая внимания на его масляную улыбку. – Почему ты живой?
Сегодня не иначе как день воскресших мертвецов!
– Когда твоя восьминогая гадина выпила из меня большую часть силы, я стал как отверженный – слабым и немощным. Не мог даже стоять на ногах, передвигался ползком. И представляешь, Королева забыла обо мне! Оставила в клетке, не отпустила на волю, как остальных. Долго-долго не кормила… – Тринадцатый сделал плаксивую рожу. – А вот он нашел и выполнил свое обещание. Я живу, хоть и жизнью назвать это сложно. Почти никаких радостей не осталось. Но вот сегодня, например, день начался просто чудесно!
Наконец, вернув телу чувствительность, я начала пятиться в дальний угол камеры. У входа возникло столпотворение. Надзиратели, гвардейцы, даже предатель Четвертый маячил позади всех. Красивое, некогда родное лицо выражало высшую степень напряжения. Губы плотно сомкнуты, скулы выпирают, глаза прищурены, сверкают зеленью. Нервничает и злится.
Если это его план по моему спасению, пусть засунет его себе в…
– Не сопротивляйся, Вторая. Пусти меня в свою умненькую головку. Мы ведь это уже проходили. Знаешь же, боль стерпеть можно.
Я оказалась в самой настоящей ловушке. И выхода из нее, кажется, не было.
– Что ты со мной сделал, скотина?
– Всего лишь научил тебя любить и желать больше положенного. По-моему, ты должна сказать мне спасибо.
– За любовь, которая душит и убивает? Или за жажду власти, что съедает все чувства?
Взгляд сам по себе, вопреки желаниям хозяйки, вновь уперся в Четвертого. Тот стоял за спинами гвардейцев угрюмой несокрушимой скалой и смотрел прямо на меня.
Благодарна ли я? Пожалуй, да.
– Я не могу вложить в твою голову мысли, что окажутся непримиримы с твоей сутью. Могу лишь шепнуть, дать легкий толчок в нужном направлении, воззвать к человеческому наследию. Знаешь, у людей более широкий эмоциональный спектр. С тобой было невероятно приятно работать. Сейчас я надеюсь получить не меньше удовольствия. Ну же, откройся! Вот умница…
Его лицо оказалось совсем близко. Черные зрачки сузились, затягивая меня в транс. Ненавижу янтарь…
Эпилог
Эпилог
Не знаю, сколько времени прошло. Я долго лежала с закрытыми глазами и не шевелилась. Холод каменного пола вытягивал боль из затылка, успокаивал раскаленные нервы.
«Не сделать им из меня марионетку! Тринадцатый, должно быть, растерял весь свой талант», – думала я, лениво перебирая мысли в голове. Те звучали ровно и на удивление одноголосно. Жажды власти более не ощущалось, а вот пить хотелось страшно.
– Вторая, очнитесь.
Дежавю.
– Я знаю, что вы уже пришли в себя.
Этот голос, ломкий и ржавый, сложно было не узнать.
– Док? – Я вскочила, озираясь по сторонам. Та же клетка, под потолком горит красный огонек камеры, дверь крепко заперта, спаяна для надежности. На ее гладкой поверхности виднеются небрежные, но глубокие царапины от когтистой лапы. Пять зазубрин и еще две рядом – неделя.
Ничего! И не из таких переделок выбирались.
Темная фигура стоит в углу. Я сделала шумный вдох и неосознанно поморщилась: запах новенькой платы и свежей изоляции проводов.
Робот с лицом Дока. У Первого специфичное чувство юмора.
– Рад, что вы пришли в себя. Уделите мне время?
Его-то теперь было в избытке. Впервые за долгое время жизнь встала на «паузу».
– Нет, – ехидно ответила я.
Буду еще тратить свободные часы на разговоры с железякой!
– Вторая, поговорите со мной. Я здесь для этих целей.
– Если хочешь развлечь меня – лучше спляши.
И, не дождавшись реакции, перевернулась на бок и уставилась в стену. Когда еще представится возможность выспаться? Или хотя бы полежать, закрыв глаза, помечтать о будущем – о том, что я буду делать, когда выберусь отсюда…
Разведчица умела планировать, но никак не мечтать. Человеческая девушка многому ее научила.
– Вторая, ваше окно в сон еще не скоро откроется.
– Я не Вторая, стальная ты башка! Меня зовут Ники.
– Ники? – проскрежетало это непутевое создание. – Вы не ошиблись? По моим данным…
– Замолчи, – отмахнулась от него не глядя. И, о чудо! С моих пальцев сорвалась легкая жгучая молния и за считанные секунды настигла своего адресата. Тот замер на месте с неэстетично открытым ртом, из которого более не выходило ни звука.
– Ты не похож на Дока. Если тот разговорился, его потом ничем не заткнуть… Но если тебе действительно интересно, то да, я Ники.
Задумалась на мгновение, а затем продолжила, вспоминая с нежностью:
– У меня есть муж Кир. Он человек, с чистыми мозгами и большим сердцем. Не то что у некоторых…
Многозначительно покосилась на андроида, но тот промолчал.
– Знаешь, несмотря на временные трудности и вынужденную разлуку, – окинула взглядом тесную камеру, – я верю, что у нас с ним все будет хорошо. Ты знаешь значение этого слова? Нет? Я расскажу…
Мертвые бездонные глаза смотрели с укором – примерно так же, как несколько лет назад живые. В момент, когда Вторая выправляла металлом его лицо, когда подбивала на измену, когда уговаривала вспороть ей живот и перерезать нить-связь с Ее Величеством… Все действия разведчицы Док безмолвно осуждал. Даже сейчас его жуткая реплика не одобряла новый замысел. А он, к слову, был куда лучше прежнего.
– Когда-нибудь у меня будет ребенок, чудесный мальчик. Мы будем жить в квартире или переедем в большой загородный дом. Кир займется гидропоникой, а я музыкой. Возьму уроки скрипки. Там же четыре струны?
Док не ответил, хотя знал едва ли не все на свете.
– Он говорил, что всегда любил собак. Заведем, значит, собаку. Умную и лохматую, с добрыми глазами. Как думаешь, с четырьмя жизнями я справлюсь? Сохраню?
Конец первой книги
