Текст книги "Улей. Отверженная (СИ)"
Автор книги: Алёна Лужанская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Глава 2
Глава 2. Старые катакомбы
С первыми лучами солнца рядом со служебным выходом – заросшим коррозией люком – наша разведгруппа была уже в полном составе, к слову сказать, весьма оригинальном.
– Какая славная компания уродцев подобралась. – Четвертый стоял чуть поодаль и разминал свою могучую шею.
Он всегда говорил то, что думал. Сегодня был редкий случай, когда наши мысли совпали, но я, в отличие от него, озвучила бы их с самоиронией.
Командир невозмутимо поправлял экипировку и пропустил колкую фразу мимо ушей.
– Ждем еще Первого? – Получился бы вполне дежурный вопрос, если бы не ехидная ухмылка.
– Нет, все в сборе.
– Ах да, Первый же теперь под Короной. У него там свои спецзадания, – никак не унимался Четвертый. Сам того не ведая, он приближался к опасной грани: в своем злословии мог задеть Королеву. Командир должен был сразу пресечь такие разговоры, но он почему-то не спешил надевать намордник на своего бойца.
– Он пробился в фавориты? – Я не смогла скрыть удивления от услышанной новости. – С чего бы вдруг?
Королева изменила своим вкусам? И вместо изящных и талантливых самородков выбрала неотесанного, местами грубого солдата? Первый, конечно, был самородком, но совсем иной породы. Лучший из нас, почти неуязвимый. Матерый разведчик.
– Я думал, ты мне расскажешь.
– Я?!
Однако напарник ушел от ответа, резко сменив тему.
– А ты, звезда наша, как лететь-то собираешься? На крыльях славы или руками махать будешь?
– Тебе на шею сяду.
Несмотря на неприятный сон, с утра я была в хорошем расположении духа, чувствовала уверенность в себе и своих планах.
Четвертый прищурился и, не получив достаточной пищи для спора, отвернулся.
– И этого с собой берешь?! – Открытая улыбка Кира его взбесила.
– Здесь я его точно не оставлю.
– Объект четыре дробь один понесу я. – Командир закончил возиться с множественными ремнями амуниции. – Если и упадем, то не так страшно. Правда, Ники?
У Командира было много застарелых ран, большинство из которых затянулись давно, но временами ныли. Над оставшимися лекари бились и по сей день. Они регулярно снабжали строптивого больного таблетками и вонючими мазями, которые, впрочем, не особо помогали и в итоге доживали свой срок в помойном ведре. Казалось, будто организм, еще не старый по своим меркам, устал жить. Но если стреляющая поясница, немеющая рука и язвы на ступнях, бывало сочившиеся кровью, доставляли обыкновенное неудобство, то заштопанное крыло с перебитым суставом было его большой болью. В лучшие времена у Командира едва хватало сил летать на дальние расстояния с нагрузкой в свой вес. А сейчас с таким по виду дрянным крылом повезет, если одного себя удержит.
Не горевать же мне из-за потери игрушки? В случае чего слепят еще одного Кира. Док расскажет, к кому обращаться.
– Не закипай. Меридиан близко, да и ветер попутный. А дальше по земле пойдем.
– А этот, с портфельчиком, надеюсь, нас провожать пришел?
Док, сменивший свою привычную лабораторную хламиду на дорожный костюм, остался верен своим профессиональным инструментам и на вопрос Четвертого ответил сам.
– Добровольно вызвался? Серьезно? И зачем нам в группе еще один балласт? Без крыльев, да еще и контуженный!
В прошлый раз аналогичный «портфельчик» с моей помощью спас ему жизнь. Если бы не его содержимое, о Доке бы сейчас плохо не говорили. Про него бы забыли – в Улье не хранят память о мертвецах.
– За собой лучше смотри, а за Второй я сам пригляжу.
Тупая агрессия не смогла проломить безукоризненную вежливость Дока. Потерпев словесное поражение, Четвертый раздраженно хлопнул крыльями и потянулся к ручке люка.
– Рад, что вы пришли к согласию. – Командир откровенно потешался. – Если у кого-то еще есть возражения или личные претензии друг к другу, рекомендую оставить их здесь. – Он обвел взглядом нашу честную компанию. – Четвертый, если ты выпустил весь пар, бери в охапку Ники и Дока. Мы отправляемся.
Я не хотела отпускать ладонь Кира, но вариантов не было. Из собравшихся я доверяла только Командиру. Он обещал подыграть – так пусть выполняет обещание. Кир живой – я слышала, как бьется сердце, перекачивая по трубкам неизвестную жидкость, заставляя искусственные органы функционировать. Вряд ли он выживет, рухнув с высоты полета. А если чудом уцелеет, ему будет очень больно.
Меня грубо встряхнули, резко выдернув из раздумий. Я оказалась на руках у Четвертого. В бок неприятно впилась заклепка с его нагрудной брони.
– Залезай.
– Я пошутила про шею.
– А я не понимаю шуток, – заявил он и легким, отработанным движением перекинул меня через плечо.
Вот упрямый осел.
Попытка соскочить не осталась незамеченной. Более того, волна от стихийного всплеска силы чуть не сшибла с ног стоявшего рядом Дока. А у Кира загорелся рукав.
– Ты что творишь? – зашипели над ухом.
Молниеносной реакции Четвертого можно было только позавидовать. Если бы не его защитный купол, от нашей непутевой разведгруппы остался бы один лишь пепел, а крышка люка вылетела бы с хлопком, достойным пробки от бутылки шампанского, и определенно взбудоражила весь Улей. За считанные секунды Четвертый перехватил меня, сжал в кольце рук, не позволяя даже дернуться, и надавил большим пальцем на точку на спине – чуть выше поясницы.
– Тише, не ерзай – сказал он, продолжая вжимать меня в свой напряжённый, обросший каменными мышцами торс. – Я на время заблокировал твои силовые потоки.
А такое ощущение, что окатил ведром колодезной воды – аж дыхание сбилось. Внутри стало как-то пусто и… холодно. Лавина сошла и, подчиняясь чужому приказу, на откате окаменела. Вот что чувствовали изгнанники: едва тлеющие угли на оставленном кострище вместо яркого живительного пламени.
Командир, потушив одежду Кира, повернулся к нам. Он был зол.
– Объяснитесь!
Раньше меня абсолютно не смущала вынужденная обстоятельствами близость сотоварищей. На службе случалось всякое. Но за семь лет я многое переняла у людей. Мы раньше и не знали, что такое «личное пространство». Спусти меня Четвертый на пол сразу, неприязнь не дернула бы рубильник защитного инстинкта.
– Небольшой экспромт. – Я подбирала слова на ходу. Разведчики должны уметь выкручиваться из любых ситуаций. Словесно в том числе. – Код 205, «Проверка боевой готовности ведущего члена разведгруппы и его реакции на нестандартную ситуацию». Защитный купол сработал идеально – ты сам видел. Все было под контролем.
– Интересно, под чьим? – Язвительный шепот коснулся затылка.
Вывернувшись из захвата, я шутливо стукнула Четвертого по плечу, демонстрируя высшую степень дружелюбия.
– И когда же ты успел постигнуть акупунктуру?
– Чего? – Идеальные брови – зависть всего Королевского двора – сошлись на переносице.
Док, до этого молча выжидающий в стороне, поднял руку. Завладев моим вниманием, он пояснил:
– Это одно из новых направлений Королевской лаборатории. Я не участвовал в исследовании, но наслышан от коллег. Правящий Совет не хочет пускать эти знания в массы. Лишь исключительным бойцам позволили расширить дисциплину…
В мире людей и медведя сажали на велосипед, но грабли Четвертого физически не были приспособлены для такой точечной работы. И, промахнувшись, он мог запросто повредить мне позвоночник.
Командир, судя по изменившемуся выражению лица, пришел к такому же выводу.
– В следующий раз действуем по стандартному регламенту. Без всяких экспромтов и шаманских штук, все поняли? – В голосе прорезалась сталь. – Надеюсь, подобное происшествие больше не повторится.
Не менее «теплый» взгляд остановился на мне.
– Если для тебя это увеселительная прогулка, то лучше останься здесь. Развеяться ты сможешь и в Королевском саду, а вспомнить былые навыки – в тренировочном зале. Из новшеств – там, кстати, появились летающие мишени. Приведешь тело в порядок, поработаешь над самоконтролем, отрастишь крылья и в следующем сезоне поведешь свою разведгруппу.
Я замотала головой. Время – мой главный враг. Оно меня не вылечит, а покалечит еще больше.
– Командир, – вмешался вдруг Четвертый. – Без Второй нам не справиться…
Не слова, а бальзам на душу.
– Если придется стабилизировать портал, понадобится третий связующий. Из свободных ресурсов ты сейчас ей замену не найдешь.
– Я знаю, – Командир скрипнул зубами, – более того, вчера вечером пришло дополнительное задание. Так сказать, личная просьба от Жасминовой Леди. – Не сказал, а выплюнул. – Доставить в Улей самку Уугра. Живую, по возможности.
– На кой ляд ей сдался Уугр?!
– Сбавь тон, Четвертый. Не в нашей компетенции обсуждать отданные приказы.
– Приказы к нам спускает Правящий Совет, а не фавориты Королевы.
Невооруженным глазом было видно, как твердолобость Четвертого утомляла Командира. Но, как я успела заметить, он многое позволял своему подчиненному без особой на то причины.
– Своим умом ты до этого не дойдешь, поэтому запоминай, что говорю я. Просьбы конкретно этой… особы игнорировать не стоит. Я ничего не обещал, но мы попробуем.
Если не живого Уугра, то хотя бы мертвого. Не целого – так хотя бы часть.
Даже Четвертый, обуздав свои принципы, согласился, что с пустыми руками лучше не возвращаться.
Улей с высоты полета по форме напоминал муравейник. Посередине сочно-зеленого оазиса, окруженного мертвым ландшафтом: пустыней и голыми скалами – возвышался землистый холм. Он был испещрен множественными рытвинами и, казалось бы, тайными ходами. На деле его зыбкость была лишь миражом. Отверстиями служили вентиляционные люки. Жесткий каркас из древней породы, уходивший глубже корней, прочнее стали. Секрет Улья в том, что в его видимой части – самом «холме» – не располагалось ничего стратегически важного. Там находились технические помещения, системы водоснабжения и утилизации мусора, тренировочные базы, арены и пустые залы без какого-то определенного назначения. Полость на вершине, под сводом Улья, принадлежала самому густонаселенному и неблагополучному району города – гетто. Туда приходили доживать последние дни старики, убогие, тяжелобольные и смертельно раненые. Но встречались и молодые, здоровые особи. Невостребованные жители Улья, гонимые Королевской гвардией, днем рыскали по нижним этажам в поисках заработка, а ночью занимали стылые, выщербленные из камня ниши, вытесняя тех, кто не мог за себя постоять. Королева-Мать с одной ей известной целью поддерживала в гетто видимость жизни.
– Ники, о чем вы думаете? У вас появилась характерная складка на лбу.
Мы с Доком находились в силовом коконе и в огромных лапах Четвертого путешествовали почти с комфортом. Могучие крылья со свистом разрезали воздух. Если бы выгоревшую на солнце кожу покрывали перья, я бы звала Четвертого драчливым вороном.
– Да вот обнаружила ложный кирпич в нашем фундаменте. Забота о слабых, даже в такой извращенной форме, противоречит нашей идеологии, ты не находишь?
Док кинул взгляд на стремительно уменьшавшийся Улей. С набором высоты тот превращался в нелепую, окруженную порослью бородавку на вылизанном, идеально гладком теле нашего мира.
– Вы имеете в виду… гетто?
Ни стальное лицо, ни механический голос не выдавали волнения своего хозяина. И все же оно было, читалось в невербальных жестах, улавливалось в беспокойно гнущихся пальцах.
– Да, я давно там не была.
– Оно процветает, если можно так выразиться. За последний год плотность населения увеличилась.
– Это как, интересно?
– Как обычно, – хмыкнул Док, возвращая себе полную невозмутимость. – Одни не спешат покидать этот мир, другие чудом выздоравливают, третьи размножаются.
Непрерывный шум генераторов, должно быть, гасил все прочие звуки, а запах индустриального масла перебивал вонь грязных тел.
– Что примечательно, четверть детенышей выживают. Уже не единицы, как ранее….
Вопрос не успел слететь с моих губ.
– Они сами по себе. Под их описание у нас хорошо прижился термин «Пустышки».
Жить без Силы в нашем мире так же невозможно, как думать без головы. Кому ты такой нескладный нужен? Хоть маленькая, хоть квадратная, но голова у разумного существа должна быть по определению – так считали жители Улья.
– Королеве этот феномен не интересен, как и в принципе все гетто. – Механический голос нагонял зевоту и мог испортить даже самую интересную дискуссию. – Но тем не менее оно до сих пор продолжает свое существование, несмотря на антагонизм Правящего Совета.
– Мой вопрос – почему? Дело же явно не в душевной привязанности?
Порой Док в своем занудстве мог плутать часами, прежде чем дать конкретный ответ.
– Конечно, нет. Если вас интересует мое мнение, я считаю, гетто – это опора и поддержка Короны.
– Ну да, а я ее враг, – не удержалась я. – Странные у тебя мысли, Док.
– Уж какие есть. – Кажется, он обиделся.
Мысли о гетто почему-то развились в тревогу о сыне. Она неприятным комом встала под сердцем. Люди называли это тоской. Второй разведчице она, конечно, была неведома, но Ники хорошо изучила человеческие эмоции, более того, с успехом проецировала их на себя. Сердечные волнения могли помешать задуманному, поэтому, убедив себя, что малыш сейчас находится в полной безопасности с папой, я запретила себе думать о плохом.
У руля прочно закрепилась Вторая.
Улей тем временем остался далеко позади, мы приближались к Меридиану – горному хребту, напоминавшему позвоночник огромного доисторического существа. Изредка виднелись проросшие сквозь рыжую потрескавшуюся землю пучки травы. Командир, летевший по правое крыло, подал сигнал к снижению – остаток пути придется топать на своих двоих.
Наш транспорт тряхнуло от досады. Но приказ есть приказ. Утробно зарычав, Четвертый резко спикировал вниз. Я с силой сжала зубы: лучше прикусить себе язык, чем доставить ему удовольствие своим позорным воплем. Аттракцион был рассчитан исключительно на двух посетителей.
Лишь у самой земли кожистые крылья с хлопком расправились, выравнивая горизонт, который тут же скрылся в облаке поднявшейся пыли. Четвертый расцепил руки и грубо вытряхнул нас с Доком на землю. Потерянный и мертвенно-бледный – такой вид был у моего спутника. Впрочем, его обычное металлическое лицо никогда не окрашивалось румянцем – весьма условным признаком здоровья. Состояние горе-ученого лекари оценивали по особой шкале: «Шевелится – уже хорошо».
Док явно ожидал более церемонного отношения к себе и не был готов к такой экстремальной посадке. Подтверждение тому буквально через несколько минут оказалось на моих ботинках. С немалым трудом поднявшись на ноги, я не отличалась быстротой реакции.
– В этот раз круто получилось. – Четвертый был невероятно горд собой. В нескольких шагах от нас он приводил в порядок запылившуюся одежду. – Шесть с половиной секунд! Ты должна была оценить, Вторая! Ты бы видела, как красиво я вышел из пике.
– Это были новые ботинки, – прошипела я, еле сдерживая порыв стукнуть булыжником по его дурной голове. Глядишь, мозги бы встали на место.
Доку было очень плохо, он еле-еле смог в перерыве вставить слово «извините».
– Бывает. – Я похлопала его по спине.
Отступать было поздно – моя обувь и так была уже безнадежно испорчена.
– Док, что ты ел? – спросил Четвертый и с интересом уставился на новые серо-желтые пятна, появившиеся теперь и на моих штанах.
– Прекрати сейчас же. – Я почувствовала, как кровь в венах снова начинает закипать.
– Я проявляю участие.
– Засунь его себе….
– Ники, – тут подоспел Командир. – Что произошло?
Я попыталась убить взглядом Четвертого. Не вышло. Тот так и продолжал улыбаться в своей обыкновенной иудейской манере.
– У нас тут небольшие потери. – Он повернулся к Командиру. – Содержимого желудка Дока.
– Скотина ты, Четвертый. Это по твоей вине, между прочим.
– Хватит! – гаркнуло начальство. – Последнее предупреждение. Не разведка, а сборище недоросликов. Мне надоело с вами возиться. Ты, – палец ткнулся в ведущего бойца, – не провоцируй ее. Это приказ.
Четвертый уставился куда-то вдаль, поверх наших голов, выражая свою полную непричастность.
– А ты тренируй самоконтроль. От тебя фонит в радиусе десяти метров. – Командир провел беглый осмотр, и мой внешний вид его не порадовал. – Рекомендую сменить одежду. Слишком много запахов.
Док смог отползти в сторону. Он распаковал свой портфель, выудил оттуда флягу и теперь заливал воду в металлический рот.
– Мне бы ботинки помыть. Запасных нет.
Рюкзак висел на плече у Четвертого. Забирая свои вещи, сжала со всей силы его руку выше локтя и прошипела в лицо:
– Осторожнее. Твой блок еще на высоте перестал действовать.
– А я люблю риск. Я им живу. – И следующая фраза для всех была произнесена на порядок громче: – Снимай уже штаны. Всю группу задерживаешь.
Я фыркнула и, зацепив по дороге безучастного ко всему Кира, отошла в сторону. Он послушно стянул с себя куртку и прикрыл меня от недоуменных взглядов.
– Ишь, какие мы стали стеснительные, – пробормотал Командир и тактично отвернулся, в отличие от остальных членов разведгруппы. – Я тут вспомнил, где в Старых катакомбах бьет ключ. Сделаем там привал.
Четвертый хмурился и пытался мысленно прожечь дыру на спине Кира, а Док наблюдал за нами с холодным научным интересом. Никто, кроме меня, не испытывал неловкости.
До горного хребта оставалось несколько часов пути. На крыльях это расстояние показалось бы смешным. Однако Командир устал. Я видела, как ткань на его спине вся пропиталась потом. Он шел бодро, но иногда припадал на левую ногу. Больное крыло касалось земли, оставляя на песке след в виде извивающейся змеи. Да и Четвертый, несмотря на браваду, тяжело дышал после полета.
Через степь мы шли клином. Впереди ведущий разведчик, отставая на пару шагов – мы с Доком. Кир следовал за мной попятам. И Командир, сбоку от Кира, прикрывал наш тыл. Степь хорошо просматривалась на большом расстоянии, опасности не было. Другие бы расслабились, но в правилах разведгруппы быть всегда настороже, даже в стенах родного Улья, что зачастую пересекалось с интересами Королевской гвардии. Последние доминировали своей численностью, но были на порядок слабее. Их работа не требовала особого ума, и средней силы хватало на то, чтобы загонять бездомных обратно в гетто. До прямых конфронтаций мы не опускались – каждый знал свое место. В пределах Улья авторитет держала гвардия, разведка защищала его стены извне. Если стычки и возникали, то только из-за таких дураков, как Четвертый. Он хоть и обладал другими, неоспоримо важными для своего дела качествами, было странно, что «щитом и мечом» нашей группы сделали именно его, а не меня.
Не доверяли? И правильно делали.
Присматривали? Определенно.
Док же всем телом прирос к своей лаборатории, разве что Королевский приказ мог вытащить его из уютной ракушки. Давным-давно на рассвете своей карьеры он плотно работал с разведгруппами: в основном занимался привязкой порталов. И работа «в поле» ему нравилась до того самого рокового случая. Сейчас вдали от Улья он чувствовал себя неуютно, но всячески старался замаскировать страх. Тот все равно прорывался наружу сквозь учащенное дыхание и расширенные зрачки. Иногда даже заставлял Дока нелепо поддакивать в ответ на тупые шутки Четвертого про исходящую от меня вонь: смена штанов и протертые песком ботинки не спасли ситуацию.
Либо Командир все рассчитал поминутно, включая заминки и наши склоки с Четвертым, либо нам просто невероятно повезло – мы успели пройти степь и дойти до вертикальной, уходившей в небо скалы до наступления полудня. Солнце добралось до зенита и теперь нещадно припекало и без того мертвый ландшафт. Мы нырнули в узкий лаз и оказались в спасительной тени пещерного хода. Он был прорублен в скалах еще до нашего появления. Очевидно, этот мир никогда не радовал приятным климатом, и мы не первые, кто прогулкам по сухой, плавящейся земле предпочитал блуждание в темноте и сырости.
Изнутри неприступная скала выглядела не так грозно, как снаружи. Гладкие стены были расписаны охрой. Наскальная живопись раньше не входила в круг моих интересов, а тут вдруг глаз зацепился за древние рисунки. На них был изображен быт наших предшественников. Приземистые звероподобные существа жили под землей и вели преимущественно ночной образ жизни. Наверху они лишь охотились – ставили капканы и ловили неизвестных тварей, появлявшихся рядом со спиралевидными воронками, отмеченными на скалах грубыми мазками.
Они ушли из этого мира, а мы пришли.
– Ники, ты чего там застряла? – гаркнул Командир. – Не задерживай нас. Полюбуешься картинками в архиве лаборатории. Вроде там хранятся копии, я прав, Док?
Искусственное лицо не выражало никаких эмоций, но, тем не менее, его хозяин вместе со мной замер у расписанных стен и весьма неохотно оставил их, последовав за группой.
– Да, несколько сотен лет ушло на расшифровку. Это они научили нас просчитывать координаты появления порталов. А мы даже не можем отблагодарить авторов.
– Они же не умерли. Они просто выбрали себе новый дом.
– И это было стратегически верное решение: уступить территорию более сильному виду, – вмешался Четвертый.
– Да, симбиоз у нас бы не получился. – Док согласно кивнул.
– А с кем бы получился? – спросила я.
– Ни с кем. – Ответ прозвучал жестко. Надтреснутый механический голос еще усилил эффект. – Для мирного сосуществования есть несколько причин, и ни одна нам не подходит.
– Например?
Раньше Дока было невозможно заткнуть – он очень любил делиться мыслями с окружающими. Последним это не очень-то и нравилось, поскольку мысли его по большей части были заумными и при выражении нередко перемежались с научными терминами. Сейчас же ученого, наоборот, было непросто разговорить. И виной тому либо износившиеся механизмы, некогда заменившие голосовые связки, либо тихая обреченность, намертво прилипшая к его образу.
– Объединение против общего врага. – Шестеренки, скрипя, пришли в движение, когда мы преодолели метров сто вглубь земли.
– Не наш случай, – хмыкнул Командир, и я была с ним солидарна: самая большая угроза для Королевства – это мы сами.
– Вторая причина – это жизненная необходимость, иными словами, зависимость одной из сторон. При текущей ситуации полной обособленности это тоже маловероятно.
Док взял хороший «разгон» и, не получив возражений, продолжил:
– И последнее – это взаимовыгодный союз.
– Ха! И что же нам могут предложить, к примеру, такие, как он? – Четвертый ткнул пальцем в Кира, послушно вышагивавшего за руку рядом со мной.
– Знания, свои технологии. – Я опередила ученого с ответом.
– Да, возможно, это и было бы интересно. Но Улей не будет ни с кем делиться. Он привык брать, но не отдавать.
– А в делах с более слабым видом пришлось бы больше отдавать. Я правильно секу, Док?
Ведущий разведчик просто блистал сегодня.
– Верно. В языке гуманоидов есть подходящее ситуации выражение: две стороны одной монеты. Ники, поправьте меня, если я перевираю. На одной стороне я вижу, альтруизм и расточительство, а на второй – наш паразитизм. И оба варианта бьют по репутации Короны.
– А ребро?
– Какое ребро? – с лёгким удивлением переспросил Док.
– Ну что будет, если монета встанет на ребро? – Богатая эрудиция Четвертого иссякла.
– Будет достигнута некая грань. По всей видимости, наилучший исход, но маловероятный. Я даже не могу представить, кого Королева-Мать сочтет достойным союзником. Полагаю, поэтому она не спешит покидать базу. Еще ни один мир не устроил ее полностью.
– Но как бы то ни было, мы медленно и верно приближаемся к проекту переселения, – добавила я веско.
– Да, к идее, что была опорным двигателем у Первой сотни и закончилась гражданской войной, так и не реализовавшись. Правящий Совет хоть и ищет альтернативные варианты нашего существования на этой земле, но я считаю, все бесполезно.
– Ну как же! Вот Вторая готова биться об заклад, защищая интересы своего металлического дружка.
– Пара роботов нас не спасет, а весь Улей ими не заменишь. – Док не обратил внимания на насмешливый тон ведущего разведчика и продолжил скрежетать как старый изношенный механизм. – Это земля должна давать нам пищу и силу, а не наоборот. Не понимаю, почему Ее Величество тянет время. Может, опасается угрозы извне…
– Эй, сапожник, держись за свою колодку, – осадил Дока Командир. – Умные тут все, я смотрю, собрались. – И подал знак рукой, сигнализируя остановку.
Длинный ход остался позади. Мы оказались в просторной пещере с высоким сводом. Сталактиты, свисавшие с потолка, доставали только до макушки Четвертого – самого высокого участника разведгруппы. Остальным было вполне комфортно, если не брать во внимание психологический аспект. Но тот не волновал начальство: разведчики могли приспособиться к отдыху и в жерле вулкана, у Дока было и так много фобий, а мнение Кира, само собой, никого не интересовало. Да и вряд ли он думал о тонне камней, нависших над нами.
– Делаем привал. Обед и сон – на все про все час. Там, – Командир махнул в сторону темного коридора, уходящего вправо, – бьет ключ. Четвертый, проводи Ники и заодно наполни все фляги.
– Мне не нужен конвой.
– Здесь небезопасно. – Тон еще спокойный, но уже с нажимом.
– Командир, ты, вероятно, забыл, кто на мили вокруг самое могущественное существо?
«Не забыл», – сказал его вмиг похолодевший взгляд.
– Это приказ. По одному не ходить.
И отвернулся, поставив точку в разыгравшемся споре.
– Док, объясни этому… Киру, чтобы не слонялся по пещере. Он что-нибудь понимает?
– Объект один дробь четыре создан для эстетической пользы, но, помимо оригинальных качеств, особое внимание уделили самообучаемости и…
Раздраженный Командир не выдержал монотонной бубнежки и перебил Дока достаточно грубо:
– Замечательно. Привлеки его к делу. Пусть сварит нам кашу.
Не дожидаясь Четвертого, я скользнула в темный коридор в указанном Командиром направлении. Пахло сыростью, плесенью и немного медом. Последний запах теперь чудился мне повсюду. На стенах рос особый вид мха, который едва заметно светился, придавая старым катакомбам вид таинственный и мистический. Благодаря ночному зрению, я хорошо ориентировалась в пространстве. Стоило повернуть за угол, как все звуки пропали. Древняя порода, образующая стены, отличалась потрясающей шумоизоляцией. Из такой же был сделан Лабиринт, оттого самое мрачное помещение Улья казалось еще более жутким. В коридорах, где должны были звучать стоны и крики боли, всегда стояла лишь гробовая тишина.
Через несколько поворотов я уперлась в нагромождение камней. Среди них на уровне моих глаз просачивался тонкий ручеек. На вкус вода была отвратительной, жесткой и ржавой, такую пить – удовольствия мало, а вот чтобы постирать и помыться, она вполне годилась. Наивно было полагать, что в старых катакомбах вдруг обнаружится артезианская скважина.
Предварительно прощупав хлипкую на вид стену, я аккуратно вытащила пару булыжников.
– Хочешь устроить обвал? – Четвертый был одним из лучших разведчиков. Он умел подкрадываться бесшумно.
– Хочу смыть с себя конфуз Дока.
Ручеек, почувствовав свободу, усилил напор. Конечно, не душ, но в моей ситуации грех не воспользоваться таким чудом. Четвертый понятливо кивнул и начал стаскивать с себя броню.
– Что ты делаешь?
– Раздеваюсь.
Я рассеянно взирала на аккуратно сложенные на булыжник браслеты, портупею с кобурой, со звоном брякнувшуюся на каменный пол, на форменную рубаху, стянутую с плеча и оголившую старый шрам.
– И зачем же?
Косая линия и зарубцевавшиеся отверстия ярко выделялись на фоне бронзовой кожи. Видимо, кто-то ловкий исхитрился и попробовал на зуб ведущего разведчика Королевства. А раз Четвертый не захотел убрать след – значит, решил сохранить в памяти ту роковую встречу. Должно быть, невероятно гордился тем, что выжил.
Был бы повод…
Не менее страшный шрам-ожог белел на плече Кира. По рассказам, пожар в старом деревенском доме случился глухой ночью. Будучи тогда ребенком, мой муж успел не только разбудить взрослых и соседей, но еще и вытащить животину из прилегающей постройки. Хотя как и все «избалованные городские» не отличался смелостью и храбростью духа.
Спичка не успела бы догореть, как Четвертый стоял передо мной во всей красе. Его голое тело гармонично вписалось в интерьер пещеры, довершая сцену под названием «Возвращение к истокам».
– Помоюсь впрок. Неизвестно, сколько дней займет вылазка. – Оттеснив меня крылом, он занял место у источника.
Выражение моего лица наверняка было красноречивее слов. И Четвертый умел читать мысли по лицам – все же это было частью его работы. Но, по всей видимости, зрение его иногда подводило.
– Присоединишься?
– Ты влез без очереди, – прорычала я, не скрывая растущего раздражения.
– Зря ты так, Вторая. Передумаешь же еще, а неизвестно когда представится другой шанс остаться наедине.
– Нет.
Временное ослабление слуха тоже было характерно для ведущего разведгруппы.
– Раньше ты не отказывалась…
В кои-то веки провалы в памяти были на благо. Он самодовольно улыбнулся, а меня чуть не вырвало. И как я могла по юности лет спутаться с этим индюком? Даже копия Кира была в сто раз лучше.
– Не хочу новым опытом будить старые воспоминания.
И, дабы прекратить этот пустой разговор, указала на таймер, тускло светившийся на его браслете.
– Собирался принять душ? Поторопись. Командир сейчас отправится на наши поиски и найдет тебя тут голого. Придется поработать мозгами, чтобы придумать более веское оправдание, почему ты решил заняться банными процедурами во внеурочный час.
Широкая улыбка потухла, а затем и вовсе стянулась в злой оскал.
Четвертый не любил оправдываться за свои поступки – считал это уделом слабых. Но думать он не любил еще больше, потому завершил демонстрацию своего безупречного тела и потянулся за штанами.
Больше не обращая на него внимания, я занялась своими делами. Но оскорбленный отказом самец пытался найти другой выход для своих эмоций.
– Стало быть, у тебя не всю память отшибло.
– Я хорошо помню, как ты приложил меня головой о стену и ударил ножом под ребро, если ты об этом… – Я усиленно терла ботинок. Было сложно игнорировать крупную тушу, нависшую надо мной воплощением злого рока.
– Без обид, Вторая. Ты была в полном неадеквате и яростно нас атаковала. Был приказ обезвредить тебя быстро и с минимальными потерями. – Пожав плечами, он, сам того не ведая, выдал мне порцию полезной информации.
– Обезвредить – значит убить? Ты для этого мне живот вспорол? – Стоило попробовать закинуть удочку, раз разговор повернулся в таком удачном для меня направлении.
– Будь в моих словах двойной смысл, один из нас сейчас бы тут не стоял.
Об исходе возможного боя можно было говорить часами. Кто кого – это извечный вопрос. Между разведчиками всегда шло негласное состязание. И физиологические качества, как и уровень силы, не всегда определяли победителя.
