Текст книги "Улей. Отверженная (СИ)"
Автор книги: Алёна Лужанская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Нет.
– Теперь уже не имеет значения, – глухо отозвался он. – Эта сволочь переиграла меня. Столько труда, и все насмарку…
– Это ты во всем виноват! – словно гром прозвучал рык. Он был полон не злобы, что плескалась на тот момент в моих венах, а тусклой, застарелой боли.
Первый схватил коллегу за грудки и, прижав к стене, зашипел тому в лицо.
– Не перекладывай ответственность, ежели правда глаза колет. Сам прекрасно знаешь, с кого все началось. Второй надо убираться из города и поскорее. Лучше бы в другой мир…
– Не пущу. – Четвертый вывернулся из захвата. – Оттуда она не вернется.
– Тогда иди с ней, – хмыкнул Первый, покосившись в мою сторону. – Когда Улей перестанет жужжать, я сделаю рокировку. Знаю, ты не в восторге, но раз уж затеяли, придется довести дело до конца.
– Вы заодно?? – воскликнула я, нарушив их приватный разговор. – Предатели! Ты, Четвертый, полная скотина. Перебежчик!
Твердая рука в одну секунду заткнула мне рот, а горло сдавил локоть. Наконец, пришло осознание: мне не выбраться, не побороть двух самых сильных разведчиков, не спасти Кира, не отомстить за Королеву… И решение пришло в голову совершенно спонтанно. Второй хотелось во что бы то ни стало разрушить их планы, а заодно и нанести максимальный физический урон. Она вывернулась из захвата и, отпрыгнув в сторону, театрально взмахнула кистями, соединила ладони.
Код 805 – самоуничтожение.
«Нет!» – закричала Ники, пытаясь перехватить контроль над вспыхнувшим телом. Дурочка, боялась, что я сожгу себя дотла и не позволю насладиться счастьем с вновь обретенным мужем.
Наверное, она боялась не зря. В какой-то момент я потеряла контроль над высвобожденной Силой. Моя жизнь, как считал старый целитель, поддерживалась за счет внутреннего источника, который оказался хоть и слабым, но жуть до чего своевольным. Мне недоставало знаний, чтобы его обуздать. Под потолок взвился столб искр, лавина хлынула из вен, просочилась с кровью сквозь кожу. Страшное зрелище никого не оставило равнодушным. Кир выругался и отскочил на несколько метров, чуть не налетев на разведчиков.
А те, наоборот, бросились вперед, испугались за свою жизнь…
– Выруби ее, пока мы все не взлетели на воздух! – крикнул Первый своему напарнику.
Моя голова оказалась зажатой в тиски. Огонь-предатель обошел Четвертого, облизал его броню и беспрепятственно пропустил ко мне. Глаза светились яркой зеленью, завораживали отблесками бушующего пламени и жгли ненавистью.
«А когда-то они смотрели на меня совсем по-другому», – как некстати подумала я.
Хруст в шейном отделе оборвал все мысли. Все-таки убил, гад!
И тем больше было мое удивление, когда загробная жизнь не принесла ожидаемого покоя.
– Не ерзай! – прикрикнул Первый, встряхнув меня на руках: на плечах нести неудобно – крылья мешают.
Я попыталась дернуться, но, прижатая сильнее к телу, уткнулась лбом во что-то острое. Клык! Он болтался на могучей шее разведчика и был не толще цепи, на которой висел. Выглядел не так грозно, в отличие от его хозяина. И уж куда уместнее смотрелся бы на десне, а не в качестве нелепого аксессуара.
С бешеной скоростью мелькали стены подземных ходов. От тряски меня мутило, кружилась голова.
– Отпусти, – прошептала Ники. – Я заберу Кира и уйду. Творите все, что хотите.
Тяжело было признаться, но при виде мужа все тревоги и волнения ушли. Не мне вершить судьбу этого мира. Свое счастье я уже нашла – его волочил Четвертый позади массивной фигуры фаворита Королевы.
– Хорошо устроилась, – пробубнил Первый и выбил ногой дверь. Свежий поток воздуха ударил в лицо и унес с собой затхлый запах старого туннеля.
Еще через несколько поворотов мы оказались все в той же бесконечной темноте, но уже за пределами города. Улей смотрелся в ночи холодной каменной глыбой. Его верхушка, казалось, утопала в звездах. Читай на Книгоед.нет
Я настороженно оглянулась по сторонам, однако получила лишь толчок в спину, задавший направление для дальнейшего маршрута. Один предатель молча скрылся в чернеющей дыре тайного прохода, другой, напротив, подошел ближе и с деланой заботой поправил сползший с плеча мешок. Тот, на удивление, так и остался при мне.
Не знаю, какие мотивы двигали Четвертым, но Ники с мужем хотелось поскорее убраться подальше от города, и их желание было вполне обоснованным. Но не успели мы сделать и шагу, как вздернутый за ворот тюремной рубахи Кир взлетел в воздух.
– Может, съедим его? – вопросила крылатая тень. – Зачем нам третий лишний?
– Лишний здесь ты, – огрызнулась я и царапнула когтями пустоту вместо руки обидчика.
– Я запасной. Полагаешь, вы сможете самостоятельно добраться до порталов?
– Не твое дело. Поставь его на землю, он задыхается!
Разведчик, скрипя зубами, выполнил мою просьбу. Ума не приложу, зачем он за нами поплелся.
Я могла игнорировать его взрывной характер, необъяснимые поступки, странные слова, но откровенное лицемерие – это было даже за гранью терпимости и всепрощения Ники.
Кир не устоял на ногах и осел на землю. Он был слаб и истощен, а еще очень напуган, не верил до конца в свое освобождение.
– Вы не съедите меня? – робко спросил он, глядя снизу вверх. – И даже своим личинкам не скормите?
– Какой интересный вариант, – хмыкнул Четвертый, внимательно наблюдая за моими действиями. Я бросилась к человеку и, подняв его, подставила для опоры свободное плечо.
– Тебе ничего не угрожает. Мы питаемся тем же, что и люди. Это отверженные могут съесть друг друга. Им просто больше нечего…
– Берегись, парень, тебя несет как раз представительница их славного племени, – сказал разведчик и расхохотался в голос, спугнув ночную живность, рыскавшую в округе.
Кир вздрогнул и отстранился.
– Я что, соврал? – Словив мой уничижительный взгляд, мерзавец хмыкнул и как ни в чем не бывало зашагал дальше, в сторону очертаний хребта Меридиана, смутно вырисовывавшегося вдали.
К утру мы должны были пересечь степь. Хотелось бы дойти до гор, но даже Ники понимала тщетность этого замысла. Ведь как только солнце окажется в зените, человек просто умрет от перегрева и обезвоживания. Скорей всего, именно по этой причине его и отпустили со мной. Знали же, что не жилец.
Я сверлила взглядом удалявшуюся спину врага и точно знала: просить помощи не буду.
Ни за что!
Но от одного вида забитого, смертельно-уставшего любимого мужчины на глаза наворачивались слезы. Когда Кир упал, наверное, в десятый раз, и не смог подняться, я не выдержала, наступила своей гордости на горло – подошла к Четвертому. Скривившись от очередной вынужденной задержки, он прошел еще несколько метров и остановился. Степной ветер трепал его черную шевелюру, развевал крылья, подхватывал камни, которыми разведчик жонглировал от скуки.
– Послушай, – начала я, с трудом подбирая слова. – Можешь оказать мне услугу?
– Подкинуть вас до скал? – В темноте блеснули его хитрые глаза. Он все прекрасно понимал. Не такой уж и дурак был, каким всегда прикидывался. Еще один волк в овечьей шкуре!
Разведчица глухо зарычала, предостерегая, но Ники уже, как болванчик, закивала.
– Благотворительностью не занимаюсь.
– Чего ты хочешь? – Опасный вопрос, совершенно недипломатичный.
Его идеальный рот расползся в недоброй улыбке.
– Думал, попросишь раньше, вон уже половину пути прошли.
– Идти на сделку с убийцей и предателем можно лишь в самом крайнем случае. Такой, к сожалению, настал.
Четвертый хмыкнул.
– Странно пытаться заполучить желаемое обвинениями и оскорблениями. У гуманоидов понабралась?
Диалог затягивался, уходил в посторонние темы. Я уже махнула рукой и отвернулась. Нет так нет. Унижаться более и умолять Вторая была не намерена. Но вдруг за спиной раздалось тихое:
– До утра я ваш транспорт. Но взамен обещай вспомнить прошлое…
– Обещаю! – выкрикнула я, осознав, как легко отделалась.
– …С помощью Оков.
Обернулась – в лунном свете, лежа на широкой ладони, сияли позолоченные браслеты. Ники вспомнила, как едва от них не погибла, и испуганно забилась, как дикая птичка в клетке. По телу прошла дрожь.
– По рукам, – холодно ответила разведчица, спрятав панику человеческой девушки глубоко внутри.
Четвертый выполнил обещание – принес нас на своих могучих крыльях к подножию Меридиана. Лучи солнца только-только мазнули по верхушкам каменного гребня. Летели мы несколько часов, комфортно, в силовом коконе. Я болтала без умолку, рассказывала все, что пережила. Кир вначале слушал, а потом расслабился, обмяк и, привалившись к боку, заснул. Перестал меня бояться, но и доверять еще не начал. Сомнений не было: пройдет еще несколько дней, и он признает во мне близкого человека, разглядит в Ники свою возлюбленную. За семь лет проекта «Альфы-6» я переняла все качества его жены, манеры, слова и движения. Ники, безусловно, была его сердечной половинкой и до сих пор ей оставалась. Она появилась благодаря Киру, жила только ради этого мужчины и определенно знала, как сделать его счастливым.
«Пусть хоть одна из нас реализует свою сокровенную мечту». Вторая обещала не мешать и поспособствовать изгнанию Четвертого. Но разведчик упорно следовал за нами попятам. Впрочем, и оплаты услуги пока не требовал. Молчал, лишь изредка фыркал, наблюдая, как я ухаживаю за бывшим заключенным, суетливо хлопочу возле костра, кручу прутик с бедром пойманной еще в степи куропатки.
– Держи, Кир, – протянула порцию ужина. – Средней прожарки, как ты любишь.
Не успел он открыть рот, чтобы поблагодарить, как неуловимым движением еда оказалась в лапах Четвертого.
– Ты перепутала. Это я предпочитаю с кровью, – и вгрызся в лучший кусок! Разделанный бережно и с любовью…
Человек промолчал, лишь робко пожал плечами, словно извиняясь за свою медленную реакцию. Я проглотила напрашивающиеся ругательства и, сжав зубы, принялась перебирать оставшуюся часть тушки.
– Тебя, задохлик, не смущает розовое мясо? – спросил разведчик, наигранно громко чавкая от удовольствия.
– Я съем любое.
– И все же? Будь у тебя выбор? – никак не унимался тот.
– Птиц рекомендуют есть после хорошей термической обработки, – витиевато ответил Кир и потупился.
А мне так хотелось отвесить подзатыльник одному наглому типу, но я снова сдержалась. И в следующие разы тоже… Четвертый донимал, лез в разговоры с непрошенными комментариями, не давал и шанса остаться наедине, даже на время остановок пытался развести нас по разным углам. Он всячески мешал моему воссоединению с Киром. Ники тихо злилась, но предпочитала не вступать с разведчиком в прямую конфронтацию – помнила, какой властью обладали его проклятые браслеты.
Когда мы миновали старые катакомбы и оказались в высокогорье, на широкой равнине сгущались сумерки. За два дня пути мне все же удалось добиться телесного контакта. Человек больше не вздрагивал от случайных прикосновений, не шарахался, как от прокаженной. Он начал говорить, задавать вопросы, пару раз даже смог вымученно улыбнуться. Ники очень хотелось трогать своего мужа, обнимать, целовать, но было страшно нарушить то хрупкое доверие, что постепенно зарождалось между ними. Она бы так не опасалась, если бы знала, что совсем скоро его с изощренной жестокостью растопчет Четвертый.
Под засохшим деревом, раскидистые ветви которого создавали неплохую тень, было решено устроить привал. Кир с завидным постоянством спрашивал, когда мы уже достигнем портала. Ни один отдых не начинался без этого вопроса. Я не могла рассказать ему, что дверь в мир людей исчезла, а когда появится и где – никто не знает, и потому выкручивалась пространным «скоро», пыталась отвлечь посторонними разговорами. Ложь человек не отличит, а вот разведчик вцепится в нее как голодная собака в кость.
Наш ужин проходил вполне себе мирно, когда Четвертый вдруг после долгого молчания тихо спросил:
– Тебе еще не надоело? Играться с этим жалким существом?
Полагаю, его устроил бы любой ответ. Однако я проигнорировала вопрос, чем разозлила и без того взвинченного мужчину. Его почему-то ужасно коробило мое отношение к Киру. Завидовал, должно быть! Ему-то с таким мерзким характером подобного внимания не получить ни от одной здравомыслящей особи женского пола.
Четвертый вскочил на ноги и пнул едва разгоревшийся «шалаш» из палок. Я зашипела и отпрянула, привычным движением загородив собой Кира. Даже не посмотрев в мою сторону, разведчик схватил мешок, который вместе нами продолжал путешествие, и вытряхнул его содержимое. Голова андроида покатилась по земле и остановилась аккурат у ног человека.
Я застыла, не в силах пошевелиться. Даже голос мне изменил – рот открывался и беззвучно закрывался. Сложно было объяснить, зачем я сохранила фрагмент механического Кира, таскала его все это время с собой. Наверное, по привычке…
– Что это? – Настоящий Кир поднял голову, покрутил ее в руках и, увидев свое отражение, отбросил в сторону, как нечто опасное и мерзкое.
– Ты из этих же уродов?! – Нас разделял всего шаг.
– Нет, ты даже хуже! – Теперь уже два, три…
– Не приближайся ко мне, тварь! – Целая пропасть разверзлась между Ники и мужем.
Он убегал в кромешную зловещую темноту, не оборачиваясь, спотыкаясь и падая, а я ничего не могла поделать. Моя половинка, мой мир…
В каком-то заторможенном состоянии развернулась к Четвертому и тихо промолвила:
– Зачем?
– Мне надоел этот чертов треугольник! Пора вернуть тебе память. – Он схватил меня за запястье и неуловимым движением нацепил Оковы.
– Даже если я что-то вспомню, ненавидеть тебя меньше не стану.
– Посмотрим, – сухо ответил разведчик, накачивая своей Силой старинный артефакт.
Не успела я моргнуть, как картина поплыла, затуманилась, поблекла, а через секунду взорвалась новыми красками и звуками.
Раздевалка тренировочного корпуса. В душевой мигает одна из ламп, жужжит в предсмертной агонии вентилятор. Вода заливает глаза, рот, уши – она везде: и внутри тела, и снаружи.
Руки Четвертого на моей талии, поднимаются выше, сминают крылья. Белоснежный кафель обжигает тело холодом, а по венам разливается чистый огонь. От такого контраста плавится мозг, разум пасует перед инстинктом. Чужое дыхание прерывисто. Оно попеременно касается то губ, то кожи на шее, теплый язык обводит ключицу, слизывает капли воды, дразнит. Вдруг разведчик останавливается, смотрит прямо мне в глаза. Его взгляд проясняется, а на смену кипящей страсти вдруг приходит досада.
Словно сквозь вату доносится крик умирающей Ники…
– У тебя только одно на уме?! – Я успела вырваться из клейкого дурмана, опутавшего мысли, но не могла спихнуть с себя тяжелое тело разведчика.
– Хреновая настройка. Вроде думал о другом… – Он не счел нужным изменить положение, навис сверху, пригвоздил локтями по бокам. – Продолжим?
– Иди ты!..
Я попыталась вырваться, стянуть с себя проклятые браслеты. Била руками, ногами, остатками Силы, что клочьями оседала на броне Четвертого и не причиняла тому видимого вреда.
– Прости. – Зажав меня, словно в тиски, он неожиданно нежно поцеловал в уголок рта, а затем запустил пальцы в волосы, заставляя повернуть голову и посмотреть в глаза. – Иначе никак не обойти…
Запрет – так он называл стену, разрубившую мои воспоминания, раскроившую жизнь разведчицы на несвязанные, разнотканевые лоскуты. Кто мог подумать, что виновником моей личной трагедии окажется Четвертый?
У нас случился секс на одном из совместных заданий. Первый раз, спонтанный, быстрый, злой был вызван ни чем иным, как обыкновенной сезонной пляской гормонов. Телу понравилось, а сердце осталось равнодушным – обычное дело в Улье. На наши отношения и качество работы тот случай никак не повлиял. Я продолжала высмеивать его недалекость, а он в ответ припоминал мою физиологическую «немощь». Музыкальные руки с тонкими, хилыми запястьями не давали покоя разведчикам и долго являлись предметом для глупых шуток и оскорблений в мой адрес.
Несколько следующих лет Вторая с Четвертым соседствовали нейтрально и на задания ходили обособленно, пересекались в лучшем случае на праздниках. Та мимолетная близость уже давно забылась. Она была несущественной, и никак не могла стать причиной… Началось все позже, гораздо позже, когда в один из дней во всей тренировочной базе, что находилась под гетто, на пару секунд вырубился свет. Сверху что-то ухнуло, скрипнули от чрезмерной нагрузки металлические перекладины между этажами, а по стенам пробежала мелкая дрожь.
– Расшалились, – сказал один из разведчиков, менявший прострелянную мишень на новую.
Пожав плечами, я уступила коллеге место, вернула ствол в камеру хранения и вышла в коридор. Снова тишина, как и всегда. Зачем здоровым слышать стоны больных?
Только направилась к лестнице, ведшей на «чердак», под самый купол Улья, как из-за угла показался Четвертый. Сам бес дернул его полезть за мной. Ведь без единомышленника я бы скорей всего не решилась…
В гетто было неспокойно. Из темноты смотрели сотни пар глаз, слышались крики – не те обычные, предсмертные, а на удивление гневные и раздраженные. Словно умирающим было на что сердиться. Мимо пробежали гвардейцы, потеснили нас с Четвертым. Задели крыло и не извинились, свиньи! В отличие от них я знала, чем особенно упомянутое животное – Док рассказывал. Доблестные внутренние силы любили жрать и месить грязь, в то время как разведка рисковала жизнью, истребляя расплодившихся тварей за пределами Улья. Непрошеные мысли отвлекли от главного: в центре участка случился завал. И вероятно, не сам по себе: пахло порохом и керосинкой. Взрыв был настолько мощным, что сорвал старые балки, подпиравшие крышу, и та местами провалилась вовнутрь. Из-под нагромождения камней и листов железа доносились странные звуки, похожие на писк.
Пока гвардейцы пытались разогнать по норам столпившихся зевак и вызвать инженеров с нижних этажей, Четвертый сунул руку в щель.
– Ну-ка, посмотрим, какого зверька утащили на сей раз из зоопарка.
Он шарил около минуты, потом вдруг дернулся и изменился в лице.
– Укусил, что ли? – хмыкнула я, наблюдая со стороны.
– Там не зверь, а детеныш. – Разведчик перевел взгляд на спины гвардейцев.
– Должно быть, один из Пустых, – пожала плечами и, ведомая исключительно любопытством, схватила первый камень. Я не собиралась спасать чужую жизнь, тем более в маленьком чахлом тельце ее как таковой и не было. Мой напарник помогал разгребать завал – ему тоже хотелось посмотреть на существо, рожденное вне законов нашего мира.
Оно оказалось страшным, маленьким и сморщенным… впрочем, как и обычные младенцы. Непропорционально большая голова, красная от натужного писка. Мертвый так орать не может – убедилась я и взяла его на руки. Мать, очевидно, осталась погребена под камнями. Старая пеленка – шаль – тянулась вглубь завала. Ребенка вытащили целым, но практически голым. Оказалась девочка. Сероглазая. И с поломанными крыльями.
Четвертый брезгливо вытер руки о штаны и спросил:
– Куда ее?
– Может… в Лабораторию? – предложила я, замявшись на мгновение.
– Вот Док порадуется! Он таких любит…
– Никуда вы не пойдете, – раздалось сбоку.
Прижимая найденыша к себе, я медленно обернулась и увидела стройный ряд гвардейцев, загородивший ближайший выход из гетто и скрывший нас от пытливых взглядов его жителей.
– Это существо не интересно ученым. Мы докладывали… было велено оставить ее здесь, с роженицей.
Я скривилась от их беспросветной тупости.
– Ситуация, как видите, изменилась. Она одна выжила.
Тот, кто был номером повыше, прищурился, достал рацию и связался с научным центром по громкой связи. Дежурный ответил почти сразу, даже не раздумывая…
– Убедились? Проваливайте теперь, – сказал самый молодой и дерзкий солдат. – У нас дел невпроворот.
– Бери с собой, – махнул мне Четвертый и шагнул в сторону лестницы.
– Мы целым днями боремся с грязью в городе, а вы ее отсюда на руках выносите! Оставьте и уходите, с чем пришли.
Гвардейцы злились. Они с трудом подавили бунт в гетто. У одного под глазом светился синяк, другой держался за поясницу, а третий был просто не в духе от свалившейся на голову внеплановой работы.
В общем-то, правда была на стороне внутренних сил. И задержалась я не из-за девочки, мне не понравился их пренебрежительный тон и хозяйские замашки. Очевидно, гвардейцы не сообразили, что перед ними элита, лучшие войны Улья, потомки Первой Сотни…
Я положила детеныша на пол и начала плести теплый энергетический кокон. Не представляя, как повлиять на того, в ком нет и капли живительной силы – дара Королевы, я нагревала воздух вокруг маленького тельца.
– Прекрати лечить ее! Это нарушение Устава! Каждый должен заниматься своим делом…
– Именно, – встрял в разговор Четвертый, с шелестом разворачивая крылья. – Все жду, когда же вы возьметесь за дубинки и выгоните нас. Пора бы уже! Мы явно здесь задержались.
Скандал мог сойти на нет. Он разгорался вяло и набрал высокие обороты только после того, как перерос в настоящую стычку. Вероятно, кому-то сверху очень хотелось, чтобы девочка выжила. И этим кем-то была не Королева. Она прознала об инциденте, разгневалась, выписала запрет на вход в гетто для всех «сердобольных» разведчиков. А тех трех свиней, что пришли в лечебницу и не смогли объяснить, где болит, наградила.
После случившейся заварухи я лишь через несколько дней смогла тайком пробраться на «чердак», узнать судьбу детеныша, оставленного на попечение старой подслеповатой кухарки. Тот был вялый, все время спал, крылья выглядели и вовсе печально. Раз за разом я приносила еду, витамины, осторожно делилась Силой, по чуть-чуть вливая ее в беззубый рот. Едва ли от этого была польза, но комплексная терапия сказывалась положительно – девочка постепенно оживала.
Однажды я столкнулась нос к носу с Четвертым. Секретный ход больше не был секретным – о нем знали уже двое. Минуту мы сверлили друг друга колючими взглядами. Оба напряженные, застывшие в полушаге, готовые в любую секунду броситься наперерез тому, кто первым рванет прочь. Затем я учуяла запах лекарств, спрятанных у напарника под курткой. Лучшие разведчики Улья нарушили Королевский приказ, и оба понимали: об этом следовало молчать.
Игра в «дочки-матери» продолжилась, и Четвертый, как ни странно, способствовал ее развитию, присоединился в качестве «папочки». Забота о Пустышке стала для нас неким развлечением, забавным, необычным, да к тому же еще и запрещенным, и потому мы, юные и беспечные, подходили к серьезному делу со всем азартом. Оно обнажило неведомые ранее стороны души, заставило взглянуть по-новому на привычные вещи. За короткий промежуток времени я прикипела как к девочке, так и к разведчику. Долгая разлука с ними теперь отзывалась глухой болью в грудной клетке, а частые вылазки за пределы Улья и вовсе перестали радовать.
– Хочу дать ей номер! – призналась я как-то раз, сидя на высоком выступе. Над головой ярко горели звезды – их свет проникал сквозь наспех залатанные дыры старой черепицы, а под ногами, далеко внизу, тлели залитые воском огарки свечей. Мы всегда забирались под крышу, подальше от любопытных глаз, повыше от смрада, что сочился, казалось бы, из самих стен.
– Лучше кличку, иначе уйдешь в минус, – ответил Четвертый, подбрасывая детеныша в воздух под самый купол.
Ей нравилось летать – улыбалась. Мордашка давно разгладилась, отеки спали. Она впитывала Силу как губка, но совершенно не знала, как ей пользоваться. Крылья так и не зажили до конца, кости плохо срастались.
– Нолик! Самый настоящий нолик. Такая же круглая.
Да, откормили мы ее знатно. Кухарка надежно прятала принесенные деликатесы, и никого не подпускала ни к девочке, ни к продовольственным запасам. Хорошая была старуха, ответственная, сочиняла из вбитых в мозг рецептов детские стишки…
Внезапно я ощутила еще чье-то присутствие, словно из окна в потусторонний мир высунулась рука и легла на затылок. Уха коснулось чужое дыхание:
– Вернись.
Тело прострелило болью, по спине словно прошлась огненная плеть. Меня затянуло в круговорот мелькавших кадров – воспоминаний. Стена сыпалась, падала камень за камнем, превращалась в пыль. Я кричала и не слышала своего голоса. Секунда – картина моргнула, и перед моим лицом оказался Четвертый, заметно возмужавший по истечению лет. Ударив его в пах, я откатилась в бок. Кожа на запястьях горела. Браслеты почернели и, сдернутые в один миг, оказались на земле. Из носа потоком хлынула кровь. Задрав голову, я привалилась к камню, восстанавливая дыхание и сужая сосуды.
– Ты все равно предатель, – сказала лишь для того, чтобы позлить разведчика.
Не знаю, что он во мне нашел. Я оказалась той еще дрянью.
– Предатель? – Идеальное, некогда родное лицо Четвертого исказила гримаса ярости.
– Ты клялся заботиться о ней, о нас…
– Что я и делал. Это ты все испортила, пошла против Королевы! Предложила мне, ее верноподданному, стать участником заговора. Заметь, я не потащил тебя за шкирку в Лабиринт, не стуканул начальству, как сделал бы любой житель Улья, заподозрив измену…
Лучше бы он кричал. Его злое шипение задевало куда сильнее громких обвинений.
– Ее Величество собиралась почистить гетто. Она планировала отдать Нолика в Лабораторию, на эксперименты! Наблюдал бы, стоя за стеклом?
– Довольно! Ты повторяешь слово в слово старый разговор. – Разведчик поморщился и поднялся на ноги. – Когда-то ты сама собиралась отнести девочку Доку. Сомневаюсь, что он изучал бы ее феномен на расстоянии.
Я закусила губу, вспоминая свои былые инициативы. Ученый даже в свои лучшие дни никак не годился на роль няньки.
– Нет, дело не в Нолике – ты так была занята планами по ее освобождению, что тайные визиты резко сошли на нет.
Да, но я делала хоть что-то в отличие от него.
– И даже не в ложном чувстве справедливости…
Четвертый и такого не знал!
– Тебе же плевать на всех, даже на меня… Признай уже, ты просто захотела примерить корону. Спелась с Первым, использовала Двадцатого. Милая моя, ты предала свою нацию уже тогда, семь лет назад.
Он подходил медленно, крался как хищник. Красивый, но… слишком честный.
– Тебя с большим трудом обелил Правящий Совет и спасли доверенные лица Королевы. Отправили в долгосрочную миссию, а пока ты была подключена к трубкам, стерли память. Да, они посчитали первую встречу с Ноликом очагом гнилых мыслей. И убрали из твоей головы все воспоминания, связанные с ней и со мной…
Я молчала, давая ему возможность выговориться.
– Ты возвращаешься. И что происходит?! В твоем мозгу после перезагрузки напрочь слетели все настройки, а опасные деструктивные идеи остались. Пока эта дура Ники пыталась сбежать через портал в мир людей, каша, что ты заварила много лет назад, продолжала кипеть за счет твоих пособников. Да, много нашлось недовольных правлением Королевы, народ стал часто припоминать Первую Сотню. Улей гудел, не переставая.
– Ты думал, это снова моих рук дело? – подняла на него тяжелый взгляд.
Вторая была далеко не глупой. Она понимала, что в следующий раз помилования не будет. Жаль, человеческая девушка ни о чем не подозревала.
– Док нервничал, было видно…
Не успел Четвертый договорить, как я перебила его:
– У Дока не получилось сделать из меня сумасшедшую. Хотя стоит признать, его идея все же имела частичный успех. Разведчица, маниакально таскающая за собой железный прототип человека и рычащая на любого, кто осмелится выступить против, могла вызывать раздражение или сочувствие, но никак не восхищение. Двадцатый – единственный, кто опасался за мою жизнь.
К слову, уговорить его было проще простого. Несостоявшийся фаворит злился на себя, на меня, на судьбу и на свою Королеву. Он жаждал доказать, что не такая уж она и уникальная, и с потерей трона разом лишится всех своих воздыхателей. Всех, кроме одного…
– Он опасался за свою, – жестко оборвал воспоминания разведчик. – Связь, что ты за каким-то хреном поставила, а потом еще и осознанно поддерживала, не нравилась не только Королеве. Ты преподносила ее как спасение, я же видел обычный поводок. Боюсь представить, что думал о ней сам контуженный… Впрочем, неважно, – отмахнулся он. – У тебя был запасной план, и не один. Кто и мог нанести тебе непоправимый урон – так только ты сама.
– В моих изначальных планах не было Ники!
– О да. – Холодная усмешка поселилась в уголках его губ. – Надежда всего Улья, будущая Королева, Мать новой колонии, существо, обладающее колоссальным потенциалом, способное уничтожить какой-нибудь небольшой мир… возвращается к жизни и слезно умоляет вернуть ее к вымышленному мужу и ребенку. Вот это драма! Я до последнего думал, что ты притворяешься, двигаешься к своей цели какими-то сложными обходными путями. Разведчики могут играть несколько ролей, и твое актерское мастерство всегда было на высоте.
Он оказался совсем близко, вынудил встать на ноги. Его шершавые ладони зажали подбородок, стерли большими пальцами капли подсохшей крови.
– Давно следовало выкинуть тебя из головы…
Четвертый окончательно сошел с ума. Как можно ко мне прикасаться? Как можно целовать такую честолюбивую дрянь? Даже мне противно ею быть.
Но, к сожалению, прошлое не исправить, его можно только принять, что Вторая и сделала – ответила своему бывшему любовнику, обвила руками его напряженную шею, прижалась крепче.
– Выкинь, – прошептала и дразнящим движением провела языком по его губам.
Добропорядочная Ники умерла, а больше некому было меня остановить.
Разведчик не проронил ни слова, одним движением опрокинул и придавил своим весом к земле – сделал то, что и должен был вместо длинных и бессмысленных разговоров. Его запах дразнил, бередил старые воспоминания и, отринув все предрассудки, я зарылась носом в его шею и по-звериному вдохнула упоительный, давно забытый аромат.
Четвертый вскинулся, трепыхнулся, словно жалея, что пошел на поводу, что повелся в очередной раз…
– Ты вернулась, – тихо и как-то обреченно вымолвил он. – Не верю.
Чтобы подсластить его необъяснимую горечь, Вторая лизнула бившуюся жилку, прикусила кожу под ухом. И едва не заурчала, когда сильные руки в ответ стиснули талию.
Да, я любила его – любила так, как нельзя в Улье. Как Ники – Кира: исступленно, болезненно, чрезмерно.
– Ненавижу тебя, – прошептала, скрещивая ноги на его пояснице. Еще ближе, еще плотнее, чтобы касаться всем телом. Каждой клеточкой…
– На благо Королевы, это взаимно, – донеслось уже сквозь туман, и ревущая пучина прошлого поглотила нас обоих с головой.
Как же я скучала! По этим умелым скольжениям пальцев, губ, языка… Они заставляли изгибаться до хруста в позвоночнике, до боли в суставах, до резких вздохов. Просить продолжения – нет, умолять. Да я готова была вечно служить за то мгновение абсолютного счастья, что он мне дарил! Агрессия чередовалась с лаской, дикое вожделение – с нежностью. Разведчик знал не только болевые точки, он вновь и вновь исследовал мое тело, возносил нас обоих на пик блаженства и толкал с вершины вниз, в бездонную пропасть. И я падала, постоянно падала, и каждый раз заново взлетала – на крыльях, что раньше служили страховкой и опорой по жизни, а теперь явственно ощущались в одних фантазиях…
