Текст книги "Улей. Отверженная (СИ)"
Автор книги: Алёна Лужанская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– Молчишь. Не хочешь со мной разговаривать?
– Звали? – В шатер весьма своевременно вошел лекарь.
Я обрадовалась и тут же сникла – он еле переставлял ноги и выглядел уставшим и больным, постаревшим еще на столетие…
Король лениво поднялся с табурета и нехотя отошел в сторону. Смесь вины и досады весьма странно смотрелась на его обычно непроницаемом лице.
– Да тут всего лишь царапина. И та уже почти зажила.
Мой благодетель вытер влажной тряпкой кровь с щеки, а затем, неодобрительно покачав головой, развязал веревки, сковавшие запястья.
– Другие раны были куда серьезнее. Тело разведчика самое выносливое, но все же не бессмертное. Мои целительские способности широки, но и у них есть предел. Может случиться так, что эти два фактора сойдутся в одно время. Она будет уже за порогом, а я окажусь бессилен…
Пока старик говорил – глухо и монотонно, – Волк в задумчивости кусал костяшки пальцев.
– Я больше такого не допущу.
– Уж постарайтесь, ежели намереваетесь сохранить жизнь молодому источнику…
– Я тебя понял, отшельник. Что-то еще?
Лекарь бросил взгляд на выход и, хитро прищурившись, добавил:
– Начните прямо сейчас. А то не выйти нам, покуда они там стоят…
– Кто? – нахмурился выходец из гетто.
– Ваши подданные. – И в этих словах скользила явная усмешка. – Пришли на запах.
Волк удивленно посмотрел на окровавленную тряпку, затем перевел взгляд на меня. У силы есть свои потоки, но тем не менее она течет и в венах – это знает каждый житель Улья, конечно, тот, кто ей обладает.
– Я разберусь, – кратко кивнул Король и вышел из шатра. Жаль, занавес закрылся за его спиной, я бы очень хотела посмотреть, как он будет вразумлять обезумевших существ. Их теперь не десяток, как было в первую встречу, а гораздо больше.
– Зря ты сказал ему. Если раньше передача Силы хотя бы выглядела добровольной, то теперь он будет пить мою кровушку.
– Не думаю. – Старик покачал головой. – Сила твоя никогда не утолит его жажду, сколько бы он через себя ни пропустил. Полагаю, ему нравится сам процесс, твое унижение. Ирод, как есть ирод.
И я не могла не согласиться.
– Давай убьем его, а? Когда он вернется… ты отвлечешь, а я ударю. – Вторая заговорщически подмигнула.
– Думаешь, если оторвать змее голову, она издохнет?
– Полагаю, растеряется как минимум. А за это время мы успеем убежать. Я помогу тебе. Если надо, понесу на собственных плечах.
– Храбрая, но молодая еще. Что ты будешь делать с ордой отверженных? Без предводителя начнется хаос. Потерянные, еще более озлобленные и жадные, они погонятся за тобой. Прошлой ночью этот самозванец спустил с поводка двоих, и ты чуть не погибла.
– Значит, нужно поставить другого Короля, – брякнула я не подумав. И тут меня осенило!
На вернувшегося мужчину я посмотрела совершенно другими глазами. Он слишком много знал, как о жизни вне стен Улья, так и внутри них. Он бежал из Лабиринта, что сделать без посторонней помощи в принципе невозможно.
«У него есть покровитель. Очень сильный».
– Ты не Король, ты всего лишь наместник.
– Мне не нравится это слово. – Волк скривился и жестом указал лекарю на выход. Тот не стал перечить непризнанному вождю и, тяжело шаркая ногами, удалился.
Когда стены шатра сомкнулись за его спиной, я задала вопрос:
– Почему она выбрала тебя?
– А почему бы и нет?
Действительно. Не брать же канцлеров из Правящего Совета. Эти неповоротливые толстобрюхие существа вряд ли смогли бы управлять отверженными. А кто-то сильный из разведки – тот же Первый – слишком влиятельная персона. Такого опасно сажать даже на игрушечный трон.
– Знаешь, у меня немного испортились с ней отношения, – вдруг произнес выходец из гетто, буравя меня тяжелым взглядом.
– Да неужели?
– Из-за тебя, между прочим. Но я собираюсь в ближайшее время это исправить. Сама понимаешь, с официальным визитом я нагрянуть пока не могу, проникнуть тайными ходами в Красные Палаты – тоже чести мало. А вот увидеться на национальном празднике – почему бы и нет!
У него в руке захлопали два приглашения. День Пахаря, как я могла забыть.
– Составь мне компанию, а потом вместе прогуляемся к барьеру. Обещаю, в город мы пойдем инкогнито.
Моя бровь поползла вверх, выражая предельный скепсис. Если гвардейцам еще можно отвести глаза, то мимо разведчиков и мышь не проскочит. Идея выглядела бредовой со всех сторон.
– Думаю, ты соскучилась по родному дому.
– Не то слово как, – пробубнила я, четко осознавая, что вариант отказа не предусмотрен. Злости сей факт не вызвал, напротив, в ответ на странное предложение в душе зашевелилась робкая радость. Вторая очень хотела навестить Королеву и убедиться, что с ней все хорошо.
Волк, получив согласие, присел на табурет рядом.
– Ты мне нужна. Очень, – хмуро сказал он, склонившись надо мной и разглядывая след от царапины на лице. – Не зли меня больше. Прошу.
Его руки поползли по одежде, словно две змеи, оплетая, зажимая меня в свои тугие кольца. Разведчица даже не противилась, позволила себя поднять и уложить на застеленный мехами топчан. Для нее тело было еще одним оружием, средством для достижения цели, в отличие от бедной Ники, которая трепетно отстаивала личные границы, но уже несколько суток не появлялась.
Человеческая девушка продолжила бы бороться. Возможно, ей даже удалось бы извернуться, ударить коленом в пах и спихнуть с себя обезумевшего от силы и власти самозванца. Она бы порывисто выбежала из шатра и попала в совершенно иные объятия, не столь горячие и ласковые. Но с большой долей вероятности – смертельные. Вторая же рассчитывала получить не только удовольствие, но и выгоду.
Его руки были не такими опытными и нежными, как у Кира – приходилось направлять. Действия более неосторожные и суетливые – приходилось сдерживать. Словно измученной жаждой умирающий зверь, наконец, добрел до колодца с водой. И, боясь услышать «нет», он спешил, с каким-то неистовством впивался в губы, шептал несвязанные фразы и всячески пытался быть умелым любовником. И в принципе у него неплохо получалось. Я расслабилась и, закрыв глаза, поняла одну вещь – у меня появился собственный раб, зависимый, Искаженный…
В этот раз отдала совсем немного, оставив большую часть накопленной Силы себе про запас. Ему хватило. Волк отключился сразу. И даже будучи в бессознательном состоянии продолжал с какой-то маниакальной, болезненной настойчивостью вжимать меня в себя. Показалось – разыгрывает. Притворный обморок – его наименьший обман. Но нет… дыхание редкое, веки не дрожат, губы бледные, отдают в синеву. Пришлось постараться, чтобы выбраться из тесных объятий.
Приняв вертикальное положение, я посмотрела на безмятежное ровное лицо, которое при иных обстоятельствах показалось бы вполне приятным. Затем перевела взгляд на свои запястья с красной полоской – следом от веревки, на пальцы – уже не такие ухоженные, как раньше, когти – уродливые, изогнутые….
Предводитель отверженных лежал спокойный и умиротворенный. Он совершенно не боялся моих мыслей. А зря!
Я не целитель, у которого кулак с ножом нальется кровью, отяжелеет и безвольно упадет при мысли об убийстве. Меня, разведчика, даже совесть грызть не будет.
Словно почувствовав смену настроения, Волк приоткрыл один глаз, улыбнулся и, перевернувшись на живот, провалился в сон. На спине болотными чернилами, закрыв все лопатки, распахнулись крылья. Он хотел летать.
Глава 8
Глава 8. Путь к трону
День Пахаря – старый праздник. Праздник рабочих, которые трудятся как пчелки круглый год. Он традиционно проходит в цветочных лугах за Ульем. Проникнуть туда практически невозможно. С одной стороны – обрывы и трещины, уходящие вглубь земных недр, а с другой – высоченные скалы. Перелететь можно – было б на чем! Мне так и не вернули крылья, а у Волка имелись только нарисованные. Нам предстояло пройти через весь Улей, попасть на верхний уровень и уже оттуда – прямиком на праздник. Столы с угощениями, вокруг которых обычно собирался народ, целенаправленно ставили на самой высокой точке зеленого холма. Жители Улья возносили почести Ее Величеству и заодно и наслаждались панорамным обзором. За стенами Улья расстилалась мертвая степь, а внутри, в противовес окружающей среде, можно было наблюдать буйство красок и разнообразие растительности.
Волк сказал, что знает кратчайший путь на смотровую площадку. Дабы сохранить инкогнито, мы изменили внешность и постарались соответствовать предполагаемым гостям мероприятия. На день Пахаря было принято идти с дарами и по обыкновению – съестными. У нас не было еды, но без подарков Король отверженных прийти никак не мог. Он где-то отрыл позолоченный трезубец и, замотав его в холстину, шел, опираясь на него, как на посох.
– Надо же, из широчайшего выбора профессий главный праздник Улья принадлежит пахарю.
– Это всеобщий праздник. На него приглашают особо отличившихся из всех сфер…
– Ну да, Королева как бы намекает: «Пахать на вас всех надо, пахать». – Волк сотрясался от хохота, отчего его искусственная борода медленно сползала вниз.
Я была одета как мужская особь. Этакий типичный фермер: льняные потрепанные штаны, рубашка более-менее целая, стоптанные ботинки и в довершение образа – широкополая соломенная шляпа с москитной сеткой, закрывавшей лицо. Вторую эти детские элементы маскировки только смешили, но Волк отчего-то был уверен в успехе своего предприятия.
Перед выходом он воткнул в нагрудный карман и себе и мне по бутону цветка, который некогда одурманил Уугра.
– Душок?
К счастью, нераскрытый и, вероятно, недозревший, он не источал того едкого запаха, что мог выбить слезу даже у черствой разведчицы.
– Символ моего Королевства, – пояснил выходец из гетто, столкнувшись с моим вопросительно-ироническим взглядом.
– В смысле, не тронь – вонять не будет?
Не разглядев за моими словами откровенной издевки, Волк покачал головой и нежно пригладил лепестки, что были окрашены в нехарактерный ярко-алый цвет. Конечно, Королю положено выделяться. Его экземпляр выглядел гораздо сочнее и пестрее моего.
– Даже самый опасный хищник станет ручным, – сказал мужчина вкрадчиво и уставился на меня.
Это он серьезно?! Пф, нашелся укротитель! Вторая была ему явно не по зубам.
– Какой же праздник отмечают твои подданные? День Клептомана, Убийцы или Лжеца? Интересно, под каким лозунгом? «Разграбь соседа» или «отвесь леща своему ближнему»?
Разведчица насмехалась над самозванцем. Теперь он ей казался не опасным, а даже забавным.
– Не спорю, не все отверженные чисты на руку. Но есть и те, кто осужден несправедливо и изгнан за одни лишь мелкие проступки. Взять хотя бы моего повара. Раньше он работал в казенной столовой, а остатки с кухни вечерами перепродавал. После второго предупреждения его изгнали. Скажешь, сам виноват?
Я даже не успела открыть рот, как Король отверженных, щурясь от солнца, продолжил:
– Это разведчиков кормят досыта, а простой народ перебивается, чем может. Вот Сторожа за дело слили – он был гвардейцем. Что-то не поделил по пьяной лавочке с одним из любовников Королевы, причем с таким, уже надоевшим. Невелика была потеря, того даже не сразу и спохватились. Но протрезвевший гвардеец, не будь дурак, сам пришел в Лабиринт с повинной…
Волк действительно интересовался судьбами своих подданных и помнил истории почти каждого – того, кто еще способен был изъясняться.
Дорога до Улья с небольшими перерывами на отдых растянулась почти на целые сутки. За день мы преодолели старые катакомбы, к утру добрались и до города. Увидев три темных двигавшихся пятна в предрассветном небе, выходец из гетто подал мне знак и изменил направление движения. Я продолжила идти прямо, он взял крен влево. Бесцельно шататься по окрестностям – это как раз об отверженных. Группа, летевшая на задание, не заинтересовалась слонявшимися по степи фигурами. Когда разведчики исчезли из поля зрения, мы снова сошлись в одной точке, уже непосредственно у подножия Улья.
– Вот они! Родные стены. – Волк лукаво улыбнулся, выковыривая булыжник.
Я мрачно наблюдала, как ширится лаз. Жители города спали спокойно, думая, что стены монолитны и неприступны. И только выходец из гетто знал, что их можно разобрать по кирпичикам.
Мы шли потаенными ходами, по старым вентиляционным коробам. Благо что Волк, что я – оба были среднего роста и тщедушного телосложения – спокойно пролезали между лопастями неработавших пропеллеров. Некоторые отрезки пути были засыпаны землей, и в ней копошились насекомые. Выходец из гетто оказался на удивление брезгливым.
– Уму непостижимо! Одни гвардейцы любят стерильность так, как ты!
– Ты жила в совершенно других условиях, – огрызнулся он, отряхивая руки от налипшей грязи.
– Ну жила, и что? В силу специфики работы в какие только дыры мы не залезали. Жуки и жуки. Они хотя бы не планируют тобой отобедать.
– Это пока мы шевелимся и подаем признаки жизни.
– О! Великий предводитель отверженных боится нападения личинки? – продолжила изгаляться разведчица. Ей было скучно. Работая локтями, мы более получаса ползли по прямой. И в обозримом будущем тайный ход никуда не сворачивал.
Волк гневно дышал сзади. Он торопился на праздник и периодически дергал меня за ногу, толкая вперед.
– Я опасаюсь за здоровье своей спутницы. Не хотел бы ни с кем делить такой лакомый деликатес.
– Лучше позаботься о себе. Деликатес бегает быстрее тебя. И сил у него побольше…
Волк хмыкнул:
– Зато мясо нежнее, – и бесцеремонно ущипнул меня за бедро.
Зашипев, разведчица перекатилась на спину и оказалась зажатой между навалившимся сверху телом и железным полом короба.
– Ежели застрянем тут, тебя определенно съедят первой.
– А с твоей гнилой кровью, – я выдохнула в лицо склонившемуся самозванцу, – они отравятся и подохнут, едва набив пузо.
– Замолчи. – Глаза зло сверкнули в темноте, и сразу стало легче дышать.
Вторая ликовала: наконец-то удалось нащупать его болезненную точку. Волк, вернув былую дистанцию и прежнюю невозмутимость, начал прощупывать стены в поисках скрытого входа.
– Сейчас мы находимся возле Красных Палат. Будем спускаться. – С жутким скрипом он отогнул лист металла.
– Может, найдем более непримечательное место?
Но было уже поздно. Король отверженных исчез в образовавшейся щели. Из трубы, уходившей вниз, раздалось залихватское «эге-гей».
Скользнув за ним, я, вполне ожидаемо, попала прямо в руки гвардейцев, прибежавших на шум.
– А ну пропустите! Мы с дарами к Ее Величеству! – вопил рядом знатно потрепанный «фермер», размахивая посохом. Его грозное орудие было покрыто пылью и землей. Впрочем, оно выглядело не чище нас самих.
– И где же ваши дары?
Волк начал неспешно и аккуратно разматывать испачканную в хлам холстину. Он делал это настолько медленно, что даже мне захотелось его поторопить. Когда при виде блеска гвардейцы заинтересованно подались вперед, мужчина ловко перехватил трезубец и щелкнул им возле носа особо любопытного.
– Бросай! – ощетинилась Королевская стража. Небрежное силовое плетение, состряпанное кем-то наспех, выбило оружие из рук самозванца и подпалило тому одежды.
Потушив хлопками край рубахи, предводитель отверженных яростно зашипел:
– Это редкий, бесценный артефакт. Не из нашего мира, как вы могли бы уже заметить. Это подарок Ее Величеству. А с подарком принято обращаться бережно. Только попробуйте его сломать.
Гвардейцы переглянулись между собой.
– Королева занята, – сказал самый борзый из них. – Проваливайте.
– Она захочет нас увидеть.
– Сомневаюсь.
– Хорошо, мы уйдем. И будем ждать во-он там за углом. – Дерзкий фермер не собирался отступать. – Подарок передайте Королеве лично в руки. Если эта вещь затеряется, Ее Величество сильно огорчится. Мы ведь с ней встретимся на празднике. Я обязательно подойду и…
Скривившись, будто съел лимон, гвардеец все же поднял с земли трезубец.
– Ждите.
Волк оказался прав. Через полчаса целый конвой из доблестных мужей Королевства провел нас в Малый зал.
Королева восседала на троне и вид имела сердитый. Подле нее, на полу, сидела Жасминовая леди, с ног до головы закутанная в палантин. Затянутой в перчатку рукой она гладила позолоченную поверхность трезубца. Чуть поодаль вырисовывалась крылатая фигура Первого.
Растерявшись, я непозволительно долго задержалась в дверях. Узнает, почует, тотчас же раскроет! Как его вообще с такой бандитской рожей Правящий Совет допустил к монаршему телу?!
Но на мое счастье фаворит скользнул по нам равнодушным взглядом и, спрятав усмешку в уголке рта, отвернулся. Он грубо выхватил графин у склонившегося в низком поклоне Безмолвного и принялся наполнять кубок Ее Величества, судя по запаху, яблочным нектаром с корицей.
– Свободны.
Взмах рукой, – и гвардейцы немедленно покинули зал.
– Как ты посмел сюда явиться?! Еще и отверженного притащил! Совсем сдурел?
– Ваше Величество, – Волк прижал руку к сердцу в жесте поклонения и опустил голову, – из всей свиты я выбрал самого мирного и надежного подчиненного. Он полностью себя контролирует. Вам не о чем волноваться.
– Свиты, говоришь? – Воздух вокруг Королевы уплотнялся, мелькали змейки – электрические разряды. – А не заигрался ли ты во власть, дорогой мой?
– Сложно удерживать отверженных единолично. – Выходец из гетто был совершенно спокоен, в то время как меня начало ощутимо потряхивать от разливавшейся вокруг Силы. – Их много, и без помощников за всеми не углядеть. За этого изгоя могу полностью поручиться.
– Пусть покажет свое лицо.
– Ваше Величество, он сильно изувечен. Это не самое приятное зрелище.
– Пусть покажет свое лицо!
По звонкому щелчку пальцев Безмолвный убрал поднос с опустошенным графином и направился ко мне.
Волк и бровью не повел, но изменившийся запах с новыми нотами адреналина выдал его с потрохами. Предвкушая разоблачение, Королева сверкнула своими желтыми глазищами.
Сердце отбило два удара, и москитная сетка спала резким движением.
– Отвратительно. – Скривив красивые губы, Королева вынесла вердикт.
Скульптурирование – один из методов маскировки, когда за счет верхнего слоя кожи и мышц можно измениться до неузнаваемости. Опустить уголки рта, углубить носогубные складки, выдвинуть вперед брови, сузить глаза, поднять кончик носа пятачком и сверху нанести легкий морок с трупными пятнами – сразу другое лицо. Мертвое и страшное.
– В Лабиринт его!
– Зачем же? Он…
– Отверженному там самое место. Ты думал, я приглашу его за свой праздничный стол? Посидит денек-другой, потом заберешь дружка в целости и сохранности.
Двое гвардейцев по сигналу ворвались в Малый зал и схватили меня под руки.
– Теперь о делах. Надеюсь, ты пришел просить прощения?
– Ваше Величество, обстоятельства были не в мою пользу. – Волк снова согнулся в низком поклоне. – Порой даже мне сложно предугадать действия твари…
– Знаю. – Королева раздраженно повела плечами. – В твой успех я верила слабо. Больше надежды возлагала на робота. Но эти дурни в лаборатории сделали адаптивную систему мышления и уровень привязанности максимальный!
– Я видел, он одной рукой направил удар, а другой закрыл затылок.
Ее Величество глухо зарычала, а Жасминовая Леди, сидевшая возле ее ног, многозначительно хмыкнула. Только Первый сохранил невозмутимость и сухо произнес:
– Знал бы, велел по умолчанию поставить вашим голосовым командам наивысший приоритет. Ученые недооценили степень личного интереса Красных Палат в пилотном проекте.
Прикрыв глаза, Королева сделала глубокий вдох и в следующую минуту обратилась к своему наместнику с непроницаемым выражением лица.
– Ты нашел Вторую?
Я была уже у порога, когда услышала свой номер.
– Нет еще, – ответил Волк, провожая меня предостерегающим взглядом.
– Все никак не могу определить, что же к ней чувствую. Злость за предательство? Отнюдь. Наверное, жалость…
Двери захлопнулись, едва не прищемив пальцы, и я осела на пол.
– …Виновен тот, кто влез в базовые установки и испортил такое идеальное оружие… Знаешь, жители до сих пор говорят о ней…
– Вставай! – Гвардеец, шедший сзади, вздернул меня на ноги. Но я, не устояв, упала вновь.
– …Люблю, как всех своих глупых детей… присматриваю вот до сих пор за ними. Ты присматриваешь… Но гниль до конца не вырезали, она определенно вернется вместе с памятью, и ждать того момента, жить в напряжении не хочу…
Ощутимый удар в бок вырвал весьма правдоподобный стон боли. Я мысленно выругалась и, сдернув с лица сетку, вцепилась в руку обидчика.
– Ноги-и. Не иду-ут.
Он поморщился от трупного вида и поднял еще раз – не хотел волочить умертвие на плече.
В третий раз я рухнула, словно подкошенная. Ноги переплела почти узлом – настолько неестественно, что солдат испуганно отпрянул.
– Не подведи меня на этот раз!
Слова Королевы прозвучали громко и отчетливо. Их было слышно даже на лестнице, куда меня утаскивали двое гвардейцев.
«Из Лабиринта нас не выпустят», – шептала интуиция.
Я знала, поэтому придумывала план побега, пока меня волочили под руки. Единственным выходом было умереть, и разведчиков учили это делать.
Сначала пускаешь себе носом кровь, начинаешь отхаркиваться, задыхаться. Потом тошнота. Обязательно с желудочным соком для достоверности. Добавляешь запах гниения – и тебе верят.
После первого такого «приступа» я вновь оказалась на полу. Гвардеец отскочил от меня на добрые полметра. Его товарищ, менее изнеженный, заорал:
– Чего ты его бросил? Велено дотащить до Лабиринта.
– Не дотащим. Не видишь, что ли?
– Тогда беги за начальником! У нас нестандартная ситуация, инструкций к ней нет…
– Он назовет нас олухами, а коли не в духе будет, еще и по хребту огреет. Что очень даже вероятно! Все наши уже на празднике, пьют медовуху и веселятся.
Пока они спорили, наступил последний этап – судороги. Тело фермера выгнулось дугой, изо рта пошла багровая пена. Разведчица, приглушив сердцебиение, оценила качество исполнения на «пятерочку».
– И что с этим делать?
Ну же, соображайте, ребята! Не могут такие тугодумы работать в Красных Палатах.
Конечно, гвардейцы сталкивались с трупами, более того, выносили их из Дворцовых комнат с завидной регулярностью. Но мертвецы-то мирные, а тут кто-то посмел издохнуть непосредственно на их честных руках.
– Королева отдала четкий приказ – доставить отверженного в Лабиринт, – не унимался тот, что был храбрее.
– Да, но не труп. Палачи на перегной не принимают.
После минуты, проведенной в тишине да раздумьях, последовали выдох облегчения и фраза:
– Да ты голова! Давай его сразу туда. Всяко лучше, чем скидывать со стены. Еще заметит кто, сейчас на смотровых площадках не протолкнуться…
Сгруппировавшись и одновременно расслабив конечности, я помогла гвардейцам поднять тело и удобнее его перехватить. От Красных Палат до Королевских садов можно было подняться с помощью лифта за пару минут. Однако хозяйственные постройки, дабы не портить общий вид, находились в противоположной, неприглядной стороне, путь к которой был не из легких. К счастью, перед физическими трудностями гвардейцы не спасовали и, сгрузив меня в мягкую и склизкую гору компоста, быстро ретировались.
Мой расчет оправдался – никто не собирался охранять вонявшую кучу дерьма и, более того, околачиваться рядом с ней в такой веселый праздник, как День Пахаря.
С хлюпаньем вынырнув из перегноя, я оглянулась по сторонам. Ни души!
«Зато от нас тот еще душок», – пошутил внутренний голос и ненавязчиво напомнил мне о бутоне, припрятанном в нагрудном кармане. К слову, единственным предметом, уцелевшим после купания в компосте, оказался цветок – символ изгоев.
«Чему тут удивляться! Одно дерьмо другому не помеха», – прыснула со смеху разведчица.
Улыбнувшись своим мыслям, я направилась к стоявшим в ряд амбарам. Хоть в одном-то должна иметься запасная спецодежда рабочих.
Двери ближайшего сарая были закрыты на замок. Благо на верстаке, стоявшем под навесом, кто-то забыл шило. А в толковых руках это очень многофункциональная вещь…
В отдалении слышались звуки музыки и гул толпы. Праздник только начинался.
Первый амбар оказался пустым. Во втором была приоткрыта дверь, но ничего интересного там не нашлось. Третий, похоже, предназначался для передержки животных. Он был заметно больше, в нем имелись несколько узких прямоугольных окон, а под потолком висели лампы-светлячки. И я бы прошла мимо закрытых загонов, но Вторая почувствовала запах свежей крови, а буквально через минуту увидела обезображенное тело, лежавшее на земле. Судя по характерной эмблеме на одежде, оно принадлежало смотрителю. Убийство при свете дня, да еще с особой жестокостью – нестандартная для Улья ситуация, и проигнорировать ее разведчица никак не могла.
Протиснувшись в приоткрытые ворота ближайшего загона, я увидела поломанные ограждения, разделявшие соседние камеры, и еще одну мертвую тушу в углу. Месиво из крови и перьев раньше определенно было какой-то птицей, по виду очень нелепой, похожей на страуса. Длинная лысая шея была изогнула под неестественным углом – сломана. Первая жертва оказалась невкусной. Ее потрепали как следует и бросили умирать. На шум, как положено, прибежал работник, ответственный за участок… Он не пролил и капли крови. Ее вместе с Силой выпил Уугр.
Мы разминулись с ним буквально на несколько минут. Аромат компоста перебил его тонкий запах-след, уходивший вглубь Королевского сада. Однако примятая трава и обломанные ветки точно указывали направление – Палач рвался на праздник и, полагаю, что без приглашения.
День Пахаря был в самом разгаре. Сияли украшения на деревьях, в небе горел огнем шестигранник – форма пчелиной соты, символ Улья. Длинный стол с яствами для гостей треснул пополам, а второй, поменьше, с заготовленными дарами Королеве лежал перевернутый на земле. Венценосная особа еще не удостоила чести мероприятие. Было видно, что Ее Величество ждали с минуту на минуту. Безмолвные уже выносили кувшины с холодными напитками. Лимонад в такую жару был бы очень кстати, но едва ли кто успел его попробовать. Вода высохла моментально, на солнце остались блестеть лишь осколки. Правящий Совет, собранный по случаю в полном составе, был теперь разбросан по террасе бесформенными и неприглядными кучами. Лишь голубые ленточки-перевязки подлежали идентификации. Какой-то умник, очевидно из гвардии, с перепугу шарахнул чистым огнем. Тот перекинулся на сцену, а за ней – на шатер с артистами. Рядом валялся сломанный флагшток. Я подоспела к середине представления. Обезумевший Уугр метался по смотровой площадке в поисках выхода. За ним бестолково бегали оставшиеся в живых гвардейцы и еще несколько воинственно настроенных жителей. Где же разведка?!
Наконец, Вторая разглядела одного из своих. Рывок – и молоденькая воительница с почти прозрачными крыльями вывалилась из толпы.
– Что…
– Держи. – Я сунула ей в руку веревку, взятую из амбара. – Попробуйте его обездвижить.
И кинулась к образовавшемуся возле дверей столпотворению. Испуганные и раненые стояли не шевелясь и с растущей паникой в глазах наблюдали за беснующейся тварью. Почему не убегали? Проход же свободен!
– Ну, чего застыли?!
– А что нам делать прикажешь? – хлынул поток из вопросов, перемежающихся с воплями и возмущениями. – Ты кто такой? Откуда? Самый наглый, да?
И тут разведчица сообразила, почему они не пропускали друг друга.
– Кто прошел последний?
– Артисты! Влезли раньше нас. Сейчас должно идти жизнеобеспечение.
О боги!
Я стукнула себя по лбу, страшному, изуродованному, но спрятанному под шляпой, изгвазданной в грязи и перегное. Вторая не желала быть разоблаченной и продолжала поддерживать морок на лице.
– У всех вас одинаковые права на жизнь. Какая разница, умрет музыкант или уборщик? В любом случае это потеря для Улья. Посмотрите, сколько там тел! Хотите окончательно разбить сердце Королеве? Потеряв десяток верноподданных, вы думаете, она не будет горевать об одиннадцатом и двенадцатом?
Шепот, зародившийся в толпе после моих слов, быстро перерос в горячее обсуждение.
– Одиннадцатый же сейчас на задании, как и большинство разведчиков, Двенадцатой на празднике не было…
– Наплюйте на очередь! – гаркнула я, разозлившись на их беспросветную тупость. – Не топчите друг друга! Спасайтесь!
– Мы все не пройдем сразу. Проход узкий, – проинформировала меня пожилая особь с эмблемой скотоводства. – Как быть?
– Хорошо, вот вам установка: кто пропустил одного, проходит сам. Сначала идут недорослики. Ты первый. – Я схватила за ворот попавшегося под руку мальца и толкнула его в проем. – Пошли, пошли!
На формирование более-менее четкого порядка ушло минуты три. Это время было впустую потрачено гвардейцами. Они смогли зацепить лишь задние лапы Уугра и сами запутались в веревках. Я выругалась. Молодая разведчица с еще двумя такими же юными коллегами пытались атаковать Уугра с воздуха. Безрезультатно.
Вдруг прострелившая мысль чуть не сбила меня с ног.
Я схватилась за нагрудный карман и вытащила оттуда чудом уцелевший бутон цветка. Конечно, компост почти уничтожил его запах, но если помять бутон и потереть между пальцев лепестки…
Ничего. Я ничего не почувствовала.
Но попробовать все же стоило – вдруг у Уугра окажется более острый нюх.
С разбега проехавшись боком по земле между его лап, я подлезла прямо под его тушу. Голова паукообразного существа была на порядок меньше тела – размером примерно с баскетбольный мяч. Палач мотал ею из стороны в сторону, пытаясь достать летавших вокруг разведчиков. К глазам ученая тварь больше не подпускала – Четвертый удружил.
В один момент Уугр перестал крутиться и резко замер на месте. Для этого пришлось сунуть ему цветок едва ли не в рот – в отверстие между сильными челюстями с торчавшими ядовитыми крючьями.
– Вяжите! – крикнула гвардейцам, столпившимся возле ног застывшей твари, а сама откатилась в сторону.
Они не успели, Палач начал пятиться, веревка лопнула.
Я выругалась, пришлось срочно менять план.
– Код 707! Дистанция четыре метра!
Опыт Второй торопил, подстегивал меня к решительным действиям. Но вопреки голосу разума, я не спешила и медленно приближалась к Уугру, заставляя того отступать. Он был полностью заворожен бутоном, крошившимся у меня в руках, и пятился, не глядя за спину. Мы двигались шаг за шагом, словно в танце. Со стороны зрелище могло выглядеть завораживающе красивым, будь на мне нормальная одежда, а не эти лохмотья. При иных обстоятельствах какой-нибудь скороспелый художник сделал бы зарисовку, а через пару дней презентовал Королеве готовую картину: «Вторая разведчица укрощает Уугра». Он обязательно нарисовал бы меня в платье или же вовсе обнаженной для пущего драматизма. Представителям творческих профессий было позволительно привирать. Они считали, что воспевание силы в хрупком женском теле оказывает более положительный эффект на публику, нежели восхваление профессионализма бравых солдат. Все их музы поголовно были воздушными, почти эфемерными существами, и по понятным причинам внешне имели схожие черты с Ее Величеством.
