Текст книги "Полуночные тени (СИ)"

Автор книги: Алена Кручко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Маг понял недосказанное. Ответил лживо-мягким голосом, каким утешают напуганного ребенка:

– Сьюз, от простых укусов не перерождаются.

– Думаешь?..

Мое недоверие его разозлило, мягкость ушла из голоса, сменилась резкостью уверенного в своих словах человека.

– Знаю. Меньше слушай менестрельских баек. Разумеется, господин барон не в порядке, но не более, чем можно ожидать после тяжелого боя и сильной потери крови. До дома бы добраться, а там – на другой день как новенький будет.

Я тайком перевела дух.

– Что, легче стало? – сердито спросил маг.

– Теперь – да.

Эннис кивнул, словно говоря: ну наконец-то дошло. Нащупал на запястье Рольфа слабо бьющуюся жилку, покусал губы.

– Сьюз, ты ведь с ним рядом была? Можешь рассказать, чем его так знатно оглушило? Тут, я чую, без магии не обошлось.

Я рассказывала, Эннис хмурился – хотя что там можно понять с моих слов? Да и вряд ли это магия, мрачно думала я. Вон, со мной-то уж сколько все в порядке. А из парня крови попили – еще бы ему худо не было!

Но маг выспрашивал о самых крохотных мелочах, и я послушно вспоминала: где стояли мы, а где чужак, как двигались его руки, шевелились ли губы, ощущался ли какой-то непонятный мне "ток энергии" или хотя бы ветер, что я чувствовала, когда чары ударили, а что, когда пришла в себя…

Наконец Эннис, как видно, что-то понял. Покачал головой, буркнул:

– Силен. Дураки мы были, что с простым оружием сюда поперлись. А и верно ж говорят, Сьюз, – дуракам счастье! До сих пор не пойму, как живы остались.

Что тут понимать, хотела сказать я, – им трупы не нужны были, вот и все наше счастье. Они живую кровь хотели. И получили.

Но тут Рольф открыл глаза.

Я ахнула:

– Хвала богам, очухался! Ну, Рольф, ты нас и напугал!

– А… что… со мной… – просипел он.

Эннис прикрикнул:

– Молчи! Что, с кем, как да почему, после будем разбираться. Голова болит?

– Ага…

– Вот и молчи, пока не пройдет. Тебя, парень, так садануло…

– Не… помню…

Маг поморщился. Оглянулся; а я вдруг подумала: странно, мы тут совсем одни, но ощущение давящего в спину взгляда никуда не делось. Верно, из лесу караулят, на глаза не показываясь, – но с чего бы такая деликатность?

– Сьюз, а Сьюз, – смущенно сказал Эннис, – ты б воды раздобыла? Напоить бы парня надо.

"Раздобыла", легко сказать! Как он себе это представляет? Что ручей в потемках искать, что у нелюди просить – одна малина.

Я посмотрела в мутные глаза Рольфа, встала и побрела в лес. Туда, откуда так упорно чудился давящий чужой взгляд. Авось не съедят, раз до сих пор цела.

На обжитой нами поляне уже ощущался близкий рассвет, здесь же стояла непроглядная ночь. Еловые лапы цепляли за одежду, за спутанные волосы – не пускали.

– Эй, – тихо позвала я, – есть тут кто-нибудь?

Зашумело над головой, словно от порыва ветра – и стихло. Проклятый лес, снова морочить взялся!

– Э-эй… отзовитесь!

– Чего тебе?

Передо мной стоял мальчишка. Кажется, тот самый, рыжий и злой, которого я запомнила перед дракой. Хотя в такой темноте разве точно скажешь…

– Воды, – ответила я, – можно?

– Оглянись, – посоветовал мальчишка. – Курица слепая.

Сделал шаг назад – и исчез. Растворился в ночном лесу, как и не было.

А позади меня и впрямь оказался родничок. Совсем крохотный – немудрено проглядеть. Пробивался ключом сквозь шкуру прелой листвы и тут же впитывался обратно.

Ну и в чем нести прикажете? Было б светло, хоть бы мох поискала… Я набрала пригоршню и пошла назад. При каждом шаге на колени падали крупные капли. Донесу ли хоть что-то?

Донесла. На один глоток – но все лучше, чем ничего.

– Второй раз не пойду, – буркнула в ответ на укоризненный взгляд мага. Сам пускай носит, раз такой умный. Чарами.

– Ты считаешь, ему хватило напиться?

– Хорошо, давай флягу.

Несколько долгих мгновений мы с Эннисом буравили друг друга взглядами. Не люблю бестолковой работы, а маг, по моему разумению, именно ее от меня и требовал. Уж не знаю, кто вышел бы победителем, но тут, на наше счастье, вернулся господин барон. А с ним…

– Сьюз!!!

Ронни повис у меня на шее. Кажется, наш мелкий близок был к тому, чтобы разреветься. Белобрысая девчонка – та, что плакала в моем сне, – цеплялась за рваную, окровавленную рубаху Анегарда, и все повторяла, всхлипывая:

– Мама, мамочка…

Чужак – все тот же, крылатый с рысьими глазами, – держался немного поодаль и словно чего-то ждал.

– Как Рольф? – спросил его милость.

– Живой, – буркнул Эннис. Под взглядом чужака магу явно стало неуютно – а тот, как назло, смотрел именно на нас троих. И как смотрел… будто гуся на рынке выбирает!

Я поежилась, встала. Протянула Рольфу руку:

– Поднимайся, что ли.

Эннис спохватился, поддержал. С нашей помощью Рольф держался на ногах почти твердо, хотя идти вряд ли сумел бы. Но идти не пришлось. Чужак что-то сделал – как будто швырнул в нас слепленным из тумана снежком, – мир в очередной раз повернулся, и мы оказались среди баронских стражников.

Дорога в замок выпала у меня из памяти. Остались только неимоверная усталость, хныканье девчонки, тяжелое дыхание Рольфа, сопение Ронни. Охи выбежавшей навстречу челяди, расспросы Гарника, отрывистые, короткие ответы. Чей-то плач. И тягучий, беспрерывный звон – не в ушах и не в голове, а где-то далеко-далеко, чуть ли не там, на Ореховом. Отголосок не чар даже, а силы, что выше любой ворожбы. Той самой силы, о которой просила я богиню…

– Сьюз, что с тобой? Что с ней?

– Уложите ее спать, тетушка Лиз. Ничего страшного. Устала, перепугалась…

– В бою побывала…

– Чарами шарахнуло…

– С нелюдью познакомилась…

– Ох, мать честная, вот так и отпускай с вами девушку! Все им пустяки… Загнали, как есть загнали!

Чьи-то руки помогают раздеться. Прохладная подушка, теплое одеяло. Темнота – ласковая и безопасная.

И никаких кошмаров.

Я проснулась до неприличия поздно. За знакомой полосатой занавеской – меня, значит, снова уложили в Динушиной каморке, – стояла та ленивая тишина, какая отмечает спокойные послеполуденные часы. На пол падала широкая полоса света. Пахло свежим хлебом, парным молоком, тушеным с овощами мясом. Запах уюта, покоя и безопасности. Будто и не было ничего.

Вставать не хотелось. Все живы, все вернулись – чего еще надо? Но я уже достаточно пришла в себя, чтобы понимать – не так все просто с нашим возвращением. И хорошо бы все-таки узнать точно, какую цену заплатил Анегард за наши жизни. Так что я поднялась, худо-бедно привела себя в порядок и пошла искать людей. Для начала – хоть кого-нибудь, кто может рассказать новости.

Первой навстречу попалась Анитка. Всплеснула руками:

– Сьюз, ты встала! Им милости о тебе спрашивали, и господин маг тоже! Сьюз, а правда, что на болоте настоящие оборотни поселились? А они какие?

Я потерла лоб, поморщилась: голова все-таки побаливала.

– Где господа-то? Раз спрашивали, наверное, пойти надо?

– Да там, – махнула рукой Анитка, – старую казарму зачем-то смотрят. Сьюз, а правда, что эти оборотни колдовать умеют?

– Умеют, – кивнула я. – Один так точно умеет. Только не знаю я, оборотни они, упыри или вообще нежить-несмерть какая. Не разбираюсь. У Энниса спроси, может, он понял.

– Ой, ты что, я его смущаюсь! Городской, да еще и маг, а я… Ой, Сьюз, а давай ты спросишь? Интересно же…

– Это кто там посередь бела дня лясы точит? – к нам шел баронский управляющий. Анитка оглянулась, ойкнула и убежала. – А, ты. Ступай к старой казарме, там его милость Анегард тебя видеть хотели. Знаешь, где?

– Д-да…

Я вдруг взволновалась: понятно, что мне хотелось поговорить с Анегардом, не только Анитка здесь такая любопытная, – но я-то ему зачем? В голову полезла всякая дичь: вот прикажет молчать обо всем, что видела, а проговорюсь… вдруг Эннис такой же «знаток», как его учитель, и наш молодой барон… Я сглотнула окончание мысли. В менестрельских байках тоже, небось, правда встречается.

– Так пошевеливайся, коли знаешь, – прикрикнул управляющий. Проворчал: – Вот ведь дуры девки, одно языками чешут да страхи себе всякие выдумывают…

Та-ак… кажется, пока я спала, слухи по замку уже пошли, и слухи не очень-то приятные… Поежившись от внезапного озноба, я поплелась к конюшням – именно там, за посыпанным крупным речным песком пятачком манежа и сенными сараями, медленно ветшала старая нежилая казарма.

У ее дверей, покосившихся и вросших в землю, мялся Эннис. Увидев меня, маг повеселел, приосанился.

– А, Сьюз! Выспалась?

– Выспалась, – вздохнула я. – А что, пока я спала, еще неприятности подоспели?

Эннис рассмеялся:

– Да ничего такого, не бойся. Ваш мальчишка умял половину кладовой, ваш кузнец на спор подковы гнет, перед девицами красуется, так что решили, пора вас отсюда по домам налаживать, пока замок еще цел. Тебя ждали.

– А-а… это хорошо. – Мне вдруг пришел в голову вопрос, который стоило бы задать магу по свежим следам. – Эннис…

– Что, Сьюз?

Я достала подарок Марти.

– Что за цацка такая, можешь мне объяснить?

Маг, мне показалось, смутился.

– Кажется, он сказал "на удачу"?

– Ой, Эннис, ну не надо! Ты же понял что-то, я видела! И Марти этот не так прост, как прикидывается, и подарок его, по-моему, тоже. Чего боишься, убьет он тебя, если расскажешь?

– Все-то ты замечаешь, – грустно усмехнулся Эннис. – Парень тебе свою защиту отдал. Видно, глянулась ты ему.

– То есть как – "защиту"? – От «глянулась» я предпочла отмахнуться.

– Да вот так, – пожал плечами Эннис. – Очень просто. Эта, как ты выразилась, «цацка» эффективно нейтрализует направленную против хозяина агрессивную магию. Высокого качества вещь, я таких раньше и не встречал.

Я застонала.

– Ты по-простому можешь выражаться?

– По-простому? – Эннис почесал в затылке. – Ну вот если против тебя чары какие-нибудь кинуть, боевые в особенности, она тебя от них защитит. Может, полностью, может, частично – тут все от разности потенциалов зависит… ой, прости! От сравнительной силы чар и амулета, так понятно?

– Понятно, – вздохнула я. – Как наши мужики любят выражаться, дело ясное, что дело темное.

– Да ладно тебе, темное! Оно ж видно, Сьюз! Ты разве сама не заметила… там? Ты вспомни…

Я честно попыталась вспомнить. Опаляющий душу барьер, свалившие нас с Рольфом чары, замороченный лес…

– Знаешь, Эннис, мне кажется, оно не работает. Или у меня не работает.

– Сьюз, – Эннис посмотрел на меня, как на дурочку. – Да если б не эта штука, тебя бы там размазало! Уж ты мне поверь, я какой-никакой, а маг. Очень даже оно работает, просто там такие силы бушевали, ты себе представить не можешь. – Добавил, помолчав: – И я не мог, пока не увидел.

Я задумчиво покатала по ладони каменную бусину.

– Эннис, а этот парень, Марти, – он здесь еще?

– Вчера ушел.

– Жаль. Я б вернула.

– Сьюз, – вздохнул маг, – такие подарки не возвращают. Он решил и отдал, а ты приняла. Все, дело сделано. Владей и не заморачивайся. Оно ни к чему не обязывает.

– Ладно, – я надела амулет обратно на шею. – Дадут боги встретиться, хоть спасибо скажу. Эннис, а он вообще кто? Ведь не бродяга же?

– Не знаю.

Что-то подсказало: вот теперь Эннис соврал. Но… наверное, мне и не нужно знать. А то бы, наверное, сам Марти и рассказал. Вот так шел человек мимо, шел и прошел, а памятку оставил…

Мне стало грустно. Эннис это заметил, спросил:

– Ты хоть поела?

Я покачала головой.

– Ну, это не дело! Погоди, – маг заглянул в казарму, крикнул: – Господин барон, тут Сьюз пришла!

– Сейчас, – откликнулся Анегард.

– Сейчас, – подмигнув, повторил Эннис. – Нехорошо, господин барон, держать такую девушку голодной. Да и я, честно говоря, не откажусь лишний раз подкрепиться.

– Подкрепиться? – его милость Анегард вынырнул из казармы внезапно, я даже вздрогнула. Выглядел молодой барон вполне бодрым, от вчерашнего и следа не осталось. – Извини, Эннис, мне подкрепляться некогда. Поешьте со Сьюз, ладно? Только быстро. Сьюз, я тебя домой отвезу, не возражаешь?

Попробовала бы я возразить! Когда наш молодой господин говорит таким тоном, лучше кивать да помалкивать.

– Вот и хорошо, – Анегард провел ладонью по волосам, стряхивая паутину. – Жди на кухне, я за тобой зайду.

И умчался, на ходу выкликая Гарника.

Ну и зачем звал? Убедиться, что жива?

На кухне Анитка и Динуша встретили нас как дорогих гостей. Вот только похоже, усмехнулась я, придвинув мясо к себе поближе, Эннису придется расплачиваться за их доброту рассказами. Впрочем, маг явно не возражал. Пока я торопливо ела, удивляясь собственному звериному голоду, он вовсю распускал хвост перед девчонками. Сначала расписывал опасности нашего похода и чудесное спасение – правда, к чести его, не утаил, что спас нас всех господин барон. Затем начал рассуждать, с каким, собственно, видом нелюди мы повстречались, и быстро перескочил на магическую заумь, – вот уж Куржева школа!

Я кое-как ухватывала смысл – помогало, что я видела тех, о ком шла речь. Зато Аниткины глаза стремительно утрачивали осмысленное выражение.

– …Таким образом, мы имеем дело не с оборотнями, упырями или лесными духами, и уж тем более не с легендарной Дикой Охотой, а с обыкновенными заколдунцами, сиречь несчастными людьми, пострадавшими от чужого злонамеренного колдовства…

– Эннис, – улыбнулась я, – говори проще, и все девушки твоими будут!

– А что? – удивился маг. – Непонятно?

– Не-а, – ответила бойкая Динуша. – Кровь-то они пьют? Пьют. Так почему ж тогда не упыри?

– А если в зверей перекидываются и от честной стали не мрут, значит, оборотни! – добавила Анитка.

Эннис закатил глаза. "Для кого я тут распинался?" – нарисовалось на его лице. Однако начал заново, старательно подбирая слова попроще. Я навострила уши, но тут заглянул его милость Анегард:

– Сьюз, пошли!

Мимо барона протиснулся Рэнси, кинулся ко мне, в порыве щенячьего восторга попытался запрыгнуть на колени. Анитка взвизгнула: псень едва не спихнул на пол кувшин с элем.

– Рэнси! – смеясь, я трепала пса за уши, гладила умильную морду. – Хороший мой, веди себя прилично. А то в другой раз тебя здесь и на порог не пустят!

Пес в ответ скулил и тянулся облизать мне лицо. Эннис покосился недовольно, переставил эль на середину стола, отодвинул подальше мясо. Его милость Анегард откровенно потешался.

Пришлось мне прощаться с магом и с девчатами… ну ладно, увидимся еще, тогда расспрошу. А может, господин барон понятней расскажет. Надо только набраться храбрости спросить.

Во дворе ждал черный жеребец. Анегард сел в седло, протянул мне руки:

– Давай, Сьюз, смелей!

Кажется, подумала я, это становится моим законным местом. Ох, Сьюз, береги косу! Как бы кто ревнивый в нее не вцепился!

Впереди Гарник вез по уши довольного Ронни. Следом ехал Рольф. Был он еще изрядно бледен, однако в седле держался уверенно. Для него нашли в баронских конюшнях резвую крепенькую кобылу-четырехлетку под пару Огоньку и вручили во владение торжественно, перед всей челядью и стражей: старый барон счел, что храбрость деревенского парня заслуживает награды.

Их ждет дома хорошая встреча, думала я. И пересудов теперь надолго хватит, и от невест Рольфу совсем прохода не станет. А мне одного хотелось – чтобы моя жизнь потекла по-старому, будто и не было ничего. Позабыть о ночных кошмарах, выкинуть из памяти жуткую ночь на болоте… страшные полузвериные морды, в которых угадываются былые человеческие лица… жажду крови, боль и страх, и тоску, тоску… Проклятый тот сон! Нет, не ночь на болоте оказалась для меня самым страшным испытанием, не ледяные ладони почти мертвого Рольфа, не Анегард, подставляющий вену под укусы. Куда страшней – жалость. Душу рвет. Главарь с нетопыриными крыльями, похожая на Гвенду женщина, обозвавший меня слепой курицей мальчишка, – все они были раньше людьми. И те, кто готов был рвать на части Рольфа – тоже. Безумие кровавой жажды, отчаяние, удушливый туман чар, скрывающий клочок чужого леса – все, что осталось им от радостного людского мира.

Проклятый сон, швырнувший в их шкуру! Разве такое позабудешь?..

Анегард сказал, все страшное закончилось, не будет больше ни ночных кошмаров, ни пропавших детей. Но что-то во мне, какое-то мне самой непонятное чутье, говорило: прежняя жизнь ушла навсегда, и жалеть о ней так же глупо, как, например, мечтать стать баронессой.

А новое меня пугало.

Кони шли спокойно, озаренный солнцем лес медленно плыл назад, и не было в нем ни следа от ночных страхов. Рэнси носился кругами, то нырял в густые папоротники, то выпрыгивал на тропу едва не под самые копыта, взлаивал, звал побегать с ним. Анегард молчал, верно, задумался о чем-то. Да и ясно, о чем: похоже, от ночных соседей нам так просто не избавиться, назвались друзьями, так должны помочь. Значит, надо объяснять людям, как дальше жить… а может, ехать в столицу, у королевских магов просить совета… заботы посерьезней, чем объяснять бабушке, что за цацка на шее висит, кем подарена да почему взята!

Дорога показалась мне слишком короткой. Очень уж хорошо было ехать вот так, отложив страхи и тревоги на потом, посреди выпавшего вдруг островка безмятежности – быть может, слишком короткого. Чувствовать спиной тепло Анегарда, которого все трудней в мыслях называть бароном и его милостью. Забавляться весельем Рэнси, наслаждаться солнечным деньком и не думать о том, что будет дальше…

К чему думать о том, что не в твоих силах изменить? Чего и предугадать пока не можешь?

Анегард спешился у нашего домика. Сказал:

– Приглашай в дом, хозяюшка. Вашим в деревне Гарник все расскажет, а я кваску попью да обратно поеду.

Бабушка выбежала навстречу, ахнула:

– Наконец-то! Я уж заждалась, сердце не на месте! Заходите, ваша милость… а что ж господин капитан, неужто не отдохнет? А ты, Рольф, что-то совсем белесый, слезай-ка, гляну на тебя поближе. Охти ж, и пропажа нашлась… что, герой, готов домой явиться? Мамка с папкой тебя ждут, ой жду-ут!

– Здорова будь, Магдалена, – рассмеялся Гарник. – На обратном пути загляну, ты уж кваску твоего знаменитого на мою долю оставь!

Ронни прыснул, Рольф пробормотал смущенно:

– Не, я домой поеду. Тоже, небось, волнуются. Ниче, хорошо все…

Два коня с тремя седоками пошли дальше, а нас с Анегардом бабушка потащила в дом. Вокруг увивался Серый, Рэнси, не будь дурак, просочился на кухню, свалил на пол горшок с кашей и начал торопливо хватать – уж его ли, проглота, в замке не кормили?! Бабушка кинулась убирать, замахнулась на псеня веником, тот рыкнул, развернулся боком, прикрывая неправедную добычу…

– Бабуленька, – не выдержала я, – сядь ты, всех богов ради, спокойно! Пусть уж ест, потом подмету. Я с утра любопытством мучаюсь, так что сейчас квасу выставлю, и пусть господин барон нам с тобой рассказывает, каким чудом мы все живы остались и домой вернулись, и что за нелюдь теперь у нас в соседях, и как с такими соседями дальше жить.

Бабуля даже не села – упала на лавку. Я грохнула на стол кувшин с квасом, выставила кружки:

– Господин барон?

– Что с тобой делать, – вздохнул Анегард. Сел, взял кружку. Поставил обратно. – Рассказать надо, сам знаю. Вот как начать…

Сначала, хотела сказать я. Но – глянула в его лицо и осеклась. Молча села напротив.

– На легенду похоже, – глухо сказал Анегард. – Из тех, которые слушаешь и веришь – да, раньше такое случалось, ну так раньше и боги по земле ходили, и люди были другими. А чтоб теперь…

Он стал старше, подумала вдруг я. За каких-то несколько дней – как будто лет десять прошло.

– Жил в старые времена один барон, – Анегард покачал головой, усмехнулся грустно. – Времена не такие уж и старые. Я не понял точно – век, два… наверное, и архивные записи найти можно, если знать, что и где искать. В его родных местах наверняка еще помнят, вот только от наших краев далеко, не спросишь. Хотя оно и к лучшему, что далеко.

Рэнси пристроился рядом, положил голову мне на колени. Анегард замолчал, и я услышала тишину – такую полную, такую глубокую, будто весь мир замер и ждет чего-то. Говорят, в такие мгновения можно услышать, как скрипит колесо прялки, на которой Старуха прядет нити людских судеб…

– Он был обычный, – продолжал Анегард. – Не герой и не трус, не злой и не добрый; о таких легенды не слагают. Жил как все. Воевал за короля, женился, детей воспитывал. Правда, он умел ворожить и даже обучался у мага по молодости. Но, как подобает благородному, изучал только боевые чары, так что полноправным магом не стал. Обычный, да… вот только был он избранник, отмеченный печатью богини. Прядильщицы.

Могильным холодом повеяло от этих слов. Я поежилась. Избранник Воина станет великим воином, избраннику Хранителя стад будет удача в мирной жизни. Звездная дева подарит любовь, Жница – многочадие и долгую жизнь, а будет нужно – легкую смерть. Но что даст своему избраннику Хозяйка тьмы, та, во славу которой в темные и дикие времена приносили кровавые жертвы?

– Слыхала я о печати Прядильщицы, – бабушка покачала головой. – В тех краях, откуда я родом, говорят, что таких детей надо убивать прямо на алтаре.

– Кто посмел бы убить единственного наследника благородного рода? – спросил Анегард. И ответил сам себе: – Я бы – теперь – убил. Даже собственного сына. Все лучше, чем… – Он тряхнул головой, провел по лицу ладонью, будто смахивая липкую паутину. – Однажды Старуха явилась к своему избраннику и потребовала службы, и клянусь, я на его месте лучше бы сам себе глотку перерезал, чем… Нет, он не согласился. Но он был не трус и не храбрец, а так, серединка-наполовинку, и он, ответив богине «нет», решил жить дальше, будто ничего не случилось. Дурак.

Что ж там за приказ такой был, подумала я, что за служба? Но спросить испугалась. Если Анегард не сказал, наверное, лучше об этом молчать. Не будить зло неосторожным словом.

– Прядильщица отреклась от ослушника. – Анегард сцепил руки в замок, покачал головой. – Отреклась… вы ведь понимаете, что такое, когда от тебя отрекается Смерть?

Бессмертие?!

Я открыла рот – и закрыла, не сказав ни слова. Очень уж не вязалось… что-то тут не то…

– Он не мог умереть и не мог жить. Как человек – не мог. Старуха сделала ему подарочек на прощание, чтобы помнил. Он должен был пить кровь, иначе начинал сходить с ума, и… И – опять же пил кровь. Только уже не разбирая, сколько, как и у кого. И каждый приступ безумия оставлял в нем все меньше человеческого.

– И он превратился… – я запнулась, подбирая слово, – вот в это? Это ведь он был… там?

– Да, – тяжело уронил Анегард.

– А остальные?!

– Сейчас объясню. Остальные… понимаешь, Сьюз, он может питаться любой кровью. Как еда годится любая живая тварь. Но только кровь человека позволяет ему сохранить разум. А тот, у кого он возьмет слишком много, сам превратится в такого же.

– И они все?!..

– Да.

– Сволочь, – прошипела я.

– А Ронни? – спросила бабушка.

– А… – «ты», хотела спросить я. Но как о таком спросишь?

Анегард понял.

– Там хитро, – сказал он. – Этот… его, кстати, Зигмонд зовут… он не сразу понял. А когда понял, стал осторожнее. По глотку от человека… Стаю свою в руках держал жестко – это ж все его люди, из тех, кто первым под клыки попался, когда он и не понимал еще ничего. Из родных мест улетели, чтоб таких же не плодить. И они поумнели с тех пор. Научились, как лучше… Я не все, наверное, уловил, это ведь не сам он мне рассказал, а…

Молодой барон замялся, не умея объяснить. Я кивнула:

– Да, я поняла. Сила Звериной матери… ох и страшно было, когда вы с ним там взглядами сцепились! Аж воздух звенел!

Анегард поглядел странно: как будто я сказала что-то такое, о чем и понятия иметь не должна. Потер лоб.

– А, ну да. Я и забыл, о тебе говорят – звериная лекарка… да и сны эти… а ты не избранница ли, Сьюз?

Я мотнула головой:

– Что вы, господин! Просто слышу иногда. Успокоить могу… вот и все. Остальное – чему бабушка выучила. А там… там, наверное, с перепугу чувства обострились. И я ведь не слышала, не поняла, что там между вами было, просто… ну, как сказать? Что-то было – и все.

– Да, я понял, – кивнул Анегард. – Я знаю, как оно бывает. Перепугали мы тебя, да?

– Еще как…

– Ну, зато друг друга поняли. И выход нашли. Так что и с детьми, и с Рольфом, и со мной все в порядке будет. Да и с ними теперь легче.

– Что-то я нить упустила, – проворчала бабушка. – Рассказали б вы лучше толком, чем так скакать…

– Я расскажу потом, – я взяла бабушку за руку. – Там долго рассказывать, столько всего было… сейчас другое важно. Почему легче? – Я посмотрела Анегарду в глаза. – Как вы договорились, господин, объясните уж, сделайте милость! Ведь просто так они бы нас не отпустили?

– Я отдал кровь добровольно, – глухо сказал Анегард. – Сам предложил. А оказалось, это…

– Снимает проклятие? – замирая, прошептала я.

– Если бы… Нет, Сьюз, проклятыми они были, проклятыми и остались, и как тут помочь, никто не знает. Разве что сама Прядильщица. Но человеческая кровь им больше не нужна, и безумие им не грозит, и сколько в них от людей осталось, никуда уже не денется.

– Заморозили, – буркнула бабушка.

– Что? – переспросила я. Причем тут…

Бабушка усмехнулась невесело:

– Как вареники на морозе. Сколько надо, столько и лежат свеженькими.

– Да, похоже. – Анегард рассеянно кивнул.

– И что вы с ними сделаете?

– А что сделаешь? Пусть в замок перебираются, живут по-людски – насколько смогут. Мы ж с ними теперь вроде как родня получаемся.

– Верно, родня, – кивнула бабушка. – Да больше того! Раз им господин и защитник здешних земель свою кровь добровольно отдал… ох, твоя милость, ну ты и удумал! А если б не помогло?

– Дуракам везет, – ухмыльнулся Анегард. – Это посильней вассальной клятвы будет, верно. Я-то уж потом, задним умом понял. – Взял наконец-то свою кружку, выпил залпом давно согревшийся квас. На губах осталась мокрая дорожка, и мне захотелось взять платок и вытереть. Еле удержалась! – Поеду. Спасибо, хозяюшки, за угощение, рад бы еще посидеть, а только время не ждет. – Встал, глянул в окно, на скатившееся к вершинам деревьев солнце. – Как раз на Ореховый завернуть успею. Завтра устроим новоселье, а там уж…

А там, подумала я, и начнется самое интересное.