Текст книги "Полуночные тени (СИ)"

Автор книги: Алена Кручко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Марти сидел на кровати, уставясь не то в стену, не то вовсе в никуда. Такой взгляд, отсутствующий и напряженный сразу, капитану случалось видеть у своих людей перед штурмами, дуэлями, опасными вылазками, – но не вот так, ни с того ни с сего. Что-то тут нечисто, подумал Аскол. Но выказывать мысли не стал. Пинком придвинул табурет, сел напротив, велел:

– Рассказывай.

– Что рассказывать? – тускло спросил Марти. – Я же все рассказал уже… когда Гиннар ушел…

Аскол поморщился.

– Гиннар сказал, порчу с тебя снял. А ты снова сам не свой. Что, соврал чароплет?

Игмарт неопределенно повел плечом: не мне, мол, судить. А капитан подумал снова: нечисто дело. Парень-то глаз не поднимает. Что-то знает он, знает, да сказать не хочет!

– Вот что, Марти. Я тебя, засранца, больше десятка лет знаю, и невинной рожей ты от меня не отделаешься. Или ты сейчас же расскажешь, что с тобой еще, кроме той порчи, творится, или…

– Или, – чужим равнодушным голосом подхватил Игмарт, – останусь жив.

Будь у беседы свидетели, или пребывай Марти в обычном состоянии духа, эта сцена наверняка вошла бы в историю славного отряда. Так эффектно, тремя словами, заткнуть настроенного на разбирательства капитана не удавалось еще никогда и никому. Аскол, осекшись, молча глядел на Марти, а тот медленно, сквозь зубы, выдыхал, – и капитан понял вдруг, что парень и после этих-то невинных слов ждал для себя чего-то весьма неприятного.

Ты полагал, капитан, что дело тут нечисто? Так вот, ты ошибался. Все еще хуже.

Аскол, конечно, не отличался быстротой мышления, но завистники, за глаза честившие его тупым служакой, псом, за которого король думает, сильно ошибались. Думать капитан умел, и весьма основательно.

– Та-ак, – протянул, наконец, капитан. – Выходит, ничем тебе Гиннар не помог. И объяснить ты ничего не можешь.

Игмарт молча прикрыл глаза.

– Хотел бы я знать… – Когда Аскол говорит таким голосом, невольно отметил Марти, жди трупов. Верная примета. – Очень я хотел бы знать, почтенный мэтр просто на деньги нас развел, или…

– А он вам не говорил, прежде чем меня… лечить… – Если Гиннар правда следит, подумал Марти, и мой вопрос сойдет за намек, будет весело. И все сразу станет ясно. И, бесы меня дери, почему бы нет? Тоже выход. – Не говорил, скажем, на крики внимания не обращать? Отойти подальше, под дверью не слушать, в окна не заглядывать?

Капитан глядел на Игмарта, и на лице его медленно, но верно проступали понимание и ужас. Марти вцепился пальцами в край кровати – аж костяшки побелели. Пойми же! Догадайся! Кто угодно пусть тебя тупым считает, но я-то знаю!..

– Так он…

Марти вздрогнул, напрягся.

– Чего ты?

Королевский пес едва заметно мотнул головой: ничего. В голове билась единственная мысль: получилось? Сумел? Боги великие, неужто сумел?!

– Та-ак… Да не трясись ты, язви твою душу, понял я уже, что кое о чем лучше помалкивать! Главное понял, а чего нет… жаль, что рассказать не можешь, ну да не так уж это и важно. Прорвемся. Погоди, дай подумать.

Аскол вскочил, заметался по казарме. Игмарт глядел, как тот хмурится на ходу, то убыстряя, то замедляя шаги, как знакомым жестом трет подбородок – те, кто знал капитана достаточно хорошо, именно по этому жесту определяли, что мысли его заняты какой-нибудь сложной задачей. Глядел, и ощущал явственно, как разжимает тиски ставшее уже привычным отчаяние. Он сумел. Он теперь не один. Капитан наконец-то понял, наконец-то затеял этот разговор… И уж кто-кто, а капитан точно что-нибудь придумает!

Наверное, именно от облегчения у Марти начали дрожать руки. Он сжал кулаки. Потом обхватил себя руками. Прикрикнул мысленно: да что ты, как маленький! Мало тебе позора, еще тут в лужицу сейчас расползись!

Капитан остановился перед ним – как видно, что-то надумал. Ну же?..

Две взгляда встретились: один напряженный до боли, другой отрешенно-рассеянный.

– А ты ведь парень изворотливый… была бы лазейка, так нашел бы… Ну ладно, поглядим еще! – Аскол тряхнул головой – и замер, столкнувшись со взглядом Марти.

Боги великие, сколько отчаяния в глазах! А ведь он что и делал, все это время! Именно что лазейку искал! Чуть ли не в голос тебе кричал: помоги, капитан! А ты…

Аскол едва не застонал от досады. Чем раньше думал-то?! Мог бы сообразить – ведь парень не то чтобы совсем на службу плевать стал, а только от дворцовых караулов увиливает! И как увиливает – из взысканий не вылезая! Это ж он, как мог, сигнал давал – нечисто дело!

Ну да. Ты и сам так решил – нечисто дело. И позвал мага. И, по всему видать, как раз того самого мага, которого звать ни в коем случае не следовало. Угораздило… что, капитан, псам своим отец родной, стыдно? Мало тебе, дубине. Ты перед парнем ой как виноват.

– Что ж мне с тобой делать-то…

– Что, что… – Игмарт сглотнул. Продолжил, обмирая от собственной наглости: – Мне тебя учить короля охранять, капитан? Сам понять должен… теперь-то…

Улыбнулся криво: Гиннар-то, похоже…

Додумать не успел.

Бог весть, то ли Гиннар и впрямь только теперь понял, что Игмарт чуть ли не в открытую его выдает, то ли не так пристально следил, как грозился? Или чем другим занят был, поважнее? Или предпочел сначала подумать, а потом уж нанести удар? Но оказалось, что власть мага велика и на расстоянии – и, хуже того, что властью своей почтенный мэтр умеет пользоваться.

А самое плохое – что оказался мэтр Гиннар отнюдь не таким дураком, как надеялся Марти. На сей раз маг обошелся без показательных жестов. Просто застыла кровь в жилах, скованная могильным холодом. Поплыли перед глазами, завихряясь, багровые пятна. Шепнул в уши ненавистный вкрадчивый голос: "Не думай, щенок, что я отпущу тебя так просто".

Аскол и не заметил ничего. Слишком занят был капитан королевских псов, укладывая в голове очевидный факт: не по безалаберности, не по дури молодой Марти на взыскания нарывался. Рядом с королем оставаться не хотел. Значит, за себя ручаться не мог. Ох, мальчик мой… да ведь за одно такое подозрение я тебя убить должен! Молча и сразу. Потому что ты прав, безопасность его величества прежде всего, и каждый из нас без раздумий и колебаний за короля жизнь положить обязан. Свою ли, чужую…

И ты, мальчик мой, прекрасно это знаешь. Не потому ли белей первого снега вдруг стал?

"Сейчас ты не можешь двинуться. Даже вдохнуть не можешь глубже, чем я позволю. И как ты думаешь, щенок, разве я не могу сам двинуть твоей рукой? Сам направить удар? Сделать тебя, от нынешнего дня и до нужного мига, послушной куклой? Да, это сложно. Да, мне придется забросить все другие дела. Но я могу. И тогда, точно так же исполнив нашу волю, вместо награды ты получишь то, от чего хотел уйти. Смерть от руки Герейна. Так что не пытайся нас предать, глупый щенок из королевской псарни. Ты ничего на этом не выиграешь".

Ну, убивать я тебя, предположим, не стану. И объяснений больше требовать не стану. Гиннара на выстрел к тебе не подпущу, и тебя ко дворцу – тоже. Оно бы, конечно, другого мага позвать, но… нет, ну их, магов этих, как еще чары на чары лягут. Сам за тобой пригляжу. Один раз уже вышел дурак дураком, дальше поумней буду.

"Запомни, это был последний раз, когда ты так легко отделался. Еще одна попытка – и сдохнешь Герейну на радость. После того, как принесешь нам победу… ту победу, плодами которой и у тебя пока что есть надежда воспользоваться".

– Ладно, парень. Хорош тут сидеть с убитым видом. Могу пообещать, если хочешь… хотя о чем я, просто учти. Если ты мне вдруг на какое поручение скажешь: "Спасибо, капитан, я только об этом и мечтал", – я пойму, что крупно ошибся и тебя от этого поручения лучше держать подальше. Доволен?

Марти не ответил. Не кивнул даже. Только вздохнул – глубоко, как будто какое-то время не дышал вовсе.

– Да, вот еще – оружие сдай мне.

Марти потянул через голову перевязь.

– И за что ты меня, капитан, так любишь? Кого бы другого…

Аскол понял недосказанное. Буркнул, собирая в охапку Игмартов арсенал:

– За то и люблю. Остолоп, бесы тебя язви…

* * *

Проводив опасную гостью, его милость барон Ренхавенский тут же сел за письмо другой женщине. Эта другая слыла столь же красивой, как принцесса, и столь же – если не более – опасной, вот только бежать ей, по представлениям Ульфара, было некуда. До сей поры она пребывала в весьма натянутых отношениях с Ренхавеном – что ж, самое время сделать шаг навстречу.

"Любезная баронесса, я полагаю вас ныне в немалом затруднении. Уверен, вы, при вашем уме, здравом смысле и поистине мужской воле к победе, прилагаете все усилия к спасению. Однако смею думать, что ничья помощь в столь запутанном деле не будет для вас лишней. И, хотя род вашего мужа не относится к тем, кого я могу назвать своими друзьями, оставить в беде женщину ваших достоинств я полагаю недостойным благородного человека.

Позволю себе, любезная баронесса, дать вам совет. Навестите ваших детей, им не помешает сейчас материнское руководство. К сожалению, их отец слишком опрометчив, горячность и резкость суждений легко доведут его до беды. Вести из столицы непременно сорвут его с места, и достояние ваших детей останется без должного надзора. Разумеется, ваш сын достаточно взрослый, однако вам ли не знать, сколь сильно его характер повторяет отцовский и сколь велика вероятность, что юноша вслед за отцом ввяжется в неподобающие его возрасту и положению авантюры. Вы, как женщина высоких достоинств, наверняка согласитесь, что юношеская горячность нуждается в направляющей руке. В некотором роде мы с вами, любезная баронесса, решаем сейчас одну и ту же задачу и ищем победы в одном и том же бою: кому понять мать повзрослевшего сына, как не отцу почти взрослой дочери!

Вы можете счесть, любезная баронесса, что я перехожу границы приличий, но поверьте, виной тому одно – искреннее желание видеть вас благополучной. Непременно заезжайте в гости, ведь мы с вами соседи, а соседи должны помогать друг другу".

Ульфар задумался. Он достаточно знал баронессу, чтобы не сомневаться: между строк она прочтет все недосказанное и многое из того, что у самого Ульфара пока что даже в мыслях не оформилось окончательно. Но предсказать ее решение не взялись бы, пожалуй, даже боги.

Что ж, так даже интереснее. Ренхавен и сам не из тех, что ходят лишь прямыми тропами, ему ли бояться иметь дело с равными по уму и хитрости! А пока баронесса будет искать все смыслы и все слои в его письме… Барон ухмыльнулся, запечатывая послание. Дела не ждут! Сейчас, пока внимание и помыслы всех мало-мальски значимых людей прикованы к событиям в столице, самое время…

Размышления прервал слуга:

– Ваша милость, там… говорит, ваша милость его ждете…

Тьфу, пропасть! Стоило брать сопляка из дальней деревни, чтобы слушать эдакое меканье? Стоило, скривился Ульфар, пацан благодарен господину истово, до одури, и служить будет… ладно, щенков учат!

– Кто, дубина?

– Говорит, Риг Меченый… ваша милость, говорит, его на службу…

– Понял, сейчас выйду, – отмахнулся Ренхавен. Сопляк, неловко поклонившись, попятился к дверям. – Стой.

– Да, ваша милость?

– Запомни, – ледяным голосом отчеканил Ульфар, – трусы мне без надобности, а косноязычные полудурки – тем более. Кто бы ко мне ни явился, хоть бес на помеле, хоть король, хоть сам Великий отец, ты обязан доложить четко, внятно и по существу. Понял?

– Д-да…

– Ты служишь барону Ренхавену! Понял? Ты. Служишь. Барону Ренхавену. Мне.

– Понял, господин!

– То-то же. Проваливай и скажи Меченому, что сейчас буду.

Когда сонная одурь далеких от столицы земель взрывается новостями, люди склонны либо преуменьшать истинное их значение, либо преувеличивать. Оверте и окрестности явно пошли по второму пути. Впрочем, чего ждать, если сразу двое из окрестных баронов объявлены заговорщиками? Когда старый Лотар дернул в столицу, прихватив почти всех своих людей, Ульфар лишь кивнул довольно: все идет, как и предполагалось. Теперь, ежели баронесса впрямь так умна, следует ждать от нее вестей. В том, что благородная Иозельма сумеет отвертеться от назойливого внимания королевских палачей, вряд ли стоило сомневаться.

А пока что самое время проверить на прочность лотарова щенка. Пожалуй, Меченый достаточно выдрессировал отданный под его руку десяток, чтобы наконец заняться делом.

Ждать в бездействии барон Ренхавен не привык. Пока нельзя влиять на столичные расклады, можно уделить внимание обустройству и приращению собственных земель. Право же, дрязга Ренхавенов с Лотарами длится достаточно долго, чтобы наконец-то ее решить.

Решить в пользу сильного.

Гонец застал Ульфара во дворе замка, вернувшимся с объезда ближних деревень: изменившиеся планы требовали набора ополчения, а мужика, известно, с места стронешь не раньше, чем он сено скосит да поле уберет. Вот и приходится подгонять, манить грядущими выгодами, стращать хозяйским гневом. И надеяться, что десяток Рига Меченого сделает тем временем свое дело…

Не слезая с коня, барон Ренхавенский развернул письмо.

"Любезный сосед, я весьма благодарна вам за добрый совет. Не скрою, он пришелся весьма ко времени. Супруг мой, к великому моему сожалению, и в самом деле ввязался в неподходящую для его характера авантюру, и ныне, я полагаю, отдыхает в гостях у доброго нашего короля. А так как всем известно, сколь сильное влияние оказывает барон на сына и наследника, я весьма опасаюсь за жизнь и свободу Анни.

Любезный сосед, я всего лишь слабая женщина, а вы искушены в делах и умеете предвидеть. Я была бы весьма благодарна вам за еще один совет – не скрою, весьма щекотливого свойства. Я была бы счастлива принять ваше столь любезное приглашение, однако имение супруга моего находится ныне без должного присмотра, и я не решаюсь его оставить. Возможно, вы не откажетесь посетить меня, по-соседски?"

Барон Ренхавенский улыбался, складывая письмо: воистину, иметь дело со сходно мыслящей женщиной – одно удовольствие! Даже если их интересы и не во всем совпадают…

– Так значит, благородная Иозельма покинула столицу? Решила переждать тревожные времена в замке своего супруга? Весьма разумно, весьма…

Гонец поклонился, ответил:

– Ее милость приехали вчера вечером.

Вот женщина, которая умеет решать быстро, одобрительно подумал Ульфар. Бросил гонцу:

– Отдохни. Ступай на кухню, тебя накормят. Я напишу ответ.

На когда же назначить встречу? Пожалуй, следующим храмовым днем будет в самый раз. Раньше он не будет готов, а позже… позже будет поздно.

Появление Гиннара стало для Ульфара неприятным сюрпризом. Что ж, сюрпризы часто ходят парами – хороший с плохим, вот и письмо баронессы не стало исключением. Маг появился ночью, наделав шуму не меньше, чем Вильгельма, и в столь же плачевном виде. Хвала богам, хоть с гонцом Иозельмы не столкнулся.

– Что стряслось? – барон едва дождался, пока они остались без лишних ушей вокруг. – Ты же должен был приглядывать за…

– За кем должен, – оборвал сообщника почтенный мэтр, – за всеми приглядываю. Щенка поучить пришлось – ну, ты ведь не думал, что он способен сдаться без боя?

– Вот как… И что же?..

– Не в нем дело, – отмахнулся маг. – Лотар арестован!

– Кто-о?! – удивление барона прозвучало чуть более наигранным, чем следовало бы, но выжатый нелегкой дорогой Гиннар вряд ли способен был это заметить.

– Эстегард, старший барон Лотарский, – четко ответил он. – Арестован. По доносу ее милости баронессы Иозельмы Лотарской, фрейлины при дворе его величества. Должен признать, что я недооценивал… деловые качества ее милости.

Барон довольно хмыкнул.

– Теперь, – продолжал мэтр, – его величество выступил в земли Лотаров, дабы подавить очаг мятежа, наказать виновных… в общем, все ясно, да? Я опередил королевское войско на несколько дней… быть может, на боговорот, но вряд ли больше.

– Что ж, – медленно и весомо сказал барон Ренхавенский, – придется поторопиться. В конце концов, замки берут не только числом… верно, почтенный Гиннар? На рассвете выступаем.

Гиннар почтительно кивнул, скрыв торжествующую улыбку. Я возьму тебе замок Лотаров, Ульфар, благородный барон Ренхавенский. Возьму, раз уж ты так страстно желаешь посрамить давних своих врагов. Но ты поймешь и запомнишь, сколь сильно мне обязан и сколь многое я могу. Чтобы, когда в наших руках окажется корона Гассонов, тебе и в мысли не пришло приблизить к трону другого мага.

А что до подхода королевских войск времени всего ничего – тем лучше. Тем яснее ты осознаешь, что без моей помощи у тебя не было бы ни единого шанса.

– Кажется, нам тут не рады.

Ульфар брезгливо оглядел насаженную на шест голову – изрядно протухшую, исклеванную птицами. Неужто Меченый?! То-то давненько от него донесений не было…

Обернулся к десятнику:

– Дома проверил?

– Пусто, мой господин. Все вывезли, подчистую.

Ульфар привстал на стременах, гаркнул:

– Идем на замок Лотаров!

Ухмыльнулся криво, через силу: вы звали в гости, баронесса? Вот и свидимся.

Окинул оценивающим взглядом не слишком большой отряд. Для осады хватит. Вылазок можно не опасаться: Эстегард, верный королю наивный придурок, увел почти всех. У его щенка мало сил. Только обороняться.

Ульфар невольно оглянулся на то, что осталось от самого умелого его наемника. Тряхнул головой, отгоняя назойливые крики воронья. Пришпорил коня. Успех штурма обеспечит Гиннар. Должна же быть какая-то польза от запретных увлечений почтенного мэтра?

Пустая деревня осталась позади.

* * *

События неслись вскачь: раскрытие заговора, побег Вильгельмы, аресты, доносы, снова аресты… Старая аристократия затаилась, опасаясь привлечь лишнее внимание. Новая – вознесенные королем выскочки – напротив, с каждым днем все больше чуяла силу. А простолюдинов куда больше интересовали цены на осенних ярмарках и традиционные после сбора урожая свадьбы. Как всегда.

И где-то посередине болтался капитан королевских псов. Вчера – поездка на конский рынок, сегодня – принять очередных новобранцев, выделить людей для ареста очередных подозреваемых, напиться до зеленых бесов на свадьбе старшего конюха и привратниковой дочки, а назавтра изволь быть как стеклышко и готовиться в поход: его величество, разобравшись с мятежниками столичными, изволили взяться за провинцию.

А поход – это для королевской охраны всегда лишняя головная боль. Даже во времена сугубо мирные. И уж тем более, когда мятеж недодавлен, одна половина королевской свиты на другую голодными волками зыркает, и где-то гуляет маг, околдовавший твоего лучшего парня так, что ему теперь не то, что ночной караул, – дрова таскать для костра доверить страшно.

– Я бы тебя в отпуск отправил, – вздохнул Аскол. – Да только какой нынче отпуск…

Игмарт пожал плечами:

– Все равно бы не вышло.

Был бы кто другой, засадил бы под замок, тоскливо подумал Аскол.

– Железки свои возьмешь, куда в походе безоружному.

– Последишь?

– Да уж не брошу.

Странные у них последнее время выходили разговоры. Сплошные умолчания. Осторожно, на ощупь, как по весеннему талому льду. Никогда они не понимали друг друга так хорошо.

Марти был почти спокоен.

Капитан хрупкое спокойствие лучшего бойца оберегал, свою тревогу от него прятал, и умудрялся приглядывать за Игмартом плотно, однако не вызывая у остальных ни вопросов, ни подозрений. Помнил – в этот бой нельзя вмешивать посторонних. Он и Марти с одной стороны, Гиннар – с другой. И хвала всем богам, что так. Что мальчик сумел сказать ему, а он сумел понять. Один бы не выдержал. В таком бою кто-то должен прикрывать спину.

Счастье еще, что поход обошелся без стычек. От столицы и до самого замка Лотаров королевские войска прошли красиво и спокойно, как на параде. Радуя бравым видом его величество, а также всех встречных дам, девиц и мечтающих о военной службе мальчишек. Полное, бесы его язви, благолепие. Заговорщики, те, кого не успели схватить, забились по норам, выкуривать придется. Трусы. Шваль бесчестная.

Странно только, что Лотар с ними. Вот уж от кого не ждали! Какие бесы старика попутали? Однако сын, похоже, верен. Короля встретил, как подобает. Хотя… может, не верен, а просто умен не по годам? У него в замке жалких полсотни бойцов, да быдло деревенское. Против Ренхавена держались, но от королевских войск не отбились бы.

Аскол обеспечивал охрану короля, пытался уследить за Ренхавеном, Игмартом, молодым Лотаром и его людьми, и не то чтобы отдыхать – дух перевести было капитану некогда. А уж когда углядел рядом с Ренхавеном Гиннара…

Чего таить, первое, самое острое побуждение было – свернуть паскудному магу шею. Удержался. Даже на то сил достало, чтоб раскланяться при встрече и за «вылеченного» парня поблагодарить! А вскорости заметил – люди Ульфара боятся мага до судорог. Да и сам Ульфар… опасается. Непрост, видать, почтенный мэтр, ох как непрост.

Что ж, поживем на военном положении. Гиннар вроде на Марти и не глядит, но… но ведь оно и подозрительно, разве нет? Уж к самолично тобой исцеленному парню подойти, спросить, как жизнь, как дела, – что может быть невинней?

Капитан королевских псов нюхом чуял – что-то надвигается.

Марти, конечно, Гиннара заметил сразу. В первый же вечер в замке Лотаров. Да что Гиннар, ему и Ульфара хватило, еще там, у ворот. Ульфара, который кланяется королю как самый верный из верноподданных, а после сверлит его спину жадным взглядом…

Ульфара, который тоже углядел Игмарта. Выцепил взглядом из строя королевских псов, и уголки губ дрогнули в чуть приметной ухмылке.

По счастью, Аскол от себя почти не отпускал. Он понял, он приглядит. И Марти, к полному удовольствию Ульфара и его мага, делал вид, что вовсе с ними не знаком, а при случайных встречах приветствовал ровнешенько так, как и подобает королевскому псу приветствовать достойного барона, что у короля в милости, и почтенного ученого мужа.

К тому же нежданно-негаданно у Марти появилась еще одна причина для беспокойства.

Сьюз, девчонка, которой он отдал амулет. С ней явно что-то было неладно. На то похоже, будто амулет защищал ее беспрерывно… будто ей постоянно, каждый миг что-то угрожало!

Сама она, по всему видать, об опасности и не подозревала – иначе вряд ли попыталась бы подарок вернуть.

И вроде никто вокруг не вертится… Правда, несколько раз Марти видел Сьюз рядом с типом явно опасным – однажды так и вовсе в обнимку! – но как раз в это время амулет молчал. Кем бы ни был этот невесть откуда взявшийся рядом с Анегардом хмырь, девчонку он, похоже, защищает.

Оставалось надеяться, что угрожает ей не Гиннар – навряд ли кто сможет потягаться с магом, получившим доступ к силе богини. Конечно, для Гиннара деревенская лекарка – мелкая пташка, они с Ульфаром слишком высоко метят…

А самое печальное, что их планы явно сбываются удачно.

– Вот уж не думал, что Лотары предать способны, – вздыхал Аскол. – Кому тогда верить?

Марти молчал. Он-то сразу понял, что к чему, едва услыхал, как Анегарда в измене обвинили, – но поди скажи! Гиннар слишком близко. И, судя по довольному виду мага, Игмарту бы сейчас не за других заступаться, а самому куда подальше спрятаться. Забиться в какую-нибудь щель и не высовываться. Жаль, не получится. Гадостное ощущение – всей шкурой чуять близкую опасность и не сметь защищаться. Если обойдется, говорил себе Игмарт, если я сумею выпутаться, никогда больше, никогда…

Что именно «никогда», он не сумел бы объяснить.

* * *

– Пора, – Гиннар скользнул наигранно безразличным взглядом по страже у дверей замка, суетящимся ополченцам, лотаровым кухонным девкам, лакающему из лужи у колодца псу… – Нынче вечером самое время. Богиня будет сильна этой ночью, я принесу жертву…

Довольно сощурился, угадав затаенный страх в глазах его милости Ренхавена. Разве не приятно? Благородный барон Ульфар, играющий судьбой королевства, на крючке у рядового, по сути, мага. Гиннар не обольщался насчет своей силы. Кем был он без покровительства богини? Умелым ремесленником, неустанным трудом добывающим хлеб свой. В отличие от многих поднявшихся из грязи выскочек, Гиннар не забывал дни нужды и не хотел забывать. Тем больше поводов гордиться нынешним положением. И, тем паче, завтрашним.

– Пожалуй, я предложу баронессе сказаться нездоровой, – Ульфар задумчиво вертел в руках кинжал. – Если повезет, ее сынок наделает глупостей…

– Разумеется, – кивнул маг. – Таких, как он, нетрудно подтолкнуть.

Его милость Ульфар Ренхавенский привычно отогнал тревожный озноб, предвестник любого важного дела. Окликнул случившегося неподалеку ополченца из деревенских:

– Пойдешь с господином магом.

Парень, даром что туп как дуб, посерел от страха. Гиннар утверждал со всей определенностью, что никто о жертвах не знает, и Ульфар магу верил: навряд ли тот оставил бы без внимания столь важный для собственной безопасности вопрос. И все же – удивительное дело! – почтенного мэтра в ополчении Ренхавена боялись даже больше, чем самого барона. Впрочем, это было полезно.

– Не трясись, – выцедил маг, окинув деревенщину оценивающим взглядом – словно бычка на рынке. – Поможешь мне донести кой-чего из нашего старого лагеря. Пойдем.

Ульфар с силой вогнал кинжал в ножны и отправился искать баронессу. Пожалуй, стоит ей намекнуть, что наследник Лотаров чересчур самостоятелен, чтобы допустить мать к управлению хозяйством. Нет, поправился Ульфар, не намекнуть – а то она сама не знает. Посочувствовать.

А Гиннара с его жертвами, чарами и намеченным на нынешний вечер делом лучше пока выкинуть из головы. Так безопасней.

Самым трудным оказалось – не пялиться на Марти. Королевский пес, один из многих. Все равно что мебель. Если взгляд благородного барона Ренхавенского будет искать какого-то ничтожного стражника, если это заметят… если вспомнят после … сопоставят…

Ульфар глядел на короля. Верный. Верноподданный. Доказавший верность делом. Если взгляд скользнет по сидящим рядом баронам, не страшно. Выхватить уголком глаза, искоса, синее с серебром у боковых дверей. Кивнуть:

– Ваше величество совершенно правы. Заразу мятежа необходимо извести под корень.

Жаль, не выйдет сохранить щенка. Слишком много свидетелей. И следствия допустить нельзя, придется убирать его сразу, тут же. Жаль, да. Но другого удобного случая может и не представиться. Король убит в замке Лотаров! Что может быть лучше…

Смотреть на короля. Не отводить глаза, вообще забыть об охране! Кто на охрану эту внимание обращает, кроме заговорщиков?! Гиннар все сделает сам. Отдаст приказ, надавит, если щенок заартачится. После жертвы он сильный. Сильный, холодный и смертельно опасный, как сама богиня. Вот кого бы убрать! Слишком сильный для союзника.

– Пьем здоровье его величества!

– Да здравствует король!

Сейчас?

Ну же! Самое время! В горло, и кубок покатится по столу, и кровь смешается с вином…

– Не-е-ет!!!

Стук – тело об пол? Кровавая клякса на скатерти. Нет, вино… всего лишь вино! Игмарт, щенок паршивый, катается по полу, вопит. Ну, Гиннар! С молокососом не справился!

Ничего. Выдать не сможет. Покушение в замке Лотаров… не бог весть что, но лучше, чем… а это еще кто?!

Кажется, из Анегардовой стражи… но… бесы его дери, это же «зеркальце»! Как понял?! Что делать? Щенок не выдаст, но маг-то, маг!.. Сдаст с потрохами, к гадалке не ходи!

Не сдаст. Уже не сдаст. Однако… кто бы мог подумать, что вот так, от собственной… эх, Гиннар…

Глупо.

Его милость Ульфар, благородный барон Ренхавенский, стоял в толпе всполошенных внезапным происшествием королевских приближенных и глядел на труп почтенного мэтра Гиннара, столичного мага, всем известного умельца в поисковых чарах и тайного служителя Хозяйки тьмы. Рот мэтра был раззявлен в беззвучном крике боли, скрюченные пальцы впились в грудь. Подох от собственных чар, отраженных «зеркальцем». Банальным «зеркальцем», сотворить которое любой недоучка может – но сработает оно лишь в том случае, если тот, кто его ставит, сильней наводящего чары. В данном случае – сильней… богини?

Страшно.

Глупо и страшно. А щенок-то, кажется, жив. Если еще и запреты Гиннаровы с него спадут… не пора ли тебе, Ульфар, выбираться незаметно во двор, выводить коня и мчаться вслед за синеглазкой? Слишком уж ясный след. Добрый наш король хоть и любит простачком прикинуться, но на самом-то деле далеко не дурак. Особенно в делах защиты собственной короны.

Приоритеты капитана не зависят от его личных пристрастий. Сначала король. Потом – благородные прихлебатели и всякая прочая шушера. Безопасность его величества. А уж после – те, кто оную безопасность обеспечивает. Аскол смог подойти к Марти, лишь убедившись, что никто не подступится к королю, не затеет бестолковой свары, под прикрытием которой так удобно направить удар не в ту цель, не попытается довести до конца очередное покушение. Боги великие, что ж им так неймется-то?! Уж, кажется, ясно, что и на этот раз мятеж не удался!

И надо еще разобраться, откуда свалился этот… который перенаправил чары с Марти обратно Гиннару. Свалился-то, спору нет, удачно, и огромное ему за то человеческое спасибо, но, ежели в зал, где король пирует, вот так чуть не с потолка незнакомые маги валятся, королевской охране прямая дорога… Куда именно следует отправить прошляпившую все на свете охрану с ним самим во главе, Аскол не додумал. Ничего, его величество додумает. Тоже понимает. Пока что надо разобраться с тем, что имеем.

Гиннар. Мертв. Туда и дорога, и даже не жаль, что живым не взяли – не сказано, что смогли бы удержать.

Марти. Жив. Дышит хрипло, со всхлипами. Дрожит. Ничего, парень, оклемаешься.

Свалившийся с потолка маг. Так и стоит над Игмартом, припав на одно колено и сцепив руки в «зеркальце». Будто охраняет.

Кто ж ты такой, спаситель наш?

На мага никак не похож, не видел бы сам, как Гиннаровы чары отразил – решил бы, стражник из Лотаровых. Хотя нет, слишком хорош для стражника. Такого Эстегард с собой бы взял. Да и не было у Лотаров никого такого. Наемник? Не щенок вроде Марти, но и не старый, лет тридцать – тридцать пять. И одного короткого взгляда хватит, чтоб понять – держись подальше. Поставь такого рядом с Анегардом – гадать не придется, кто тут волк, а кто так, погулять вышел. Не к месту он здесь.

И каких богов благодарить за то, что он все-таки здесь?

Расцепил наконец-то пальцы, поморщился, встряхнул кистями. Склонил голову – не более чем с вежливой почтительностью. Аскол скосил взгляд – король.

– Капитан Аскол, займитесь делом. Жду вас через полчаса.

– Слушаюсь, мой король.

Полчаса. Значит, в бешенстве. Неудачно получилось.

Высочайший взгляд буравит неизвестного мага.

– Ты кто?

– Зигмонд. – Короткая заминка, будто решает, что говорить, а чего не стоит. – Я тут в гостях.

– Зигмонд?..

Многозначительная пауза ясно показывает – король отнес его к благородным. Более того, определил старшего в роду. Странно. Ни за что бы не сказал. Но его величество в таком не ошибается, да и кому, как не королю, слышать голос крови? Дар старшего из богов, достойный лишь властителя…