Текст книги "Приют на свалке"

Автор книги: Алена Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Воскресение. Приют

Марк открыл глаза. Живот еще побаливал, но чувствовал он себя намного лучше. Снова захотелось пить. Он скосил глаза. Клео, сидевшая на стуле, тут же вскочила, склонилась над ним.

– Проснулся? Пить хочешь?

Он кивнул. Она подала бутылку с трубочкой. Марк пил и, не отрываясь, смотрел на девушку. Она смущенно прятала глаза. Наконец, он отодвинул бутылку, лег на подушки.

– Что у вас тут произошло без меня?

– Все хорошо, – с готовностью откликнулась Клео. – Мы вместе тебя выхаживаем, все воспитательницы приходят. Старшие лейтенанты заглядывают. Хорошо, что ты в себя пришел.

– Как Славик? – прервал он.

– Намного лучше, – робко проворковала Клео. – Ты его спас. Вот только… – она осеклась.

– Что? – нахмурился Марк.

– Ну… – девушка явно пожалела о том, что заикнулась, но Левицкий настаивал.

– Говори!

– Диана пропала…

– Как пропала? – не понял Марк.

– Ее нет в приюте. Последний видел ее, кажется, Манслиф. Возле фильтр-комнаты.

Майор сразу понял то, что Клео не договорила. "Чертова девка, – разозлился он на Диану. – Ящик еды истратили, чтобы спасти ее!"

Клео тихонько сидела рядом, не зная, как продолжить разговор. А мысли Марка переключились на другое. Никогда он не предполагал, что вот так будут хлопотать о нем. "Мы вместе тебя выхаживаем, все воспитательницы приходят. Мадам Байи, интересно знать, тоже приходит?"

– Марк… – собравшись с духом, Клео решила произнести давно заготовленную речь. – Марк, прости меня. Я…

– Ты думаешь, это случилось из-за тебя? – перебил Марк, тут же уловив, что она хочет сказать. Клео кивнула, не поднимая глаз. – Ты тут ни причем, – продолжил он. – Просто случай. Я не злился на тебя.

Она, наконец, встретилась с ним взглядом и улыбнулась.

– Я думала, ты сердишься… Марк, там, на лестнице… Итиро приставал ко мне, но я бы не позволила… Если бы ты не появился…

– Не надо об этом, – скривился Левицкий. – Он в любом случае подходит тебе больше, чем я. Если бы я был на твоем месте, я бы тоже выбрал лейтенанта, а не майора.

– Марк! Дело не в этом…

– В чем тогда? Мне просто интересно, объясни. Я слишком тороплю тебя?

– Нет.

– Значит, я тебе просто не нравлюсь?

Клео опустила густые ресницы:

– Нравишься. Но замуж я за тебя не выйду. Извини.

– Я не настаиваю, – помолчав, продолжил Марк. – Но тогда ко мне ночью не приходи. Ясно?

Клео заторможено кивнула, потом медленно встала, пошла к выходу.

– Позови сяньшеня, – крикнул ей вслед Левицкий.

После того как девушка ушла, он почувствовал облегчение. Хоть один груз с плеч долой. Осталось только решить проблему с воровством.

Вскоре к нему зашел Эрик:

– Клео сказала, что ты пришел в себя, – расцвел он. – Марк, как же мы за тебя волновались!

Они посидели минут пятнадцать. Эрик рассказывал, как идут дела в приюте, но Левицкий догадался, что он чего-то недоговаривает. Спросил сам, состроив суровый голос:

– Старший лейтенант Жманц, хватит болтать, докладывайте, как положено, что случилось.

Тот посуровел, промолвил тихо:

– Я не знаю, случилось или нет… Только подозреваю.

– Что подозреваешь?

– Я кормил Лифтера раз в день, как вы велели…. Но мне кажется, его кто-то еще кормит. Он выглядит сытым. Даже как-то пренебрежительно к еде относится.

Марк обдумал услышанное:

– Вполне возможно и не показалось тебе. Я сам что-то подобное подозревал. Знаешь, если уж из тайника воруют еду, то вскрыть карцер для шпаны вообще плевое дело. Если бы могли бы магнитные ключи подделать от наручников и его бы давно освободили. Ты об этом сильно голову не ломай, я, как встану, сам разберусь, – рана снова начала беспокоить его. Он поморщился.

– Может, обезболивающее? – предложил Жманц.

– Не надо пока, – отказался Марк. – Ты вот что… – он стал говорить с паузами. – Назначь трех новых старших лейтенантов. Вместо себя и двоих погибших. Назначь Гомбоша Кароя, Гордона Брайана и Адамскова Тадеуша. Назначь младших лейтенантов. Подмогильного Василия и девочку эту… Ашимову Гульшат. Скажи. Я утвердил.

В комнату зашел сяньшень Дэн. Эрик тут же извинился и вышел. Старик присел на стульчик.

– Рад видеть вас с открытыми глазами, – усмехнулся он. – Хотели поговорить насчет порошка?

– Да, – кивнул Марк. – Я вот думаю. Может, это Тендхар воров покрывал?

– Я тоже на это надеюсь, – опечалился сяньшень. – Но вряд ли это так. Не в его характере. Что-то вы не очень хорошо выглядите. Давайте-ка укол сделаю.

Не слушая возражений, он вколол лекарство. Когда немного отпустило. Марк спросил:

– А что если зря порошок купим?

– Зря ни в коем случае не будет. Даже если это был Тендхар, ему обязательно кто-то помогал из воспитанников. Они могут еще раз попробовать без него.

– Хорошо уговорили.

– Сегодня поедем на ярмарку. Я куплю порошок, а уж обработаю ящики сам. Кстати, у нас теперь есть хороший повод снять посты. Скажем, что крал Тендхар, а значит, этого не повторится. Так что сегодня же на пятиминутке, от вашего имени я прекращу патрулирование по ночам… – сяньшень внимательно посмотрел на Марка. – Ладно, кажется, вы уже устали. Спите, а я позову кого-нибудь из воспитательниц.

Как старик вышел, Марк уже не слышал.

На ярмарку послали Эрика, Кима и сяньшеня Дэна. В помощь взяли рядовых четвертого класса. Товарами как обычно загрузили две тележки: в одной то, что не могли переработать – бумага, стекло, фарфор, куски дерева и металлические части, снятые с машины. В другую загрузили готовые вещи: отреставрированную посуду, картины из кусочков ткани и пластика, абажуры и прочие мелочи.

Еще две тележки предназначались для сопровождающих. Они уселись и уже собрались нажать на кнопку пуск, когда подбежал Рауан.

– Эй, а как же я?

– А ты ножками, ножками, – пошутил Калафати.

– Я тебе сейчас дам ножками, – Рауан кувыркнулся, упав прямо на Калафати. Послышалась возня, шум. Наконец все уселись.

Двигатель находился только на первой тележке, Эрик нажал кнопку пуска и по рельсам, расположенным в тоннеле они поехали на ярмарку. Веселее всего приходилось тем, кто сидел последними. Как ни старался Эрик ехать не слишком быстро, хвост их состава мотало из стороны в сторону. Но именно поэтому дети любили ездить там – на поворотах даже дух захватывало.

– Хотите анекдот? – спросил Рауан, перекрикивая шум колес и двигателя. – Первый закон химии: если взять килограмм дерьма и килограмм еды и смешать, то получится два килограмма дерьма. Второй закон химии: если взять килограмм дерьма и сто килограмм еды, получится сто один килограмм еды… дерьмовой еды…

Едва успели отсмеяться. Как впереди показалась арка ярмарки. Эрик выключил двигатель, последние метры они проделали по инерции. Как только они въехали под купол ярмарки, их окружил привычный для толкучки шум. Ярмарка представляла собой гигантскую окружность, с шестью полукруглыми выходами: пять в города и один в приют. Потолок здесь был ниже, чем в городе или приюте – а из-за большого размера ярмарки, казалось, что он буквально давит. Через каждые десять метров стояли бетонные столбы, поддерживающие потолок. Вдоль стен расставили пластиковые полки, на которые размещали товары. Тем, кому не хватало места у стены, могли расположиться в любом месте ярмарки, разложив складные столы.

Жители городов встречались только на ярмарке. Раз в неделю они выносили товары, чтобы обменять их на еду, похвастаться достижениями, купить то, что в их городе делать еще не научились.

Рядовые помогали сяньшеню прикрепить полки, расставить товар. Ким пошел сдавать лом. Эрик ушел с ярмарки в Нью-Йорк.

Уши привыкали к шуму и начинали различать отдельные выкрики:

– …Две банки еды и бутылка воды! Да где ты видел наладонник за такую цену? Не уступлю!

– Новая форма! Подходите. Только у нас – высшее качество!

– Женские блузки недорого – три банки еды.

– Бэушная обувь – за банку еды две пары!

– Одежда! Детская, мужская, женская.

– Запчасти для очистителя.

– Лампочки, батарейки, аккумуляторы.

Не прошло и пяти минут, как к ним подошли за товарами. Ким вернулся – за лом получили десять ящиков еды и пять воды. Он подошел к столу, началась торговля за каждое изделие.

Через час вернулся радостный Эрик.

– Сдал тест. Взяли на работу охотником, – сообщил он новости. – Дали квартиру на минус седьмом этаже. Но это пока Алсу не может работать. Через два дня на работу. Комнаты чудесные. С пластиковой мебелью. Все такое красивое…

– Поздравляю! – Ким сердечно обнял его.

– Рад за тебя, – старик пожал ему руку. – Но пока вставай к столу, мне надо купить кое-что. Рауан пойдем со мной.

Товар из приюта шел хорошо: они уже зарекомендовали себя. А теперь, когда над ними поработала еще и Клео, покупали еще охотнее. Вскоре Рауан вернулся, забрал один ящик еды. На недоуменные взгляды Эрика и Кима лишь пожал плечами:

– Сяньшень сказал купить какую-то краску.

Когда почти все распродали, Ким тоже отпросился:

– Эрик, я пройдусь по ярмарке. Купить надо кое-что для Лейлани.

– Конечно, иди. Я справлюсь.

Жманц проводил взглядом друга. В душе он считал, что Марк обошелся с ним слишком сурово. Эрик бы с радостью помог девушке. Даже если она не выживет, лишний год, даже полгода, много значат в этом случае.

Когда Ким вернулся, воспитанники уже складывали еду и товары, которые купили на ярмарке для приюта, обратно в тележки.

– Здорово поторговали сегодня, – заметил Калафати. – Все купили, и еще двадцать два ящика еды осталось, одиннадцать хлеба и восемнадцать воды. И это еще добытчики неполную неделю работали. Давно не помню такого.

– Эх, садитесь, с ветерком прокачу! – воскликнул Эрик.

– Смотри, если сломаемся, придется на себе все тащить, – осадил его Ким с улыбкой.

Сегодня Витька решился снова взяться за гвоздь. Он опять разговаривал ночью с Ирой и с Испанцем и почувствовал: они точно что-то скрывают. Он не мог выяснить что именно, сидя в карцере. Но единственное, чем они могли навредить ему – это оставить в карцере, даже не пытаться найти фиксатор, чтобы отстегнуть его от наручников. Это вполне в духе сестры. Ей никогда не нравилось, что он живет в подъезде, но каждый раз, когда она пыталась договориться с ним, он цедил в ответ:

– Мне тоже не нравится, что ты работаешь в службе сервиса.

Она умолкала, не находя слов, чтобы переубедить брата. Да и откуда найти такие слова? Для него было легче умереть, чем знать, что сестра торгует собой, чтобы он хорошо жил. Он не хотел такой жертвы. Его тошнило от этого. Что ж, если она с Испанцем договорилась подольше подержать его в приюте, он устроит сюрприз.

Лифтер снова забрался по цепочке и стал ковырять стену вокруг крепления цепи. Бетон понемногу поддавался. Каждый раз, когда от него откалывался крохотный кусочек, душа ликовала. Этот бетон, это крепление, которое он старался вытащить – стали символами его жизни. Всем только кажется, что он маленький и беспомощный. На самом деле его воли, упорства хватит, для того чтобы прошибить любую стену. Может, на это уйдет немало времени, но он выйдет победителем. Всех перехитрит: и майора, и Испанца, и Ирку. Самого Бога перехитрит!

Когда он уставал держаться за цепочку – спрыгивал вниз и отдыхал, делая подсчеты. "Если каждый день я буду делать углубление в два миллиметра, а крепление длинной в десять сантиметров, то… мне понадобится почти два месяца, чтобы освободиться. Нет, так дело не пойдет. Надо хотя бы по сантиметру в день ковырять…"

Эта мысль возвращала силы. Он с новой энергией забирался вверх, ковырял и долбил.

Воскресение. Лондон

В каком-то смысле Йорген даже радовался тому, что в квартире установили жучок. До этого он постоянно переживал, что Ева может сказать что-то при дочерях или гостях. Теперь же она стала очень осторожна, каждое слово, прежде чем произнести, взвешивала. Если сомневалась, предпочитала писать в наладоннике. Йорген заботился, чтобы в нем ничего не сохранялось, тут же все стирал.

Два дня их не беспокоили, но он прекрасно понимал, что это затишье временно. Если за них взялись, то в покое не оставят, пока не дожмут до конца. А он по-прежнему не знал, что ему делать. Кому бы ни отдал то, что выкрал – Депрерадовичу или Сингху – его все равно убьют, хотя он даже не заглянул, в эту флэшку. В эти дни он старался даже не прикасаться к маленькой коробочке из-под лекарства. Пока он поступал так – оставался шанс выбраться живым.

Сегодня, когда Ева ушла на свалку, он все-таки достал материалы. Остальные вещи он давно спрятал в тайнике – если в доме будет обыск, ничего не найдут. И только с этой вещью, стоившей жизни Лизе и ее сыну, и угрожавшей теперь смертью семье, он расстаться не мог.

Взяв пластмассовый пузырек из шкафчика на кухне, где стояли и другие лекарства, он заперся в спальне, чтобы дочери случайно не застали врасплох. Поставил его перед собой на табуретку. Долго смотрел, будто мог просветить взглядом пластмассовые стены и узнать то, что там содержалось. А может, он надеялся, что пузырек подскажет, как выйти из создавшегося положения.

Но озарение не приходило. Он взял его в руки, повертел немного. Какие же тайны содержатся здесь, что разведки двух городов мобилизовали силы, чтобы добыть эти материалы, несмотря даже на более чем десятилетний срок давности. Казалось бы, давно уже и забыли, что документы существуют.

Йорген открыл крышку и заглянул внутрь. Там лежала флэшка. Даже не шпионская, размером со скрепку, а самая обыкновенная – сантиметров пять в длину и один в ширину. Осторожно достал флэшку, открыл. Никаких секретов, даже не обозначено какой объем она может сохранить. Может, воспользовались этой моделью, потому что хотели сохранить много информации, столько, что на маленькой не уместишь?

Что же ему делать? Что?

Отдать Депрерадовичу? Или подкинуть Сингху, чтобы он перестал ловить преступника? Его загнали в тупик, но самое страшное ждало впереди.

Йорген посмотрел на часы. Пора собираться на свалку.

Он положил флэшку обратно в пузырек, отнес на прежнее место – в шкафчик с лекарствами на кухне. Потом облачился в костюм охотника, поцеловал дочек на прощанье и вышел в коридор.

Воскресение. Приют

Вечером, когда сяньшень, закрылся в мастерской, в дверь кто-то постучал. Пока он раздумывал, стоит ли открывать сейчас, когда он собрался обрабатывать тамьяном ящики с едой, послышался голос:

– Сяньшень, откройте. Это я.

Старик не поверил ушам. Он приоткрыл дверь – на пороге стоял майор.

– Вы с ума сошли! – переполошился старик.

– Тише, – прошептал он. – Дайте войти.

Сяньшень закрыл за ним дверь. Марк обессилено опустился на стул.

– Хотел вам помочь, но, кажется, переоценил свои силы.

– Вы с ума сошли, – повторил сяньшень. – Вам еще лежать и лежать. Первый день, как в себя пришли.

– Зря что ли вы врачу три ящика еды отдали, – буркнул Марк.

– Откуда вы… – оторопел сяньшень.

– Я все знаю, – усмехнулся Левицкий. – Только воров в приюте вычислить не могу. Может, потому что слишком сильно доверяю? В общем, щедро оплаченный врач сказал, что через пять дней я буду на ногах. А сегодня уже четвертый.

– Третий, – нахмурился Дэн.

– Все одно, – махнул рукой Левицкий. – Помочь я вам не смогу, но хоть посмотрю на ваше чудо.

– Смотрите, – охотно согласился сяньшень. – Вот он, тамьян. Видите? В банке белый порошок. А если его рассыпать по столу он становится почти прозрачным, так что и не заметен. Ни одну вещь испачкать не может, потому что реакция начинается только при нагревании. То есть если хоть самое маленькое количество порошка попадет на руки, то от тепла тамьян потемнеет и отмыть его будет практически невозможно.

– Но шанс есть? – уточнил майор.

– Небольшой. Очистителю это точно не под силу. Существует определенный химический реактив, который нейтрализует действие порошка. Но в приюте такого нет, так что каждого, кто прикоснулся к ворованной еде, мы поймаем. Тем более что срока годности у тамьяна нет. Даже если воры надумают снова появиться через неделю – руки у них все равно потемнеют.

– Отлично. Давайте, я вам помогу все-таки. Я уже пришел в себя после долгого пути на первый этаж.

– Не вздумайте! – замахал руками сяньшень. – Если вам станет плохо, я вас назад не дотащу, а если приглашу кого-нибудь сюда, наш секрет может выйти наружу. Так что сидите и не шевелитесь.

– Слушаюсь, – ухмыльнулся Левицкий.

Шутка майора старика нисколько не развеселила.

– Я надеюсь, вы хоть лекарства какие-нибудь прихватили с собой? – строго спросил он.

– Прихватил, – кивнул Марк. – Самые лучшие московские лекарства. Лекарства, которые творят чудеса.

– Тогда я начну. После отбоя совсем немного прошло. Посты на сегодня я снял. Кто знает, может, сегодня уже и придут воры.

Он надел резиновые перчатки, прошел в тайник и стал один за другим открывать ящики тщательно посыпать их порошком, когда он убеждался, что каждая банка покрыта тонким слоем, похожим на пыль, он обсыпал и коробку. Левицкий, пока сяньшень отвернулся, сделал себе укол. Он на самом деле чувствовал себя лучше. Может, устал, немного с непривычки, ведь за эти трое суток он почти ничего не ел. Но он точно знал, что со швами на животе и спине ничего не случилось. Сейчас слабость пройдет, и он сможет вернуться в постель, возле которой мирно спит мадам Ветинг Ходне. Умаялась с малышами за день.

Еще он чувствовал, что уже завтра станет еще лучше. Швы еще будут побаливать, но он сможет спуститься вниз, чтобы проверить, результаты их с сяньшенем операции. Завтра он возможно уже узнает, кто из лейтенантов предал его…

И он должен будет казнить воров. Так он обещал.

Понедельник. Приют

Вчера вечером Марк не только добрался до кровати, но даже разделся. Утром, проснувшись, как обычно, в шесть утра, притворился спящим, подождал, когда мадам Ветинг Ходне выйдет из комнаты, потом быстро скользнул в очиститель. Полюбовался там на неровные шрамы с засохшей, почти черной корочкой. Еще одна метка на нем. Память об Александре, Филиппе и Бенни. Он пытался заглушить чувство вины обычными доводами. «Бенни не виноват, что его родители погибли. Так ему определил кто-то свыше: родиться больным, потерять родителей, погибнуть на свалке. Александра уродилась такой, что не могла с этим смириться и этим тоже предопределила свою судьбу. А Ле Пан… Филипп оказался слишком ответственным». Но слова не успокаивали. Голос внутри настойчиво твердил: «Ты хотел пожертвовать одним ребенком ради других, а в результате погубил двух лейтенантов и сломал жизнь Славику…» Марк и раньше знал, что детям в приюте не нравится, как он поступает с Бенни, но он даже предположить не мог, что кто-то попытается воспрепятствовать. Но именно это вызывало гордость. Он воспитал детей, не желающих мириться с жестокостью, готовых отдать жизнь за другого. О просчете с Тендхаром он жалел гораздо сильнее. Возможно, сегодня, он узнает, где еще просчитался. А может и нет.

Левицкий торопился убедиться, что сяньшень не угадал. Воры не появятся никогда, напрасно они купили этот порошок. Но он не упрекнет сяньшеня за трату еды. То, что он ошибся – большая радость.

Марк оделся и как мог быстро спустился вниз. С сяньшенем Дэном он столкнулся на первом этаже.

– Опять встали, – заворчал старик. – А я как раз к вам.

– Что? – замер Левицкий.

– Украли два ящика. Компенсация за те дни, что просидели без дела. А может, обрадовались, что в воскресение много ящиков принесли – об этом все знают.

Радужное настроение майора тут же исчезло. Заметив, что Марк побледнел, сяньшень подумал, что ему стало хуже.

– Вам надо вернуться к себе! – он шагнул ближе, чтобы поддержать майора, но тот отверг помощь.

– Нет. Я закончу это дело, сяньшень. Сейчас, я иду в раздевалку. Вы поднимитесь к Эрику, проверьте его руки. Если все в порядке пусть помогает. Сначала пусть пригласит ко мне старших лейтенантов. Потом пусть сам проверит руки у младших лейтенантов. Те, кто чист, помогут проверить руки у воспитанников, начиная с добытчиков. Всех, с черными руками, пусть запирает пока в библиотеке. Мы должны успеть все сделать до построения.

– Чтобы после построения казнить виновных?

– Именно, – подтвердил Марк и направился в раздевалку.

Через десять минут к нему стали подходит лейтенанты. Марк как обычно сидел на стуле между двумя рядами скамеек у стены. Он облокотился на локоть и закрыл лицо рукой. Лишь по слуху определял, сколько лейтенантов зашло в комнату. Он насчитал десять – Эрик оповестил даже тех, кто находился в этом звании всего один день. Что ж так лучше. В конце концов, младшие лейтенанты тоже могли быть в этом замешаны.

Он поднимает голову, но смотрит так же вниз, чтобы даже мельком не увидеть руки своих парней.

– Я собрал вас сегодня раньше, потому что у нас в приюте опять произошло чрезвычайное происшествие. Пропало два ящика еды, – среди лейтенантов проносится вздох. Марк спокойно продолжает. – Но на этот раз мы с сяньшенем Дэном тщательно подготовились к краже. И сможем точно узнать, кто крадет, – он поднимается со стула. – Встаньте в шеренгу, – отдает приказ он.

Лейтенанты выстраиваются вдоль скамейки. Марк подходит к первому.

– Дэйл, покажи руки, – он слышит свой голос как бы со стороны, будто чей-то чужой.

Во взгляде Манслифа вопрос, он протягивает руки не сразу. Левицкий выдыхает – ладони чисты. Делает следующий шаг.

– Тед… – ладони Армгрена такие же белые.

Еще один шаг.

– Такаси… – Марк втайне надеется, что виноват именно Итиро. Наверно, из-за Клео. Руки старшего лейтенанта смуглее остальных от природы. Но не черные, нет.

Еще один шаг.

– Степан, – в глазах Головни упрек. "Ты нас подозреваешь, майор?" – говорит он. "Я не хотел вас подозревать, – отвечает ему мысленно Левицкий. – Видит Бог, я не хотел". Еще один невиновный. Еще один камень с плеч.

– Славик… – этот протягивает руки спокойно. Надо, значит, надо. Майор просто так ничего не делает. Марк бросает на него благодарный взгляд. Тот грустно улыбается краешком губы.

– Ким… – Адольфссон смотрит куда-то в противоположную стену поверх плеча майора. Протягивает руки ладонями вниз. – Ким, – повторяет майор, глядя ему в лицо. Тот, помедлив, поворачивает ладони вверх. Тут же сжимает их в кулак и опускает. На этот раз смотрит в глаза майору. Губы кривятся в усмешке. Марк быстро отворачивается, не желая смотреть в лицо предателя. Тут же рычит громко. – Всем кроме Адольфссона выйти!

Как только лейтенанты выходят, он не выдерживает, хватает Кима за грудки, прижимает к стене:

– Ты!

Тот нисколько не пугается, та же кривая ухмылка на губах.

– Я, – отвечает он, не отводя глаз.

– Зачем?! – требует Марк.

– А ты не знаешь? – он горько смеется. – Ты не знаешь, Марк? – спрашивает он еще раз.

Левицкий отпустил его, сел на скамью у противоположной стены, сжал виски руками. Ким остался стоять. Тишина казалась звенящей.

– Майор… – заговорил, наконец, Адольфссон. – Еду я верну. Ту, что не съели мои. Ведь моих всех сегодня повяжут, да? Я верну все, что осталось, если ты выполнишь одну мою просьбу.

– Не смей торговаться со мной! – зло крикнул Марк.

– Я прошу только об одном, – Ким будто и не услышал угрозы. – Не говорите Лейлани, что меня казнили. Позволь мне попрощаться с ней. Я скажу, что ухожу в город, чтобы заработать на врача, – он с тревогой ожидал ответа от Левицкого.

– Иди, – после минутной паузы услышал он. – Через полчаса построение. Жду тебя там.

Адольфссон кивнул и вышел из раздевалки.

Ким знал, что все произойдет именно так еще до того, как Эрик предупредил о встрече в раздевалке. Он ласкал жену, а она спросила удивленно:

– Ким, что у тебя с руками?

Он тогда отмахнулся. Позже, пошел в очиститель и долго тер ладони. Они оставались черными. Вот тогда он и понял, что руки испачкались неслучайно. Что сегодня, возможно, последний день, когда он видит Лейлани. Только после этого в дверь постучал Эрик.

После прихода Жманца, Ким еще минут пять сидел возле жены, запоминая ее лицо. Его пугало, не то, что он должен умереть. В каком-то смысле это даже легче, чем пережить смерть любимой. Его угнетало то, что никто не позаботится о ней. Не купит лекарство, помогающие заглушить боль, не принесет лишнюю бутылку воды. Может, попросить об этом Славика? Он поймет. Должен понять. Он всегда первый вступался за него и Лейлани…

Сейчас он поднимался на пятый этаж, обдумывая, что скажет жене. Он должен придумать какие-то волшебные слова, чтобы она не плакала.

Но Лейлани почувствовала неладное, едва он открыл дверь.

– Что случилось? – она выпрямилась на кровати, даже попыталась вскочить, но Ким остановил ее.

– Сиди-сиди. Что ты так переполошилась? Сиди, – он опустился на кровать. Так, как делал каждый день до сих пор, перед тем как уйти. Взял ее руку, поцеловал.

Лейлани смотрела так же тревожно.

– Что случилось, Ким? – повторила она.

– Пока ничего, – улыбнулся он так безмятежно, как только мог. – Но у меня есть новость. Она одновременно хорошая и плохая.

– Так не бывает, – покачала головой девушка.

– Бывает, – мягко возразил Ким. – Я нашел способ собрать еду, чтобы заплатить за твою операцию.

Он говорил так тихо как никогда и молился про себя, чтобы Лейлани поверила. Чтобы тревога ушла из ее глаз.

– Да? – недоверчиво спросила Лейлани.

– Да. И это хорошая новость, правда?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Смотря какой способ.

– Это хорошая новость, – Ким убрал прядку с ее лица. – А плохая она потому, что мне придется уехать в город для этого.

– То есть как уехать в город?

– Я буду жить в Токио. Работать охотником. Накоплю еды и вернусь к тебе. Сделаем операцию в Москве. И будем жить долго и счастливо.

Лейлани молчала. Так долго молчала, что Ким испугался. Но другие слова, которые могли бы утешить жену, в голову не приходили. Он всматривался в бледное лицо Лейлани, слыша, как все громче стучит его сердце.

– Ким, – глаза Лейлани потемнели, казалось, она постарела сразу лет на десять. – Ты ведь будешь приходить ко мне? Хотя бы раз в неделю? – Ким понимал: она спрашивает, заранее зная ответ. В этом вопросе последняя надежда. Она и смотрит так: с отчаянием и надеждой.

– Нет, милая, я не смогу, – он отвел взгляд. "Господи, хоть бы поверила!" – Мне придется много работать, чтобы успеть накопить еды. Чтобы спасти тебя…

Он вновь взял ее руку и поцеловал. Потом еще и еще. Может, так она лучше почувствует, как сильно он любит, как она нужна ему. Он на все готов ради нее…

– Ким, – она опустила голову, боясь встретиться с ним взглядом. – Ким, ты не любишь меня? – спросила почти беззвучно.

– Лейлани, как ты можешь…

Ким потрясенно замолчал. Девушка вырвала руку, спрятала под покрывало.

– Тогда неужели ты не понимаешь? – она заговорила громче, с надрывом. – Неужели ты не понимаешь, – девушка вскинула голову, – что мне не нужна операция? Мне надо, чтобы ты был рядом!

– Лейлани…

– Если ты любишь меня…

– Не надо, Лейлани, – перебил Ким. Он напрягся, чувствуя, что еще немного – и не сможет сдерживать чувства. И тогда жена поймет, что он лжет и будет еще хуже. – Пожалуйста, Лейлани, не надо. Я уже все решил. Я делаю это, потому что люблю тебя. Потому что не могу жить без тебя. Ты поймешь это когда-нибудь…

Он с трудом сдерживал дыхание. Пристально смотрел ей в лицо. Оказывается, это так больно, когда в твою любовь не верят.

– Ты любишь только себя! – она не выдержала и зарыдала. Тут же прижала кулачок к губам, чтобы прекратить плач, но ей это не удалось, рыдания сотрясали ее. Она выкрикнула. – Уходи!

Он встал на колени перед кроватью, взял ее руку, прислонился к ней лбом и постоял так с минуту. Плач постепенно стихал. Она осторожно коснулась другой рукой ежика светлых волос.

– Ким, не уходи… – успокаиваясь, прошептала Лейлани.

– Прости меня, если сможешь, – ответил он и, быстро поднявшись, вышел, пока она не успела заметить слез.

Классы уже построились в спортзале. Там где обычно стоял один майор, теперь стояли пятеро подопечных Кима, воровавших сегодня ночью: Златкаускас, Калафати, Зорич, Берзиньш, Хачатурян. Только Оливер увернулся.

Майор тоже пока не вышел в зал. Эрик подошел к Киму. Не глядя в глаза, сказал, что Левицкий еще в раздевалке.

– Иди туда, – распорядился он.

Когда Ким вошел, Марк даже не поднял головы.

– Убирайся! – негромко произнес он.

– Что? – не понял Ким.

– Немедленно уходи из приюта. Чтобы я тебя здесь не видел.

– Марк…

– Иди в город, на свалку – куда хочешь. Но сюда ни ногой. Захочешь что-нибудь передать жене – оставишь у порога. Лейлани может уйти к тебе, если хочет. Ты к ней – нет. Убирайся. Покажешь Эрику, где украденная еда – и убирайся.

Ким ничего не сказал. Пока майор не передумал, хотел выйти из раздевалки, но у выхода столкнулся с Эриком.

– Иди с ним, отнеси еду в столовую, – обратился к Жманцу майор. – Потом отпусти.

Они вышли вместе.

Майор подошел к провинившимся. Повернулся к приюту, оставив воров за спиной.

– Доброе утро, воспитанники приюта! – обратился Марк к классам.

– Доброе утро, господин майор, – как обычно откликнулись они. Только те, что стояли позади, промолчали. Но ему показалось, будто сейчас приют отвечает не так громко, как неделю назад. Потому что нет Эрика, Кима, Тендхара, Дианы, Александры, Филиппа… Их голосов он не услышит. Даже Эрика – он уйдет сегодня в Нью-Йорк

– Сегодня мы, наконец, поймали тех, кто воровал у приюта еду, – заставил себя говорить Марк. – Они стоят перед вами. Какого приговора они заслуживают?

– Смерти! – откликнулись воспитанники.

"Это я их так научил? – подумал майор. – Да, все правильно. Я сам их предупредил, что убью виновных. Так может, и с Тендхаром произошло так же? Может, если бы не я, то и не казнили бы его. И Диана осталась бы жива…"

– А где главарь? – выкрикнул кто-то. – Его тоже казнить!

– Отставить, – оборвал Марк. – Сегодня приговор вынесу я. За воровство еды в приюте, старший лейтенант Ким Адольфссон приговаривается к изгнанию из приюта. Все, кто помогал ему, независимо от возраста и физических данных переводятся в класс добытчиков.

Возглас то ли ужаса, то ли недовольства пронесся по залу, но Марк не собирался объяснять свои действия.

– После завтрака в спортзале пройдет похоронное служение, а затем проводы Эрика, – продолжал Марк. – Разойтись! – скомандовал он.

Когда воспитанники, оживленно обсуждая происшедшее, направились в столовую, Арташес, стараясь не привлекать внимания, подошел ближе к Тимо. Тот дернулся и хотел сбежать, но Арташес поймал его за локоть, и негромко сказал:

– Думаешь, смог выбраться? Я теперь буду следить за тобой. И если что…

Увидев, что на них смотрит старший лейтенант Манслиф, он похлопал Оливера по плечу и, широко улыбнувшись, обогнал его, чтобы войти в столовую.