Текст книги "Приют на свалке"

Автор книги: Алена Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Вторник. Лондон

– Майор Бёрьессон! Что вы здесь делаете?

Йорген с замиранием сердца оглянулся. Возле двери, ведущей в больницу центрального крыла, стоял доктор Адриан Ван Люйн, седой старик с небольшой белой бородкой в дорогом костюме-тройке. Центральное крыло обслуживало исключительно администрацию, попасть на прием к этим докторам обычный лондонец не мог. Но Ван Люйн славился скорее как священник, чем как врач. Его проповеди записывали на диктофоны и слушали много раз подряд. Он по-настоящему владел сердцами людей. Охотники раз в год бывали у него на личной беседе – это являлось их привилегией. Ван Люйн помнил каждого, заставляя чувствовать собственную значимость. Беседа с ним выворачивала душу наизнанку. У всех, кроме Лизы. Она посмеивалась над людьми, попадавшими под влияние Ван Люйна.

– Он умело манипулирует всеми, – говорила она. – Но он делает то, что ему приказывает мэр. А мэру надо, чтобы в городе было много богобоязненных граждан. Но знаешь, иногда я думаю, что если Ван Люйна кто-нибудь перекупит? Тогда он может проповедовать чуть-чуть иначе – и народ убьет тех, кто живет на верхних этажах.

– Я хотел исповедаться, – выдохнул Йорген, надеясь на чудо. И чудо произошло.

Доктор взглянул на часы.

– Что ж… Хоть вы и не записались заранее, но у меня найдется для вас минут двадцать. Пойдемте.

Он распахнул дверь центрального крыла. Йорген вступил в чудесное царство с мягким ковром зеленого ворса, стенами, обитыми золотистым пластиком, потолком удивительного ярко-голубого цвета. Справа и слева появлялись двери, похожие на деревянные. А может и на самом деле…? Дверей здесь намного меньше, чем в левом и правом крыле больницы, потому что здесь не так много пациентов. Доктор провел его в самую дальнюю комнату.

Кабинет, где доктор принимал посетителей, заставлял сердце биться чаще от восторга. Белый цвет стен не резал глаза, благодаря изящной лепнине под потолком и огромным картинами, в теплых красно-коричневых тонах. В центре комнаты небольшой темно-коричневый столик на выгнутых резных ножках. Мусорщики приносили такие со свалки, потом их реставрировали и продавали кому-нибудь из администрации. На полу поверх линолеума лежал ковер. Но не такой, как в обычных квартирах – гладкий, синтетический. И даже не такой, как в коридоре – тоже чудеса химии. На этом ковре на черном фоне выткали удивительные красно-желто-оранжевые узоры. Ковер не просто притягивал взгляд, его хотелось потрогать руками. Йорген когда попал сюда впервые, тоже не удержался от искушения. Ворс оказался приятно гладкий и теплый на ощупь. Рядом со столиком два кресла – такие же красивые, удобные и древние. Справа в стене сделали электрокамин: квадратный выступ, вышиной по пояс человеку, отделанный белым пластиком с серыми разводами. Справа у стены стояла маленькая тумбочка с телефоном. Полукруглое окно, расположенное напротив двери, разделили на маленькие белые квадратики, так что оно очень органично вписывалось в эту обстановку.

Слева от окна в углу поблескивал золотистый крест. Когда Йорген увидел его, дыхание замерло. Он понял, что пришел сюда не напрасно.

– Вы взволнованы? – густым баритоном поинтересовался Ван Люйн. – Присаживайтесь. Скажите, что вас беспокоит.

Йорген сел в кресло и начал говорить какую-то ерунду. О том, что ему страшно за семью, за детей, за себя, что потерял смысл жизни и так далее. Фоном этим словам звучала молитва: "Господи, хоть бы он вышел ненадолго! На одну, минуточку, Господи!"

Теперь он точно знал, что Би – это второй этаж, А – лифт администрации, а Д – доктор Ван Люйн. Лиза звала его исключительно так: Доктор. Йорген отчетливо вспомнил, как Лиза, не верившая в Бога и издевавшаяся над всем святым, сказала однажды:

– Знаешь, куда бы я спрятала флэшку, чтобы ее не нашла ни одна разведка? В крест, что в кабинете в Ван Люйна. Там сзади есть небольшое углубление. Если туда вставить флэшку, она может пролежать столетия! Даже если будут делать ремонт – крест снимут со стены, а потом повесят на место. Ведь если не знаешь, что там что-то спрятано – проверять не будешь!

– А как доставать-то будешь, когда тебе флэшка понадобится? – хмыкнул Йорген тогда.

– Легко? Хочешь, покажу, как это делается?

Он отказался. Знал, что если она говорит – значит, достанет. Но он – не Лиза. Если доктор сейчас не выйдет – все пропало.

Йорген говорил и говорил, боясь, что если сделает паузу, то Ван Люйн начнет давать советы, а потом выставит. Мелодично запел телефон.

– Извините, – доктор взял трубку, слушал с минуту. Положив, посмотрел на Йоргена. – Одну минуточку, молодой человек, меня просит зайти один из пациентов.

Ван Люйн вышел. Йорген одним прыжком подлетел к кресту и снял его со стены. Перевернув, осмотрел углубление. В зазоре что-то лежало. Он стукнул крестом по руке и на ладонь выпала флэшка размером со скрепку. Он быстро спрятал ее в карман и прислонил крест к стене, чтобы повесить его на место, но в этот момент дверь распахнулась.

Вторник. Приют

За ужином Арташес, садясь за стол рядом с Корбином, услышал знакомый голос:

– Ты чё, совсем страх потерял? Это мое место! – Саргсян невольно вздрогнул и обернулся. Он сразу узнал голос того, под чьим руководством избивали Зорича. Теперь он рассмотрел Тимо: высокий парень в желтоватой рубашке без воротника и штанах, болтающихся на широких подтяжках. Он навис над одним из третьеклассников. Рядом с ним еще двое. Арташес, с облегчением перевел дух, поняв, что Корбина Бенсела он может не опасаться. Хотя кто знает, сколько человек в банде у Тимо.

Корбин заметил его взгляд, тоже посмотрел на Тимо, потом наклонился к Арташесу:

– Сталкивался с ним?

– Нет, – Саргсян тут же опустил лицо к тарелке.

– Врешь!

– Нет!

– Ну смотри… – с какой-то странной интонацией произнес Корбин. Будто угрожал.

Оливер так старался произвести впечатление на третьеклассника, что косых взглядов не заметил. А вот его правая рука – Аргир, обратил внимание и на то, как их рассматривал Арташес и как Корбин что-то зашептал ему на ухо. Он дал знак Тимо.

– Ты его знаешь? Странно он на нас смотрит. Может, Штыря послать?

Тимо только кивнул, задумчиво рассматривая новенького.

После ужина воспитанникам давали немного свободного времени до отбоя. Арташес и Корбин выходили из столовой. Бенсел, активно жестикулируя, рассказывал байки, из жизни добытчиков. Вдруг мимо них с воплем пробежал маленький первоклассник. За ним, мчался один из подручных Тимо.

– Стой, Янис! – орал он. – А ну стой, акус! Убью, зараза!

Первоклассник неожиданно спрятался за спину Арташесу. Корбин шагнул вперед, встал перед Каролисом.

– Ты чего к нему пристал?

– Уйди, сопля, без тебя разберемся!

– Он меня побить хочет! – обиженно засопел малыш из-за спины Саргсяна. – А я ничего не делал!

– Иди сюда, а то хуже будет! – пригрозил Каролис.

– Лучше уходи, – пригрозил Корбин. – А то позову старшего лейтенанта Тендхара – мало не покажется.

Упоминание о Тендхаре мигом остудило обидчика. Он отступил:

– Стукач! – зло крикнул он Корбину, а потом добавил, выглянувшему Янису. – А до тебя я еще доберусь.

Когда опасность миновала, мальчишка облегченно выдохнул и выбрался из-за Арташеса.

– Чего он на тебя напал? – стал расспрашивать Бенсел.

– Не скажу, – насупился малыш. Арташес, глядя в его огромные темные глаза, невольно усмехнулся – он знал ответ. Тимо и его банда нашли еще одну легкую жертву, с которой можно вытрясти еду. – А можно я с вами буду ходить? – спросил мальчишка, доверчиво глядя в глаза Арташесу.

– Конечно, – разрешил тот.

Янис взял его за руку и будто прилип. Корбин повел Арташеса в библиотеку – и Янис в библиотеку. Корбина пригласили играть в спортзал, и Янис поплелся туда же.

Арташес не знал игру, которую затеяли воспитанники, а потому сидел на матах и наблюдал за одноклассниками. Янис пристроился под бочком.

Минут через пять, ласково глядя на нового друга, предложил:

– А хочешь, я тебе покажу кое-что интересное? Хочешь? Ты там еще не был.

– Давай, – улыбнулся "старший брат".

Янис повел его по коридору к лестнице, а потом, отпустив руку, помчался вниз по ступеням. Арташес замер.

– Ты зачем туда? – напряженно спросил он.

– Пойдем, – махнул рукой Янис. – Покажу кое-что в приемнике.

– Мне кажется, не надо туда спускаться, – неуверенно пробормотал Саргсян.

– Надо-надо, – зло шепнули ему на ухо, и выкрутили руки за спину. – Быстрей пойдем, пока нет никого.

Его буквально потащили в подвал, подхватив с двух сторон.

Вторник. Лондон

Услышав, как дверь хлопнула, Йорген быстро убрал руки от креста. Слава небесам, он не свалился и даже не покачнулся – остался висеть не стене. Он быстро прижал руки к лицу, кончиками пальцев нажал в уголки глаз – теперь глаза будут блестеть, будто он еле сдерживает слезы. После этого сложил ладони будто для молитвы.

– Майор Бёрьессон! – позвал Ван Люйн. Он с готовностью обернулся. – Обстоятельства изменились, мне надо срочно уходить. Может быть, вы запишетесь ко мне, чтобы могли подробней обсудить то, что с вами происходит?

Кажется, он не заметил его манипуляций с крестом. Или подумал, что он в благоговении прикасался к нему…

– Нет, спасибо, отец Адриан, – так полагалось обращаться к доктору, когда общаешься с ним в ипостаси священника. – Мне нужно было, чтобы меня просто выслушали. Жене ведь не расскажешь – не хочется ее огорчать. А друзьям скажешь – засмеют, подумают, что слабак. Я вам рассказал, и мне стало намного легче. А пока вас не было – я молился. Теперь чувствую, что могу жить дальше. Спасибо, что уделили мне время.

– Как скажете, майор Бёрьессон, – пожал плечами Ван Люйн. – Если что – обращайтесь. Всегда рад помочь.

– Спасибо, отец Адриан. Я завтра же передам вам еду за эту беседу.

– Что ж… Если вы считаете, что я помог вам, – тепло улыбнулся Ван Люйн, – от платы я не откажусь.

Йорген попрощался с доктором и, наконец, вышел, стараясь сдерживать себя, чтобы не побежать, отправился домой. Ева сразу заметила его сияющее лицо, губы уже сложились, чтобы расспросить обо всем, но он нежно поцеловал жену, шепнув на ухо:

– Ни слова!

Она проглотила слова и ушла к девочкам в спальню. Йорген вставил флэшку в наладонник и стал рассматривать добытые материалы. Там находилось два файла. Документ, озаглавленный "Мистеру Би" и какой-то рисунок. Как только он открыл предназначавшееся ему послание, радость утихла, а потом мерзкий страх опять заполз в душу. Письмо написала Лиза. Она всегда осторожничала, не сохранилось ни одной ее фотографии, ни одной записи ее голоса. Здесь она напечатала письмо, а не надиктовала, так что если бы флэшку нашли случайно, ни ее бы не раскрыли, ни Йоргена. И все же, читая печатный текст, ему казалось, что он слышит голос напарницы.

"Привет, мистер Би! Если ты читаешь мое письмо, значит, я не ошиблась в тебе, и ты смог расшифровать мою загадку, а эти лохи из разведки кусают локти от злости. Но я думаю, ты рано радуешься. Если ты читаешь это – значит, меня нет в живых и такая же участь ожидает тебя. Мы ввязались в большую игру. Те, кто наверху не остановятся ни перед чем, для того, чтобы материалы, которые я выкрала, остались тайной. Не хочу тебя пугать, но как только я познакомилась с ними, то поняла: если меня не раскроет лондонская контрразведка, то убьет начальник Ди (так они называли Депрерадовича), потому что того, кто читал такое, в живых не оставляют. Именно поэтому я решила попытаться сделать так, чтобы эти документы не достались ни лондонцам, ни ньюйоркцам. Видимо, не удалось.

Твой единственный шанс выжить – это убедить всех, что ты и пальцем не притрагивался к тому, что добыл. Побоялся открыть и прочитать. Тогда может, все и обойдется. Хотя, зная Депрерадовича, особенно рассчитывать на это не стоит.

Вот, собственно, все, что я хотела сказать. Смотри схемку и наслаждайся. Пока жив"

Йорген зарычал от злости. Он думал, что дело оказалось легким, что он быстро нашел то, что не смогла найти лондонская разведка, а на самом деле все еще впереди. Самое ужасное, никто не гарантирует, что после выполнения задания его семью оставят в покое. Йорген заметался по комнате. Сказать Божану, что он не справился – убьют Еву и дочерей. Если он достанет то, что нужно – убьют его. Удастся ли проскользнуть в единственную щель: убедить Депрерадовича, что он незнаком с секретными документами? В любом случае выходило, что надо как можно скорее приниматься за дело. Он открыл оставленную Лизой схему. На маленьком экране появился рисунок – тонкие линии, казавшиеся бессмысленным переплетением, словно рисовал ребенок, впервые севший за компьютер. В одном месте рисунка стоял крестик, в другом – кружок. Жуть! Как же разобраться в том, что она изобразила? Зная Лизу, он понимал, что материалы она спрятала очень хорошо. Десять дней – слишком мало, чтобы справиться с таким заданием, а потому возникало чувство, что он уже опоздал. Йорген потер виски. Пошел на кухню, выпил воды. Ева опять смотрела встревожено. Он попытался успокоить ее как мог:

– Все будет хорошо, родная, не переживай.

Тут пришло в голову: для того, чтобы расшифровать схему Лизы, неплохо бы позаимствовать ноутбук у соседа-врача, он уже вернулся с работы. Они дружили семьями благодаря Еве: та иногда навещала его жену, работавшую медсестрой с ним в паре. Доктор Гузнер обслуживал рабочих химического завода. Он относился к Йоргену будто к смертельно больному. К охотникам почти все так относились, потому что каждый раз сомневались: увидятся ли в следующий раз? Гузнер с радостью одолжил ноутбук и не на пару часов, как просил Йорген, а на всю ночь.

– Завтра утром вернете, мне он пока не нужен.

– Большое спасибо, – от всей души поблагодарил Йорген щедрого доктора.

Дома он объяснил Еве на ушко, что ему дали задание: расшифровать схему, определить, где тайник, а потом достать оттуда то, что там лежит. Важные документы выкрали ньюйоркцы и спрятали в Лондоне, а ему теперь надо найти это. Ева кивала с умным видом, а теперь, пока он колдовал над картой, вообще притихла, даже телевизор не включала, чтобы не мешать.

Йорген прокрутил карту несколько раз. Как назло бессмысленные линии так и оставались бессмысленными, только на ноутбуке они стали четче. Лишь крестик ясно давал понять, что именно в этом месте спрятаны необходимые Депрерадовичу материалы. "Крестик – это место тайника. А кружочек? Кружочек – это же…"

Тут его осенило: Лиза наложила две карты друг на друга, вот и получилась бессмыслица – и тут она перестраховалась. Как же теперь разделить рисунки? Йорген лихорадочно соображал, кто может помочь с компьютером – сам он им не интересовался с тех пор, как о нем забыли. Наконец, отчетливо вспомнил разговор в фильтр-коридоре. Кажется, Шалита рассказывал о каких-то программах из Токио.

Йорген выскочил в коридор, где висел телефон, набрал номер напарника:

– Гилад, привет, – начал он без вступления. – Слушай, помнишь, дня три назад вы с Клюевым трепались насчет компьютерных программ?

– А то не помню, – с готовностью отозвался Шалита. – Ты еще на нас с таким презрением посмотрел: мол, взрослые мужчины, а игрушками интересуемся…

– Да, тебе померещилось, – отшутился Йорген. – Это я от зависти. Сам-то не бельмеса не соображаю. Слушай, у меня беда! Файл с моими документами нашла Доминика и изрисовала почем зря. Ничего не разберешь. Вроде бы есть какая-то программка, чтобы очистить более поздние наслоения.

– Конечно, есть. Есть даже такая, что тебе рисунки дочери в отдельный файл вынесет, чтобы ребенка не обидеть.

– Да ты что! – удивился Йорген. Это было именно то, что ему нужно. – Слушай, дай, пожалуйста, – попросил он.

– Поднимайся, – с готовностью откликнулся он. – Флэшку с блютузом захвати, я тебе сброшу.

В лифте Йорген выбрал максимальную скорость, так что когда он поднялся на этаж +40, его немного замутило. Через пять минут он уже снова вернулся домой и, установив, программу на ноутбук, применил к файлу Лизы. Одна за другой линии исчезали с рисунка. Схема прояснялась. Когда же исчез и крестик, Йорген остановил процесс и отменил последнее изменение. Все правильно. Сначала Лиза нарисовала план, а потом крестиком отметила место, где спрятала украденные материалы.

Он рассматривал схему. Явно один из этажей города. Йорген знал, как Лиза рисовала схемы. Сплошные линии – стены, пунктирные – двери. На этой схеме присутствовали еще и линии из точек.

Он опять потер виски, чтобы успокоится. Так. Вот прямоугольник центрального крыла, вот левое крыло, а вот правое. Если внутренние линии убрать, то получается перевернутая вверх ногами буква "Т" с короткой ножкой. Так построены все города. По центру этой буквы, примерно на равном расстоянии друг от друга шесть прямоугольников – лифты. Крестик стоит в левом верхнем углу центрального крыла. Отделен от стены сплошной полоской, параллельной короткой стене центрального крыла. Еще одна стена? Маленькая потайная комната?

Йорген попытался представить, что обычно находилось в центровальном крыле у самой стены. Вентиляция! Что ж, возможно Лиза спрятала материалы в вентиляции. Уже что-то. Осталось определить на каком этаже. Поскольку ни одно крыло не разделено на аккуратные прямоугольники квартир, из двухсот этажей отпадет сразу сто пятьдесят один. Еще легче. Заводы? Может ли быть, что здесь изображен завод? Йорген старательно повторял географию, которую изучал двадцать лет назад, еще на школьной скамье. Как выглядит план завода? Нет, это в любом случае не завод. Если верить схеме, то лифты Б, обслуживающие теплицы, здесь тоже работают – Лиза обозначила пунктиром, значит, выйти можно. Но лифты группы Б спускаются только до этажа -91, где расположен завод синтетической пищи, и когда выходишь из такого лифта, тебя встречают аппараты и рабочие – никаких стен. А Лиза здесь нарисовала узкий коридорчик. Получается, шагнешь – и чуть ли не лбом упрешься в стену, надо сразу сворачивать. Нет, это не заводы и не теплицы. Еще двадцать девять этажей долой. Йорген мысленно сверял план каждого служебного помещения с картой Лизы. Этаж, где находится офис уборщиков? Нет. Там тоже комнатки-отделы, откуда уборщиков отправляют на различные участки. То же самое касается офисов электриков, вентиляционной службы и сантехников. В тренажерных залах напротив лифтов Б, раздевалка, но поскольку тренажерные залы обслуживают лишь мусорщиков, охотников и полицию, вход из лифтов теплиц туда закрыт. "Церковь!" – догадался он. "В церковь есть выход из всех лифтов, а напротив лифтов А и Б – раздевалки. Потом проходишь на пятачок между остальными лифтами, оставляешь лифт Г по левую руку", – Йорген водил мышкой по карте и представлял себя в церкви. Последний раз он посещал ее на венчание одного из охотников. "Проходим в большой зал, а там у нас… Аналой. Что ж, возможно Лиза обозначила его точками. Тогда точки вдоль стен в левом крыле – это… Нет, что-то не сходится. Левое и правое крыло в церкви объединены в большой зал, никаких дополнительных конструкций кроме аналоя, там нет. Хорошо, тогда где еще есть сцена? В развлекательном центре, но он внутренним убранством очень похож на церковь, в правом крыле тоже нет ничего, что можно было бы обозначить точками", – и тут Йорген догадался, где Лиза спрятала материалы, и в сердце у него похолодело.

– Вентиляция… Женский туалет… – пробормотал он растерянно. – Зал заседаний!

Вторник. Приют

Может быть, помня о неудаче с Испанцем, Оливер приказал Каролису и Аргиру не отпускать Арташеса. Мальчишка затравлено смотрел на стоявшего перед ним Тимо и маленького Яниса, рассматривающего его доверчивыми бездонными глазами.

– Спасибо, Штырь, – поблагодарил Оливер.

– С тебя полбанки, – небрежно ответил тот. Голос оставался таким же звонким и чистым.

– Что? Какие полбанки? Да я тебя… – Тимо надвинулся на Яниса, но тот юркнул у него под рукой и уже из коридора крикнул. – Не принесешь – настучу! Прямо сейчас настучу!

– Эй! А ну иди сюда!

– Я пошел за Славиком!

– Будет тебе полбанки, иди сюда! – разорялся Оливер.

– Жду до завтра, – и мальчишечий голос исчез.

– Кому в голову пришла идея связаться со Штырем? – грозно окинул Тимо подопечных. Попутно взгляд наткнулся на Арташеса. – А ты, парень, знаешь меня?

Саргсян как-то неопределенно махнул головой.

– У тебя чё? Язык отсох? – он кивнул Аргиру и тот завернул пленнику руку за спину так, что Арташес закричал:

– Знаю! Ты банду в приюте держишь, еду воруешь!

Хватка ослабла. Тимо с удивлением посмотрел на новенького:

– Ух ты! Твои родители чаем не в разведке работали?

– Нет, – буркнул Саргсян, тяжело дыша. – Охотники.

– Охотники? – хмыкнул Тимо. – А ты, охотник, уже решил, с кем будешь? Со мной или с майором?

– Я сам хотел.

– А не вышло, – вкрадчиво объяснил Оливер. – И выбор придется делать прямо сейчас, – в руках оказался длинный металлический стержень. Он медленно подошел к Арташесу, тот забился в руках охранников, закричал, когда ему заломили руки. Тимо поднес стержень к глазу мальчишки.

– Так с кем ты, охотник? – с придыханием спросил он.

– С тобой! С вами! – закричал Саргсян от ужаса.

– Вот и молодец, – его швырнули на пол и стали пинать ногами.

– Хватит! – услышал он над головой. – Кликуха твоя теперь будет – Охотник. Смотри, не подведи, не то я тебя найду. Сегодня ночью можешь понадобиться. Ясно?

Арташес еле кивнул головой. В глазах потемнело от боли. Хорошо, что Оливер не стал придираться на его кивок. Наконец, мучители ушли, а он еще долго плакал на полу в подвале. Плакал о погибших родителях, о потерянном детстве, об этом гребанном приюте, о том, что все в жизни идет наперекосяк, и, кажется, по-другому уже никогда не будет.

Вечером Славик снова спустился в приемник. Он уже договорился с Такаси, который дежурил сегодня ночью, что займет подвал, а когда уйдет – сообщит ему. Александра обещала прийти часам к девяти. В приемнике он застал плачущего новенького.

– Ты чего? – склонился Зверев над мальчишкой.

– Ничего! – зло ответил тот, глотая слезы. – Все прекрасно!

– Эй, парень, не раскисай, – улыбнулся Зверев, думая, что у него обычная в таких случаях тоска по дому. – Все будет хорошо!

– Никогда не будет хорошо! – крикнул Арташес и выбежал из приемника.

Славик решил завтра ближе с ним познакомиться – все-таки воспитанник из его класса. Сейчас он мечтал об Александре. Позволит еще раз поцеловать или нет?

– Привет! – девушка опять стояла на пороге, не решаясь пройти внутрь, но во взгляде светилась нежность.

– Привет! – вскочил Зверев. – Проходи.

– Я еще немного отсюда на тебя посмотрю, – покачала головой она и в глазах мелькнул лукавый огонек. – Подумаю, может, стоит уйти, пока не поздно.

– Ну хватит уже, – усовестил ее Славик.

Она легко рассмеялась и села рядом. Опять помолчали немного.

– Славик, – спросила Александра совсем другим тоном. – А вот если бы в твой выход на свалку, майор отдал Бенни хищникам, ты бы попытался его спасти?

– Ты опять о том же, – погрустнел Зверев. – Вряд ли у меня была бы такая возможность. Майор ведь последний уходит и Бенни держит при себе.

– Но ты бы попытался? – она отпрянула от стенки, заглянула ему в глаза.

– Мне не нравится, что приходится поступать так, – снова уклонился он от ответа. – Сяньшень говорит, что эта новенькая – просто чудо и принесет нам кучу еды. Тогда, может, уже не придется так экономить.

– Ты юлишь, – укорила она парня. – Ну да ладно… Спорим, майор все равно выбросит Бенни на свалку? Даже если еды будет много, на всех хватит по целой банке, он все равно выбросит Бенни. Просто потому, что он не приносит денег. Спорим?

– Не знаю, – нахмурился Славик, хотя в душе понимал, что в ее словах много правды. – Какая разница, как бы поступил майор. Я бы так не поступил, – вымолвил он, наконец.

– И на том спасибо, – выдохнула Александра и снова откинулась назад, смотрела на потолок. – А эта новенькая – просто шлюха какая-то. Не удивлюсь, если майор ее учительницей сделает. Ему, наверно, только такие и нравятся.

– Зачем ты так?

– Не могу простить, что он не дал мне звание старшего лейтенанта. Ведь я достойна! Разве нет? Я сделала все, чтобы получить это звание.

– Конечно, ты достойна, – он успокаивающе погладил ее по руке. – Ты лучше всех!

Она лукаво стрельнула глазами.

– Даже лучше новенькой?

– Спрашиваешь! У нее только платье шикарное. Так я тебе тоже такое куплю.

Александра вздрогнула:

– Славик, ты в своем уме? Я не буду носить такое!

– Не носи, – тут же пошел он на попятную. – Тогда куплю то, что тебе нравится, – и рассмеялся.

Александра тоже улыбнулась. Задумчиво склонила голову набок:

– Ты вчера сказал… что любишь меня. А за что?

– Да ты же необыкновенная! – удивился Зверев. – В тебя все лейтенанты были влюблены.

– Нет, – грустно покачал она головой. – Все меня хотели. Так и в городе было, – по лицу ее прошла судорога боли. Тут же сменилась улыбкой. – А ты первый, кому я поверила, что любишь. Не знаю почему. Может, потому, что не лапаешь. Даже просить тебя приходится, чтобы ты меня поцеловал. Ты вообще хочешь меня поцеловать?

– Очень! – с обаятельной улыбкой признался он.

– Тогда будь смелее, – тихо попросила она.