Текст книги "Приют на свалке"

Автор книги: Алена Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Ночь с понедельника на вторник. Лондон

Преследование продолжалось уже около получаса. Йорген медленно отступал в глубь тоннеля, преследователи так же медленно пробирались вперед. Предложив сдаться один раз, они прекратили разговоры, только перешептывались изредка. Благодаря усилителю, он слышал и шепот. Полицейские переговаривались о найденном в подъезде трупе, помочь это ничем не могло.

Йорген сделал еще два шага – и тут перед ним оказалась стена. Он уперся в нее руками, тщательно ощупал. Явно металлическая дверь, но ни единой щелки чтобы открыть ее, он не нашел. Только какой-то странный круг в центре с рельефным рисунком. Надо же было так вляпаться! На этаже -1 существовало множество тоннелей. Один из них соединял Лондон и ярмарку, другие ответвлялись от него и вели в тупики, некоторые уходили вглубь под землю на многие километры. Подробную карту не составляли, поскольку пользовались лишь центральным тоннелем. Оттуда желающие мог попасть в другой город – если у него есть виза, конечно – или в приют. Боковые ответвления пробовали исследовать, но кладка там обветшала, и пользоваться ими стало опасно для жизни. Центральный тоннель города, как могли, поддерживали в порядке, так же как и ярмарку, а вот боковые забросили. Сегодня, по какой-то злой закономерности, Йорген попадал из одной ловушки в другую, будто все ополчились против него. Из боковых ответвлений он выбрал именно то, которое привело к тупику.

Теперь шансов уйти отсюда живым, совсем не осталось. Он прижался к стене, достал нож, несколько металлических звездочек. Его учили пользоваться такими в разведшколе, но он давно не практиковался. "А может, сдаться?" – мелькнула шальная мысль. Тут же ответил себе – бесполезно. Все равно скормят хищникам, только, возможно, сначала будут пытать. Лучше бы они не узнали, кто он, иначе достанется и Еве, и дочкам.

Шаги приближались. Внезапно послышался шум. Кто-то вскрикнул, выругался. Шелест камней. "Опять осыпалась кладка", – догадался Йорген.

– Господин Курмаев, разрешите обратиться! – послышался чей-то обиженный голос. – На кой ляд мы по этим катакомбам лазим? Давайте туда шашку кинем – он сдохнет. А то еще и нас присыплет – будет братская могила.

– Дело, – согласился Курмаев, которому не улыбалось погибнуть здесь. – Сейчас уточню, – послышался писк рации. – Докладывает лейтенант Курмаев. Преследуем беспризорника в тоннеле ярмарки. Поступило предложение использовать против него шашку. Есть. Устанавливай, – тут же отдал он приказ.

В тоннеле завозились. Йорген убрал нож, полез в напоясные карманы. Респиратора на месте не оказалось. "Мои молитвы услышаны, – мрачно подумал он. – Умереть умру, а опознавать никто не будет". Он снова проверил карманы – ведь точно знал, что респиратор он клал. Такие вещи всегда могут пригодиться. Из тоннеля потянуло сладковатым запахом. "И вентилятор включили, чтобы самим не отравиться", – раздраженно подумал он. Еще раз обшарил карманы.

– Эй! – крикнули ему. – Выходи, пока не поздно!

"Хрен вам", – мрачно ответил он про себя. Машинально опять открыл кармашки, которые располагались на поясе впереди. Ничего. Инстинктивно задержал дыхание. Понимал, что не спасет, но организм стремился выжить. Такой газ убивает минут за пять. Так что преследователи долго не задержатся. А самое ценное в газе то, что уже к утру он станет абсолютно безвреден. Люди смогут спокойно идти по своим делам.

"А что у меня на спине? – вспомнил он. – Когда доставал отмычки, что-то там мешалось", – он сунул руку за спину, достал отмычки, рукой нащупал резиновую ленту. Не веря удаче, потянул на себя. Так и есть – респиратор. Он натянул его на лицо, растеряно соображая "Как он мог там оказаться? Я ведь клал его впереди, такая вещь должна быть под рукой. Для нее даже кармашек специальный создали". Никакого объяснения этому, кроме того, что его вещи проверяла Ева или дочки он найти не мог. Хорошо бы дочки… Но с другой стороны, этот костюм он положил на антресоли, перед тем как уйти на свалку. Дома в это время оставалась только Ева. Дочки пришли при нем и на антресоли не забирались – он не пустил Доминику, когда она хотела проверить, оставил ли он там порядок. Может, потом? Но тогда бы они непременно прибежали, спросили, что это такое. Любопытство бы разобрало. Значит, Ева. Поэтому и караулила его ночью? Очень может быть…

– Все, идем, а то сами задохнемся, – услышал он негромкий приказ. Вскоре шаги и голоса затихли.

Респиратора ему хватит еще минут на пятнадцать. Как раз, чтобы полицейские убрались подальше. А он пока…

Йорген включил фонарик и внимательно осмотрел дверь. Его заинтересовал рисунок. Синий луч осветил круглую металлическую бляшку на двери. Сначала показалось, что нарисовано дерево без листьев – такие показывали по телевизору в фантастических фильмах о зиме. Йорген любил смотреть фильмы, в которых показывали разные времена года. За один час перед глазами и зима, и весна, и осень… У них-то никакой смены времен года – всегда над головой мутно-желтое небо, а раза два в месяц – кислотные дожди…

На картинке изобразили ствол, стоявший на постаменте, похожем на толстую букву "Н", у которой забыли нарисовать правую палочку. Осталась только левая стена и перекладина. Из оставшейся стенки буквы рос тоненький ствол, от которого вправо и влево отходили ветви, имевшие еще на множество ответвлений. Они причудливо изгибались, будто были мягкими, как шнурки. На вершине ствола выделялась круглая впадина. На конце нижней правой ветки, та, что начиналась почти у самого основания ствола, прилепили маленький металлический шарик.

Йорген рассматривал рельеф с минуту. И тут до него дошло. Вот эта толстая недописанная буква "Н", – это же Лондон. Левое, правое и центральное крыло. А от левого крыла идет центральный тоннель и заканчивается он круглой впадиной – ярмаркой. А эти изгибающиеся ветви – тоннели. Явно не все, лишь некоторые. А этот шарик – дверь, возле которой он сейчас стоит. Что это значит? Он еще раз осветил всю дверь – кроме круглого рельефа, расположенного примерно на уровне глаз человека, она оказалась абсолютно гладкой, напоминающей даже не металл, а бетон. Будто цельная плита, уходящая краями куда-то в кирпичные стены тоннеля. Такое открыть никто не сможет. У Йоргена появилось ощущение, что и дверь, и рисунок на ней неслучайны. Почему-то на память пришла легенда об Историке. Те, кто верил, что этот человек когда-то существовал, тоже упоминали, о таинственных дверях и рисунках на них. Может, эти рассказы не лишены основания? Легенды появляются из каких-то реальных фактов. Только потом они стираются из памяти, сочиняется что-то невероятное…

Йорген выключил фонарик и медленно пошел обратно. Когда выглянул в центральный тоннель, там стояла кромешная тьма и абсолютная тишина. Полицейские убрались, закрыв дверь в город. Он взглянул на электронные часы. До назначенного срока оставалось пять минут. Он снял респиратор и помчался к ярмарке. Хорошо, что двери туда никогда не закрывали. Он ворвался в громадный зал без одной минуты три. Никого не увидел и не нашел ничего лучшего, как крикнуть:

– Господин Депрерадович! – он этого гада знал – опоздай хоть на минуту, снесет башку.

– Отлично, майор Бёрьессон, – из-за ближайшей колонны послышался знакомый мягкий голос. – Кажется, ты еще не растерял навыков.

Над ними включили мягкий свет. Ярмарка представляла собой громадную окружность, площадью свыше двадцати квадратных километров. Никаких изысков здесь не создали: бетонный пол, низкий бетонный потолок – чуть выше двух метров; бетонные столбы, поддерживающие потолок каждые десять метров. Пространство ярмарки разделили между пятью городами. Выделили уголок и для приюта – дети тоже стали приносить товары для продажи. По воскресеньям с пяти утра повсюду устанавливались разборные столы и полки, на них раскладывались самые разные товары – от банок с едой до новейшего Укуса охотника. Любой житель города мог купить то, что ему нужно. Если, конечно, у него достаточно еды для этого.

Депрерадович вышел навстречу Йоргену из-за столба, находившегося в тридцати метрах. Берьессон всматривался в идущего к нему человека. Начальник сильно сдал за эти годы: щеки и лоб покрыла сеточка морщин, глаза будто запали, под ними темные круги. Но осталось главное, что отличало Божана – стиль. Дорогой костюм тщательно выглажен и сидит на нем как влитой. Движения плавные, так что невольно залюбуешься. Когда Йоргена и Лизу отправляли в Лондон, он имел звание майора и отвечал за вербовку агентов внутри города. Интересно, до каких высот он дослужился теперь. Депрерадович тут же известил о своем нынешнем положении.

– Когда я готовил тебя к заданию, ты был шестнадцатилетним мальчишкой, рядовым разведотдела. А теперь передо мной майор охотников Бёрьессон, отец семейства, – мурлыкал он. – Разреши и мне представиться. Генерал-лейтенант Депрерадович, глава разведотдела в Нью-Йорке.

Йорген с трудом сохранил самообладание. Он знал, что такое глава разведотдела – при умелой политике этот человек мог стать сильнее мэра. У Депрерадовича были все данные для того, чтобы сделать это.

– Майор Бёрьессон, мне кажется, ты как-то расслабился за эти годы. Ты не хочешь поприветствовать старшего по званию?

Йорген вытянулся в струнку, отдал честь:

– Генерал-лейтенант Депрерадович, майор Бёрьессон по вашему приказанию прибыл.

– Вольно, майор, – удовлетворенно кивнул тот. – В другое время я бы с удовольствием посидел с тобой за рюмочкой ликера, послушал о нелегкой жизни охотника, рассказал о своих трудностях. Но сейчас время дорого. Я вызвал тебя, чтобы лично передать задание. Я уверен: ты не забыл присягу, которую дал родине. Нью-Йорк по-прежнему нуждается в тебе, майор Бёрьессон.

Йорген не дрогнул, когда слушал эту пафосную чушь. Он прекрасно понимал, что Божан говорит то, что должен сказать. Слова нужно произнести не столько для Йоргена, сколько для молодых бойцов, спрятавшихся за колоннами с парализаторами. Он успел заметить одного, но знал, что их не меньше пяти. Даже будучи майором, Божан тщательно заботился о собственной безопасности.

– Задание очень простое, – продолжал мурлыкать Депрерадович, сложив руки домиком и постукивая кончиками пальцев друг о друга. – Но думаю, все же, чтобы ты лучше проникся важностью задания, я начну с предисловия. Давай-ка пройдемся, так мне легче думается, – Божан взял Йоргена под руку и повел куда-то между столбов ярмарки, то и дело вглядываясь вдаль. – Ты знаешь, зачем создан разведотдел? – спросил он первым делом.

– Потому что есть секреты, которые мы не хотим покупать, а хотим получить даром.

– Грубо, – добродушно рассмеялся Депрерадович, – но в точку. И, между прочим, Нью-Йорк до этого додумался в первую очередь. А теперь, когда разведотделы есть в каждом городе, нью-йоркская разведка все-таки самая сильная. Потому что остальные делают упор на контрразведку, и только мы по-прежнему готовим и засылаем агентов повсюду. Ты гордишься своей родиной? – он всмотрелся в лицо Йоргена. – Нам есть чем гордиться… – он объяснял неспешно и обстоятельно, из чего Йорген сделал вывод, что дело, которое ему хотят поручить, не просто сложное, а суперсложное. Божану для чего-то надо вдохновить его всеми доступными способами. – Издавна повелось так, – начал он читать лекцию по истории, – что лучшие врачи живут в Москве и именно в этом городе лучшие лекарства. Париж славится стройматериалами – очень экономными и красивыми. В Лондоне – самая вкусная еда. В Токио – новейшие компьютеры. Нью-Йорк держит первенство в области вооружения. Мы продаем друг другу технологии за определенное количество еды или воды. И как ты метко выразился, иногда за что-то мы платить не хотим. Но знаешь, это не главная наша проблема, – он остановился перед Йоргеном. – Главная наша проблема в том, что есть такие секреты, которые другие города продавать не хотят ни за какое количество еды. А они нам очень нужны, – он потеребил мочку уха. – Ты знаешь, каким было последнее задание Бреквел? – спросил он без перехода, в миг посуровев.

– Никак нет, господин генерал. Она сказала, что это дело поручили лично ей, – отрапортовал Йорген. Депрерадович любил играть в доброго начальника, вот так ходить под ручку, похлопывать по плечу, но по отношению к себе требовал безукоризненного исполнения устава – Йорген это помнил очень хорошо. Внезапно в шее стрельнуло, он машинально размял руками занывшую как от простуды мышцу. Депрерадович терпеливо ждал, когда Йорген снова встанет по стойке смирно.

– Хорошая была девочка, – с сожалением произнес Божан. Йорген знал, что сожаление это искреннее, хотя скорбит он не о Лизе, как о личности, а сожалеет о потере ценного сотрудника, которого удается воспитать раз в десять лет. Не случайно уже в шестнадцать лет ее назначили главной в их паре. – А знаешь, почему ее убили? – снова спросил он.

– Никак нет, – снова откликнулся Йорген. – Могу предположить, что ей удалось задание, но лондонская контрразведка ее раскрыла.

– Ты умница, Бёрьессон, – расцвел шеф. – Все именно так и было. И самое обидное – она не успела передать нам материалы, которые выкрала. Мы считали, что лондонцы их вернули себе, а потом перепрятали. И вот недавно – сюрприз. Один человек из Лондона за определенную плату дал нам копию единственной вещи, которую они изъяли у Бреквел. Маленький диск с дурацким стишком, – он достал из кармана наладонник, вставил туда крошечный диск, и продемонстрировал его содержимое Йоргену. – Догадываешься, что это такое?

Йорген прочитал:

 
"Мистер Би пошел гулять,
Получил оценку пять,
Завтра снова он пойдет,
И тогда он кол найдет".
 

– Стишок, – помедлив, промолвил Йорген. – Лиза сочиняла такие, чтобы запомнить, что и в каком тайнике хранила. У нее много тайников было.

– Значит, перед смертью она спрятала что-то и сочинила стишок, – уточнил Божан. – Стишок для тебя, правда, мистер Би? – Йорген не мог не согласиться. Мистер Би – это шпионский псевдоним, который присвоили Йоргену. Он – мистер Би, а Лиза – мисс Би. Если Лиза начала стишок с его псевдонима, значит, для него и писала.

– Лондонская разведка считает, – продолжил генерал, поняв, что подчиненный уловил его мысль, – что тут обозначено место, где она спрятала то, что выкрала. И я с ними полностью солидарен. Скорей всего, она почувствовала слежку, потому и оставила послание для тебя, зная, что ты разберешься. Хочу сразу предупредить, что задача не из простых. Этаж +51 и +15 в Лондоне проверили всеми доступными способами. Потом так же проверили и минусовые. Как ты понимаешь, разобрать весь город по камушку они не могут. Итак, ты понял, чего хочет от тебя родина?

– Я должен расшифровать загадку и достать эти материалы.

– Золотой ты мой, – умилился Депрерадович. – Как приятно работать с профессионалом, – он похлопал по плечу Йоргена. – Нью-Йорк щедро заплатит тебе, когда ты выполнишь это задание. Стишок запомнил?

Бёрьессон задумчиво кивнул.

– Господин генерал, разрешите обратиться, – попросил он.

Губы Божана скривились: он очень надеялся, что никаких вопросов у разведчика не возникнет.

– Что ты хотел? – поинтересовался он неприязненно.

– Господин генерал, вы же понимаете, что любой тайник найти очень трудно. Я не знаю, смогу ли расшифровать то, что она мне написала, но даже если смогу, то неизвестно, обнаружу ли тайник…

– У тебя нет права на неудачу, – отрезал Депрерадович. Маска любезности мгновенно слетела с него. Он говорил, чеканя слова. – Ты ведь знаешь, что сделали с семьей Бреквел ребята из контрразведки? Так они могут и к тебе прийти, – на лице Йоргена заходили желваки, но он промолчал. – А теперь, майор Бёрьессон, ты свободен. Сколько тебе нужно времени для выполнения задания?

– Три недели, – хмуро обронил Йорген.

– Даю тебе неделю, – вынес вердикт Божан.

– Дайте хотя бы две! – возмутился Бёрьессон.

– Десять дней и ни дня больше, – отрезал генерал. – Сегодня шестое мая. Шестнадцатого мая в три часа ночи я снова жду тебя здесь с материалами. И еще: ты ведь знаешь, что такое приказ и что бывает за его неисполнение, правда? Материалы, которые Лиза украла, находятся где-то в Лондоне. Я не знаю, как ты их найдешь: с помощью этого стишка или как-то иначе. Через десять дней эти материалы ты должен передать мне. Все ясно?

– Так точно, господин генерал.

– Можешь идти, – скомандовал Депрерадович.

Йорген развернулся по уставу и, чеканя шаг, пошел в сторону лондонского тоннеля.

Депрерадович смотрел ему вслед. Он никому не мог поручить это задание. В Лондоне как взбесились – раскрыли и уничтожили трех агентов. Сейчас там оставался только один беспризорник, но он для таких целей не годился. Вот тогда и вспомнил Депрерадович о забытом напарнике Бреквел. И с удовольствием узнал, что тот живет и здравствует. "Кажется, этот парень очень любит свою семью, – думал он. – Значит, будет очень стараться не разочаровать меня. Но не мешало подстраховаться". На этот случай они вживили Йоргену под кожу жучок. Новейшая разработка Токио, за технологию которого Нью-Йорк отдал огромное количество еды. Божан никогда ничего не делал без цели. Прогуливался с Бёрьессоном под ручку он не для собственного удовольствия, а для того, чтобы поставить майора под нужным углом к снайперу. Вот теперь и послушаем, как он будет стараться выполнить задание.

Вторник. Приют

Марк тихонько открыл входную дверь и незаметно проскользнул в спальню. Сел на кровать и тупо уставился в стену: он не мог прийти в себя. Минут через пять послышался осторожный стук – так стучал только отец.

– Заходи, пап, – пригласил он.

Отец аккуратно прикрыл за собой дверь, сел напротив Марка, на кровать его сестры.

– Сын… – негромко начал он. – Я знаю, это нелегко перенести, но мне кажется, ты должен взять себя в руки. Как ни крути, а редко кому удается вырваться со своего этажа. Думаешь, я не мечтал стать мусорщиком? Но я, как и мои родители, как мой дедушка и прадедушка, стал лифтером. Нет ничего зазорного в том, чтобы пойти по стопам родителей. Кто-то должен обслуживать лифты, проверять их исправность, ремонтировать в случае надобности. Представляешь, что было бы, если бы в городе не осталось ни одного лифтера, все бы ушли в мусорщики или охотники? Я знаю, ты много готовился к этому дню, но…

– Отец, мне присвоили звание рядового полиции, – нашел в себе силы перебить его Марк.

– Что? – не понял отец – он ожидал совсем другого.

– Я сдал тест. Меня не взяли в мусорщики. Меня взяли в полицию. Сразу. Завтра к шести утра нужно с вещами прибыть в общежитие.

– Так… Так чего же ты… – недоуменно воззрился на него отец. – Я-то думал, пришел неслышно, ничего не сказал, значит, провалился… Мать, Марина! – крикнул он. – Идите скорее сюда! – схватил Марка за руку. – Да мы сейчас такой пир закатим!

– Не надо! – испуганно остановил он отца.

– Почему не надо? Да что с тобой, Марк?

В комнате появилась сначала мама, а следом протиснулась мимо нее сестренка:

– Что случилось? – поинтересовалась она.

– Марка взяли в полицию, – сообщил отец. – Представляете? Мы едва могли надеяться, что его зачислят в мусорщики, а он сразу в полицию. Представляете?

– Марк, правда? – подлетела к нему сестра. Села рядом, заглянула в лицо. – Правда? А чего ты такой хмурый? Я сейчас же позову Паулу и Эоджен!

– Не надо, – запретил ей Марк.

– Почему не надо? – точно как отец удивилась она.

– Не хочу, – он опустил голову.

– То есть как не хочешь? Что случилось?

– Я не знаю! – разозлился он.

– Зато я знаю, – презрительно скривилась сестра. – Мы тебе теперь не ровня, да? Как же… Ты будешь жить на плюсовых этажах, а мы тут, внизу. Вокруг тебя будут потомственные полицейские, а ты из семьи лифтеров. И девушка у тебя из семьи лифтеров, так да?

– Не так! – заорал он.

– А я думаю, что так, – она выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Родители растеряно переглянулись.

– Мам, пап, – обратился он, не глядя им в глаза. – Можно я посплю?

– Да, конечно, – отец тут же встал, все вышли из комнаты.

Марк уткнулся носом в стену. Он на самом деле не знал, что с ним происходит. А может, боялся признаться сам себе, что ему страшно. Четыре года он занимался как одержимый: подтягивался, качал пресс, отжимался. Он жил одной мечтой – вырваться с этажа -11, жить наверху, хотя бы раз увидеть желтое небо над свалкой. Но сегодня, когда он шел сдавать тест, отчаянно захотелось его провалить. Потому что если он станет мусорщиком, он начнет новую жизнь, без родителей, без прежних друзей и соседей. В одиночку. Он не зазнавался, но чувствовал, что таких отношений как сейчас с обитателями его этажа уже не будет никогда.

В дверь опять постучали. Сначала еле слышно, потом громче и громче. Он сунул нос в подушку. Зачем стучат, когда можно просто зайти? Он же не заперся…Но кто-то продолжал настойчиво барабанить в дверь. Потом стали звать:

– Марк! Господин майор, проснитесь!

Марк вынырнул из сна в серый рассвет. В дверь снова затарабанили, раздался голос Зверева. Он сегодня ночью дежурил в приюте:

– Господин Левицкий!

– Что надо? – крикнул он, не вставая.

– Там пришла одна… Спуститесь, пожалуйста, в приемник.

– Еще одна банда? – уточнил он и взглянул на часы. Двадцать минут шестого. Выходит, едва дождались открытия тоннеля и прямиком в приют.

– Не банда, но мы не знаем, что с ней делать. Спуститесь, пожалуйста!

– Через десять минут буду.

Зверев за дверью пропал. Марк выполнял утренние процедуры, а сам вспоминал сон. На следующий день после теста он, как положено, переехал в общежитие. Первый год, буквально продохнуть некогда было – их натаскивали ветераны. Он домой забегал раз пять, по большим праздникам. Маринка с ним не разговаривала, как только он заходил домой, убегала. Она почему-то твердо решила, что Марк зазнался и, спускаясь к ним, показывает свое благородство, а на самом деле презирает всех, как неудачников. Переубедить ее Марк не мог – Маринка с ним не разговаривала. Но самое страшное, она и Эоджен – девушку, за которой Марк ухаживал до этого злополучного теста, тоже так настроила. Сказала, будто Марк ее теперь видеть не хочет… Не прошло и полгода, как Эоджен вышла замуж. Для Марка это был болезненный удар. Он по наивности строил планы, как они помирятся, а через год сыграют свадьбу, арендуют квартиру на плюсовом этаже. Как он поможет выбраться наверх сначала ей, а потом и всем родным… Ничего у него не вышло. Когда в двадцать лет он сдал тест на охотника, он стал зарабатывать больше, чем отец с матерью за два месяца. Марк тогда решил снять квартиру для них, чтобы снова жить вместе, но родители отказались:

– Старые мы уже, переезжать, – добродушно похлопал его по плечу отец. – Здесь наши друзья, родственники. Куда мы поедем?

Маринка даже еду не брала, которую он приносил, швыряла ему:

– Мне не нужны твои подачки!

Отец с матерью старались вернуть ему, то, что он приносил. На эту еду покупали какой-нибудь подарок для сына. Он бился так какое-то время, а потом решил: "Насильно мил не будешь", и прекратил посещать этаж лифтеров. Слышал, что сестра в восемнадцать лет тоже вышла замуж за лифтера, к двадцати уже родила двух мальчиков и переехала от родителей. После этого Марк еще раз спустился к ним, но в их квартире жила молодая семья, куда делись родители, никто не знал. Соседи Маниличи, которые до сих пор жили вместе с молодыми – у них почему-то не было внуков – удивились тогда:

– Марк, ты не знаешь, куда они переехали? Ты же на поверхности живешь. Старики туда и переезжают. Им самые верхние плюсовые этажи выделяют, за то, что добросовестно трудились.

Может, старикам и выделяли верхние этажи, да только Марку и многим другим вход выше этажа +45 был закрыт. Они могли подняться туда только по особому распоряжению. Когда однажды ему вручали звание в Зале Заседаний на этаже +83, он попробовал узнать о родителях. Ему сообщили, что они живы и здоровы и передают ему привет, но Марку это напомнило слова священника на похоронах:

– У Бога все живы, так что не будем скорбеть. Представим, что наши павшие смотрят на нас и ободряют для дальнейшего пути.

…Около года назад он встретил Эоджен и Марину на ярмарке. Сестра отвернулась и исчезла, будто не заметила его. Эоджен подошла. Прошлая боль уже забылась, он с удовольствием смотрел на красивую молодую женщину, в которую превратилась его бывшая девушка. Карие глаза сияют, смуглая кожа приятно смотрится даже в тусклом освещении электричества. Темные кудри придают ей очарование и беззащитность. "Не так как у Лизы, – тут же подумал он. – У нее волосы были прямые и на ощупь жесткие – совсем как ее характер"

– Марк, как здорово с тобой встретиться! Ты где сейчас? Все так же охотником? – не дав раскрыть ему рот, затараторила дальше. – А у меня уже сын с девушкой встречается. В следующем году становится лифтером на полную ставку и стразу женится.

"Сашка бы в этом году выпускался из школы", – машинально подумал он о сыне.

– А дочка… – продолжала тарахтеть Эоджен, но тут ее позвали:

– Эоджен! Ты куда пропала?

– Иду, – отозвалась она. – Извини, Марк. Мне пора.

– Ничего, – вымолвил он второе слово после приветствия. – До свидания.

…С этими размышлениями он спустился в приемник, чтобы посмотреть, что у них произошло на этот раз.

В подвале кроме двух дежурных старушек и Зверева стояла, переминаясь с ноги на ногу, девушка. Тоненькая фигурка, затянутая в маленькое черное платье. Хотя нет. Не в маленькое платье, а в очень маленькое – сверху оголены плечи, а снизу подол едва доходит до середины бедер. В центре молния. На длинных белых волосах, мягкой волной спадающих на плечи, выделяется ярко-розовая прядка. Девушка скромно потупила глаза – сама невинность и беззащитность.

– Господин майор, – докладывал старший лейтенант Зверев. – Вот, посмотрите. Говорит, что пришла из Лондона, через тоннель подошла к приемнику, нажала кнопку вызова. Это в пять ноль пять было. Получается, она от Лондона на крыльях летела.

– Тоннель в 4:30 открывается, а потом меня подбросили, – обиженно объяснила девушка.

Голос у нее оказался почти детский: высокий и звонкий. Произнося фразу, она подняла голову, и майор увидел в ее глазах вызов. Губы искривились дерзкой усмешкой, но она вновь потупила глаза и превратилась в невинную девушку.

– Мы посчитали необходимым позвать вас, – продолжал Зверев, не отреагировав на эту реплику.

"Что за чудо-юдо?" – спросил Марк сам себя, всматриваясь в гостью.

– Меня зовут Клеопатра. Можно просто Клео, – пролепетала она робко, словно услышав его мысли. – Я хочу жить в приюте.

– С чего бы это? – майор не ответил на заискивающий тон. Два года назад вот так же пришла к ним Александра Карангело. У нее погибли родители, так и не успев дать ей профессию. Добрые дяди решили пристроить ее в службу сервиса – жалко стало такую красоту хищниками выкидывать или майору отдавать. Александра предпочла уйти в приют. Но ей тогда едва исполнилось шестнадцать, одевалась она не так вызывающе. Эта явно старше. Он пытался придумать хоть одну уважительную причину для ее появления здесь – и не мог.

– Вы желаете спросить, почему я хочу жить в приюте? – уточнила Клеопатра недружелюбный вопрос майора. – Я обязательно-обязательно должна обо всем рассказать? – лопотала она как маленькая девочка. – А мне говорили, что здесь всех-всех принимают и никого-никого не допрашивают… – девушка попыталась изобразить испуг и растерянность, но вышло у нее не очень убедительно.

– Тебя обманули, – грубо ответил Левицкий. – Нам не нужны лишние рты. Должна быть очень веская причина, чтобы тебя приняли. Сколько тебе лет?

– Восемнадцать, – она склонила голову на бок и чуть расширила глаза. Актерствование страшно раздражало, казалось, что она издевается. Марк с сомнением еще раз окинул ее взглядом. В городах не встретишь полных людей – если только кто-то из администрации. А когда девушка тоненькая и невысокая, сложно определить возраст. И все же Марку показалось, что она скинула себе пару лет.

– Самое время выйти замуж, – заметил он вслух. – Что есть проблемы с этим?

Она смущенно опустила глаза.

– Именно поэтому я и пришла, – произнесла она, будто едва сдерживала слезы. – Меня принуждали выйти замуж против воли. Директор химического завода. Того завода, что на этаже -100, – добавила она после паузы. Быстро взглянула на Марка. – Вы же его знаете – такой противный жирный дядька… Жена его скончалась четыре года назад… Он шантажировал меня, говорил, что мои родители и брат тоже могут погибнуть… Я предпочла уйти в приют.

Голос ее странно изменился, когда она рассказывала это: то ли она стала играть более убедительно, то ли вообще на мгновение прекратила кривляться. Это походило на правду. О директоре химического завода, он слышал, у него внезапно умерла жена, до этого нисколько не жаловавшаяся на здоровье. Об этом весь Лондон сплетничал, так же как и о том, что директор очень любил молоденьких девушек и частенько пропадал в службе сервиса. Но Марк не торопился с выводами, продолжал пристально разглядывать пришедшую.

Она, похоже, нервничала. Красивые губы дрожали, в глазах появился на этот раз натуральный испуг, вот-вот потекут слезы. "Опять играет?" – Марк привык доверять интуиции, а сейчас она говорила, что этой красотке в приюте не место.

– Я не буду лишним ртом, – заторопилась она, будто боялась, что ее сейчас же выставят за дверь. – Вы меня испытайте, я многое могу делать. Если хотите, не кормите меня, пока не убедитесь, что я смогу отработать еду…

Теперь у майора не осталось ни одной веской причины, чтобы выгнать ее. Да и миссис Хиггинс стояла на страже:

– Бедная девочка, – раздался жалостливый вздох. – Не выгоним же мы ее, господин майор?

– Почему же не выгоним? – поинтересовался Марк. – Хотя, лучше пусть сама уйдет. Если ты останешься здесь, детка, ты будешь жить в приюте на общих основаниях: работать, учиться, тренироваться. Иначе еды не получишь. Нарушишь устав – будешь наказана наравне с семилетним ребенком. Устраивает?

– А форму тоже надо будет надеть? – к ней тут же вернулось самообладание, она вновь стала играть капризную девочку: выпятила нижнюю губу, носком лакированной туфли ковырнула пол.

– До формы еще дослужиться надо, – буркнул Марк. – Остаешься на один день. Если сяньшень Дэн признает, что тебя стоит кормить, останешься на неделю. Если за неделю у меня к тебе претензий не будет – разрешу остаться навсегда. Или пока ты не передумаешь. Миссис Хиггинс, займитесь.

У него не было ни малейшего желания провести рядом с этой актрисой еще хотя бы полчаса.

Ким проснулся, потому что Лейлани схватила его за руку.

– Что? – тут же вскинулся он. – Тебе плохо?