Текст книги "«Прощание славянки»"

Автор книги: Алексей Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

– Зачем вы меня разбудили, Константин Николаевич?

Он обманывал, не скрывая, – не мог же он спать в смокинге. Но Константин сделал вид, что не заметил его лжи.

– Поговорить надо, Дмитрий Миронович…

– Я слушаю, Константин Николаевич. Что у вас за проблемы?

Константин за стрелку поддернул черную брючину и положил ногу на ногу.

– А вы не удивились, Дмитрий Миронович, что у меня еще есть проблемы?

Дмитрий Миронович ответил ему печально:

– В этой стране я уже ничему не удивляюсь, Константин Николаевич.

Константин помолчал и сказал:

– В меня сейчас стреляли.

– Ну да? – удивился все-таки Дмитрий Миронович. – Не попали?

– Попали, – вздохнул Константин. – Киллер – профи. Два трупа на мостовой.

Дмитрий Миронович шумно поскреб свою модную растительность.

– Понимаю… Вы «подставу» устроили. Круто… Киллера взяли?

– Ушел.

– Жаль, – посочувствовал он Константину. – Очень жаль… Надо было брать… А так, как в том анекдоте – опять проклятая неизвестность…

Он откинулся на спинку кресла и засмеялся беззвучно, одними связками: «Ка-ка-ка-ка-ка». А я смотрел на его тонкие пальцы под лампой на зеленом сукне стола с тускло блестевшим серебряным перстнем на левом мизинце и думал: неужели по заказу этого холеного, красивого парня появились четыре трупа в один день? Неужели он мог меня заказать? Совершенно незнакомого ему человека… Он опять посмотрел на меня с интересом, и я понял, что он что-то про меня знает.

Константин, набычившись, угрюмо молчал, и Дмитрий Миронович повернулся к нему.

– Я вам сочувствую, Константин Николаевич, но ничем вам помочь не могу… Я ведь не Генеральный Прокурор, – и он опять засмеялся одними связками.

– У меня есть подозрения… – Константин не закончил фразу и замолчал.

– Подозрения – это несерьезно, – брезгливо сказал Дмитрий Миронович.– Подозрения – это удел рогатых мужей. Мы же с вами серьезные люди, Константин Николаевич.

Я видел, как побелели скулы Константина.

– Тогда серьезно… Это вы меня заказали, Дмитрий Миронович! Вы!

Тот широко улыбнулся:

– Как у вас говорят – за базар отвечаешь?

– Отвечаю, – мрачно сказал Константин.

Дмитрий Миронович задумался.

– Мы с вами, кажется, нигде не пересекались, Константин Николаевич… Не считая, правда…

– Считая! – стукнул ладонью по столу Белый Медведь.

Дмитрий Миронович посмотрел на него удивленно и пожалел Константина:

– Вы, что же, думаете, я из-за Людмилы? Вы же сами мне ее уступили. Даже отступного не взяли, – он обратился ко мне. – Я предлагал. По-честному. Он отказался…

Константин лег грудью на зеленое сукно стола.

– Если бы я взял отступного – вопрос был бы снят. А так он до сих пор вам покоя не дает. Он до сих пор не решен… И вы решили его закрыть. Раз и навсегда.

Дмитрий Миронович недовольно сморщился:

– Это фрейдизм какой-то. Сексопатология… У вас реальные улики есть?

– Есть, – широко улыбнулся Константин.

– Какие? – спросил себя Дмитрий Миронович и пожал плечами.

– Черный катафалк! – поднял перед носом палец Константин.

– Вы бредите? – участливо спросил Дмитрий Миронович.

– Черный джип «Паджеро». На котором киллеры приехали, – спокойно объяснил ему Константин. – Это Людмилин джип. Я узнал его. Меня убивать приехали на ее джипе.

Дмитрий Миронович шумно огладил модную щетину.

– Мало ли в городе таких джипов?

– Не много, – уточнил Константин. – А с царапиной на правом крыле один. Всего один. На двери моего гаража черная краска осталась… Так Людочка к вам торопилась, чуть дверь не вынесла… Хотите экспертизу?

Дмитрий Миронович, положив небритый подбородок на ладонь, жалел Константина от всей души:

– Какой вы ерундой занимаетесь, Константин Николаевич. Вы же серьезный человек. Джип Людмилы Анатольевны уже год как в угоне. Менты мне справку выдали… Показать? – Он открыл ящик стола и зашелестел бумагами. – Может, у Люды в секретере? Разбудить ее?

– Не надо, – отрезал Константин.

– Да вы не волнуйтесь. Справка есть. Найдется. Будьте уверены, – успокаивал его Дмитрий Миронович.

– Я уверен – найдется,– согласился Константин. – Только кто же у вас решится машину угнать? Жив ли еще тот отморозок?

Дмитрий Миронович беззвучно смеялся.

– Это не ко мне. Не ко мне.

– Чтобы вашу машину целый год искали, – не сдавался Константин. – Никогда не поверю.

– Ваше право, – поддержал его тот. – Хотите верьте, хотите нет. А у меня справка на руках. Ваша улика не проходит, Константин Николаевич. Надо было киллера брать. Живым. А так, как в том анекдоте, опять проклятая неизвестность… Да?

Константин вдруг встал, шумно отодвинув ногой стул.

– Ну что ж… Как говорится, спасибо за внимание.

– Уже уходите? – искренне удивился Дмитрий Миронович.

Константин подтолкнул меня коленом.

– До свиданья.

Я встал. И Дмитрий Миронович встал. Он оказался небольшого роста и, если бы не его модная щетина, выглядел бы совсем мальчиком.

– А советника-то? – спросил он неожиданно, – Советника-то зачем вы с собой привезли?

Константин угрюмо посмотрел на меня.

– В него тоже стреляли.

– Тоже из-за Людочки? – хитро улыбнулся Дмитрий Миронович.

Константин поморщился.

– Будем считать, что я ошибся. Пока.

Дмитрий Миронович обежал вокруг стола и выдвинул под лампу стул.

– А стулья-то? Я же специально вам новые стулья поставил.

Я посмотрел на стул и замер. Я узнал гнутую спинку красного дерева и бронзовые завитушки дубовыми листьями по изгибу спинки. Оба стула были из гарнитура барона Геккерна. Маленький Дмитрий Миронович встал перед мощной фигурой Константина.

– Неужели не узнаете? Это же, кажется, тот гарнитур, который вы для французов покупали? Или я ошибаюсь?

Константин вздохнул и посмотрел на меня грустно. Я догадался, что стулья, выставленные специально для нас, он сразу узнал. И хотел увести тему в другую сторону, но у него это не получилось. Дмитрий Миронович обернулся ко мне.

– Ну, а советник-то сразу их определил. И молчал. Почему же вы молчали, господин советник?

Константин ответил за меня:

– Стулья я узнал, сам. Не в них дело.

Дмитрий Миронович очень удивился.

– Думаете? А может, в вас и стреляли-то именно из-за этих стульев? А? – Он посмотрел на меня пристально. – Как вы думаете, господин советник?

Я уже хотел ответить, но увидел суровый, металлический взгляд Константина и промолчал. Константин добродушно цыкнул фиксой.

– Да Бог с ней, с этой рухлядью.

Дмитрий Миронович даже оторопел:

– С рухлядью? Вы так это называете?!

Константин сказал ему укоризненно:

– Не думал, что вы из-за такой ерунды заваруху устроите. Сказали бы мне сразу, что эти стулья вам нужней. Мы бы договорились по-хорошему.

Константин махнул мне рукой, и мы пошли к двери.

– Стоп-стоп-стоп! – преградил нам дорогу Дмитрий Миронович. – Это я устроил заваруху? Я?! А кто из-за этой рухляди человека убил?! Кто?!

Обросшее лицо его стало свирепым. Расставив руки, он загонял нас обратно к столу. Пятясь назад, Константин спросил:

– Кто убил? Какого человека?

Дмитрий Миронович подошел к нему вплотную.

– Анатолия Самойловича. Оценщика. Нашего человека. Кто его убил? А?

Константин широко улыбнулся.

– Так вот о чем базар! Вы думаете – это я? Я его на струну подвесил?

– А кто же?! – ликующим тенором вскрикнул Дмитрий Миронович. – Белый Медведь решил рыжей лисой прикинуться. На Людочку все решил слить! Не выйдет, Константин Николаевич. Не выйдет! Ваша медвежья хитрость тут не проходит! Не свою игру с нами играете! Не свою!

Дмитрий Миронович, засунув руки в карманы брюк, победно заходил у дверей, преграждая нам выход. Константин задумчиво посмотрел на меня, кивнул мне на проклятый стул и сам сел.

– Значит, вы в нас стреляли из-за оценщика?

– А как же?! – зловещим тенором вскрикнул Дмитрий Миронович. – Я никому не позволю своих людей мочить! Ни-ко-му!

Константин вздохнул.

– Непонятка вышла. Я же первым труп обнаружил. И Михаилу Натановичу – директору – показал. Спросите у него.

Маленький Дмитрий Миронович обошел свой огромный стол и важно устроился в кресле, как прокурор на процессе.

– Михаил Натанович нам все сказал. Труп обнаружился после вашего прихода! До вашего прихода Анатолий Самойлович был жив! Что вы на это скажете?

«Обвиняемый», – продолжил я мысленно за него.

Константин молчал. А до меня наконец стала доходить ситуация. Я понял, как ошибся Константин. Он считал, что все четыре трупа – одних рук дело. А оказывается, игроков-то было двое. Два трупа на струне – одних рук дело. А два простреленных в отместку трупа – дело совсем других рук. И руки эти вот под лампой – тонкие, холеные, с серебряным перстнем на левом мизинце. Дмитрий Миронович считает, что Константин – второй игрок, его соперник. Но я-то знал, что он тут совсем ни при чем. И я помог Константину:» – Константин Николаевич от директора ни на шаг не отходил… Как мы вошли в магазин – ни на шаг…

Дмитрий Миронович резко повернулся ко мне.

– А вы?

– А я? Я тоже был с ними в кабинете…

– А потом? – намекнул мне Дмитрий Миронович.

А потом я сидел в тамбуре у дверей оценщика. А Константин с директором остались в кабинете. А потом Константин вышел в тамбур, открыл дверь и обнаружил труп. И позвал директора… Директор странно на меня посмотрел… Неужели он подумал, что я, за пять минут, пока они разговаривали, мог…

Я улыбнулся криво.

– Неужели вы думаете, что это я?

– А кто же?! – ошарашил меня Дмитрий Миронович.

Я растерянно обернулся к Константину. Он смотрел на меня суровым, металлическим взглядом. Я его понял. Конечно, он знал, что я ни при чем, но свалить сейчас все на меня – было для него единственным шансом. Кажется, Дмитрий Миронович тоже заметил этот его взгляд.

– Вы давно своего советника знаете?

Константин подумал и ответил:

– Сутки.

– Сутки? – искренне удивился Дмитрий Миронович. – А вы знаете, чем он занимается?

Константин мрачно посмотрел на меня.

– Он историк, кажется…

– Конспиролог! – поправил его Дмитрий Миронович. – Он чужими тайнами интересуется… Вы тоже ими заинтересовались? А? Отвечайте, Константин Николаевич!

Константин грустно смотрел на меня. Он был совсем ни при чем. Их интересовали какие-то мои секреты. Знать бы какие? Я улыбнулся Константину, прощаясь с ним.

Дмитрий Миронович наклонился под лампу, и я увидел – белобрысым он был покрашен только сверху, корни волос, как модно теперь, оставались темными, как и щетина на щеках.

– Вас тоже чужие тайны интересуют? – повторил он. – Отвечайте, Константин Николаевич.

Константин посмотрел на часы и улыбнулся.

– А что мне говорить? Вы в меня уже стреляли. Я уже труп, между прочим. Поздно со мной разговаривать.

– Ка-ка-ка-ка-ка, – засмеялся одними связками Дмитрий Миронович. – В том-то и дело, что вы еще не труп. В том-то все и дело! И вы нам расскажите все, если хотите живым отсюда выйти. Вы нам все сейчас расскажите, Константин Николаевич.

Я не понимал, почему он про себя говорил «нам». Кроме него и нас, в просторном кабинете никого не было. Я даже огляделся.

Константин опять посмотрел на часы.

– Времени у меня нет разговаривать, Дмитрий Миронович.

Тот вежливо поинтересовался:

– Вы куда-то опаздываете, Константин Николаевич?

– Очень.

– Так я же вас никуда не пущу, – вежливо предупредил Дмитрий Миронович. – Это вы имейте в виду.

– Это я имел в виду, – сказал спокойно Константин. – Поэтому я и назначил встречу здесь. В вашем уютном доме.

– С кем встречу? – насторожился Дмитрий Миронович.

Константин щелкнул ногтем по циферблату.

– Ровно через десять минут Акула будет здесь. Он с большим интересом выслушает ваше откровенное признание.

– В чем признание? – не понял Дмитрий Миронович.

– В том, что вы заказали меня. Вам придется ответить за два трупа на мостовой.

Дмитрий Миронович сморщил свой аккуратный носик.

– Это ответный ход. Вы первый начали, Константин Николаевич. Мы только ответили за нашего человека, – он сделал мне свирепое лицо. – Чтобы не повадно было. Два – один, в нашу пользу.

И тут вдруг я сказал:

– Два – два.

Дмитрий Миронович вздрогнул и уставился на меня.

– Почему два – два?

Я не ожидал, что вмешаюсь в их разговор, и смутился.

– Так ведь… Адик тоже на струне…

Дмитрий Миронович посмотрел на Константина, а потом опять на меня. – Адик давно за бугром…

Константин шумно расстегнул молнию на куртке (Дмитрий Миронович даже вздрогнул) и достал из кармана пиджака зеленую леску, свернутую колечком. – Труп Адика у меня в офисе. В подвале. На эту струну его подвесил Мангуст. Почти у нас на глазах.

Дмитрий Миронович взял из его рук леску, развернул ее перед собой.

– Мангуста взяли?

– Ушел, – пожал плечами Константин.

Дмитрий Миронович отбросил леску на стол. Она, как живая, судорожно вздрагивая, закручивалась в колечко. Дмитрий Миронович засмеялся.

– Опять? Опять проклятая неизвестность?! – Он выскочил из-за стола, подбежал к Константину и заорал, брызгая слюной: – Фуфло! Думаешь, я поверю?! Двоих! Двоих наших людей замочили! Конспирологи! Я с тебя шкуру за них спущу, Белый Медведь! Твою вонючую шкуру!

– Дима, остынь, – сказал вдруг чей-то голос.

Из темного угла комнаты от стоячих старинных часов отделилась фигура человека.

– Дима, дай «трубу», – попросил из темноты человек.

Дмитрий Миронович, шумно дыша, с ненавистью глядел на Константина.

– Думаешь, с Людой до сих пор вопрос не решен?! Он давно решен! А сегодня решится окончательно! Я ей подарю твою вонючую шкуру!

– Дима, «трубу»! Быстро! – сердито приказал человек из темноты.

Дмитрий Миронович схватил со стола трубку и недовольно пошел в угол комнаты. Я не понял, почему тот человек у часов сам не вышел за трубкой. Я узнал его голос – это был тот, кого Константин назвал в машине «серым кардиналом».

11
«Серый кардинал»

«Серый кардинал» в темноте с кем-то разговаривал по телефону:

– Это дежурный? Полковника Акулова… Разыщите… Это говорит генерал Багиров. Разыщите немедленно.

Константин посмотрел на меня тревожно. Я понял, что «серый кардинал» вызывал к телефону того самого Акулу, на которого так надеялся Константин.

– Полковник Акулов? Это Багиров, – внушительно, чтобы мы слышали, сказал «серый кардинал». – Чего это тебе не спится в такую поздноту? Ах, белые ночи? А может, это «белые медведи» тебе покоя не дают? А? Не беспокойся. Белый Медведь в зоопарке… Ага, так и передай… Труби отбой. Отдыхай. Спокойной ночи.

Я смотрел на Константина во все глаза. Но по его каменному лицу ничего невозможно было угадать. Из темного угла от часов они вышли вместе. «Серый кардинал» так и держал трубку в левой руке. Он был тоже небольшого роста, чуть повыше Дмитрия Мироновича. Черноволосый, смуглый, моложавый, улыбающийся. Он хотел сесть в кресло перед столом, но Дмитрий Миронович его опередил. Сел сам, представил его мрачно:

– Начальник моей СБ. Генерал Багиров.

«Кардинал» ему загадочно улыбнулся, взял со стола струну и пошел к окну. У окна он подхватил еще один стул из гарнитура Геккерна, поставил его с нашей стороны стола, посреди кабинета, так что мы, повернувшись к нему, оказались спиной к Дмитрию Мироновичу. Тот оказался за своим столом, как бы и не при деле. Но сразу взял инициативу в свои руки.

– Слышали, Константин Николаевич? Ваша встреча с Акулой отменяется.

Константин повернулся к нему.

– И про зоопарк тоже слышал.

Дмитрий Миронович сказал ласковым тенором «кардиналу»:

– Про зоопарк генерал пошутил. Я уже вышел из школьного возраста, генерал. Я не люблю вонючих, обосранных клеток. Мне нужна шкура этого зверя. Он должен ответить за все! И он ответит!…

На наших глазах между Дмитрием Мироновичем и начальником его службы безопасности, бывшим генералом, разыгралась борьба за первенство. Хотя в тех структурах генералы никогда не остаются бывшими. Их служба навсегда, до самой смерти. Это генерал и доказал сейчас, приказав действующему полковнику Акулову трубить отбой и отдыхать. Я чувствовал, что Константин был убежден, что полковник его беспрекословно послушался. Но сейчас на наших глазах модный, холеный мальчик победил своего «серого кардинала». Показал ему, кто здесь хозяин. Мы с Константином одновременно повернулись к проигравшему. «Кардинал», улыбаясь, накручивал струну на указательный палец.

– Вы правы, Дмитрий Миронович… Но! Прежде чем спустить шкуру с Белого Медведя, мне хотелось бы уточнить один нюанс.

– Нюанс? – недовольно спросил его Дмитрий Миронович. – Я признаю нюансы, когда дело идет о финансах. И только! Здесь нет моего финансового интереса, генерал. Фирма «Возрождение» на ладан дышит.

«Кардинал» терпеливо объяснил своему молодому хозяину:

– Вы знаете, что наша служба не вмешивается в финансовые дела компании. Но здесь, Дмитрий Миронович, дело идет как раз о безопасности…

– О чьей безопасности?

– О вашей, – ласково объяснял ему «кардинал». – Лично о вашей. Непосредственно, так сказать…

Дмитрий Миронович задумчиво поскреб модную щетину.

– И это стало известно только сейчас?

– Непосредственно, – «кардинал» показал ему указательный палец с накрученной на нем струной.

– Объясните.

И «кардинал» внушительно поднял палец со струной.

– Только сейчас выяснилось, что раньше оценщика, который поставил нас в известность о гарнитуре, убит тот, кто непосредственно продал нам его. И убит точно таким же способом. Понимаете?

– Это я понимаю,– нетерпеливо отмахнулся Дмитрий Миронович. – Я не понимаю, при чем тут я?

«Кардинал» улыбался его непонятливости.

– Это же не просто убийства. Это же знаки! Зна-ки…

– Кому? – насторожился Дмитрий Миронович.

– Вам, – улыбался «кардинал».– Непосредственно вам.

– И что же эти знаки обозначают?

– То, что вы будете следующим трупом, – просто объяснил ему генерал. – Убитым точно таким же способом.

Генерал резко развернул струну перед собой.

Дмитрий Миронович машинально схватился холеной рукой за шею, смяв красную бабочку.

– Почему я?

– Да потому, что вы По-ку-па-тель. Непосредственный.

Дмитрию Мироновичу стало неудобно за свой машинальный испуг. Он сделал вид, что схватился за шею только для того, чтобы поправить бабочку.

– Теперь-то мне ничего не грозит. Белый Медведь у меня, – он с ненавистью посмотрел на Константина. – Я спущу с него шкуру раньше, чем он меня подвесит на струне.

«Кардинал» пожал плечами.

– Можно и так… А что, если Константин Николаевич уже их предупредил?

Он подсел к Константину ближе, глянул на него вопросительно, словно подсказывая ему что-то. Константин сидел с каменным лицом.

– Ты слышал, что тебя спрашивает генерал? – остановился перед Константином Дмитрий Миронович. – Ты предупредил своих хозяев, что живой остался? Предупредил или нет?

Константин задумчиво покачал стриженой головой.

– Опять какая-то непонятка…

Обросший щетиной мальчик наклонился к его лицу, мальчик был горд и доволен, что затравил такого большого зверя.

– Что тебе не понятно, Белый Медведь?

Константин откинулся на спинку стула и громко цыкнул фиксой.

– Сус-слик, мы с тобой не пили на брудершафт. И на зоне вместе не сидели. Чтобы называть меня Белым Медведем, нужно право иметь. Я понятно излагаю?

– Ка-ка-ка-ка, – беззвучно засмеялся ему в лицо Дмитрий Миронович.– Поздно теперь права-то качать. Поздно, Белый Медведь. Отвечай на вопрос, сообщил ты своим хозяевам или нет? Ну?

– Сус-слик,– опять цыкнул фиксой Константин. – Если хочешь, чтобы я тебе отвечал, обратись ко мне, как положено. Я понятно излагаю?

Дмитрий Миронович вскинул руку – я испугался, что он ударит Константина. Но Дмитрий Миронович всего лишь посмотрел на свои роскошные часы. Константин, прищурившись, глядел на него, тускло сверкала под лампой фикса. «Кардинал» смотрел на него с интересом.

– Третий час, – заторопился Дмитрий Миронович. – Генерал, допросите его сами. Это по вашей части. Я с бандитами не привык общаться, – и он демонстративно отошел к окну, засунув руки в карманы.

«Кардинал» проводил его взглядом и улыбнулся Константину.

– Константин Николаевич, вы успели сказать вашим хозяевам, что остались живы?

«Кардинал» специально нажал на слово «успели». Он давал нам какой-то шанс.

– Я не понимаю, о чем речь, генерал. У меня нет хозяев, – спокойно сказал Константин.

Дмитрий Миронович у окна вскинулся и закрутил возмущенно крашеной головой. Он действительно был очень похож на выскочившего из норы испуганного сытого суслика.

«Кардинал» ногтем постучал по спинке своего стула.

– Я говорю о тех людях, которые заказали вам эту мебель.

Константин посмотрел на стул, будто видел его впервые.

– Какие же они хозяева? Они мои деловые партнеры.

– Это вы про француза, Константин Николаевич? Про профессора? – уточнил «кардинал».

– Ну. И про него тоже.

– А кто же еще?

– Мебель заказали родственники барона Геккерна, – объяснил Константин. – А профессор был просто посредником. Моя фирма уже имела с ним отношения по делу Пушкина…

– По делу? – улыбнулся «кардинал».

– Ну да. Наш фонд спонсирует пушкинский юбилей.

– Вы знали про загадку этого гарнитура?

– Какая там загадка? – искренне удивился Константин. – Родственники ищут принадлежащую им по закону собственность. Я ее случайно нахожу. Они переводят деньги. Я ее покупаю. А вы меня кидаете. Это вы называете загадкой?

«Кардинал», задумчиво улыбаясь, глядел на него. Дмитрий Миронович сказал от окна:

– А советник? Советника-то он зачем сюда притащил? Спросите у него, генерал, про советника!

– Да-а, – развел руками «кардинал». – С советником неувязочка вышла.

– Почему? – не согласился Константин. – Когда я в Пулкове снял с самолета Адика, он мне сказал, что за гарнитур его советник по культуре отвечает. В его офисе я нашел адрес советника и пришел к нему мебель назад требовать. Какая Же тут неувязочка?

Я понял, что Константин спасает меня. Он ни слова не сказал о моих подозрениях, о моих гипотезах. А может, и правда они для него не имели никакого значения? Как бы то ни было, про бумаги я должен тоже молчать. Это я понял четко.

«Кардинал» придвинул свой стул вплотную к стулу Константина.

– Константин Николаевич, если не секрет, сколько вы за гарнитур заплатили?

– Какой секрет? – хмыкнул Константин. – Во сколько оценщик оценил, столько и заплатил.

– Двадцать тысяч?

– Вы же сами все отлично знаете!

– А знаете, во сколько он нам обошелся?

Константин посочувствовал «кардиналу».

– Наверное, побольше. Адик – сучило и вас нагрел, и меня…

– Сто тысяч зеленых мы за него заплатили! Сто! – на ухо Константину признался «кардинал».

– Переплатили, – возмутился Константин. – Здорово переплатили. Хорошо он вас нагрел. Круто вы лопухнулись.

Дмитрий Миронович как-то боком подпрыгнул у окна. И затих.

– Думаете, лопухнулись? – тихо смеялся «кардинал». – Но мы ведь не за гарнитур платили. Мы платили за бумаги барона Геккерна.

Константин искренне удивился:

– Ну да? А откуда вы узнали, что они там?

– От Адика.

– Ну да? – Константин бросил быстрый взгляд на меня. – А мне-то он почему ничего не сказал? С меня-то он взял точно по оценке. Оценщик опись составил – я заплатил… Когда же Адик про бумаги узнал?

Дмитрий Миронович не выдержал и пошел от окна к столу. «Кардинал» пошел ему навстречу.

– Одну минуту, Дмитрий Миронович! Одну минуту!

«Кардинал» хитро улыбнулся ему, вежливо отодвинул его от стола и сам опустился в мягкое хозяйское кресло.

– А про бумаги, Константин Николаевич, Адик узнал от оценщика.

Константину очень хотелось взглянуть на меня, очень хотелось, но он взял себя в руки и отвернулся к окну.

– Опять непонятка! Если оценщик знал, что там такие ценные бумаги, зачем же он опись на двадцать тысяч подписал?

И «кардинал» от меня отвернулся, тоже глядел в окно.

– О том, что в гарнитуре бумаги, оценщик узнал уже после того, как он подписал эту опись. После!

На меня мрачно уставился, засунув руки в карманы, небритый мальчик. Константин поймал его взгляд.

– От кого же он получил такую информацию?

И «кардинал» отвернулся от окна и уставился на меня.

– От вашего советника, Константин Николаевич. От него. Непосредственно.

Они все смотрели на меня. Я опустил голову.

И «кардинал» за меня начал рассказывать про тот кошмарный синий зимний вечер. Знал он все досконально.

– Оценивали гарнитур двое. Анатолий Миронович и этот… конспиролог. Как только оценщик понял, чей это гарнитур, историк подлетел к нему и подмигнул многозначительно…

Я вспомнил, что я действительно подмигнул оценщику. Но подмигнул-то я ему только потому, что уже давно глядел на желтые окна ресторана, на той стороне улицы. Я ужасно хотел выпить и подмигнул ему – кончай свою ерунду! За окном есть дела поважнее. Разве я мог знать, как поймет меня оценщик.

– А когда они вышли на улицу, историк затащил его в кабак и заставил с ним пить. Оценщик вообще не пил. У него язва. Но историк был очень настойчив, и оценщику пришлось пить. А историк вдруг стал рассказывать оценщику, что Россию погубили жидомасоны!…

Это была неправда! Не об этом я говорил.

Я рассказал ему про свою рукопись. Он меня так внимательно слушал. А я говорил, говорил… Я был счастлив, что кому-то интересно меня слушать… А потом он неожиданно спросил меня про барона. И я рассказал ему все, что знал… Оценщик слушал меня очень внимательно, а потом спросил: «Вы думаете, барон был шпионом?» Я не был тогда уверен в этом. Но заказал еще коньяку и стал рассуждать вслух. Про дуэль Пушкина, про волнения в Петербурге после его смерти, про гвардейские патрули на улицах, про его странное отпевание, назначенное в Исаакиевской церкви, но тайно перенесенное в Конюшенную… Про секретные бумаги Геккерна, которые он оставил в России, а потом требовал у Нессельроде их вернуть. Но так их и не получил… И тогда оценщик сам спросил меня о гарнитуре: «Вы думаете, там что-то есть?» Я уже был хорош, конечно. Я засмеялся и ответил ему загадочно: «А почему бы и нет?» Как он посмотрел на меня после этих слов! Как он на меня посмотрел! А я в душе смеялся. Потому что думал, что шучу, что просто играю на его интересе…

– Хотелось бы узнать – для чего он сливал такую ценную информацию? – закончил «кардинал».

– Вот он почему тебе «Толей» представился! Вот почему он тебя испугался! Он тебя принял за сотрудника КГБ! Понял теперь, Ивас-сик?

– Так вы знали это, Константин Николаевич? – удивился «кардинал».

– А как же! – широко улыбался Константин. – А вы, значит, тоже приняли Ивасика за своего коллегу?

«Кардинал» нахмурился.

– Проверить, кто он такой на самом деле – для меня не составляет труда, Константин Николаевич.

– А гарнитур все-таки перекупили! – смеялся Константин. – Купили! Ну и лопухнулись вы, ребята! Ива– сик расслабился, нафантазировал немножко… У него фантазия богатая. За это я его и ценю…

– Вы сказали раньше, – перебил его «кардинал», – вы сказали, что цените его за звериное чутье?!

– И за чутье ценю! – спасал меня Константин. – А вот за пристрастие к зеленому змию ругаю! – Константин звонко шлепнул меня по колену. – Я тебе поставлю такую клизму, Ивас-сик! Сам поставлю! Такую клизму из битого стекла – ты на всю жизнь очистишься, Ивас-сик! Я понятно излагаю?

«Кардинал» и Дмитрий Миронович молча переглянулись. Константин сокрушенно покачал головой.

– Видишь, Ивас-сик, сколько хлопот на свою жопу мы получили из-за твоей пьяной болтовни? Считай, мы с тобой уже могли быть трупами, а люди лопухнулись на сто тонн баков! Из-за тебя, Ивас-сик! Круто лопухнулись!

– Лопухнулись?! – хрипло взвизгнул Дмитрий Миронович. – А два трупа на струне? И я следующий?! Это – лопухнулись?!

Он хотел еще что-то сказать, но махнул рукой «кардиналу», круто повернулся на каблуках и опять отошел к окну.

«Кардинал» наклонился над столом к Константину.

– Константин Николаевич, допустим, что вы и ваш советник ни при чем. Допустим. Но кто-то убил наших людей. Кто-то уже высчитал нас. Кто-то требует, чтобы мы вернули гарнитур.

– Кто? – спросил его в лоб Константин.

– Тот, для кого вы его покупали. Непосредственно.

– Французы? – сморщился Константин. – Отпадает. Профессор – крупный ученый. Он книги о литературе пишет. Я его знаю лет пять. Извините меня, генерал, за каким ху… профессору людей душить? Как говорится, гений и злодейство – разные понятия. Я понятно излагаю? Он только вчера вечером прилетел. Я все время рядом был… Смешно…

«Кардинал» задумчиво свивал на столе в колечко упругую зеленую леску.

– Значит, есть еще третий?

– Какой третий? – не понял Константин.

«Кардинал» спокойно объяснил:

– Первый – это вы и ваши французы. Второй – это мы. Если не вы и не мы… Значит?

– Вы моих охранников пристрелили! – сказал вдруг Константин. – За такой базар круто ответить придется! Очень круто!

– Он еще угрожает! – рванулся от окна Дмитрий Миронович. – Вы слышали, генерал? Он мне угрожает! В моем доме! Пугает меня!

– Одну минутку, Дмитрий Миронович, – пытался успокоить его «кардинал». – Один нюанс! Всего один!

Но небритого мальчика было уже не удержать:

– Хватит ваших нюансов! Я ни одному его слову не верю! Ни одному слову! Я ждать не могу! Ждать, пока меня самого подвесят!

– Вот я и хочу… – пытался вставить слово «кардинал».

Дмитрий Миронович вдруг успокоился, даже поправил свою красную бабочку под подбородком.

– Вы хотите… А я сделаю! Я спущу с него шкуру! Завтра же его хозяева мне сами позвонят! Завтра же! Разговор совсем другой будет! Вы увидите!

– Можно и так, – пожал плечами «кардинал».

Дмитрий Миронович подошел к Константину.

– Я ни одному твоему слову не поверил… Это твоя работа! Это ты мне мстишь! Из-за нее! Ты все думаешь, что вопрос еще не решен… Я докажу, что он решен окончательно! Завтра же я отправлю твоим хозяевам твою сраную шкуру! Ты понял меня, Белый Медведь?!

В тишине звонко цокнула фикса.

– Сус-слик! Кого ты пугаешь? Ты сам давно обоссался. Иди перемени памперс, Сус-слик.

Дмитрий Миронович побледнел и, шатнувшись, подошел к столу. Открыл боковой ящик и достал пистолет. Я узнал «Беретту», которую мне месяц назад предлагал Мангуст. Дмитрий Миронович дернул затвор, сверкнул на секунду светлый кончик ствола. Я думал, что «кардинал» вмешается, остановит его, но тот с интересом наблюдал за Константином. А Константин, сложив на груди руки, буравил бледного Дмитрия Мироновича глазами цвета «металлик». Дмитрий Миронович шумно выдохнул и начал поднимать пистолет…

Стало вдруг ослепительно светло. Я подумал, что он уже беззвучно выстрелил. Но это был не выстрел – просто над моей головой зажглась хрустальная люстра. После полутьмы я ослеп на секунду. А когда я открыл глаза, увидел яркое кровавое пятно у входной двери. И бледное, окаменевшее лицо Константина. Я не сразу понял, что у дверей, у выключателя на фоне белых дверей, стояла высокая женщина в красном шелковом халате. Дмитрий Миронович, криво улыбаясь, прятал пистолет в ящик стола.

– Лю-да… Ты не спишь?

Женщина пошла к столу. Полы длинного халата распахнулись до бедер. Она прошла мимо Константина, задев его полой, и подошла к Дмитрию Мироновичу. Наклонилась к нему с улыбкой, потрепала по небритой щеке.