Текст книги "Специальный агент высших сил"

Автор книги: Алексей Зубко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 15
Пещера погибших кораблей

Любовь зла – полюбишь и козла.

Девиз зоофилов

– Где мы? – удивленно спросил косматый воин, подняв зажженный факел над головой.

– Скорее здесь, чем там, – проницательно заметил Дон Кихот. – Хотя, может быть, и наоборот.

Больше всего место, где мы находимся, напоминает средних размеров полузатопленную пещеру, затхлый воздух которой отдает вонью тухлой рыбы и гниющих водорослей.

– В желудке морского чудовища, – заявил Герольд Мудрый. – И я знаю, что нам нужно делать. В древних сказаниях про то были истории. Нам наука и пример для подражания.

– И что же? – спросил я.

– Тебе, Лель Скромный, как самому достойному среди нас, надлежит вооружиться мечом своим и разрубить, чрево проглотившего нас зверя.

Я лишь скептически хмыкнул, представив себе эту картину, но при взгляде на приободрившиеся и посветлевшие от открывшихся перспектив лица викингов понял, что они подобную галиматью восприняли вполне серьезно, как инструкцию к действию.

– Мне кажется, мы не в желудке, – произнесла Ливия, коснувшись моего локтя. – Вон те сталактиты ничего вам не напоминают?

– Ребра? – предположил я.

– Думаю – зубы, – ответила моя лучшая половинка.

– Зубы?

– Скорее всего.

– Какие в желудке могут быть зубы?! – удивился Герольд.

– Мне кажется, мы еще в пасти.

– Не может быть!

Оказалось, очень даже может, поскольку в следующий момент вода в пещере всколыхнулась, качнув дракар, отчего мы все попадали на дно, и сталактиты устремились вверх, открывая нашим взорам стремительно увеличивающееся пятно света.

– Сейчас будет жевать, – предположил черт.

– Скорее глотать, – из вредности не согласилась Баба Яга.

Но морской змей не сделал ни первого, ни второго, он выплюнул находившуюся в пасти воду вместе с нашим многострадальным корабликом. Начальное ускорение, переведшее наше плавсредство под юрисдикцию воздушного флота, пресекло попытку подняться на ноги, и поэтому краткий миг полета весь экипаж и мы заодно провели вповалку на дне дракара.

Приземлился корабль на воду, зачерпнув изрядное ее количество своим бортом. Черт испуганно взвизгнул и попытался забраться мне на голову. Викинги дружно сорвали с голов свои рогатые шлемы и принялись вычерпывать ими воду, продемонстрировав таким образом многофункциональность своего снаряжения.

Когда угроза затопления миновала, мы смогли перевести дух и осмотреться.

Пещера, в которую принес нас морской змей, представляет собой грот естественного происхождений, образованный в толще богатого хрусталем, чьи вкрапления сияют словно звезды, скального образования. Этих звездочек так много и все они столь ярки, что вполне справляются с ролью осветительных приборов, позволяющих оценить величие подводной пещеры. Купол ее имеет форму условно сферическую, хотя и с множеством выступов, трещин и шероховатостей. Пол скрыт водной толщей, в которой то и дело мелькают удивительные светящиеся рыбины. Лишь в одном углу он возвышается над поверхностью воды, образуя небольшой островок, обильно усыпанный обломками кораблей и скелетами крупных рыб. Входа в грот, равно как и выхода, не наблюдается. Можно предположить, что он расположен ниже уровня воды, что позволяет удерживать воздух в этом гигантском каменном мешке.

– На зиму запасается, – с видом знатока объяснил наше появление здесь черт, разминая крылья и хвост, больше всего пострадавшие во время падения.

Морской змей, не отрывая от нас взгляда, вытянул губы трубочкой и засвистел. Испуганно метнувшееся эхо заблудилось во всех этих «до», «ре» и «ми» и, забившись в трещину, заткнулось.

Покончив с музицированием, чудище решило поиграть в мячик, используя в качестве последнего дракар. Двумя пинками выбросив его на остров, морской змей исполнил минорную мелодию и нырнул, оставив нас гадать о причинах такого его поведения и строить абсурдные планы на будущее.

– Мы пропали, – обреченно произнес один из викингов. – Мы пропали…

Второй, не говоря ни слова, приложился шлемом о борт. Раз, второй…

– Стукни его, – попросил я Герольда.

– А почему я?

– У тебя удар послабее будет – ты же у нас мудрый.

Польщенный мудрец отвесил впавшему в безмолвную панику соплеменнику оплеуху.

– За что? – удивился бородач, повернув к нам свое обиженное лицо в ромбовидных шрамах, оставленных некогда врезавшейся в кожу сетью.

– Сохраняй спокойствие, – посоветовал я. – Не нужно головой биться.

– Да я спокоен. Просто кто-то упал на мой шлем, и он погнулся – вот и ровняю. А то мозги жмет.

– А… у… – только и смог ответить я. После чего со стуком захлопнул рот.

Спрыгнув с корабля на островок, я решил пройтись по нему: ноги размять и осмотреться заодно. Герольд Мудрый и черт увязались за мной. Последний, забравшись мне на плечо, свесил копыта и принялся делиться своими умозаключениями.

– А ты видел, каким взглядом на меня твоя сестренка смотрит?

– Нет. А каким?

– Влюбленным.

– Может, она съела чего не того?

– И Яга тоже, – словно не слыша сарказма в моем голосе, продолжал рогатый. – Да и твоя же… кх!.. Может, я обладаю каким-то магнетизмом для женского пола?

– Несомненно.

Следовавший по пятам викинг в разговор не встревал, лишь морщил лоб, словно пытаясь думать. С непривычки этот процесс, видимо, был болезненным.

– А чего это ты такой грустный? – стукнув меня копытами по ключице, поинтересовался черт.

– Боюсь, мы в безвыходной ситуации… сожрет нас змей морской.

– Я спасу тебя, – с пафосом пообещал черт, наверное, вспомнив о возложенных на него обязанностях ангела-хранителя, коему надлежит, как видно из названия, хранить меня в целости и сохранности.

– Едва ли ты сможешь своим щуплым телом насытить такую громадину, – логично усомнился в выполнимости обещания рогатого Герольд Мудрый.

– Я имел в виду несколько иное. Спрятаться с моим щуплым (на этом слове черт сделал ударение, акцентируя наше внимание) телом мне не составит большого труда, а, как выберусь на свободу, поставлю… найму кого-нибудь, чтобы поставил за тебя свечку. И такую докладную начальству накропаю, что тебя сразу в великие святые и великие грешники зачислят.

– Лель, дорогой! – окликнула меня Ливия.

– Что, любимая?

– Наберите там дровишек сухих – обед разогрею.

– Хорошо.

На пару с Герольдом мы набрали по охапке щепок и направились к лежащему на боку дракару.

– Кости акульи, – пнув ногой усаженную зубами рыбью челюсть, сказал викинг. – Все акульи. Других нет.

– Значит, морской змей питается исключительно морскими хищницами.

– И правда! – удивился черт. – А где человеческие? Кораблей разбитых словно на кладбище погибших кораблей, а следов экипажей нет.

– Может, оно их с костями заглатывает… – пожав плечами, сказал я.

– Или здесь есть какой-то выход, – предположил черт.

– Или людей хоронят на дне морском, – выдвинул малоперспективную версию Герольд Мудрый.

– Давайте не будем гадать!

– Давайте, – не стал спорить со мной черт. – Тем более что карты я потерял, а кофейных деревьев в этих широтах не произрастает.

Благодаря запасливости викингов трапеза вышла обильной, а женские руки привнесли в нее домашнее тепло и вкусовое богатство.

– Ням-ням, – заявил черт, – пальчики оближешь.

Сказал – сделал. Вот бы в других вопросах мой рогатый ангел-хранитель проявлял подобную исполнительность.

Но насытиться вкусной пищей и понежиться в эфемерном ощущении домашнего комфорта нам не дали.

Первыми водную гладь вспенили дельфины. Штук пять-шесть. Стремительно выпрыгнув, они дружно совершили в воздухе сальто-мортале и свечками ушли в воду.

Следом за единственными союзниками человека среди бескрайних океанских просторов появился… появилась… в общем, появилось что-то нелепое до абсурда. Нет, конечно, как человек, весьма хорошо знакомый с голливудскими фильмами и реальностью преисподней, я видал существа и более удивительной формы, но такого выражения лица мне до сих пор видеть не доводилось. Разве что… Стоп! О политике ни слова. Просто попытаюсь словами передать то, на что и смотреть больно. И начну, пожалуй, с х… впрочем, зайду-ка я с обратной стороны и первым опишу хобот, а до хвоста доберусь по ходу дела. Если при слове «хобот» в вашем воображении возникла та конечность слона, которая заменяет толстокожим гигантам руку, то лучше вообразите лобный нарост индюка и расположите на подбородке. Полуметровый пожеванный шланг бурого цвета с множеством подвижных щупалец на самом окончании. Рот существа находится там, где и положено, вот только развернут он на девяносто градусов и снабжен обилием острых как иголки и погнутых как крючки зубов. На месте носа торчит острый костяной клюв, из боковых прорезей которого, приблизительно на половине длины, то и дело выглядывают голубые глазки на телескопических усиках. Кроме пары этих крохотных органов зрения на морде существа располагается еще один глаз. Огромное иссиня-черное блюдце на лбу, окруженное обильной щетиной и снабженное костяным веком. Уши у существа расположены на затылке. Причем все четыре.

«Эка невидаль!» – скажете вы. Оно-то конечно… но существо, при его-то внешности, еще и улыбалось. По крайней мере мне так хотелось бы думать. Поскольку при относительно небольших размерах – если сравнивать с доставившим нас сюда морским змеем, – оно выглядит весьма опасным. В целом, а не лишь его улыбка. Вытянутое тело с широкой грудной клеткой, развитыми плечами и мощными плавниками хвоста характеризуют существо как отменного пловца, вода которому – родная стихия. А ее вон вокруг сколько – цельный океан и несколько морей в придачу. А длинные руки с канатами жил и изогнутыми на манер кинжала ногтями говорят о бойцовских качествах.

Существо, похрюкивая, приблизилось к нам и принялось внимательно изучать, вперив взгляд вытянувшихся на усиках глаз.

– Кто это? – нервно икая, поинтересовался черт.

– Древний демон, – держась за моей спиной, ответила Ливия, пытаясь незаметно его перекрестить. Без какого-либо, впрочем, результата.

– Мерроу [11]11
  Мерроу– в ирландском, кельтском фольклоре водяные существа. Женщины-мерроу – настоящие красавицы, но с рыбьими хвостами вместо ног и перепонками между пальцев рук.


[Закрыть],– поделился догадкой Герольд Мудрый.

Его соотечественники с воодушевлением переглянулись и обменялись непонятными шуточками про скучающих красоток и готовность помочь кое-каким уродам обзавестись рогами. Каким именно способом, я не понял, но едва ли викинги подразумевают передачу в чужую собственность своих рогатых шлемов.

Целая гамма чувств отразилась на лице существа. Знать бы еще, каких именно?

– Э… – взвалив на свои плечи тяжкий груз ответственности, начал я. Но тщательно подбираемые слова ни в какую не хотят выстраиваться в предложение, а мечутся, словно выводок перепуганных тушканчиков, – У… это… рад несказанно и… счастлив лицезреть.

Существо внимательно выслушало мою несвязную речь и ответило, весьма удивив этим меня.

– Что? – переспросил я, не поняв ни слова, хотя и ухватив каким-то чудом не очень гостеприимный смысл приветствия.

Оно повторило, стараясь произносить слова внятно и медленно:

– Кака одонака мене надоедака всяка дарможряка. И нафигака Червячакика иха притянака сюдака?

– Что этот ихтиандр сказал? – заинтересовался черт, прищурив один глаз.

– Что несказанно рад нас видеть, – своими словами перевел я, немного слукавив.

Видимо, моих слов в переводе оказалось слишком мало, поскольку трехглазое существо от удивления забыло о необходимости держать себя на плаву и, неловко нырнув, наглоталось воды. Отплевавшись, оно поманило к себе дельфинов и принялось что-то насвистывать, сопровождая свое действо усиленной жестикуляцией. Дельфины слаженно хрюкнули и, ударив хвостами, ушли подводу.

– Серьезный начальник, – с неподдельным уважением протянул черт.

– Незаменимые помощники? – пытаясь завязать разговор, поинтересовался я.

– Тебяка не всяровняка?

– Дельфины, – пояснил я, указав вслед уплывшим млекопитающим подотряда зубатых китов. Мне показалось, что он просто не понял, о ком я говорю…

– Одонака совсема тупяка, – покачало головой трехглазое существо. – Полняка дауняка.

Не разобрав ни слова из сказанного, я тем не менее решил, что диалог налаживается, и опустился на корточки, не желая смотреть на собеседника слишком уж сверху вниз.

– Сами-то мы не местные, случайно здесь оказались…

Не в силах слишком долго пребывать в роли стороннего наблюдателя, черт забрался мне на плечо. Привычно левое.

– Эх, сейчас бы косячок забить да пыхнуть так, чтоб сера в ушах дымиться стала, – мечтательно произнес он. – И пивком отполировать.

– Пивка с копченым лещиком – это дело, – согласился я. И поинтересовался у трехглазого жителя глубин:

– А какое ты пиво предпочитаешь: светлое или темное?

Существо неопределенно хмыкнуло, но до ответа не снизошло.

– А я самогон предпочитаю, – честно признался черт. – И спирт.

– Водяка, самогоняка всяка хорошака и вкусцяка, – оживился трехглазый собеседник, восторженно ударяя хвостом по воде. Даже выражение его лица утратило свою непонятную чужеродность. Подумав немного, он добавил: – Нямонямака, одонака!

– Так чего ты нам тут баки паришь?! – встрепенулся черт. – Головастик-переросток океанический! Мигом дуй за пузырем – встречу взбрызнем.

– Незяка, одонака. – Последовавший за этим признанием тяжелый вздох показал, что таки да – нельзя!

Но мой неисправимый ангел-хранитель, не желая верить очевидному, трактовал сказанное по-своему.

– Твоя правда, одну бутылку нельзя – мало. Бери сразу ящик… или два? Нет! Лучше три.

– Женяка… стервяка! Запреща-а-ака…

– Что это с ним? – взволновалась Ливия, наблюдая за гримасой, исказившей трехглазое лицо, – Черт! Ты до чего человека довел?

– А я тут при чем? – удивился черт, спрыгнув с моего плеча и отбежав в сторону.

– Ты ведь почти ангел, – укорила его моя дражайшая половина. – Тебе ведь такое доверие выказали… А ты?

– Да чего я такого сказал?! Предложил выпить? Никто ведь не заставляет. Не хочет – пускай не пьет.

– Моя хотяка самогоняка, – сообщило морское чудо, причмокивая губами.

– А чего ты его на путь порока толкаешь, а? – уперев руки в боки, строго поинтересовалась у черта моя супруга. Черт побледнел. Да, признаться, я и сам ее в такие моменты побаиваюсь, несмотря на ее ангельское происхождение. – Тебе какие наставления давали?

– Разные. Я список составил и в алфавитном порядке назубок выучил. Вот слушайте. Пункт первый – Аделаида. Это моя теща. Чтоб ей на старости лет в праведницы попасть! Может, в рай переедет, без права переписки. Вот житуха пойдет… Ага! Значит, она сказала, без шорт для похудения не возвращайся – прибью. Пункт второй – Вакханида. Младшенькая моя… в этом веке. Тамогочи хочет.

– А ты настоящую зверушку подари, – предложила Ливия.

– Откуда такая жестокость? – удивился черт. – Маленькая она еще, чтобы щенков да крольчат мучить, пускай электронных голодом морит. Так дешевле. Пункт третий – Гнилоуста. Три четверти мои драгоценные.

– Кто?

– Спутница в беззаконном браке.

– Дражайшая половина, что ли? – сообразил я.

– Это у тебя половина, – вздохнул черт, – а у меня три четверти. Если опять до четырех пятых не поправилась…

– Придумяка! – радостно воскликнул обитатель океанических глубин. – Моя суперяка умняка! Вас пригласяка в гостяка и…

Развить мысль ему не дали. И моя команда здесь ни при чем.

Из глубин выскочили пятиметровыми торпедами дельфины, заполнив воздух веселой трескотней. Вслед за ними из воды на берег выбралась юная дева необычайной красоты. Длинные волосы черной накидкой налипли на белоснежные плечи и целомудренно прикрыли спелые полукружия грудей, высоко вздымающиеся при каждом вздохе. Струйки воды, сбегая по мраморной коже, собираются в ложбинке между ними и дальше веселым ручейком спешат по плоскому животу все ниже и ниже… а пупка, чтобы образовалось озерце, у нее нет. Томный взгляд голубых глаз, окруженных кукольными ресничками, прошелся по рядам викингов, вызвав дружный вздох восторга и вожделения. Словно в ответ на их реакцию морская дева томно зевнула. Ее пухлые губки приоткрылись, продемонстрировав белоснежные зубки, между которыми мелькнул кончик розового язычка, сняв скопившуюся на верхней губе капельку морской воды. – «Чем же необычна ее красота? – спросите вы. – Обыкновенная красавица с обложки глянцевого журнала в стиле ню»… – Так-то оно так, но только до колен – ниже ее стройные ножки покрыты золотистой чешуей и заканчиваются не изящными ступнями, а рыбьим хвостом. Совсем как у спасительниц в красных купальниках, вынесших нас на берег после крушения Летучего Корабля. Но при несомненной принадлежности к одному виду существ, в народе почему-то именуемых «вымышленными», они явно из разных слоев океанического общества. И дело не только в этих красных купальниках… может, это их рабочая форма, которую они надевают лишь для надводных вылазок, а в своей среде обходятся тем, чем природа наделила. В облике вновь прибывшей чувствуется порода.

– Моя женяка, – представил вновь прибывшую морскую деву трехглазый любитель горячительных напитков кустарного производства.

– У… как приятно, – откровенно пялясь на щедро демонстрируемые прелести, ответил черт. О приличествующей ангелам-хранителям скромности он разом позабыл.

– Какой миленький волосатик, – улыбнулась морская дева. И столь чудесен был ее голос, что все поневоле заслушались волшебным его звучанием. – Может, согласишься стать моим любимым домашним зверьком? Будешь сопровождать меня в прогулках по парку, вести философские беседы…

– На гостей незваных лаять, – скривилась Леля. – Тяв-тяв!

– А также по утрам тапочки носить, – добавила Ливия, сердито блеснув глазами.

Черт, успевший сделать в направлении манящей его морской девы несколько шагов, споткнулся и встрепенулся, словно лунатик, пробудившийся ото сна.

Я первый справился с потрясением и, сделав вид, что не поддался на чары, а просто пытался остановить очарованных викингов, скомандовал:

– Спокойно, парни!

Викинги недоуменно переглянулись, но желание, крупными печатными буквами написанное на их бородатых лицах, не исчезло. Оно лишь приобрело более осмысленную форму.

– Зовите меня Жемчужинка, – предложила морская дева. – Ведь мое настоящее имя вам вовек не выговорить. Может, позже, когда мы станем с вами близкими друзь…

– Действительно позже, – оборвала ее напевную речь Ливия.

Даже зная о чарующей силе голоса морской девы, я невольно поддался манящему его очарованию. Что уж говорить про остальных представителей мужской братии.

Наградив мою супругу ядовитым взглядом, не особо старательно загримированным под доброжелательную улыбку, Жемчужинка предприняла еще одну попытку зачаровать нас.

– Я так люблю быть мокрой, – двусмысленно намекнула сексапильная девица, облизнув алые губки и взъерошив подсохшие волосы. Не без умысла продемонстрировав вызывающе торчащие бутоны груди, надо полагать. – А на воздухе я делаюсь такой сухой…

Своего она добилась – восхищенный вздох-стон повис в воздухе, но развить успех ей, не позволили наши дамы.

– Как тарань, – весьма громко прошептала Ливия.

– Угу, – согласилась Леля. – Жаль, пива нет.

Морская соблазнительница запнулась на полуслове и, покраснев от гнева, несколько раз раскрыла-закрыла рот в безнадежной попытке ответить что-то подходящее случаю.

Рыжая сестрица подмигнула моей жене и, всплеснув руками, воскликнула:

– Кажется, она начала задыхаться?.. Какой ужас!

– Нужно спасти ее! – добавила Ливия, хватая Жемчужинку за хвост.

– Конечно, – поддержала ее Леля, ухватив морскую деву за плечи. То, что при этом в ее кулаке оказался целый пучок роскошных черных волос – это конечно же случайность.

– И – раз! – скомандовала Ливия.

– И – два! – поддержала ее рыжая богиня любви славянского пантеона.

Морская дева лишь взвизгнула, когда на счет «три» ее бросили в море.

– А-а-а…

Плюх!

И тишина.

Десять секунд.

Мы стоим и ждем, что же будет дальше.

Муж Жемчужинки раскрыл свой вертикальный рот во всю ширь, отчего он стал похож на ноль, и вытаращил все три своих глаза.

Двадцать секунд.

Без изменений. Только трехглазый обитатель океанических глубин меняется в лице по всему спектру: от ярко-красного до бледно-голубого.

Полминуты.

Дон Кихот прокашлялся и поинтересовался:

– А она не утонула?

Сорок секунд.

Я наконец-то созрел до ответа:

– Не должна бы…

Пятьдесят секунд.

Подумав, я поправился:

– Но кто его знает.

Минута.

Из воды показалось перекошенное лицо Жемчужинки со сверкающими, словно угольки, глазами.

Дельфины поспешно нырнули, с глаз долой. Ее трехглазый супруг сообразил проделать это еще раньше, оставив торчать из воды лишь пару своих маленьких глаз, поднятых на манер перископа.

– Мы спасли ее! – заявила Леля.

– И даже награды за это не попросим, – поддержала ее моя сестрица.

И когда они успели так спеться?

Жемчужинка сумела-таки совладать со своим лицом и изобразила улыбку.

Викинги облегченно перевели дух. Наивные. Неужели они не знают, что если женщина улыбается, это не значит, что она простила, скорее наоборот.

– Царь морской, самодержец океанический желает видеть вас за праздничным ужином. Не опаздывайте. – Жемчужинка хлопнула в ладони, и из воды высунулись остроносые дельфиньи рыла. Она сердито посмотрела на них и хлопнула еще раз. Показалось перепуганное лицо ее мужа. – Проводишь их.

Сказала и, сверкнув ягодицами и взмахнув хвостом, уплыла прочь.

– Уплывака, – констатировал трехглазый морской обыватель, не скрывая облегчения.

– Звать-то тебя как? – поинтересовался я.

– Моя звака Уморяка.

– Очень приятно. А меня Лель, – представился я.

Едва дождавшись, пока викинги сообщат морскому мужу свои имена с прозвищами, черт выпалил вопрос, занимающий его последнее время:

– А когда будет ужин? Не опоздать бы…

– Успевака, – заверил его Уморяка. – Вы плывяка по моим следяка.

Морской обитатель махнул рукой и нырнул.

– Я в воду не полезу – плавать не умею, – решительно заявил Дон Кихот. – Лучше здесь вас подожду.

– Мне самому страшно, – признался я. – Но, во-первых, отказывать царю, а тем более местному, настоятельно не рекомендуется – себе дороже, а, во-вторых, здесь можно дождаться разве что возвращения морского змея.

– Чегока вы ожидака? – поинтересовался вернувшийся морской муж.

– А далеко нужно нырять? – уточнил я. – Мы ведь в воде дышать не можем…

– Моя совсема забывака, – смутился Уморяка. – Вы шапка-подводка надевака – и така дышака.

– Акваланги? – предположил я, глядя вслед нырнувшему морскому обитателю.

– Надевака, – предложил он, вернувшись с целой стопкой красных резиновых шапочек, покрытых мелкими пупырышками, словно икринками.

– В этом мы захлебнемся, – возразил я.

– Не-а… нормалека дышака.

– У нас же нет жабр.

– Надевака и испытака, – предложил он.

А куда было деваться? Надел и испытал. На себе – хотя было дикое искушение возложить сию почетную роль на кого-нибудь другого. Но совесть – чтоб ее! – не позволила.

Двести девяносто девять. Триста. Достаточно. – Черт махнул рукой, и Добрыня Никитич хлопнул ладонью по воде, давая мне знак, что время истекло.

Вынырнув, я выдохнул воду и вдохнул воздух. Разницы никакой.

– Ну как?

– Дышать можно, – заверил я. – Только веревочки нужны.

– Зачем? – удивился черт.

– Угадай с трех раз, – предложил я, взяв протянутую Герольдом Мудрым бечевку.

– Решил силок на морского змея поставить? – выдал первую версию несознательный мой «ангел-хранитель».

– Нет, – ответил я и порезал веревку на одинаковые куски, длиной по метру.

– Узелки на память завязывать будешь? – во второй раз попытался угадать черт.

– Нет.

– Решил повеситься?

– Не дождешься. – Напялив на его рогатую голову самую мелкую из резиновых шапочек, которая с легкостью сошлась у него на подбородке, я намертво привязал ее к голове и затянул концы веревки морским узлом. – Потерять ее на глубине смерти подобно.

Поняв общую идею, все с энтузиазмом, подстегиваемым страхом и инстинктом самосохранения, взялись за дело. И покончили с ним за несколько минут.

Проверив узлы у каждого, я поинтересовался:

– Готовы?

– Нет, – заявил Дон Кихот. – У меня теперь шлем не налезает.

– И вода холодная, – добавила Леля, пробуя ее ногой.

Привыкнем, – пообещал я. Да и в самом деле, хотя нынешняя зима выдалась весьма холодной, в пещере было относительно тепло, а вода была всего лишь прохладной, а не обжигающе холодной, какой она должна быть в это время года на этих широтах и на такой глубине. Может, мы опять приблизились к теплому океаническому течению или где-то здесь поблизости дремал полуактивный вулкан – кто его знает? – но переохлаждение нам от промоченных ног не грозило. – Греть ее для нас все равно не будут.

Рекс промолчал, не выражая открыто своего недовольства тем, что его зачислили в земноводные, а следственно, в очень близкие родственники разных жаб и лягушек, к которым он не питает особо теплых чувств, но наградил меня таким взглядом…

– Значит так. Слушать меня и беспрекословно повиноваться! – объявил я командным голосом. – Держаться вместе, не разбредаться и не паниковать. Ясно?

– Угу… Ага… Чего?

Будем считать, что возражений нет. А раз так, то смысла тянуть тоже нет. Того и гляди, гигантский хозяин этой пещеры погибших кораблей вернется…