Текст книги "Фирма"

Автор книги: Алексей Рыбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)

Капитан судна, перевозящего рабов, получает десять гиней. Его наниматель, так сказать, старший администратор предприятия, не выходящий в море и ждущий судно на берегу, — сто. А субсидирующий всю акцию и нанимающий администратора хозяин, который и берега-то этого в жизни не видел, и из Лондона никогда не выезжал, — десятки тысяч. Размышления о размере заработка и его зависимости от «фактора удаленности» быстро положили конец челночному бизнесу Максудова. Потом было много всего — банковские аферы, оптовая торговля пивом (как раз в этот период и пришел в его команду Игнат), — но самые большие деньги дала торговля металлом. Когда «металлистов» стали целенаправленно и регулярно отстреливать, Максудов понял, что он еще недостаточно силен, чтобы противостоять армии киллеров, которые, судя по всему, выполняют волю очень больших людей с очень большими возможностями, и решил уйти в самую безопасную и самую темную нишу криминала — ту, что контролировала отечественную эстраду. Конечно, безопасность здесь была довольно относительной, но все же и налоговая инспекция (налоговая полиция в те счастливые для бизнеса годы еще не была учреждена), и органы охраны правопорядка, и просто бандиты-конкуренты не относились к продюсерским аферам слишком всерьез и на финансовые операции, происходящие во время гастролей, смотрели сквозь пальцы. Максудова всегда тянуло к людям искусства, и когда он начал зарабатывать большие деньги, то не жалел их на удовлетворение скромных потребностей своих новых знакомых, среди которых было множество молодых и не очень молодых эстрадных артистов, иные уже тогда имели статус звезд, пусть и не очень крупных, но тем не менее пользующихся неизменным успехом и способных собрать зал на полторы-две тысячи человек. Среди молодых эстрадных артистов начали ходить слухи, что в Ленинграде появился таинственный меценат, судя по всему, мафиози, который готов выложить огромные деньги, дабы помочь понравившемуся ему певцу или певице, группе, театральному актеру, режиссеру, художнику… Впрочем, от художников Максудов быстро отошел. Больше всего его интересовала эстрада. Он видел, что это поле еще совершенно не вспахано, что все гордые своей пронырливостью и хитростью администраторы, прежде работавшие в Ленконцерте, Мос— или Росконцерте, на самом деле зарабатывают смехотворные суммы, просто гроши по сравнению с тем, что можно иметь, если поставить шоу-бизнес в России на твердую ногу. Максудов начал с того, что организовал охранную фирму, которую назвал просто, неброско и по существу — «Охрана». Занималась «Охрана» тем, что и было заявлено в названии, то есть охраной порядка во время крупных концертных акций и, что наиболее важно, охраной самих звезд первой величины, которые, чем дальше катился по стране, перепахивая ее, но ничего не сея, трактор перестройки, все больше нуждались в личной безопасности. После нескольких лет плодотворной работы на избранном поприще Грек, благодаря строгой кадровой политике, немногочисленной, но чрезвычайно скорой на расправу с конкурентами (или, как любил выражаться Максудов, неприятелем) гвардии и железной жестокости самого лидера группировки, действительно завладел контрольными пакетами акций нескольких радиостанций, региональными телеканалами, фактически управлял работой нескольких московских ночных клубов. Теперь он должен был сделать следующий шаг — установить контроль над всей концертной деятельностью в стране, а также над производством аудиопродукции. Он бы подгреб под себя и видео, но так случилось, что эта ниша была уже монополизирована, и не кем-нибудь, а дружками Вавилова — «Промо-ТВ» назывался концерн, заправлявший производством практически всей видеопродукции. В аудиобизнесе же пока царила неразбериха, не было единого, централизованного управления, и здесь можно было, приложив определенное количество усилий, денег и интеллектуальных сил, попытаться взять лакомый кусок и перетащить его на собственный стол. Сейчас пришло время нанести первый удар. Для этого Грек вызвал из Питера Игната — одного из своих наиболее ответственных работников, которому он если и не полностью, но все-таки доверял и на которого мог рассчитывать при выполнении самой щекотливой, опасной и требующей большого риска работы. Распростившись с Толиком, Грек отправился на дачу, где должна была состояться встреча с питерским представителем его организации — представителем, давным-давно внедренным в фирму «Норд» и готовым — это уж выбирать генеральному директору, господину Гольцману, — либо столкнуть ее в пропасть, либо предоставить дальнейшее процветание, но уже под патронажем Максудова. Сейчас перед Греком стояли два главных бастиона, которые нужно было взять во что бы то ни стало, — «Норд» в Петербурге и «ВВВ» в Москве. И в той, и в другой операции был задействован Игнат. 3 Артур Ваганян две недели пытался встретиться с Кудрявцевым, но Роман никак не мог выкроить время даже для того, чтобы просто пообщаться со старым знакомым. Ваганян знал, что Кудрявцев, по его собственному выражению, «в штопоре», а когда Роман запивал, то становился совершенно неуправляемым и непредсказуемым. Однако, судя по всему, такой активный отдых наконец утомил Романа, и встреча его с Ваганяном все же состоялась — в клубе «Перспектива». Ваганян пришел в полночь, как и договаривались. Кроме приятного общения, у него была еще одна цель: Артур собирался предложить Кудрявцеву, чтобы тот возглавил одно из новых подразделений «ВВВ», занимающихся концертной работой. Клубы Романа были достаточно широким полем для такого рода деятельности. Собственно, на его площадках все время выступали артисты, работающие на Вавилова, но их концерты были неупорядоченными, а заработки — неконтролируемыми. Артур хотел изменить существующее положение и сделать «клубный чес» централизованным и подконтрольным фирме. Увидев помятое лицо Кудрявцева, его потухшие глаза и дрожащие руки, Ваганян решил перенести деловую часть разговора на неопределенное время. Роману нужно было прийти в себя, очухаться, трезво оценить ситуацию, на что сейчас он, кажется, не был способен. Они сидели почти до утра, курили хорошую траву, Артур делился с Кудрявцевым сложностями своей работы… Разговор не касался впрямую дел, и Роман отдыхал за беседой, сдобренной марихуаной и отличным вином. Домой ему ехать не хотелось. После того злосчастного пожара в Пантыкино, после двухнедельного тяжелейшего запоя, после того, что произошло в пивной, после ссоры с Бояном и — что много хуже — размолвки с Греком, который, кажется, не на шутку на него рассердился, Кудрявцев просто боялся оставаться дома один. Внешних причин для такого беспокойства не было, но Роман боялся внезапного приступа белой горячки, опасался, что, случись с ним нервное расстройство, он может в приступе болезненной депрессии запросто покончить с собой. В жизни он сталкивался с подобными вещами, несколько хороших знакомых именно таким образом и пострадали. Двое из них — необратимо. «Нервы, видимо, сдают, — думал Роман. — Годы, мать их так. Изнашиваться начинаю. Чтобы раньше запой на меня так подействовал? Да никогда! Уж не говоря о пожаре. Даже с жертвами. Даже если погиб старый друг, такой, как Леков. Нажрался бы на поминках, погрустил бы месяцок и все. А теперь — просто фильм ужасов какой-то… Нервы, нервы… Отдохнуть бы нужно, в Азию съездить… На Тибет, что ли, податься?… Помедитировать, в тишине посидеть, о душе подумать…» Роман слушал Ваганяна и думал, что хорошо бы сейчас собрать всех старых приятелей, вот если бы, скажем, Леков был жив — его притащить бы, Вовку Нефедова, уехавшего в Канаду и пропавшего из виду, Серегу Штейна, всю веселую компанию семидесятых, нажраться здесь как следует, благо халява в чистом виде, а потом — в университетскую общагу, к филологиням, как когда-то. Взять с собой портвешка обычного, должно быть, не стошнит, опыт-то по этой части большой… посидеть… потом потрахаться от души… А утром — пивко в павильоне, толстые липкие кружки, мелкие креветки… — Вот так, Рома. Деньги сейчас делаются быстро, в долгосрочные проекты вкладываться невыгодно. Вернее, вложиться можно, все отобьется, только зачем, когда можно за год заработать столько же, сколько получил бы за пять, если бы раскручивал какой-нибудь реальный талант. — Значит, с талантом дело иметь невыгодно? Таланты, короче, вымываются с рынка? — Да, к сожалению. К сожалению, — повторил Артур, — это так. Мода, Рома. Мода диктует артистов. Как говорят, короля играет свита. А у нас — мода делает артиста. — А моду кто делает? — Мы же и делаем, — печально усмехнулся Артур. — Кто же еще? — А зачем? — спросил Кудрявцев. — Вот, я помню, раньше, в семидесятые, вся мода как-то естественно возникала. Были там, скажем, «Дип Пепл», «Цеппелин». Мода от них и шла. По всему миру. — А сейчас? — спросил Артур. — Это я тебя хочу спросить, что сейчас происходит. Объясни, откуда все эти девчонки безголосые? — Откуда-откуда? От нас, конечно. Мы их и делаем. — А на кой? — Рома, ну ты что? Деньги же зарабатываем! Ты думаешь, я дома эту чуму слушаю? Да ни в жизнь! Есть у нас пара ребят в производственном отделе, так им нравятся все эти телки — и «Красота», и «Дембель», и все остальные. Я же тебе объясняю: группу сделать — месяц. Записать альбом, выпустить его — ну, еще если делать такую музычку, знаешь, современную, — Артур покрутил в воздухе пальцами, — еще месяц. А потом за первые полтора месяца нужно все это продать, окупить расходы и получить прибыль. Инфляция же. Иначе пролетишь. Нужно спешить. И отбивать бабки сразу. — Это все ясно… Только как же искусство? Вы ведь все-таки культуру в массы несете. — Ты в зал выйди, — сказал Артур, затянувшись толстым «косяком», — посмотри, какая там культура. Мать ее так… — Да я все это наизусть знаю. Я же в свои заведения не хожу почти, только по работе если… — Ну вот, а говоришь — культура. — Так вы и воспитали народ на своих «Дембелях» и «Красотах». — Ни фига подобного. Сейчас любая музыка продается. Какая хочешь — и старая, и новая, и хорошая, и плохая. И наши «Дембеля». А что покупают? «Дембелей» покупают. Нравится им. Тащатся. Ну и пусть покупают. Мы им еще пяток таких «Дембелей» слепим за год. И заработаем. А потом пригласим, вот для таких, как ты, ценителей изящных искусств, тот же «Дип Пепл». Или Паваротти. И пролетим на них. А покроем убытки из прибыли за «Дембелей». Понял? — Ну, Артурчик, это же азбука… Я о другом. — Не пойму. О чем? — Есть же ведь настоящие ребята! Хочу своими глазами на них посмотреть… Я как раз сегодня к ним собираюсь. По телеку видел, а вот рядом, вживую, — нет. — Это ты про каких ребят говоришь? — Да про твой проект. Который должен быть круче Ренаты. Сам говорил… — Ну да. «Летящие». Обосрался проект этот. Практически накрылся. — Ну и ладно, большое дело… Что это ты так разнервничался? Покури еще. Чего ты, Артур? — Да обидно. Двести штук баксов псу под хвост. — Двести штук? Это серьезные деньги… — Серьезные. — Свои, что ли, бабки вложил? — Ну да… За идиота меня держишь? Деньги фирмы… Фирма-то, конечно, не обеднеет от такого, но Вавилов мне хороших дал пиздюлей… Отрабатывай теперь, говорит. А эти уроды у меня на шее висят, что с ними делать, ума не приложу. Но ребята классные, — неожиданно закончил свою тираду Артур. — "Летящие"? — уточнил Кудрявцев. — Ага. Хочешь, они у тебя сыграют? — Можно. Пусть выступят. — Вот и здорово. Хоть головной боли меньше… Знаешь, а если их на постоянную работу к тебе отправить? Что думаешь? Например, раз в неделю? — Да нормальная группа, — сказал Кудрявцев. — Это еще до твоего проекта ясно было. А что у тебя с ними случилось-то? Почему ты говоришь, что деньги — псу под хвост? — А хер его знает, Рома. Не покатил проект. — Не покатил? По телеку ведь крутили чуть ли не каждый день? По ОРТ! Клипы дорогие. Концерты вовсю шли… Я тебе сказал, что сегодня к ним собираюсь? Вроде сказал. Мне эта девчонка звонила, приглашала в гости… Ихняя солистка. И вообще, говорила, хочет познакомиться. А она ничего. Артур покачал головой. — Ну-ну… Съезди. Посмотрим, как она тебя раскрутит. — Раскрутит? — Да они торчат там все со страшной силой. Деньги им нужны. Они же не зарабатывают почти ничего. Вот, думаю, и решила тебя, как богатого папика, крутануть. — Пусть попробует. Я таких, как она, знаешь сколько видел? Просто трахнуть ее хочу. Симпатичная телка. Люблю таких — худеньких, маленьких… Ну, дам денег немного. Подумаешь, большое дело. Не в деньгах счастье. А клипы, кстати, у них ничего… — Да, — согласился Артур. — Клипы ничего. Мы их и проплачивали. Только выхлоп нулевой. Мне Вавилов говорит — смотри, как Рената взлетела. С ни хуя, с нуля. Ее один дух из ресторана вытащил, где-то в Симферополе. Обычная баба, ни кожи, ни рожи, и поет хреново… Я, знаешь, учился в консерватории, между прочим. Кое-что в этом понимаю. — Почему плохо поет? По-моему, нормально поет. Мне не нравится, правда, но лучше, чем всякие твои «Дембеля». — То же самое. Школы нет. Горлом, горлом берет. Это называется — не петь, а глотку драть. У нее дыхалка вообще не работает. Ни живот, ни диафрагма. Одно горло. Так долго не протянешь, точно говорю. — Так ведь, по твоим словам, долго и не надо? — Не надо. Если изначально на это рассчитывать. А она, Рената-Хрената, намеряла себе, по-моему, мировую популярность. У нее просто манька-величка. Обосрется на первом же выезде. Хотя, по моим предположениям, года полтора-два она еще очень круто будет по Раше пахать. Просторы у нас необъятные. Но тут тоже — в крупных городах она хорошо идет, а на местах, в провинции, — полупустые залы. С ней работать нужно грамотно, а у нее продюсер — лох… — А кто ею занимается? — Ты не знаешь? Портнов. — Леха? — Знаком с ним? — спросил Артур, забивая новую папиросу. — Конечно. Сколько выпито вместе! Такого не забудешь. Лучшие мои годы, можно сказать, вместе провели. — Ну, тогда ты все поймешь. Не поперло у него по музыке, он и кинулся в продюсеры. Но, конечно, с Ренатой ему повезло. Или нюх у него хороший. — Он же профи… — Это не важно, профи, не профи. Главное, чтобы нюх был. Но работать грамотно Портнов не может. Вот он сразу Ренату распустил, она ему на шею и села. Начал ей петь про то, какая она гениальная да золотая, она и поехала крышей. У них, у провинциальных ресторанных певиц, с этим просто. Комплекс такой перед столицей, знаешь? Всю жизнь смотрят по телеку, как в Москве красиво живут, и хочется им всех нас убрать, что называется, доказать, что они круче. Мол, они — настоящие, а мы, столичные жители, просто случайно оказались в таких тепличных условиях, и гордиться нам нечем. — Но она же в самом деле… — По сравнению с остальными нашими бездарями, согласен, еще туда-сюда. Но о мировом уровне даже говорить нечего. Это все на уровне первого класса музыкальной школы. Хорошая дворовая группа, короче говоря. — А народ тащится. — Тащится. И еще года два будет тащиться. Вот, я думаю, может, мне реабилитироваться перед Вавиловым? — В смысле? — Да перекупить эту Ренату. За два года она мне все затраты по «Летящим» отобьет и еще прибыль принесет. — А как же ты ее перекупишь? — Так и перекуплю. Очень просто. Денег дам, и все дела. — Слушай, это был бы класс. — А тебе-то что? — Так ты дашь мне ее в клуб! Чтобы она у меня поработала. А по деньгам мы с тобой разберемся, правильно? У меня народ все спрашивает — хочут, видите ли, бандюганы мои Ренату. А она, сука драная, по клубам не поет. Она, блядь, большой артист, мать ее… — Да договоримся, Рома, о чем речь. На-ка, дерни еще. — Слушай, растащило не по-детски, ей-богу! Кудрявцев откинулся на спинку кресла и выпустил дым тонкой струйкой. — Круто прет. Как в молодости. Так что же эти твои… улетчики? — "Летящие"? — Ну. — Да ничего. Достали меня с такой силой — не знаю, что с ними и делать-то. Ты серьезно к ним собираешься? — Серьезно, — кивнул Кудрявцев. — А потом к ней. — Это один хер. Они все в одной квартире живут. В Марьиной Роще. — Правильное местечко. — Да уж… А эту их мадам — кто ее только не трахал. Если она вмазанная, а она последнее время всегда на сто процентов вмазанная, то запросто. — Я же не по этому делу, Артурчик. Я бы травы еще с удовольствием. А этого говна по вене… — Ты чего? В твоем же клубе берется. Ты говоришь — говно? — Для меня, Артур, вся химия — говно. Вот трава — вещь натуральная. А химия дрянь. Ну, нравится, пусть их. Пусть ширяются. А я не люблю. Ладно. Все, время. Кудрявцев поднес к глазам часы. — Поеду посмотрю, как они там, в этой своей Марьиной… — Давай подвезу тебя, — сказал Ваганян. — А то ты уже никакой. — Какой, какой. Я еще с молодыми потягаться могу. Ты меня, Артурчик, плохо знаешь. — Нормально я тебя знаю. Поехали. Роман вызвал начальника охраны клуба.