Текст книги "Фирма"

Автор книги: Алексей Рыбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 45 страниц)

— Да ничего особенного. Крамская, знаешь, не отличалась большим умом. Ничего оригинального она не придумала. Продавала квартиры в строящихся домах. Иные квартиры — по нескольку раз. Ну, конечно, и те, что были проданы всего один раз, тоже продавались фиктивно. — Как это? — Понимаешь, когда строится дом, несколько квартир всегда предназначаются либо для строительного начальства, либо для ментов, либо для всяких нужных чиновников. Это всегда было, есть и будет. Уже почти что официально так делается. Крамская давала взятки кому надо, получала необходимую документацию и потихоньку эти самые уже проданные, уже фактически оплаченные квартиры продавала гражданам. Дело нехитрое. А потом, когда стало тянуть жареным, взяла своего Меньшикова в охапку и дала деру. Сейчас, думаю, оттягиваются уже где-нибудь в Майами. Меньшиков-то эти деньги, которые Крамская получала от трудящихся, прокручивал на стороне — торговал продуктами, водкой, сигаретами, умножал капитал, одним словом. Так что лаве они срубили очень неплохое. Последнее время Меньшиков переключился на торговлю компьютерами, сам закупал их за границей. А знаешь, что это значит? — Ну? — Фирма, у которой он покупал технику, — американская. И основал ее он сам. Через подставных лиц, через дружков с Брайтон-Бич. Сам у себя покупал, сам себе платил. Деньги сливал за кордон, вот и вся тема. — Да-а… Попала ты… Что же теперь будешь делать? — Есть одна задумка. — Какая? — Давай-ка, подруга, рванем в шоу-бизнес. А? Как ты смотришь? — Нормально смотрю. Я же учусь… Все-таки музыкант, как-никак. А как ты хочешь «рвануть»? В каком качестве? — То есть как это — в каком качестве? В качестве суперзвезд, конечно, на меньшее я не согласна. Вот тогда, зимним вечером, заявив, что она хочет грести деньги лопатой и имеет свою творческую концепцию, Эльвира и спела Люде свою первую песню, аккомпанируя себе на старенькой дешевой гитаре. — Ну? — сказала она, отставив инструмент в сторону. — Как тебе? — Это твоя песня? — Моя. А чья же еще? — Здорово. И, знаешь, что мне нравится? — Что? — Нет никаких наворотов. Все просто и ясно. И с юмором. «Хорошая девочка Маша». «Ты меня не любишь, а я тебя люблю». Беда всех наших питерских рокеров, Эльвира, именно в этом — в наворотах. Правда, сейчас появляются неплохие парни. Без заморочек. Помнишь эту — «У нас каникулы…»? — Конечно. Я именно так и хотела. Чтобы все было просто, смешно и, самое главное, лохов цепляло. Чтобы песня на ухо садилась и от нее нельзя было избавиться. — Ну, это у тебя получается в полный рост. — Спасибо. Приятно слышать. Но, между прочим, в шоу-бизнесе материал — не главное. — Да? А что главное? — Личность. Нам надо с тобой, Людка, становиться культовыми личностями. — Да? Ха… А как это? — Как это, как это? Так это! Какие вы, столичные жители, нерасторопные! Медленные умом! Потому и сидите все в нищете. — Ой, да ладно тебе! Тоже мне, героиня нашего времени! — Между прочим, так оно и есть. — Да повезло тебе просто. Приехала, случайно меня встретила, случайно устроилась. У нас люди годами работу ищут, а ты случайно попала. Думаешь, так дальше и пойдет? — Тебе не кажется, что слишком много случайностей, Людочка? И вообще, случайного на свете ничего не бывает. Эльвира снова взяла гитару и принялась перебирать струны, меняя аккорды, словно нащупывая новую гармонию. — Просто надо быть деятельным человеком. А вы, столичные, не деятельные. Вы расслаблены изначально. С рождения. Ты не обижайся, Люда, это правда. Включи телевизор. Посмотри, сколько москвичей или питерцев среди эстрадных звезд, я имею в виду, среди раскрученных. Раз, два, и обчелся! Все приезжие! А почему? — Почему? — спросила Люда. — Потому что мы живем, в отличие от вас, в экстремальных условиях. Потому что мы каждую секунду готовы встать и, фигурально выражаясь, выйти вон. Потому что мы приезжаем в Москву или Питер, и у нас нет ничего. Ни прописки, ни денег, ни вещей, ни знакомых. Мы полностью беззащитны и одновременно приучены давать отпор сразу и жестко. Так уж мы воспитаны. Вон, посмотри, иногда звезды, из тех, кто сейчас уже в миллионерах ходят и упакованы по полной, проговариваются в интервью, как они жили первые годы в Москве. Пенкин дворником работал. «Академики» чуть ли не бутылки собирали по подъездам, чтобы прокормиться. Да все они, все наши, то есть приезжие, были полными люмпенами. И все вылезли. Редактор «Фактов», Валерка, который сейчас звездами вертит как хочет и ему все звезды жопу лижут, он тоже чуть ли не бомжом в Москве был. Я с ним тут познакомилась, он к Крамской приезжал, покупал квартиру в Питере для своей любовницы. Кофейку с ним попили, поговорили за жизнь. Бомжевал парень, потом дворником пошел работать, пристроился как-то. Без прописки, без ничего. Поступил на журфак, чуть ли не по поддельным документам. Заочно окончил. Знакомства заводил. Потом стал в журналистике приличные деньги зашибать. А где деньги — там и все остальное. Он теперь уважаемый человек, за границу ездит, эти самые звезды, которые раньше его на порог не пускали, за ним бегают сломя шею, чтобы он интервью с ними сделал, помог новый альбом раскрутить. А он их на хуй посылает. — Почему? Почему он их посылает? — Ну, честно говоря, не всех посылает. Только тех, кто ему раньше не помогал. Когда он еще никем был. А остальных — наоборот, двигает. — Провинциалов? — Да. Понимаешь, Люда, вы ведь, столичные жители, очень изнеженные. Вам дергаться неохота. У вас тут квартиры, родители. В крайнем случае, всегда можно прийти домой. В холодильнике обед стоит. Кровать имеется, теплая постель. А у нас — ни хрена. Эльвира взяла громкий аккорд, задребезжали струны. — Вы тут кричите — «преступность, преступность!» — Кто это кричит? — Да все вы. По телевизору вон, в газетах. А знали бы вы, что такое настоящая преступность! У вас тут просто теплица. — Что, в Магадане круче? — В Магадане… Да что Магадан! Ты ведь, Людочка, России вообще не знаешь. Ты за Московскую кольцевую выйди — вот там уже Россия начинается. И чем дальше, тем круче. Господи, ты погуляла бы у нас вечерком, сразу мозги на место встали бы. Знаешь, когда лет в тринадцать начинаешь хоронить одноклассников, к этому как-то привыкаешь. Уличные драки — дело обычное. Сначала драки — подростки просто так машутся. Потом — с ножами. С кольями, цепями, бритвами. Затем дело до стволов доходит. И очень быстро. Пацан еще голосовать не может, а уже со стволом в кармане. Преступность… И во всем так. Мы приучены выживать, понимаешь? А вы — нет. Поэтому мы зубами рвем, цепляемся за каждую лощинку, за каждую трещинку, чтобы удержаться. Чтобы не сорваться и не загреметь вниз. А вы — так… живете себе, все идет, как идет, вы даже не задумываетесь о жизни. О том, что время уходит. Вот и результат: все настоящие звезды — наши. Все без исключения из провинции. Сечешь расклад, подруга? — Не очень. — А ты пойми, что я тоже из провинции. Значит, у нас с тобой преимущество по сравнению с вашими остальными, питерскими… Напыщенными, самовлюбленными, считающими себя гениальными. Ясно? — Ясно-то ясно… А чего ты такая злая, Эля? Из-за работы? — Да разве я злая? Не злая я… Я к людям вообще по-доброму отношусь. Гораздо, между прочим, добрее, чем вы, питерцы, друг к другу. — Да я заметила. — И если ты думаешь, что я играла, когда твоей маме помогала, так нет, не играла. Это у нас тоже в крови уже — к людям надо по-доброму. Я не говорю про твою маму, она золотой человек. — Со всеми, что ли, по-доброму? Это, типа, если по одной щеке ударили, подставь другую? — Нет. Если ударили, ударь в ответ. У нас так было заведено. С детства. Поэтому и остерегались бить — всегда в ответ можно было получить. Нет, с людьми, с бомжами последними, с алкашами уличными, со всеми, если они тебе впрямую вреда не сделали, — надо по-доброму. Неизвестно, что это за люди, может быть, у них временные трудности. Понимаешь? — Ну-у… Не всегда мне приятно по-доброму… Если, например, кто-то ссыт у меня в парадной, я с ним что, по-доброму должна? — Господи, подумаешь — ссыт. Всякое в жизни случается. Бывает, что и пописать человеку негде. Что же его, бить за это сразу? — Ну, бить не бить, а поучить… — Тебя саму надо еще учить. А то сидят, понимаешь, перед телевизорами. Задницу оторвать не могут, а других судят — этот, мол, пролез из провинции, тот пробивной, вылез из грязи в князи. А самим-то кто мешает? Все возможности есть, пожалуйста… Что до меня… — продолжала Эльвира, прикурив новую сигарету от окурка. — Вот ты говоришь — мне повезло. Ничего подобного. — Ты хочешь сказать, что запланировала так? Мол, кого-то встретишь, у кого-то поживешь… И на работу знала, куда идти? — В общем и целом, наверное, так. Я, конечно, не знала, что встречу именно тебя и что пойду именно в «Гарант». Я даже о названии таком не слышала. Но я пришла в этот город и в тот клуб по-доброму. Понимаешь? С открытой душой. И с хорошим отношением к людям. Поэтому тебе и понравилось со мной болтать, поэтому ты меня к себе и пригласила. А если бы я сидела там, в клубе, букой, если бы набычилась и всех отшивала — ты бы ко мне подошла? — Да ни в жизнь! — Вот и я о том же. Ладно, Людка, ты согласна? — С чем? — Да боже ты мой! Группу со мной сделать. Ты же музыкант, можешь аранжировки писать, музыку украшать. И потом, ты ведь на скрипке умеешь? — Да, умею. Ты думаешь, скрипка подойдет? А кто еще играть будет? Ребят нужно пригласить, инструменты… — Успокойся. Всему свое время. Сначала надо о себе заявить. И всех потрясти. Поняла? Это главное. Если нас запомнят на сцене, то, считай, полдела сделано. Дальше будем думать уже и об инструментах, и о всем остальном. Главное — уверенность. Согласна? — Согласна. А мне что? Музыка — моя специальность. Буду своим делом заниматься. — Молодец. Значит, какая наша первейшая задача? — Э-э… Сейчас… — Ну, вспоминай, вспоминай. Я тебе это уже два раза говорила. — А-а! Поняла! Грести деньги лопатой! — Точно. И что главное? — Уверенность! И наглость, — добавила Люда от себя. — Правильно. Скромность — лучший путь к неизвестности… Первый концерт группы «Вечерние совы», состоявшей из двух музыкантов — Эльвиры и Люды, прошел в клубе «Зомби» — том самом, где состоялось знакомство девушек. С некоторых пор они стали считать этот клуб чуть ли не родным домом и были хорошо знакомы с его арт-директором — Гошей Немчиком. Гоша, молодой, но уже абсолютно лысый человек, был из тех энтузиастов, которые не боятся связываться с бандитскими группировками ради сохранения удовольствия, получаемого от жизни, а это удовольствие заключалось для Гоши в культурно-просветительской деятельности. Конечно, он получал от клуба деньги, купил себе машину — битый «Форд», который сам довел до рабочего состояния и довольно сносного внешнего вида, — но эти деньги не шли ни в какое сравнение с теми, что имели владельцы клуба. Гоша имел куш и от торговли наркотиками, процветавшей в «Зомби», однако поставленной так, что покупать здесь могли только постоянные клиенты. Это был довольно узкий круг лиц, в который входило несколько крепких, средней руки дилеров (проверенные и надежные, в возрасте, осторожные, не отморозки), десяток питерских музыкантов, избранные коллеги по шоу-бизнесу из соседних клубов, а также служащие банка, который находился под «крышей» той же группировки, что содержала клуб. Основной деятельностью Гоши было устройство концертов и шоу-программ. Артистов для работы в «Зомби» он выбирал сам. Платили здесь мало, как и вообще в питерских клубах невысокого пошиба, и музыканты играли больше для души, нежели для заработка. Хотя деньги, какие бы небольшие они ни были, еще никогда никому не мешали, и никто из артистов ни разу не отказался от Гошиного гонорара. Название «Вечерние совы» Люда придумала перед самым концертом. Группа вообще не была заявлена в афише. — Ладно, выступите на разогреве перед «Бильярдом», — сказал Гоша. — Сколько вас? — Двое. — Двое? Ты и… — Эльвира. — Вот так новость. Вы что же, вдвоем, и больше никого? — Ну да. — А поешь ты? — Эльвира. — О! Супер. Надо будет посмотреть. В электричестве? — Нет. Гитара, скрипка и два микрофона. — Сделаем. Веселые хоть песни? Не уснет народ? — Постараемся. Кстати, нам охрана нужна. — Так ведь есть охрана. — Нет, нам перед сценой нужно. Поставишь человечка? — А что такое? Гоша был заинтригован. Охрану перед сценой… Ладно, Кинчев бы выступал, это понятно, к нему вечно всякие фанаты-отморозки кидаются, норовят на сцену выскочить или хотя бы, в приступе восторга, запустить пивную бутылку в любимого артиста, а эти новенькие — им-то чего? — Ладно. Поставлю человека. — Сколько играть? — Минут двадцать. Разогрев, сама понимаешь… Смотри, если дело пойдет, сделаем вам отделение с какой-нибудь хорошей группой. — Если дело пойдет, нам сольный концерт будет нужен. — Сольный… А придет народ? — Вот поглядим сейчас, как отреагируют. Думаю, придет. Концерт превзошел все Гошины ожидания. Точнее, никаких ожиданий у него вообще не было, он давно знал Людмилу и Эльвиру. Нормальные девчонки, тяги к сцене ранее не замечалось. Видно, просто решили подурить. Ну что же, ему не жалко. Для хороших людей чего не сделаешь? Тем более девчонки работают бесплатно, речь о гонораре даже не заходила, а в разогревающем коллективе Гоша нуждался: «Бильярд» отказывался выходить на сцену первым номером, такой у ребят был принцип. По просьбе Люды Гоша выключил в зале весь свет и в темноте объявил в микрофон: — А сейчас, перед выступлением вашей любимой команды «Бильярд», мы представляем новый проект Эльвиры и Люды — «Вечерние совы». В зале засмеялись. Гоша включил свет и замер. На сцене перед микрофоном стояла обнаженная Эльвира с электрической гитарой «Фендер», прикрывавшей самое интимное из интимных мест. Рядом с ней на высоком вертящемся «музыкантском» стуле сидела Люда в одеянии монахини со скрипкой в руках. Зал тихонько ахнул, потом послышался плотоядный смех. Эльвира, не обращая ни на кого внимания, тронула струны, гитара издала немыслимо громкий, скрежещущий звук, тут же зазвучала скрипка Люды, и Гоша вместе со зрителями, словно загипнотизированный, стал покачиваться в такт музыке. Эльвира выключила ногой педаль, звук гитары стал мягким, плавающим, ноты повторялись коротким эхом. Девушка быстро крутанулась на месте, продемонстрировав зрителям, что она все-таки не совсем голая, некоторые детали одежды на ней имелись. Этими деталями были узенькие, прозрачные трусики и перчатка на правой руке, которую Гоша, как и большинство зрителей, остолбеневших от неожиданного зрелища, поначалу не приметил. Я тебя одену, как елочку, Я тебя одену, как палочку, Я тебя одену с иголочки, Я с тобой пойду на прогулочку. Гоша завороженно слушал хриплый голос Эльвиры, который, вместе со звуками гитары, отзывался уже троекратным эхом, гипнотизировал и придавал этим стихам — не стихам даже, а так, ритмическим распевкам — второй, глубокий и тонкий смысл. Голос Эльвиры отзывался в груди и ниже, заставлял дрожать диафрагму, холодил живот. «Вот, падла, на нижние чакры как работает, — подумал Гоша. — В ней определенно что-то есть. Им бы грамотного режиссера… Можно было бы устроить шоу… Жаль, черт, Курехина уже нет, он этих девиц наверняка пристроил бы в какой-нибудь спектакль. По заграницам бы повозил, кучу денег заработали бы…» Гоша не заметил, как пролетели двадцать минут выступления «Вечерних сов». — Слушай, а у вас много песен? — спросил он Эльвиру в гримерке. Она не спешила одеваться и стояла перед арт-директором в своем сценическом костюме. Вернее, в сценической наготе. — Хватит. А что? — Давай вам сольник сделаем. Мне понравилось, публика тоже на ушах. Поздравляю, между прочим. — Делай, конечно. Твои условия? Эльвира всегда брала быка за рога, кто бы этим быком ни был. Гоша, что называется, «повелся» на коллектив и сделал «Совам» три концерта, которые прошли при неизменном аншлаге. Потом организовал запись в приличной студии, и «Совы» за месяц сварганили альбом. Теперь группа расширилась, к дуэту присоединилась танцовщица Нинка Сурикова, соратница Люды по институту, и ее подружка Вика, взявшая на себя функции директора. За студию Гоша должен был заплатить около тысячи долларов. Убедив директора, что отдаст деньги сразу, как только будет какая-то прибыль («А будет, будет, я отвечаю. Девки — высший класс!»), он за свой счет снял еще и концертное видео. С этим набором — видео, готовый альбом, несколько фотографий и газетных статей — Вика и отправилась в столицу, получив от Эльвиры наказ не возвращаться без внятного результата. Уже через неделю она позвонила и, захлебываясь словами, прокричала Эльвире, что альбом покупают, что гигант шоу-индустрии «ВВВ» сейчас метет молодые группы, берет все, почти не слушая, и платит живые деньги. — Они требуют, чтобы вы приехали подписать контракт. Но я выпросила аванс, должны на днях выдать.