Текст книги " Юденич"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

   – Весьма признателен государю за доброе слово.

   – Вы, как известно мне, на Кавказе ещё не служили за тридцать лет вашей службы в русской армии?

   – Нет, не приходилось. Учился в Москве, служил в Варшаве, столице, Туркестане, воевал в Маньчжурии. Потом оказался в Казани.

   – У вас, Николай Николаевич, хороший послужной список. Но замечу, что на Кавказе будет потруднее, чем в Туркестане или в Казани. Тем более, по всем приметам, приближается большая война.

   – Да, мне об этом сказал при представлении наш государь.

   – На Кавказе сложность в том, что Турция всегда готова обрушиться на наши границы первой. И Стамбул всегда ищет вооружённой поддержки против христианского мира среди кавказских народов.

   – Что ж делать, это были и есть реалии всех русско-турецких войн. Последняя была не исключением.

   – То-то и оно. В окружном штабе у вас, Николай Николаевич, работы будет очень много. Округ приказали готовить к возможной войне с Турцией.

   – Да, ваше превосходительство, мне об этом известно.

   – Тогда принимайте управление штабом. Но одновременно вам придётся начальствовать и над всем Кавказским военным округом. Что делать – ведь мне уже семьдесят четыре года: время берёт своё, не те уже стали силы, Николай Николаевич. Так что не обессудьте: не вы мне, а я вам помощник.

   – Что вы, Илларион Иванович. Я надеюсь, что вы во мне найдёте должного исполнителя вашей воли.

   – Берите в свои руки все бразды военного правления на Кавказе, Николай Николаевич, и, как говорится, с Богом...

Действительно, престарелый генерал Воронцов-Дашков постепенно переложил на плечи своего начальника штаба все заботы о войсках Кавказского военного округа. Юденич быстро освоился на новом месте, встретив взаимопонимание со стороны своих ближайших помощников по штабной работе.

Прежде всего Николай Николаевич постарался найти полное взаимопонимание с генералом от инфантерии Александром Захарьевичем Мышлаевским. Тот бы старым опытным генштабистом, назначенным помощником по военной части наместника Его Величества на Кавказе. Мышлаевский, человек высокой культуры и образованности, скоро увидел в новом начальнике окружного штаба своего единомышленника в кавказских делах и заботах. Они сдружились и самым добрым словом отзывались друг о друге до конца жизни.

Мышлаевскому, например, нравилось то, что генерал-лейтенант Юденич был из числа старых военных руководителей. Александру Захарьевичу импонировало, что его соратник интересовался, помимо служебных дел, ещё и обстановкой в регионе, где квартировали подчинённые ему войска. Кавказ всегда отличался сложностью обстановки, и начальнику штаба расположенного там военного округа приходилось заниматься ещё и дипломатической деятельностью.

Об этом у Юденича состоялся разговор с Воронцовым-Дашковым и Мышлаевским:

   – Получено шифрованное письмо из Генерального штаба. По данным наших военных агентов в посольствах Турция активизирует свою антироссийскую деятельность в Персии и даже в Афганистане.

   – Ваше превосходительство, об этом сообщают и начальники отрядов пограничной стражи. Они весьма осведомлены о том, что происходит за кордоном, в приграничье от Батума до Александрополя.

   – Вот видите, господа, информация из Генерального штаба подтверждается на месте, у нас.

   – Александр Захарьевич, надо запросить Министерство иностранных дел с просьбой присылать в Тифлис копии донесений военных агентов. Ситуацию мы должны прогнозировать на месте.

   – Слушаюсь, ваше превосходительство.

   – А вы, Николай Николаевич, как начальник окружного штаба, напрямую займитесь турецкими делами.

   – Считайте, что ваше пожелание уже исполнено. Ещё вчера, как можно пошутить...

   – Вместе с тем не забывайте о Персии, хоть она от нас и лежит за Каспием. Всё равно присматривайте за ней.

   – Илларион Иванович, оперативный отдел штаба округа какую работу уже ведёт, смею вам доложить.

   – Не забывайте, что в Генеральном штабе Турции полным-полно германских старших офицеров. Занимают не только места советников, но и командные должности. Есть и генералы с боевым опытом, для нас это опасные противники.

   – Игра против нас уже идёт, ваше превосходительство. Но и мы не лыком шиты.

   – Хорошо, если окружной начальник штаба так уверен в себе. Время, а может быть, и война покажет, кто кого переиграл.

   – Думается, что нам ждать недолго...

Нагрузка на начальника штаба Кавказского военного округа нарастала буквально с каждым месяцем. Среди прочих обязанностей на генерал-лейтенанта Воронцовым-Дашковым и Генеральным штабом возлагалось непосредственное участие в работе военно-дипломатических миссий. В центре внимания Юденича, естественно, прежде всего находились сопредельные с Россией государства – Турция и Персия (Иран). Приходилось заниматься, но в гораздо меньшей степени, и Афганистаном.

Ещё в августе 1911 года в Санкт-Петербурге было подписано русско-германское соглашение по иранским делам. Оно частично смягчило возникшее в те годы острое противоречие государственных интересов Германии и России, оттянуло на несколько лет развязывание вооружённого конфликта между сторонами.

Волей дипломатических коллизий Тифлис оказался одним из объектов, с которым связывалось возрастание международного напряжения на Ближнем Востоке. Причиной стали серьёзные разногласия между Лондоном и Санкт-Петербургом. Известный британский дипломат Грей так высказался по этому поводу:

«...В отношении Персии мы хотим получить практически всю нейтральную зону и не можем ничего уступить там России; в отношении Афганистана мы не можем сделать каких-либо уступок России, так как мы не в состоянии получить согласия эмира; в отношении Тибета изменение, которого мы добиваемся и на которое необходимо согласие России, очень незначительно, и мы не можем ничего дать взамен. Таким образом, по всей линии мы хотим что-либо получить и не можем ничего дать. Вот почему трудно найти путь к совершению выгодной сделки».

В начале следующего года возникли серьёзные разногласия между Россией и Великобританией по поводу Персии. Причиной их стало назначение американца Моргана Шустера главным финансовым советником иранского правительства. Это было прямым ущербом российским интересам в Тегеране.

Начальнику штаба Кавказского военного округа персидскими делами пришлось заниматься вплотную. Буквально через месяц после своего назначения Николай Николаевич Юденич получил секретное распоряжение Генерального штаба подготовить несколько воинских частей, прежде всего конных казачьих, для возможного ввода их на территорию Персии для защиты государственных интересов России в ней.

Морган Шустёр вёл в Тегеране антироссийскую политику, прежде всего экономическую, одновременно давая возможность укрепиться в этой восточной стране германской агентуре. После одного из инцидентов, спровоцированных Шустером, в северные провинции Ирана, населённые преимущественно азербайджанцами, вступили русские кавказские войска.

Правительство Российской империи, угрожая военным на персидскую столицу Тегеран, потребовало от Шустера. Шахская Персия была вынуждена без привычной на то проволочки принять условия российского ультиматума, помятуя исход двух Русско-иранских войн[7]7
  Русско-иранская (Русско-персидская) война первой половины XIX века-. 1) 1804-1813 гг., начата Персией после отклонения российским правительством ультиматума о выводе русских войск из Закавказья. Русские войска одержали ряд побед и заняли территорию Северного Азербайджана. Завершилась Гюлистанским миром 1813 г.
  2) 1826-1828 гг., начата Персией с целью возвращения Восточного Закавказья. Русские войска взяли Нахичевань, Тебриз. Завершилась Туркмангойским миром 1828 г.


[Закрыть] первой половины прошлого столетия.

В те дни штаб Кавказского военного округа работал с полной нагрузкой, как в условиях предвоенного или военного времени. Помимо пехотных батальонов и казачьих полков терцев и кубанцев, которые были введены в северные персидские провинции, преимущественно в Южный Азербайджан, в случае возникновения военного конфликта предстояло направить в Иран и немало других окружных войск. Штаб округа во главе со своим начальником продемонстрировал готовность отмобилизовывать полки и бригады в самые сжатые сроки.

Россия делала шаги для утверждения своих позиций в соседней Персии, в том числе и такие, как создание личной гвардии шаха в лице Персидской казачьей бригады, которой командовали русские офицеры и казачьи урядники.

Персидской казачьей бригадой и военным присутствием России в Иране начальнику штаба Кавказского военного округа пришлось заниматься самым непосредственным образом. История этой бригады была такова.

По соглашению между Россией и Англией от 18 августа 1907 года, в сферу российского влияния входила северная часть Персии, выше параллели, проходящей через город Хамадан. Дальше к югу шла полоса, которая объявлялась нейтральной. От города Шираза начиналась сфера британского влияния. Таким образом Россия на договорной основе с Лондоном контролировала персидские провинции Азербайджан, Гилян, Иазандеран, окрестности столичного Ирана и города Мешхеда в Хоросане, примыкавшему к Туркестану.

Россия вела в Иране активную торговлю своими товарами, вывозя оттуда – из порта Энзели на Каспийском море – много шелка. Трудности для жизни русского купечества в Персии были огромны, поскольку к 1908 году страна находилась в состоянии полной анархии, когда Мохаммед-Али-шаху не подчинялись не только вожди кочевых и полукочевых племён, но и парламент – меджлис. Торговые караванные тропы оказались в руках воинственных курдских и туркменских племён. На севере страны ширились выступления фидяев – местных революционеров из числа персов и выходцев с Кавказа.

Все эти события прямым образом затрагивали интересы России. Её пограничный наблюдатель секретной депешей доносил в Санкт-Петербург (копия шла в Тифлис) следующее:

«...Денег у Шаха совершенно нет, и он не знает, откуда их достать... Наблюдается совершенное отсутствие какой-либо организации и системы действий, у него нет ни одного умелого, авторитетного человека, который взял бы всё дело в свои руки и пошёл бы твёрдо и настойчиво к намеченной цели...»

Вскоре дело дошло до того, что меджлис встал на сторону открытого противника шаха принца Зюлли-Султана, рядившегося в одежду местного революционера. В мае 1908 года Мохаммед-Али-шах наконец-то решился начать борьбу с меджлисом в собственной столице. Тегеран тех дней напоминал город, лишённый власти и порядка.

Всё же шах успел подготовить военную силу для борьбы со своими противниками, которая стала в тех событиях единственной. Ею оказалась шахская гвардия – Казачья его Величества Шаха бригада. В то время она состояла из 4 конных полков, пластунского батальона, 2 артиллерийских батарей по четыре орудия и пулемётной команды.

Командиром бригады являлся полковник Генерального штаба В. П. Ляхов, которому помогали три русских офицера и пять казачьих урядников. Личный состав шахской казачьей бригады состоял из персов, обученных русскими инструкторами, 1200 конных казаков и 350 пеших пластунов.

Полковник Ляхов со своей бригадой и стал той военной силой, которая помогла Мохаммед-Али-шаху одержать верх над «взбунтовавшимся» меджлисом. Персидский монарх заявлял тогда следующее:

   – Мои предки завоевали себе престол силой оружия, – и я мечом моим буду его оборонять. Если надо, я стану во главе моей верной бригады, чтобы победить или умереть...

Шах действительно решился на подавление вооружённой рукой мятежа в столице. Казачья артиллерия разрушила здание меджлиса. Почти 100-тысячная персидская армия изъявивши покорность своему монарху. Она состояла тогда из 72 печатных (сарбазских) полков (фоуджей) по 100-200 человек в каждом. Командование ими передавалось по наследству, поэтому полками нередко командовали мальчики 8-10 лет.

Иррегулярная кавалерия набиралась из кочевников бахтияр, курдов и туркмен во главе с племенными вождями. Генерал Косоговский, командир казачьей бригады так оценил состояние одного из курдских конных полков шахской армии: «Небезопасны даже для своих. Совершенно к службе непригодны».

Персидская артиллерия состояла из двух сотен орудий, преимущественно бронзовых, заряжаемых с дула. Орудийные расчёты «блистали» своей необученностью. Но в тегеранском арсенале хранилось до 50 скорострельных полевых и горных орудий Шнейдер-Крезо, для которых не находилось обученных пушкарей.

Шахской казачьей бригаде приходилось постоянно бороться с различными разбойными шайками. Так, осенью 1912 года был схвачен и по приговору военно-полевого суда повешен знаменитый разбойник Исмаил-Ходжи, уроженец Эриванской губернии, бежавший с каторги и разыскиваемый кавказскими властями России.

Русский вице-консул в персидском городе Хое так характеризовал главаря разбойников Исмаил-Ходжи: он «зарекомендовал себя перед революционным персидским сбродом особой жестокостью в истреблении русских солдат, попавших в руки тавризских защитников персидской конституции».

Чтобы оказать шахской администрации помощь в наведении порядка в стране, кавказский наместник в Тифлисе граф Воронцов-Дашков направил в Персию в 1909 году под начальством генерал-майора Снарского отряд в составе 2 батальонов стрелков, 4 казачьих сотен кубанцев и терцев, 3 артиллерийских батарей – скорострельной, горной и гаубичной. Затем отряд пополнили ещё казаками. В следующем году был поставлен вопрос о выводе русских войск с иранской территории, но обстановка к тому явно не располагала.

Генерал Самсонов в отчёте за 1910 год о действии русских экспедиционных войск в Персии писал следующее:

«...Мы всегда стремились поскорее вернуть наши войска обратно (в Россию. – А.Ш.). Местное население, не разбираясь в тонкостях политических соображений, всякий раз видит в этом якобы нашу слабость, наше поражение...

Азиат покоряется только силе и никаких других высших, а тем более гуманных и рыцарских соображений, не понимает».

Император Николай II, ознакомившись с самсоновским отчётом, собственноручно написал на нём одно-единственное слово:

«Верно».

Революционные события в Персии в 1911-1912 годах заставили Россию увеличить численность экспедиционных войск в этой стране. На её территорию были введены дополнительно казачьи полки и сотни Кубанского, Терского и Семиреченского войск, артиллерия, несколько стрелковых батальонов.

Произошло немало боев из числа скоротечных и малых, но были и серьёзные нападения на русские воинские отряды в городах Тавризе и Реште. Постепенно движение фидаев пошло на убыль.

В декабре 1911 года военный министр России В. А. Сухомлинов докладывал председателю Совета министров В. Н. Коковцеву о положении дел в Персии следующее:

«...Считаю настоятельно необходимым скорейшую выработку указаний для действий войск в Персии, а также для усиления их. Для сей последней цели необходимо или немедленное объявление частичной мобилизации войск КавВО или же перевозка на Кавказ потребного числа не мобилизованных войск из Европейской России».

Это было то указание министра, которое в следующем году пришлось выполнять новому начальнику штаба Кавказского военного округа генерал-лейтенанту Н. Н. Юденичу.

Тогда же Коковцев получил и донесение из Тифлиса от генерал-адъютанта графа Воронцова-Дашкова. В нём с тревогой говорилось:

«Российский генеральный консул в Азербайджане (иранском Южном Азербайджане. – А.Ш.) указывает на факт пребывания в настоящее время в пределах Персии значительного числа русских подданных армян, грузин, татар (азербайджанцев), участвовавших в революционном движении в России, а затем скрывшихся в Персии, где они играют руководящую роль в происходящей там смуте».

Тот же Воронцов-Дашков в декабре 1911 года требовал самых решительных действий со стороны русских экспедиционных войск. В телеграмме из Тифлиса в Санкт-Петербург кавказский наместник требовал от начальника Генерального штаба:

«...Дерзкое нападение на наш отряд в Тавризе и истязание раненых требует примерного возмездия, почему полагаю предложить генералу Воропанову... взорвать цитадель и учредить полевой суд, в котором судить всех зачинщиков нападения, виновных в истязании раненых...

Приговоры немедленно приводить в исполнение...

Безусловно необходимо взыскать с населения Тавриза значительную денежную сумму для обеспечения семейств убитых и раненых...

Признаю необходимым такие же меры применить в Энзели, Реште и других пунктах Персии, где были случаи оскорбления и убийства русско-подданных».

Наличие русских войск в Персии и особенно наличие их в иранском Курдистане, на границе с Турцией, вызвало негативную реакцию со стороны союзников России. В одном из донесений военных агентов (военных атташе), поступившем в штаб Кавказского военного округа, сообщалось следующее:

«Французы, немцы и англичане турок не опасаются, но увеличение мощи России в Курдистане – это своего рода кошмар для наших союзников».

В начале 1912 года турецкие войска переходят линию государственной границы с Персией и занимают горные перевалы между Хоем и Дильманом, полосу к западу от караванного пути Хой – Урмия. Всего границу перешло 6 тысяч пехоты при 12 скорострельных орудиях, пулемётная рота, кавалерия.

Тогда русское командование стало вытеснять турецкие войска из Персии. Генерал Масловский, находившийся тогда на месте этих действий, так описывал те события в ходе экспедиций русских войск к турецко-иранской границе:

«...К намеченному отряду турок направлялся внезапно и скрытно отряд из трёх родов оружия, силою значительно больше турецкого. Отряд выступал вечером, с расчётом подойти к туркам до рассвета. При приближении к турецкой заставе или отряду, наш отряд выделял из себя заставу, сильнейшую турецкой, и направлял её обходом с задачей отрезать туркам путь отступления в пределы Турции.

Заняв удобный для наблюдения и обороны пункт, эта наша застава водружала на видном месте русский флаг. То же делал и остальной отряд, расположившийся перед фронтом турок. С наступлением утра, пробуждавшаяся турецкая часть, к своему изумлению и испугу, обнаруживала один, а потом и другой русские отряды.

При первой экспедиции, турецкий начальник, выйдя с белым флагом в сопровождении нескольких человек, в энергичных выражениях потребовал объяснения, на каком основании русские войска выставили свои заставы и отряды на их территории. На это начальник русского отряда спокойно ответил, что территория не турецкая, а персидская, и раз турки выставили свои отряды и заставы, то тоже будут делать и русские. При этом турецкому офицеру было объяснено, что впредь наши заставы никого не будут пропускать из Турции, т.е. ни подкрепления, ни снабжения. Турецкий офицер удалился и после короткого размышления увёл свой отряд на соседний турецкий пост...

После этого случая турецкие части почти всегда, очевидно получив инструкции из Турции, уже ничего не спрашивали, а, завидев утром русские войска, снимались и уходили кружным путём в Турцию.

Таким образом, мирным путём, без дипломатических осложнений, одной угрозой, наши части к концу июня 1912 года очистили весь западный Азербайджан (провинция в Иране. – А.Ш.) от турецких войск».

На протяжении всех 1912 и 1913 годов из русских отрядов на персидской территории приходили в штаб Кавказского военного округа донесения о боевых столкновениях. Так, в одном из них сообщалось:

«Для уничтожения шайки был выслан разъезд в 45 казанков от 3-й сотни 1-го Таманского полка под командой подъесаула Кобцова. Разбойники были настигнуты, в перестрелке 8 чел. убиты, отобраны 4 винтовки, 4 револьвера, 10 лошадей. У нас убитых и раненых нет.

Генерал-майор Редько».

Боевые столкновения происходили не только на суше, но у берега Каспия. В одном таком столкновении приняла участие канонерка «Ардаган», пришедшая на помощь сотне казаков, которые подверглись нападению у Лерасы «местных разбойников». Моряки-каспийцы докладывали об этом боевом эпизоде следующее:

«Секретная телеграмма командира канонерской лодки «Ардаган» капитана 2-го ранга Вейнера из Энзели от 6-го апреля 1912 г. за № 338.

Морскому министру.

Пришёл в Лисар 4 апреля. Конвоировал фураж Талышского отряда, идущий на киржимах (большие мореходные лодки. – А.Ш.). Став на якорь, по мне открылся беглый огонь из домов селения, стрельба холостым снарядом не подействовала. Защищая казаков, могущих попасться в плен ввиду дальности главного отряда, дал 8 боевых выстрелов, после чего нападающие отошли в лес. Ранен нападающими 1 казак. Мною разрушен один дом перса.

Вейнер».

Турецкое командование внимательно следило за действиями русских войск на персидской территории. Для штаба Кавказского военного округа это большим секретом не являлось, так на стол генерал-лейтенанта Н. Н. Юденича в самые первые дни его пребывания в Тифлисе, легло сообщение. Суть его состояла в следующем.

Турки постоянно посылали в «командировки» разведывательного и ознакомительного назначения своих военачальников. Те изучали театр будущих военных действий и тактику русских отрядов, налаживали отношения с местными протурецкими силами. Так командующий 11-го турецкого корпуса, расквартированного тогда в районе города Ван, Джабир-паша совершил инкогнито поездку в Урмийский район.

При возвращении в Турцию Джабир-паша заявил французскому вице-консулу (немало поразив того сказанным) следующее:

«...Убедившись на деле, что такое персидская конституция и какая анархия царит в Персии, я лично считаю, что приход русских войск в Персию есть проявление человечности и гуманности, а не результат каких-либо агрессивных намерений».

Подобную информацию с сопредельной стороны (то есть Турции) разведывательный отдел штаба Кавказского военного округа добывал не раз. Известно, например, высказывание в Стамбуле одного из султанских сановников: «Русские поступают в Персии очень умно и осторожно, а потому симпатии почти всего населения на их стороне».

Особенно много хлопот русским войскам на иранской земле и, соответственно штабу кавказских войск в Тифлисе, доставляли воинственные, не подчиняющиеся Тегерану полукочевники-шахсеваны. В переводе с персидского «шахсеваны» означают «любимцы шаха». В начале XVI столетия эти племена были искусственно образованы из самых храбрых родов Персии шейхом Сефи, как надёжная опора воцарившейся династии Сефеидов.

Шахсеваны (всего до 60 тысяч человек) заселяли северо-восточную часть иранского Азербайджана – между горным хребтом Савелан и городом Ардебилем. Они делились примерно на 50 родов, во главе которых стояли беки. Мужская часть населения была сплошь вооружена и могла выставить до 12 тысяч всадников.

Даже при присутствии на территории Персии русских войск шахсеваны продолжали совершать разбойные нападения на мирные селения возле резиденций самих шахских генерал-губернаторов. Действовали они почти безнаказанно, особенно прославил себя перед Первой мировой войной Мамед-кули-хан, называвший себя Мамед-кули-шахом.

Шахские власти долго ничего не могли с ним поделать и смогли схватить, лишь заманив шахсеванского хана в ловушку, после чего публично повесили. По этому поводу российский пограничный с Персией комиссар докладывал в Тифлис:

«...Бежавшие из Тегерана главнейшие виновники грабежей и убийств на границе Мамед-кули-хан и 9 шахсеванских вождей сегодня прибыли в Астару (иранский город на границе с Россией. – А.Ш.), арестованы».

Перед новой войной с Турцией, в близости которой в высшем командовании России мало кто сомневался, кавказского наместника Воронцова-Дашкова и генерал-лейтенанта Юденича заботила позиция курдских племён, проживавших на территории Персии. Они имели прямые отношения с племенами курдов, проживавшими на территории восточной Турции и дававшими в султанскую армию многотысячную иррегулярную конницу.

Юденич, равно как и его предшественник на посту начальника штаба Кавказского военного округа, усиленно собирал информацию о племенах куртинцев (курдов) не только Турции, но и Персии. Так, в одной из собранных характеристик племенных вождей говорилось следующее:

«Селим-паша – около 70 лет, отличается вероломным характером. Во время последней Русско-турецкой войны был на русской стороне, в отряде Тер-Гукасова, но бежал к туркам. В случае войны, вероятно, воздержится от решительных действий, а затем перейдёт на ту сторону, где будет сила и успех;

Дервиш-Хамед-бей – около 50 лет, с разбойными наклонностями, фанатик;

Хаджи-Муса-бей – влияние его распространяется как на курдов, выставивших полки лёгкой конницы, так и на остальных. Уверяет, что достаточно лишь простого его распоряжения, чтобы поднять восстание. Курды пойдут за ними и в огонь, и в воду».

Из Тифлиса в Генеральный штаб Российской Императорской армии, в его главное управление, за подписью генерал– лейтенанта Н. Н. Юденича из Тифлиса была отправлена не одна телеграмма о боевых делах кавказских войск на сопредельной персидской территории. Так, в одной из них говорилось:

«...Отряд в составе 5 сотен 1-го Лабинского полка, 2 сотен 1-го Екатеринодарского полка, 6 рот 205-го пех. Шемахинского полка, 6 рот и 2 пулемётов 206-го пех. Сальянского полка, 4-х пулемётов 81-го пех. Апшеронского полка, 6 горных орудий 52-й арт. бригады и команды сапёр 2-го Кавказского сапёрного батальона выступил из Ардебиля для наказания шахсеван, за дерзостные их выступления против наших войск.

Генерал Юденич».

На одной из таких телеграмм император Николай II начертал собственноручно следующее:

«Нужно, чтобы наши экспедиционные или карательные отряды были таковыми, не с одною доблестью, но и по своей силе».

Штаб Кавказского военного округа доносил в столицу о бое с шахсеванами на Ахбулахском перевале экспедиционного отряда под командованием генерала Фидарева во всех подробностях, особо отмечая мужественные поступки казаков-кубанцев:

«...Командующий сотней подъесаул Баштанник, желая выяснить обстановку, выскочил вместе с одним казаком на несколько сот шагов вправо, на имевшуюся там седловину. Седловина эта оказалась занятой шахсеванами, которые открыли огонь почти в упор. Подъесаул Баштанник, видя себя в критическом положении, соскочил с лошади, залёг в лощину и начал отстреливаться, потеряв из виду бывшего с ним казака Кононенко. Сделав несколько выстрелов, он был ранен в указательный палец правой руки, после чего, потеряв возможность отстреливаться, начал ползком отходить к своим, причём был контужен под челюсть, в грудь и левую ногу. Не имея сил уйти самому от наседавших шахсеван, подъесаул Баштанник стал звать на помощь.

Взвод хорунжего Крамарова с присоединившейся частью людей полусотни подъесаула Баштанника, под командой подъесаула Кирпы, заняли другую седловину и, спешившись, отбивали усилившихся шахсеван ружейным огнём.

1-я сотня, находящаяся правее подъесаула Кирпы, сбив отдельных всадников, продвинулась на следующие высоты и, заняв их, удерживала натиск, не давая обойти правый фланг.

...призыв о помощи подъесаула Баштанника, окружённого шахсеванами, услышал подъесаул Крыжановский, который с конным вестовым поскакал по направлению криков и вместе с подоспевшим к нему с несколькими казаками хорунжим Брагуновым разогнал нападавших шахсеван. Недалеко от подъесаула Баштанника был найден тяжелораненый казак Кононенко.

...С наступлением сумерек, хорунжий Крамаров с урядником и казаком, видимо, увлёкшись преследованием, были отрезаны шахсеванами, что выяснилось только при сборе всех частей к перевалу. Тотчас же на розыски была послана Специальная команда разведчиков, которая нашла их убитыми и ограбленными вблизи сел. Берзенд.

Потеря отряда за время боя: убиты – 1 офицер, 4 казака; ранен – 1 офицер.

Полковник Букретов».

В бою на Ахбулахском перевале конные отряды шахсеван были разгромлены только к вечеру, настолько упорной оказалась та схватка в горах недалеко от российской границы.

Вскоре из Тифлиса в столицу на имя главы военного министерства от кавказского наместника была послана телеграмма:

«...Генерал Фидаров телеграфирует, что шахсеваны настолько серьёзно разгромлены, что не помышляют о сопротивлении. Для захвата партии главарей... двинулся из Хиова «горы (к горному хребту Савелан. – А.Ш.) отряд полковника Кравченко... шахсеванами сдано около 1000 винтовок.

Граф Воронцов-Дашков ».

Через некоторое время в городе Ардебиле все ханы шахсеванских племён дали клятву: впредь, ни при каких обстоятельствах не поднимать оружие против русских. На границе России с Персией наступило спокойствие.

Любопытно отметить, что шахсеваны после военного поражения от русских неоднократно высказывали желание стать вместе с их землями подданными Российской империи. Но Южный Азербайджан, в отличие от Северного, так и остался одной из провинций шахского Ирана.

Однако на этом боевые столкновения в местах проживания родов шахсеван не закончились. Через Тифлис в российскую столицу поступил, например, такой документ:

«Его Императорскому Величеству.

...Казвин Персия. Командир 1-го Кизляро-Гребенского ген. Ермолова полка ТКВ (Терского казачьего войска).

Рапорт

Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше доношу, что командир дивизиона вверенного мне полка... получил донесение от разведчиков 5-й сотни о том, что сел. Чайнаки занято персидскими мятежниками с присоединившимися к ним шахсеванами, всего около 600 человек, и о том, что шайкой этой предполагается сделать нападение на дивизион, решил предупредить это и самому напасть на шайку.

Вызвав из порта Энзели канонерскую лодку «Красноводск» для совместных действий с дивизионом со стороны моря, на рассвете, подойдя к сел. Чайнаки, повёл наступление. В то же время с «Красноводска» по мятежникам был открыт орудийный огонь. Спешенный дивизион в числе 125 казаков бросился в селение, из которого мятежники открыли сильный огонь, но были выбиты, отступили в горы, где и рассеялись.

В дивизионе смертельно ранен казак 4-й сотни Ерёмин. Со стороны мятежников убито 26 и ранено 31.

Казак Ерёмин происходит из казаков ст. Червленной Кизлярского отдела Терской области.

Полковник Рыбальченко».

Этот рапорт – боевое донесение командира терского казачьего 1-го Кизляро-Гребенского полка был прочитан императором Николаем II. Об этом свидетельствует надпись на документе, сделанная рукой военного министра России генерала от кавалерии Сухомлинова:

«Его Величество изволил читать...»

Заключительным аккордом в наведении порядка на персидской территории южнее границы России стало следующее донесение начальника штаба Кавказского военного округа в главное управление Генерального штаба. Юденич представил список 22 шахсеванских ханов и беков, оставленных заложниками в городе Ардебиле.

Действия русских войск на территории Ирана перед Первой мировой войной не носили официальный характер, поэтому историки считают их «Секретной персидской экспедицией».

В Персии постепенно установился относительный порядок. В городах не вспыхивали больше беспорядки, которые выплёскивались с базаров на улицы. По дорогам не рыскали разбойные отряды кочевников, притихли шахсеваны и курды. Шахские генерал-губернаторы стали собирать налоги, меджлис стал послушен иранскому монарху.