Текст книги " Юденич"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

   – Турецкий Генеральный штаб имел от немцев несколько проектов строительства эрзерумских крепостных укреплений. Выбор пал на Поссельта. Но он успел только оборудовать полевыми укреплениями позиции на линии старых фортов.

   – Как сохранились форты со времён войны 1877-1878 годов, когда турки капитулировали тогда перед вашим и моим тёзкой, Муравьевым-Карским[15]15
  Муравьев (Карский) Николай Николаевич (1794-1866) – государственный и военный деятель, генерал от инфантерии. В Крымскую войну 1854-1856 гг., наместник на Кавказе и главнокомандующий Кавказским корпусом, руководил взятием Карса (1855).


[Закрыть]?

   – По докладам офицеров моего полевого штаба – прекрасно. Многие успели подновить.

   – Крепостной артиллерии много?

   – По данным пленных – больше, чем достаточно. Но среди тяжёлых калибров в основном устаревшие орудия.

   – Значит, Берлин не успел доставить крупповские орудия крупного калибра на Кавказ?

   – Выходит, так. Поставки артиллерийских систем в первую очередь идут в действующую армию.

   – Ваши штабисты понимают значение Эрзерума в этой войне?

   – Вне всякого сомнения. Взятие крепости и Эрзерумского нагорья отдаёт нам в руки всю Турецкую Армению.

   – И, я добавлю, открывает перед воинами-кавказцами прямой путь в Анатолию.

   – Турки понимают это не хуже нас. Потому и биться будут изо всех сил.

   – Готовьте операцию. Мною уже доложено в Ставку о вашем желании взять Эрзерумскую крепость штурмом.

   – Докладываю: подготовка уже началась.

   – А что, если приступ закончится неудачей?

   – Доложите государю, что генерал Юденич всю ответственность берёт на себя.

   – Хорошо. Ваши слова будут известны императору. Но знайте, что и с себя я ответственность снимать не буду.

   – Всё же я верю в успех атаки на крепость.

   – Верю и я. Буду ждать от вас частых донесений. Их просят и из Могилёва.

   – Вас понял. Задача будет поставлена моим оперативникам сей же час...

Эрзерумская твердыня, которую армия России за всю исчадию русско-турецких войн брала не один раз, представляла из себя целый крепостной район. Его основу составляла природная горная позиция Девебойну, отделявшая Пассинскую долину от Эрзерумской. На горном хребте располагались одиннадцать хорошо подготовленных к круговой обороне фортов. Они размещались в две линии, прикрывая друг друга артиллерийским огнём.

Всё более или менее удобные подступы к Девебойну с севера прикрывались полевыми укреплениями – творением Германского генерала-фортификатора Поссельта. Даже внешний обзор говорил об искусности проведённых инженерных работ. К слову сказать, во все времена турки славились искусством строительства надёжных укреплений.

Два мощных форта защищали южное предместье города-крепости. С них артиллерийскими батареями простреливались не только близлежащие дороги, но и горные тропы. Протяжённость всей горной оборонительной линии Эрзерума превышала сорок километров, впечатляла уже только одна эта цифра.

Большинство фортов представляли собой сооружения закрытого типа в виде каменных многоярусных башен с амбразурами для орудий. Часть из них имела по два-три вала и систему рвов глубиной до шести-семи метров. В некоторых фортах имелись капониры или полукапониры для обстрела рвов на тот случай, если в них проникнет противник. Гарнизоны фортов состояли из орудийных расчётов, многочисленной пехоты прикрытия и сапёрных команд. Была отлажена система связи между крепостными укреплениями.

В целом Эрзерумская крепость имела довольно обширную укреплённую позицию, развёрнутую фронтом на восток с прикрытыми флангами. Её уязвимым местом являлись тыловые обводы. Через них город мог блокировать любой противник, проникший на Эрзерумскую равнину. Русские такой опыт уже имели в прошлом. Султанское командование, готовясь к Первой мировой войне, о том как-то подзабыло, история его ничему не научила.

Генерал Юденич, как уже опытный полководец, понимал, что начинать осаду и штурм Эрзерумской крепости или вернее – огромного по площади крепостного района нельзя без обеспечения флангов осадных войск. С возможностями 3-й турецкой армии приходилось считаться даже тогда, когда она выглядела разбитой. Поэтому командующий связался сперва с командиром 2-го Туркестанского армейского корпуса генералом Пржевальским:

   – Михаил Алексеевич, как у вас на сегодняшний день проходит операция? Доложите.

   – На сегодня полки корпуса перешли реку Тортум-чай и оттеснили турок на запад где на пятнадцать, где на двадцать пять километров.

   – Как сопротивляется противник?

   – Скажу одно – стойко и упорно.

   – Как идут дела у подчинённой вам 3-й Кубанской пластунской бригады?

   – Казачья пехота сражается с первых дней похвально. Сейчас ведёт наступательные бои на западном берегу озера Тортум-гель, только что взяла укреплённое селение Ванк.

   – Кто вам противостоит?

   – На Испирском направлении действует сильный отряд Халил-бея с двумя полками пограничников. За озером Тортум-гель бои ведут в основном батальоны султанского ополчения.

   – Трудности большие?

   – Наступать стало сложнее: полное бездорожье, в горах глубокие ущелья с незамерзающими речушками, снегопад, метели.

   – Как с морозами?

   – Доходит до двадцати градусов по сведениям корпусных метеорологов.

   – Обмороженных много?

   – Почти нет, в достатке получили зимнего обмундирования. Если не считать тех солдат, которые проваливаются через лёд в воду. Лесов здесь нет – нет и топлива.

   – Людей берегите, как можете.

   – Стараюсь, Николай Николаевич. Какие задачи ставите Туркестанскому корпусу?

   – Действуйте по утверждённому плану. Цепко держитесь за перевалы и проходы через горные хребты, не отдавайте их туркам назад.

   – Задачу понял. Туркам тоже нужны перевалы и проходы – потому и контратакуют.

   – Михаил Алексеевич, штаб армии очень надеется на вашу стойкость. Особенно сейчас, когда предстоит брать Эрзерум...

Юденич знал, что 2-му Туркестанскому корпусу приходилось крайне трудно. Перевалы были завалены снегом, горные дороги во многих местах приходилось расширять трудом не только сапёрных рот, но и пехотных батальонов. Деревянная лопата в полках приобрела особую ценность, её берегли, не забывали в пути.

Особенно трудно дался наступающим частям перевал Карапунгар на высоте 2310 метров от уровня моря. Генерал-лейтенант Пржевальский тогда «в сердцах» послал корпусному инженеру телефонограмму следующего содержания:

«Жду от вас выполнения в кратчайший срок не только возможного, но и невозможного; от успеха вашей работы зависит успех операций корпуса».

...После разговора с Пржевальским, Юденич связался со Штабом 4-го Кавказского корпуса, действовавшего на левом, рожном фланге. Генерал Огановский рассеял опасения командующего из-за её растянутого левого крыла:

   – Докладываю: крупных сил турок перед позицией корпуса пока не наблюдается.

   – Это проверенные данные?

   – Точно так. Конная разведка, далеко высылаемая, приносит только такие сведения.

   – А где же войска, которые Энвер-паша у Стамбула вытребовал из Месопотамии?

   – Как сообщают лазутчики и пленные, турки силой до корпуса идут от Багдада на Мосул. Но дороги не позволяют совершить им скорый марш-бросок. Так что месопотамцев мы пока не ждём.

   – Это хорошо. Как ведёте наступление?

   – Небольшими отрядами. Большими наступать не позволяют горные дороги. Артиллерии на передовой у меня стало меньше.

   – Почему так?

   – Большая часть орудий 66-й артиллерийской бригады остались позади. Их лошади переданы 1-му Кавказскому корпусу. Калитину сейчас артиллерия нужнее.

   – Знаю. Это было моё распоряжение с согласия великого князя.

   – Николай Николаевич, есть ли изменения в задачах моего корпуса помимо плановых?

   – Пока нет. Сейчас от вас одно требуется – вести разведку на широком фронте.

   – Понял. Багдадскую дорогу возьму под контроль.

   – В случае появления турок на ней – атакуйте. Не дайте Энвер-паше помочь Эрзерумскому гарнизону войсками из Месопотамии. Это очень важно.

   – Что ещё мне будет приказано?

   – Старайтесь упредить турок во всех их действиях...

В первый же день своего прибытия под Эрзерум Юденич лично провёл рекогносцировку крепости и смог по достоинству оценить её неприступность, мощь бастионов и фортов. Сопровождавшим офицерам сказал:

   – Ничего, возьмём Эрзерум. Русские бывали в нём и прежде. Крепость Карс была для нас не слабее...

Началась тщательная подготовка к штурму. Сторожевые заставы блокировали все возможные подступы. По утверждённому командующим графику разведку вёл армейский воздухоплавательный отряд. Делали это авиаторы беспрепятственно, поскольку неприятель на Кавказе аэропланов, из Германии, ещё не имел.

Воздухоплаватели постоянно рисковали, снижаясь до такой высоты, что турки начинали открывать по самолётам залповый огонь из винтовок. Когда об этом доложили генералу Юденичу, то он сказал:

   – Рисковать надо не только на земле, но и в воздухе. Лучших из лётчиков прошу представить к наградам...

За несколько первых дней осады Эрзерумской крепости русские отряды выбили турок из близлежащих селений и, пользуясь тёмными ночами в горах, всё ближе и ближе подбирались по выкопанным до рассвета окопами к фортам. Требовались свежие, самые достоверные сведения о противнике: численности, душевном состоянии, обеспеченности во всём.

Одному из ночных дозоров казаков-кубанцев повезло – они перехватили небольшой кавалерийский конвой, сопровождавший офицера в звании подполковника. Доставленный в армейский полевой штаб, офицер был допрошен через переводчика лично Юденичем:

   – Ваше звание, фамилия, должность?

   – Подполковник пехоты Хамди-бей, господин генерал. Офицер штаба 10-го корпуса.

   – Куда следовали?

   – В штаб 11-го корпуса.

   – Какую позицию занимает ваш корпус на сегодняшний день?

   – Корпусу приказано держать оборону на севере от Эрзерума через хребет Думлу-даг и в проходе Гурджи-богаз.

   – Все три корпусные дивизии здесь или нет?

   – Все три. В первой линии оборону держат только две.

   – А третья дивизия, в корпусном резерве?

   – Да. Размещена близ форта Тафта.

   – Кто обороняет Девебойнскую позицию – 9-й или 11-й корпуса?

   – Девятый, господин генерал. Одиннадцатый корпус расположен за ним в резерве. Одна дивизия стоит под городом, две другие – у селений Тасмахор и Сивишли.

   – Что Махмуд Камиль-паща имеет в самом городе?

   – Сама старая крепость занята запасными батальонами, которые прибыли из городов Трапезунд и Эрзинджан за несколько дней до прихода вашей кавалерии.

   – И всё? Так мало?

   – Нет, не всё. Командующий приказал разместить в самом городе сводные пехотные полки, составленные из наиболее расстроенных боями армейских полков.

   – Сколько всего у вас имеется под Эрзерумом пехоты?

   – Говорят, что более 80-ти тысяч. Но полностью укомплектованных частей совсем мало. Много аскеров разбежалось. В 11-м корпусе есть роты всего по 40 винтовок.

   – Ожидается вами скорый штурм или нет?

   – Ожидается.

   – Под Сарыкамышем зимой 1915-го были?

   – Был. Командовал пехотным батальоном...

Полевой армейский штаб переехал поближе к месту предстоящих событий, в город Хасан-кала, на запад от Кепри-кея. Здесь и был объявлен приказ о штурме согласно окончательно выработанному плану атаки Эрзерумской крепости. Войска были распределены следующим образом:

   1. 2-й Туркестанский армейский корпус:

а) колонна генерала Азарьева – 4-я Туркестанская стрелковая дивизия с артиллерией – 24 орудия полковника Андриевского;

б) колонна генерала Чаплыгина – 5-я Туркестанская стрелковая дивизия;

в) корпусной резерв из 4-х стрелковых батальонов.

   2. Колонна генерала Волошина-Петриченко – Донская пешая казачья бригада в составе четырёх батальонов. (Но один из батальонов попал по дороге в горах при сильном морозе в сильную метель и потерял большую часть бойцов обмороженными).

   3. Колонна генерала Воробьёва – 4-я Кавказская стрелковая дивизия яри 36 артиллерийских орудиях.

   4. Артиллерийский участок генерала Вадина у села Гюльджас. Здесь было размещено 16 тяжёлых осадных орудий и 18 полевых гаубиц. В прикрытии стояла одна дружина государственного ополчения.

5.1-й Кавказский армейский корпус:

а) колонна генерала Рябинкина – 39-я пехотная дивизия с 30 полевыми пушками;

б) колонна генерала Докучаева – сводная из 8 пехотных батальонов и 4 ополченческих дружин;

в) колонна генерала Чиковани из 4 с половиной дружин и 5 казачьих сотен;

г) корпусной резерв – 4 батальона пехоты без артиллерии;

д) армейский резерв генерала Савицкого – 12 пехотных батальонов, 4 орудий и 2 казачьих сотен.

   6. Армейская конница:

а) колонна генерала Раддаца из 12 казачьих сотен с 12 конными орудиями.

б) колонна генерала Николаева из 18 казачьих сотен.

Одним словом, генерал Юденич собрал для штурма Эрзерумского крепостного района максимум сил, которые могла дать на тот день русская Кавказская армия. Всего на приступ отряжалось его приказом 88 батальонов пехоты, 9 с половиной дружин государственного ополчения, 166 орудий, 29 полевых гаубиц, 16 тяжёлых осадных орудий, подвезёнными с большим трудом из Карса, 70 с половиной казачьих сотен и 4 сапёрные роты.

Когда приготовления к 27 января почти полностью завершились, командующий подписал приказ о генеральном штурме вражеской крепости:

«...Используя захват массива Карга-базар, господствующего над левым флангом Девебойнской позиции, произвести стремительный удар в полосе Чабан-дале, Далангез, с одновременным наступлением 2-го Туркестанского корпуса со стороны Гурджибогазского прохода на Кapa-гюбекскую позицию и обходом Девебойну своим правым флангом... разбить противника...»

В тот же день генерал Юденич собрал военный совет и объявил, что штурм крепости назначен на 30 января, на 8 часов вечера. После чтения боевого приказа Николай Николаевич, среди прочего, заметил, что силы штурмующих и защитников Эрзерума по пехоте примерно равны, исходя из числа батальонов. Одни из участников военного совета заметил:

   – Можно перенести штурм на начало февраля. За эти дни из Карса и Грузии подойдёт маршевое пополнение для пехотных полков. Нужна отсрочка хотя бы на одну неделю.

Выслушав, Юденич с присущим ему в такие минуты спокойствием сказал:

   – Вы просите отсрочки? Согласен с вашими доводами и даю вам отсрочку: вместо 8 часов вечера штурм начнётся в 8 часов пять минут.

После такого ответа все сомнения собравшихся славно улетучились: о переносе дня штурма турецкой крепости не было и речи.

Заседание военного совета завершилось последним приказанием генерала Юденича:

   – Прошу задержаться ещё на одну-две минуты. Надо нам сверить часы. Сверять будем по моим карманным, а то кабы чего не вышло с началом завтрашней атаки. Штурмовать-то будем в темноте...

В тот же день кавказские войска, предназначенные для штурма эрзерумских укреплений, заняли исходные позиции. В два часа пополудни осадные пушки и полевые гаубицы артиллерийского участка генерала Вадина у селения Гюльджас открыла огонь по форту Чобан-деде и вражеской позиции около него.

В назначенный час следующего дня, штурмовые колонны сперва 1-го Кавказского, а через три часа – и 2-го Туркестанского корпусов устремились на штурм вражеских полевых укреплений и линяй крепостных фортов. За первые сутки удалось овладеть северной частью позиции Гурджибогазского прохода, фортом Кара-гюбек. При его взятии отличился 11-й Туркестанский стрелковый полк, шедший в первом эшелоне.

Что особенно было важно – удалось овладеть сильным фортом Далан-гез: Он надёжно прикрывал собой ближайшие подступы к крупному узлу эрзерумской обороны форту Чобан-деде в ущелье реки Туй-су.

Захваченный форт Далан-гез занял для обороны пехотный штурмовой отряд подполковника И. Н. Пирумова. С рассвета 1 февраля турки повели огонь по утраченному укреплению из более чем сотни артиллерийских орудий. Шквал снарядов всех калибров отрезал защитников форта от других войск, у них стали к вечеру кончаться боеприпасы.

Пехотинцы старались теперь стрелять только прицельно, зная, что с каждым патроном они растрачивают силу заградительного огня. Наиболее «ушлые» из стрелков вели пальбу из подобранных вражеских ружей, снимая патронные сумки с убитых турок. По тому, как всё реже становился огонь со стороны русских из Далан-геза, неприятель понял бедственное их положение в полуразрушенном форте.

Пять яростных атак вражеской пехоты было отражено винтовочным и пулемётным огнём. Шестую и седьмую русские отбили уже штыками, сберегая последние патроны на самый крайний случай. Для того чтобы отразить восьмую, в строй встали даже раненые бойцы. Тогда и погиб смертью храбрых ротный командир прапорщик Навлянский, до того своим пребыванием в самых опасных местах вселявший бодрость в солдат.

Когда турки поднялись в восьмую атаку, к уцелевшим защитникам Далан-геза подоспела неожиданная помощь, в которую они уже не верили: неизвестный рядовой под вражеским огнём в вечерних сумерках доставил на ослах боеприпасы.

После, узнав, как держались защитники форта Далан-гез, генерал Юденич приказал найти того солдата, чтобы наградить его Георгиевским крестом. Однако никто не признался из нижних чинов о своём подвиге, что немало огорчило командующего.

Из 1400 нижних чинов и офицеров полутора батальонов 153-го пехотного Бакинского имени великого князя Сергея Михайловича полка, оборонявших захваченный форт Далан-гез, осталось в строю всего около трёхсот по большей части раненых. За ночь героический гарнизон пополнили, а раненых эвакуировали в тыл.

Знаменательно было то, что и в далёком 1877 году этот эрзерумский форт брали не кто иной, как пехотинцы-бакинцы, – 10-я рота полка под командованием штабс-капитана Томаева, погибшего при взятии Далан-геза смертью героя. Тот победный штурм стал подлинным украшением боевого формуляра полка, славной страницей в его летописной биографии.

Морозный и солнечный день 1 февраля стал переломным в штурме Эрзерума. Русские овладели последним наиболее труднодоступным из запиравших Гурджибогазский проход фортов – фортом Тафта. Штурмовавший это вражеское укрепление 17-й Туркестанский стрелковый полк полковника Кириллова захватил в Тафте в качестве трофеев 10 крупповских орудий и множество снарядов.

Войска Кавказской армии прорвались в Эрзерумскую донну. Первым спустился в неё с гор 15-й Кавказский стрелковый полк полковника Запольского. То были минуты настоящего воинского триумфа. Появление русских в долине стало настоящим потрясением для оборонявшихся турецких войск – начиналось замыкаться вокруг крепостных укреплений кольцо окружения.

После получения донесения руководивший ходом Эрзерумской операции генерал Юденич не скрывал радости:

   – Теперь в уныние придут и аскеры, а особенно местные Ополченцы. А последних в гарнизоне много...

Турки отчаянно стремились беспрестанными контратаками отбросить наступающих, но всё было тщетно. Одновременно султанские войска изо всех сил старались удержать Девебойнскую позицию, – от неё зависела судьба города-крепости и в очередной раз – судьба 3-й турецкой армии.

Неожиданно воздушная разведка доложила об оставлении турецкими войсками собственно Эрзерумской крепости и самого города: полки пехоты, стоявшие там, были брошены в сражение за Девебойну.

В резко изменившейся на поле битвы ситуации надо было что-то предпринимать. Юденич решил пойти ва-банк – он переподчинил командиру 2-го Туркестанского армейского корпуса колонны генералов Волошина-Петриченко и Воробьёва, а также конницу генерала Раддаца, поставив задачу совершить рейд во вражеском тылу.

Такое решение дало желаемый результат. В полевой армейский штаб стали один за другим приходить донесения о победах штурмующих войск:

   – Елисаветпольцы прорвались к подступам форта Чобан-деде и проникли в его ров...

   – Дербентский полк пошёл в штыки на вражескую батарею. Захвачено 28 орудий...

   – 155-й пехотный Кубинский полк приступом взял форт Гяз. Идёт подсчёт потерь и взятых трофеев...

   – Форт Узун-Ахмет взят бойцами 163-го пехотного Гунибского полка. Потери среда офицеров полка – больше половины...

   – 5-я Кавказская стрелковая дивизия прошла боевое крещение. Её полками в ходе штурма взяты форты Кобургу и оба Картаюка...

   – Дружинники из государственного ополчения ворвались в форт Каракол. Победа добыта штыками...

   – Кизляро-гребенские казаки конной атакой на турецкие позиции на Девебойну взяли батарею из 6 орудий. Спешившись, отбили вражескую контратаку...

   – Неприятельские кавалеристы численностью до двух эскадронов бежали в горы севернее города. На поле боя они не вернулись...

   2 февраля наконец-то пали в ходе яростного штурма считавшиеся неприступными форты хребта Палентекена и форт Чобан-деде. После сражения генерал Юденич скажет в адрес отличившихся там слова похвалы:

   – Доблестная 39-я пехотная дивизия превзошла саму себя. Её бесстрашным духом прониклась ополченская дружина из Казани. И турецкие форты пали...

В 7 часов утра 3 февраля 1916 года русские войска – 39-я «Железная» пехотная дивизия – ворвались в покинутый турками город Эрзерум. В тот же день защитники последних ещё сражающихся фортов капитулировали. В плен сдались 235 офицеров и свыше 12 тысяч аскеров. Трофеями победителей стали 323 крепостных и полевых орудий,12 знамён.

Но победа далась дорогой ценой, хотя и несовместимой с турецкими потерями. При штурме было убито и ранено 1500 русских воинов. Да ещё в полевые госпиталя слегло 6 тысяч обмороженных людей. Солдаты «теряли ноги» по уже известной причине – толщина подошвы сапог для горной зимы оставляла желать много лучшего. «Победить» военное интендантство Юденичу так и не удалось до самого 1917 года...

Командующий вместе с офицерами армейского штаба прибыл в Эрзерум. У дома губернатора, самого приметного в городе, Юденич сошёл с коня и принял рапорт прапорщика, Начальника только что выставленного здесь караула русских пехотинцев. Среди прочего Николай Николаевич поинтересовался у командиров 39-й дивизии:

– Кто из ваших бойцов первым ворвался за эрзерумские стены? Я бы хотел его лично обнять и поздравить.

   – Ваше превосходительство, первый Из ворвавшихся в город оказался не нашим бойцом, к сожалению.

   – Так кто он?

   – Есаул Медведев, командир конвойной сотни штаба 1-го Кавказского корпуса.

   – Как же ему удалось опередить «Железную»?

   – Удалось. Пока мы готовились к последней штыковой атаке, его сотня бросилась в шашки на бегущих турок и первой ворвалась за стены Эрзерума.

   – Какой молодец! Быть ему в Кубанском казачьем войске ещё одним кавалером Святого Георгия...

В тот же день во всех полках, дружинах и батареях Отдельной Кавказской армии был оглашён приказ командующего. В нём выражалась горячая и трогательная благодарность всему личному составу за мужественное исполнение своего воинского долга перед российским Отечеством.

В те дни радостный Юденич едва поспевал подписывать наградные листы на отличившихся в боях за Эрзерум. Такие, например:

«За беззаветную храбрость в сражении под Эрзерумом, проявленную пулемётчиком четвёртой роты 163-го пехотного Гунибского полка младшим унтер-офицером Белозерцевым, наградить его Георгиевским крестом 2-й степени...»

Среди ещё не погасших пожаров поверженной крепости командующий Отдельной Кавказской армии лично вручал перед строем под звуки музыки полковых оркестров Георгиевские кресты и ордена Святого Георгия отличившимся при штурме Эрзерума воинам. Георгиевскими кавалерами стали более сотни рядовых пехотинцев, кавказских и туркестанских стрелков, казаков, ополченцев, унтер-офицеров. Ими стали полковники Габаев и Фисенко, подполковник Воробьёв, штабс-капитан Запольский, поручик Вачнадзе...

Из Тифлиса от великого князя Николая Николаевича-Младшего пришла поздравительная телеграмма:

«С победой поздравляю сердечно Вас и ваших кавказских героев. Государь наградил вас новым Георгием...»

Юденич приказал размножить текст телеграммы. Она со всей торжественностью читалась перед строем в пехотных батальонах, казачьих сотнях, артиллерийских батареях, ополченских дружинах, штабах.

Награда за овладение крепостью Эрзерум и новый разгром 3-й турецкой армии не заставила себя долго ждать. Командующий Отдельной Кавказской армии генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич был высочайше удостоен императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия 2-й степени – крестом для ношения на шее и звездой для парадного мундира.

Это было во многом примечательное награждение. В Российской Императорской армии в годы Первой мировой войны Юденич стал последним полководцем, кто удостоился такой высокой но степени ратной награды – Военного ордена. К слову сказать, за все годы той Великой войны, Георгиевской награды 1-й, высшей степени удостоен не был никто.

В высочайшем указе о награждении, который был опубликован во многих газетах России, говорилось:

«...В воздаяние отличного выполнения при исключительной обстановке, блестящей боевой операции, завершившейся взятием штурмом Девебойнской позиции и крепости Эрзерума 2 февраля 1916 года.

Верховный Главнокомандующий

вооружёнными силами России

император Николай II Александрович».

Сообщение о новой большой победе на Кавказе обошло все российские газеты – от столичных изданий до местных. На имя генерала Юденича поступили поздравительные телеграммы от командующих фронтами и флотами, походных атаманов казачьих войск, политиков и, что было особо примечательно, от союзников России по Антанте.

Эрзерумская наступательная армейская операция, проводившаяся на фронте протяжённостью в 300 километров, завершилась полной победой русского оружия. Крепость Эрзерум, с которой Стамбул связывал большие надежды, пала.

Эта операция показала безволие турецкого Генерального штаба и неспособность германских военных советников оказать действенную помощь 3-й армии, главные силы которой обороняли крепость. В Стамбуле так и не решились пойти на то, что сделали русские генералы Юденич и Мышлаевский во время битвы за Сарыкамыш, рискуя снять немалую часть войск с линии фронта.

Султанское же командование не пошло на подобное. Оно опасалось потерять большее, чем было утеряно в заснеженных горах у Сарыкамыша. Хотя в тех условиях можно было снять часть войск с береговых укреплений Босфора и особенно Дарданелл.

Более того, турецкое командование, полностью утратив инициативу в войне на Кавказе, и не пыталось в те дни вернуть её или хотя бы как-то сдержать наступающий пыл кавказских войск России.

Всё же султанский Генеральный штаб сделал реальную попытку оказать некую помощь защитникам Эрзерума. В разгар сражения он прислал в Трапезунд «вместительный» крейсер «Явуз». Тот доставил 8 пулемётных команд с 32 пулемётами, горную артиллерийскую батарею, 2 аэроплана, 1000 новеньких, только что полученных германских пехотных винтовок, 300 ящиков различных боеприпасов, и... всего 4 сотни солдат и 29 офицеров.

Была сделана попытка перебросить доставленные грузы и людей в Эрзерум. Но занесённые снегом перевалы не позволяли это сделать. Бороться со снегами турецкие войска ещё не научились, «мобилизованные» деревенские старосты с поставленной задачей тоже не справились.

Большие надежды возлагались на 2 аэроплана с громкими и звучными названиями – «Арибурун» и «Анафарт». Их пилоты прошли обучение в германских лётных школах. Один самолёт во время перелёта из Трапезунда в Эрзерум потерпел аварию в горах, другой же счастливо долетел до крепости. Но во время боев одинокий аэроплан на штурмующие турецкие укрепления русские полки своим появлением в воздухе страха не нагнал.

Когда о «неотложной» помощи из самого Стамбула крепостному гарнизону стало известно Юденичу, он только покачал головой, сказав:

– Такой помощью на фронте дыр не латают и осаждённых крепостей не спасают. Энвер-паше это следовало бы знать...

В годы Первой мировой войны наступление на Эрзерумскую крепость стало одной из самых умело организованных и исполненных операций, проведённой к тому же в труднейших зимних условиях горного театра военных действий. Даже альпийские успехи австрийцев и итальянцев с их союзниками не шли в сравнение.

Великий князь Николай Николаевич-Младший доносил Верховному главнокомандующему Николаю II Александровичу Романову:

«Господь Бог оказал сверхдоблестным войскам Кавказской армии столь великую помощь, что Эрзерум после пятидневного беспрерывного штурма взят...»

Эрзерумский штурм поразил Россию и её союзников по Антанте, мало думавших и знавших о войне на далёком от Западного фронта Кавказе.

Падение Эрзерумской крепости потрясло Турцию. Теперь Стамбулу было не до очередных побед над англичанами на юге Месопотамии и не до Палестинского фронта. Надо было прикрывать от русских собственную Анатолию, поскольку армия генерала Юденича теперь держала в своих руках все удобные пути из Турецкой Армении.