Текст книги " Юденич"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

   – Данные о турецких войсках у вашего штаба имеются?

   – Да. По оперативным данным сейчас в составе армии Кемаль-паши всего 78 батальонов пехоты, у Иззет-паши осталось 64 батальона.

   – Почему столько? Ведь ещё весной они вместе имели 309 пехотных батальонов.

   – Больше половины из них или уничтожена, или разбежалась, или передана на доукомплектование. Такая же картина и в турецкой кавалерии.

   – Как вели себя те 14 новых турецких дивизий, что прибыли на Кавказ с Дарданелл?

   – Сражались храбро. Но тоже ни одна из них не избежала разгрома.

   – Весьма похвально. Ведь именно эти дивизии разгромили десант союзников у проливов.

   – Выходит, наш русский солдат оказался покрепче британского и французского.

   – Начальник штаба Ставки генерал Алексеев мне докладывал, что курды покидают султанскую армию.

   – Да, ваше величество, это действительно так. Из противостоящих мне армий ушло две трети племенной курдской конницы.

   – Как на это реагирует командование противника?

   – Пытается применить против дезертиров жёсткие меры. Но результат обратен – в области Дерсим сейчас идёт сильное выступление племён курдов против турок.

   – Вы установили контакт с восставшими племенами? Они могут стать вашими союзниками в войне.

   – Такая задача поставлена мною командиру 6-го Кавказского корпуса генералу Абациеву.

   – Николай Николаевич, Ставка довольна ходом войны на Кавказе. Чем сейчас занимается ваш штаб?

   – Планированием военной кампании следующего года.

   – Помните, что главная задача Кавказской армии остаётся прежней.

   – Ваше величество, Кавказская армия не допустит появления Турции в Закавказье...

К началу сентября Кавказская армия вышла на рубеж Элхеу, Эрзинджан, Огнот, Битлис, озеро Ван, где и установилась новая линия фронта. Возникла стратегическая пауза. Русские войска подустали в ходе контрнаступления в горах, и им настоятельно требовался отдых.

Началось планирование кампании 1917 года – Первая мировая война, которую в генеральных штабах стран-участниц задумывали закончить победой в один всего календарный год, затягивалась. Воюющие стороны больше всего беспокоило то, что всё затягивалось на самое неопределённое время. Об этом начальник штаба Верховного генерал Алексеев не раз предупреждал командующего Отдельной армии:

   – Николай Николаевич, в Ставке есть агентурные сведения, что Стамбул в следующем году собирается отвоевать у вас Трапезунд.

   – Что ж, мы готовимся к этому.

   – Что вами делается?

   – Вокруг Трапезунда создаётся укреплённый район. Армейскими инженерами разработана система полевых укреплений, чтобы прикрыть город со всех сторон.

   – Как идут работы?

   – С трудом. Переброшены новые сапёрные роты из Карса, Сарыкамыша и Батума.

   – В чём состоят трудности?

   – Не хватает людских рук, инженерного инструмента и разных материальных мелочей.

   – Причины этого известны?

   – Конечно, известны – они все на виду. На тыловых складах необходимого осталось мало, интендантство с подвозом из европейских губерний не справляется. Что творится на железных дорогах страны – Ставке известно лучше нас в Тифлисе.

   – Конечно, известно. Ставка всеми мерами старается выправить положение на железных дорогах, но пока безуспешно. Николай Николаевич, какое кодовое название получил создаваемый укрепрайон?

   – Платановский.

   – Какое политическое самочувствие кавказских войск?

   – Падает дисциплина, Михаил Васильевич. Агитаторы социалистических партий усилили свою деятельность в тыловых и запасных частях. Изымается много вредных прокламаций и нелегальных газет.

   – Ведёте вы с ними борьбу?

   – Это сложно. Похоже, что отдельный корпус жандармов – его тифлисский дивизион – со своими задачами уже не справляется. На армейский полевой жандармский эскадрон нагрузка растёт с каждым месяцем.

   – Николай Николаевич, ничем реально мы вам здесь помочь не можем. Опирайтесь на собственные силы, на здоровую часть кавказских войск, на офицерство, Георгиевских кавалеров.

   – Что нами, Михаил Васильевич, и делается. А как ситуация на других фронтах?

   – Заметно хуже, чем у вас на Кавказе, особенно на Северном фронте. Там уже появились распропагандированные социалистами целые полки. И даже не в тылу, а на фронте, в окопах.

   – В Кавказской армии такого нет...

Разрабатывая оперативные планы на кампанию нового, Четвёртого года войны, Юденичу и его армейскому штабу приходилось считаться со многими важными обстоятельствами. Их набиралось четыре.

Во-первых, относительная самостоятельность Отдельной Кавказской армии вследствие обособленности театра военных действий. Не случайно генерал Антон Иванович Деникин в своих «Очерках русской смуты» скажет следующее:

«Кавказ жил своей жизнью, осведомляя центр лишь в той степени, в какой считал нужным, и в освещении, преломлённом сквозь призму местных интересов».

Во-вторых, тяжёлое положение Кавказской армии. Почти бездорожный и крайне ограниченный в продовольственных ресурсах горный край создавал массу сложностей для жизнедеятельности войск. Особенно тяжело приходилось дивизиям южного, левого крыла фронта.

Санитарное состояние армии выглядело всё более ужасающим. Юденича потрясла докладная записка, поданная ему начальником медицинской службы армии. В ней говорилось, что только за один месяц – декабрь 1916 года – из состава боевых частей выбыло вследствии цинги и эпидемии тифа около 30 тысяч человек, или говоря иначе – две полнокровные пехотные дивизии. Такие потери в людях за один месяц Кавказская армия не несла ни в одной боевой операции.

В этой ситуации русского командующего успокаивало только одно – в турецкой армии тоже свирепствовала эпидемия тифа, занесённая в Турецкую Армению из Месопотамии.

Из штабов корпусов, дивизий, отдельных отрядов приходили и другие не менее тревожные донесения. Из-за отсутствия фуража, бескормицы и болезней лошадей и верблюдов армейские обозы оказались приведёнными в полное расстройство. Поставки в армию живой обозной «техники» из России почти прекратились. На местах – в тыловом Закавказье и в северных персидских провинциях – всё труднее было приобрести и лошадей, и верблюдов.

Падеж лошадей привёл к тому, что немало артиллерийских батарей, стоявших на огневых позициях, оказались полностью без конной тяги. Пушечные и мортирные батареи не могли идти вперёд, то есть участвовать в наступлении, менять свои позиции и, наконец, в критической ситуации отступить даже на одну-единственную версту.

Снабжение действующих войск передовой позиции к концу года резко ухудшилось. Причина была всё та же. Укомплектованность тыловых транспортов составляла уже только сорок процентов.

В-третьих, большая заинтересованность союзников, особенно англичан, в активизации действий русских войск с целью исключения наступления турецких сил на других азиатских фронтах, которые проходили по арабским землям Турции. Речь шла о близкой к Кавказу Месопотамии и далёкой от неё Палестины.

Именно этим генерал Юденич обосновал негативное отношение Ставки Верховного главнокомандующего к его предложению, которое он высказал в разговоре с начальником штаба генералом Алексеевым:

   – Михаил Васильевич, вы ознакомлены с моими докладными записками о санитарном состоянии Кавказской армии и её тыловых транспортов?

   – Да, ознакомлен. Лично доложил государю.

   – Премного благодарен за это, Михаил Васильевич. Какова была реакция его величества?

   – Он не приемлет ваше главное предложение отвести войска к источникам питания: центром к Эрзеруму, правым флангом к государственной границе.

   – Но если этого не сделать, армия потеряет свою прежнюю боеспособность.

   – Об отводе войск с захваченной территории Турции не может быть и речи, Николай Николаевич. Неужели вы этого не понимаете?

   – Понимаю, но у меня уже немало полевых батарей лишились конной тяги. А о тифозных лазаретах, переполненных с осени, и говорить не хочется.

   – Относительно медицинской помощи: принято решение направить на Кавказ большую группу мобилизованных врачей. С ними отправляются медицинские сёстры с курсов. Среди них много добровольцев.

   – Спасибо. Весьма признателен за такую заботу.

   – Что касается тягловой силы для обозов, то постарайтесь решить эту проблему на месте, у себя.

   – Такой возможности у меня почти нет.

   – Изыскивайте. Ставка может помочь вам только в лечении конского состава армейской кавалерии.

   – Есть ли надежда на то, что император пересмотрит своё отношение к моим предложениям?

   – Даже и не надейтесь. Союзники даже при частичном удовлетворении ваших просьб предъявят России не одну ноту протеста.

   – Тогда где же выход?

   – Выход в прочном удерживании занимаемых позиций...

И последним, четвёртым обстоятельством, которое «давило» на командующего Кавказской армии в принимаемых им решениях, стал климат.

У Юденича в самом конце декабря 1916 года состоялся телеграфный разговор с начальником штаба 4-й Кавказской стрелковой дивизии генералом Квинитадзе. Тот со свойственной грузинам вспыльчивостью высказал Николаю Николаевичу все трудности фронтовой жизни для подчинённых ему пехотинцев:

   – У провода генерал Юденич. Кто у аппарата?

   – Начальник штаба дивизии генерал Квинитадзе.

   – Где командир дивизии?

   – В госпитале. Подозрение на возвратный тиф, но врачи обнадёживают.

   – Можете доложить о состоянии войск дивизии?

   – Да, ваше превосходительство.

   – Докладывайте.

   – Стрелковая позиция удерживает занимаемые позиции, но сама находится вся в снегах.

   – Как это понимать, генерал Квинитадзе?

   – Дословно, ваше превосходительство. Снегами завалены окопы, землянки, дороги, перевалы. Вся дивизия поменяла винтовки на лопаты и ведёт войну со снегом не на жизнь, а на смерть.

   – Удаётся вам расчищать дороги?

   – Разве их можно расчистить! Снегом заносится всё, над чем трудилась солдатская лопатка.

   – Как идёт доставка продовольствия?

   – Никак, ваше превосходительство. Наша дивизия доедает местные ресурсы, после того как был съеден дивизионный неприкосновенный запас.

   – Поясните, господин генерал.

   – Пояснить тяжело. Поели на местах всех ишаков, собак и теперь охотимся на кошек.

   – Где ваши обозы?

   – Стоят который уже день на перевалах. Ни туда, ни сюда пробиться сквозь снега не могут...

Позднее генерал Квинитадзе в своих дневниковых записях опишет зимнюю жизнь 4-й Кавказской стрелковой дивизии:

«Одновременно с достройкой окопов и землянок строили дороги на Эрзерум. Но это била просто детская игра с природой. В начале декабря 1916 года солнце спряталось и повалил снег. Увидели солнце лишь на два дня в конце декабря, Но затем недели две-три шёл непрерывно снег. Все дороги завалило им. Расчищать их было невозможно, так как расчищаемый участок сейчас же снова заносило...

Снег стоял стеной до 3 – 4 саженей, ветер страшный, метель. В 20 шагах ничего не видно; стоят люди и чистят дорогу, заметаемые снегом и замерзая...

На позициях, где мы находились до ухода в Эрзерум, было что-то трудноописуемое. Часто утром нельзя было открыть землянку, так как вся она, до верха, оказывалась засыпанной снегом...

Зимой поели ишаков, кошек и собак. Иной раз солдаты варили бульон из хвостов и ели его. Лошади отъедали друг у друга Хвосты и гривы...

Обозы стояли на перевалах, занесённые снегом».

Такая безотрадная картина была не только в горах вокруг Эрзерума, а едва ли не По всей линии фронта кавказских войск. Зима во многих случаях становилась победительницей, делая пребывание людей на высокогорье просто невыносимым. Казалось, что написанные кистью великого баталиста Василия Верещагина картины триптиха «На Шипке всё спокойно» перекочевали с Балканских гор в горы Закавказского края. По ночам, когда метель в горах – особенно в ущельях и на перевалах – кружила нескончаемым хороводом, на постах замерзали часовые. Бывало, что их не спасали ни появившиеся наконец на передовой валенки, ни тёплые башлыки, надеваемые поверх папах и защищавшие от леденящего ветра лица, ни щедрые фронтовые «чарочные» порции.

Было и ещё одно обстоятельство, которое всё больше сказывалось на положении дел в Кавказской армии и в тыловом Закавказье. Обстановка внутри Российской империи осложнялась с каждым месяцем, и в армейские корпуса кавказских войск уже приходили отголоски политической борьбы, которая шла в России. Правительство императора Николая II неумолимо теряло контроль над государством. Российская империя катилась к своему историческому крушению.

Процессы разложения воинских коллективов стали всё более заметны в рядах Кавказской армии. Падала воинская дисциплина. Генералу Юденичу пришлось столкнуться с многочисленными фактами, когда различные местные политические организации Закавказья, всевозможные общественные комитеты пытались парализовать своими решениями деятельность командования Кавказской армией.

Все вышеизложенные обстоятельства проигнорировать было никак нельзя. Учитывая их, Юденич счёл возможным подготовить к весне 1917 года лишь две частные наступательные операции, о широкомасштабном наступлении речь не шла.

Первую операцию – на Мосульском направлении на северо-востоке современного Ирака. Она должна была осуществиться силами нового 7-го Кавказского армейского корпуса генерал-лейтенанта Ф. Г. Чернозубова. Корпус был сформирован на основе 2-го Кавказского кавалерийского корпуса. Вместе с войсками Чернозубова предстояло наступать из Персии русскому Экспедиционному корпусу генерала Баратова.

Вторую наступательную операцию – дивизиями левого армейского фланга. На остальных направлениях предполагалось вести активную оборону, сдерживая возможные атаки турок и мешая им маневрировать имеемыми резервами.

Номинальный главнокомандующий на Кавказе наместник Его Величества великий князь Николай Николаевич-Младший в полной мере разделял замыслы командующего Отдельной Кавказской армии. Не возражала против юденичских планов на 1917 год и Ставка, тем более что у неё не просились резервы и дополнительные запасы боеприпасов для проведения крупномасштабных операций.

Но генерал Юденич при планировании четвёртой военной кампании сделал одну серьёзную ошибку. Он «не учёл» союзнические обязательства России перед Антантой.

Лондон, по всей видимости, был в подробностях ознакомлен императором Николаем II с русскими планами на будущий год. В британском Генеральном штабе забили тревогу по поводу перспектив продолжения войны на Ближнем Востоке. В конце января 1917 года, когда суровая горная зима сковала активность воюющих сторон, в столицу кавказского наместничества город Тифлис прибыл полномочный официальный английский представитель.

Посланец туманного Альбиона получил продолжительную аудиенцию у царского наместника. На встрече присутствовал и командующий Кавказской армии. Англичанин прямо высказал великому князю Николаю Николаевичу-Младшему всё то, зачем он приехал в Тифлис:

   – Ваше сиятельство, я имею поручение от начальника Имперского Генерального штаба генерал-фельдмаршала сэра Вильяма Роберта Робертсона высказать вам мнение высшего командования британской короны по поводу хода войны на Кавказе.

   – Сэр, мы с генералом Юденичем Николаем Николаевичем готовы с пониманием отнестись к сказанному вами.

   – Ваше сиятельство, по полученной информации из русской Ставки нам стало известно, что в новой военной компании вами не планируется больших наступательных операций против прогерманской Турции. Это действительно так?

   – Да, сэр.

   – В чём же причина такого решения, позвольте вас спросить?

   – Кавказская армия сейчас не имеет таких возможностей, сил и средств, как было в первые военные кампании.

   – Тогда я от имени сэра Робертсона должен напомнить вам о союзнических обязательствах России по Ближнему Востоку.

   – Они нам хорошо известны.

   – Тогда вам должно быть известно, что английские войска ведут тяжёлые бои в Месопотамии и Палестине.

   – Да, о том нам известно по информации, которая поступает в Тифлис из Могилёва от генерала Алексеева.

   – Прекрасно. Тогда вы должны понимать, как надеется командующий нашими войсками на юге Месопотамии генерал Фредерик Стэнли Мод на вашу помощь.

   – Нам понятны его пожелания относительно ударов русских на Багдад и Ханекин.

   – Но не следует забывать, что своими наступлениями вы окажете несомненную помощь и английским войскам в Египте и Палестине.

   – Там должны уже почувствовать то, что большая часть турецких войск с берегов Дарданелл оказалась не в Газе и у Святого города, а у озера Ван.

   – В Лондоне высшее командование британской короны уже оценило такой вклад в войну союзной России.

   – Тогда чего ещё желает от России на Кавказе начальник Имперского Генерального штаба генерал сэр Робертсон?

   – Новых наступлений русских войск из Персии в направлении на Багдад и Ханекин.

   – Понятно. Чем вызвана эта просьба?

   – Имперским Генеральным штабом запланировано на эту военную кампанию большое наступление на Багдад.

   – Что имеет для этого генерал сэр Мод?

   – Немного. Пять индийских пехотных и одну индийскую кавалерийскую бригаду.

   – Сколько это будет в цифрах?

   – 55 с половиной тысяч штыков, 5100 сабель и 205 орудий. Но это ещё не всё. Тылы генерала сэра Мода, а они весьма ненадёжны, находятся под усиленной охраной более чем 16 тысяч штыков, 1400 сабель и 39 орудий.

   – Это немалые силы для европейцев на Востоке. Что же вам мешает провести эту наступательную операцию самостоятельно?

   – 6-я турецкая Иракская армия и её командующий генерал Халил-паша, который уже доставил нам немало неприятностей.

   – Нам известно, что едва ли треть королевской армии Британии задействована на восточных фронтах против Турции.

   – Да, это действительно так.

   – Что же желает Великобритания от России в Месопотамии?

   – Скорое по времени сильное давление на левый фланг и тылы 6-й турецкой армии.

   – Что это даст Антанте на Ближнем Востоке?

   – Английские войска, наступая от Кут-эль-Амара вверх по Тигру и Евфрату, смогут без больших потерь захватить Багдад.

   – А чем в таком случае могут помочь английские войска русским?

   – Мы готовы выделить для ваших экспедиционных войск в Персии некоторое количество провианта и автомобилей для перевозки к границам Месопотамии пехоты.

   – А как с вопросами согласования совместных действий?

   – Положение войск генерала сэра Мода значительно хуже. Ваших – более предпочтительнее. Поэтому лучше всего начать наступление вам, нанося удар в сторону Ханекина и Багдада.

   – Но, как нам известно, арабские территории Турции к сфере российского влияния не относятся.

   – Да, это так. Таково принципиальное решение Антанты по разделу сфер влияния на Ближнем Востоке.

   – Сэр, вам известны затруднительные обстоятельства, в которых оказалась наша Кавказская армия?

   – Да, известны. Но ваше сиятельство, думается мне, знает мнение императора России по этому вопросу?

   – Мы с генералом Юденичем о том уже оповещены из Ставки.

   – Тогда будем считать, что вопрос с наступательными операциями для помощи войскам британской короны на юге Месопотамии принципиально решён?

   – Да, решён. Мы внесём коррективы в наши планы на наступивший 1917 год.

   – Каковы ваши пожелания, сэр, как представителя союзного командования?

   – Начать наступление на Месопотамию как можно раньше.

   – Тогда, ваше сиятельство, остаётся пожелать армиям Антанты побыстрее разгромить Турцию и вывести её из войны.

   – Дай тому Бог, сэр...

Русскому командованию на Кавказе пришлось пойти навстречу настоятельным просьбам союзников. Уже 2 февраля русские войска перешли в наступление на Багдадском и Пенджвинском направлениях. Операция протекала успешно. 1-й Кавказский корпус вышел к северной границе Месопотамии, 7-й Кавказский корпус – к городу Пенджвину, узлу важных транспортных артерий.

Генерал Баратов больших сил для наступления выделить не мог: малярия обескровила его корпус. Но всё же русские сбили с оборонительной позиции 2-ю турецкую пехотную дивизию, заняли иракский город Ханекин и завязали упорные бои на переправах через реку Дияла. Чтобы продвинуться здесь ещё дальше, требовалась пехота и ещё раз пехота. А её не было и не ожидалось.

Наступление на Пенджвин проходило в условиях суровой горной зимы в разорённом войной районе иранского Курдистана. Здесь наступал отряд генерала Назарова, командира 2-й Забайкальской казачьей бригады. Он имел под командой совсем немного сил – 18 казачьих сотен и кавалерийских эскадронов, 2 добровольческих армянских стрелковых батальона.

Для того чтобы продвигаться к Пенджвину, приходилось прокладывать в снегу траншеи. Лошадей вели на поводу. Бойцы ночевали в снежных норах, питались почти исключительно сухарями.

Используя успехи русской Кавказской армии, английские войска в конце февраля заняли город Багдад, к которому они тай трудно пробивались уже давно. Султанский командующий Халил-паша отказался от мыслей вести упорные бои на удержание Багдада. Его 6-я Иракская армия поспешно отступила в северном направлении, поскольку оказалась под двойным ударом и ей грозил в случае наступления русских полный разгром.

Опытный Халил-паша принял в опасной Ситуации самое разумное решение, поскольку опоздай турки с отходом, им бы пришлось отступать по пустыне, в которой кочевали враждебные племена арабов-бедуинов. Племена горцев-куртинцев всё больше проявляли свою неблагонадёжность по отношению к Стамбулу, с этим тоже приходилось считаться турецкому командованию.

Учитывая то, что главные боевые действия в кампанию 1917 года предстояло вести с персидской территории, Юденич обратился к начальнику штаба Ставки Верховного генералу Алексееву со следующим предложением:

   – Михаил Васильевич, вся тяжесть боевой активности с февраля легла на плечи Баратова. У меня есть предложение по реорганизации русской армии на Кавказе.

   – Как, Николай Николаевич?

   – Я предлагаю сформировать новый армейский корпус для действий в направлении Сулеймание и сформировать особый корпус со штабом в Кередже близ Тегерана. Это всего сорок километров от персидской столицы.

   – Что это нам даст?

   – Из этих новых корпусов и 7-го и 1-го кавалерийских можно образовать 2-ю Кавказскую армию для ведения войны против Турции с территории Персии.

   – Что, ж, идея вполне перспективная.

   – Мой штаб считает так же. Тем более, что управление Экспедиционным корпусом из Тифлиса и тем более из Карса или Сарыкамыша крайне затруднено и оперативностью не отличается. Это обстоятельство нас очень беспокоит.

   – Но в таком случае эта армия может вам не подчиняться.

   – Если так надо для пользы дела, то у меня возражений не будет. Пусть решает государь император и Ставка.

   – Кого вы предлагаете на должность командующего новой Кавказской армией?

   – Разумеется, генерала Баратова Николая Николаевича.

   – Есть ли другие кандидатуры из подчинённых вам генералов? Может быть, есть кандидатуры на других фронтах?

   – Других нет. Кто лучше Баратова знает Персию и подступы к Месопотамии? Никто. К тому же он уже не раз демонстрировал самостоятельность и разумность в оперативных решениях.

   – Да, нами Ставке об этом хорошо известно. Вы будете настаивать на этой кандидатуре?

   – Лично для меня это давно созревшее решение.

   – Хорошо, Николай Николаевич. Я доложу о вашем предложении Верховному. Желаю удачи!

   – Благодарю, Михаил Васильевич...

Однако императору Николаю II, терявшему политический контроль над государством, было уже не до Кавказа. Предложение Юденича о создании 2-й Кавказской армии осталось неосуществлённым. Ему так и не сообщили из Могилёва о реакции Верховного главнокомандующего на новый проект.

...Из европейской части России до Кавказа докатывались громы внутренних политических потрясений. Но Отдельная Кавказская армия ещё оставалась воинским организмом, не подвергшимся разрушению. В её войсках пока не проглядывались признаки деморализации. Не было и распропагандированных воинских частей, хотя антивоенные настроения стали заметны не только среди нижних чинов, но и среди офицерства.

Во фронтовых сводках января и февраля последнего для России года Первой мировой войны с Кавказа приходили удивительные сообщения. Полки воинов-кавказцев ходили в атаки и продолжали одерживать победы над врагом.

17 февраля1917 года 19-й Туркестанский стрелковый полк, которым теперь командовал полковник Хромых, по собственному почину овладел турецкими позициями на вершинах хребта Ики-Сиври – на высоте в 3300 метров. Неприятель был прогнан с самых благоприятных для обороны позиций в горах и даже не попытался вернуть их себе назад. Не поддержанные в наступательном порыве соседними полками туркестанские стрелки дальше не пошли.

Этот боевой эпизод в биографии Отдельной Кавказской армии оказался примечателен следующим. Прославленный многими боевыми подвигами в годы Великой войны полк туркестанских стрелков был укомплектован офицерами гвардейской пехоты, попросивших перевода на Кавказ, где русские войска «ещё дерутся по-настоящему».

Такой своеобразный протест офицеров российской гвардии на характер войны на Русском фронте получил самую широкую огласку. И вновь на страницах газет, за исключением разве что самых оппозиционных, прозвучало имя генерала от инфантерии Н.Н. Юденича, полководца, который продолжал воевать наступательно и победно.

В середине февраля у командующего Отдельной Кавказской армией состоялся последний телеграфный разговор с императором Николаем Н, находившимся в Могилёвской Ставке:

   – У аппарата Верховный главнокомандующий. Докладывайте.

   – Ваше величество, со взятием города Эрзинджана достигнут стратегический предел в наступательных возможностях подчинённой мне Кавказской армии.

   – Разве для России на Кавказе появился предел?

   – Да, всему есть пределы на войне, ваше величество.

   – Почему вы так считаете, Николай Николаевич?

   – Армейские коммуникации растянулись в горной, совершенно дикой местности на 500-600 вёрст. Продовольственные транспорты вынуждены сами съедать большую часть доставляемого провианта. Топлива почти нет. О проблемах санитарных, людских, боевого обеспечения я докладывал вам в Ставку ранее неоднократно.

   – Каково ваше личное мнение? Вы же человек с именем.

   – Ваше величество, роль Кавказской армии на сегодняшний день в стратегическом отношении закончена.

   – Вы зря так считаете, Николай Николаевич. Есть идея – в апреле взять Царьград комбинированной атакой – с моря и суши.

   – Овладеть столицей большого государства? Овладеть черноморскими проливами и городом с миллионным населением с его береговыми крепостями?

   – Да, именно такая идея появилась в нашей Ставке.

   – Но у такого стратегического замысла должно быть твёрдое, реальное обоснование.

   – Вы считаете его нереальным?

   – Ваше величество, у вверенной мне армии на сегодняшний день нет реальных сил, резервов и материальных средств выйти к Константинополю через Анатолию.

   – Но ведь об этом помышляли такие великие полководцы России, как генерал-фельдмаршалы Иван Иванович Дибич-Забалканский[17]17
  Дибич-Забалканский Иван Иванович (1785-1831) – генерал-фельдмаршал, граф, почётный член Петербургской академии наук. Главнокомандующий во время Русско-турецкой войны 1828-1829 гг.


[Закрыть] и Иван Фёдорович Паскевич-Эриванский. И ещё совсем недавно ваш тёзка Муравьев-Карский.

   – Но в тех русско-турецких войнах была совсем иная ситуация и иное соотношение сил. В этой войне русской армии не пройти через Анатолию к Царьграду.

   – Вы уверены в этом?

   – Точно так, ваше императорское величество. Это мнение и моего армейского штаба.

   – Генерал, у вас же много блестящих побед. Вы герой Сарыкамыша и Эрзерума. Надо верить в новые победы.

   – Это уже не для Кавказа. Мы здесь исчерпали себя.

   – Вы зря так, Николай Николаевич. Не стоит чрезмерно сгущать краски. Через месяц штаб Ставки вышлет вам свои соображения на сей счёт.

   – Потребуются ли Ставке Верховного главнокомандующего соображения штаба Кавказской армии?

   – Это на решение моего начальника штаба генерала Михаила Васильевича Алексеева.

   – Вас понял. Какие будут указания Верховного вверенной мне Кавказской армии?

   – Пока держитесь на занимаемых позициях. Ваша армия скоро получит новые задачи, скорректированные с действиями союзников на Ближнем Востоке.

   – Будут ли при этом учитываться интересы России на Кавказском театре, ваше величество?

   – Естественно, будут. Но мы не можем и не учитывать наши союзнические обязательства.

   – Вас понял.

   – Есть ли ко мне вопросы?

   – У меня есть одно пожелание, если позволите его высказать.

   – Да, конечно. Слушаю вас, Николай Николаевич.

   – В определении новых задач Кавказской армии штаб Ставки пусть подходит реально.

   – Хорошо. Ваше пожелание будет передано мною генералу Алексееву для сведения...

Юденич сам понимал, что теперь главное для войск его армии было удержание занимаемых позиций. Политические противоречия делали русскую армию такой слабой духом, как не было в другие времена.

Командующий всё время старался быть в стороне от ветров политических бурь, стремясь заниматься исключительно фронтовыми заботами и делами. Но он уже постоянно замечал за работниками армейского штаба, что те ждали с нетерпением известий не с фронтов, как раньше, а из столичного Петрограда.

Но так было не только в юденичском штабе. Так было и в окопах, госпиталях, армейских тылах. Вести же из бурлящего политическими страстями столичного Петрограда приходили обычно самые противоречивые и с большим опозданием. Порой Николай Николаевич с большим трудом разбирался в сути происходящего.

Кавказ для России в 1917 году оставался далёкой окраиной, с мнением которой в центре политики особо не считались. Командующий Кавказской армии не раз ощущал это на себе. С ним императорское окружение в вопросах политических почти никогда не советовалось.

Огромная Российская держава, маленькой частью которой была Кавказская армия, со дня на день ждала каких-то перемен к лучшему. И за все тяготы военного времени, многие тысячи погибших и искалеченных воинов-фронтовиков простые люди-россияне, всё больше и открыто винили одного-единственного человека. Царя Николая II.

Россия стояла на пороге февральских политических потрясений 1917 года, которые обрушили не только её государственные устои, но поставили на путь саморазрушения Русскую армию. Командующие фронтами, флотами, армиями, корпусами, дивизиями в полном бессилии взирали на процесс разложения Российской Императорской армии и флота.

Приближалась Русская смута, как образно назвал в своих мемуарах события 1917 года генерал Антон Иванович Деникин. На Кавказ эта Смута пришла с известным опознанием.

Юденич с тревогой наблюдал за тем, как у него во фронтовом тылу с каждым месяцем активизировали свою политическую, а для армии разлагающую деятельность различные кавказские комитеты и партии.