Текст книги " Юденич"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

Ознакомившись с копией заключённого договора, Юденич обсудил его со своим окружением. Его больше всего заинтересовали пункты, которые касались взаимодействия германских и белых добровольческих войск и выбор командующего Северной армией из русских генералов «с популярным боевым именем»:

   – Ясно одно: германское командование намерено расширять зону оккупации руками и кровью добровольцев.

   – Николай Николаевич, но немцы же берут на себя обеспечение порядка на очищенных от большевиков территориях.

   – Берут-то берут, но сколько с этих территорий уйдёт поездов с русским добром, никто сказать не может.

   – Но ведь за германскую помощь всё равно придётся расплачиваться, как записано в договоре после нашей победы.

   – Придётся. Только тогда цена будет другая, конкретная.

   – Будете ли вы, ваше превосходительство, настаивать на своей кандидатуре на пост командующего Северной армией?

   – Нет, решительно не буду.

   – Почему, Николай Николаевич? Ведь из всех трёх названных в пункте пятом вы самый титулованный и опытный. За вами слава Кавказской армии и фронта.

   – Для германского военного командования наиболее приемлема другая кандидатура.

   – Чья же? Графа Келлера или генерала от кавалерии Ромейко-Гурко?

   – Непременно Келлера Фёдора Артуровича. Только его.

   – Тогда какова будет ваша руководящая роль на северо-западе России?

   – Пока не знаю. Но думаю, что в самом скором времени всё устроится...

Юденич не ошибся, назвав кандидатуру 61-летнего генерала от кавалерии Фёдора Артуровича Келлера самой подходящей для Берлина и политических руководителей Белого движения на посту командующего Северной армией. Графе Келлера Николай Николаевич знал давно и в чём-то даже преклонялся перед этим неординарным человеком, показавшим свою твёрдость монархических убеждений в февральских событиях памятного 1917 года.

Келлер действительно был заметной фигурой среди командования Русской армии. (Он был племянником героя Русско-японской войны графа Ф. Э. Келлера, чем очень гордился.) С началом Русско-турецкой войны 1877-1878 годов за освобождение православной Болгарии от векового османского ига он оставил стены Тверского кавалерийского юнкерского училища и ушёл добровольцем на войну. За личную храбрость был награждён солдатским Георгием 3-й и 4-й степеней. Во время революционных потрясений 1905-1907 годов исполнял обязанности временного Калишского генерал-губернатора. В этом польском городе был ранен и контужен взрывом брошенной в него террористами-социалистами бомбы.

Первую мировую войну генерал-лейтенант Келлер встретил в должности командира 10-й кавалерийской дивизии. Отличился в ходе Галицийской битвы и особенно под городом Яворовым. Весной 1915 года у Баламутошеи и Ржавенцев провёл знаменитую кавалерийскую атаку силой 90 (!) эскадронов и казачьих сотен возглавляемого им 3-го конного корпуса, состоявшего из 10-й кавалерийской, 1-й Донской казачьей и 1-й Терской казачьей дивизий. (В том бою было взято в плен около 4 тысяч австро-венгерцев.) Был награждён за время войны, среди прочил орденов, Святым Георгием 4-й и 3-й степеней, в январе 1917 года получил звание полного генерала – генерала от кавалерии.

Но известность он приобрёл на несколько ином поприще. Убеждённый монархист, узнав об отречении императора Николая Н, направил ему личную телеграмму, предлагая свои услуги и вверенный ему конный корпус для подавления мятежа. Однако последний Романов так и не рискнул На подавление революционного брожения в империи военной силой: не желая пролития крови соотечественников, своих вчерашних верноподданных.

Узнав о решении всероссийского самодержца, граф Келлер в сердцах сказал своим штабистам:

   – Российскую державу надо спасать не отречением и милосердием, а рукой военного человека, верного «Вере, Царю и Отечеству». И только так, а не иначе.

Один из офицеров спросил своего генерала:

   – Фёдор Артурович, что же теперь будет с Россией, с её армией? Ведь с отречением государя пропадает единоначалие и единовластие.

На это Келлер с присущей ему прямотой ответил:

   – Державу и Русскую армию ждёт анархия и беды. Дай только Бог, чтобы в этом развале нашлась бы сильная рука, чтобы стать под неё для спасения Отечества.

   – Дай Бог и нам участвовать в этом праведном деле.

   – Не беспокойтесь, господа. В грядущей мясорубке трудно будет удержаться где-то в стороне: идёт большая смута...

Когда на Юго-Западном фронте был получен текст присяги Временному правительству, генерал Келлер отказался приводить к присяге свой конный корпус, – для него существовало только монархическое правление. За неповиновение он был отправлен в отставку.

Поселившись в Харькове, граф Келлер не принял предложения отправиться на Дон и вступить в ряды Добровольческой армии. Он переехал в Киев, где был назначен гетманом П. П. Скоропадским главнокомандующим войсками на территории Украины с подчинением ему местных гражданских властей. Но вскоре Келлер был перемещён на другую должность из-за своих взглядов на будущее России: восстановление монархии и возрождение «великой и неделимой» империи.

Получив предложение возглавить формируемую в Псковской и Витебской губерниях добровольческую Северную армию, граф Келлер дал согласие, но выехать из Киева не успел. Он взял на себя руководство обороной города от войск Симона Петлюры, но ввиду невозможности сопротивления распустил подчинённые ему вооружённые отряды. Келлер был убит петлюровцами выстрелом в спину на киевской Софийской площади у памятника Богдану Хмельницкому.

Повод для расстрела прославленного на войне русского военачальника у петлюровцев «нашёлся» весомый. Они не хотели, чтобы на их земле восстановилась прежняя власть, а генерал Келлер на всю Малороссию заявил:

   – Через два месяца поднять Императорский штандарт над священным Кремлём!..

Речь, разумеется, шла о Московском Кремле. По такому случаю в Киево-Печерской Лавре отслужил молебен сам митрополит Антоний Храповицкий, будущий глава Русской Православной Церкви за границей. Благословил графа Келлера на такой воинский подвиг и глава Церкви патриарх Тихон.

Единственно, что успел сделать генерал Келлер по командованию белой Северной армией, так это отправить своим бойцам-добровольцам послание. Оно было распространено среди них в листовке под названием «Призыв старого солдата»:

«За время трёх лет войны, сражаясь вместе с вами на полях Галиции, в Буковине, на Карпатских горах, в Венгрии и Румынии, я принимал часто рискованные решения, но на авантюры я вас не вёл никогда. Теперь настала пора, когда я вновь зову вас с собою, а сам уезжаю с первым отходящим поездом в Киев, а оттуда в Псков...

За Веру, Царя и Отечество мы присягали сложить свои головы – настало время исполнить свой долг...

Время терять некогда – каждая минута дорога! Вспомните и прочтите молитву перед боем – ту молитву, которую мы читали перед славными нашими победами, осените себя крестным знамением и с Божьей помощью вперёд за Веру, за Царя и за целую неделимую нашу родину Россию».

Но самовольно стать во главе белой Северной армии граф Келлер не решился. Он послал из Киева главнокомандующему Добровольческой армии на юге России генерал-лейтенанту А. И. Деникину телеграмму следующего содержания:

«Признаете ли Вы меня командующим Северной Псковской монархической армией или мне следует сдать эту должность?»

Естественно, что Келлер получил от Деникина только официальное признание его новой должности. Хотя нового командующего ещё не было в городе Пскове, там образовался Совет обороны Северо-Западной области.

В Пскове было объявлено о наборе добровольцев в белую армию, что приветствовалось в Гельсингфорсе Юденичем и всей белой эмиграцией в Финляндии. Николай Николаевич телеграфировал в Псков:

«Желаю воинам-добровольцам Северной армии больших и скорых побед и взятия красного Петрограда...»

За первую неделю в вербовочных пунктах в ряды создаваемой армии записалось полторы тысячи человек, из которых шестьсот были офицерами. Очень много оказалось добровольцев из числа унтер-офицеров старой Русской армии. Создаваемые войска подчинялись во всём только своему командованию, поскольку в расквартированной в Пскове германской дивизии началось «революционное брожение».

В Северной армии восстанавливались воинские уставы Российской Императорской армии. Только теперь в обращении к офицерам не требовалось произносить слова «ваше благородие», «ваше превосходительство»... Эти обращения заменялись на «господин поручик» и так далее. Командиры обращались к нижним чинам только на «вы», а не на «ты».

Форменное обмундирование было преимущественно русского образца, благо почти все мужчины Псковской губернии ходили в одежде фронтовиков. Был только добавлен отличительный знак: на левом рукаве угол из российского триколора остриём кверху, а в его середине – белый крест.

Юденич был достаточно хорошо проинформирован о составе Северной Псковской армии. К концу октября она состояла из 1-й стрелковой дивизии под командой генерала П. Н. Симанского трёхполкового состава. Каждый полк имел по 500 человек, составлявших два батальона. Имелись и отдельные полки: 1-й стрелковый добровольческий Псковский полковника Лебедева, 20-й стрелковый Островский полковника Дзерожинского и 3-й Режицкий полковника фон Нефа.

Кавалерии имелось совсем мало. В городе Острове стояло 150 конников-партизан полковника лейб-гвардии Уланского полка Бибикова. В Режице – конный отряд белых партизан такой же численности под начальством полковника Афанасьева.

Однако перед началом боевых действий Северная армия получила неожиданное усиление. На сторону белых перешёл от красных эскадрон из 400 кавалеристов с 2 орудиями и 8 пулемётами под командованием поручика Б. С. Пермикина.

Затем ночью через советско-германскую демаркационную линию в районе железнодорожной станции Карамышева прорвался конный полк лихого штабс-ротмистра С. Н. Булак-Балаховича, которому суждено было стать заметной фигурой в Гражданской войне. Его полк насчитывал 1120 конных бойцов с 2 трёхдюймовками и 4 пулемётами. Ядро полка Булак-Балаховича, сформированного ещё весной 1918 года, составлял партизанский отряд офицера Пунина, действовавшего во время Первой мировой войны против германцев в окрестностях города Риги.

В это время 5-я германская дивизия митинговала, и ею фактически управлял Совет солдатских депутатов. Когда 13 ноября ВЦИК Советской республики аннулировал Брест-Литовский договор, немцам было предложено покинуть город Псков. Что они и сделали, предварительно распродав большую часть дивизионного имущества.

Власти германского командования в городе Пскове и его окрестностях фактически уже не существовало. Белоэстонцы тоже пока не претендовали на древнюю Псковщину. «Хозяином» города неожиданно для многих стал Булак-Балахович, теперь уже подполковник белой армии.

Булак-Балахович со всей присущей ему решительностью ввёл свой конно-партизанский отряд в Псков или, говоря точнее, – захватил его военной силой. Власть была установлена белая, и началось преследование красных, то есть сторонников Советской власти. Прошли публичные казни.

Через сутки в городе появилась газета под названием «Новая Россия освобождаемая», в которой на первой полосе был напечатан следующий приказ Булак-Балаховича за № 1:

«Разбив главные силы противника, пытавшиеся прорваться к Пскову, 29 мая я прибыл в город и, согласно приказа главнокомандующего эстонскими войсками и командующего войсками отдельного корпуса Северной армии, принял командование военными силами Псковского района.

Комендантом Псковско-Гдовского района назначается подполковник Куражев. Комендантом гор. Пскова назначается капитан Макаров.

Ввиду невозможности для военной власти принять на себя заботы по устроению местной жизни и невозможности задерживать местное устроение, – право и обязанности местной гражданской власти временно вручаю образующемуся из пользующихся общественным доверием лиц Общественному Гражданскому Управлению города Пскова и уезда, постановления и решения которого, контролируемые военным комендантом, обязательны для всех граждан.

Вручением гражданских функций местным общественным силам Народные Белые Войска доказывают искренность провозглашаемых ими демократических лозунгов.

Пусть все знают, что мы несём мир, устроение и общественность.

Населению предлагаю сохранять спокойствие. Мои войска победоносно продолжают своё наступление. Все попытки противника оказать сопротивление быстро ликвидируются.

Атаман крестьянских и партизанских отрядов

и командующий войсками

Псковского и Гдовского районов,

подполковник Булак-Балахович.

30 мая 1919 г.»

Белое командование, взяв в свои руки Псков, попыталось решить проблему снабжения горожан и войск продовольствием. Реквизиции хлеба и других продуктов в разорённом войной уезде дать ничего уже просто не могли.

На помощь пришла американская миссия, обосновавшаяся в столице Эстонии. Посредником в этом деле стали эстонские власти в лице министра торговли А. Яксона. В занятых белыми районах Псковщины стали производить натуральный обмен американской пшеничной муки на лен. При этом на один вес муки требовалось отдать два веса русского льна, который потом из Ревеля «уплывал» в Англию.

По этому поводу белый партизанский атаман Булак-Балахович издал соответствующий приказ. Он гласил:

«Так население в завоёванных мною у большевиков местностях, а равно и мои войска находятся в критическом положении по снабжению их хлебом и продуктами, настоящим свидетельствую свою готовность оказать полное содействие псковскому льнопромышленному товариществу в меновой торговле продуктами на лен для эстонского правительства.

Командующий войсками Псковского района

полк. Булак-Балахович»

О том, как один из самых известных белых партизан в годы Гражданской войны осуществлял гражданское правление в городе Пскове и в подконтрольных ему уездах Псковской губернии, может свидетельствовать следующий выданный и подписанный им документ:

«Удостоверение

(Копия)

Сие дано начальнику оперативного отделения штаба командующего войсками Псковского района полковнику Стоякину в том, что ему разрешается вступить во временный брак с Н. (в подлинном обозначены полностью имя, отчество и фамилия) впредь до возвращения её мужа.

Поводом к расторжению брака может послужить также появление во Пскове жены полковника Стоякина.

Командующий войсками Псковского военного района

полковник Булак-Балахович

Вр. ш д. Начальника штаба (подпись)

15 июля 1919 г.

№...

г. Псков»

...Белая добровольческая Северная армия находилась в ожидании прибытия своего командующего графа Келлера. Его обязанности сперва временно исполнял генерал А. Е. Вандам, а затем полковник Г. Г. фон Неф. Начальником штаба последнего стал известный петроградский подпольщик ротмистр П. фон Розенберг.

В этой ситуации 12-тысячная южная группа красной 7-й армии нанесла неожиданный удар по противнику в направлении Пскова. Но большинству из трёх белых добровольцев-«северян» удалось вырваться из города и его окрестностей. Один из офицеров – участников тех боев – писал в своих мемуарах:

«Весь путь отступления был сплошным боем. Крестьяне, распропагандированные и снабжённые оружием чрезвычайкой из Торошино, всюду устраивали засады, а артиллерии 15 вёрст пришлось идти под обстрелом цепи крестьян, преследовавших отступавших. В одной из деревень были избиты и арестованы 12 офицеров. Отряд Балаховича освободил их и воздал должное крестьянам».

В итоге отступления у белогвардейцев осталась узенькая полоска псковской земли с уездным городом Гдовом в качестве «столицы». Красные войска не решились пробиваться к границам белой Эстонии. Вскоре бои затихли.

Надежд на большие успехи у 7-й армии не было: плохо организованная, она к тому же не имела боевого командования. Не случайно Троцкий так отзывался о ней:

«7-я армия была... самой слабой, самой бессильной в ряду многочисленных армий Советской республики».

Была и другая причина того, что красные войска, действовавшие против белогвардейцев-«северян» и белоэстонцев, не смогли добиться более решительных результатов. Красному Питеру стала угрожать новая опасность: из Финляндии в поход выступила 2-тысячная Олонецкая добровольческая армия. Она стремилась занять восточную часть Карелии и присоединить её к Финляндии.

Появление этого «игрушечного» войска посеяло в Петрограде настоящую панику. Белые нанесли поражение войскам красной 7-й армии, захватили Видлицу и Олонец и стали угрожать городу на Неве. Но с этой армией удалось быстро справиться.

Находившийся в Гельсингфорсе генерал Юденич пытался разобраться в причинах поражения добровольческой Северной армии и оставлении ею города Пскова. Поэтому он согласился с мнением генерала Симанского:

«Полковник Неф обладал узким кругозором и полным отсутствием опыта в руководстве не простым боем, а всё же целою операциею. Начальник штаба неопытен, штаб громоздок, неприспособлен к численности отряда, скопирован со штабов Первой мировой войны...

Связь между штабами и отрядами не налажена...»

Красная 7-я армия продолжала наступление, но теперь севернее Пскова, вдоль Балтийского побережья. 29 ноября красные взяли город Нарву и создали там правительство Эстляндской трудовой коммуны.

Угроза со стороны военных сил Белого движения красному Питеру на время была ликвидирована...

Проживая в Финляндии, добровольный эмигрант Николай Николаевич Юденич случайно сошёлся, не строя на то каких-либо планов, с генерал-лейтенантом, командиром кавалерийской дивизии бывшей Российской Императорской армии бароном Карлом Густавом Эмилем Карловичем Маннергеймом. С ним кавказского полководца связывало хорошее знакомство по годам обучения в Николаевской академии Генерального штаба. Маннергейм был с декабря 1918 года регентом Финляндии и главнокомандующим её армией.

Частые беседы с Маннергеймом позволили Юденичу выяснить отношение властей и политиков Финляндии к Белому движению в России:

   – Господин регент, поздравляю вас с полной ликвидацией красной опасности в Финляндии.

   – Благодарю вас, господин генерал. Но с этим следует поздравлять не только нашу Белую гвардию.

   – Вы имеете в виду германских военных?

   – Да, непременно их.

   – Как вы относитесь к тому, что финская, Красная гвардия нашла убежище в Советской России?

   – У меня есть достоверные сведения, что Ленин и Троцкий разбрасывают красных финнов по всем фронтам. Пробив этого я ничего не имею: пускай умирают за Москву.

   – А разве Гражданская война в России не затрагивает интересы Финляндии, господин регент?

   – Разумеется, затрагивает: ведь Финляндия была совсем недавно частью Российской империи. Но Советы повели политику далеко не имперскую и подтвердили нашу независимость.

   – Однако красная опасность для вас всё же остаётся.

   – Да, это так. На юге страны бои носили ожесточённый характер и воспоминания о них тревожат наше правительство.

   – Тогда есть смысл армии Финляндии стать союзником Белого движения в идущей по ту сторону границы Гражданской войне. Удар по близкому от Выборга красному Петрограду мог бы решить многое и прославить вас, барон.

   – Этого нам нельзя делать.

   – Почему, господин регент?

   – Причина одна – командование Белыми силами выступает за единую и неделимую Россию. А наша Финляндия была её частью, царским наместничеством, хотя и имела немалую автономию.

   – Но вы можете договориться на сей счёт и с генералом Деникиным, и с адмиралом Колчаком.

   – К сожалению, они тверды в своих политических взглядах на будущее России. Места для независимой Финляндии нет.

   – Вы убеждены в этом?

   – Не только убеждён, но и имею о том словесные подтверждения.

   – В таком случае вы, как противник финской Красной гвардии, должны помочь нам в создании белых добровольческих войск на вашей территории.

   – Нашему правительству это крайне нежелательно, хотя я убеждённый сторонник Белого движения в России. Я ведь всё-таки был генералом царской армии и воевал на стороне императора Николая II против дружественной сегодня Финляндии Германии.

   – Значит, на открытую официальную поддержку белой эмиграции в вашей стране нам надеяться не приходится?

   – Формально это так. Но неофициально, господин генерал, вы можете на меня рассчитывать.

   – Что же, я вам признателен за это, господин барон.

   – Можете действовать и дальше на финской территории. Я, как регент Финляндии, буду смотреть на это сквозь пальцы. Но только при одном обязательном условии.

   – Что это за условие?

   – Белым войскам не будет дозволено вести войну с Советской Россией через финскую границу.

   – Какой вы, господин барон, видите для нас выход в такой ситуации?

   – Очень простой: в поход на красный Петроград надо идти из Эстонии. Правительство Ревеля и находящиеся там посланцы Антанты полностью на вашей стороне, господин Юденич.

   – Да, это я знаю...

Действительно, 1918 год показал, что власти Финляндии не проявляли «классовой» заинтересованности к формированию у себя из добровольцев русской Белой армии. Но на военно-организаторскую деятельность эмигрантов из России правительство и регент барон Маннергейм действительно смотрели сквозь пальцы. Это значило для Юденича и его окружения многое.

Местные власти никак не реагировали на деятельность в Териоках группы русских морских офицеров, занимавшихся вербовкой и отправкой военных на Мурман. И тем более их не интересовала германофильски настроенная группа бывшего премьер-министра России А. Ф. Трепова, объединявшая кадровых офицеров, эмигрантов из числа промышленников и финансистов. Треповцы были в Гельсингфорсе как у себя дома.

Вскоре у регента Маннергейма возникли большие трудности в управлении Финляндией. К власти после выборов пришла так называемая «партия мира» во главе с президентом страны Стольбергом. Теперь уже бывший царский генерал просто не мог оказать Белому движению реальной военной помощи со стороны финской армии.

После убийства в Киеве графа Келлера кандидатура генерала Юденича как командующего белой Добровольческой армии Северо-Запада выдвинулась на первый план. Не торопясь брать на себя это бремя, Николай Николаевич выехал в Швецию: там он постарался прозондировать возможность интервенции бывших союзников России по Антанте против Советов.

9 декабря в одной из гостиниц Стокгольма Юденич встретился с советником британского посольства в Швеции Р. Клайвом и военным атташе (агентом) генералом Я. Боулдером. Разговор шёл откровенный:

   – Сэр Клайв, я представляю интересы русской военной эмиграции в Финляндии и Эстонии и соратников известного вам российского премьер-министра Трепова.

   – Да, господин Юденич, нам известна ваша позиция в русском вопросе. Британское посольство в Стокгольме достаточно хорошо осведомлено о вашей деятельности в Гельсингфорсе. А ещё более – на Кавказском фронте.

   – Благодарю вас за признание моих союзнических заслуг перед Британией.

   – Как мы понимаем, у вас к нам есть серьёзный разговор?

   – Да. И я очень надеюсь на взаимопонимание.

   – Тогда говорите, господин генерал.

   – Прежде всего мне хочется высказать главное пожелание своих соратников по борьбе с большевизмом.

   – Какое, господин Юденич?

   – В кругах русской эмиграций очень обеспокоены тем, что в такое тяжёлое для России время её бывшие союзники по Антанте не столько помогают Белому движению, сколько ссорятся по вопросу о будущем государственном устройстве России.

   – Что вы предлагаете?

   – Оставить вопрос о государственном устройстве России открытым, до полной победы над Советами.

   – Что это даст по вашему мнению?

   – Консолидацию внешних и внутренних антибольшевистских сил. Для Белого движения это жизненно важно.

   – Как нам известно, вы, господин генерал, по убеждениям стойкий монархист и далеко не демократ?

   – Да, это действительно так. Но пока нас, прежде всего военных русских деятелей, волнует не государственное устройство освобождённой от большевиков и прочих социалистов России, а победа над нашим общим врагом.

   – В Лондоне известно, что вы находитесь в самых тёплых отношениях с германским командованием на Востоке. Так или нет?

   – Так, господин Клайв.

   – Что же вас заставляет менять позицию по отношению к союзникам по Антанте?

   – Прежде всего то, что не английские или французские войска оккупировали Прибалтику и стали фронтовым гарнизоном в русском городе Пскове перед Петроградом, а немецкие.

   – Но в Германии идут события, напоминающие вашу революцию, и немецкие оккупационные войска возвращаются на родину.

   – Вот поэтому и я, и мои сторонники по Белому движению очень хотели бы, чтобы место немецких оккупационных войск заняли союзные. То есть, чтобы Антанта не допустила ухода германцев с российских территорий без такой замены.

   – Но это невозможно из-за отношения английской общественности к событиям в России. У нас уже произошли забастовки докеров, а левые газеты мы не можем закрыть в силу закона о свободе печати.

   – Жаль, господин Клайв. В большевизме есть опасность и для британской короны.

   – Но мы не допустим появления большевизма на Британских островах ни под каким видом.

   – Согласен: Англия не Россия. Однако усиление Красной Армии, военная и политическая экспансия большевистского правительства разве не тревожит вас сегодня?

   – Разумеется, тревожит. Некоторые наши политики считают, что борьба с левой опасностью уже в самом скором времени будет вестись всё серьёзнее.

   – Где? В России?

   – Нет, у нас в Британской империи.

   – Но всё же наши союзники обязаны помочь погибающей России хотя бы за то, что дал им Русский фронт в Первой мировой войне. Разве не справедливо было бы так поступить с вашей стороны?

   – Согласен, господин Юденич. Поэтому я и военный атташе нашего посольства в Стокгольме генерал Боуллер стоим за военную интервенцию против Советской России.

   – Однако ваше командование в вопросах организации интервенции достойно серьёзной критики.

   – Почему же?

   – В ваших штабах думают наступать на Москву из Сибири и с Севера. Это маловероятно, господа.

   – Но в Сибири военные силы антибольшевизма значительны: у омского правительства огромные людские ресурсы. А в Мурманске уже стоят наши военные корабли.

   – Однако наступление из Сибири и Мурманска на советские столицы Петроград и Москву может сорваться из-за недостатка путей сообщения. На железных дорогах России полная разруха ещё с начала 1917 года, не говоря уже о сегодняшних днях.

   – Мы знакомы с транспортной ситуацией в России: она просто поразительна для такой потенциально сильной страны. Тогда, господин Юденич, как вы смотрите на успех удара Добровольческой армии с юга на Москву?

   – С сомнением.

   – Почему?

   – У генерала Деникина сильная армия, но для наступления на Москву на широком фронте он не имеет достаточно войск. Хотя маневренной казачьей конницы и бронепоездов у него в избытке.

   – Что же мешает Деникину и его генералам расширить фронт и начать победный поход на Москву?

   – У него не наберётся даже минимума войск, необходимых для закрепления на территориях, очищенных от красных.

   – А что вы можете предложить в нашей совместной борьбе с большевизмом?

   – Прежде всего – захватить Петроград. Для этого самый удобный плацдарм для концентрации белых войск – Финляндия и Эстония. Там есть хорошие дороги и порты, а по нашим разведывательным данным петроградский гарнизон крайне немногочислен.

   – С чего, по вашему мнению, надо начинать приготовления для похода на Петроград?

   – С занятия союзными войсками портов в Прибалтике, откуда уходят германцы.

   – Как вы считаете, сколько для этого потребовалось бы союзных войск?

   – Думаю, что можно было бы обойтись 50 тысячами человек. Хорошо снаряженных и дисциплинированных.

–Что даёт Белому движению интервенция Антанты в Прибалтике?

   – Это позволило бы антибольшевистским силам сформировать в прибалтийских губерниях действительно сильную и многочисленную армию из белых добровольцев. И она могла бы успешно нанести удар по Петрограду.

   – Но балтийские порты и Эстония, как вы нам только что сказали, всего лишь один из плацдармов для борьбы с Советами на северо-востоке России. А как быть, по-вашему, с Финляндией?

   – Её правительство и регента барона Маннергейма Антанте следовало бы подтолкнуть к более непримиримой позиции в отношении красной Москвы.

   – Что будет, если Лондон и Париж нажмут на Финляндию?

   – Она предоставит Белому движению свою территорию для создания воинских формирований.

   – Какие у вас резервы в этой стране, господин генерал?

   – Сейчас в Финляндии насчитывается одних только русских офицеров от двух до четырёх тысяч. Они, как добровольцы, могли бы стать ядром Белой армии Северо-Запада.

   – Но эти тысячи надо ещё вооружить и снарядить. Не так ли?

   – С этим нет больших затруднений. Вооружение и снаряжение можно получить из оставленного в Финляндии в 1917 году русского военного имущества.

   – Но как нам известно, белофинны пользуются им, и потому трудно говорить о сохранившихся запасах оружия, боеприпасов и военного снаряжения.

   – Эта информация никак не соответствует действительности, господин Клайв.

   – У вас есть другая информация на сей счёт?

   – Да, есть и вполне достоверная на сегодняшний день. Финская Белая гвардия не в состоянии использовать всё оставленное военное имущество. В одном Свеаборге, морской крепости, российское военное интендантство и перед войной, и в её ходе сосредоточило огромные запасы всего необходимого для действующей армии и Балтийского флота.

   – Но разрешит ли правительство Финляндии и её регент вам воспользоваться этими военными ресурсами?

   – Такое решение Финляндии зависит от позиции Антанты в этом вопросе.

   – Однако тех кадровых военных, что сейчас находятся на территории Финляндии, как нам видится, будет недостаточно для победного похода на Петроград.

   – Здесь я могу согласиться с вами. Но мы намерены перебросить в Финляндию из Архангельска и Мурманска ещё около 4 тысяч. Есть и ещё резервы.

   – Какие же, господин Юденич?

   – Можно морем перебросить в Финляндию уцелевшие после отступления из Пскова в Эстонию войска Северной Псковской армии. А это ещё несколько тысяч повоевавших с красными бойцов...

Выслушав Юденича, советник и военный агент посольства Великобритании в Швеции высказали своё мнение по отношению к планам вождей Белого движения на северо-западе России. И советник Клайв, и генерал Боуллер говорили с достаточной откровенностью, поскольку личных симпатий к Советской республике они не испытывали, если не сказать большего: