Текст книги "Алексеев. Последний стратег"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)

Последний стратег

ПРЕДИСЛОВИЕ

В более чем тысячелетней истории наше Отечество не раз оказывалось на перепутье, когда решалась в бескомпромиссных кровавых катаклизмах его судьба. Такими перепутьями в начале прошлого, XX столетия стали две войны: Первая мировая и последовавшая сразу за ней Гражданская.

Каждую из войн во многом определяли личности, будь то государственники или полководцы, рвавшиеся к власти и осуществлению своих идей революционеры или фигуры с тёмным прошлым, но оказавшиеся на гребне разбушевавшейся политической стихии.

Первая мировая война в истории старой России сыграла поистине трагедийную роль. Русскими историками и публицистами она называлась и Великой, и Отечественной, долгое время, три четверти века, оставаясь как бы в тени Гражданской войны, и вполне могла считаться «забытой» в памяти народной.

В несправедливом забвении находились и многие полководцы Первой мировой войны, за исключением разве что одного генерала от кавалерии А. А. Брусилова, перешедшего на службу в Красную армию и не ставшего жертвой так называемых «сталинских репрессий».

Среди таких забытых военных вождей старой России оказался прошедший тернистым путём четырёх больших войн генерал от инфантерии М. В. Алексеев, сын простого николаевского солдата, командующий фронтами, начальник штаба Ставки императора Николая II, Верховный главнокомандующий в 1917 году. Бывший главнокомандующий вооружёнными силами Юга России генерал-лейтенант А. И. Деникин так оценивал в своих мемуарах «Очерки русской смуты» роль Алексеева:

«Когда говорят, о русской стратегии в мировую войну, то надлежит помнить, что с августа 1915 года эта стратегия – исключительно личная Михаила Васильевича Алексеева. Он один несёт историческую ответственность за её направления, успехи и неудачи. Никто не имел, кроме него, столь решающего влияния на стратегические решения».

Генерал Алексеев, пытаясь повернуть колесо истории вспять, стал «зачинателем» Белого дела в конце того же 1917 года, положив начало созданию Добровольческой армии. Родоначальницей её стала подпольная Алексеевская военная организация.

Гражданская война в России считается величайшей исторической драмой вашего Отечества, подлинной его трагедией. Бывший царский генерал Алексеев и его сподвижники, встав на путь вооружённой борьбы с властью партии большевиков, свято верили в то, что они, жертвуя собой, спасают Российскую державу от хаоса и анархии, борются за её великую государственность.

Белое движение в ходе Гражданской войны проиграло Красной армии и власти Советов. Сотни тысяч белогвардейцев оказались в эмиграции. Но имя «зачинателя» Белого дела осталось по сей день незапятнанным, тогда как имя и дела полководца и стратега Первой мировой войны оказались вымаранными из истории. Если о нём и говорилось, то только в самых тёмных тонах.

Настоящая книга посвящается генералу Михаилу Васильевичу Алексееву, человеку великой судьбы, жизненный путь которого закончился в кровавых терниях Гражданской войны. Человеку, который всегда помнил о своём воинском долге перед Отечеством.

Автор

Часть первая
НАЧАЛО ПУТИ

Глава первая
УЧИЛИЩЕ. ПОЛК. АКАДЕМИЯ

ама судьба готовила Михаила Васильевича Алексеева к военному поприщу. Сын пошёл по стопам отца, что было традицией для офицерских семей, давших Российской императорской армии и флоту немало известных военных династий.

Будущий генерал от инфантерии родился 3 ноября 1857 года на Смоленщине в городе Вязьме (или, по одной из версий, в одной из глухих деревень Тверской губернии). Таким образом, в Гражданскую войну, которая стала апогеем его жизненного пути, Алексеев вошёл уже на закате зрелости.

Алексеев-старший мог послужить для живописца кисти и слова типичным нижним чином Русской армии эпохи императора Николая I. Начав службу солдатом-рекрутом из числа кантонистов, Алексеев стал сверхсрочнослужащим. После многих лет солдатской службы выбился в фельдфебели, а затем успешно сдал экзамен на первое офицерское звание, будучи произведён в прапорщики.

Думается, что его офицерская служба сложилась вполне удачно. Василий Алексеев оставил воинскую службу, выйдя в отставку с полной пенсией в чине штабс-капитана 64-го пехотного Казанского полка. Для человека, не получившего военного образования, не имевшего дворянской родословной, такое завершение армейской службы неудачным назвать никак было нельзя. Подтверждением тому стало и несколько орденских наград.

Его жена Надежда Ивановна происходила из дворянского рода Галаховых, известного тем, что он дал немало людей образованных, знаменитых в интеллигентских кругах. Михаил получил хорошее домашнее воспитание и начальное обучение, что, несомненно, являлось прежде всего заслугой матери. Надежда Ивановна умерла, когда сыну исполнилось пятнадцать лет. Отец же был всецело поглощён полковой службой и много времени сыну уделить просто не мог.

Михаил Алексеев поступил в Тверскую классическую гимназию, однако учёбу в ней он не закончил, решив «досрочно» связать свою судьбу с армейской службой. Недоучившийся гимназист в 1873 году поступает вольноопределяющимся во 2-й гренадерский Ростовский полк московского гарнизона. Так делали многие дворянские дети, «спешившие» стать офицерами. Звание вольноопределяющегося давало им право в скором времени или сдать экзамены на первый офицерский чин, или поступить в военное училище. В последнем случае юные дворяне, прошедшие несколько лет полковой школы, имели известные преимущества перед недавними гимназистами.

К чести вольноопределяющегося Михаила Алексеева, он время даром не терял. Неся полковую службу, он «заочно» завершил курс классической гимназии. Поэтому, когда пришло время поступать в военное училище, полученные знания позволили гренадёру-ростовцу успешно преодолеть вступительный экзаменационный барьер.

В 1876 году Алексеев успешно завершил курс обучения в Московском пехотном юнкерском училище и был выпущен в 64-й пехотный Казанский полк, в котором его отец прошёл многолетнюю службу. «Высокое» начальство в просьбе не отказало:

   – Прапорщик Алексеев. Хочу заметить, что вы можете за успехи в учёбе начать службу не в армейской пехоте, а в Гренадерском корпусе. Вы же служили в нём, как говорится в вашем формулярном списке?

   – Точно так, ваше превосходительство. Служил вольноопределяющимся в Ростовском полку.

   – Так почему бы вам не попроситься опять в этот прославленный полк? Служба в нём даст хорошую перспективу на будущее. Думаю, что вас там не успели забыть.

   – Ваше превосходительство, я бы хотел начать в полку, я котором служил мой отец.

   – Что это за полк?

   – Шестьдесят четвёртый пехотный Казанский полк.

   – Хороший полк. Имеет боевую биографию. До какого чина дослужился в нём ваш отец?

   – До чина штабс-капитана.

   – Что ж, неплохо для армейского офицера. Ваш отец был дворянином по родословной или получил дворянство за офицерство?

   – За офицерство. Он из сверхсрочнослужащих армии государя императора Николая I.

   – Ваш батюшка, вероятно, в Крымской кампании участвовал. Казанский пехотный полк в ней своей чести не уронил.

   – Участвовал, ваше превосходительство. Станислава и Анны с мечами удостоился.

   – Тогда, господин прапорщик, желание послужить в отцовском полку, похвально. Ваша просьба будет уважена. Это я вам гарантирую.

   – Премного благодарен, ваше превосходительство.

   – Желаю вам, прапорщик, удачи в армейской службе...

Казанский полк в последующем входил в 16-ю пехотную дивизию, которая квартировала в городе Белостоке и его окрестностях на востоке Царства Польского. В состав дивизии входили 61-й пехотный Владимирский полк, 62-й Пехотный Суздальский генералиссимуса князя Суворова полк и 63-й пехотный Углицкий генерал-фельдмаршала Апраксина полк.

Казанцы могли гордиться родословной своего полка. Он вёл её с 25 июня 1700 года, то есть со времени правления последнего русского царя и первого Всероссийского императора Петра Великого. Полк участвовал во многих военных кампаниях на протяжении двух столетий. Свой праздник воины-пехотинцы отмечали 15 августа.

Как начинающему офицеру Алексееву в известной степени повезло. В июне 1877 года 64-й пехотный Казанский полк в составе русской действующей армии оказался на берегах Дуная. А с началом войны с Турцией за освобождение Болгарии от векового османского ига прапорщик Михаил Алексеев прибыл на поле брани.

После форсирования Дуная у Зимницы пехотинцы-казанцы вошли в состав отряда легендарного генерала Скобелева. Полку довелось участвовать в боях за крепость Плевну, в которой укрылась турецкая армия. Алексееву пришлось одно время исполнять обязанности скобелевского адъютанта и выполнить немало опасных для жизни поручений «белого генерала».

Под Плевной Михаил Алексеев получил ранение в ногу, которое, к счастью, серьёзным не оказалось. Офицер благодаря заботам медиков остался в строю.

Плевенские «дела» оставили свой след и в боевых наградах будущего полководца Первой мировой войны. Он их получил три за освободительный поход в Болгарию, в том числе ордена Святой Анны и Святого Станислава, данные «за храбрость».

Однако боевые награды и блестящая характеристика, данная генералом Скобелевым, не повлияли на служебную карьеру Алексеева. После войны он на протяжении десяти лет тянул лямку строевого армейского офицера в родном ему отцовском Казанском полку. Получил чины подпоручика – в октябре 1878 года и поручика – через пять лет. Взлётом по служебной лестнице это назвать никак было нельзя.

В течение двух лет поручик Михаил Алексеев командовал пехотной ротой. Именно она стала стартовой ступенькой, которая позволяла ротному командиру отправить по команде прошение о разрешении поступать в военную академию.

В 1887 году штабс-капитан Алексеев после сдачи вступительных экзаменов становится слушателем Николаевской академии Генерального штаба. Армейскому офицеру пришлось в её стенах нелегко, но выручили природное трудолюбие и стремление познать академические науки. Уже тогда Алексеева среди других отличали вдумчивость и серьёзность в отношении к служебным делам и глубина познаний тактических вопросов.

Николаевскую академию Генерального штаба капитан Михаил Алексеев закончил в 1890 году по 1-му разряду, став в своём выпуске первым по успеваемости. За отличия в учёбе он удостоился почётной для слушателя академии Милютинской премии в одну тысячу рублей ассигнациями.

Восхождение Алексеева по служебной лестнице началось с причисления его в составе лучших выпускников академии к корпусу офицеров Генерального штаба. Капитан получил назначение старшим адъютантом в штаб 1-го Армейского корпуса, расквартированного в столичном военном округе. На этой должности Алексеев пробыл довольно долго: целых четыре года. Но за это время он основательно познал азы штабной и оперативной работы в армейских войсках, что потом сослужит ему хорошую службу, особенно в Русско-японской войне.

Капитану Алексееву пришлось некоторое время преподавать военную администрацию и руководить топосъёмками в столичном Николаевском кавалерийском училище. Знавший его с той поры А. М. Драгомиров, будущий генерал и сподвижник по Белому движению, писал:

«Уже пожилой капитан Генерального штаба с суровым взглядом близоруких глаз, прикрытых очками, с резким голосом, он вначале на нас, юнкеров, навёл страх своей требовательностью и порядочную скуку своим предметом, нагонявшим тоску. Но вскоре под его суровой внешностью мы нашли простое и отзывчивое сердце. Он искренне хотел и умел научить нас необходимой для военного человека науке...

Злейший враг лени и верхоглядства, он заставлял и нас тщательно исполнять заданные работы».

Познания Алексеева в академических науках, его перспективность как генштабиста не остались невостребованными. В мае 1894 года он переводится та службу в канцелярию Военно-учёного комитета Главного штаба. Первая должность была невысокой – младший делопроизводитель.

Военно-учёный комитет, как структура Главного штаба, имел в мирное время особое предназначение. В нём составлялись планы войн с вероятными противниками и разрабатывались вопросы стратегического развёртывания сухопутных сил России та случай войны на Западе, Востоке и Юге. В Военно-учёный комитет отбирались офицеры и генералы с хорошим тактическим мышлением, способные заниматься разработкой и стратегических задач. Попасть в ВУК случайный человек, пусть и с академическим образованием, просто не мог. Отбор был тщательным и пристрастным.

За Алексеева говорило многое. И блестящее окончание Николаевской академии Генерального штаба, и большой опыт пехотной полковой службы, и боевые награды за Русско-турецкую войну 1877-1878 годов, и «примерное» исполнение обязанностей офицера штаба 1-го Армейского корпуса столичного округа.

Для дальнейшего продвижения по службе недоставало одной строчки в послужном списке. Начальство пошло та помощь, и Алексеев проходит цензовое командование пехотным батальоном.

В1895 году Михаил Васильевич женился. Его супругой стала Анна Николаевна Щербицкая. Вскоре она родила первенца – дочь Клавдию, в 1906 году родилась вторая дочь – Вера, а в 1908 году – сын Николай.

Семья офицера Генерального штаба жила дружно, довольно скромно, хотя и не бедно. Любя жену и детей, Михаил Васильевич всё же целиком отдавался службе и дома бывал мало. Однако ни один человек, хорошо знавший Алексеева, никогда не называл его карьеристом или служакой в плохом понимании этих слов.

Одновременно с работой в ВУК Алексееву доверили преподавание на кафедре русского военного искусства в Николаевской академии Генерального штаба. Преподавательской работой он занимался с большим удовольствием и не без успеха. В 1898 году он становится экстраординарным (то есть внештатным) профессором» а через три года – заслуженным ординарным (штатным) профессором академия» являвшейся высшим военным учебным заведением России.

К этому времени относятся первые научные публикации Михаила Васильевича, которые были посвящены боевым действиям Отдельного Кавказского корпуса в Русско-турецкой войне 1877-1878 годов и осаде крепости Карс. Полковник Алексеев, который тогда находился на Балканском театре военных действий, проявил немалую заинтересованность при изучении войны в горах Закавказья.

Генерал-лейтенант А. П. Богаевский, один из предводителей Белого движения на Юге России, писал:

«Спустя годы я снова встретился с Михаилом Васильевичем, теперь уже в Академии Генерального штаба, как со своим профессором по истории русского военного искусства. Он остался таким же кропотливым и усердным работником, прекрасно излагавшим свой далеко не лёгкий предмет. Он не был выдающимся талантом в этом отношении, но то, что нужно нам было знать, он давал в строго научной форме в сжатом образном изложении.

Мы знали, что всё, что он говорит, – не фантазия, а действительно так и было, потому что каждый исторический факт он изучал и проверял по массе источников».

Вскоре стал проявляться немалый интерес Алексеева к личности всероссийского монарха Николая II. Причина крылась даже не в том, что полковник корпуса офицеров Генерального штаба стал частым участником самых различных церемоний, на которых присутствовали государь и члены династического семейства Романовых. Алексеев видел в последнем русском царе человека, мало походившего на своего венценосного отца Александра III, умевшего твёрдо держать в своих руках бразды правления великой державы.

Для будущего полководца фигура полновластного монарха была интересна прежде всего с позиций его заботы о военной силе России, способности обеспечивать безопасность огромного государства на востоке Европы и севере Азиатского континента. Михаил Васильевич, в силу определённого домашнего и военного воспитания, смотрел на все политические процессы, происходившие в стране, с позиций откровенного и убеждённого «государственника».

Как-то в одной из дискуссий среди профессоров кафедры русского военного искусства Николаевской академии Генерального штаба был затронут вопрос о необходимости новой военной реформы. Причём спор повели люди, которые не только воочию видели ход милютинской военной реформы, законом о всеобщей воинской повинности изменившей лицо русской армии, но и занимались анализом результатов преобразований в военной области.

Алексеев, в силу своей природной сдержанности и некоторой молчаливости, сперва только слушал коллег по кафедре, обсуждавших недавнее событие, «прогремевшее» по всей Европе и её дальним окраинам. Суть состояла в том, что российский император выступил в 1899 году с инициативой созыва первой в мировой истории конференции по разоружению. Николай II предлагал провести её в голландской столице Гааге. По этому вопросу академическая кафедра разделилась на два лагеря:

   – Мирная инициатива государя может изменить мир к лучшему, избавить его от большинства военных конфликтов. Прежде всего крупных, общеевропейских.

   – Военных конфликтов избежать практически нельзя. Об этом свидетельствуют и мировая история и история России.

   – Но ограничение вооружений и разоружение части военной силы государств сделает менее заманчивой её применение при решении конфликтов.

   – Государь и его министры не учли, что экономика Германии, Англии да и наша, российская, во многом преуспевает благодаря военным заказам. Это же известный факт.

   – Военные заказы можно планомерно сокращать, доведя их до разумных пределов.

   – Тогда любая армия, любое правительство лишается возможности должным образом подготовиться к вероятной или ожидаемой войне.

   – Но и эти вопросы в сторону мира можно решить положительно на предлагаемой государем конференции в Гааге.

   – Такой конференции однозначно не будет.

   – Почему же не будет? Предложение сейчас изучается во всех европейских столицах. С ними знакомятся в Вашингтоне, Токио, даже в Стамбуле.

   – Знакомство ещё не означает приветствие. Пока только в шведской печати появились публикации, одобряющие инициативу нашего царя. Газеты остального мира, кроме социалистических антиправительственных изданий, про разоружение пока помалкивают.

   – Время на осмысление предложения ещё не прошло. Предложить Европе разоружиться – такого ещё не было.

   – Значит, есть поле для размышлений, для политического волеизъявления монархов и республиканских правительств.

   – Но ни те, ни другие разоружаться не посмеют.

Полковник Алексеев, к числу старожилов кафедры не относившийся, до того молчавший, позволил себе высказаться:

   – Чтобы пойти на созыв конференции по разоружению, правителям надо иметь политические способности военных вождей.

   – Вы хотите сказать, Михаил Васильевич, что наш государь таких способностей не имеет?

   – Нет. Такой мысли я не утверждаю. Но каждый монарх во многом подвластен своему окружению. Вот о его политических способностях я и хочу сказать.

   – Тогда ваше мнение: состоится ли в голландской Гааге конференция по разоружению или нет?

   – Могу убеждённо сказать, что такой конференции на уровне глав правительств в обозримом будущем не предвидится.

   – Обоснуйте ваше утверждение.

   – Разоружение возможно только при добровольном обоюдном согласии. Но пойдёт ли на такой шаг османская Турция, которая цепляется за Балканы, Прусское королевство, превратившееся в Германскую империю, или Япония, которая размещает военные заказы где только можно? Вот в чём вопрос.

   – Здесь спорить не приходится. В Стамбуле, Берлине и Токио никому из власть держащих разоружение даже не приснится.

   – Тогда реальность созыва Гаагской конференции сводится практически к нулю. Значит, спорной проблемы простонет.

   – А как же тогда понимать инициативу России, которая разошлась по европейским столицам?

   – Думаю, что она останется для истории только инициативой российской дипломатии.

   – И это всё?

   – Конечно. Наши дипломаты, как порой кажется, лишены чувства реальности и потому демонстрируют европейским столицам отсутствие политических способностей.

   – Резковато сказано, Михаил Васильевич. Но таковы наши сегодняшние реалии.

   – Дай Бог, чтобы ими не обладали военные вожди России, за идеей разоружения не просмотрели вооружение соседей на континенте...

Алексеев до и после революционного потрясения 1917 года считал, что император Николай II обладал немалыми политическими способностями. Здесь он был противником тех, кто утверждал, что у последнего Романова «отсутствуют политические способности» управления Российским государством.

По умозаключениям Алексеева, государь свои политические решения принимал вовсе не под чьим-то влиянием. Николай II был человеком на российском престоле откровенно мягким, но не слабым. Непоколебимым он становился там, где ему не позволяли поступать иначе жизненные принципы. Хорошо известно, что в политике, при решении военных вопросов, как и в личной жизни, Николай II руководствовался «чистой совестью». Но при управлении государством такой метод далеко не всегда приносил ожидаемые плоды.

Поэтому инициатива российского императора о созыве В1899 году первой в мировой истории конференции по разоружению в Гааге, конечно же, была обречена на неуспех. Инициатива оказалась «гласом вопиющего в пустыне», под которой подразумевался мир на рубеже XX столетия. Мир, в котором назревала схватка за его передел.

Ещё при службе в Генеральном штабе, при преподавании в Николаевской академии за Алексеевым сослуживцы заметили нерасположенность к Германии, к её военной машине. Как-то раз Михаила Васильевича спросили:

   – Почему у вас такая предвзятость в суждениях относительно Германии?

   – Потому что она наиболее вероятный противник России в Европе.

   – Но ведь при определённой раскладке сил Берлин может стать военным союзником России.

   – Вполне возможно. Но прочного российско-германского союза не случится.

   – Наши дипломаты, вернее, часть их, считают такой союз вполне вероятным.

   – Союзу России и Германии не бывать. Париж не позволит. И Лондон, хотя с Британией мы почти всегда были и есть в натянутых отношениях.

   – Вы имеете в виду французские вклады в наши банки?

   – Конечно, их. И то, что мы с Францией не имеем общей государственной границы.

   – Но ведь Германия может пойти, как уже не раз было, на Запад. Под Парижем же пруссаки стояли.

   – Верно, стояли. Только почему-то на французских и бельгийских землях в Берлине свободного жизненного пространства никто не видит. Эльзас и Лотарингия – это не степи Малороссии.

   – Вы не германофил.

   – Решительно нет. Да и к тому же в Европе никто так не готовится к войне, как германский кайзер...

Показательно, что когда полковник Алексеев читал академические лекции по истории русского искусства, то он особо упоминал отдельные страницы ратной летописи России. Это были Ледовое побоище – победное творение князя Александра Невского, Ливонские походы царя Ивана Грозного, Семилетняя война, в ходе которой русские войска овладели прусской столицей – городом Берлином. При этом Алексеев всегда напоминал слушателям:

   – Победы в войнах – лучшая традиция Русской армии. Она будет продолжена и в наши с вами годы...

Служба шла привычным чередом, без каких-то всплесков в карьере офицера-генштабиста, осевшего на много лет в столице. В 1904 году последовало присвоение «по высочайшему соизволению» долгожданного чина генерал-майора.

Так будущий полководец императора Николая II, Временного правительства и Белого движения в 47 лет вошёл в состав российского генералитета.

Вполне возможно, что на преподавательской работе профессор-генштабист мог достичь больших высот. По крайней мере, он имел немало задумок на новые военно-исторические труды. Михаил Васильевич даже заручился поддержкой на скорое будущее ряда издателей. Книги по истории Русской армии, особенно по Кавказской войне, пользовались спросом у читательской аудитории.

Но началась неожиданная для большинства сограждан война России с «неизвестной» Японией, и Алексеев, как когда-то в Русско-турецкую войну, отправляется на Дальний Восток по личному ходатайству.

30 октября его назначают генерал-квартирмейстером недавно сформированной 3-й Маньчжурской армии. Во главе её встал командующий Одесским военным округом генерал Каульбарс, отправивший на Дальний Восток окружной VIII армейский корпус генерала Мылова.

Алексеев отправлялся на Дальний Восток среди тысяч и тысяч добровольцев из числа нижних чинов, офицеров и генералов, медицинских сестёр и врачей. В 1904 году волна добровольческого порыва отправила на поля Маньчжурии лучшую часть патриотически настроенных россиян, прежде всего военной молодёжи.

Офицеры, и не только молодые, вольноопределяющиеся, другие военные, служители медицины писали в своих рапортах по команде такие слова:

«К чести Российского Отечества считаю, что моё армейское место сегодня на Дальнем Востоке...».