Текст книги "Дэйл Браун - План Атаки (СИ)"

Автор книги: Алексей Заревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

– Опять угрозы, Грызлов? – Спросил Томас Торн. – Вы угрожаете мне новыми ядерными ударами, если я не дам вам точное местоположение и численность наших бомбардировщиков? А не пошли бы вы к черту?

– Если вы отказываетесь сотрудничать, Торн, я должен дать своим силам стратегического назначения полное право ответить на любую угрозу Российской Федерации всеми имеющимися силами, – ответил Грызлов. – Вы, по-моему, не понимаете, насколько все серьезно. Маклэнехэн перебросил свое бомбардировочное авиакрыло на российский аэродром! Убив десятки военнослужащих, захватив в плен почти тысячу мужчин и женщин, похитив топливо и вооружение на миллионы рублей, и несет ответственность за гибель всех пленных, содержавшихся в зоне боевых действий – в сущности, в качестве живого щита! Вместо того, чтобы эвакуировать их в безопасное место, как того требует Женевская конвенция. Вы должны сделать намного больше, чтобы заверить российский народ, думу и лично меня, а также начальников моего генерального штаба, что вы хотите мира, а не войны!

– Я ничего вам не должен, Грызлов, – сказал президент Торн.

– Где Маклэнехэн? – Гневно спросил Грызлов. – У вас есть какая-либо связь с ним?

– Идите к черту.

– Не делайте глупостей, Торн. – Скажите мне, если они направляются обратно в Соединенные Штаты. Сделайте для разнообразия что-нибудь умное, Торн! Скажите по крайней мере, есть ли у вас контакт с ними?

– Я скажу вам, Грызлов, что Соединенные Штаты будут готовы к любым попыткам внезапного нападения со стороны России, и вам придется иметь с этим дело. В следующем разговоре я ожидаю услышать, что вы безоговорочно объявили о снижении готовности ваших вооруженных сил. – Торн прервал связь.

Грызлов повесил трубку и откинулся на спинку кресла, расплываясь в улыбке.

– Какой идиот, – пробормотал он. – Если американский народ хотя бы на десятую часть такая же размазня, эта война закончиться в самое ближайшее время.

– Сэр, – сказал Степашин напряженным и раздраженным голосом. – Вам следует проинформировать генеральный штаб, дума и прессу относительно своих действий в Якутске.

– Это подождет, Степашин.

– У нас есть сообщения о сотнях пострадавших в Якутске, – сказал Степашин. – В результате ядерных взрывов повреждены или разрушены нефтерасприделительное оборудование и насосные станции на миллиарды рублей. Все средства связи в городе и гражданском аэропорту вышли из строя в результате электромагнитного импульса.

– Я сделал то, что должен был сделать, – отмахнулся Грызлов. – Американцы перебросили туда десяток дальних бомбардировщиков и более ста военных, и готовились нанести удар по нам. Что мне следовало делать? Просить Торна или Маклэнехэна отсидеться дома, пока мы договоримся о прекращении огня?

Степашин помолчал несколько мгновений, взглянув на офицеров генштаба и получив в ответ гневные взгляды. Не было никаких сомнений в том, что американцы готовили в Якутске воздушный налет, чреватый серьезным ущербом, но решение Грызлова применить ядерное оружие по своей территории, убив сотни или даже тысячи своих же солдат и мирных жителей, не доставляло им радости. Наконец, он сказал:

– Зачем вы сказали Торну, что допросили американских выживших? Мы еще даже не отправили в Якутск войска и медперсонал, чтобы оценить уровень радиации.

– Торн об этом не знал, – сказал Грызлов. – Я хотел узнать его реакцию на упоминание баз баллистических ракет – и он подтвердил, что Маклэнехэн нацелился именно на них.

– Разве мы не должны помочь выжившим, которые еще могут оставаться в бомбоубежищах? – Спросил Степашин.

– И рисковать здоровьем наших людей, подвергая их облучению? Не сходите с ума, генерал, – сказал Грызлов. – Всем следует держаться подальше от Якутска и отправлять группы каждый день или около того для замеров радиоактивности воздуха и земли. Если какие-либо американцы остались там, они заслуживают смерти. А если среди выживших есть русские, мы просто заявим всему миру, что они были казнены американцами.

Степашин посмотрел в пол, чтобы не выдать лицом отвращения, которое он испытывал от мысли, что они просто собирались бросить всех, кто еще мог остаться в живых.

– Далее, – продолжил Грызлов. – Чего теперь можно ожидать от Соединенных Штатов?

– У Томаса Торна не хватало духу драться раньше, и я не вижу причин, чтобы он был более готов к этому сейчас, – ответил Степашин. – Маклэнехэн был его доберманом – без него, я полагаю, он будет ждать, наращивать свои силы и решать, как реагировать. Но он более не имеет неядерных сил, способных угрожать стратегическим объектам на территории России. Конечно, он мог бы нанести удар баллистическими ракетами с подводных лодок, но я не думаю, что он решиться ответить ядерным ударом, даже в самом крайнем варианте.

– Меня не беспокоит Торн, меня беспокоит Маклэнехэн и то, что осталось от его сил – и все, что вообще осталось у Патрика Шейна Маклэнехэна, – сказал Грызлов. Он задумался на мгновение и сказал: – А также цели, которые мы не смогли уничтожить, в особенности, гора Шайенн, Барксдейл, Баттл-Маунтин и Сакраменто в Калифорнии.

– Если Маклэнехэн опять ушел, Степашин, он пустит в ход собственные зубы, – сказал Грызлов. – На случай, если бомбардировщики Маклэнехэна атакуют любые наши базы баллистических ракет, я приказываю уничтожить Баттл-Маунтин и Сакраменто. Убедитесь, что одна боеголовка будет направлена на базу ВВС Биль, чтобы все считали, что это и есть реальная цель – но я хочу, чтобы родной город Маклэнехэна был уничтожен в наказание. Будем надеяться, что Торн найдет достаточно мозгов, чтобы вызвать его, если он еще жив. И в случае, если он будет строить из себя героя, его семья пострадает.

В этот момент зазвонил телефон и Степашин поднял трубку. Грызлов был занят загашиванием окурка в пепельнице и не заметил испуганного и озабоченного выражения лица Степашина, пока тот не сказал громким голосом.

– Я не разрешал ничего подобного! Опознать этот борт немедленно!

Грызлов бросил незатушенную сигарету на пол.

– Что такое?

– Крупный транспортный самолет появился над авиабазой в Якутске, – ответил Степашин. – Он прошел на малой высоте и почти коснулся полосы, но набрал высоту в самый последний момент.

– Саперное подразделение, проверяющее уровень радиации?

– Они используют вертолеты, а не большие транспортные самолеты, сэр, – сказал Степашин. – Кроме того, никому не разрешалось появляться в непосредственной близости от базы.

Плечи Грызлова поникли, и он ощутил, как его лицо приобретает мертвенное выражение. Опять, прямо в тот момент, когда он уже начал торжествовать, начиналось что-то новое...

* * *

Авиабаза Якутск

В это же время

* * *

– Нет хватает места – вам придется убрать этот мусор, – сказал старший по погрузке транспортного самолета специального назначения МС-17. – Этот бензовоз и что там еще нужно убрать.

– Вас понял, – ответил усиленный аппаратурой связи брони "Железный дровосек" голос сержанта-техник ВВС Джеймс "Джей-Ди" Дэниэлса. Он и его напарник, младший капрал Корпуса Морской пехоты Джонни "Халк" Моррис стояли у погрузочной рампы, схватившись одной рукой за поручень, а в другой держа рельсовые пушки. Оба были ошеломлены увиденным вокруг опустошением – здания были сметены, грузовики и самолеты перевернуты и разбросаны, словно игрушки маленького ребенка, виднелись больше опаленные кратеры, окруженные жуткими грудами серого гравия. Абсолютно ничего не уцелело на мили вокруг.

– Уровень радиации умеренный, "Халк", все не так плохо, как мы думали, – кивнул Дэниэлс Моррису.

– Ты же мне просто зубы заговариваешь, Сардж? – Спросил Моррис. МС-17 заложил крутой вираж вправо над базой для нового захода с подветренной стороны. – Здесь взорвались четыре или пять ядерных бомб, а ты говорить, что все не так плохо, как мы думали?

– Регистрирую менее двадцати рентген в час, – ответил бригадный генерал Дэйвид Люгер с авиабазы Баттл-Маунтин. – Это безопасность на шесть часов – и намного больше в броне "Железный дровосек". У вас будет более чем достаточно времени.

– Молодой просто боится, так как у него еще нет детей, и он обеспокоен тем, что уже может и не быть, сэр.

– Да вы просто завидуете, сардж, потому, что на вас ни одна женщина не позариться.

– Разберетесь, когда вернетесь домой, мальчики, – сказал Люгер. – Готовьтесь.

Прошло несколько минут, но вскоре МС-17 еще раз прошел на малой высоте над разоренным аэродромом. Большой транспортник снизился до чуть более десяти метров над полосой. Как только самолет выровнялся и оказался у края полосы, Дэниэлс спрыгнул с рампы, сжимая в руках рельсовую пушку.

Моррис практиковался в подобных прыжках на Баттл-Маунтин несколько раз, но в подразделении все равно был человеком новым и не полностью доверял высокотехнологичному снаряжению. За свою службу в Морской пехоте он сделал множество самых разных прыжков – с самолета, с вышки, с вертолета – он прыгал с летящего вертолета без парашюта по схеме "тридцать-тридцать": тридцать футов (девять метров) над водой на скорости тридцать узлов (50км/ч). Но вот прыгать без парашюта с самолета, летящего на скорости в триста узлов на твёрдую землю ему не доводилось.

Но было не время задумываться о мудрости того, что он делал. Он как-то думал, что было глупее: вот так прыгать с грузового самолета или лететь в этом безумном "Кондоре", как его старшина и командир: три часа прямо над головами плохих парней в летающей пластмассовой какашке с крыльями, сброшенной с В-52, летящего на высоте двенадцать километров. Вот это была дурость. Он покрепче сжал рельсовую пушку, сделал последний глубокий вдох и шагнул с грузовой рампы через несколько секунд после того, как это сделал Дэниэлс.

В прыжке гироскопы и акселерометры брони рассчитали, параметры падения и двигатели на сапогах дали подруливающие импульсы, чтобы компенсировать попадание в струю реактивных двигателей МС-17. На подлете к земле двигатели развили полную мощность, замедляя падение, но даже при этом Дэниэлс грохнулся на бетон полосы, словно мешок с картошкой.

– Ты в порядке, сардж? – Вышел на связь Моррис.

– Так точно, – ответил Дэниэлс. Он был невредим, но повредил кабель питания и передачи данных рельсовой пушки. Он выругался про себя и поставил ее рядом с знаком обозначения расстояния у края полосы, чтобы быстро найти ее в случае чего.

– Однако сломал чертов рельсотрон. Давай, Халк, займемся делом.

Двое "Железных дровосеков" в экзоскелетах с микрогидравлическими приводами, работая вместе, расчистили полосу за несколько минут, в том числе убрали разбитых топливозаправщик. К тому моменту, как они закончили и отбежали от края полосы, МС-17 прошел над ними, мягко коснулся полосы и быстро остановился, переложив двигатели на реверс.

Моррис, Дэниэлс и группа на борту МС-17 сработали быстро. Как только транспортник опустил грузовую рампу, они начали выгрузку того, что доставили: технику радиационной, биологической и химической защиты (РБХЗ) – две автономные четырнадцатиметровые дезактивационные установки на прицепах с дизельными буксирами и два резиновых бака с одиннадцатью тоннами пресной воды каждый на специальных прицепах. Также на МС-17 прибыли двадцать специалистов войск РБХЗ.

Возглавляемая Дэниэлсом и Моррисом, группа направилась к западной стороне центральной части летного поля, где вблизи группы ангаров располагались два низких сооружения, выступавшие над землей менее, чем на полтора метра и удивительно нетронутые взрывами – так как это были не более чем перекрытия, состоящие из полуметра усиленного бетона с одной стальной дверью, смотрящей в сторону стоянки самолетов. Они подогнали по одной дезактивационной машине к каждой двери, а "Железные дровосеки" закрепили две переходные пластиковые трубы, соединяющие дезактивационные машины и двери.

– Тук-тук, старшина, – сказал Дэниэлс.

– Открыто, – ответил старшина морской пехоты Крис Уолл. Несколькими мгновениями спустя стальные двери распахнулись, и шесть человек, поднявшиеся из бомбоубежища, вошли через двери с надписью "ВХОД" в обе машины дезактивации. После того, как первая группа оказалась в машинах, из убежища показались Крис Уолл и полковник Хэл Бриггс в броне "Железный дровосек".

Они ударились кулаками с Дэнеэлсом и Моррисом в знак приветствия.

– Рад видеть вас, ребята, – сказал Бриггс. – Обстановка?

– Противодействия нет, самолет норма, личный состав в порядке, сэр, – ответил Дэниэлс.

– Что радиация?

– Около сорока рентген в час в этом месте. Это безопасно на четыре часа. На рампе немного выше, но МС-17 экранирован, и внутри от десяти до пятнадцати. Максимальный уровень внутри брони фиксировался на уровне пяти рентген в час.

– Мы должны отдать раски должное – они знают, как строить бомбоубежища, – сказал Хэл. – Мы зарегистрировали всего пять рентген в час в момент удара и менее двух с тех пор. Чертовски хорошо сделано.

– Сколько людей внутри, сэр?

Даже не смотря на броню было заметно, что плечи Бриггса поникли.

– Пятьдесят один в нашем убежище и сорок два в другом, – сказал он. – Набились плечом к плечу. Мы также смогли разместить там около тридцати русских.

– Господи, – выдохнул Дэниэлс. Он знал, что Воздушная Боевая группа прибыла в Якутск, имея в своем составе около ста пятидесяти человек на МС-17 и еще несколько прибыло на "Мегафортрессах". Это означало, что погибли около девяносто американских техников. Кроме того, несколько летчиков были застигнуты ядерным ударом на земле.

Машины для дезактивации состояли из четырех отделений, каждое из которых могло вместить до шести человек. В первом отделении каждый снимал зараженную экипировку и продувался отфильтрованным воздухом, чтобы удалить с тела любые радиоактивные материалы. Затем во втором отделении каждый человек проходил промывку теплой водой с специальным моющим средством в одежде. Затем в третьей камере человек раздевался и промывался водой под сильным напором, а в четвертой камере снова промывался и протирался под теплой водой с спецсредством, затем сушился под теплым воздухом и выходил наружу. Там он одевался в чистую одежду, проходил быстрый медосмотр, дабы убедиться, что с тела было смыто столько радиоактивных частиц, сколько возможно, а затем проходил внутрь МС-17 через пластиковый туннель, в котором поддерживалось повышенное давление, чтобы удерживать радиоактивные материалы снаружи.

– Двадцать минут на шесть человек в каждой машине, итого тридцать шесть в час – мы должны справиться менее, чем за три часа, – сказал Бриггс. – Я только не знаю, как нам дезактивировать броню – мы, конечно, могли бы оставить ее здесь и взорвать.

– Дезактивируйте броню, если сможете, – ответил Люгер. – Но не тратьте на это больше времени, чем нужно. Если вы не сможете дезактивировать ее на месте или изолировать, взорвите ее и убирайтесь оттуда к черту. К сожалению, нам придется бросить машины дезактивации.

– Активность вокруг базы? – Спросил Бриггс.

– Сильная, но пока даже самолеты не приближаются более, чем на пятнадцать километров, – сказал Люгер. – Они знают, что мы здесь, но, похоже, решили оставить нас в покое. По крайней мере пока.

* * *

Рязанский запасной командный центр вооруженных сил, Российская Федерация

Несколько минут спустя

* * *

– Это подтверждено, сэр, – сказал генерал Николай Степашин. – С разведывательного самолета сообщают, что это американский С-17 "Глобмастер". На его борту, по их мнению, находилась техника для дезактивации. Они перегнали ее в подземные бомбоубежища, выждали какое-то время и погрузились на транспорт. Очевидно, что американцы провели дезактивацию своего персонала и готовятся вывезти выживших из Якутска.

– Это невероятно! – Закричал президент Анатолий Грызлов. – Я не могу поверить в такую наглость американцев! Они провели новые самолеты мимо нашей ПВО и снова приземлились на российскую авиабазу, совершенно не считаясь с нашим суверенитетом!

Степашину пришлось прикусить губу, чтобы не скривиться – после того, что они сделали с Соединенными Штатами, он не имел никакого основания критиковать нарушение воздушного пространства чем-то иным!

– Они считают, что это их аэродром? Они ждут, что мы просто отвернемся, пока они загрузят свой самолет и улетят? Мы должны уничтожить этот транспортник еще одним воздушным ударом, взорвать американцев к чертовой матери!

– Сэр, я настоятельно рекомендую оставить этот транспортник и дать ему уйти из Якутска, – размеренно сказал Степашин, не рискуя прямо злить уже взведенного до бешенства президента, но стараясь держаться твердо. – Кроме того, в убежищах, несомненно, есть и наши военные, и американцы могли бы помочь нашим солдатам. Это гуманитарная операция, а не авиационный удар. Мы не должны вмешиваться, тем более в свете того, что мы сами не сделали ничего, чтобы помочь выжившим в Якутске.

– Хотите сказать, что я трус, Степашин? – Крикнул Грызлов. – Заткнитесь, или уберетесь отсюда! Я не потерплю неподчинения в своем собственном командном центре!

– При всем уважении, сэр, я должен высказать свои соображения, – сказал Степашин, ощущая, как нарастает его гнев. – Нам не следует атаковать невооруженную спасательную группу.

– Меня не волнует, кто прибыл за ними, хоть детский хор с маргаритками и волшебной пыльцой, генерал – я хочу, чтобы этот самолет был сбит! – Крикнул Грызлов. Степашин обратил внимание на его большие черные мешки под глазами, поникшие плечи, трясущиеся руки и бледное лицо – что было ожидаемо для человека, не спавшего два дня и питавшегося, в основном, кофе и сигаретами. – Слушайте меня внимательно! Я хочу...

В этот момент зазвонил снова телефон. Грызлов подпрыгнул, а затем уставился на него, словно на гигантского мохнатого паука. Он теряет самоконтроль, подумал Степашин, поднимая трубку.

– Степашин слушает... Да, я понял. Тревога всем секторам ПВО. Всем средствам ПВО выключить радары и использовать оптические системы. Повторяю, не использовать радары – они будут сразу же уничтожены.

– Что, черт подери, произошло, генерал? – Выдохнул Грызлов.

– Неопознанный контакт в районе Новгорода, – ответил Степашин. – Маленький дозвуковой самолет на восток-северо-восток от столицы. Неясный и очень слабый контакт, слишком маленький, чтобы это был малозаметный самолет. Возможно, разведывательный беспилотный аппарат.

– Господи... Он здесь, – пробормотал Грызлов, выпучив от страха глаза. – Маклэнехэн здесь! Он решил напасть не на наши сибирские базы, он собирается атаковать Москву!

– Маклэнехэн не единственная угроза, сэр, – сказал Степашин. – Наша система ПВО вокруг Москву сильнее, чем где бы то ни было в мире. Возможно, это просто...

– Приказ на атаку, Степашин, – сказал Грызлов. – Я хочу, чтобы по Соединенным Штатам был нанесен полномасштабный ответный ядерный удар.

– Сэр? – Ошеломленно посмотрел на него Степашин. – Вы хотите отдать приказ о ядерном ударе по Соединенным Штатам? Вы не можете!

– Они атакуют нашу столицу – я отвечу им, я заставлю их заплатить за свои действия! – Крикнул Грызлов. Он быстро подошел к офицеру Стратегических сил, несшего специальный кейс и выхватил тот у него из рук – ему пришлось практически подтащить офицера через стол, так как кейс все еще был пристегнут к его руке. Грызлов открыл кейс, извлек из-под рубашки счетный диск, похожий на шифровальное устройство, выставил точное время по Гринвичу, записал набор чисел и выбрал нужную карту из колоды в кейсе. Он набрал числа на клавиатуре в нижней части кейса, вставил карту в разъем и нажал зеленую кнопку. Затем повернулся к Степашину и сказал: – Вводите подтверждение, генерал.

– Вы абсолютно уверены, господин президент? – Спросил начальник генерального штаба. Он взял карту, но не передал ее президенту, привлекая внимание Грызлова. Тот, похоже, явно не мог сосредоточенно смотреть на что-то более одной-двух секунд, и казалось, силился держать глаза открытыми. – Это безусловное начало мировой войны. Если вы продолжите, за следующий час могут быть потеряны миллионы жизней.

– Наши жизни будут потеряны, и миллионы наших людей станут заложниками, если мы не сделаем этого! – Сказал Грызлов. – Вводите код, генерал.

Степашин вздохнул. Он оглядел комнату, в надежде найти кого-то, кто мог бы поддержать его или помочь отговорить Грызлова, но никого не было. Он достал собственный декодер из-под рубашки, взглянул на часы, выставил время, вставил красную карту в разъем и ввел свой код в устройство. Несколько мгновений спустя из кейса появилась отпечатанная полоска бумаги. Степашин вырвал ее, прочитал, дабы убедиться в правильности, и кивнул.

– Сделайте это, генерал, – сказал Грызлов сквозь зубы. – Давайте покончим с этой войной. Пусть Маклэнехэн заплатит, не собственной жизнью, а жизнями своих соотечественников.

Степашин подошел к телефону, стоящему на столе в конференц-зале, набрал несколько цифр и подождал соединения. После короткой паузы он сказал:

– Говорит начальник генерального штаба вооруженных сил Российской Федерации Николай Степашин. Я нахожусь вместе с президентом Грызловым на Запасном командном пункте вооруженных сил в Окском заказнике, Рязань, улица Лыбедская. Произвожу проверку подлинности. – Он подождал несколько секунд и сказал: – Аутентификация "iyul" pyatnadtsat"". Аутентификация "noyabr" shyest"*. – Он снова подождал, проверил декодер, и сказал: – Идентификация верна. У меня сообщение высшего приоритета от верховного главнокомандующего. Подтвердите готовность к приему. – Он сделал еще одну паузу, а затем дважды зачитал распечатку. – Подтвердите получение. – Снова пауза на несколько мгновений, пока он проверял код подтверждения получения. – Код подтверждения верен, – сказал он наконец. – Можете передать трубку вашему заместителю... Да, я слышу вас четко, капитан. Ожидаю подтверждения.

* В России, оказывается, используется фонетический алфавит НАТО. А какую, интересно, букву означает слово «Июль», если в русском нет буквы J?

Вторая проверка заняла, казалось, больше времени, чем первая. Грызлов много раз участвовал в учениях, отрабатывающих эту процедуру – он сам, в действительности разработал большинство этих процедур, будучи начальником генерального штаба – но почему-то ему казалось, что времени ушло больше, чем должно было.

Грызлов закурил сигарету и докурил ее до половины, когда вдруг увидел двоих офицеров, вбежавших в кабинет с двумя вооруженными охранниками позади. Степашин обернулся к ним, все еще держа телефонную трубку возле уха и поднял руку, давая офицерам знак не вмешиваться. Те заколебались, обменялись несколькими словами, и все же решили вмешаться.

– Какого черта? – Рявкнул Грызлов. – Убирайтесь отсюда и вернитесь на свои посты!

– Сэр! – Сказал старший офицер, мгновенно оценивая обстановку. – Я капитан Федеров, начальник связи объекта.

– Выйдите вон, капитан! – Сказал Степашин. – Мы очень заняты. Это приказ!

– Сэр... – увидев телефон в руке Степашина, капитан выпучил от удивления глаза, и повернулся к Грызлову, взволнованно сказав: – Господин президент, мы засекли несанкционированный международный звонок из этой комнаты!

– Э... Что? – Рявкнул Грызлов.

– Кто-то... – Капитан повернулся к Степашину, сглотнул и сказал: – Сэр, начальник генерального штаба совершает несанкционированный телефонный звонок. В Соединенные Штаты Америки.

Грызлов повернулся к Степашину, раскрыв рот от удивления.

– В Соединенные Штаты? Я думал, он разговаривает с центром связи! Передавая немедленный приказ...

– Он звонит в США, сэр, если конкретно, на авиабазу Резерва ВВС Баттл-Маунтин в штате Невада. – Грызлов, казалось, готов был упасть в обморок от шока. – Он соединился с центром боевого управления и разговаривает с командиром объекта, бригадным генералом Дэйвидом Люгером. – Они соединены уже несколько...

– Нет! – Крикнул Грызлов. Не обращая внимания на телефон и установленное соединение, он бросился на Степашина, схватив его за горло и повалив на пол. Степашин попытался накрыть трубку своим телом и схватил Грызлова за руки, не давая президенту задушить себя, но в то же время не давая охране схватить телефон. Он услышал, как телефон со звоном упал на пол – он решил, что это Федеров вырвал шнур из розетки.

– Pizda tyebya rodila! – Рявкнул Грызлов. Степашин едва успел заметить дуло пистолета над своей левой щекой прежде, чем услышал громкий хлопок, ощутил жар у левого глаза, а затем перестал что-либо чувствовать.

Прошла, казалось, целая вечность прежде, чем Грызлов отвернулся от почти что обезглавленного трупа Степашина.

– Mandavoshka, – протянул он. – Засранец. Ты все-таки струсил. – Эхо выстрела и запах пороха и крови все еще висели в воздухе.

Именно в этот момент на всем объекте взревела воздушная тревога – но сирена не смогла заглушить грохота взрывов, раздающихся все ближе и ближе, пока, наконец, не замерцали лампы, перекрытие бункера прогнулось, и не стало ничего, кроме огня, дыма и обломков, летящих прямо в него... а потом вообще ничего.

* * *

– Вижу вторичные взрывы, один-один, – сообщил по рации командир операции с "Бобкэта два-четыре", второго бомбардировщика, участвовавшего в атаке. – "Два-три" нащупал что-то прямо по полученным координатам. Я думаю, мы наши его.

– Принял, – ответил Патрик Маклэнехэн. – Запустить все "Росомахи" по этим координатам. Я буду держать канал на случай, если от российского начальника генерального штаба поступят новые указания. – ЕВ-52 "Мегафортресс" Патрик следовал в тридцати минутах позади двух "Вампиров". "Вампиры" обогнали последний уцелевший бомбардировщик "Мегафортресс", запустив противорадарные ракеты по району Новгорода с целью прорваться через российскую ПВО. Хотя Патрик нацелился на Запасной пункт управления вооруженными силами в Рязани сразу после бегства из опустошенного Якутска семь часов назад, он на самом деле не знал, куда именно следовало наносить удар.

Пока из Рязани не позвонил кто-то, назвавшийся генералом Степашиным, начальником генерального штаба, зачитав точные географические координаты подземного бункера и даже описав его местоположение, которое можно было определить по карте города! Первый бомбардировщик "Вампир" выпустил две крылатые ракеты "Росомаха" с проникающими боевыми частями по эти координатам, все еще не в состоянии поверить, что информация была верна – но когда вторичные взрывы обозначили некое подземное сооружение, они поняли, что нашли нужное место.

– Настоящий вулкан, сэр. Мы явно попали в командный центр, или огромный подземный склад оружия, или и в то, и в другое, – сказал командир экипажа. – Что дальше, босс?

Патрик отметил курс, которым они пройдут через юго-западную часть России, кратчайшим маршрутом к границе с Казахстаном – мимо авиабазы в Энгельсе, которую бомбардировщики Патрика атаковали годом ранее. Эта атака, по-видимому, и привела Грызлова в достаточное безумие, чтобы совершить военный переворот в России, а затем начать ядерную войну с Соединенными Штатами. Соотнеся курс со всеми имеющимися данными по противнику, Патрик передал его двум оставшимся "Вампирам".

– Дальше сматываемся к чертовой матери, – сказал Патрик. – Идем домой.

ЭПИЛОГ

* * *

Белвью, Небраска

Январь 2005

* * *

– ... и да поможет мне Бог.

Председатель верховного суда пожал руку только что вступившему в должность президенту, но, в отличие от всех прошлых церемоний, завершение президентом инаугурационной речи не вызвало не аплодисментов, ни исполнения "Привет вождю"*, ни криков. Собравшихся было всего несколько сотен – по большей части это были солдаты, полицейские и сотрудники Секретной службы, занимавшие место под большим навесом на месте бывшего сельского дома всего в нескольких километрах от того, что когда-то было базой ВВС Оффатт.

* Марш, исполняемый при вступлении президента США в должность

Ледяной январский ветер нес частицы мокрого снега, заставлявшие всех под навесом нервничать. Все они знали, что не было никакой опасности от радиации, но многие из собравшихся воспользовались этим оправданием, чтобы плотно замотать лица шарфами, чтобы не дышать ледяным воздухом.

– Удачи, и да поможет вам Бог, господин президент, – сказал председатель верховного суда.

– Благодарю вас, господин председатель, – сказал Кевин Мартиндэйл. Пятидесятидвухлетний республиканец только что вошел в историю, став вторым в истории США президентом после Гровера Кливленда, избранным на эту должность во второй раз. Как и Кливленд, Мартиндэйл был холост, но держать библию в ходе церемонии приведения его к присяге пригласили не одну из его знакомых голливудских актрис. Вместо этого, ее держала вице-президент, бывшая госсекретарь Морин Хершель.

Хершель также была не замужем, и на церемонию приведения к присяге пригласила генерал-лейтенанта Патрика Маклэнехэна. Когда Мартиндэйл подошел к трибуне, Морин сделала шаг назад к стоявшему на помосте Патрику, и ее рука скользнула в его руку. Он посмотрел на нее и улыбнулся – но она заметила, что его взгляд уперся в пустоту над снежными полями, за которыми находилась уничтоженная авиабаза. Она уже привыкла к этому его "взгляду в бесконечность", как многие выражались – взгляду, означавшему мгновенное и резкое осознание смерти, разрушения и других ужасных вещей.

Но Патрик был не единственным, за кем она заметила такой взгляд – он был характерен для многих в Америке в эти дни, в особенности для военных, но и для многих других людей, чьи жизни были навсегда разрушены ядерным ударом по Соединенным Штатам.

– Соотечественники, – начал Мартиндэйл. – Я хотел бы поблагодарить вас и, в особенности, президента Томаса Торна за предоставленную мне привилегию перенести церемонию инаугурации из Вашингтона сюда, в штат Небраска. Трудности с организацией были огромны, но президент Торн взял на себя ответственность за все необходимые мероприятия, и я благодарю его за это.

– Обычно, инаугурация должна быть радостным событием. Радостным потому, что мы, американцы, испытываем гордость и уважение процедуре мирной передачи власти. Но прошедшие события затмили эту гордость. Возможно, празднование было бы в наших интересах, ибо народ глубоко подавлен, и нанесенные ему раны так глубоки, что потребуется очень много времени, личных и общественных усилий, чтобы залечить их.

– Я знаю, что удар в прошлом году причинил нам боль, эмоциональную и личную травму. Я был опечален решением президента Торна не баллотироваться на второй срок, но был опечален и тем, что не было выдвинуто никаких других кандидатов, а явка избирателей была настолько низкой. Но я понимаю и то, что Америке нужно время, чтобы залечить свои раны, а исцеление означает уверенность в себе и поддержку со стороны семьи и общества. Политики мало что могут сделать для страны, пострадавшей так сильно, как пострадали мы.