Текст книги "Александр Агренев. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Алексей Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 74 страниц)

– Валентин Иванович, вы уж лучше по-старому ко мне обращайтесь.

Вся подготовка уложилась в три недели: вначале корнет снял на полгода очень приличную квартиру с отдельным входом для «тайных» свиданий с баронессой. Затем на этой квартире появился весь необходимый инвентарь: комплект одежды небогатого мещанина, пара флаконов эфира с плотной тряпицей и предмет неподдельной гордости Александра – большой театральный набор грима в специальном чемодане. Разнообразные мази, притирания, тональные кремы, накладки, четыре разных парика, а в комплект к ним – усы, бакенбарды и бороды на любой вкус. Достать такое богатство удалось только в Варшаве, переплатив как бы не втрое против обычной цены, но дело того стоило. Раза так с десятого обретя нужную сноровку, он так хорошо замаскировался, что сам себя не узнал. В зеркале отражался типичный горожанин – в меру потрепанная одежда, черные волосы, смуглая кожа и жиденькая бороденка при шикарных усах. Вот только глаза… Да и за осанкой приходилось постоянно следить – ну не бывает у гражданских людей такой четкой выправки. Следующим шагом стала подготовка надежной обители для дорогого гостя. Прекрасно подошел давно пустующий домик-дача в трех верстах от города. Из обслуги там появлялись раз в месяц истопник и управляющий – последний был совсем не против немного заработать. С какой целью хозяева отстроили в подвале пристройки настоящий бункер, узнать корнету не удалось (да и не пробовал), но доработать место пришлось всего ничего. Два ведра с водой и одно пустое, десяток толстых свечей, краюха хлеба и ворох тряпок превратили мрачное подземелье почти в номер люкс. Ежели не придираться, конечно. Остальное тоже решилось легко и просто. Купить и наполнить землей из сада десяток посконных мешков – будущая звукоизоляция и маскировка входа в полу. Раздобыть немного досок, чтобы закрыть проем лестницы перед наваливанием маскировки. И оборудовать крышку люка надежным засовом. Вот и все труды. Между делом легко удалось договориться с владельцем закрытого экипажа о будущей аренде его собственности за удвоенную сумму дневной выручки – и с немаленьким залогом за сам полуразваленный тарантас мощностью в одну лошадиную силу. Оставалось только одно: снять будущее «любовное гнездышко» и заманить туда полового гиганта местного масштаба.

Участившиеся отлучки корнета не прошли мимо внимания его непосредственного командира. Поначалу Блинский еще терпел, но чем дальше, тем больше изнывал от любопытства, то есть тревоги, конечно, за своего молодого и такого неопытного подчиненного.

– Князь! Позвольте осведомиться, куда вы вчера отбыли с такой поспешностью? Что-то случилось? Вы сегодня так бледны.

«А ты попробуй неделю подряд пошататься по городу до вечера, потом всю ночь до утра «попить чай» с баронессой, а я на тебя погляжу».

– Нет-нет, ничего такого. Просто Софья Михайловна упросила меня немного помочь ей в освоении нового романса, вот я и…

Коротко хохотнув, штаб-ротмистр не без труда принял серьезный вид.

– Я и сам по молодости изучил немало… «романсов». Нда! Все же позвольте дать вам добрый совет: право же, не стоит заниматься музыкой с таким усердием. Кстати! Я совсем запамятовал. Через неделю, в воскресный день, мадам Кики устраивает большой прием. Она просила непременно передать вам ее приглашение!

«Как не вовремя-то! И отменять ничего не хочется. А и не буду ничего отменять. Заодно с легендарной мадам познакомлюсь. Вот по поводу Блинского…»

– Сергей Юрьевич, у меня к вам деликатный вопрос, вы позволите?

– Как говорится, чем смогу – помогу, Александр.

– Я хотел бы испросить себе следующий чин. Это возможно?

– Несколько неожиданно, но ежели подумать, то… Я уверен, что ваше прошение удовлетворят! Обстоятельно и толково все оформить, подполковник Росляков, без сомнения, даст самый благожелательный отзыв о вас. Как кавалеру золотого оружия никаких препятствий я не вижу.

Штаб-ротмистр ожидаемо заинтересовался инициативой подчиненного: если есть хорошая возможность лишний раз напомнить о себе начальству, то будет просто грешно ее упускать! Опять же законный повод проводить больше времени в городе. Все бумаги были готовы через полчаса, и Сергей Юрьевич надолго покинул и отрядную канцелярию, и сам отряд. Оставшийся в полном одиночестве, Александр довольно улыбнулся, огляделся и достал из плотного конверта лист дорогой белоснежной бумаги, заботливо обработанный духами баронессы.

«Приступим, пожалуй».

– Эй, малец! Подь сюды. Денежку заработать хочешь?

Подбежавший мальчишка лет восьми неопределенно пожал плечами и, солидно высморкавшись, поинтересовался:

– Скольки?

– Гривенник.

– А…

– Нет так нет. Топай давай.

– Не-не, согласные мы! А чё сполнить-то нада?

– Заведение Ягоцких знашь?

– Ну дык!

– Вот туда и доставишь письмецо, а спросят, кто дал… Еще гривенник хошь? Так вот! Ежели поинтересуются, скажешь, что барышня незнакомая, красивая. И не перепутай там чего, а то уже мне влетит. Все ли понял? На денежку и беги со всех ног.

– А ишшо где?

– Я тебя здесь ждать буду. И может, еще пятак добавлю, ежели быстро обернешься. Дуй давай по-быстрому!

Пацан ответственно подошел к выполнению поручения: сдернул с места так, что стайка голубей по соседству заполошенно взлетела. Не прошло и пяти минут, как он показался вдалеке, возвращаясь с еще большей скоростью – а вдруг его наниматель оставшийся гонорар прижать захочет или ушел давно?

– Все, как говорено, сполнил, денежку давай!

– На.

– А пятак?! Обещал!

– Поведаешь, как дело сполнил, пожалую. Ну?

– Да чё… Зашел, отдал, тама приказчик еще дюже сердитый. Вот, обсказал я ему все, как велено, а он такой – пошел отсюда, щегол! А я такой…

– Верю-верю, вот тебе остатнее.

Опасливо оглядевшись по сторонам, довольный мальчишка засунул гривенники за щеку, а пятак крепко зажал в кулаке и побежал дальше, счастливый от свалившейся на него удачи.

«Большие монеты матери отдаст наверняка, а на пятачок сладостей накупит. Молодец пацан».

Незамедлительно вернувшись на снятую под «обольщение» Стефана квартирку, Александр проверил в последний раз, все ли у него в порядке и под рукой, после чего спокойно задремал – раз все идет по плану. Когда он, еще сонный, подскочил с кровати, за окном уже сильно потемнело, еще час – и должен был пожаловать «нежный и мужественный рыцарь», весь в ожидании «нежно томящейся по нему» безымянной дамы. Когда корнет составлял романтическое послание, то долго мучился, подбирая нужные слова. Подумал… да и плюнул на принятые правила приличия, написав так, чтобы даже самый тупой понял: он неотразим и таинственная незнакомка прямо измучилась вся от неуемного желания!

«И пусть только попробует не прийти, козлина! У меня уже почти весь выкуп расписан – куда и на что».

Дождался. Внизу на лестнице едва слышно затопали, затем тихо скрипнула дверь. Александр тихонько напряг и расслабил затекшие от долгого сидения ноги, выровнял дыхание, готовясь.

– Глрк…

Едва гость зашел в комнату, как сбоку прилетел строго дозированный удар по горлу, затем такой же – за ухо.

«Готов. Где эфир? Все!»

Как и просили Стефана, на встречу-свидание он заявился без сопровождающих (да и кого бояться известному драчуну в насквозь знакомом городе?), так что свидетелей потом так и не нашли. Как не отыскали и место, где он провел самую страшную неделю в своей жизни.

– Очнулся, болезный? Нет? Сейчас я тебе помогу…

– Ммыыммм!

Похититель попросту резанул ножом-засапожником толстое предплечье, постаравшись при этом не зацепить вены.

– Слушай внимательно. Я сейчас уберу кляп, а ты не вздумай орать – себе же хуже сделаешь. Понял? Если понял, так хоть кивни, скотина.

– Убивають! Айххаххху…

Стефан закашлял на земляном полу, с всхлипами втягивая в себя воздух. Подождав, пока он перетянет руку куском когда-то нарядной рубахи, человек с полумаской на лице участливо поинтересовался:

– Ну как, полегче стало?

– Тебе это с рук не сойдет! Батюшка с самим полицмейстером знаком!

– Ты о себе думай, законник хренов. Жить-то хочешь?

– Пожалеешь еще, кровью умоешься…

Время поджимало, поэтому Александр пошел по самому простому и короткому пути. После того как у купчика выпало два зуба и отвалилось правое ухо, он согласился, что написать подробный роман о своих и папиных грехах – стопроцентно стоящее дело. И даже любезно проконсультировал своего собеседника о финансовых возможностях Ягоцкого-старшего, как оказалось, вполне способного оплатить свободу сынка: два счета в разных банках на триста тысяч каждый (заначка на «черный день»), плюс возможность быстро собрать полмиллиона ассигнациями у коллег под честное купеческое слово. Это за день-два, а если не торопясь и вдумчиво… А как трогательно изменился стиль общения!

– Поклянитесь, что не погубите меня!

– Не перебивай, а то синяков добавится. Так вот, когда я уйду, наверху останется мой человек – следить за окрестностями. Ты вообще знаешь, что такое «адская машинка»? Вот ее он и подорвет, как только увидит кого подозрительного. Так что орать и кричать о помощи я бы не советовал, да и не услышит никто. На входе в подвал припрятана и насторожена вторая такая машинка. Вывести тебя отсюда смогу только я. Понял?

– Моя гибель тяжким грузом ляжет на вашу совесть!

– Как ты меня достал! Отцу послание накорябал? Отлично, теперь принимайся за мемуары. И учти: пока я их не получу, о выкупе разговора не будет.

– Но я хочу…

– Конечно, хочешь. Поведать мне о всех своих делах правдиво, с подробностями и деталями, ничего не пропуская. Ты ведь не собираешься застрять здесь на месяц? Все в твоих руках.

Напоследок словно невзначай «засветив» очень убедительным макетом взрывного устройства, Александр вытянул наружу лесенку, с лязгом закрыл люк и с облегчением снял и скомкал пропитавшуюся потом полумаску. Посидев для собственного спокойствия в доме еще полчаса, но не услышав и малейшего звука снизу (собственно, орать действительно было бесполезно, подвал оборудован на славу), устало поехал в город – до утра оставалось всего ничего, а забот было еще немало.

Неизвестно, что подействовало на Кшиштофа сильнее – измятое письмо, написанное дрожащей рукой сына и с мелкими мазками крови по краям, или аккуратно упакованное и перевязанное голубенькой ленточкой ухо (бантик просто на загляденье вышел), – но в полицию он обращаться не стал. Уже на второй день, ближе к вечеру, купец выполнил первое условие – выставил в окнах своего дома всевозможные цветы и растения, сигнализируя тем самым о полном согласии на выставленные требования. Они были предельно просты: пятьсот тысяч в обмен на жизнь единственного сына, если будет замечена полиция – сумма удваивается. И все бы было хорошо, вот только у похитителя внезапно образовалась куча неотложных дел.

Глава 21

Александр дремал с открытыми глазами в канцелярии и с успехом бы делал это и дальше, если бы не подошедший строевым шагом вестовой.

– Вашбродь!

Приняв с трудом задавленный зевок за злобную гримасу, солдат зачастил:

– Разрешите доложить, там два важных господина вами интересуются, просят подойти!

– Помедленнее и еще раз. Что за господа мною интересуются?

– Не могу знать!

– Куда подойти?

– У ворот ожидают, вашбродь!!!

Выглянув в боковое оконце, корнет полюбовался на «важных господ» и неслабо удивился. Бесспорно, вестовой не знал, кто к нему пожаловал. Он и сам с некоторым трудом опознал в первом важном господине собственного порученца. Как изменился еще недавно состоявший на государственной службе мастер – дорогая одежда, щегольская тросточка, золотые часы на цепочке и удивительное спокойствие создавали впечатление давно и уверенно преуспевающего человека.

«Да Греве по ходу все первое жалованье на смену имиджа пустил! Посмотрим, как он его отработал».

Рядом с оружейником, похожий на бедного родственника, терпеливо стоял невзрачного вида мужчинка. Для создания хорошего впечатления о себе Александр скользнул в транс и не спеша вышел из канцелярии – поздороваться с долгожданными гостями.

Некоторое время назад…

– Господин Греве, вы уверены, что нам не стоит повернуть обратно и расстаться добрыми приятелями? Признаться, все это похоже на неудачную шутку. Вы везете меня из Петербурга в это захолустье, говорите, что ваш доверитель – простой корнет, и при том упорно не желаете раскрыть мне суть вашего предложения!

– Наберитесь терпения, почтеннейший Вениамин Ильич. Я уверен, его сиятельство вскорости даст вам все необходимые пояснения. А вот и он.

Как только показался офицер, стряпчий стал замечать резкие перемены вокруг. Вытянулся по струнке и замер часовой на воротах, исчезли невесть куда праздно шатающиеся у казармы солдаты, а его спутник встрепенулся и стал приветливо улыбаться. Подошедший корнет заморозил бывалого юриста одним взглядом.

– Рад вашему благополучному возвращению, Валентин Иванович. Вы не представите мне вашего спутника?

– Взаимно, ваше сиятельство. Лунев, Вениамин Ильич, стряпчий.

– Так же рад нашему знакомству. Валентин Иванович, прошу вас проводить господина Лунева в мое скромное жилище, вскоре я присоединюсь к вам.

Всю дорогу стряпчий пришибленно молчал, изредка поглядывая на своего попутчика. Уже в квартире у него вырвался робкий вопрос:

– Вам не тяжело служить… его сиятельству?

Валентин Иванович, помедлив и зачем-то глянув на себя в небольшое зеркало на стене, довольно улыбнулся и ответил:

– Вы знаете, даже наоборот, легко и интересно.

– Простите, а он всегда так?

Стряпчий неопределенно покрутил в воздухе кистью руки и замолчал, не в силах подобрать подходящее определение.

– Такой тяжелый взгляд.

– Так, а чего же вы хотели? Как-никак князь из древнего рода, офицер, под пулями бывал не раз. Тут, батенька, граница всего в шести верстах, и на ней частенько постреливают.

– Нда-с.

Через два часа, сидя втроем за чаем:

– Итак, пожалуй, начнем разговор, господа? Вениамин Ильич, позвольте вначале полюбопытствовать, каков ваш опыт?

Терпеливо и внимательно выслушав длинный монолог стряпчего, Александр задал несколько уточняющих вопросов и довольно кивнул.

– Как я погляжу, у вас обширная практика, это хорошо. Я придумал и хочу получить привилей на две безусловно перспективные новинки. Первая называется «кронк» и является очень удобной и технологичной бутылочной крышкой.

Гость с интересом покрутил в руках экспериментальный образец, продолжая внимательно слушать князя. Второй образчик заинтересовал его еще больше – глянув на чертеж, стряпчий довольно быстро понял, как все действует, но так и не понял, для чего это предназначено.

– …сразу в двух вариантах – винтовая и поршневая. Эта вещица – назовем ее тюбик для помады, – думаю, просто необходима производителям женской косметики.

Что стряпчий, что Греве слушали хозяина апартаментов, не перебивая, и дружно прикидывали – какие барыши может принести привилегия на такие изобретения? По всему выходило, что патентовать придется не бесполезные умствования, а вещи денежные, пускай, и в неопределенной перспективе.

– …Германии, Франции и конечно же САСШ. Вот это и есть то, зачем я попросил Валентина Ивановича пригласить вас ко мне. Впрочем, возможно, вы пожелаете как минимум утроить свой будущий гонорар?

– Я весь внимание, ваше сиятельство!

– Сам по себе привилей в империи и патенты за границей денег не принесут. А вот продажа лицензий… Если вы возьмете на себя труд посетить крупнейших производителей и убедить кого-либо из них оформить таковую, то ваше вознаграждение составит десятую часть ренты.

– Прошу меня простить за возможно неуместный вопрос, но… А чем будет заниматься господин Греве?

«Уже жаба мучает, что ли?»

– Валентин Иванович, разумеется, тоже не останется в стороне от такого важного и нужного дела, но только в пределах империи. Да, едва не запамятовал. Я хочу зарегистрировать свою компанию и товарный знак. Но об этом, пожалуй, пока рановато говорить. Вы ведь еще не дали мне свой ответ? Или вам прежде необходимо немного поразмыслить?

– Да, ваше сиятельство, если вы позволите.

Проводив гостей, князь с облегчением выдохнул – вроде все правильно сделал? То, что стряпчий согласится, сомневаться не приходилось. Даже если он не захочет связываться с продвижением его «изобретений», то перед соблазном заработать по специальности и при этом прокатиться на чужие деньги по заграницам точно не устоит.

Клиент в бункере-узилище не то что дозрел, перезрел даже, встретив своего похитителя радостными всхлипами и толстенным сочинением на тему «Какой же я плохой человек, и почему по мне и папе рыдает горькими слезами каторга».

– Молодец. Будь хорошим мальчиком, и через четыре-пять дней мы с тобой попрощаемся.

– Вы… Вы меня не обманете?

– Ты бы такой же робкий был, когда девиц к сожительству склонял. Веди себя хорошо, и Богом клянусь, что отпущу тебя живым. Доволен?

По возвращении домой Александр надолго залез в наполненную натуральным кипятком бронзовую ванну (больше похожую на расплющенное ведро), где его мысли потекли лениво и обрывками:

«Скорей бы его спихнуть обратно к папочке. А к Соне сегодня не пойду, что я, железный, что ли? И так горничная уже охреневает, прихожу, как на работу. На полигон хочу, пострелять от души».

Проснувшись оттого, что вода в ванне совсем остыла, растерся до красноты накрахмаленным заботливой хозяйкой полотенцем (мягонькое такое, как среднеабразивная шкурка), подогрелся изрядно надоевшим коньяком и добил остатки позднего обеда-ужина. Сидя за столом, он в очередной раз выискивал слабые места в схеме действий по получению денег, когда от размышлений отвлек затопавший в соседней комнате денщик.

– Савва! Ты-то мне и нужен. Марыся твоя шить умеет?

– Так какая же баба с иголками да нитками не знакома, вашбродь?!

– Тогда пойдем к тебе, вернее, к ней – дело важное имеется.

Похорошевшая за прошедшее время вдовушка идею маскбалахона поняла и приняла моментально, клятвенно пообещав не спать и не есть, а пошить такой благодетелю за три дня. Заказав сразу два (в расчете и на Григория), он попросил сохранить изготовление очередной своей придумки в страшной секретности, потому как это есть самоновейшая военная тайна. Уже на улице он пояснил денщику настоящую (вернее, одну из многих) причину.

– Это я для охоты на несунов форму специальную придумал, чтобы поближе к ним подобраться можно было. Узнают раньше времени – опасаться начнут, стеречься.

– Ух, Александр Яковлевич! Ну и голова у вас! Сколько живу на свете, а ни разу о таком и не задумался! В службе-то оно куда как сподручнее было бы.

То же самое повторил и Григорию. Тот последнее время заметно переживал, что командир его подзабыл, да и вообще засад не устраивает, хутора больше не потрошит, а премии-то того – заканчиваются.

– Тебя опосля ранения прямо как подменили, командир!

– Бурчишь, как дед старый. Готовься давай: как время свободное появится, начнем на несунов охотиться по-новому.

– И как энто, по-новому?

– Даром, что ли, винтовки пристреливали да на полигоне бегали? Будем нарушителей не у секретов дожидаться, а к соседям поближе. И пусть попробуют мимо пройти…

Господин Лунев оказался на диво прагматичным человеком, он с ходу застолбил именно за собой право окучивать всех заинтересованных в лицензиях лиц, а взамен пообещал подключить к проталкиванию на рынок нового продукта всех своих родственников и знакомых. Получив небрежное согласие, жестом фокусника представил на подпись уже готовый договор и акт приема-передачи заявок и в тот же день отбыл в столицу – весь в мечтах о грядущем денежном изобилии. А Греве… Поначалу было обиделся, что такой лакомый кусок пронесли мимо его рта, но вскоре и думать об этом забыл, жадно слушая князя: перспективы тот рисовал – закачаешься! Действительно, тут не до каких-то там патентов, тут дела посерьезнее будут.

– Александр Яковлевич, но ведь это не заводик получается, а фабрика натуральная! Пять цехов, десять прессов, куча другого недешевого оборудования – и это я еще не рассчитывал собственно оружейное производство! Вы так уверены в доходности ваших патентов и привилеях?

– Вы сомневаетесь в моем слове?

Александр притомился спорить с оружейником и невольно соскользнул в транс.

– Я… нет, ваше сиятельство, никоим образом! Просто хочу устроить все самым наилучшим образом, а тут такой размах. Потребуются очень большие вложения, и мой долг предупредить вас об этом.

– Валентин Иванович! Надо так надо. Рассчитывайте пока смету расходов с небольшим запасом, и подробнее, пожалуйста. Вы уже определились, где будем размещать производство?

– Есть подходящее место рядом с Сестрорецким казенным заводом, но больно уж цену ломят, говорят, курорт недалеко. Рядом с Тулой свободных земель почти нет – разумеется, из тех, что пригодны для наших нужд. Если только приобрести несколько мелких участков и объединить их? В другие места я попросту не успел – торопился выполнить порученное вами дело.

Выпроводив наконец чересчур перевозбужденного Греве, корнет принялся разбираться в прихваченной рукописи. Знакомство с автобиографией семейства Ягоцких так захватило Александра, что он засиделся до полуночи, по нескольку раз перечитывая избранные места и делая выписки на память – поистине убойное чтиво. Взятки, уход от налогов и подлоги, мошенничество с векселями, тесная дружба с контрабандистами по обе стороны границы, описание общих гешефтов с коллегами по ремеслу, мелкий шантаж, полторы дюжины приневоленных к постели девиц, пара-тройка изнасилованных, забитый до смерти должник. Настоящие многостаночники, одним словом. С некоторой даже обидой обнаружилось полное отсутствие признаний по его случаю, а ведь в непричастность или незнание автора отчего-то не верилось.

«Вот ведь купеческий сын! Даже в такой ситуации что-то выгадывает. Может, стесняется до конца душу излить? Придется бедняжке помочь вспомнить действительно ВСЕ! Или уже хватит? Ну уж нет, каяться так каяться, не дело на полдороге все бросать».

– Никак у меня не выходит о выкупе договориться, Стефан.

Сильно похудевший и уже немного завшивевший узник завалился спиной вперед на кучку грязных тряпок, не в силах переварить такую новость. Открыв и закрыв несколько раз рот, как рыбина на крючке, он пришел наконец-то в чувство.

– Папенька отказывается платить?

– Нет. Наоборот, прямо жаждет.

– Тогда… тогда вы не хотите меня отпускать, да?

– Хочу. Очень!

– Вы запутали меня, я ничего не понимаю. В чем же препятствие?

– В тебе, Стефан. Я же сразу сказал, что переговоры о выкупе буду вести ПОСЛЕ того, как получу твои признания.

– Я все! Поверьте мне, умоляю.

– Что-то пока не получается. Ты что, надеялся, что я не знаю про все твои грешки? Так что твоя свобода в твоих же руках! А то ведь уже сегодня вечером мог бы быть дома.

Уже на следующий день, точнее, вечер, довольный корнет добавил к получившемуся бестселлеру последнюю дюжину страниц. Пускай их было мало, зато весили они, как весь остальной текст, – пять убийств, не считая «заказа» на него самого, имена пары проворовавшихся чиновников, кое-какие грешки городского полицмейстера, данные на всех значимых посредников-контрабандистов в их уезде. Самым же интересным было всего одно коротенькое предложение. Имя и адрес человека, который подрядился его убить.

– Эй, парень!

В этот раз Александр выбрал на роль курьера подростка лет тринадцати, застенчиво поглядывавшего на стайку смеющихся девчонок впереди, а сам изображал пьяненького приказчика.

– Рубель заработать хошь?

Девчонки моментально были позабыты, а в глазах загорелся неподдельный интерес пополам с опаской – вдруг чего непотребное надобно?

– Ну хочу.

– Тогда вот тебе записка, вот тебе рупь. Отнесешь в дом Ягоцких. Знашь хоть, где энто?

– Да хто ж их не знает, дяденька.

– Доставишь в аккурат к восьми пополудни. Я вишь приболел чуток, нельзя мне щас на глаза к хозяину. Весточка хорошая, так ты под это дело ишшо себе денежку попроси. Только того, не подведи – ровнехонько в восемь, понял?

– Благодарствую, дяденька, будьте здоровы…

Последние слова паренек произнес особенно почтительно, довольно улыбаясь вслед уходящему в строну ближайшего кабака мужичку с замашками барина. За пустячную работу целковый отвалить, вот дурень-то.

Полученное главой семейства послание было очень лаконичным:

«С получением сего немедленно выехать на дорогу к поселку Виргень. Под красной тряпкой будут дальнейшие инструкции».

Как хочешь, так и понимай.

Место Александр подобрал идеальное, по крайней мере, он сильно на это надеялся. С одной стороны пыльной грунтовой дороги тянулись свежескошенные поля с редкими стогами сена, с другой – чахлые рощицы, просматриваемые насквозь из любого места, и дремучие заросли колючего (шипы были просто на загляденье) кустарника, гарантирующие сверхнадежный тыл. Когда корнет прорубал короткий путь отхода через это зеленое царство, то до крови рассадил себе руку подвернувшимся не вовремя сучком и едва не стал похож на Кутузова – благодаря чересчур упругой и упрямой ветке. Тогда, успокаиваясь, пришлось использовать без остатка все немаленькие возможности русского командного. Сразу за кустарником начинался глубокий и широкий овраг, через который корнет не поленился протянуть «тарзанку», после чего наконец-то и успокоился: по всем прикидкам его не то что поймать – догнать не получится. Единственный выявленный минус после недолгих раздумий обратился в плюс. Дело в том, что самая удобная точка для наблюдения уже была занята почти полутораметровым в высоту муравейником, и его обитатели поначалу как-то плохо приняли нежданного гостя, зато потом… Кусочек мяса, плошка с медом и пара разбитых яиц заняли мурашей как минимум до начала ночи, не позволяя отвлекаться на всякие мелочи вроде большой кучи веток и листьев рядом со своим домом.

Не успел засадник заскучать, как вдали запылил одинокий фаэтон с двумя фигурками людей в нем. Чем ближе он подъезжал, тем отчетливее можно было разглядеть пузатый саквояж (скорее, баул) на коленях пассажира и напряжение на морде амбала, сидевшего на облучке. Поравнявшись с невзрачным колышком на обочине, вокруг которого на манер пионерского галстука и был обвязан лоскуток ткани, кучер тяжеловесно спрыгнул и принялся бродить в поисках дальнейших указаний.

– Ну, чего там копаешься?

– Да ышшу я, ышшу…

Всласть размяв ноги и всего за две минуты отыскав-таки засунутую под ткань немаленькую записку, с довольной (и слегка ехидной) улыбкой кучер передал ее хозяину. Хозяин прочитал, заозирался вокруг и с большой неохотой спустился наземь. Походил немного вокруг столбика, досадливо пнул его, выругался от боли в ушибленной ноге и едва ли не со слезами расстался с деньгами.

«Вовремя. Попытался бы уехать с ними, здесь бы и остался».

– Я знаю, вы где-то рядом!

Кшиштоф Ягоцкий решил напоследок толкнуть речь, при этом невольно очень удачно встал – как раз напротив муравейника. Пять минут, секунда в секунду, он орал в никуда и при этом ни разу не повторился, обрисовывая затейливую родословную похитителей и перечисляя все способы, которыми он их поимеет. Под конец своего повествования он побагровел так, что даже страшно стало – вдруг прямо на месте подохнет?

– …И буду искать всех вас до конца своей жизни! Анджейка, поехали!

«Точно дед умирать собрался! У него не жаба даже – динозавр настоящий, судя по громкости и продолжительности воплей».

Фаэтон еще виднелся вдали, когда у Александра закончилось терпение. Большими прыжками, напоминая внезапно оживший кусок дерна, он подлетел к саквояжу, подхватил его на руки и, не открывая, припустил к таким родным и надежным зарослям. Обрезая ставшую ненужной веревку через овраг, он напряженно прислушивался и осматривался, и только короткая пробежка через знакомый (еще бы, неделю здесь все готовил!) до мелочей лесок позволила окончательно успокоиться. Саквояж полетел на упругую траву, а корнет принялся оттирать лицо и руки от коричнево-зеленых разводов, не трогая пока балахон. Закончив, аккуратно и не спеша снял кусок дерна с краю полянки, под которым обнаружилась яма с вкопанным бидоном, и нетерпеливо принялся потрошить добычу:

«Какая прелесть! Пачки только вот потрепанные, но ничего, я не в претензии. Одна, две, три, четыре…»

Всего в бидон улеглось пятьдесят банковских упаковок ассигнаций по десять тысяч каждая. Хороший задел на будущее, очень хороший. Приладить крышку, накрыть промасленной бумагой и слегка присыпать яму землей из мешочка рядом. Утоптать и кинуть в уже неглубокую ямку небрежно упакованный револьвер, на тот случай, ежели все же отыщут (но в последнем были сильные сомнения), и высыпать остатки земли. Когда он уходил, на полянке оставалась только примятая трава, все остальное он запихал в саквояж, который по дороге выкинул в неглубокое болотце – пускай попробуют отыскать без акваланга.

– Когда вы… Все прошло благополучно?

– Завтра обнимешь своего темпераментного папочку. Кстати, привет ему передавай, говоруну. Скажи от всех от нас. Руку подставляй.

Стефан до последнего не верил в наступление светлого завтра, но отрубился быстрее обычного – устал, сердешный, от переживаний. Кряхтя и плохо отзываясь о строителях бункера, Александр вытащил под свет луны его безвольную тушку и, уложив в сторонке, тщательно прибрался за собой. Что смог – выбросил в старый нужник в саду, что не смог – засунул в печку и поджег. Передохнув, загрузил уже не дорогого гостя на коня, прикрыл мешковиной и, осторожно осматриваясь, двинулся в город.

«Хорошо все то, что хорошо кончается. Бедняга Стефан, мне почти его жалко. Он-то думает, что все его неприятности позади».

Глава 22

На следующий день после возвращения «блудного сына» богато одетый господин откровенно азиатской наружности напросился на беседу к постоянному и даже иногда успешному конкуренту Ягоцких – купцу первой гильдии Ежи Ковальски.

– Как прикажете представить?

Азият весело улыбнулся и сиплым голосом дал ответ:

– Скажите, господин Абай, с выгодным предложением.

Служка провел нахального гостя в гостиную и замер как истукан, ожидая своего хозяина и попутно бдительно присматривая за подозрительным господинчиком – еще стянет чего. Минут через пятнадцать пожаловал и сам Ежи, с недовольной миной на старательно откормленном лице. Недовольный, но поздороваться все же не позабыл, заработав тем самым маленький плюсик в глазах Александра.

– Итак, чем могу быть вам полезен, господин Абай?

– Для начала вот попрошу вас ознакомиться.

Выложенные на стол три листка хозяин читал минут двадцать, внимательно, неторопливо и явно запоминая все дословно, до малейшей запятой. Дочитав, сухо констатировал:

– Здесь не все. Чего вы хотите?

«Матерый хомячок. Моментально перспективы оценил».