Текст книги "Александр Агренев. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Алексей Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 74 страниц)

– Верно, но откуда?..

– Право же, вы меня удивляете. Вы что же, думаете, я выбрал вас наобум? Так вот, вернемся к вашему сыну. Его обучение в любом университете оплатит РОК. Будет и еще несколько мелких, но приятных мелочей – я уверен, вам понравится.

Усевшись за свой «деловой» стол, Александр для начала полистал блокнот-ежедневник, вычеркивая решенные дела и вопросы. Кредит все же пришлось взять – уж больно много выплат предстояло. Остаток за станки, аванс на очередную стойку Шухову, первый платеж за металлургический завод и, разумеется, расходы на производство. А скоро еще и модернизация этого самого завода намечалась. В общем, расходы нарастали, а доходы падали. Вернее, на службе их практически не было: до первых осенних заморозков, пришедших в этом году необычайно рано, поручику удалось отловить всего два каравана, и то навара с них… В первый раз – три лошади под грузом, во второй – две и пяток носильщиков. Одним словом, мелочь на карманные расходы. А вот вне службы денежка капала. Тоненькая струйка лицензионных отчислений превратилась в слабенький, чахленький, но все же ручеек, который приносил в среднем по двадцать-тридцать тысяч в месяц. Прослеживалась обнадеживающая тенденция к увеличению поступлений, но не так быстро, как хотелось бы.

«Жалко, что ничего не помню про звуковое кино. За год бы миллионером стал. Хотя, если подумать, я уже миллионер по факту».

Просьба подпоручика Дымкова натолкнула Александра на интересную мысль, вернее, идею. Вскоре у начштаба Ченстоховской бригады полковника Толкушкина должен был приключиться юбилей – аж двадцать пять лет беспорочной службы. По этому поводу вроде как и прием в офицерском собрании планировался. Но это пока было неясно. Да и неважно. Главное – поздравить именинника соберутся почти все старшие офицеры бригады и немало младших. Юбиляру будут дарить памятные подарки…

«Вот и презентую «орла» из первых моделей, только надо будет озаботиться отделкой пистолета и красивой упаковкой. Начальство порадую и господ офицеров заинтересую. Вряд ли кто останется равнодушным!»

Размышляя, как устроить все наилучшим образом, чтобы и подарок вручить, и засветить его, князь внезапно подумал, что идею стоит немного развить. Нанять десяток подходящих людей на должность торгового агента и разослать их по гарнизонам и полкам Русской императорской армии – пускай демонстрируют оружейную новинку и собирают заказы-заявки, попутно и вилки-ложки-поварешки пристраивают вместе с зажигалками и ножами. Поставить на это направление одного из оборотистых племянников господина Лунева… Или все это преждевременно? Штатным оружием унтер-, обер– и штаб– офицеров по сию пору является четырехлинейный «смит-вессон», а значит, и вала заказов не будет.

«Вроде конкурс на новое штатное оружие офицеров еще не объявляли? Или уже, но я пропустил? Да нет вроде. Еще и трехлинейную винтовку Мосина не утвердили. Но вот там-то уж точно страсти кипят немалые, да я еще со своей вклинюсь. Все равно пора выдавать Валентину Ивановичу задание на работу по револьверу, который мы, недолго мучаясь, так и назовем – револьвер Греве – Агренева, сокращенно «грав». Где там у меня эскизики? Фу, пыли-то сколько! Револьвер будет представлен в двух моделях: солдатский, несамовзводный и с поочередной экстракцией патронов, и офицерский – самовзводный, с откидным барабаном. Ежели еще и себестоимость окажется в пределах десяти рублей, победа на конкурсе будет обеспечена. Не забыть бы еще с Леоном Наганом договориться о лицензии на двуперую пружину. Или обменяться лицензиями, наверняка его что-то да заинтересует. И по поводу винтовки напомним Валентину свет Ивановичу – сколько можно кормить меня «завтраками», в конце-то концов!!»

Заклеив конверт, поручик отложил его в сторону, к полудюжине других. Чем дальше, тем больше приходилось изводить чернил, составляя планы, расписывая пошагово свои действия, рисуя схемы и графики – для себя же. И возиться с разнообразными документами: счета, планы, сметы, отчеты, коммерческие предложения и письма, письма, письма! Пробежавшись взглядом по обтянутой зеленым сукном столешнице, Александр лишь обреченно вздохнул: одно письмо написал, можно приступать к следующему. Через три часа за окном вовсю светила луна, а перед князем лежала солидная стопка конвертов: в одном послании он успокаивал Вальтера Грейта, обещая молочные реки и кисельные берега, в другом – давал господину Круппу отмашку на начало работ по реконструкции завода (которая обещала выйти заметно дороже, чем сам завод), в третьем – соглашался с Шуховым в том, что город Ярославль подходит для постройки консервного завода (вернее, заводища, потому как объемы продукции планировались очень солидные).

«Сонину, Мальцеву, Луневу, тетушке, подполковнику Васильеву… фух, вроде все. Таким макаром и секретаршу скоро заводить придется».

Повертев в руках последнее письмо, Александр довольно хмыкнул: в нем он «слил» подполковнику всех мелких купцов, балующихся реализацией контрабандного товара. Пускай Васильев развеется немного, а то ведь и рехнуться можно, выискивая запрещенную литературу и всевозможных «рэволюционэров».

Идея с рекламой «орла» себя оправдала. Поначалу именинник зацепился взглядом за лакированную деревянную шкатулку (в похожих обычно продавали дуэльные пистолеты), потом удивленно-озадаченно вертел в руках незнакомое оружие и руководство пользователя к нему, затем спросил совета у одного, другого… А потом уже господ офицеров и палкой было не отогнать от такой ну просто страсть как интересной игрушки. Настоящей, мужской. Подполковник Росляков еще не появился в офицерском собрании, а штаб-ротмистр Блинский был сильно занят очередной пламенной любовью к очередной юной мадемуазель. Поэтому частично ответить на многочисленные вопросы смог только командир Бискунского отряда ротмистр Булатов.

– Господа, это самозарядный пистолет. Я уже имел возможность как-то опробовать схожую модель. Вот, смотрите.

С этими словами ротмистр надавил на кнопку, и из рукоятки оружия выскользнула прямоугольная дырчатая пластина.

– Это называется магазин. Вот так…

Затвор тихо прошелестел, вставая на боевой взвод.

– Он приводится в готовность к стрельбе. Тут предохранитель…

– Ого! Это сколько же патронов!

– И чьей выделки этот пистоль, позвольте осведомиться? Признаться, отсутствие клейма несколько смущает.

– А насколько надежен этот механизм?

– Господа! Механизм, как вы выразились, вполне надежен, уверяю вас. Предлагаю пригласить к нам изобретателя сей диковинки.

– В смысле – изобретателя?

Это уже полковник отвлекся от попыток самостоятельно собрать свой подарок и включился в разговор.

– Да-да, вы не ослышались, Олег Дмитриевич. Именно изобретателя. Господа, вы все его прекрасно знаете как участника громкой дуэли, случившейся год назад.

– Поручик Агренев?!

– Вот видите, господа, я был прав.

Когда барон Нолькен на правах старого знакомого подошел к князю, последний как раз закончил рассказывать баронессе Виттельсбах немного переделанную историю из «Декамерона» и любовался смеющейся красавицей. Своей красавицей!

– Обворожительнейшая Софья Михайловна, прошу вашего прощения и дозволения. Мне крайне необходимо ненадолго лишить вас общества князя.

Все еще улыбаясь, дама молча кивнула, попутно обмахиваясь веером и стараясь успокоиться. Уже отходя следом за бароном, Александр услышал за спиной тихий, ехидно-довольный голосок Сони:

– Сказочник…

Узнав, что его ждет как минимум десяток сослуживцев (причем все как один старше его по званию), поручик тут же поторопился присоединиться к такой хорошей компании. Быстро подсчитав присутствующих в курительной комнате господ офицеров, он довольно прищурился: не десяток – две дюжины. Затянувшись ароматной сигариллой[9], полковник, как самый старший по званию среди присутствующих, громогласно объявил:

– Без чинов, господа! Александр Яковлевич, поведайте же нам наконец, что за пистоль такой вы измыслили?

– Извольте…

В несколько быстрых движений князь произвел неполную разборку, выкладывая все детали «орла» на маленький овальный столик.

– Прошу, так сказать, наглядное пособие.

Пока Александр объяснял офицерам, как и что устроено в его пистолете, те даже курить забыли. А когда он начал перечислять тактико-технические характеристики «орла», то и дышать кое-кто позабыл, разразившись надсадным кашлем.

– Простите, господа!

– Ничего страшного, я все равно уже закончил…

– Позвольте нескромный вопрос, князь. А как вам вообще пришла в голову такая идея?

– Сложно сказать. Когда мне пришла такая идея… Наверное, во время моего первого знакомства с контрабандистами. Ах, если бы у меня в руках тогда оказался вот такой пистолет!

– Ха! Помнится, вы и так весьма недурно управились!

– Верно, справился. А если бы их было на пяток поболее или же будь они порешительней, так я бы с вами сейчас не беседовал – и это тоже верно, господа.

Присутствующие поневоле примерили слова князя на себя и молчаливо согласились. Неловкую паузу разбил ротмистр Булатов, задав явно интересующий всех вопрос (и косясь при этом на так и не собранного «орла»):

– А скажите, Александр Яковлевич. В прошлую нашу беседу вы говорили, что хотите открыть заводик по выделке… каюсь, забыл?

– «Рокот», «орел», он перед вами, Борис Георгиевич, и «плетка». Серийная выделка начнется через восемь дней.

«Блин! Надо было отписать Греве, чтобы прислал десяток-другой готовых пистолетов!»

– О! И какова же будет цена у вашего оружия?

– Пятнадцать рублей для офицеров нашей бригады. А другим пока ничего не достанется – уж больно невелико вначале будет производство.

После короткого совещания господа офицеры дружно постановили:

чтобы не отвлекать поручика от службы, желающие обзавестись пистолетом будут обращаться к ротмистру Николаеву (тем более он и так по должности «курирует» все оружейные дела в Ченстоховской бригаде), а уже он будет вести все дела с Александром;

на такое хорошее дело любой желающий (из тех, кто платил взносы, конечно!) может взять кредит из кассы взаимопомощи (Александр специально занизил цену на рубль ниже себестоимости «орла», зато любой корнет в бригаде мог себе позволить слегка прибарахлиться!);

выразить поручику Агреневу свой дружный одобрямс!

Оставшись наедине с юбиляром, Александр минут десять показывал, как собирать-разбирать «орла», особенности пользования и прочие полезные мелочи, мимоходом рассказывая о своем «небольшом заводике».

– Князь, но ведь это получается… Позвольте осведомиться, как вам удалось все устроить?! Ведь на такое дело необходимы просто… гигантские средства?

Легкая настороженность полковника Толкушкина прошла достаточно быстро: сначала поручик посетовал на трудности, которые сопровождали получение большого кредита, потом беззастенчиво похвастался своим изобретательским талантом и тем фактом, что собирается представить на конкурс винтовку собственной конструкции, мимоходом упомянул о личном знакомстве с «пушечным королем» Круппом, скромно намекнул на большое количество премий…

– Изрядно! Как вы сказали – больше пятидесяти привилеев оформили?

– Так точно, Олег Дмитриевич. Нанял толкового стряпчего, условился о проценте за его услуги, так он за два года неплохое состояние себе сделал, оформляя от моего имени лицензии.

– Как я посмотрю, вы зря времени не теряете…

Начальник штаба Ченстоховской бригады пребывал в легкой растерянности. С одной стороны, сидящий перед ним поручик успел себя зарекомендовать умелым и опытным командиром. Штаб-ротмистр Блинский прямо нарадоваться не может, и подполковник Росляков несколько раз отмечал в рапортах… несколько десятков раз. Опять же награды имеет, в бою проявил себя с самой лучшей стороны. А с другой стороны, молодой еще, в сущности, человек (притом без малейшей протекции) проявил настолько отменную деловую хватку, словно и не офицер Русской императорской армии, а какой-то… Подумав немного, полковник все же решил: производить оружие, да еще такое, офицеру и аристократу вполне уместно, более того – даже некоторым образом почетно.

– Скажите, Александр Яковлевич, а вы не думали представить пистолет вашей конструкции на рассмотрение в Главное артиллерийское управление?

– Признаюсь честно, были такие мысли, Олег Дмитриевич. Только вряд ли им заинтересуются. Оружие новое и, смею надеяться, хорошее, но есть у него небольшой недостаток. Цена, Олег Дмитриевич, больно высока будет для господ генералов из Главного управления.

– Разве? По мне, так вполне недорого.

– Это я своим сослуживцам готов отдавать «орел» почти по себестоимости, а для других цена будет не меньше двадцати пяти рублей. И это еще недорого, уверяю вас.

– Нда-с… Выходит, вы в убыток себе?

– Право же, большого урона я не понесу. Считайте это моей прихотью, если хотите.

– Ну что же… Ах да, давно хотел уточнить. Вот, помнится мне, приходила служебная записка от подполковника Рослякова. Вы не могли бы подробнее поведать мне свои соображения по поводу новой тактики?

Когда Александр вернулся к Софье, то обнаружил рядом с нею сразу пять подруг разного возраста: дамы оккупировали несколько диванчиков и мило увлеченно общались друг с другом (причем, как уловил поручик, они дружно кого-то обси… э… обсуждали). Заметив подходящего к ним Александра, они оживились еще больше.

– Князь! Софья Михайловна поведала нам, что вы ее изрядно повеселили?! Расскажите же и нам…

Тут же к вопросу-утверждению одной подружки присоединились и другие, немного вразнобой загомонив:

– Просим, просим!

– Мы просто умираем от любопытства!

– Ну хорошо, хорошо! Располагайтесь поудобнее, милые дамы. Жил-был в солнечной Италии старый бондарь, а жена у него, как на грех, была молода и очень хороша собой…

К тому моменту, когда история пошла к завершению, вокруг князя, баронессы и ее подруг образовалась небольшая толпа любителей разговорного жанра. Именно поэтому Александру с Софьей не удалось улизнуть с приема пораньше: поначалу не дали благодарные слушатели, затем к ним присоединились офицеры, пропустившие «презентацию» «орла» и горящие желанием задать ну очень важный вопрос (причем, как правило, один на всех – нельзя ли и мне опробовать новинку?!), а затем объявили розыгрыш благотворительной (то есть отказаться участвовать, увы, ни в коем разе) лотереи.

На следующий день время для Александра тянулось как резина, а иногда и вовсе казалось, что застыло на месте и день будет длиться вечно. В отрядной канцелярии было тихо и тепло, хотелось завалиться на диванчик и помедитировать минут пятьсот-семьсот.

«Ведь и сонливости нет почти, а двигаться все равно не хочется. Вот интересно, почему у меня такой «отходняк» только после светских мероприятий? Приемов-вечеринок, балов-дискотек. Может, это из-за того, что все они заканчиваются глубоко за полночь? Или очень рано утром. А ведь сколько в засадах сиживал, и ничего – потом весь день свежий как огурчик! Консервированный».

Сварив себе очередную порцию кофе (такое ответственное дело он никому, кроме себя, не доверял), на обратном пути в офицерскую комнату поручик покосился на стол с донесениями и рапортами за вчерашний день, но останавливаться и читать не стал: было бы что важное или интересное, так наверняка уже сообщили бы.

– Вестовой!

– Здесь!

– Пригласи-ка, голубчик, ко мне старшего унтера второго взвода.

Спустя пять минут на пороге канцелярии нарисовался Григорий.

– По вашему приказанию…

Недослушав, Александр от души зевнул и осведомился:

– Кофе будешь? Я с запасом сварил.

– Не, командир, мне оно не по нутру. Вот разве чайку?

– Чаю так чаю. Сам управишься или вестовому приказать?

Подождав, пока унтер сходит за кипятком, князь встряхнулся, прогоняя лень, и поинтересовался:

– Ну как, успехи есть?

– Как не быть, имеются, ага. Троих точно сговорил, четверо в сумнениях пока, еще думают.

– И о чем эти сомнения?

– Так оне все семейные, вот и сумлеваются – стоит ли им с места старого да знакомого в новое переезжать. Ничё, сговорю! Это. Что-то ты, командир, какой-то уставший?

– Вчера до двух пополуночи в собрании проторчал.

Григорий понимающе улыбнулся в усы: в собрании до двух, а на заставу к девяти явился. Значит, баронессу «провожал»…

– Как там наш шпион поживает?

– Да все как обычно. Тут поспрошает, там послухает, ишшо где потрется…

Когда Григорий вычислил (молодец, кстати) в своем взводе «дятла», то поначалу хотел разобраться с ним по-свойски, не выносить сор из избы. Но пока он прикидывал да примерялся, вернулся из отпуска командир, и унтер с облегчением свалил на него решение нежданной проблемы. Александр же, не раздумывая долго, указал: оставить все как есть и не устраивать рядовому Бибикову несчастный случай. А чтобы Гриша точно понял, почему это надо сделать, пояснил:

– Уберем одного, подсунут другого. Этот же теперь для нас безвреден почти, даже полезен будет! По расспросам сразу поймем, куда ветер дует. Ты нашим шепни о нем и постарайся выяснить, к кому он бегает со своими докладами.

Последнее унтеру прояснить не удалось до сих пор – уж больно осторожен был чей-то информатор. Но видели разок в том же районе жандармского штаб-ротмистра Сурикова. Хотя, может, это было простым совпадением. Бывает ведь и такое в жизни.

– И что он выспрашивает?

– Хы! Интересуется, стервец, как мы на «охоту» ходили да как караваны таким малым числом перехватывали!

«Так… Вот и обещанные неприятности. Точнее, небольшое беспокойство. Поздно спохватились, чернильные души. Из «особой» ветеранской группы на заставе только двое и остались, да и те скоро ко мне в Сестрорецк уедут. А остальные все как один подтвердят, что всю перехваченную контрабанду я сдавал родному государству. Что еще? И все, больше подловить-то и не на чем. Скупщик только по голосу опознает, да и то очень сомнительное доказательство. А большие потери среди бедняжек контрабандистов, так и караванов сколько перехватил! Чиновники-оценщики едва не плакали от радости. Вот у кого я на хорошем счету!»

– Сядет в уголок и вроде как и не интересно ему. Песий сын!

– Ладно. А! Совсем забыл, Валентин Иванович о тебе в своем письме справлялся.

– Поди ж ты, не забыл! И ему мой поклон передавай, Александр Яковлевич. Как оно тама?

– Слава богу, без накладок пока. Первую сотню «рокотов» на склад отправили, патроны начали выделывать. Скоро посылка придет с образцами, вот и полюбуемся.

В первых числах декабря на заставу пожаловали нежданные гости, и если подполковник Росляков был привычен, то чиновник Таможенного департамента…

– День добрый, Сергей Юрьевич.

Немного напрягшийся при виде начальства штаб-ротмистр успокоенно поздоровался в ответ – раз уж разговор начинают с имени-отчества…

– Позвольте вам представить моего спутника. Господин Хлудов, Николай Степанович, имеет честь служить в Таможенном департаменте в чине коллежского асессора. Сергей Юрьевич, господин Хлудов желает переговорить с поручиком князем Агреневым. Вы не могли бы послать вестового за ним?

Когда Александр зашел в канцелярию, то первое, что он увидел, – недовольно-высокомерную мину на лице (вообще-то на язык просилось «харя») незнакомого ему чиновника.

«Можно сказать, любовь с первого взгляда. Специально такого послали, что ли? Или чем толще рожа, тем выше чин?»

Представив чиновника еще раз, подполковник поудобнее расположился и сделал приглашающий жест.

– Вы можете начинать, господин Хлудов.

– Благодарю, господин подполковник.

Чиновник помедлил, видимо подбирая нужные слова, затем негромко прокашлялся и выдал:

– Скажите, поручик…

– Великодушно прошу простить, что перебиваю, но для вас я «ваше благородие» или «ваше сиятельство». Только так и никак иначе. Прошу, продолжайте.

Побагровевший чиновник дернул щекой, но все же вспомнил, на чем его прервали.

– Так вот, мне поручено осведомиться…

– Еще раз прошу прощения – кем поручено?

– Господином коллежским советником Вятовым! Я могу наконец продолжить? Сведения о том, что в городе Сестрорецке у вас имеется завод, соответствуют действительности? Он и вправду принадлежит вам?

– А что, есть какие-то сомнения?

Глядя на поручика, нельзя было сказать, что он тяготится разговором. Скорее немного скучает. А подполковник и штаб-ротмистр и вовсе молча наслаждались разворачивающимся действом: их сослуживец демонстративно и с некоторой ленцой унижал чиновника, уверенно доводя последнего до белого каления.

– То есть – да?! Тогда я попросил бы вас объяснить, откуда у вас взялись такие деньги!

– Плохо просите, плохо. Вот если бы на коленях…

– Да… вы… Да что вы себе позволяете! Вы не смеете!

– Я? Это вы только что позволили себе оскорбить и честь четырнадцатой Ченстоховской бригады, и лично меня как офицера. Вы вообще понимаете, что и у кого вы спрашиваете?

– Я требую объяснений!

– Хм. А покажите-ка мне, любезный, предписание или какую другую бумагу, дающую право вам, гражданскому чину, требовать что-то от офицера Русской императорской армии? Что, неужели не озаботились выправить? Ну что же вы так плохо подготовились! Требовать будете у себя дома, голубчик, а здесь воинская часть. Молчать!

Последнее слово поручик произнес вполголоса и спокойно, но замерли все присутствующие – столько властности и угрозы прозвучало.

– На любые вопросы я отвечу только своему командованию. Или в суде, только тогда и я подам встречный иск и обязательно выиграю процесс. Вы же здесь никто и звать вас никак. Я доступно излагаю? Тогда я вас более не задерживаю…

Чиновник так торопился, что едва не выскочил на улицу без шубы. А подполковник Росляков, проходя мимо своего подчиненного, одобрительно кивнул, обернувшись напоследок уже на пороге:

– Всего хорошего, господа!

Глава 34

В середине декабря наконец-то прибыла долгожданная посылка от Греве. Вернее, четыре увесистых, немаленьких и крепко-накрепко заколоченных ящика, за которыми князю пришлось лично проехаться в почтово-багажное отделение железной дороги. Едва Александр и его денщик затащили в квартиру последний ящик, тут же нарисовался радостный унтер, причем не один, а в компании с маленьким ломиком.

– Вот, командир, у Трифона Андреича одолжился!

Даже с инструментом Григорию пришлось изрядно повозиться: неизвестно, кто именно упаковывал посылку, но железных лент и гвоздей явно не жалели, как и хорошего дерева.

Кррааак!..

Доска наконец поддалась, напоследок жалобно хрустнув. Резко запахло оружейной смазкой, а стоило убрать промасленную тряпку, как тускло засияли воронением аккуратно (и плотно) уложенные пистолеты – десяток «плеток» и по пятнадцать штук «рокотов» и «орлов».

– Эх, красота!

– Ты не останавливайся, раз уж начал.

– Тоже верно.

Спустя пять минут последняя часть четырехкомпонентной посылки лишилась крышки, а унтер в очередной раз лишился речи: на пол посыпались разнообразные ножи с чудной неровно-волнистой заточкой, ложки и вилки с вытравленными на них узорами, непонятные латунные коробочки, еще более непонятный инструмент. И самое интересное – складные перочинные ножи в брезентовых чехольчиках. Однолезвийные и ножи-бабочки были осмотрены и одобрены Григорием и денщиком с редким единодушием, после чего пришел черед десятка ножей со странно толстыми рукоятками.

– Ого! Глядь, Савватей, это ж сколько лезвий! Ты смотри – шило… Ух ты, вилка! Отвертка, штопор… О, напильничек… Справная вещица, как есть справная. А эт чего, командир?

Александр в это время любовался первым серийным «рокотом». То есть не первым, конечно, первые пронумерованные сто штук каждой из трех моделей осели на складах до его особого распоряжения. Все равно – одним из первых! Особенно нравилось выбитое на ствольной коробке клеймо, бывшее в девичестве знаком радиационной опасности. Было радостно и немного грустно.

«Я все-таки это сделал».

– Командир?!

– А? Да, я слушаю?

– А это что за штука такая?

– Это инструмент слесарный такой, вон там покрути. Видишь, размер меняется? Заменяет с десяток гаечных ключей.

– А это?

– Бритва. Безопасная. Надо же, и лезвие есть?

Почитав вложенную в коробочку-футляр записку от Греве, Александр разочарованно поморщился: проблему промышленной заточки лезвий так и не решили. А это маленький сувенир от Валентина Ивановича своему шефу, так сказать, ручная работа.

– А это?

– Я же тебе рассказывал. «Бенза» – то есть бензиновая зажигалка. Вон и жестянки с заправкой для нее. Ты сбоку на крышечку надави.

– Тугая какая!

– Хм?

Из дюжины зажигалок удачливому унтеру попалась одна-единственная с маленьким брачком – плохой подгонкой корпуса и крышки. Подумав, Григорий довольно улыбнулся и начал обстоятельно проверять ножи-мультитулы, взмахом руки мобилизовав себе на помощь Савву.

«Вот! В открытую просить не хочет, а бракованные вроде как и не жалко будет. И ведь знает же, что не откажу в любом случае, а все равно! Жук».

– Да не мучайся ты. Выберите себе по зажигалке и ножу-складничку, и всего делов. Савва, возьми еще на пробу вилок-ложек для Марыси. А ты, Гриша, захвати одну зажигалку для фельдфебеля – он у нас известный любитель махрой подымить.

В тот же день первый ящик – с пистолетами, второй – с патронами и третий – с кобурами и запасными магазинами попали в нетерпеливо-загребущие (в полном соответствии с занимаемой должностью) руки господина заведующего оружием Ченстоховской бригады ротмистра Николаева.

Через два дня приключилось редкое событие: офицерская касса взаимопомощи заметно оскудела. Вначале разобрали (вернее сказать – расхватали) «рокоты». Тяжелый и мощный пистолет просто завораживал своей соразмерностью, хищной красотой и необычностью вида: рублено-четкие формы ствольной коробки резко переходили в плавно изогнутую эргономичную рукоять с выступами. Тот, кто брал его в руки, как правило, уже не мог отказаться от покупки. «Орел» тоже пошел на ура, как меньший брат «рокота» – более «зализанный» и полегче. Правда, и рукоять была немного похуже. А из-за последней «плетки» даже немного поссорились: пока один офицер бегал и одалживался по друзьям-товарищам, второй сразу пришел со всей суммой, вот только уйти вовремя не успел и наткнулся на первого. Страсти утихли только после того, как ротмистр Николаев принял заявки от всех желающих и клятвенно заверил, что приложит все усилия для их скорейшей реализации! При этом ротмистр довольно улыбался и периодически поглаживал лежащую в кармане бриджей «плетку», жалея при этом только об одном – что находящийся дома «рокот» ну никак невозможно носить вместо штатного «смит-вессона».

Когда незадолго до новогоднего бала Александра вызвали в штаб бригады, он было решил, что его опять попросят ускорить прибытие второй партии пистолетов – по мере того как господа офицеры «распробовали» новое оружие (разумеется, не забыв, словно невзначай, похвалиться перед сослуживцами и просто знакомыми), список заявок стал вдвое толще и демонстрировал устойчивую тенденцию к дальнейшему росту.

– Господин полковник, по вашему приказанию прибыл!

– Прошу, присаживайтесь, поручик. Мы с вами люди военные, потому перейдем сразу к делу. Александр Яковлевич, из Таможенного департамента поступил запрос касательно вашей персоны. И я просто обязан… э…

– Господин полковник, осмелюсь уточнить – запрос по поводу источника средств на открытие моего завода?

Толкушкин молча кивнул. Было видно, как его тяготит, и сильно, подобный разговор. Подозревать такого блестящего офицера, своего… ему было попросту стыдно.

– Ну что же. Надеюсь, господ таможенников удовлетворят нотариально заверенные копии кредитных договоров и прочих бумаг?

– Несомненно!

Олег Дмитриевич прямо на глазах оживал и возвращал себе хорошее настроение. Через полчаса его настроение улучшилось опять – до самого что ни на есть верхнего предела: поручик Агренев посетил расположенное невдалеке отделение Русско-Азиатского банка (вернее, свою ячейку в нем) и вернулся в штаб с тоненькой картонной укладкой на веревочных завязках.

– Прошу.

Не открывая, старший офицер небрежно отодвинул ее в сторону и немного удивленно осведомился:

– Александр Яковлевич, как же вы так быстро управились? Или вы готовились заранее?

– Ну что вы, конечно же нет! Просто месяца два тому, как потребовались копии для моего стряпчего, так я на всякий случай оформил все с некоторым запасом. Позвольте полюбопытствовать, Олег Дмитриевич, ежели это только возможно, за чьей подписью поступил запрос?

– За… один момент, где же… а, вот – господин коллежский советник Вятов, Филипп Арнольдович. Вы желаете требовать удовлетворения от этого господина?

«Что за слова такие! Так и вижу, как прихожу в кабинет этого Вятова и требую меня удовлетворить… разными способами. Пошляк вы, Олег Дмитриевич, ой пошляк. Правда, сами о том и не догадываетесь!»

– Собственно я предупреждал этих господ, но раз они не вняли…

Отпустив подчиненного, правда, не сразу, а немного побеседовав с ним на оружейную тему (вернее, о том, ну когда же будет долгожданная поставка пистолетов и патронов, да побольше, побольше!), полковник вздохнул и принялся знакомиться с содержимым невзрачной папки. И чем дальше он читал, тем больше улыбался. Уже выходя из своего кабинета, начальник штаба коротко сказал, как плюнул:

– Чинуши!

А князь по возвращении сразу же уселся сочинять большое послание господину Луневу. Изложив свое видение проблемы, Александр поручал стряпчему подыскать хорошего… нет, очень хорошего юриста нужной специализации. Отыскав, немедленно приниматься за дело – вчинить господам Вятову и Хлудову хороший такой иск о клевете, подрыве деловой репутации, попрании чести.

«Сами пусть решают, но чем больше, тем лучше. И как только будет положительное, для меня, естественно, решение суда, пускай даже по одному из обвинений, появится законная возможность послать своих секундантов. Проще один раз подстрелить зарвавшегося чинушу и устроить широкую огласку причин дуэли, чем ждать следующей проверки. Все ж таки Николай Первый явно не любил своих чиновников, раз разрешил, пусть и с многочисленными оговорками, вызывать их. Жалко, что в моей первой жизни такого не было».

На новогоднем балу Сергей Юрьевич Блинский не ходил – порхал мотыльком и сиял при этом, как маленький прожектор. Командование сдержало слово и лишило его наконец-то приставки «штаб», сделав простым ротмистром. На этом хорошие новости для Александра заканчивались и начинались плохие: уже ротмистра Блинского вскорости переводили в распоряжение штаба, а взамен и тоже переводом должен был прибыть следующий командир Олькушского отряда – тоже ротмистр по фамилии Розуваев. То, что удалось узнать про нового «хозяина» заставы, оптимизма не внушало: ротмистр в пятьдесят четыре года, иные уже и генеральские погоны примеряют в таком-то почтенном для военного возрасте. Ну, пусть не генеральские – но как минимум чин подполковника-то уже должен быть! Вдобавок, по слухам, Розуваев сильно уважал шагистику и прочую уставщину, причем достиг в любимом деле немалых высот, если уж и другие офицеры признавали, что тот бывает чрезмерно строг к нижним чинам. Это при том, что небольшое рукоприкладство по отношению к солдатам и за грех-то не считалось – так, обычная воспитательная мера воздействия на нерадивых к службе.