Текст книги "Александр Агренев. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Алексей Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 74 страниц)

– Саша, ты опять меня не слушаешь!

Баронесса периодически пыталась доказать свое утверждение, но увы! Ей так и не удалось это сделать – поручик цитировал одну-две последние фразы, и все возвращалось на круги своя: Софья щебетала, пересказывая последние слухи и сплетни, а ее спутник обдумывал все, что удалось узнать в коротких беседах с сослуживцами, периодически приветствуя проходящих мимо дам и их кавалеров.

«Шагистику любим… Да, с уходом Блинского прежняя вольная жизнь бесповоротно закончится. Знать бы еще, в чем это конкретно будет выражаться? Надо будет немного подсуетиться. Зайти к писарю Войцеху и заполнить десяток «бумаг». Слить очередную партию купчиков и приказчиков – пускай крепнет связка пограничников и жандармов. Да и на границе чуток потише станет. Ненадолго, к сожалению. Что еще? Собрать инфу по проявившимся чиновникам. Пора создавать свою СБ. Может, проконсультироваться с подполковником Васильевым по поводу жандармов-отставников? Хотя нет, бывшие жандармы встречаются только на кладбище. Лучше отставники из полиции. А в свете возможной дуэли, пожалуй что, надо изменить кое-что в тренировках с Гришей. А еще я давно хотел попробовать что-то вроде гранат соорудить, ежели только время будет. Не сам, а с помощью Васисуалия. Ну что за имена, а? До сих пор привыкнуть не могу».

Выплыв в очередной раз из раздумий, Александр услышал конец очередной сплетни:

– Так от этой истории с господином Музиным едва колики и мигрень не приключились, от смеху…

– Какой истории, душа моя?

– Ну как же! Все общество с неделю об этом только и говорило. Ты просто невозможен! Не далее как вчера я тебе все самым подробным образом поведала! Хотя… ну ладно, слушай.

Рассказ (скорее даже, небольшая повесть) о том, как две ченстоховские барышни, люто боровшиеся друг с другом за звание самой-самой продвинутой модницы и кокетки, умудрились пошить себе в глубокой тайне (причем у разных портных) практически одинаковые платья, после чего встретились на очередном приеме у мадам Кики, сопровождался всеми положенными атрибутами: большими глазами в нужных местах, придыханием и многозначительными улыбками. Правда, в исполнении Сони это выглядело не смешно, а скорее трагично – так красочно и эмоционально она описала мучения бедных женщин, вынужденных демонстративно «не замечать» друг друга и терпеть перешептывания и смешки светского общества. Колики же одолели вполне себе почтенного господина Музина совсем по другой причине: он лично наблюдал, как одна из модниц – хрупкая, милая, слабая и беззащитная женщина – кругами гоняла своего портного, едва не убив его своим хоть и нежным, но слегка… визгливым голосом. К концу подзатянувшегося повествования Александр, пользуясь тем, что они стояли в небольшом закутке-нише, стал тихонько поглаживать баронессу по спинке и немного ниже, любуясь тем, как она мило пунцовеет, но даже не думает при этом отодвигаться или еще как-то останавливать его. Когда их отношения только начинались, он очень боялся проколоться в таком интимном деле, как ласки. То, что было привычным для него, Соня могла посчитать за верх неприличия – но… Как показало время, все его опасения были беспочвенны. Главное – соблюдать приличия, то есть не целоваться у всех на виду, ходить не в обнимку, а под ручку и так далее. Наедине же баронесса была на удивление раскованной особой. Или это Александру просто повезло?

– Софья Михайловна, позвольте пригласить вас на первый круг?

– Мрр… с удовольствием…

В середине января нового, 1890 года обычная для Келецкой губернии мягкая зима неожиданно сменилась сильным ветром, арктической стужей и легким снегопадом. Несмотря на неофициальное разрешение солдатам Олькушской заставы «подогреваться» по возвращении из дозоров трофейным спиртом, в первые же дни добрая треть отряда получила обморожения или сильную простуду, после чего второй взвод получил указание нести дозорную службу, не выходя из казарм. Как только поручик Агренев уговорил Блинского (к тому времени кашляла большая часть первого и третьего взвода) и вместе с ним съездил к подполковнику Рослякову, с суточным опозданием это же приказали и остальным, включая все заставы четвертого отдела Ченстоховской бригады. Александр же, пользуясь внезапно образовавшимся свободным временем, решил освежить в памяти имеющиеся у него рукописи, заодно и поискать что-нибудь новенькое в свете его конфликта с чиновниками. Мемуары простого посланника Юлиуша позволили набрать десяток имен, но улов был невелик – в основном чиновничья мелочь, вроде коллежских регистраторов и старших писарей. А вот у Ягоцкого он нашел интересную запись: его хитроумный батюшка частенько пользовался услугами некоего стряпчего в Варшаве, причем, что интересно, покойный Стефан раза три упомянул про то, что этот самый господин Губерман знает все про всех (в смысле кому и сколько надо сунуть, чтобы устроить свое дело или уморить чужое). Можно сказать, готовая справочная по чиновникам-взяточникам. Пан Юлиуш реабилитировался в другом – точно указал несколько мест, где любил отдыхать некто Болеслав. Само по себе это преступлением не являлось, но если учесть, что этот господин мотался в Австро-Венгрию, как на работу, и водил дружбу с варшавскими ювелирами…

«Какая богатая тема! И главное – как вовремя! Гриша совсем уже загрустил да заскучал, теперь порадуется. Очередность будет такая: вначале решим вопрос с чиновниками, затем поработаем с курьером. Хотя, если этот Губерман оправдает хотя бы половину моих надежд, до курьера-контрабандиста я доберусь не скоро. А может, порадовать одного знакомого жандарма? Ювелиры варшавские, он теперь тоже в Варшаве. Ладно, позже решу».

Как только потеплело, поручик развил энергичную деятельность. Денщик отправился в служебную командировку в Варшаву (себя показать, на других посмотреть, а между делом снять приличные апартаменты). Оружейный мастер бригады принялся собирать корпуса… Ну, гранатой это обозвать было нельзя, жестяной цилиндр, туго набитый черным порохом и с огрызком бикфордова шнура снаружи скорее тянул на хороший взрывпакет. Вот когда прибудут заказанные аж в Риге пироксилиновые саперные шашки, десять фунтов магния и прочие полезные мелочи – вот тогда и можно будет соорудить настоящую гранату, вернее, несколько ее разновидностей. Григорий же, добившись полного успеха в своем взводе, принялся агитировать подходящих ветеранов в соседних казармах, и все шло к тому, что весной у собственности РОК наконец-то появится нормальная охрана и силовая часть будущей службы безопасности. Ну и напоследок – Лунев. Этот без сомнения достойный господин очень близко к сердцу принял попытку чиновников обидеть его лучшего, можно сказать, любимого и уже год как единственного клиента. А посему за порученное ему дело принялся безотлагательно и со всем возможным старанием, вследствие чего у господина Вятова в частности и Таможенного департамента Келецкой губернии вообще вскоре намечались крупные неприятности. Столичная звезда юриспруденции уже ехала в Ченстохов для разговора с князем Агреневым, двое нанятых журналистов, имеющих некоторую известность у почтенной публики, получили аванс и вовсю старались, сочиняя гневно-разоблачительные статьи о плохой работе чиновников и их повышенном корыстолюбии, а сам поручик, предварительно подумав, спровоцировал недовольство и возмущение среди офицеров своей бригады. На следующий день после разговора с полковником он отослал Греве письмо, и отправку трехсот пистолетов и патронов к ним задержали на неопределенный срок, точнее – до получения соответствующей телеграммы. Когда же ротмистр Николаев в очередной, двадцатый по счету, раз поинтересовался, когда же прибудет вожделенный груз из Сестрорецка, Александр грустно посетовал на неожиданно образовавшиеся сложные сложности и трудные трудности, толсто намекнув на Таможенный департамент как их источник. Что, как и кому говорил заведующий оружием 14-й Ченстоховской бригады, для князя осталось неизвестным, но на новогоднем балу в офицерском собрании гражданских чиновников было на удивление мало – ведь среди заказчиков были офицеры и из других частей.

В конце января, пользуясь тем, что у ротмистра Блинского полноценное «чемоданное» настроение, поручик завел разговор о том, как тоскует по своей тетушке и двоюродной сестре и как бы было здорово повидать их. А то когда еще доведется?

– Почему же так неуверенно, Александр Яковлевич?

Благодушно настроенный ротмистр был в принципе не против, тем более что сугробы на дистанции намело такие, что кое-где дозорные проваливались в снег по грудь, а следовательно, и протащить контрабанду в таких условиях было попросту нереально.

– Ну как же, Сергей Юрьевич! Вы же мне сами не далее как неделю тому изволили говорить о том, что ваш преемник – редкостный служака. А значит, и отпуска сверх положенного мне никак испросить не получится.

– Ну что же, родственников навестить – дело хорошее.

Оставив ротмистра Блинского и дальше мечтать о будущей беспечальной службе в… пока еще неизвестно где (хотя вроде как бригадный адъютант штаб-ротмистр Прянишников тоже уходил на повышение, освобождая тепленькое местечко), поручик отправился на плановую тренировку с унтером. Когда Александр в первый раз сказал Григорию, чем они теперь будут заниматься, то не сдержался и захохотал – уж больно потешно хлопал глазами его спарринг-партнер.

– Это как так – палкой-то?

– Ну не пикой же, Гриш?

– Воля твоя, командир, только я в толк не возьму – на кой это надо?

– Эх, Гриша! Из пистолей дуэльных я стреляю более-менее, и саблю с шашкой в руках ты меня держать научил… А шпага?

– Ну не без того, научил. При чем здеся шпага?

– При том, что обычно дуэли проводятся на трех видах оружия: дульнозарядные пистоли, сабли и шпаги. Хоть и говорят, что последние редко выбирают, но выбирают же! А ты хотя и изрядно меня натаскал, но саблист я не из лучших, а со шпагой так и вообще… Ближайшее фехтовальное общество, где я мог бы заниматься, аж в Варшаве, до которой день только ехать. Значит, что? Скорость мне надо развивать да учиться уходить от ударов. Понял теперь?

– Как не понять. Бате отпишу – ей-ей, не поверит, что я такое утворял.

– В смысле?

– Когда начнем, командир?

Когда корнет Дымков увидел, как поручик чертит на утоптанном снегу тренировочной площадки небольшой круг, он сразу сделал вид, что ему это неинтересно. Но когда на его глазах унтер стал охаживать князя палкой, не удержался и непроизвольно подошел поближе. Александр во время вынужденной передышки (радостный Григорий его попросту загонял) не поленился повторить свои объяснения и для него, а на следующий день старшему унтеру второго взвода пришлось стараться ровно в два раза больше, так сказать, трудиться на двоих. И все равно, когда поручик уезжал в отпуск, его плечи и грудь украшали россыпи мелких синяков.

Отправившись навестить дорогую тетушку, Александр немного заблудился и как-то незаметно оказался в Вене. Благо что о таком его конфузе никто бы узнать и не смог – исключительно потому, что он слегка изменил внешность еще до посадки в поезд. Прямо с вокзала поручик отправился в «Донау-банк», где и был встречен с редкой предупредительностью. Что ни говори, а дорогая одежда и манеры родовитого аристократа вполне заменяли визитную карточку.

– Чем могу услужить господину…

– Хофман. Я желал бы получить доступ к ячейке моего дядюшки.

– Прошу предъявить ключ. Благодарю. Соблаговолите заполнить эту форму. Еще раз благодарю. Прошу следовать за мной.

Все устроилось на удивление быстро: посетителя провели мимо двух хмурых охранников в уже знакомое хранилище, после чего клерк объявил, что вернется через…

– Я думаю, десяти минут мне будет вполне достаточно.

– Как вам будет угодно.

Из банка он вышел, держа в руках тот самый полюбившийся ему чемоданчик из крокодиловой кожи – теперь он заметно оттягивал руку своей приятной тяжестью. Немного пройдясь по городу, князь завернул в ювелирный магазин и выбрал чудесные серьги в пару к браслету с изумрудами для Софьи, после чего добрался-таки до «Дойче-банка», где изрядно пополнил свой счет – теперь на этом самом счету лежало ровно два миллиона. Подумав, Александр вернулся на вокзал, оставил излишне приметный чемоданчик в камере хранения и направился в Венскую публичную библиотеку, где три часа кряду знакомился с подшивками газет – начиная с вышедших прошлым летом и заканчивая самыми свежими, за двадцать девятое января этого года. Что сказать? Его замысел удался: полиция и жандармы явно пошли по ложному следу и наверняка до сих пор перетряхивали всех польских националистов, разыскивая скромного борца за независимость Речи Посполитой (пересажав попутно десятка два попавшихся под горячую руку реальных борцов; лентяи, могли бы и больше!). Судьба Иосифа осталась неизвестной, потому что последнее упоминание о нем – это то, как хорошо он помогает следствию. А дальше молчок. Самое интересное – после нашумевшего (и сильно) ограбления все банки усилили охрану и обзавелись сигнализацией.

«Ну-ну, я это учту. А все же какой славный город, деньги ну прямо под ногами валяются. И газетчики молодцы, сами подсчитали, сколько я уволок. Три миллиона четыреста двадцать семь с хвостиком тысяч гульденов. Кто это такой ловкий, что привел всю валюту к единому знаменателю? Впрочем, неважно. Меньше, чем хотелось, но, слава богу, не намного. Хотя придется, наверное, повторить. Или кредит взять? Вот только кто согласится представить требуемую сумму? Нда, сколько денег ни есть, а все одно – всегда не хватает, прямо закон природы. Времени до отправления навалом. А не навестить ли мне еще разок ячейку дядюшки Тодта?»

– Господин Хофман? Рады видеть вас вновь. Ячейка?

Ничуть не удивившийся клерк опять повторил всю процедуру доступа, снова проводив его мимо охранников – только уже других. Набив приобретенный невдалеке от банка портфель упаковками кредитных билетов, с десяток Александр рассовал по карманам, и теперь в ячейке оставался только саквояж. Причем набитый так туго, что мелькнула удивленная мысль: как это он смог так все упихать?

«Вот теперь совсем хорошо. В саквояже примерно тысяч семьсот-восемьсот. Да, не больше. Сейчас в Русско-Азиатский банк, и свободен».

Остаток времени до отправления поезда князь просто гулял по городу, ради интереса посетив все встреченные по дороге оружейные магазины (больше подходило слово – лавки) и примерившись в них к новейшим образцам оружия. Новейшим для Австро-Венгрии, увы. Больше порадовали букинистические лавки (а вот тут, наоборот, больше подходило слово магазины). Из них Александр вышел отягощенный доброй дюжиной понравившихся книг (вот и портфель пригодился!), особенно запали в душу «Записки об Индии» некоего путешественника и естествоиспытателя Джона Ростингса – с красочными иллюстрациями и подробными пояснениями аж на триста пятьдесят страниц альбомного формата. Неспешно направляясь к вокзалу, он вдруг поймал себя на том, что с нездоровым интересом поглядывает на попадающиеся по дороге вывески банков, и усмехнулся:

«Нет уж, хорошего помаленьку…»

Глава 35

– Вот, вашбродь, тута… Так вот, я им говорю, мол, его благородие только через семь дней из отпуску прибудет. А они похмыкали так задумчиво и ушли, но карточку свою оставили.

Радостно-довольный Савва привел Александра к трехэтажному дому явно старой постройки, невдалеке от центра Варшавы. Для того чтобы не скучать по дороге, он подробно рассказал поручику, кто к нему приходил, вернее, приходил в его отсутствие.

– А поближе к окраинам ничего не было?

– Так ить, Александр Яковлевич, вы же велели, чтобы все прилично было!

«Маленькие» пятикомнатные апартаменты были обставлены и отделаны почти скромно и с явным вкусом: минимум лепнины и позолоты на потолке, светло-зеленые занавеси и в тон им – шелковая обивка стен. Изящная мебель и красивые вазы по углам комнат. Самым же скромным был большой дубовый стол на точеных ножках в гостиной – он почти не привлекал внимания затейливой инкрустацией столешницы по краям и яркой звездой-интарсией в центре. Толстые ковры на полу глушили звуки шагов. Единственным, что выбивалось из общего стиля, было большое старое зеркало в резной каменной оправе, в которое по очереди посмотрелись князь и его денщик.

– Изрядно.

– Ну так старался, Александр Яковлевич, весь город на три раза обошел…

– Молодец, Савва, все правильно исполнил.

«Сглупил. Надо было не на встречи с милыми дамами намекать, а прямо сказать – нужна скромная квартирка, комнаты на две. Даже спрашивать неохота, во сколько все это великолепие мне обошлось, и так ясно – потратил все до копейки».

– На сколько снял?

Вот тут радость денщика слегка поугасла. Неопределенно дернув головой и непроизвольно вытянувшись по стойке «смирно», Савватей отрапортовал:

– Два месяца, Александр Яковлевич!

«Точно, сам дурак».

Вознаградив чересчур старательного Савву внеплановой премией, князь отправил его обратно в Олькуш, приказав напоследок помалкивать о том, что видел своего командира. Вдоволь належавшись в большой ванне и не без удовольствия переночевав на двух… точнее, трех… нет, все же вернее будет – пятиместной кровати с ослепительно-белыми шелковыми простынями, на следующее утро Александр посетил главпочтамт, где, потратив всего-то пятьдесят копеек, устроил скорую доставку заказного письма господину Губерману. Само письмо он набросал, не отходя от высокой стойки, – всего несколько строк, в которых уважаемому (ну кто-то же его уважает, наверное) стряпчему предлагалось на следующий день прибыть по указанному адресу в девять утра для обсуждения важного и очень, ну просто очень денежного дела. Выполнив обязательную программу, князь задумался о том, чем же ему теперь заняться – время ведь еще раннее, причем настолько раннее, что до обеда два часа. И чем заполнить время до встречи с почти добровольным консультантом? Просто так по городу гулять что-то не хотелось, для театра или оперы тоже рановато, да и афиши как-то не вдохновляли.

«Нет, точно займусь синематографом. В местную библиотеку… да ну ее. Поискать оружейные магазины? Как-никак скоро свой открывать. Можно. А еще лучше навещу-ка я своего знакомого душителя свобод и жандармскую морду по совместительству. Хотя подполковнику Васильеву свое личико надо бы изрядно откормить, да и потом холить и лелеять, чтобы сравняться в ширине хотя бы с господином Хлудовым».

Идя по булыжным мостовым Варшавы, Александр не переставал удивляться количеству прогуливающихся панночек и спешащих по своим делам офицеров. А вот жандармское управление явно не пользовалось популярностью у горожан – чем ближе он подходил к небольшому двухэтажному особнячку, где оно располагалось, тем меньше гуляющей публики попадалось ему навстречу. Внутри управления было пустынно-тихо, а на входе вообще никого не оказалось, поэтому Александр даже как-то подрастерялся, что ли. Поднявшись наверх по широкой мраморной лестнице, покрытой зеленой ковровой дорожкой, он наконец-то увидел первого жандарма в чине ротмистра: тот задумчиво дымил тонкой папироской, разглядывая уныло-казенную картину на стене, изображавшую натюрморт (именно изображавшую – у художника явно был дефицит натурного материала… или он его попросту сожрал в процессе работы над своим шедевром).

– Прошу простить мою бесцеремонность. Поручик князь Агренев. Не будете ли вы так любезны подсказать мне, как можно пройти к подполковнику Васильеву?

Оглядев непонятного посетителя и явно что-то для себя решив, жандарм нейтрально-вежливо осведомился:

– Ротмистр Завозин. Позвольте узнать, вам назначено?

– Нет. Я решил сам, так сказать, добровольно.

– Ну что же, это похвально. Прошу за мной.

Изумленный вид подполковника от души порадовал нежданного гостя и заметно удивил провожатого, на автомате поинтересовавшегося у своего сослуживца:

– Михаил Владимирович, его сиятельство выразил желание именно к вам.

– Александр Яковлевич, какими судьбами в наши… к нам?

Ротмистр увидел достаточно редкую картину – князь и офицер спокойно пожимал руку жандармскому подполковнику, да еще и приветливо при этом улыбался! Через полчаса Васильев и его гость уселись за угловой столик уютной ресторации с многообещающим названием «Под Базилишкем», то есть «Под Василиском».

«Надеюсь, это не намек на то, что кормят здесь змеями? Или владелец все же намекает, но на свою жену?»

– Ну-с, Александр Яковлевич, какими судьбами? Дела?

– Да никаких дел, Михаил Владимирович. Просто из отпуска возвращался и о вас вспомнил. Быть в Варшаве и не навестить, даже в голову такое не пришло. Как служба на новом месте? Штаб-ротмистр Суриков как-то обмолвился мне, что вы уже достигли определенных успехов.

– Ну, скрывать не буду, кое-какие результаты есть. Но, право же, князь, весьма и весьма скромные. В отличие от вас.

Александр без усилий изобразил удивление, и довольный подполковник тут же уточнил:

– Я несколько раз приезжал в Ченстохов по служебным делам. Так мои бывшие сослуживцы все как один жаловались, что каждое второе дело у них связано с контрабандой. Все, кроме того самого Сурикова.

– Не понимаю, при чем здесь я?

– Ну как же, Александр Яковлевич! У меня по долгу службы есть разные источники информации, так они прямо один в один утверждают, что через ваш участок границы контрабандисты попросту боятся идти.

«Знаю я твои источники, один такой у меня в первом отделении окопался. Что-то больно много разговоров обо мне».

– Вот я и говорю, что по сравнению с вами мои успехи весьма скромны, можно сказать, мелочь.

– Все познается в сравнении, Михаил Владимирович. Те девушки, которые благодаря вам не попали в какой-нибудь французский или итальянский бордель, наверняка считают, что им крупно повезло.

Собеседник князя удивленно моргнул и с непонятной интонацией осведомился:

– Александр Яковлевич, позвольте полюбопытствовать – откуда вы смогли узнать о моем недавнем деле?

– Я прекрасно помню содержание всех материалов, что переслал вам. К тому же у меня остались копии. И я иногда почитываю газеты. Не все, конечно, но о том, что рядом с Варшавой раскрыта и арестована с поличным целая шайка, скажем так, торговцев живым товаром, упомянули даже в самой завалящей газетенке. Связать одно с другим было достаточно несложно, тем более что мелькнула пара знакомых фамилий. Вот, собственно, и все.

Васильев слегка растерянно потянулся к своему бокалу, но на полпути передумал и решил закурить.

– Нда-с. Вы по-прежнему не устаете меня удивлять, князь. Позвольте еще один нескромный вопрос? И много у вас еще подобных материалов?

– Вы неисправимый служака, Михаил Владимирович! Немного, но есть. Вот только с доказательствами там откровенно слабовато, ежели не сказать больше.

Глядя на жандарма, Александр гадал, что тот скажет: попросит поделиться информацией или сразу начнет агитировать насчет смены места службы – оба эти желания без труда читались (причем крупными буквами) на лице подполковника. К чести Васильева, надо сказать, что ни первого, ни второго не последовало, хотя явно хотелось, и очень. Улыбнувшись, князь продолжил беседу, мимоходом посетовав на сложности в своих взаимоотношениях с чиновничеством и на отсутствие такого же взаимопонимания с штаб-ротмистром Суриковым.

– Вот, кстати! Вы не могли бы меня просветить по поводу персоналий в руководстве Таможенного департамента моей губернии?

– А кто именно вас интересует? И вообще, какого рода ваши сложности, если не секрет, конечно? В последнее время об интересующем вас департаменте в тех же газетах пишут разное.

«Молодца, умеешь правильно слушать и понимать. Впрочем, работа жандармов по определению для сообразительных. Жалко, что записывать нельзя, ну да ничего, и так запомню».

В родное управление собеседник Александра вернулся в самом хорошем расположении духа. Зашедший к нему, дабы уточнить какую-то мелочь, ротмистр Завозин увидел свое начальство в обрамлении толстых папок с агентурными донесениями – подполковник обстоятельно и не спеша перелистывал аккуратно подшитые и пронумерованные страницы и, судя по тоненькой стопочке исписанных листов, изредка делал выписки. Покосившись на точно такую же папку в своих руках, ротмистр осторожно поинтересовался:

– Михаил Владимирович, появилось что-то интересное?

– Еще нет, Осип Захарович, но непременно появится, и скоро…

Попрощавшись с жандармом, князь отправился выбирать образец для подражания и одновременно учебное пособие: открытие своего магазина (он же – салон, он же – выставка и официальное представительство РОК, он же – тюнинговая мастерская) превращалось из далеких планов в близкую реальность, а посему и поучиться у других не грех. Самые же известные и большие оружейные магазины в Варшаве находились на улице Маршалковской – вот туда Александр и направился, по пути заметив (уж больно вывеска бросалась в глаза) и навестив интересное заведение «Винный погребок Фукера», где не удержался и прикупил сладкого кагора и белого полусухого в красиво оплетенных лозой полуведерных бутылях. С доставкой в Олькуш, конечно. Неспешно добравшись до Королевской площади, князь увидел первый магазинчик, правда, книжный. Но и он был подходящим. Вышел из него он только через час – до того чтиво интересное попалось. Некий Джорж де Ласи Эванс на двухстах страницах своего произведения просвещал читателя в коварных нравах диких московитов и, щедро мешая предостережения и угрозы с пророчествами, предлагал (чего там – призывал даже) всем просвещенным странам во главе с Британской империей, разумеется, соединиться в коалицию и остановить агрессию «северного медведя». Кстати, книга так и называлась «Замыслы России», издательство ФриПресс, Англия. Причем таких или похожих по содержанию книжек было ну не то чтобы много, но попадались.

– Нда, значит, информационная война уже идет. Впрочем, она и не останавливалась никогда. Надо будет подполковнику сказать, а то совсем уже мышей не ловит.

Добравшись наконец до оружейного магазина, Александр сразу разочаровался: магазин, конечно, торговал оружием, но в основном охотничьим. Витрин не было и разнообразные двустволки (причем только «горизонталки», да и то в основном забугорного производства) и одноствольные ружья лежали на крепких полках из мореного дуба, как и боеприпасы к ним. А вот револьверы были представлены лучше: целая стена была увешана различными моделями короткоствола, от стандартно-классического «смит-вессона» до швейцарского «шмидта М-82», попадались различные модели наганов-коротышек. Но больше всего было оружия бельгийского производства – с чугунным стволом, у половины отсутствовал самовзвод, зато цена была всего шесть рублей.

– Могу ли я помочь в выборе ясновельможному пану?

Заметив, что посетитель уже долгое время разглядывает голландские «бульдоги» и висящие рядом с ними кольты, хозяин магазинчика решил проявить инициативу.

– Скажите, уважаемый…

– Пан Марек, к вашим услугам!

– Скажите, пан Марек, как быстро я могу приобрести вон тот «велодог»?

– В любой момент, как только захотите.

– А вот скажите, ружей с вертикальным расположением стволов у вас не бывает?

– Как же, найдется. Вещь, правда, неходовая, но пара штук имеется. Прикажете достать?

– Если вас не затруднит.

Примеряясь к выложенным на прилавок ружьям, князь лишь недовольно поморщился – не то, совсем не то.

«Да еще и тяжеленные! По сравнению с моей (эх, у кого-то она сейчас) «вертикалочой» будто лом в руках держу. Что-то вроде «рыси» и спрашивать даже бессмысленно – просто не поймут вопроса. Надо бы себе отметить, что ниша не занята. Да, определенно надо этим заняться. Отделка помещения и расстановка товара так себе. Интересно, как это хозяин магазинчика определил, что я аристократ?»

Видя, что потенциальный покупатель разочарован и собирается уходить, продавец предпринял последнюю попытку:

– Прошу простить, а не интересуют ли ясновельможного пана охотничьи ножи?

– Я, признаться, как-то их и не заметил.

Не заметил их посетитель магазина по простой, но очень уважительной причине: экспозиция размещалась в ящиках под прилавком и, как пояснил хозяин, доставалась оттуда достаточно редко. В основном по желанию какого-нибудь опытного охотника или постоянного клиента. Неходовой и недешевый товар, одним словом.

– Пожалуй, вот этот и вот эти два.

Указанные Александром ножи имели золингеновское клеймо и отменный баланс, а самый последний и вовсе из рук выпускать не хотелось, до того понравился.

«До чего форма клинка удачная. Так, один себе, один Гришке и Дымкову один презентую. Как признание его успехов в тренировках».

Покупка ножей натолкнула Александра на еще одну интересную мысль: инструменты из нержавейки. Конечно, не обычные (хотя тоже интересная мысль), а для хирургов и стоматологов. Как очередной рассказ Блинского о чужих успехах ни послушаешь, обязательно хоть мельком, да проскользнет упоминание об этой весьма специфической контрабанде. Да и сам он как-то раз перехватил неплохой набор инквизито… пардон, стоматолога.

«Раз тащат, значит, есть спрос, а раз есть спрос… У кого бы приватно поинтересоваться, сколько и чего должно быть в наборе инструментов? Да и образцы получить было бы неплохо, с профессиональной консультацией. Навестить, что ли, Карла Исидоровича? Тем более что я ему немного обязан за удачную операцию. Да и боевыми ножами тоже можно заняться, под видом туристических. И вообще снаряжением для путешествий, тоже тема хорошая. Вот только времени на все, как всегда, взять неоткуда. Теперь в отель, снять номерок».

Получив письмо с приглашением на приватную беседу, Самуил Губерман не удивился: дело для него привычное и очень даже понятное. Большая часть его клиентов терпеть не могла всяческой гласности и беготни, соответственно, за тем его и нанимали, чтобы самим не утруждаться. Да и результаты таких обращений, как правило, устраивали всех – нужные люди были постоянно охвачены благодарностью (выражавшейся обычно с помощью ассигнаций), и его клиенты редко оставались недовольными. Приехав по указанному адресу, стряпчий первым делом довольно улыбнулся: и место было хорошее, и квартиры тут были не для бедных, и даже не для середнячка-буржуа. Дельце явно обещало быть выгодным.

Постучав набалдашником своей тросточки в толстую даже на вид дверь, он всего через полминуты лицезрел хозяина апартаментов.

«Молод, но явно богат. Это хорошо. Наверняка в деле какая-нибудь девица замешана».

Хоть и не представившийся, но очень гостеприимный хозяин проводил его в свой кабинет, где поочередно предложил сначала коньяку, а затем и сигару.

– Благодарю. Итак, я вас внимательнейшим образом слушаю, господин…