Текст книги "Александр Агренев. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Алексей Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 74 страниц)

Сразу три офицера предложили себя в секунданты, обрадованные возможностью поучаствовать в таком важном и интересном деле, как дуэль. Александр сильно подозревал, что желающих было на порядок больше, вот только не у всех было подходящее происхождение, увы. Быстрая жеребьевка – и в финал вышли два довольных победителя: штаб-ротмистр князь Ружинский и поручик барон Нолькен. Выслушав «исповедь» корнета, аристократы переглянулись и в несколько фраз квалифицировали произошедшее как оскорбление второй степени, то есть словами и без мордобоя.

– Ваши инструкции для нас, князь?

– Пистолеты. Личные. Стреляться с места по команде. Через три дня. Остальное, господа, на ваше усмотрение.

– Не извольте сомневаться, мы приложим все силы, чтобы все устроить согласно кодекса. А вот и секунданты противной стороны!

На смену отошедшим в сторону переговорщикам пришла баронесса.

– Саша! Я… я буду молиться за вас. Вы… мы ведь друзья?

Софья Михайловна так разволновалась, что толком не могла говорить. Далеко не сразу из несвязных обрывков ее речи стало понятно, что во всем произошедшем она винит именно себя. Вдобавок ужасно боится потерять своего любовника, в равной степени опасаясь и его смерти, и его презрения.

«Совсем у Сони крыша поехала! Будем лечить народными средствами, сколько сил хватит».

Так как господа секунданты только-только добрались до обсуждения того, где и в какой день и час следует устроить дуэль, а потом собирались еще и протокол об этом составлять, корнет плюнул на все условности и подошел к задумчивому Блинскому.

– Да, Александр Яковлевич?

– Сергей Юрьевич, вы не могли бы передать князю и барону, что я рад видеть их завтра, в любое удобное для них время?

– Разумеется. Позвольте полюбопытствовать, а куда вы? Ах да, можете не отвечать. Признаться, я иногда просто поражаюсь вашей невозмутимости.

«Просто я хорошо притворяюсь, господин штаб-ротмистр».

Борясь с приступами сонливости, Александр философски рассуждал. Что лучше – умереть в постели от бешеного темперамента баронессы или же от пули толстого недоумка графа? Каждый вариант имел свои положительные стороны: от пули смерть быстрая, а от Софьи – сладкая. Нда. Пока он размышлял, руки как будто сами по себе чистили от порохового нагара последний пистолет из купленной по такому случаю аж прямо с утра дуэльной пары. Пробные стрельбы сильно подняли ему настроение: как он и надеялся (и сильно надеялся, между прочим!), в трансе разница между дульнозарядным пистолетом и револьвером оказалась невелика. Настолько невелика, что за три часа непрерывных стрельб она исчезла вовсе.

«Жалко, что нельзя вместо однозарядного пистоля «рокот» взять».

Представив, какая бы тогда вышла замечательная дуэль, он захохотал как ненормальный, нечаянно сбив манерку с ружейным маслом на пол.

– Черт!

Закончив чистку, он стал обтирать руки чистой тряпицей, вот за этим занятием его и застали собственные секунданты.

– Приветствую вас, господа. Коньяку?

– Да, было бы неплохо.

Прочитав протокол, Александр подписал оба экземпляра и отложил свой в сторону: его противник согласился почти со всеми условиями. Впрочем, чего бы ему брыкаться? Можно сказать, заявлен общепринятый стандарт. Личное оружие, дистанция – пятнадцать метров, стреляться по команде дуэльного руководителя, на счет раз-два-три. Кто опоздал, права выстрела лишается. Увидев, что у их доверителя нет никаких вопросов, офицеры мельком переглянулись и решили сами проявить инициативу и поддержать разговор:

– Мы навели справки о вашем визави. Граф Меллин имеет дурную славу завзятого дуэлянта. Собственно, он и уехал из столицы в нашу глушь после какого-то скандала – увы, подробности узнать не удалось. Я, то есть все мы слышали, что вы отменный стрелок, так что шансы у вас равные, князь.

– Нет, господа. Шансы неравные. Кстати, на исход нашей с графом дуэли уже заключают пари?

Секунданты опять переглянулись, сбитые с толку непонятными словами корнета.

– Да?

– Прошу за мною, господа.

Подумав, Александр решил все же не скромничать и поработать над своей репутацией в офицерской среде. Выйдя с секундантами из канцелярии, он вручил младшему из них, барону Нолькен, пять револьверных патронов. Скользнув в транс, равнодушно обронил:

– Барон, кидайте, как пожелаете.

И навскидку стал сбивать их выстрелами от бедра, подняв по ложной тревоге отдыхающих в казармах солдат.

Дах! Дах-дах!

Уже в канцелярии, куда они вернулись после образцово-показательных выступлений корнета, князь Ружинский недоверчиво поинтересовался:

– Вы и с дуэльной парой так же ловко управляетесь? Однако…

Хотя князь Агренев и демонстрировал всем вокруг спокойствие и непреклонную уверенность в своих силах, плохие мыслишки все же нет-нет да и проскакивали. Успокоиться удалось, только написав от руки нечто вроде письма-завещания.

«Ну вот, все решил, все хвосты подчистил, все долги оплатил. Кроме одного. А ведь непорядок!»

Тем же вечером к дому Вацлава, известного на всю улицу (да что там улицу – на весь квартал!) своей разгульной жизнью и хроническим безденежьем, подошел и остановился, вроде как в раздумьях оглаживая ухоженную бороду, незнакомый доселе приказчик. Стоял он так недолго, и сомнения его разрешились быстро.

– Тебе чего, господин хороший?

Выглянувший на лай собаки хозяин дома был под хмельком и в хорошем настроении, отчего буквально любил весь мир вокруг.

«Что-то не похож он на профи-убийцу, скорее на профи-алкаша. Надо бы удостовериться, а то вдруг обманку подсунули?»

– Ты ли Вацлав будешь?

– Я! Ты не сомневайся, других таких нету. Надо-то чего?

– Дело есть. Не поскуплюсь.

– Ну так проходи внутрь, чего встал-то. Ну, чё за дело?

Александр кашлянул, разминая горло, огляделся и подозрительно спросил:

– А мы тута одни?

– Ты не темни, чего там у тебя?

– Обидели меня. Сильно. Даже и убить хотели, да спасся я. И вот теперь хочу поквитаться. Как сказано в Писании, око за око, зуб за зуб.

– Хе! Верно сказано. Ты мой адресок-то у кого проведал?

Получив в ответ сразу два имени посредников-перекупщиков, доморощенный киллер слегка расслабился.

– Тебе для меня ничего не передавали?

«Знак, что ли, какой есть?»

– Я тебе не посыльный, весточки передавать. А коли опаску имеешь, так я и кого другого…

– Да ладно, горячий какой. Чё утворить-то надо?

– Стрельнуть в офицера одного возьмешься? Мне говорили, вроде ты его уже выцеливал.

Вацлав почесал подбородок, заросший клочковатой бороденкой, и согласно кивнул:

– Было дело. Да только тебе это ой как дорого встанет, господин хороший.

– За это даже не думай. Так что?

– Триста рублев, и половину вперед дашь.

Последние сомнения у Александра пропали. Он спокойно расстегнул шубейку, вроде как собираясь отсчитать аванс, и так же спокойно достал «раст-гассер» с навернутым глушителем, прицелившись в бедро.

– Э! Ты чего удумал, а?

Думх!

Оказав находящемуся в шоке Вацлаву первую медицинскую помощь пинком в живот, князь заслужил благодарные всхлипывания.

– Год назад ты стрелял в корнета Агренева. Кто еще был тогда с тобой?

– Ты чего, совсем…

Думх!

– Ууу! Сука!

Увидев, как качнулся странный револьвер в руке взбесившегося незнакомца, хозяин нехотя выдавил:

– Тодеуш, на подхвате стоял.

– Где живет, как найти?

– Помер от раны полгода назад. Подстрелили на переходе.

«Поверить или проявить недоверчивость?»

Увидев, что вопросы закончились и лже-приказчик собирается уходить, Вацлав рискнул поинтересоваться:

– Ты кто таков?

– Не узнал? Значит, точно богатым буду.

Думх!

Закрывая за собой дверь, Александр последний раз оглянулся. На лице его неудачливого убийцы застыло изумление и, возможно, узнавание. Вот только было уже поздно, точку в их разговоре поставила пуля в переносицу…

Утро третьего дня выдалось сумрачным и морозным. Первыми на место дуэли прибыли секунданты противника вместе с врачом, затем князь в компании своих секундантов и, наконец, одетый по последней столичной моде граф Меллин. Оглядев расчищенную от снега полянку, секунданты на минуту сошлись в ее центре, жеребьевкой определяя, кому из дуэлянтов какое место достанется. На взгляд корнета, разницы не было никакой, но традиция обязывала.

– Князь, вы позволите мне удостовериться?

Один из секундантов графа по имени… увы, он так и не запомнил его… подошел, дабы удостовериться, что у князя нет при себе медалей, бумажника, медальона – короче, всего того, что может задержать или отклонить пулю.

– Прошу.

На другой стороне полянки его секундант делал то же самое с графом. Потом все секунданты опять скучковались вместе, заряжая на виду друг у друга пистолеты своих доверителей. Вот отмерена дистанция, воткнуты в заснеженную землю сабли, и секунданты заняли свои места – рядом с каждым дуэлянтом будет по одному своему и одному чужому, во избежание нарушений. Время для Александра тянулось все медленнее и медленнее, принося ощущение застывшего кино. Руководитель дуэли еще раз осмотрел оружие, развел противников по местам и вышел на середину.

– Господа! Вам известны условия поединка, вы их подписали и одобрили. Напоминаю, когда я отдам пистолеты, честь обязывает вас не делать никаких движений до моей команды «начинайте!». Точно так же вы должны опустить пистолеты по команде «стой!».

Лично передав (наконец-то!) пистолеты князю и графу, он отошел к врачу и уже оттуда громко осведомился:

– Господа, вы готовы?

– Да.

– Да!

Граф буквально рвался поквитаться с наглым офицеришкой.

– Тогда…

Поблескивающая льдистой синевой сабля взлетела вверх… и медленно поползла вниз, а до Александра долетел низкий гул вместо голоса руководителя дуэли:

– Ннааччаа…

С последним звуком отданной команды два секунданта рядом с князем Агреневым увидели смазанное из-за скорости движение, следом по ушам саданул громкий хлопок выстрела.

Пфбафф!

Сквозь туман сгоревшего пороха донеслось неожиданно слабое:

– Стой!!!

«Это они о чем? Ах да…»

Граф Меллин, хотя и лежал скорчившись, издали казался почти здоровым – уж больно громко и энергично вопил. Но с каждым шагом ближе к нему все яснее становилось – долго он на этом свете не задержится. Увесистая круглая пуля попала в самый низ живота и вышла между… почти удачно вышла, короче. Крови становилось все больше и больше, несмотря на все усилия старичка-врача, старательно пытающегося хоть как-то пережать кровоток.

– Господа, объявляю дуэль законченной!

Довольные (со стороны победителя) и разочарованные (со стороны гарантированного трупа) секунданты принялись составлять протокол поединка, время от времени споря над формулировками. Документ пришлось переписывать всего один раз – когда подошедший врач объявил о безвременной кончине бедняжки графа.

Глава 26

Дуэль с графом принесла ему то, чего он до этого старался избежать, – публичную известность. Секунданты, обязанные молчать о причинах и ходе дуэли, так и сделали, но!.. Помогло это слабо. Свидетели, присутствовавшие при возникновении ссоры, врач, поставивший свою подпись под свидетельством о смерти погибшего дуэлянта, полицмейстер, который получил заверенные нотариусом копии протокола встречи и протокола дуэли… В итоге князю по небольшому вроде Ченстохову пришлось передвигаться, как по минному полю: или на знакомого офицера наткнешься, или на скучающую без новых впечатлений даму (последнее было гораздо хуже). И все они буквально помирали от желания поздороваться с корнетом князем Агреневым. В результате короткий путь до особняка баронессы превращался в своеобразную полосу препятствий, а в качестве приза за ее преодоление полагалось недовольство Софьи Михайловны. Потому как даме ждать своего кавалера…

«Все ж таки скверно, что у местного бомонда нет дома телевизоров. Театра нет, цирка нет, кино тоже не крутят. Идеальная среда для многомесячного обсасывания любой мелкой новости, а уж ежели она из разряда скандальных – тогда и года маловато будет».

– Саша, вы опять опоздали!

– Прошу простить, душа моя, но по пути к вам меня по очереди задержали почти все ваши подруги.

– Вот как! И о чем же вы с ними любезничали?!

– Простая вежливость, не более того.

– То есть это тайна?

После дуэли отношение баронессы фон Виттельсбах к своему любовнику стало очень нежным и с изрядной толикой ревности. С кем он говорил, о чем говорил, как говорил – ее интересовало буквально все. И переносить такой интерес Александру становилось все труднее и труднее. А не будешь отвечать на расспросы, тут же получишь маленькую и почти семейную ссору – вот и выбирай, что душе угодно. Александр выбрал третий вариант, объявив баронессе о своей чрезвычайной занятости, а штаб-ротмистр Блинский, как и всегда (да здравствует корпоративная солидарность!), подтвердил его версию. После этого князь облегченно вздохнул и в самом деле засел в отрядной канцелярии, планируя и расписывая свои дальнейшие ходы. «Убедить» посредников-контрабандистов сливать ему информацию (да еще и о своих конкурентах) было не сложно. Сложно и нереально было самому не раскрыться при систематическом «съеме» информации, автоматически тем самым подставляясь под очередной выстрел. Таких, как Вацлав, всегда несложно отыскать, было бы желание. Вот такая вот непростая задача. Точнее, очень даже простая: если бы он свободно распоряжался своим временем или имел под рукой с десяток надежных и проверенных помощников. Свободное время у корнета конечно же бывает – иногда и, к сожалению, очень нерегулярно. А из надежных и проверенных – только Григорий. Маловато будет, как ни крути. Конечно, совсем уж отбрасывать в сторону «общение» с известными ему посредниками он и не собирался, но более реальной и интересной была другая идейка. Контрабандисты ведь не наобум ведут караваны через границу, а к надежным хуторам, незаметным и укромным овражкам, хорошо оборудованным тайникам. Вот рядом с ними и садить наблюдателей в комплекте с «крылатой эсэмэской» за пазухой, и, разумеется, в свободное от службы время. Впрочем, корнет не думал, что будут недовольные. Вернее, будут недовольны те, кого он не привлечет к новому делу.

«Днем охотиться на несунов двумя-тремя парами, а ночью ждать сигнала от наблюдателей. Учитывая, что обычные секреты тоже никуда не денутся, чтобы проскочить сквозь такую сеть, надо быть кем-то вроде японских синоби или казачьих пластунов. Три раза бу-га-га! Польский ниндзя. А ежели бы еще и минную постановку на самых удобных проходах учинить! Тогда контрабандистам разве что несуществующий пока дирижабль поможет. Для такой «охоты» надобно ведь будет и обмундировку солдатам поменять. И берданки заменить на карабины «Мейд ин Манлихер-Каркано», нет, лучше винчестеры под револьверный патрон. А ведь заодно получится создать и испытать несколько типов полевой формы, а потом и пропихивать ее в армию вместе с новым оружием. Разгрузки, удобные ранцы, фляжки-котелки, индивидуальные медпакеты, возможность интегрировать бронник… Фух, даже вспотел, до того тема богатая. Если удастся «сесть» на такие госзаказы, слово «бедность» потеряет для меня всякий смысл! Так, что-то меня понесло не туда. Швеей-исполнителем будет Марыся. Нет, не справится, надо как минимум тридцать комплектов одного вида. А вот с помощью машинки господина Зингера – запросто. А по металлу поработает Васисуалий… Как там его? Имечко запомнил, а отчество нет!»

Вот так и получилось, что все больше и больше времени корнет сидел в канцелярии или дома, гоняя по своим поручениям Савву, объясняя Марысе, чего он от нее хочет, и разговаривая-уговаривая с самыми авторитетными ветеранами (под конец уже они уговаривали командира не передумать и хотя бы разок попробовать). И Греве. Последний был просто нарасхват: и в Москву к Шухову съездить, и в Ригу – забрать заказанные гильзы и пули, и на «Илис-Блитц» раз в две недели («над душой постоять»). А Варшавские оружейные мастерские? Он давно стал там завсегдатаем. Говорит по делу, платит щедро, бывает часто, но недолго – ну просто золотой заказчик!

Спустя две недели отсутствия на заставу вернулся Григорий.

– Ребята говорят, дуель случилась?

– А!

Александр махнул рукой, показывая, что расскажет все потом.

– Ну как, проведал родню? Что за беда-то у них приключилась?

– Да градом хлеба побило, и лето холодное. То бы ладно, да еще и скот почти весь пал, словно от сглаза какого. Старики и не упомнят, когда еще такое было. А я своим несколько раз отписывал про свое житье-бытье, что при деньгах теперича – вот родня про меня первым и вспомнила.

– Теперь-то у твоих все хорошо?

– Ну дык! Я как объявился, так сразу все деньги, что при себе были, тяте отдал. Мы с ним по дворам походили, оглядели все.

Рассказывая, унтер одновременно выставлял на стол из солдатского ранца немудреные гостинцы: большой шмат завернутого в бумагу сала, копченый свиной окорок, горшочек с медом, сыр, немного варенья…

– Вот. Не побрезгуй, Александр Яковлевич, матушка передала, да от всех сродственников, кто что смог.

– Благодарствую, Григорий. Ты говори, мне интересно – как там дальше-то?

– А! Четыре тышшы с банку забрал, да, почитай, всей станицей на ярмарку и двинули – муки взяли, круп там разных, всего протчего. Барышнику одному аж плохо стало, до того обрадовалси – мы же у него, почитай, все стадо купили. Ха-ха, от потеха-то была! Э… прощения просим. Все не верили, дуралеи, что у меня таки деньжищи имеются. А я им и говорю: да с моим командиром нигде не пропадешь! – Александр невольно покраснел от такой веры в него. – Ну, как положено, отпраздновали. И еще раз, когда меня провожали. Батюшка меня порасспрашивал малость о службе да велел поклониться за все опчество.

Унтер оказался почтительным сыном и добросовестным почтальоном: не поленился встать и согнуть спину, коснувшись рукой пола.

– Полно, будет тебе. Давай ко мне поближе присаживайся, обсудим кое-чего.

Глядя на Греве, оставалось только поражаться: человек явно нашел свое призвание. Александр думал, что его доверенное лицо начнет жаловаться на нечеловеческую усталость, слишком большое количество дел и ненормируемый рабочий день, а вышло с точностью наоборот – оружейник едва не подпрыгивал от переполнявшей его энергии и заметно помолодел.

– Александр Яковлевич, позвольте отчитаться?

– Я самым внимательным образом вас слушаю, Валентин Иванович.

– По оружию. Тот пистолет, что под три линии, полностью готов, ожидает патронов для испытаний и проверок. По второму возникли небольшие сложности. Станочный парк в Варшавских оружейных мастерских откалиброван под линии, поэтому ствол точно на девять миллиметров оказалось несколько затруднительно изготовить. Но мне твердо обещали!

– Время терпит, Валентин Иванович. Месяцем раньше, месяцем позже, мне без разницы.

– По патронам. К «рокоту» имеется две тысячи готовых, остальные будут позже. Я указал перейти на изготовление патронов к уже собранному, под три линии. Позвольте осведомиться, каково будет прозвание готового пистолета?

– Давайте подождем испытаний, там и определимся. Но «орел» останется «орлом», не сомневайтесь.

– Хорошая новость по поводу небольшого сталелитейного производства. Общество первого антрацито-чугуноплавильного и железоделательного завода Д. А. Пастухова. Там имеется небольшая тигельная печь, и они с радостью взялись исполнить ваш заказ.

– Отменно. Вы прямо балуете меня хорошими вестями, Валентин Иванович. Когда же пластины будут готовы?

– Через неделю поеду забирать, Александр Яковлевич.

– Разместите еще один заказ. Прошу, вот эскизы.

– Что-то вроде составной кирасы? А зачем так далеко? В Варшаве выделают не хуже.

– Вам виднее, в Варшаве так в Варшаве. Что по станкам?

– В «Илис-Блитц» уже приступили к производству прессов и штампов. Следующим на очереди паросиловой привод на цеха и почти одновременно – основной станочный парк. Пришло письмо из Германии: господин Циммерман с радостью поставит нам все требуемое.

– Радость его понятна – с такими-то ценами. А общая сумма и сроки?

– Вот, прошу. К письму приложен подробнейший расчет с разбивкой по каждому станку и график платежей.

– Прекрасно. Но, пожалуй, я ознакомлюсь с ним позже. Валентин Иванович, вы прекрасно управляетесь со всеми моими делами. Поэтому я думаю, что будет вполне справедливо увеличить вашу награду за труды до пятисот рублей в месяц. Пока до пятисот.

– Ваше сиятельство, служить вам большая честь для меня!

– Полноте, Валентин Иванович, это я без вас, как без рук.

Улучив подходящий момент, Александр съездил на денек в Варшаву. В городе наличествовало довольно большое отделение Русско-Азиатского банка, и корнет сильно рассчитывал, что ему как старому клиенту не откажут в кредите. Проверив счета и полюбовавшись нулями в них (лицензионные отчисления пусть и мизерно, зато стабильно капали), Агренев попросил проводить его к управляющему.

– Ваше сиятельство, вы чем-то недовольны? Вам стоит только указать, и сей же момент…

Клерк напротив князя забеспокоился в ожидании возможных неприятностей от явно солидного клиента.

– Нет, все в порядке. Обычная деловая беседа.

Кабинет управляющего был почти точной копией того, что и в Москве, вот только управляющий немного подкачал: из этого получилось бы как минимум трое московских.

– Чем могу служить?

– Я хотел бы получить кредит на закупку промышленного оборудования.

– Вы и обоснование подготовили? Толково. Вам придется немного обождать, пока ваше прошение не рассмотрит правление. Вы же понимаете, ваше сиятельство, такая сумма…

– Да, конечно. Когда мне следует прибыть за решением?

– Не ранее чем через две недели. Всего наилучшего.

В положительном решении его вопроса Александр почти не сомневался: деньги нужны на промышленное оборудование, то есть благожелательное отношение властей гарантировано, с возвратом проблем не будет, даже если его предприятие обанкротится. Не дай бог, конечно, да и на счетах у него кое-что водится.

Две недели пролетели незаметно: единственным, что отложилось в памяти, было его торжественное производство в следующий чин, вместе с полудюжиной других счастливчиков, и добровольно-обязательное присутствие на плановом балу. Заодно и у баронессы отметился. Кстати, вскоре и штаб-ротмистру обещали убрать приставку «штаб» и рассмотреть новое место его дальнейшей службы.

– Поздравляю, Сергей Юрьевич, от всей души.

Блинский покраснел, как девица, и впервые на памяти Александра не знал, что сказать – так его распирало от всевозможных эмоций. Свежеиспеченного поручика интересовало совсем другое.

– А вы случайно не ведаете, кого назначат вместо вас?

– Это уж как в штабе решат, Александр Яковлевич. Но тут и гадать пока бесполезно, вот ближе к… – Штаб-ротмистр опять предвкушающе улыбнулся. – Кстати, поручик, вы уже знаете?

– Простите, вы о чем?

– Ну, про очередное повышение акцизов вам наверняка неинтересно будет слушать, а вот о премии… – Командир всея заставы сделал почти театральную паузу, наслаждаясь моментом, поиграл бровями и затем продолжил: – С марта месяца премия за перехваченный контрабандный товар будет составлять шестьдесят процентов от оценочной стоимости! Приказ уже подписан.

– Хорошая новость. Еще бы и штатное расписание подняли.

– Да вы неисправимый мечтатель, Александр Яковлевич.

«Надо усилить тренировки. Переведут Блинского, да еще и в любой момент, – прежнего раздолья точно не будет. А ведь еще и Дымков месяца через четыре нарисуется. Тогда вообще прощай свобода. Как-то не вовремя Сергея Юрьевича повышают. С другой стороны, а кому сейчас легко?»

Ровно через четырнадцать дней, и даже в такое же время, поручик князь Агренев вновь разговаривал с искренне опечаленным господином управляющим:

– Ваше сиятельство, мы рассмотрели ваше прошение о кредите. К сожалению, заявленная вами сумма очень велика, и правление решило, что риск невозврата чрезмерен. Поверьте, мне очень жаль, быть может, в другой раз…

– Благодарю за беседу, господин управляющий. Всего хорошего.

Из Варшавского отделения Русско-Азиатского банка поручик вышел спокойный снаружи и налитый черной злобой внутри.

«Чтобы я еще хотя бы раз пришел в этот… в любой банк просить кредит! Козлы безрогие, чином я им не вышел, молод больно! Сам достану денег, и столько, сколько нужно будет. Урроды…»

Вернувшись из Варшавы в Олькуш, Александр положил перед собой очередной чистый блокнот и принялся считать. Кредит он просил на закупку недостающего станочного парка, всего пятьсот пятьдесят тысяч – и этого бы хватило ему с солидным запасом. Благо что он не хотел всего и сразу. Тогда не хотел, а теперь хочет. И сделает все, но добьется желаемого и мелочиться на этот раз не будет. Не плавно и поэтапно, а резко и одновременно!

«Где там письмо от господина Циммермана? Ага. Проверим еще разок. Цену в марках переводим в рубли и округляем. Ровно четыреста пятьдесят тысяч. И еще неизвестно, какова таможенная пошлина. В комплекте поставки идет оборудование под производство пистолетов двух калибров и патронов к ним 9х19 и 7,62х25. Добавляем заказ на консервный завод полного цикла. Оцениваем его в двести тысяч и ставим галочку. Еще один заказ на «Илис-Блитц»: патронная линия под все новинки. И пожалуй, с учетом будущих госзаказов. Тысяч сто пятьдесят, как минимум. Очередная галочка. Свой сталелитейный завод – тоже как минимум полтора миллиона, плюс неизвестно сколько на реконструкцию. Галочка. Сеть торговых центров по крупным городам. Эти, пожалуй, сразу прибыль начнут приносить. Если найду столько честных управляющих. Значит, после того, как организую маленькую службу безопасности. Совсем маленькую, не больше тысячи человек в штате».

В своих поездках и просто в отрядном обиходе поручик столкнулся с интересным фактом: количество поддельных продуктов и вещей просто поражало воображение. Оливковое масло, полученное путем смешивания постного, льняного и кунжутного масел; «настоящее Парижское масло», по вкусу напоминавшее масло моторное; мука, хлеб, конфеты, чай, макароны, кофе, пиво, сахарин – список можно было продолжить до бесконечности. Причем все подделки были отечественного производства, в чем Александр убеждался не раз. К примеру, попробовав и сравнив контрабандный молотый кофе и местного помола, навсегда зарекся пить последний, потому как бурда ужасная. Вот тогда у него и мелькнула в первый раз мысль, что тот, кто будет торговать натуральными продуктами, вдобавок с гарантией этой самой натуральности, попросту озолотится. Забывшись, корнет стал ходить по комнате и считать вслух.

– Полтора да пятьсот… И Шухову за труды. И пятьсот на обеспечение. Да тысяч триста в резерв. Не меньше трех-четырех выходит, но остановимся на пяти. Нда, размахнись рука, раззудись плечо. Ладно! Теперь подумаем, где такие бабульки водятся.

Глава 27

Гдах… гдах… гдах…

Мерно бухала выстрелами берданка, оглушая «приемную комиссию», собравшуюся в том же составе. В программе испытаний (и развлечений) было всего два пункта. Первым шло натурное испытание бронепластин в шесть миллиметров толщиной путем безжалостного расстрела из: «манлихер-каркано», берданки, «раст-гассера» и «рокота». Для каждого оружия была установлена своя цель (тем более что бракованных или просто неправильной формы листов стали хватало. Бедняга грузчик едва не родил, когда затаскивал два небольших с виду ящика – для начала на второй этаж, а потом и прямиком в квартиру поручика) и дистанция. Для винтовок – десять саженей, для револьвера и пистолета – две с половиной.

Второй пункт обязывал: всласть настреляться из пистолета трехлинейного калибра и наконец определиться с именем новой игрушки.

Рдах… рдах… рдах…

Это уже глухо залаял револьвер в руках довольно улыбающегося Григория. Отойдя в сторону от маньяка стрелкового дела, поручик и Греве стали перекрикивать выстрелы, пытаясь побеседовать.

– Валентин Иванович, я как-то упустил. А почему всего шесть комплектов? Вроде десять заказывали?

– Все верно, Александр Яковлевич. Да вот только сталь нужной марки закончилась, и брака многовато вышло. Следующая поставка месяца через три, не раньше.

– Надо же. Отчего же такой срок?!

– И срок большой, и цена немаленькая. Самая лучшая тигельная сталь выделки Обуховского заводу. Вы бы знали, как долго я уговаривал ее продать!

Ррдаум… ррдаум… ррдаум…

– Ваш унтер сегодня явно в ударе.

– Верно, пострелять он любит. Как и я, впрочем.

Григорий так разошелся, что моментально опустошил все снаряженные обоймы и магазины.

«И мои не забыл прихватить, зараза…»

– Сам потратил, сам и набивай!

– Прощения просим, Александр Яковлевич, сей момент все исправлю!

– Валентин Иванович, освидетельствуем мишени? Прошу вас.

Мишень номер один больше походила на неудачную попытку пьяного подмастерья изготовить дуршлаг – дырок много, да все как попало разбросаны меньше по краям, больше по центру. Собственно, иного от «рокота» и не ожидалось. А вот «раст-гассер» сильно порадовал. В основном тем, что так и не смог пробить пластину: даже при неоднократном попадании пули в одно и то же место только добавлялись новые царапины, а вот вмятин не было.

«Значит, и остальные револьверы не пробьют, кроме совсем уж «слонобоев». Но таких у контрабандистов отродясь не бывало. Винчестеры под револьверный патрон тоже не страшны. Хороший результат, и точно спасет немало жизней».

«Манлихер-каркано» мог похвастаться тремя сквозными дырками и многочисленными глубокими вмятинами, а берданка только вмятинами. Зато пластину от ударов вдавило так, что пришлось немного потрудиться, выковыривая ее из надломленного деревянного крепежа.

– Ну, господа, слушаю ваше мнение. Григорий?

– Вещь!

Унтер с очень большой радостью потряс перед собой пластиной-дуршлагом, сияя при этом как маленький прожектор.

– Григорий, я же тебя о другом спрашиваю!

– Супротив револьвера и охотничьего самое оно будет. Да и винтовки, какая поплоше – тоже сойдет. Вот.

– Валентин Иванович?

– Интересный результат. А против винтовочной пули, думается мне, вдвое увеличить толщину, и никакие винтовки страшны не будут. Вот только тяжесть? Да-с.

«Увеличить толщину можно. А вот ходить-то получится?»

– Сколько вес комплекта в сборе?

– Полпуда точно, Александр Яковлевич!

«Восемь килограммов. Терпимо. А второй вариант будет для штурмовых групп полиции. Вот только когда он еще понадобится им, неизвестно».

– Да и так хорошо!

Унтер, расслабившийся в знакомой компании, рискнул вставить свои пять копеек. Поглядев на пластины, рядком выложенные перед ними на грязноватый и подтаявший уже снег, Александр попытался объяснить, как мог:

– Гриша, эта кираса поможет только против револьверов. Близкий выстрел из любой винтовки или ружья ежели и не пробьет пластину, что весьма сомнительно, так точно напрочь отобьет тебе все нутро. Смотря куда прилетит, конечно.