Текст книги "Долгая дорога к дому"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 37 страниц)

7.

Сергей пришел в себя на высоком, металлическом, но странно мягком ложе, в небольшой комнате с гладкими блестящими стенами. Вдоль них громоздились какие-то выступы, которые он поначалу принял за мебель. Свет падал из похожего на жерло печи небольшого окна на уровне его пояса. Там пылало яркое рыжевато-белое пламя и оттуда доносился равномерный шум воздуха. Несмотря на россыпи мягких бликов комната была погружена в полумрак.

Взглянув на себя, Сергей обнаружил, что обнажен. Над ним нависала массивная металлическая глыба. Он чувствовал себя, но не мог пошевелиться – казалось, всё это происходит во сне.

Металлический блок выпустил тонкий, похожий на лист отросток. Он вытянулся в заостренное до невидимости лезвие и воткнулся в черный от удара живот юноши чуть ниже солнечного сплетения, плавно рассекая его до лобка. Боли не было, только тепло, и Сергей решил, что это действительно происходит во сне. Кровь не показалась – края раны покрылись металлической пленкой, – но, когда они сами собой разошлись, он увидел кровавое месиво внутренностей… и не ощутил ничего, кроме любопытства – он помнил, что Ньярлат ударил его в живот, но не представлял, что там всё превратилось в кашу.

Лезвие исчезло. Глыба выпустила сотни серебристых усиков. Они погрузились в рану и её вдруг заполнило что-то, похожее на нагретый мерцающий воздух. Юноше вдруг стало щекотно, но он не мог даже вздрагивать и лишь его дыхание иногда замирало. Он чувствовал, как что-то деятельно копошится в его внутренностях, приводя их в порядок, – его словно лепили изнутри. Это было странное, но в общем, терпимое ощущение.

Операция оказалась весьма долгой. Наконец, усики втянулись, края раны сошлись. Сергей ощутил внезапный острейший зуд вдоль разреза, металлическая пленка нитью поднялась вверх и тоже исчезла. Теперь он видел только свой живот – впалый, красивый, без малейших следов удара. Сергей сел, решив, что всё это ему просто показалось.

– Машины Мэйат не дадут мне убить тебя, – юноша вздрогнул, услышав знакомый голос Ньярлата. Тот шел откуда-то сверху. – Но не больше. Их функция – поддерживать жизнь, но не важно, какую и в каком качестве. Если ты не станешь служить мне, то пожалеешь, что не умер. Ты согласен?

– Нет, – спокойно ответил Сергей, глядя вверх. Он не видел Ньярлата, а его голос больше не пугал его.

– Ты согласишься.

Ложе, на котором он сидел, растаяло, ушло в пол и юноше пришлось встать. Из стены выросло длинное гибкое щупальце, обвило его испуганно вскинутые руки и подтянуло бьющееся тело под потолок. Холодный металл коснулся загривка и Сергей ощутил мгновенный укол. Боли не было, но теперь ни один мускул ниже шеи ему не подчинялся. При том, он чувствовал всё свое тело.

– Ты совершенно беспомощен, – сказал Ньярлат. – Я могу сделать с тобой всё, что захочу. Смотри.

Под окном-печью открылась яма – круглая шахта глубиной в человеческий рост и в неё по гибкому желобу потек расплавленный металл – Сергей ощутил его острый запах и почувствовал жар. Его сердце сжалось от страха.

– Надеюсь, тебе дороги твои длинные ноги, – сказал Ньярлат, когда шахта заполнилась до краев, а юноша беспомощно обвис над её центром. – Я буду опускать тебя вниз, по миллиметру в секунду. Тебе нужно лишь сказать "да" – и всё прекратиться. Я не знаю, на каком уровне машины остановят меня, но, если ты будешь молчать, то можешь заранее проститься со своими ступнями.

Сергей захотел плюнуть в потолок, но сдержался, зная, что это бессмысленно. Он смотрел на свои босые ноги, чувствуя, как их и всё его обнаженное тело волнами обдает поднимающийся снизу жар. Щупальце, сжавшее его запястья, начало понемногу растягиваться и багровое жерло медленно, почти незаметно потянулось к его ступням.

Юноша зажмурился, чувствуя, как из-под век текут слезы. Теперь было важно только одно – не закричать. Он ощущал, как по его телу катится пот и считал мерные удары сердца. Если не обращать внимания на боль в руках, то можно представить, что это всё сон, только сон…

Когда пальцы его ног коснулись металла, их пронзила дикая боль – но Сергей не услышал ни шипения, ни треска. И прежде, чем пришла боль, он успел ощутить что-то… похожее на воду. Юноша недоуменно глянул вниз. Его ступни невыносимо жгло, но ничего больше с ними не происходило – эта жгучая жидкость оказалась холодной. Несмотря на боль, он хрипло засмеялся – Ньярлат не мог искалечить его. Теперь ему не досаждал самый опасный из врагов – страх, а боль он мог терпеть. Вот только она становилась всё сильнее…

Когда жгущая жидкость поднялась до его колен, он закричал. Когда она дошла до уровня его сердца, он потерял сознание.

8.

Он вновь пришел в себя, лежа на полу. Похоже, тело ему подчинялось. Сергей сел и поёжился, вспоминая о пережитой боли, потом поднялся, осматривая комнату. В ней не было ничего, даже отдаленно похожего на дверь.

– Надеюсь, теперь ты понял правила игры, – сказал невидимый Ньярлат. – Я не могу ранить тебя, но могу причинять боль – какую угодно. Например, вот так…

Гибкие отростки выстрелили из стен, обвили его горло и руки. Другие мягко коснулись его глаз, губ, ушей – и в тот же миг голова юноши словно взорвалась, такая дикая ослепительная боль пронзила её. Он не мог даже кричать, утопая в раздирающем белом пламени. Когда Сергей понял, что больше не сможет терпеть, в нем словно щелкнул выключатель – он лишился чувств. Едва он пришел в себя – боль возобновилась, но выключатель щелкнул ещё раз. Когда он вновь пришел в себя, Ньярлат отпустил его.

– Ты на удивление упорен, – сказал он. – Но я могу применить и иной, обратный боли способ…

Что-то острое коснулось основания позвоночника юноши – и в тот же миг внизу его живота словно вспыхнуло солнце. Непроизвольная дрожь резкого, до боли, наслаждения волной разбежалась по бедрам, свела пальцы ног, перехватила дыхание… Сергей осел на пол, с трудом переводя дух. Ещё никогда ему не бывало так славно. Его тело выгнулось, подошвы судорожно сжались, голова закружилась… он словно падал в темный, жаркий колодец…

– Если ты согласишься, ты будешь иметь это когда захочешь… вечно…

Сергей испытал страшный миг внутренней борьбы. Его тело трепетало, мысли путались, из груди рвался стон мучительного наслаждения… но он вдруг словно увидел себя со стороны – и содрогнулся от отвращения и страха.

– Нет!

– В самом деле?

Огонь внизу живота стал жгучей мучительной болью, такой сладкой, что юноша запрокинул голову и вскрикнул, а потом, когда весь воздух вышел из его груди, мог только всхлипывать, не в силах вздохнуть – до того напряглись все его мышцы, трепеща в непроизвольной судороге острейшей вспышки наслаждения. Так приятно ему не бывало ещё никогда и он бы с радостью задохнулся, если бы Ньярлат не отпустил его.

– Ну как? Вечность наслаждения в обмен на слово?

– Нет! – выкрикнул Сергей и сам удивился. Зачем?..

В тот же миг его словно подбросил немыслимый по силе взрыв – сердце на секунду замерло от непредставимо яркой сладкой муки, он закричал от непереносимого наслаждения… потом от безумной боли…

Теперь Ньярлат знал, что надо делать и боль каждую секунду сменялась этим жутким, противоестественным удовольствием. Он полагал, что юноша этого не выдержит и оказался прав.

Сергей лишился чувств.

9.

В себя он пришел уже в совсем другой комнате – ярко освещенном металлическом ящике. Его руки, жестоко вывернутые за спину, стягивало стальное кольцо. На нестерпимо горячем полу нельзя было лежать больше нескольких секунд и Сергей извивался, перекатываясь с боку на бок. Встать он не мог – всякий раз предательская поверхность выскальзывала из-под его босых ног. Ледяной воздух с гулом врывался в комнату сквозь узкие прорези в стенах, так что юноша страдал одновременно и от жгучего холода и от жгучей жары. Свод непрерывно мерцал, мгновенная смена света и темноты была нестерпима для глаз. Сергей сразу крепко зажмурился, но свет пробивал даже плотно закрытые веки.

Но хуже всего был звук – оглушительная мешанина визга, воя и слов, взрывающая его мозг изнутри. На ушах нет век и он даже не мог закрыть их руками – для этого их и связали. Иногда дикую мешанину заменял голос Ньярлата, призывающий его покориться, но Сергей всякий раз отвечал нецензурной бранью. Он понимал, что Ньярлат хочет свести его с ума и скоро добьется своего – такого он не мог выдержать. Вначале его охватила безудержная ярость, потом, обезумев от мук, он бился головой об пол и стены, но их металл оказался упруг, как резина.

Юноша чувствовал, что теряет контроль над собой, теряет себя, что если он сломается – то сломается уже навсегда. Но он боролся, как мог. Его мысли метались, как птицы в клетке, думать он не мог, но почти инстинктивно осознал, что нельзя позволять себе двигаться – это мешало борьбе с лезущим в голову шумом. Поняв это, Сергей лег на живот, плотно прижался к полу и замер неподвижно, только весь дрожал и из-под его плотно сжатых век катились слезы. Вначале ему было невыносимо больно, но металл под ним стал быстро остывать – он уже понял, что машины Мэйат не допускают ран или ожогов. Всё остальное, они, увы, допускали.

Бессчетное количество раз судорога пола сбрасывала его с места, вынуждая начинать всё сначала. Он не знал, сколько продолжалась эта борьба и не мог её описать. Ньярлат методично его изводил, не давая ни мгновения покоя и не собираясь отступать, пока он не сдастся или не спятит. Это тянулось, казалось, целую вечность. К счастью, когда его силы истощились, измученное сознание юноши не сломалось, а просто погасло, как свеча, погрузив его в спасительную беспросветную темноту.

10.

Сергей очнулся, словно родившись вновь в какой-то другой Реальности – мирно проснувшись после долгого крепкого сна. Несколько минут он лежал тихо, упиваясь покоем, потом открыл глаза и осмотрелся. Комната была просторной, пустой, почти темной – слабый свет падал из узкой щели под потолком, из неё же доносился ровный шум воздуха. Он по-прежнему был обнажен, но не ощущал холода.

Услышав стон, юноша быстро приподнялся. Через миг он увидел обнаженное тело, распластанное на металле у дальней стены, и ещё через миг узнал Вэру. Потом он бросился к другу и сел рядом с ним. На ребрах файа, справа, темнела глубокая запекшаяся рана, по груди и животу расползлись страшные пятна ожога – но он ещё дышал и вновь слабо застонал, когда Сергей коснулся его лба. Вдруг глаза Вэру открылись, как всегда, ясные и спокойные.

– А, это ты, – тихо сказал он. – Прости, я всё же завел тебя… не туда.

Сергей не слушал его, лихорадочно соображая, что он может сделать для раненого. Не придумав ничего лучше, он положил его голову себе на колени. Анмай вновь открыл глаза.

– Не бойся, я не умру, – так же тихо, спокойно сказал он. – Здесь никто не может умереть… по крайней мере, до конца.

– Но они вылечили меня, а ты…

– А меня Ньярлат оставил страдать. Вот это как раз в его власти. И ещё, он постарался по мере сил увеличить мои страдания.

– Он пытал тебя?

– Да.

– Раненого? – голос юноши остался спокоен, но синие глаза гневно потемнели. – Я… он же просто чудовище!

– Разумеется. Просто чудовище. Но ведь и я не человек. У файа нет души и боль нам только кажется… – он неловко повернулся и зашипел. – Но иногда чересчур сильно.

Сергей, не зная, что ещё можно сделать, стал легко гладить его по лицу. Вдруг файа слабо улыбнулся.

– Не бойся. Я же говорил тебе, что мое тело… не вполне настоящее. Создавшие его наноботы всё ещё частично во мне и они не забыли своей работы. Мои раны заживают. Сейчас, когда я не сплю, это идет быстро. Через несколько часов не останется никакого следа. Посмотри…

Сергей, подавляя тошноту, взглянул на месиво сожженной и разорванной плоти. На первый взгляд, оно оставалось неизменным, но, глядя время от времени, он всё же убедился, что ужасная рана с каждым разом выглядит чуть-чуть – едва заметно – меньше.

– Но если Ньярлат вытащит тебя на пытку раньше?

Анмай шевельнулся, устраиваясь поудобнее, и улыбнулся. На сей раз улыбка вышла невеселой.

– Так ты ещё не понял? Ему ничего от нас не нужно. Кроме наших страданий. А если жертва уже сломлена, терзать её дальше неинтересно, правда? Он подверг нас мучениям, которые мы могли выдержать – не больше, но и не меньше. Возможно, он даже боялся нас сломать – тогда мы бы стали совершенно бесполезны для него.

– Так если бы я сказал ему "да", он бы отпустил меня?

– Нет, Сергей. Его не обмануть. Он будет терзать нас, пока на самом деле не сломает, не превратит в скотов… если мы раньше не наскучим ему… или уже не наскучили.

– И что тогда?

– Ничего. Мы просто останемся здесь, в этой комнате – до тех пор, пока машины Мэйат смогут поддерживать в нас жизнь. Но поверь мне, они будут очень стараться, даже когда это потеряет всякий смысл. Не знаю, как со мной, но ты наверняка сможешь прожить тут лет… лет сто. А твое тело проживет намного дольше.

Сергей поёжился.

– Вряд ли, – сказал он. – Я очень хочу пить. Кстати, и есть тоже. А…

По полу прошло волнение. Потом из него выросла гибкая трубка и потянулась к лицу юноши. Сплющившись до остроты ножа, она проникла между его зубов, разжала их – и в рот Сергея хлынула густая теплая жидкость. Ощутив её вкус, он сжал трубку двумя руками и жадно глотал, пока его желудок не наполнился. Тотчас трубка выскользнула из его рук и ушла в пол, не оставив никакого следа. Взглянув на растерянное лицо юноши Анмай улыбнулся.

– Они ощущают нехватку питательных веществ в твоем теле. Вообще-то, они кормят лишь по просьбе, но если ты откажешься есть – тебя начнут кормить насильно. Их долг – поддерживать жизнь… даже если она сама этого не хочет.

– И что же нам делать? – угрюмо спросил Сергей. – То есть, я…

– Хочешь убежать? – закончил Анмай.

Юноша кивнул. Файа опустил ресницы и задумался.

– Знаешь, – тихо, словно во сне заговорил он. – С тех пор, как я вышел из про-Эвергета, я очень изменился. Я не понимаю всего, что происходит со мной, только чувствую. Иногда, в полусне, мое сознание как бы отделяется от тела, хотя я продолжаю его ощущать. Короче, я могу видеть то, что происходит далеко от меня… ну, не дальше нескольких миль, иначе мне… становится страшно. Мой… я словно плаваю в воздухе – только взгляд, тело остается на месте… тогда меня никто не видит. Но даже тогда я не могу проходить сквозь… плотные тела. Только через щели, отверстия… и чтобы заглянуть куда-нибудь, мне надо мысленно проделать весь путь от моей спальни до этого места… это быстро, но не очень. Я не чувствую запахов, но слышу звуки… правда, довольно слабо. А если очень постараться, я могу что-то сдвинуть… или поджечь… вдали от себя. Но это трудно…

– Это тоже нанеты, да? – с загоревшимися глазами спросил юноша.

– Возможно. Я не знаю. Короче, перед тем, как заснуть, я… путешествовал по этому месту. Я очень… устал после пытки и смог увидеть немногое. Иситтала в соседней комнате. Она жива… хотя и ранена. Впрочем, сейчас это не главное. Нанеты в моем теле похожи на те, из которых состоят эти стены. Они здесь не очень-то разумны и если я постараюсь, то смогу открыть проход – так, чтобы Ньярлат этого не заметил. Мне нужно попасть к Иситтале. Я хочу помочь ей…

Анмай закрыл глаза и сосредоточился. Сергей постарался даже не дышать, чтобы не помешать ему. Вначале не происходило ничего, потом в абсолютной тишине в металле стены появилось углубление – словно на неё давило невидимое колено. Углубление становилось всё больше и вдруг в стене возникло сквозное отверстие. Оно медленно расширялось – словно ледяная плита протаивала под напором жара.

Юноша увидел такую же полутемную комнату и у дальней её стены – смутную фигурку. Иситтала полулежала, опершись плечами на металл, совершенно нагая. На её бедрах темнели глубокие раны, – но, тем не менее, она спокойно поглаживала их края, очевидно пытаясь с помощью приемов калиджат ослабить немыслимую боль. Сергей вспомнил, что пришлось перенести ему, представил, что то же происходило и с ней, раненой – и понял, что Ньярлат умрет. Пускай он бессмертный – он всё равно заставит его умереть. Или умрет сам, пытаясь это сделать. Только так – и никак иначе.

Когда Иситтала заметила его, её глаза удивленно расширились. Юноша, почему-то отчаянно стесняясь своей наготы, прижал палец к губам. Она кивнула, он нагнулся и коснулся плеча Анмая.

– Иситтала? – файа попытался приподняться.

Сергей потащил его через дыру. Анмай шипел, стараясь не кричать – любое движение причиняло ему дикую боль. Юноша мог оценить, чего ему это стоило и сжал зубы. Он всё же дотащил файа до любимой… и растерянно застыл, не зная, что делать дальше. Они прижались друг к другу… шептались – на родном языке Вэру, на котором прежде никогда не говорили в его присутствие и Сергей вдруг ощутил себя лишним.

Он сел у дальней стены, с непонятным, мучительным чувством глядя на беззащитную наготу прижавшихся друг к другу тел – его переполняла жалость и, в то же время, страх. И ещё – мерзкое ощущение собственного бессилия. Теперь он сделал всё, что мог. Больше ничего делать не нужно… пока Ньярлат вновь не потащит его на пытку. А пока можно сидеть у стены, упершись в теплый металл, уткнуться лицом в руки и упиваться сознанием собственного несчастья…

– Эй, – тихо позвал его Анмай. – Что там с тобой?

Сергей поднял голову. Отверстие в стене уже исчезло – словно его вообще никогда не было. И даже если появится новое – куда он сможет пойти?

– Ничего, – ответил он.

– Я могу расширить щель воздуходувки. Она вынесет тебя прямо в верхний ангар Центральной. Возможно, Ньярлат не успеет добраться туда и ты сможешь попробовать… улизнуть.

– А зачем?

– Зачем? Зачем? Кажется, ты хотел сбежать? Твои шансы исчезающе малы, но всё же, не равны нулю. Надежда есть всегда… даже если мы её не видим. Видишь ли, Ньярлат не хозяин этого места. Здесь правят Мэйат. Они оставили здесь часть собранных ими… образцов – те, которые не могли существовать в их Вселенной. Ньярлат добрался до некоторых из них. Если я не ошибаюсь, именно он сбросил тебя и твоего товарища вниз, к сурами – просто для развлечения. Он плохо знает вас, людей, думает, что ты ничего не понимаешь и поэтому очень испуган.

– А как же ты?

– Я… мы ещё несколько часов не сможем двигаться. И потом, если мы сбежим, Ньярлат заметит это почти сразу. А твой побег он заметит лишь когда решит вновь тебя помучить. Я не знаю, когда это будет. Вряд ли даже он сам знает, что придет ему в голову в следующий миг. Запомни: он не может полностью контролировать это место. А ты ловок, умен – и удачлив, что здесь гораздо важнее. Доверяй своим инстинктам – они тебя не предадут… как меня. Там, наверху, есть машины… они не предназначены для экипажа, но ты сможешь ими управлять. Если ты сумеешь попасть внутрь Ворот, тебя понесет к Центру… Там… Иногда беззащитность вернее любой силы – она рождает сочувствие там, где силу… убивают. Правда, очень редко… но ты найдешь путь… почувствуешь его…

– Но без тебя я не пойму, что делать. И… я не брошу тебя! Разве я… я… не твой друг?

– Друг. Но знаешь ли ты, кто я? Я сын террориста, казненного за государственную измену. Ни дня в своей жизни я не работал – вряд ли занятия Единого Правителя можно назвать производительным трудом. У меня нет формального образования, я очень немногое умею. Даже законной жены у меня никогда не было, потому что в день брака моя первая любимая была несовершеннолетней. Я убивал людей, твоих собратьев – убивал тысячами, миллионами, миллиардами – потому, что мне это нравилось. И ты не хочешь бросать меня?

– Не хочу, – упрямо повторил юноша. – Я знаю, что ты – мой друг и не хочу становиться предателем.

– А жить ты хочешь?! – вдруг заорал Анмай.

– Хочу, – ответил Сергей и его глаза мрачно заблестели. – Но только не любой ценой.

– Хорошо. Но пока ты можешь – ты должен бороться за свое право жить. Это куда лучше, чем тихо страдать. Так что ты или попытаешься спастись, или я не буду с тобой больше разговаривать. Никогда.

Сергей задумался… на мгновение.

– Почему ты никогда не оставляешь мне выбора?

11.

Простившись с парой, юноша ловко нырнул в раздавшуюся воздушную щель. На животе, головой вниз, он соскользнул в идеально круглую зеркальную трубу диаметром в два его роста. Синий свет прозрачных многогранников на потолке казался тусклым. Он дробился на покрывающей стены ряби, которая делала их неудержимо скользкими, – а вдоль этой трубы дул постоянный и притом очень сильный ветер. Сергей прикинул, что его несет со скоростью километров сорока в час. Он, вообще-то, здорово боялся – труба могла резко повернуть вверх… или вниз, но надеялся, что Анмай хорошо изучил этот путь.

Его крутило, как перо, и вдруг вынесло прямо на пол сумрачного помещения. Сергей покатился по мягкому металлу и тут же вскочил, осматриваясь. Зал был очень обширен и не имел четкой формы – он походил на внутренность мешка. Неровные серые стены слабо отблескивали в собственном свечении, словно серебристое сито – в них уходило множество изгибавшихся труб. Оттуда то и дело доносились порывы то теплого, то ледяного ветра.

Сергей не слишком хорошо помнил, в какую лезть, но если он доберется до цели, у него появится шанс – пусть очень маленький, но вовсе не равный нулю. Он осторожно пошел вперед. Его мускулы невольно напряглись, кожа с удивительной остротой ощущала и металл под босыми ногами и причудливые течения воздуха. Отныне его судьба зависела лишь от него самого.