Текст книги "Долгая дорога к дому"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

20.

Они опустились на выжженный взрывом склон. Снег растаял, вода испарилась и остекленевшая от жара скала была ещё теплой. Проверив её с помощью счетчика радиации, Анмай сказал, что здесь безопасно – слишком далеко, чтобы радиация взрыва смогла облучить камень, а северный ветер нес радиоактивный пепел прочь.

– А как же Лангпари? – спросил юноша. – Если…

– Не бойся. Пепел снесет в море между оазисом и Байгарой. Если кто и пострадает, то это обозы сурами.

Когда они спрыгнули на склон, Элари с радостью ощутил тепло скалы, но лишь теперь взглянул на свои ноги – босые ноги.

– Мои башмаки! И мой кинжал! Они…

– Сгорели, – Анмай поёжился. – Холодно. А у меня нет другой одежды.

– Хочешь, дам куртку? – предложил Элари.

– Одному из нас всё равно мерзнуть, уж лучше мне. А кстати… – он вновь коснулся браслета и воздух вокруг них замерцал. Повеяло теплом. – Силовой пояс – удобнейшая вещь…

– А что ещё у тебя есть? – спросил Элари.

Анмай обшарил карманы.

– Не очень много. Счетчик радиации и рация здесь, – он показал на браслет. – Силовой пояс и ещё это, – он извлек завернутый в фольгу плоский брикет упругой коричневой массы. – Еда. Оружие… забыл. Просто забыл об нем подумать, когда… ну да ладно. Одежда уже ношеная… так она мне запомнилась. А что у тебя?

– Только это, – Элари показал пистолет, подумал, достал коробку со странными патронами и протянул файа. Тот едва взглянул на них.

– Магнитные пули. Ньярлат всё время носил с собой эту дрянь. Тут в стекле, в вакууме – видишь? – крупица антиматерии. При ударе пуля разбивается и происходит аннигиляция. Тротиловый эквивалент – где-то около тонны. Если бы они упали вместе с ним – мы бы вместе взлетели на воздух. Опасное оружие – большая часть энергии выделяется в виде гамма-излучения и поэтому стрелять всегда нужно из укрытия и только на максимальную дальность – метров на двести… в любом случае, не ближе сорока. Иначе ты умрешь – или потом или сразу, но неизбежно.

– Возьми его себе, – предложил Элари. – Похоже, ты куда лучше разбираешься в таких вещах.

– Это твой трофей, – удивился Анмай. – Тебе и владеть. Ты не представляешь, как много ты мне уже дал. Это тело, друга и свободу. Больше я ни о чем и не мечтал. Спасибо, – он порывисто обнял Элари. Тот лишь пискнул в его объятиях – файа был гораздо сильнее его и явно не сдерживал свои чувства. – У тебя сердце бьется, как испуганный зверек, – вдруг тихо сказал Анмай и отпустил полузадушенного юношу. – Садись.

Они сели на ещё теплый камень друг против друга. Первые лучи восходящего солнца уже окрасили одевшуюся снежной белизной шапку чудовищного гриба и он стал похож на покрытое снегом невероятное дерево. Это была картина из сна и Элари больше всего боялся проснуться и понять, что этот до жути реальный сон закончился.

– Во время слияния ты весь был у меня вот здесь, – файа протянул красивую смуглую ладонь. – Теперь, освободившись, я многое забыл – правду говоря, сейчас во мне не больше тысячной доли того Анмая, каким я был в машине. Разум, память – всё это пропало. Но я всё же помню… я видел тебя изнутри. В нашем языке для таких, как ты, есть слово "марьют" – живая драгоценность. Именно таких Ньярлат убивал, чтобы заставить меня служить ему. Он был глуп – он убивал сотни, чтобы заставить меня убивать миллионы. Я не мог. Просто не мог.

– Как тебе там было? – спросил Элари. – Как… ну, как ты там себя чувствовал?

– В машине? Частично я был ей, но это не объяснить словами. А частично – так же, как здесь. Это была иллюзия, но очень правдоподобная. Только… если знаешь, что всё вокруг тебя ненастоящее – даже самое приятное становится мерзким и злит. А если бы я не знал, то мне очень бы там понравилось, – Анмай улыбнулся.

– А ты мог бы… помочь всем нам? – спросил Элари. – Когда я… когда мы были вместе в машине? Мог бы?

– Нет. И теперь нет смысла говорить об этом, – он показал на клубящийся гриб. – Я постараюсь помочь тебе и моему народу, но теперь я могу не очень много.

– Ты много знаешь, – глаза Элари возбужденно блестели. – Тебе пять тысяч лет. Ты должен знать всё – что там, за горами Безумия, откуда взялись сурами…

– О, я знаю – этого-то я не забыл. Но не скажу. Прости. Я не хочу причинять тебе вреда, – а такие вещи знать вредно. Кстати, не только тебе.

– Но ты же сказал, что ты мой друг!

– Да. Но ты ещё мальчишка, Элари, и впечатлительный мальчишка. Потом, когда ты станешь старше, ты поймешь меня. А пока… извини.

– А тебе не кажется, что мерзко, когда один из товарищей скрывает что-то от другого, говоря, что он до этого не дорос? Тебя это выставляет самовлюбленным болваном, меня унижает.

Анмай слабо улыбнулся.

– Кажется. Но я привык делать то, что должен, а не то, что хочу.

– Но о себе-то ты рассказать можешь? Откуда ты?

– Из мира, которого давно не существует – но это долгая история, Элари, а времени у нас совсем не много.

– Ладно. Не только ты такой терпеливый. Но всё же – почему ты убил тех файа в Унхорге? Ведь не все же они были… такими, как Ньярлат и его… его подруга?

– Не все. Но многие… большинство… нет смысла обсуждать прошлое. Видишь ли… они предали свой народ. Раньше мы не были такими. Даже в этом мире. Если хочешь, я расскажу тебе одну историю. Давно, когда мой народ ещё не знал машин, один могущественный государь – а он был великим завоевателем, – решил напасть на наши земли. Огромная армия выступила в поход. Всё предвещало победу. Но, когда до земель файа оставался всего один день пути, солдаты поймали мальчишку-файа, разведчика. Его привели к государю, но он не сказал ничего, лишь назвал свое имя – Анмай… у нас это обычное имя, ведь все мы широкоглазые. Тот велел подвергнуть мальчишку пытке – страшной пытке – но он не издал больше ни звука. Гнев владыки подстегнул рвение палачей и истерзанный мальчик умер в их руках… не издав ни единого стона. В тот же день он повернул свою непобедимую армию назад, – потому, что теперь в его войске все знали, кто такие файа. Такими мы были – а кем стали теперь?

– Но это ведь просто сказка, – удивился Элари.

Анмай долго молча смотрел на него и вдруг тихо сказал:

– Нет, не сказка.

21.

Какое-то время они молча сидели на склоне, не глядя друг на друга. Потом красные лучи восходящего солнца легли параллельно равнине и остекленевшие откосы скал вспыхнули мириадами злобных багровых глаз. Здесь склон осыпи был узок и сплошь засыпан черным щебнем. Дальше долина расширялась. Прямо позади них высилась огромная зазубренная стена. Вокруг в неподвижном молчании громоздились другие гребни и стены – все чистого черного цвета, будто вырезанное из полированного гагата, с непостижимой резкостью выступая на ярко-синем утреннем небе. Ниже пологие склоны и днища ущелий покрывал абсолютно черный щебень. Его сплошной панцирь был здесь столь плотным и блестящим, что казался рябью на бездонно глубокой воде.

Глядя на всё это, Элари замер, словно завороженный. Удивительно чистое небо бросало яркий свет на обнаженные остроребристые скалы, покрытые черной, блестящей корой. Как будто облитые смолой, они блестели в лучах солнца тысячами черных зеркал. Отражавшийся от них свет жемчужной дымкой окутывал далекие вершины. Снизу горы обрамляли тускло-черные оплывы осыпей. Никаких признаков жизни, даже сгоревшей растительности не осталось вокруг.

Не слушая возражений Анмая, Элари подошел к ровному, словно витрина, срезу одного из утесов – в утреннем солнце он сиял алым, как исполинский гранат в чугунной оправе. Блестящая, с красными бликами поверхность казалась совершенно прозрачной, окном в затвердевшую пустоту. Казалось, она уходила бесконечно далеко в глубь каменного массива, а отражение юноши выступало вперед четким, бестелесным призраком.

Несколько минут Элари стоял, забывшись, перед призрачной дверью внутрь скал. Она вела, казалось, не только в глубину горных масс, но и в бездны прошедших времен невообразимой длительности. Затаив дыхание, будто заглянув в запретное, он представлял себе людей, живших шестьдесят или сто миллионов лет назад – хотя и понимал, что такого не могло быть. Тем не менее, ему грезились странные города, скрытые под покровом вечной ночи, огромные черные дома, словно бы сросшиеся друг с другом, туманные каменные улицы, освещенные кроваво-красными фонарями, смутные фигуры в черных свободных одеждах – фигуры, которые, быть может, вовсе не были людьми – и только крепкая рука файа, встряхнувшая его за плечо, вывела юношу из этого оцепенелого созерцания. Он яростно помотал головой и отошел в сторону, ощущая в то же время странную потребность обернуться. Ему очень хотелось узнать, какие видения явились бы ему до мига, когда на этом горном зеркале погаснет последний солнечный блик – хотя и понимал, что лучше не знать этого.

Небо начало хмуриться. Над их головами поплыли огромные, серо-буро-малиновые тучи. Одна из них закрыла восходящее солнце и сверкающая чернота вокруг исчезла. Щебень и склоны ближних гор стали темно-фиолетовыми, острые зубцы за ними – светло-лиловыми, гигантская тень погрузила даль в темно-серую пелену и только впереди остался небольшой просвет. От этого серебряного небесного озера, в котором парили палевые облака, на поле щебня легла блестящая дорожка – они словно оказались на дне зловещей фиолетовой бездны и только впереди и вверху было окно в светлый сияющий мир. Это столь точно отражало внутреннее состояние юноши, что у него защемило в груди.

– Я хочу вернуться в Лангпари, – тихо сказал он. – Ты поможешь мне?

– Конечно, – так же тихо ответил Анмай. – Всё равно, нам больше некуда идти.

22.

Они стремительно мчались над пустыней в свете наступающего дня. Внизу по-прежнему тянулись бесконечные поля черного щебня. Отдельные группы больших угловатых камней сверкали среди него в низком солнце почти ослепительно, как полированный металл, и это сияние черных предметов, столь характерное для Темраук, было поистине странным. Потом хмурые тучи всплыли над черными пирамидами гор, засвистел ледяной ветер. Они обогнули продолговатую черную скалу, гребнистую, как спина чудовища, и помчались на юг под вихрем внезапно налетевшего снега. Всё вокруг стало вызывающе мрачным и темным. Густой черный цвет гор ещё больше усиливал ощущение одиночества и угрюмости – но всего через несколько минут шквал утих и на безоблачном небе вновь засияло солнце.

Анмай веселился от души – то пикировал на скалы, взмывая вверх уже в последнее мгновение, то бросался из стороны в сторону, кувыркался и весело орал. Впрочем, это не мешало ему удерживать неизменно южный курс. Элари поневоле повторял все его движения – вначале его так тошнило, что хотелось умереть, потом он вдруг пришел в сумасшедший восторг, – по сравнению с радостью свободного полета, с этими замираниями сердца от бесконечных падений, в последний миг сменявшихся взлетом, даже мгновения любовного экстаза начали казаться ему тупыми и бледными.

Больше всего он боялся, что это кончится, но пустыня Темраук была велика, они летели над ней час за часом, и дикий восторг юноши не ослабевал. Анмай тоже временами забывался и Элари несколько раз швыряло прямо на камни – но всякий раз подушка силового поля отбрасывала его назад и лишь внутренности юноши начинали бешено метаться внутри тела, замиравшего от этой игры в жмурки со смертью. Всякий раз после такого столкновения, когда гибель уже казалась неизбежной, Элари охватывал такой восторг, что он просто не мог его описать. Раньше он не испытывал ничего даже отдаленно похожего и у него не было ни понятий, ни слов, чтобы передать столь полное счастье. Он мог лишь дико орать от радости, даже не сознавая этого.

Наконец, он увидел заснеженные вершины хребта Эхоттал, но лишь через полчаса они долетели до него. На перевале Анмай сбавил скорость и снизился. Тут ничего не изменилось – всё так же клубились за скалистой тесниной серые тучи, возле дома стояло несколько солдат…

Лишь через несколько секунд юноша понял, что это сурами – и раз они здесь, в самом отдаленном уголке долины, то вся она уже в их власти. Но дикий восторг полета был настолько силен, что всё это просто не дошло до той части его сознания, которая ведала страхом.

Глава 12: Руины мечты1.

Анмай не задержался здесь. Проскочив над головами ошарашенных стражей, они нырнули в клубящиеся тучи, и, прошив навылет их серую мглу, вынырнули над селением, из которого Элари начал свой путь. Теперь юноша увидел зияющие окна и двери домов, пятна гари на стенах. По улицам среди трупов бродили сурами – их оказалось немного, больше лежало мертвыми. Но файа тут лежало ещё больше… и среди них не было взрослых.

Анмай не задержался и здесь. Высоко, под самыми тучами, они помчались к стоявшему в центре долины реактору. Полет занял добрых минут двадцать, но за всё это время Элари не увидел внизу ни единой живой души – долина под ним казалась совершенно мирной и спокойной, погруженной в обычный зимний сон.

Здание реактора серым монолитом возвышалось над голыми деревьями и заснеженной землей. Из его разбитых окон свисали спутанные веревки. Под стенами темнели неровные груды и Элари не сразу понял, что это трупы. Потом в его сердце запоздало заполз ледяной страх. Здесь соединились мертвые – сурами, убитые при штурме, лежали внизу, а поверх них, изломанные и разбитые – тысячи файа, почти сплошь дети. Они, очевидно, бросились с крыши, чтобы не попасть в руки врага. Сейчас крыша была девственно пуста – всё кончилось несколько дней назад, и всё это время, судя по отсутствию следов, никто не приближался к зданию.

Когда они подлетели вплотную, Элари увидел покосившийся таран, застывший у погнутых и покореженных, но всё ещё целых ворот – сурами проникли внутрь по заброшенным в окна веревкам с крючьями.

Пол огромного зала сплошь устилала россыпь тел – совсем не страшных в его сером сумраке. Казалось, что все просто спят в мертвой тишине. Здесь не было сурами – лишь дети и подростки файа. Сурами ворвались внутрь, когда погибли все защитники здания и лишь несколько их тел лежало на ведущей на крышу лестнице – следы последнего отчаянного штурма последнего прибежища осажденных…

Анмай помчался вниз, к Золотым Садам. Там их встретила та же картина – пустые черные остовы полуобвалившихся многоэтажных зданий, неправдоподобно высокие горы обломков и обгоревших балок внутри и снаружи, россыпи неузнаваемых тел… всё занесенное снегом, тихое, спокойное, мертвое. Лишь любовные фрески почти не пострадали, но теперь, на фоне снега и обугленных развалин, эти веселые, удивительно реальные изображения смотрелись до безумия дико.

– Мы должны осмотреть ядерное хранилище! – крикнул Элари. Он увидел, что из всех построек Золотых Садов уцелел лишь огромный корпус обогатительного завода. Сурами не было дела до машин и сражение оказалось столь жестоким, что праздновать победу – по крайней мере здесь – стало уже некому. Все – и файа, и сурами – легли среди развалин мертвыми.

За хранилище файа сражались до конца – на смятых, посеченных заграждениях висели сотни тел сурами и ещё больше их нашлось у подножия холма. На его плоской вершине, в залитых кровью укрытиях, за наспех возведенными, полуразваленными баррикадами вперемешку лежали тела девушек из Кумы и сурами – Элари не хотел на них смотреть, боясь увидеть среди мертвых Иситталу. Ворота хранилища – многослойные, как и те, в Унхорге – оказались приоткрыты и Анмай на лету проскользнул в них.

Внутри всё было нетронуто и чисто – громадная глыба самоходной гаубицы мертво застыла посреди помещения, на стенах висели какие-то плакаты, тянулись трубопроводы и кабели. Вдоль стен стояло семнадцать цилиндрических контейнеров. Крышки с них были сбиты и Элари увидел внутри снаряды – такие же, как на картинках. Они совсем не впечатлили его.

– Интересно, почему файа не использовали их? – спросил он. – Они же пробили свод, видишь?

Анмай поднялся к рваной дыре с торчащими прутьями арматуры. Там всё было залито кровью – но на срезах нескольких нижних прутьев крови не было.

– Почти пробили. Но, когда им оставалось распилить лишь несколько прутьев последней решетки, сурами одолели их и завершили их работу. Это… жестоко. А сурами ничего тут не тронули – им нет дела до машин и они не поняли, чем завладели, но… мы должны всё это уничтожить. Мир и без атомных бомб слишком мерзок.

– А как? – удивился Элари. – И чем?

– Магнитные пули. Твой пистолет. Ясно?

– Но разве снаряды не взорвутся от детонации?

– Взорвутся. Но предохранители не сняты и ядерные устройства не сработают. Ты согласен?

2.

Они укрылись за каменной глыбой в сотне метров от хранилища. Элари, стоя босыми ногами на снегу, поднял пистолет и прицелился в щель приоткрытых ворот – Анмай показал ему, насколько выше надо целиться с такого расстояния. Тем не менее, юноша очень волновался. Он не столько боялся промахнуться, сколько попасть – взрыв мог оказаться слишком сильным. Но другого способа уничтожить хранилище не было и он нажал на спуск.

3.

В миг выстрела Элари невольно зажмурился и вспышка, пробив веки, всё же не ослепила его, а ударная волна только отбросила его назад. Когда стих грохот, юноша приподнялся и протер глаза. Им повезло – все обломки пролетели мимо них. К его удивлению, хранилище устояло, лишь его ворота сорвало и внутри всё пылало, словно в мартеновской печи. От пролома ворот по площади протянулся широкий веер выжженной земли – пламя взрыва вырвалось из них, как из пушки, опалив бункер и слизнув кусок проволочной ограды. Внутри не могло уцелеть ничего, кроме оплавленных обломков и Анмай тут же поднялся в воздух. Когда они зависли под тучами, Элари поджал свои занемевшие босые ноги, тщательно растирая их. Файа вдруг рассмеялся. Юноша недоуменно посмотрел на него и Анмай пояснил:

– Знаешь, в восемнадцать лет я был точно таким же, как ты.

4.

Дальнейшее Элари помнил смутно. Мгновенный переход от дикой радости свободного полета к руинам мира его мечты оглушил его и, глядя с высоты на одно кошмарное зрелище за другим, он уже не испытывал никаких чувств – словно всё это происходило не с ним.

Сначала они полетели к устью долины и там Элари увидел то же самое – развалины, груды тел и колонны сурами, неторопливо обходящие их по пути в Лангпари. От рыбацкого поселка остались лишь обгоревшие остовы домов, над фортом развевался странный лохматый флаг из каких-то хвостов – знамя сурами. Под ним неторопливо бродили черные, закованные в сталь солдаты.

Они метались по всей долине и всюду видели одно и то же – или мертвые развалины с грудами тел, или сурами, которые неторопливо устраивались на новом месте. Наконец, Элари отыскал родное селение Суру – оно почти не пострадало, но внизу были только сурами. Они занимались совершенно обыденным делом – убирали мусор, оставшийся от погрома и наводили порядок в домах. Невесть отчего, именно от этой мирной картины юношу бросило в дрожь – словно он стал лишним в этом мире.

– Я же говорил, что уже слишком поздно, – сказал Анмай, когда они одиноко повисли среди серо-белого чужого мира. – А месть не в моих правилах. Сражаться за тех, кого я люблю – да, а убивать за уже убитых… это если не безумие, то его начало наверняка.

– Иситтала говорила так же, – ответил Элари. – Вы с ней похожи. Она… – вначале юноша подумал, что она отправилась в долину Налайхи, но тут же вспомнил про тайное укрытие в горах.

5.

Отыскать его оказалось нелегко – оно скрывалось в сером тумане облаков. Анмай долго порхал вдоль обрывистой стены гор, пока они буквально не наткнулись на знакомый уступ. Тут же юноша увидел Иситталу – она стояла на террасе среди пяти вооруженных девушек. Те отшатнулись, когда Анмай опустился перед ними, а Элари вздрогнул, когда его босые ноги встали на обледенелый камень. Несколько секунд Иситтала молча смотрела на него, словно не узнавая. Да и её саму трудно было узнать – подбитые металлом сапоги, черные шаровары, жирно блестевший панцирь из вороненой стали защищал её тело от горла до верха бёдер, на них падала юбка из переплетённых цепных петель. На голове – шлем, похожий на круглую плоскую шапку с большим козырьком. В руке – шест, похожий на учебный, но на одном его конце был копейный клинок, на другом – твёрдое трехгранное острие, рассчитанное пробивать броню, под ним – острые рёбра шестопёра.

– Где Иккин? – наконец спросила она, справившись с удивлением.

– Погиб… спасая мою жизнь. Унхорга тоже больше нет, – Элари спешил выложить все плохие новости, чтобы побыстрее перейти к хорошим. – Он взорван. Ньярлат и… все остальные… они все были сумасшедшими, а…

– А кто это? – перебила Иситтала, показывая на Анмая.

– Анмай Вэру. Он… – заметив странный взгляд Иситталы, юноша обернулся.

Анмай пристально смотрел на неё. Его большие глаза широко открылись, на лице застыло выражение сильнейшего удивления.

– Хьютай? – растерянно спросил он.

– Что? – Иситтала недоуменно посмотрела на Элари.

Анмай зажмурился и помотал головой, словно отряхиваясь. Но, когда он открыл глаза, в них стояло то же странное выражение.

– Прости, – сказал он Иситтале. – Ты так похожа на мою прежнюю любимую, которая… которой больше нет со мной. Но ты – не она, и я… я… Я люблю тебя, – вдруг сказал он и замолчал в сильнейшем смущении.

– Что это с ним? – она повернулась к Элари, но ей ответил Анмай.

– Ничего. Похоже, я влюбился, – он вдруг подошел вплотную к Иситтале и взял её руки в свои. – Я прошу тебя быть моей женой.

Он явно не знал, с кем связался. Через миг она вырвалась и влепила ему такую пощечину, что голова файа мотнулась. Иситтала хотела ударить ещё раз, но, вдруг смутившись, повернулась и взбежала по лестнице. Анмай задумчиво смотрел ей вслед, слабо улыбаясь, и в его глазах светилось то же восхищение.