Текст книги "Долгая дорога к дому"
Автор книги: Алексей Ефимов
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)
Элари отпер замок и с усилием поднял тяжелую стальную панель люка. Наэкс не соврал – луч его фонаря высветил толстенные, словно трубы, черные кабели, тянувшиеся по стенам квадратной шахты. На её дне блестело серебро – тот же жидкий металл, в котором плавала Великая Машина. Сразу под люком кабели изгибались, исчезая в узких нишах.
Юноша перезарядил пистолет и выстрелил вниз. В тот же миг его ослепила яростная синяя вспышка, что-то затрещало. Прикрыв глаза, Элари выстрелил в люк ещё несколько раз. Раздался страшный треск, свет ослепил даже сквозь закрытые веки. Он отскочил и вовремя – из люка в потолок ударил столб огня. Внизу что-то взорвалось – так, что вздрогнул монолитный пол. Элари ударило по ушам, отбросило назад. Перекрытие шахты сорвало, тяжелая плита, отскочив, врезалась в процессор – здесь был ещё один зал для записи душ – и опрокинула его в бассейн, словно гнилое дерево, выворачивая корни-кабели. Фонтанами брызнули искры, стекло лопнуло, всё провалилось вниз, что-то с пронзительным звоном раскололось, раздался хлюпающий взрыв – и из тучи ледяного пара полетели обжигающие, как расплавленный свинец, брызги. Свет погас, вокруг что-то шипело, звенело, потом всё стихло – и во мраке разлилась тишина…
– Ты дурак, – сказал Наэкс, когда Элари вернулся к нему. – Сейчас все наши бросятся сюда. А починить кабели – дело нескольких часов.
– Возможно. Но как они откроют ворота – эти бронированные перекидные мосты? Ведь они открываются электроприводом, верно?
– Ворота? Ах черт, я забыл… Но ведь защита тоже не работает, так что построить помост и вскрыть их автогеном – дело нескольких часов, не больше, а потом… ну, умирать ты будешь долго. Сколько патронов у тебя осталось?
– Две обоймы. Одиннадцать выстрелов.
– Ну вот… правда, один из них – твой, и, конечно, ты им достанешься не даром, но… зачем? Ты же мог…
– Я думаю, что Великую Машину надо охлаждать, – спокойно ответил Элари. – Сколько она протянет теперь, когда остановились насосы? Кстати, для умирающего ты болтаешь слишком уж складно.
– Я уже перестал чувствовать боль, – хмуро отозвался файа. – А машина остановится лишь через несколько дней. Там есть предохранительный контур… когда металл в бассейне нагреется до критической температуры – реле разомкнет основной контур…
– Её можно будет потом запустить?
– Нет – без внешнего источника энергии. Но наши в любом случае доберутся сюда гораздо раньше… Слушай. У тебя есть лишь один шанс избежать смерти. Я был хранителем машины… моя душа ей подойдет. А ты…
– А я стану властелином мира, не так ли? Только не бросайте меня в терновый куст!
– Что? А, понятно. Нет. Без указаний снаружи она ничего не сможет сделать, да и без гхаты ты просто сгоришь, если прикоснешься к… впрочем, можешь попробовать. А я… я не хочу стать частью машины, но всё же, это лучше, чем небытие. Меня учили, что если неизбежна смерть – нужно умереть с наибольшей пользой для своего народа. Великий труд собирания будет завершен, и так, что об этом будут складывать песни. Машине без разницы, кто будет… последним. Моему народу – нет.
– И ты думаешь, что я помогу вам завершить вашу затею? Помогу шайке психов стать владыками мира?
– А почему нет? Новым Хранителем Машины ты не станешь – но ты смог одолеть меня, а этого достаточно, чтобы встать рядом с ним. Выбора-то у тебя нет – из крепости ты не уйдешь, да и куда? Смешно… Я вижу, ты меня ненавидишь. Разве ты не хочешь столкнуть меня в огонь машины? Ну так тогда ты не только дурак. Ты ещё и трус, жалкий трус.
– Заткнись!
– Трус!
– Заткнись! Или я…
– Что? Убьешь меня, и так уже мертвеца? Давай. Я приму смерть с радостью. Мертвым не больно. Ну!
– Ладно. Будь по-твоему. И какого черта я решил отправиться сюда?
Затащив Наэкса на пирамиду, Элари с трудом перевел дух, проклиная его невыразимую тяжесть. Глаза файа были закрыты и он казался совершеннейшим трупом – нельзя было даже понять, дышит он ещё или нет. Даже когда пришлось открывать внутренние ворота – как ни странно, их приводы всё ещё работали, – этим занимался Элари. Наэкс лишь говорил ему, что делать. А теперь остались сущие пустяки – спихнуть это, уже почти неживое тело в колодец, и…
Когда Элари, стараясь не смотреть вниз, перебросил плечи файа через край шахты, тот вдруг перегнулся назад. Его глаза широко открылись, руки с неожиданной силой вцепились в ноги обмершего от страха юноши.
– Давай отправимся туда вместе, а? – с мерзкой ухмылкой сказал он и рывком откинулся назад.
Элари упал, сползающее тело ухмылявшегося файа потащило его вниз и не за что было схватиться…
Поняв, что не стоит и пытаться вырваться из мертвой хватки бывшего правителя, юноша согнулся и изо всей силы ударил его в ухо. Голова Наэкса мотнулась, он потерял сознание лишь на миг… но за этот миг его пальцы разжались. Элари одним толчком ноги спихнул его вниз – и файа пришел в себя, уже падая.
Элари услышал истерический, сумасшедший визг убийцы, попавшегося в собственную ловушку. Бессмертный правитель на самом деле чудовищно боялся смерти – вот что значил этот дикий визг. Затем из бездны донеслось шипение и треск, и ещё один визг, страшный, бесконечный, в котором не осталось уже ничего, кроме беспредельной боли. Потом раздался взрыв – словно в ковш с расплавленной сталью плеснули воды – и из шахты, словно из кратера вулкана, вырвалось шумное пламя. Оно ухнуло, погасло, дымная туча расползлась по потолку, скрывая его клубящимся пологом. Из неё начал падать мелкий, как мука, пепел, ещё минуту назад бывший живым существом. Элари окружил удушливый смрад сгоревшего мяса. Что бы там не говорил Ньярлат, он крепко сомневался, что его душа осталась в машине – даже в качестве её раба. А что сталось с остальными, сброшенными в это жерло? Не постигла ли и их столь печальная участь?
Прокашлявшись от угарной вони, юноша осмотрелся. В подземелье ничего не изменилось. Его взгляд упал на плиту с отпечатками рук: Ньярлат говорил, что с её помощью можно управлять машиной. Элари сомневался, что у него что-то получится – но почему бы не попробовать? В самом деле – много ли он потеряет?
Юноша встал на основание плиты и прижал руки к вырезанным в теплой стали отпечаткам ладоней. Ничего не произошло. Он вспомнил, что Ньярлат раздевался, подумал, и решил, что будет достаточно снять обувь.
Вновь встав перед плитой, уже босым, он почувствовал себя неуютно – несокрушимый металл шевельнулся, плотно обхватив его обнаженные ступни. Тем не менее, он положил на плиту руки – и в тот же миг его тело пронзил резкий электрический разряд. Он закричал от боли, вокруг вспыхнул белый, ослепительный свет, нестерпимый, жгучий, невозможный, потом – темнота…
Его поглотил рой непонятных ощущений, столь разнородных, что его сознание мгновенно потерялось в них. Он понял, что чувствует разум машины – непонимающее прикосновение сознания к сознанию, мучительное и в то же время приятное – словно его изнутри гладило множество легких рук, но он мог выдержать это ещё несколько мгновений, не больше… он мог просто растаять в этих огненных бездонных сплетениях, точно кусок льда в руке. Тот, кто держал его, изо всех сил старался не допустить этого – Элари ощутил его отчаянное усилие и ему захотелось узнать так много сразу об этом существе… но его суть спросила лишь – о чем оно мечтает? Ответ был мгновенным и точным. Юноша хотел и мог исполнить эту мечту… хотя это и могло стоить ему жизни. Он начал…
Все огненные сплетения собрались в одну нить, обрушились на него, и вышвырнули прочь, в черноту.
Элари долго приходил в себя. Он словно рассеялся, стал облаком тумана и никак не мог вспомнить, где его руки и ноги, и есть ли они вообще. А если и есть – как ими управлять?
Кто-то бережно приподнимал ему голову, стирал кровь с лица, осторожно растирал уши… Постепенно его сознание прояснилось. Он лежал на теплом вибрирующем металле, возле плиты – она возвышалась нам ним черным, окаймленным светом утесом. Элари отстранил чужие руки, потом подтянул ноги и сел. Это получилось неожиданно легко. Повернувшись, он заметил, что на верхней ступеньке пирамиды, совсем рядом с ним, тоже кто-то сидит.
Сначала юноша увидел лишь обтянутые серым плечи и гриву черных волос, потом, когда зрение сфокусировались – широкоглазое смуглое лицо… Ньярлат!
Он инстинктивно схватился за оружие. К его величайшему удивлению, пистолет оказался на месте. Он вскинул его, нажал спуск…
Грохнул выстрел, но файа даже не пошевелился. Решив, что промахнулся, Элари сжал оружие двумя руками и выпустил в сидящего всю обойму. Он знал, что хотя бы половина пуль должна была попасть в цель – они попали, но отразились с пронзительным визгом, не оставив ран, вообще никаких следов, лишь очертания серой фигуры на несколько мгновений исказились.
– Это бесполезно, – файа улыбнулся, показав белые зубы. – Я и так уже давно мертвый, – а разве можно убить мертвого?
– Ты не очень-то выглядишь мертвым.
– Между жизнью и смертью иногда бывает мало разницы.
– Что это значит?
– Мертвое иногда может стать живым.
Файа встал. Лишь сейчас Элари понял, что перед ним – не Ньярлат. Несколько секунд они смотрели друг на друга. На незнакомце был серый удобный комбинезон из грубой ткани, снабженный множеством накладных карманов, и сандалии на босу ногу – точно так же одевался Суру. В общем, это был сильный, гибкий юноша, его ровесник, высокий и стройный. И красивый – правильные и четкие черты лица, высокие скулы и лоб, густые прямые волосы, ровно падающие вниз – с неумело выстриженной над глазами челкой – и сами эти глаза – яркие, чистые, ясные, глубокие…
Неожиданно Элари обнаружил, что у этих серых глаз с вертикальными, как у всех файа, зрачками, есть ещё одно, неприятное свойство – их прямой взгляд никак нельзя было выдержать больше нескольких секунд. Почему? Он не знал. В этих глазах не было зла. Их взгляд был спокоен и слегка насмешлив, но насмешка была дружелюбной. Просто…
Элари чувствовал, что бы не происходило вокруг – выражение этих глаз останется неизменным. В них могло появиться удивление, ярость, страсть, может быть, боль – но никогда растерянность, страх или глупое восхищение. И он хотел, чтобы файа с такими глазами стал его другом. Лишь сейчас он вспомнил, что этот парень помог ему прийти в себя – а он чуть было его не убил.
Элари захлестнул прилив жаркого стыда. Он не считал себя святым, но чуть не убить того, кто помогал тебе – это уже чересчур. Как бы то ни было – он ощутил симпатию к этому странному файа.
– Кто ты? – спросил он незнакомца.
– Анмай Вэру, – с улыбкой ответил тот. – Просто Анмай. Мои былые звания едва ли имеют значение.
– Айскин Элари, – представился юноша. – Или Элари. Я не люблю своего имени. На старом языке Ленгурьи оно значит "лис".
Анмай улыбнулся.
– Но оно подходит тебе. Я думал, ты знал, кого освободил, но это было… довольно глупо.
– Откуда ты? – спросил Элари.
– Хороший вопрос. Хотя бы потому, что на него не так просто ответить. Видишь ли, я умер пять тысяч лет назад… я имею в виду – мое тело. Когда ты вступил в контакт с про-Эвергетом…
– С чем?
– С этой машиной, на которой мы стоим. Она называется про-Эвергет. В сущности, она лишь действующая модель настоящего Эвергета и может только убивать. Больше – ничего. Так вот, я был… скажем, сердцем её сознания. Когда ты решил освободить меня, структурная матрица наложилась… ну, это так сразу не объяснить. Короче, я оказался здесь, а как – уже неважно.
– И… много вас там?
– Около восьмисот. Но большинство – просто посланные ко мне зомби. Самосознания у них не больше, чем у лампочки.
– Но Ньярлат говорил мне…
– Ньярлат? Он был сумасшедший лгун и садист. Живая мерзость. Знаешь, кто здесь, в этом мире, мой народ? Изгнанники, беглецы, семя, брошенное в бесплодную почву. Их просто высадили здесь – а потом забыли. Эта машина была оставлена им для связи и защиты – но её техническое описание затерялось ещё восемь веков назад. Осталась известна лишь эта сопрягающая суть, – он показал на плиту. – С её помощью тоже можно кое-что делать, но не всё. А я не хотел делать всё, что мне приказывали… хотя и не мог действовать сам. Тогда эти твари попытались меня заставить. Они не могли, конечно, взломать интеллектронное ядро, но… Видишь ли, тут две ступени контроля – я и контрольный совет, как бы. Две трети его голосов могут отменить любое мое решение – а его членов можно менять, добавляя новых, тогда старые просто стираются… Эту возможность оставили на случай, если контрольная суть сойдет с ума или просто откажется действовать – когда народ считает, что прав, найти семьсот добровольцев несложно. Сначала это действительно были добровольцы – и мне… нам часто удавалось переубедить их. Потом предшественники Ньярлата добрались до интеллектронного программатора и ко мне стали приходить только зомби. Часть их нам удавалось убивать – стирать и разрушать их сознания – но соотношение сил постоянно менялось не в нашу пользу. И, если бы они заполучили ещё и тебя – то получили бы и контроль над машиной. И начали бы с того, что истребили всё население Ленгурьи. Защита программатора – добровольное согласие – очень мешала им, но её они обходили с помощью фанатизма и обмана, а тех, кто отказался, убивали. Нярьлат сам убил двадцать семь файа и людей. Обычно он пытал их до смерти у меня на глазах – прямо здесь. Я сжег его… Господи, какое это было наслаждение! – Анмай зажмурился и опустил голову, внезапно смутившись. Через минуту он продолжил. – Мой мир в машине давно превратился в воплощенный ад. Я мечтал, как сбежать из него, но думал, что это несбыточная мечта. А теперь… Если бы ты был босой девушкой, я бы с наслаждением расцеловал тебе ноги.
– Так тебя тоже… скормили?
Анмай зло рассмеялся.
– Нет. Я был правителем файа, когда они создали первую такую машину. Тогда Уарк, моя родина, не очень отличался от Ленгурьи. Потом я умер. Матрица моей личности пропала и я был мертв – три с половиной тысячи лет. Потом её нашли и размножили, – я далеко не первая копия с неё… Не знаю, как у других, но мне кажется, не всю мою суть удалось записать в матрицу. Было что-то ещё, самое главное – и это получил только первый Анмай. Всё множество последующих оказалось… неполным. Настоящий Анмай давно ушел, исчез – и вместе с ним ушла моя… наша душа. Я чувствую себя лишь его подобием. Это очень мучительно, хотя я вряд ли смогу объяснить… Потом в руки строителей Унхорга попала одна из этих остаточных копий – и меня превратили в сторожевого пса, но я горжусь этой работой. Я хорошо подходил для неё. Они не могли лишь представить, что до про-Эвергета доберется парень, который спросит всесильную машину – чего она хочет? Я имею в виду – чего хочу я. Ладно. Хватит, – Анмай встряхнул волосами, так, что те закрыли глаза. Он отбросил их назад рукой и сказал:
– Ты умеешь управлять силовым поясом?
– Чем?
– Понятно. Смотри, – Анмай поднял с пола гибкий стальной пояс, состоящий из толстых граненых сегментов, и протянул его юноше. На его талии был точно такой же. – Надень. Вот так, – он ловко снял и защелкнул свой. – Хорошо, что я подумал об этом заранее. Да держи же!
Элари осторожно взял протянутый пояс и чуть не выронил его – он оказался очень тяжелым.
– Надень. Просто сунь конец в пряжку. Да не бойся, он не кусается! Вот так. Теперь видишь вырез в пряжке? Там выключатель. Сунь туда палец и сдвинь.
Элари подчинился и вскрикнул – его сильно ударило током и в тот же миг воздух зарябил вокруг него, словно его сунули в духовку. Он попытался снять пояс, но Анмай остановил его.
– Стой! Да стой же! Вот так, – он поднял левую руку и на её запястье сверкнул толстый серебряный браслет, похожий на гхату Ньярлата, но более простой формы. – А теперь – старт!
Он коснулся чего-то на браслете – и в тот же миг мягкая, но неодолимая сила швырнула юношу вверх.
Элари вскрикнул от страха, в один миг взлетев под свод зала, и не сразу заметил, что Анмай висит рядом, смеясь от всей души.
– Прости, но я ещё никогда не видел такой растерянной мордашки, как у тебя! У твоего пояса то же управление, что и у моего. Короче, куда я – туда и ты. Удобно, правда? А теперь… – он вновь прикоснулся к браслету.
Над их головами раздался рокот. Плиты, закрывавшие проем в крыше, начали расходиться и Элари увидел, что это огромные стальные массивы, метров десяти в толщину. Анмай мгновенно нырнул в ещё не вполне раскрывшееся отверстие и юношу потащило за ним. Он зажмурился, потом, устыдившись своей трусости, открыл глаза.
Они мчались вверх в темной шахте, словно пули в стволе, и вдруг крепость оказалась глубоко под ними. Вокруг раскинулось беспредельное рассветное небо и ледяной воздух показался Элари восхитительным после затхлого подземелья… но тут Анмай по крутой дуге полетел вниз, к камням окружающей Унхорг пустыни.
Увидев стремительно приближавшуюся землю, Элари вновь невольно закрыл глаза. Лишь когда Анмай с ликующим воплем взмыл вверх, он решился открыть их. Голова закружилась… но это начинало ему нравиться. Глубоко внизу проплывали синие снежные просторы с редкими пятнами скал. Они мчались над ними со скоростью сотни миль в час, как прикинул юноша. Это до невозможности напоминало полет во сне и он невольно испугался, что сейчас проснется. Ветер бил его в лицо, рвал волосы – но не так сильно, как он ждал на такой скорости. Он словно летел в сердцевине тихо гудящего смерча или в оси невидимого пропеллера – ощущения были очень похожи.
Скоро равнина осталась позади. Внизу поплыли россыпи камня и снизу к ним потянулись зубчатые массивы гор. Наконец, Анмай завис над увенчанной разбитыми глыбами вершиной. Унхорг едва темнел смутным пятном в сумрачной глубине долины. Очень высоко над ними свет солнца уже окрасил резные перья облаков.
– А сейчас будет взрыв! – файа приходилось кричать, чтобы перекрыть гул взвихренного воздуха – когда они зависли, он ослаб, но не прекратился. – Я не могу оставить им про-Эвергет, тем более, без защиты. Сейчас вся крепость взлетит на воздух!
– А файа? – крикнул Элари.
– Файа тоже! Мощность взрыва будет мегатонн двадцать, так что страдать им не придется!
– Но это же невозможно! Там… жена Ньярлата. Она…
– Она помогала ему пытать людей! С удовольствием! Неужели тебе её жалко? Кстати, укроемся на всякий случай, – они спустились вниз и зависли за массивной вершиной утеса.
Файа поднял левую руку к глазам и коснулся браслета. В тот же миг всё вокруг залил белый, ослепительный свет. Элари закричал и зажмурился, закрывая руками глаза. В тот же миг Анмай рванулся вверх, в это страшное сияние, но оно уже слабело и гасло.
Ошеломленный юноша увидел на месте Унхорга колоссальный купол белого пламени, обжигавший его лицо мертвенным жаром. Купол стремительно рос, от него отделилась полупрозрачная светящаяся полусфера, внутри которой раздувалось и тускнело пламя. В небе над ней вспыхнул ослепительный белый круг, тоже стремительно расширяясь. Купол рос прямо над землей, набухая всё больше и, оторвавшись от неё, превратился в раскаленный добела шар. Мгновением раньше от него параллельно земле разлетелся второй огненный диск. Всё вновь залил и разбелил ослепительный свет. Тем не менее, Элари увидел воздушную волну – взрыв спрессовал воздух, он уплотнился, посинел и упругой прозрачной стеной шел к ним. Тень была четкой, её скорость казалась небольшой, но юноша напрягся и не зря – его перевернуло в воздухе, на несколько секунд он потерял ориентацию, а его глаза от резкого перепада давления чуть было не выскочили из орбит. Он успел открыть рот и его уши не задело, но грудь сначала сжало, а потом весь воздух вышел из неё и Элари ощутил короткий приступ удушья.
Опомнившись, он вновь посмотрел вниз. Там, где была крепость, всё плавилось, текло, теряло форму. Огонь, раскаленные вихри, ад – не оставалось даже дыма, всё исчезало без следа. Огненный шар совсем оторвался от земли, начал постепенно тускнеть и уходить вверх – теперь он был похож на невероятно громадное красное солнце, и в него, как в воронку, казалось, втянется вся земля. Вдруг на него словно накинули сеть из правильных ромбов – над раскаленной поверхностью повисли безобидные на вид белые кудрявые облака.
Наконец, огонь угас, вывернувшись в черный гриб. Он клубился и рос на глазах, а у его ножки смешались дым, пыль, мгла и пожарища. Сквозь их густую пелену, в сумасшедшей круговерти, уже ничего нельзя было разглядеть.
– Я видел немало таких взрывов! – крикнул Анмай. – Но ещё никогда так не радовался!
– Почему? – удивился Элари. – Там же погибли…
– Да! Но ты бы тоже ликовал, если бы на твоих глазах испарилась тюрьма, где тебя постоянно пытали!
– По-моему, нам о многом надо поговорить! – крикнул Элари.
– По-моему тоже!