Текст книги "«Если», 2003 № 02"

Автор книги: Алексей Калугин

Соавторы: Далия Трускиновская,Дмитрий Володихин,Владимир Михайлов,Павел (Песах) Амнуэль,Борис Руденко,Игорь Черный,Александр Тюрин,Дмитрий Караваев,Евгений Харитонов,Сергей Кудрявцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Ерошин встрепенулся и многозначительно посмотрел на Ямщикова. Но капитан сохранял спокойствие и только головой качал печально.

– Вы уж примите меры к змее этой, – напутствовала их тетя Даша, видя, что милиционеры слегка заторопились.

– Примем, обязательно примем, – заверил их Ямщиков. – А пока будьте здоровы, нам с товарищем пора.

– Ну что, Петрович? – нетерпеливо спросил Ерошин, когда отошли шагов на десять.

Ямщиков покосился на кота, который ел их глазами из форточки, и, отойдя еще десяток шагов, сказал:

– Будем разрабатывать эту Змею. Чует мое сердце…

– Может, под наблюдение ее? – возбужденно зашептал Ерошин.

– Не торопись, а то спугнешь. Лучше местного участкового разыщи. Неплохо было бы сегодня вечерком наведаться в эту квартирку.

– Вот сам ее и спугнешь, – обиделся Саня, но тут же оттаял. – Думаешь, кота она для прикрытия с собой таскает?

– Может, и для прикрытия, – пожал плечами Ямщиков. – А может, в форточки его закидывает.

– Ну, это уже чудеса и тайны, – засмеялся Ерошин.

– Коты дрессировке не поддаются, – внушительно произнес капитан. – Это мне сам Корабликов, знаменитый укротитель мелких кошачьих, доходчиво разъяснил. Но, может, это такой феноменальный кот, который имеет природную тягу к золоту и деньгам. Тогда его и дрессировать не надо.

– Чудеса живой природы, – хихикнул Ерошин. – У людей точно такая тяга имеется, почти поголовная. Но чтобы звери…

Участковый, мужчина средних лет, но всего лишь старший лейтенант, оказался бывшим учителем обществоведения и истории, заочником юридического института. Все с ним ясно – получит диплом и перейдет на другую должность, более перспективную и денежную. Участок свой он знал слабовато, но в суть вопроса вник сразу.

В квартиру инвалида он и Ямщиков позвонили в семь вечера. Змея зашипела из-за дверей, но впустила. Оказалась теткой лет сорока с брезгливым, недовольным лицом. И платье на ней салатовое. Издалека сойдет за белое. А может, переоделась к вечеру.

Квартирка бедноватая, кухонька стандартная. Но холодильник действительно новый. И телевизор новый в комнате кино показывает. Слепой парень сидел в инвалидном кресле лицом к телевизору, спиной к вошедшим. Сам никак не отреагировал, но над плечом у него появилась рыжая кошачья морда. Кот внимательно глядел на Ямщикова, так что тому даже неприятно сделалось от этого почти человеческого взгляда.

– Участковый уполномоченный старший лейтенант Голубев Александр Ильич, – доложил участковый.

– Капитан Ямщиков, – представился опер, умолчав о своей принадлежности к угрозыску.

– Бывший прапорщик Константин Андреев, инвалид необъявленной войны, – глухо донеслось из кресла на колесах. – Чему обязан?

– Небольшая формальность, знакомлюсь с населением, выясняю обстановку, – пояснил участковый. – А вы у нас, гражданочка, кто будете?

– А я жена его, – с вызовом откликнулась Змея и подбоченилась, – не венчанная.

– Это я вижу, что не венчанная, – кивнул участковый. – Документики ваши можно глянуть?

– Гляди, я свой возраст не скрываю, – женщина пожала плечами.

Она полезла в шкаф и протянула паспорт. Кот смотрел из-за плеча хозяина.

– Так, – участковый раскрыл книжицу. – Морозных Анастасия Ивановна. Паспорт номер… – он неторопливо прочитал все паспортные данные, включая дату выдачи. Полистал. – А регистрации что же нет? Непорядок.

– А у нас прописка отменена Конституцией, – несколько даже кокетливо отозвалась женщина.

– Такая юридически подкованная женщина, а порядок не соблюдаете, – попенял участковый. – На какие средства живете?

– На свои.

Ямщиков заглянул в кухню, сделал пару шагов. Сзади мягко спрыгнул на пол кот и тут же очутился рядом. Резким прыжком оказался на холодильнике, уставился на опера.

– Боишься, брат, что я твой «Вискас» слопаю? – с укоризной сказал ему Ямщиков и огляделся.

На полу полиэтиленовый пакет, набитый пустыми водочными бутылками. Рядом такой же, но с пивными. В мусорном ведре под раковиной банка из-под кошачьих консервов, цветные упаковки от продуктов. На столе пачка двадцатирублевых сигарет и зажигалка не из самых дешевых. Но посуда очень неказистая, фаянсовые тарелки в желтизне и с побитыми краями. А вот электрочайник новый. И банка растворимого кофе красуется, какой Ямщиков себе позволить не может – дорого.

Он вернулся в комнату. Кот, обогнав его в два скачка, оскальзываясь когтями на гладком полу, рыжей молнией махнул на шкаф. Уставился оттуда, тараща желтые глазищи. Инвалид уже развернул свое кресло, повернулся лицом. И Ямщиков вздрогнул, даже на шаг отступил, увидев впадины на месте глаз и сведенные ожоговыми шрамами скулы.

– Что, страшно, капитан? – криво усмехнулся Андреев. – Под бээмпэшкой фугас рванул, вот глаза и вынесло. Так и не увидел я город Грозный.

– А я видел, – мягко сообщил Ямщиков. – В прошлом году шесть месяцев во временном отделе внутренних дел оттарабанил в Старопромысловском районе. Разрушения основательные.

– Вон как, – удивился Андреев, и голос его потеплел. – Тоже, значит, повоевал? А так и не подумаешь.

– Да я и сам подумать не мог, а вот пришлось, – развел руками Ямщиков. – Слушай, братишка, образование у тебя какое-никакое имеется? Или так только, школа прапорщиков?

– Ветфельдшер. Сельхозтехникум закончил, мечтал конями заниматься, а оно вон как повернулось.

– Да, животные тебя любят, – начал было капитан, но Змея его перебила:

– А вы, гражданин начальник, ему в душу не лезьте. Изувечили парня, а теперь еще измываетесь.

– Помолчи, Настька, – одернул ее Андреев. – Дай с человеком поговорить. Совсем меня от людей отгородила.

На Настька молчать не собиралась. Затараторила о народе и государстве, начальстве, разворовавшем страну, и прочих гадостях текущей жизни. Андреев пытался ее урезонить, замахал руками. Кот нервно затоптался на шкафу. Похоже, не любил таких шумных сцен. Участковый тоже нерешительно затоптался, поглядел на Ямщикова, намекая, что пора бы и откланиваться. Но тот не двигался с места, а внимательно осматривал обстановку. И глаза у него едва не лезли на лоб. Участковый видел его удивление, но не понимал, чему тут удивляться.

– С руками у тебя все в порядке, – нашел просвет в крике Ямщиков. – Давай, я тебе компьютер, что ли, подыщу у каких-нибудь благотворителей. Сейчас делают такие, которые разговаривают и со специальной клавиатурой для незрячих.

– Да чего мне клавиатура, я небось и с обыкновенной справлюсь, – обрадовался слепой. – И как я сам не додумался.

– Чего пристали к человеку! – завизжала Настька, аж лицо побелело и перекосилось от злобы. – А ты, дурак, сам бы лучше помолчал! – крикнула она слепому. – Думаешь, они с добром приходят? Мягко стелют, да нары жесткие. Я тебе сколь раз говорила.

Кот сквозанул со шкафа на пол, метнулся на кухню.

– Ну вот, – обиженно протянул Андреев, задирая подбородок, – кота испугали. Помолчите, я его покличу.

И все сразу притихли.

– Герасим, – тихо позвал инвалид, – ты куда убежал? Обождите, я сейчас. Я сейчас.

И Ямщиков увидел, как растекается его лицо, обвисают расслабленно щеки в розовых стяжках ожогов. Андреев присунулся вперед, ссутулился в кресле. Ладони поползли по коленям, скрюченные пальцы мелко перебирали мятую ткань спортивных штанов. С коленей упал и развернулся на полу тонкий журнал. Слепой стал похож на животное, осторожно пробирающееся по незнакомой местности. Даже головой поводил и принюхивался. И страшные пятна ожогов, безобразившие его лицо, превратились в естественную пятнистую окраску звериной морды.

Все это продолжалось секунд тридцать, а может, и меньше. Потом Андреев удовлетворенно улыбнулся, откинулся на спинку. Лицо снова подтянулось, сделалось страшным и неживым. На кухне кот спрыгнул из форточки на подоконник, потом на пол. Пробежал почти беззвучно в комнату и прыгнул хозяину на колени. Уставился на Ямщикова желтыми осмысленными глазами. Капитан в растерянности поднял с пола журнал, увидел наполовину отгаданный сканворд – черные жирные буквы. Хотел положить на стол, но Андреев, – даром, что незрячий, – перехватил журнал в воздухе привычным жестом.

– Ладно, Константин, извини за вторжение, нам пора, – сказал Ямщиков.

– Оставайтесь, мужики, – замахал журналом Андреев, левой рукой поймал брусок телевизионного пульта, подвешенный на шнурке к подлокотнику. – Сейчас футбол начнется. Настька нам пивка холодненького из холодильника достанет.

– Нам еще в три квартиры наведаться надо, – поддержал Ямщикова участковый.

– На неделе зайду, – пообещал капитан, – заодно и воблы прихвачу. А сегодня никак не получается.

Кот при слове «вобла» радостно облизнулся и преданно посмотрел на Ямщикова. Настька кусала губы, но помалкивала. Так молчком и проводила, даже «до свидания» не сказала.

– Да-а, история, – протянул старший лейтенант Голубев, когда дверь захлопнулась. Снял фуражку, промокнул платочком лоб. Гулко пошел вниз по лестнице к выходу из подъезда. Ямщиков остался у дверей.

– Идиот контуженый! – вопила внутри Змея. – Нашел перед кем бисер метать!

– Думаешь, я мимо твоей морды промахнусь? – рявкнул в ответ Андреев. Ты меня знаешь, бью без промаха.

И все. Только невнятный бубнеж. Ямщиков спустился вслед за участковым, вышел на улицу.

– Что скажет оперчасть? – спросил Голубев.

– Наш клиент – Змея эта. Слышал: «Гражданин начальник». И руки за спину по привычке складывает. Да и весь лексикон оттуда, из-за ограды. А ты что скажешь?

– Соглашусь, – ответил участковый, достал из кармана диктофон, выключил и отдал Ямщикову. – Баба эта – натуральная пиявка. Присосалась. Жалко парня. И так не повезло в жизни, да еще эта лахудра. Надо бы пробить ее по вашей базе данных. Кстати, водкой от нее разит, а парень вполне трезвый. Главное, держится, как будто видит все. Молодец.

– А коты, как правило, алкоголь не выносят, – многозначительно сказал Ямщиков. – А видит он на самом деле. Только все в сером цвете.

– Ну да? – усомнился Голубев.

– А ты заметил, что у парня из нагрудного кармана черный фломастер торчит?

– Не-ет.

– Развивай наблюдательность, пригодится, – назидательно сказал Ямщиков. – А еще у него там книги на столе и телепрограмма, где тем самым фломастером подчеркнуто, что смотреть.

– Так это Настька могла подчеркнуть.

– Могла, – кивнул капитан согласно. – Теоретически.

– Ты, Петрович, кругом прав оказался. – Ерошин помахал компьютерной распечаткой. – Гражданка Морозных, она же Мороз, она же по мужьям, прикинь: Гречишкина, Иванова, Янаулова, Шмидт, Залойко, Тухватуллина. Трижды судима. Последний раз получила аж целых восемь лет, как злостная рецидивистка, за соучастие в разбойном нападении. Кинулась под машину инкассаторов, когда те от универмага отъезжали. Мужики дверцы открыли, повысовывались, тут их и постреляли из пистолетов. В головы и подмышки, мимо бронежилетов. Троих наповал, один еле выжил. Дело в Алтайском крае было, а срок она здесь тянула. В марте вышла и сразу к парню этому присосалась.

– Кто-то из зечек и подсказал такую малину, – махнул рукой Ямщиков. – В общем, договаривайся с начальством и садись в оперативную машину. Начинай отслеживать. Не сегодня, так завтра Змея на дело пойдет. Как увидишь с рыжим котом на руках, так и готовься брать.

– Слушай, а если она в подъезд войдет, как я вычислю, в какую квартиру влезла? – озаботился Ерошин. – На выходе брать?

– В квартиру не полезет, – заверил капитан.

– А как же…

– А вот так. Кота в форточку запустит. Кстати, ты с ним побережней там. Это такой, брат, кот ученый! Герасимом звать. Чудеса и тайны, одним словом.

– Погоди, ты же сам говорил, что коты не дрессируются, – младший опер ошарашенно уставился на старшего.

– Верно, так и есть. Но практика показывает, что поддаются управлению. Природный феномен, пока не объясненный с научной точки зрения.

– Ты, Петрович, мастер загадки шутить и шутки загадывать, – Саня смотрел искоса, недоверчиво и явно ожидал какого-то подвоха.

– Это что же, Змея кошачьей психикой рулит? Она приказывает, а Герасим этот рыжий шкатулки дербанит?

– Не Змея, другой человек. А Змея этим человеком рулит, потому что он у нее в зависимости оказался. И я так думаю: расстояние тут имеет большое значение. В пределах квартала, может, двух кот слушается, а дальше, пожалуй, сложности возникают.

– И ты, Петрович, веришь в кошачью телепатию? – Саня все еще ждал подвоха и не очень верил словам Ямщикова. – Вот, ты, допустим, умеешь мысли читать, это я сколько раз убеждался.

– Только без подхалимажа, пожалуйста, младший партнер. Я не читаю, я их просчитываю. Погоди, наберешься опыта, тоже научишься, дело нехитрое. Хотя раз на раз не приходится. Вот возьмешь Змею с поличным, она тебе сама все расскажет про кошачью телепатию и особенности черно-белого зрения.

Но Змея ничего не рассказала.

– Вывернулась, тварь! – Ерошин кипел от злости, когда описывал старшему товарищу свой провал. – Все ты точно, Петрович, вычислил. Вынесла рыжего на руках, пустила на травку в газон, а сама по подъездам подалась, квартиры прозванивать. Мы с Равилем потом показания с людей сняли. Короче, нашла квартиру с открытой форточкой на первом этаже, где никого не было, и кота под окошко отнесла. Как он туда сигал, нам из машины не увидать было. Но минут через десять она там в траве начала искать, золотишко собирала. Потом снова кота на руки и пошла прочь. Тут мы рядом и тормознули. А у нее ничего нет. А с нами понятые были, все, как полагается. Один и сказал, что она рукой махнула. Точно, в траве колечко блестит. А что толку?

– Толку никакого, – согласился Ямщиков, – раз при ней ничего нет.

– В общем, мороки на целый день, а результат – ноль. Привезли эксперта с металлоискателем, под протокол все собрали. Потом хозяев вечером на опознание предметов привезли. Бумаги исписали полпортфеля…

– А кот?

– А что кот? Кот ученый, – уважительно сказал Ерошин. – Мы еще только тормозили, а он уже вырвался у нее из рук – и в кусты. Смеяться будешь, но узнал он меня. Помнишь, как мы с тобой шли, а он из окошка пялился? Моментально вычислил, кто я такой. Змея только потом сообразила и вещдоки скинула. Но я ее, стерву, достану. Как думаешь, не сбежит она теперь?

– Не из тех, кто с перепугу лакомые куски бросает, – Ямщиков потер подбородок. – Затихнет на какое-то время. Будет круги выписывать, чтоб слежку высветить. Может, парня начнет на коляске вывозить. Тут разные варианты возможны. Наглая она чересчур, чтоб вот так просто от кормушки отвалить. Понаблюдать бы за ней.

– Ну да, понаблюдаешь, – Саня увял окончательно. – С меня полковник и так семь шкур спустил за этот прокол. Сейчас и слышать не хочет.

– Ничего, – успокоил его Ямщиков, – полковнику тоже не все докладывать следует.

Прошла неделя. Ни одной странной кражи в районе за это время не случилось. Змея притаилась.

На рассвете Ямщиков топал по пустынному спящему городу. Он был доволен собой. Две ночи косил под раздолбая, тусовался с бомжами, делал вид, что пьет гнусную паленую водку и прикидывался дураком. Отследил все-таки, как в частный гараж перекидали из грузовой «Газели» три десятка коробок с ворованными компьютерами – целый компьютерный класс. И номер машины срисовал, и парней, что трудились под покровом светлой июльской ночи.

Спать хотелось, и он не сразу сообразил, что идет знакомым переулком. Вот за этим домом на противоположной стороне двора живет Костя Андреев со своим Герасимом и Змеей-воровкой. Надо выспаться и зайти к парню. Тем более, что Ямщиков связался со знакомыми «афганцами», и те пообещали, что их организация возьмет над парнем шефство.

В траве газона сбоку от проезжей части он наметанным глазом засек что-то рыжее. Словно бросили старую лисью шапку. Сердце опера екнуло и заныло. Рыжий Герасим, скрючившись, лежал в сырой зелени. Шерсть слиплась от росы. Раскрытые желтые глаза остекленели и поблекли. Пасть оскалена.

Не веря своим глазам, Ямщиков медленно подошел, надеясь, что ошибся. Но это был тот самый кот. Опер осторожно тронул его носком кроссовки. Тельце уже успело окоченеть.

Капитан на своем веку перевидал горы трупов. Всяких. Испытывал, бывало, при этом и гнев, и ярость, и отвращение. Но такой жалости – беспомощной, бессильной – никогда. Он растерянно огляделся и сразу представил, как это все случилось.

Ночь. Стремительно летящая машина. И кот, застигнутый врасплох на голом асфальте. Ослепленный ярким светом фар, он замер, а когда рванулся к спасительной обочине, было уже слишком поздно. Его ударило, смяло, отбросило на траву…

Ноги сами понесли Ямщикова к знакомому подъезду. Дурное предчувствие гнало его чуть ли не бегом. Он хотел позвонить, но сперва попробовал толкнуть дверь рукой. Она легко подалась. Было уже довольно светло, но он все же включил свет.

Костя Андреев лежал на полу, согнувшись, в линялых сатиновых солдатских трусах и полосатом десантном тельнике. Худые ноги в сплошных шрамах и пятнах ожогов бессильно раскинуты. Зубы оскалены по-кошачьи. В руке зажат аптечный пузырек. Еще несколько таких пузырьков валяются рядом, у некоторых отвинчены колпачки. Ямщиков понял: парень на ощупь искал лекарство, нюхал, что в пузырьках. Но нужный ему валокордин не нашел. Тот слишком далеко откатился из опрокинутой обувной коробки, служившей аптечкой.

Постель на раскладном старом диване была смята. Шкаф распахнут, некоторые вещи выброшены на пол, словно тут торопливо шарил вор-домушник. Валялась пара раскрытых красных орденских коробочек, книжечки удостоверений, фотографии. На одной из них, цветной – бравый воин в камуфляже и краповом берете набекрень. На груди два ордена Мужества и медали. Вот каким он парнем был, Костя Андреев.

На кухне полная раковина грязной посуды. На столе объедки и пустая водочная бутылка. Два стакана, один со следами губной помады по краям. Самой Змеи и следа не осталось. Бросила умирающего незрячего человека и сбежала. Не погнушалась ограбить напоследок.

Врач помочь уже не мог. Он только констатировал смерть – предположительно от сердечного приступа. В период с половины второго до трех часов ночи.

Анастасию Морозных милиция сняла с поезда. Та, отбывая свои восемь лет, знать не могла, что за это время порядки на железнодорожном транспорте изменились. И когда кассирша потребовала паспорт, безропотно его предъявила. Украденные ордена были при ней, как и пригоршня золотых изделий.

– Давай, Саня, помянем храброго бойца и удивительного человека Костю Андреева, – Ямщиков разлил чекушку пополам. – Без глаз, а все видел. Да еще как видел, даром, что в сером цвете. И слышал. И нюхом чуял. Если б не эта Змея, может, вся человеческая цивилизация другим путем могла пойти, понял? Да все мы виноваты, что так получилось.

– Я виноват, – хмуро поправил Ерошин. – Если б тогда взял эту гадину, глядишь, не стряслось бы ничего такого.

– Все – это не только ты да я. Это все мы, уткнувшиеся рылами в кормушки, озабоченные своими делами, ничего не видящие вокруг, хоть и по два глаза имеем. Ладно, успокойтесь души праведные, не своей волей грешившие. Давай, Саня, не чокаясь.

Борис Руденко
Без проблем!

Бензобак его «пятнашки» был пуст уже вторую неделю: лимиты по льготным ценам на бензин для граждан с первого числа снова сократили вдвое. По иностранным кредитам страна расплачивалась нефтью. Последнюю десятилитровую канистру дешевого бензина Дорохов хранил на балконе – на случай экстренной поездки в деревню к родителям. Дорохов коснулся рукой запылившегося бока машины и вышел со двора на улицу. В этот час и день, да и во все последующие, вплоть до начала месяца, мостовые оставались свободными от транспорта. На своих колесах передвигались только городские чиновники, заезжие иностранцы да бандиты. Первая категория получала бензин по спецрасценкам, а две последующие ценами не интересовались никогда. Прохожих на улицах почти не было, однако четверо нищих, трое из которых работали под беженцев из Таджикистана, как всегда, стояли на своих местах.

…Чувство опасности взвыло в мозгу сиреной. Дорохов быстро огляделся. Машины по обе стороны улицы были давно покинуты своими владельцами до очередной выдачи дешевых бензиновых талонов. Может быть, вон тот БМВ с затемненными стеклами? Нет… В следующий момент источник тревоги был определен. Шедшие навстречу парни не смотрели на Дорохова и, казалось, были полностью увлечены беседой, но в каждом их движении, каждом шаге Дорохов ясно и безошибочно прочитал приговор.

Он резко свернул и начал переходить улицу под прямым углом, одновременно выхватывая «макаров». Плавное и быстрое движение его руки, скрытое полой куртки, осталось незамеченным для киллеров. Не меняя темпа, они тоже сошли с тротуара, продолжая сближение. Боковым зрением Дорохов увидел, как один из них небрежно полез за отворот плаща. Ждать дальше было опасно. Дорохов резко остановился и повернулся. Будто в моментальном стоп-кадре он увидел искаженные хищным азартом лица, черный блеск обнаженного оружия, но его собственный «макаров» был уже поднят. Два выстрела стукнули без интервала, словно короткая автоматная очередь. Киллеры одновременно рухнули наземь и замерли. Несколько редких прохожих привычно и дисциплинированно присели на асфальте, закрыв головы руками, а потом, убедившись, что стрельба прекратилась, растворились без следа в ближайших дворах.

Не опуская пистолета, Дорохов осторожно приблизился и ногой откинул в сторону пистолет с глушителем, выпавший из руки убийцы. Наклонился над вторым, ощупал его куртку и удовлетворенно хмыкнул, обнаружив за поясом рукоять оружия, которое убийца так и не успел выхватить. Дорохов еще только раздумывал, где найти ближайший телефон-автомат, чтобы позвонить в дежурную часть, как из-за угла на приличной скорости вывернул сине-желтый УАЗ. Машина со скрипом затормозила возле тел. Из кабины с обеих сторон выпрыгнули два милиционера с автоматами.

– Здорово, Дорохов! – сказал один, с лычками сержанта. – Гляжу, опять отличился. За что ты их, бедных?

– Грохнуть меня хотели. Вон ствол лежит. Я на секунду только успел опередить. А у второго – за поясом.

– Значит, опять повезло тебе, – позавидовал сержант. – Везунчик ты. Талоны есть? Или к судье поедем?

– А кто сегодня в суде дежурит?

– Коновалов.

– Коновалов? Вот не повезло! – Дорохов негромко выругался. – К Коновалову мне нельзя, забьет за решетку без разговоров. Он на меня уже полгода зубы точит, тварь, после того как я его клиента завалил.

– Это какого? Калюжного, что ли?

– Нет. Витька Щербатого. Коновалов для него уже и приговор заранее написал: тринадцать лет условно. А Щербатый взамен кейс приготовил на сто пятьдесят тонн зеленых. Только мне об этом вовремя стукнули, и я Щербатого грохнул, едва он утром с хаты тронулся.

– И кейс при нем был? – заинтересовался сержант.

– Конечно, при нем, – пожал Дорохов плечами. – А ты что, не помнишь, как всему Управлению премию к праздникам давали? Это же из того самого кейса. За мой талон, учти, кстати!

– Точно! – вспомнил сержант. – Да, к Коновалову тебе нельзя. Так что давай спецталоны.

Дорохов вытащил из кармана закатанный в пластик желто-черный прямоугольник с гербовой печатью и протянул сержанту.

– А второй? – недоуменно спросил тот. – Жмурика-то два. Ты что, считать разучился?

– Да ты что, сержант! Один же со стволом в руке! – обозлился Дорохов. – Не видишь, что ли?

– Мало ли что я вижу, – возразил тот. – Ствол у него или макет – с ходу определить не могу. Да и права такого не имею. Передадим в Управление, пусть, там эксперты разбираются. А второй вообще не успел волыну вытащить. Если стволы нормальные – вернут тебе твой талон. Ты что, порядка не знаешь?

– Погоди, кажется, один еще дышит, – с надеждой проговорил Дорохов.

– Семен, проверь! – приказал сержант напарнику.

Тот наклонился и приложил пальцы к сонной артерии одного, затем другого тела.

– Оба готовы, – сообщил он. – Уже остывать начали.

– Вот черт! – огорчился Дорохов. – Ладно, забирай!

– Что, неужели последние? – удивился сержант. – Квартал ведь только начался.

– В том-то и дело, – вздохнул Дорохов. – А у меня еще четыре разработки не закрыты.

– Семен, вызывай труповозку, – распорядился сержант.

Пока напарник связывался по рации с моргом, сержант деловито обшарил карманы убитых, переправив их содержимое в полиэтиленовый пакет. Особое внимание он уделил бумажникам.

– Ты посмотри, целая пачка баксов, – удивленно проговорил он. – Только почему-то все купюры по доллару. Нищие киллеры нынче пошли. Или хитрые? Смотри-ка, Дорохов!

Дорохов машинально принял из его руки пачку, подержал и протянул обратно.

– Мне-то они зачем? Сдашь по протоколу. Слушай, я пошел, на летучку уже опаздываю.

Из-за этой задержки к автобусу он, конечно же, не успел. В Управление пришлось добираться бегом, и как Дорохов ни торопился, попал туда лишь к завершению утреннего совещания. В коридоре первого этажа, насквозь пропахшем сортиром пополам с хлоркой, он столкнулся с начальником отдела Лакосиным. Тот бежал, застегивая на ходу бронежилет.

– Ты где ходишь, Дорохов? – недовольно сказал майор. – Давай переодевайся быстро! В Александровской роще наркодилеры сходку устраивают. Боевиков с обеих сторон немерено. Упускать, как ты сам понимаешь, нельзя. Через десять минут выезд.

– У меня спецталоны кончились, – отводя в сторону взгляд, признался Дорохов.

– Уже? – вытаращил глаза майор. – Ну ты даешь! Когда ж ты успел?

– Что значит «успел»? – обиделся Дорохов. – Вы забыли, как мы на прошлой неделе гастролеров брали? Кто же знал, что их там будет не трое, а в два ₍раза больше? И все со стволами. Да только сейчас на меня покушение было…

– Ладно, потом расскажешь, – перебил его Лакосин. – Сегодня обойдешься без своих талонов, операцию проводим в счет лимита Управления. Бери «броник», автомат и быстро в автобус!

Когда Дорохов вышел во внутренний двор Управления, автобус был уже полон. Пробравшись в середину салона, Дорохов сел на свободное место рядом с сотрудником отдела экономических преступлений Швецовым.

– Доброе утро, – уныло проговорил Швецов.

– Какое, на хрен, доброе, – в тон ему вздохнул Дорохов.

– А что, проблемы?

– Последние два талона сегодня с утра отдал, – сообщил Дорохов. – А у меня по разработкам еще прошлый квартал не закрыт.

– Мне бы твои трудности, – усмехнулся Швецов.

– А что, проблемы? – вернул Дорохов вопрос.

– Будто не знаешь! Вчера приговор по банку «Возвышение» вынесли. Главному бухгалтеру два года условно за халатность, по остальным – дело прекратить в связи с отсутствием состава преступления. А ты представляешь, сколько они хапнули? Двадцать шесть миллионов долларов из одного государственного бюджета! Это не считая частных вкладов.

Сотрудникам отдела экономических преступлений спецталоны не полагались. Расхитителей и взяточников расстреливать до суда считалось негуманно. Возбуждаемые «экономистами» дела рассыпались в судах в отношении девять к десяти. Исключения составляли лишь редкие случаи, когда обвиняемые успевали просадить награбленное в казино и к началу суда оказывались полностью нищими, не имея никакой возможности повлиять на приговор. Поговаривали, что ОЭПы собираются в скором времени расформировать из-за низкой эффективности, а пока их сотрудников постоянно склоняли на служебных совещаниях за отсутствие конечных результатов в работе.

– Да-а, – сочувственно протянул Дорохов. – Процесс-то кто вел? Не Коновалов, случайно?

– Точно, он! – сказал Швецов. – Значит, он и тебя достал?

– Еще как, – буркнул Дорохов. – Такая тварь!

– Не дай Бог, – подхватил Швецов. – Молодой, а уже гнилой насквозь. Его свои же в суде прозвали «Вася Лимон». Не сомневаюсь, что свой первый, «лимон» он уже к концу года сколотит.

– Думаешь, еще не сколотил?

– Мне бы только один талон – я бы его на Коновалова истратил, честное слово, – мечтательно произнес Швецов.

– Кто же тебе разрешит судей валить? – удивился Дорохов. – Ты хочешь, чтобы у нас вообще полный беспредел начался?

– В Указе не сказано: судья или не судья, – возразил Швецов. – За покойника отчитайся талоном. Есть талон – нет проблем. И все дела.

– Все равно из органов попрут за превышение полномочий.

– Ну и что? На гражданку – это все же не в тюрьму. А вот скажи, неужели у тебя у самого ни разу такого желания не возникало?

– Возникало, – признался Дорохов. – Только сам знаешь, судью не достать, с талоном или без. У них охрана, бронированный лимузин, квартира в спецгородке. Так что и говорить об этом не стоит.

– Иногда мне кажется, что спецгородок и пожизненную охрану им не от бандитов, а от нас назначили, – сказал Швецов.

– Президентские Указы я не обсуждаю, – помотал головой Дорохов.

– Мне агент рассказал, что после суда директор «Возвышения» натурально плакал, – продолжал Швецов о наболевшем. – Ну, водки нажрался перед этим, конечно… Говорил: «Лучше бы я на зону пошел». Короче, раздел его Коновалов до трусов.

– Ну вообще, я думаю, что на старость твой директор себе все же немного оставил, – предположил Дорохов.

– В том-то и дело, что на старость. А на виллу в Испании? На яхту, на шлюх?

– Он думает, на зоне лучше?

– Голодному сытого не понять, – махнул рукой Швецов. – Может, и в самом деле стоит пять лет оттянуть, чтобы потом вообще ни о чем никогда не думать.

– А ты попробуй, – посоветовал Дорохов. – Может, и лучше.

В автобус вбежал майор, и все разговоры прекратились.

– Так, повторяю задачу, – громко произнес он. – По нашим данным, все участники сходки стоят на картотечном учете Управления оргпреступности, так что, как говорится, патронов не жалеть. Но хотя квартал только начался и лимит отделов не выбран, все равно предупреждаю, что палить нужно грамотно: смотрите, грибников не перестреляйте… Тронулись!

Двигатель взревел, и автобус медленно выполз за ворота.

Дорохов чистил автомат в своем кабинете, когда позвонила жена.

– Ты когда сегодня домой придешь? – спросила она, как всегда удивляя Дорохова совершенно беспричинной раздраженностью тона.

– Пока не знаю, – осторожно ответил он. – Наверное, нормально.

– Кефир по дороге купи! – сказала жена и, не попрощавшись, бросила трубку.

Дорохов крутанул головой, вздохнул и вновь взялся за шомпол. Но очередная телефонная трель не дала ему продолжить работу. На этот раз звонил начальник отдела.

– Дорохов! Зайди!

Со вздохом поставив недочищенный автомат в сейф, Дорохов протер руки ветошью и вышел в коридор, где на него едва не налетел Коля Личко из группы заказных убийств.

– Дорохов! Хорошо, что я тебя поймал! Слушай, у меня разработка валится. Сегодня мои киллеры из Нижнего Тагила приезжают с очередным заказом. Одолжи талон до нового квартала, будь другом!

– У тебя что, своих нет? – недовольно спросил Дорохов.