Текст книги "«Если», 2003 № 02"

Автор книги: Алексей Калугин

Соавторы: Далия Трускиновская,Дмитрий Володихин,Владимир Михайлов,Павел (Песах) Амнуэль,Борис Руденко,Игорь Черный,Александр Тюрин,Дмитрий Караваев,Евгений Харитонов,Сергей Кудрявцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Владимир Михайлов
Вирус Ра

1.

И вдруг я скис.

Мне оставалось дописать самое большее две, ну от силы три страницы, чтобы закончить отчет. И тут я почувствовал, что больше не в состоянии выжать из себя ни слова. Все. Конец.

Я еще посидел за столом, опустив голову на грудь и уронив руки. Кажется, ожидал, что пройдет минута-другая – и все опять придет в норму. Нет. Мозг «завис». Встал. Подошел к распахнутой стеклянной двери, за которой сразу же начинался лес. Так принято строить и жить на Стреле-три. Не так уж давно при проведении довольно лихой операции мне пришлось познакомиться с характеристиками многих миров, Трёшки в том числе. Еще тогда подумалось: вот прелестное местечко для того, чтобы укрыться от слишком пристального внимания тех, кто не захочет простить моей активности в деле с Уракарой. Однако обо всем этом деле забыли очень быстро, так что уезжать именно по этой причине мне не понадобилось. И все же пришлось. И даже не уезжать, а бежать.

Не от врагов. Но от того, от чего человек бывает менее всего защищен: от семейных неурядиц.

Я повздорил с женой. С Лючаной. Из-за ерунды. И она, и я – вдруг, ни с того ни с сего – стали ревновать друг друга.

В операции, о которой я только что упомянул, мы с Лючаной работали, как и обычно, парой: я вел поиск, она же страховала меня и выручала в напряженные мгновения.

Когда мы встречались на считанные минуты и под угрозой близкой опасности, было не до деталей и еще менее – до подозрений. Сама по себе близость была настолько ценной (и каждый раз могла оказаться последней), что мы бросались в нее, как пришедший из пустыни – в воду: не пробуя пальчиком, насколько она холодна. И все было прекрасно.

Но сейчас, дома, не было опасностей. И мы позволили себе расслабиться и ничем серьезным не заниматься. А в таких случаях неизбежно возникают мысли. Точнее – придурь.

Собственно, мне не стоило бы вводить вас в курс наших с нею семейных дел. Однако без знания причин трудно бывает разобраться в последствиях.

Мне что-то почудилось, и я сказал:

– Слушай, а вот этому ты где научилась?

– Этому – чему? – не сразу поняла она.

– Ну, вот…

И я без слов показал ей, что имел в виду.

– Сама придумала, наверное, – откликнулась Лючана как-то рассеянно.

– Раньше ты так не делала…

Тут она стала сердиться.

– Я же не спрашиваю, где это и у кого ты нахватался всяких приемчиков!

Я совершенно точно знал, что никогда ничего такого себе не позволял. И рассердился в свою очередь:

– Что же, по-твоему, я там по девочкам гулял?

– Ну а я? – Ее голос стал словно добытым из морозильника. – Или это не я тебя, придурка, вытаскивала из дерьма? Пош-шел вон отсюда! Чтобы тобой в этой комнате и не пахло!

Не сказав более ни слова, я взял подушку, одеяло и пошел досыпать в кабинете.

Ворочаясь на диване, я до самого рассвета представлял – и притом очень убедительно, – как на том месте рядом с Лючаной, которое всегда по праву занимал я сам, находится некто другой и позволяет себе все то, на что имел право только я. В конце концов я сорвался с дивана в настроении хуже некуда и заторопился на кухню – хлебнуть кофе и выскочить из дому куда-нибудь на природу.

Замысел сработал бы – не наткнись я на кухне на собственную супругу. Похоже, каждый из нас хотел что-то сказать – уже набирал побольше воздуха в грудь и раскрывал рот, но через мгновение делал медленный выдох, так и не издав ни звука. Наверное, потому, что каждый боялся начать разговор, чтобы не вызвать ответного камнепада. А когда эти секунды истекли, мы – совершенно одновременно, как по команде – повернулись друг к другу спиной и кинулись: Лючана – в жилые комнаты, я – к выходу. Единственное, что я еще успел сделать, это, проносясь по коридору, захватить из стенного шкафа оперативный кейс, который всегда стоял там в полной готовности, рядышком с другим таким же, принадлежавшим Лючане. На бегу я пробормотал Вратарю: «Убываю, буду держать в курсе» – и был таков.

Нет, довольно! Я для нее плох – пусть ловит свое счастье без меня. А мне сейчас нужно только одно: убраться куда-нибудь подальше, сменить все декорации, зажить спокойной одинокой жизнью, а чему быть дальше – пусть решает время.

Вот в таких размышлениях я прямо из кафе направился к ближайшей станции ВВ – «вневремянки» – и без долгих размышлений выбрал Стрелу-три, Трёшку, потому что она была, во-первых, очень далеко (хотя в век ВВ-транспорта это аргумент несостоятельный) и, во-вторых, совершенно не похожа ни на Теллус, ни на Армаг, ни даже на Топси.

Первые две недели на Стреле-три я занимался только двумя делами: спал и бродил по лесу. Когда пошла третья, решил, что процесс ознакомления с новым миром закончен и пора заняться чем-нибудь другим.

Занялся тем, что мне давно хотелось попробовать: сконструировал компьютерную личность, этакого простого парня, работягу родом с Кантры. Зачем? А зачем люди в свободное время начинают писать маслом или акварелью, выращивать черные розы или разводить шинадских бульдогов?.. Парень получился вроде бы ничего, подсади его в тело – и будет человек, как все. Я дал ему имя: Пат Пахтор. Но на это ушло всего-то недели три. А теперь что?

К середине третьего месяца жизни на Стреле-три я почувствовал, что дело близится к финалу. Я скис. Не надо было долго думать, чтобы понять – почему. С каждым днем я все меньше понимал, что же, в конце концов, произошло между мной и Лючаной. У меня не было никаких оснований подозревать ее..

Короче говоря, виноват был я. Значит, мне следовало сделать первый шаг к примирению.

Движение здесь было довольно вялым. ВВ-порт пустовал, и я уверенно направился к ближайшей кабине, над дверцей которой гостеприимно светился зеленый индикатор. Я вставил карточку в прорезь, чтобы оплатить перенос. На дисплее засветилось: «Добро пожаловать в систему ВВ XT «ХроноСинус». Нажал клавишу входа, дверка распахнулась, и я вошел в кабину.

Но ничего не произошло. Дверца даже не потрудилась затвориться. Ох, провинция…

В соседней кабине повторилось то же самое. И в третьей тоже.

Больше я и пробовать не стал. Вышел, размахивая кейсом и взглядом отыскивая, кому бы выложить то, что бурлило в душе.

Человек в аккуратной форме служащего В В, не позволив мне даже начать, проговорил:

– На табло над входом смотрели? Кабины стартуют только при полной загрузке. Вот шестеро соберетесь – тогда и отправляйтесь.

– И долго мне ждать попутчиков?

Он пожал плечами, не ответив.

– Да что тут у вас – люди в землю вросли? Передвигаться перестали?

– Начались какие-то сбои – люди не попадают, куда хотят, а куда попадают – неизвестно. И без следов.

– Корабли-то хоть летают?

– Да вроде бы…

Кораблик «Стриж» оказался маленьким, от «Астракара». Разгон и вход в прыжок прошли, кажется, нормально; но вообще-то, я за этим не следил, потому что в уме складывались слова манифеста, с которым я собирался обратиться к Лючане… И вдруг какая-то дежурная часть моего мозга просигналила, что корабль ведет себя не так, как следовало бы.

На внутреннее табло капсулы, в которое невольно упирается взгляд пассажира, как только он занимает место в этом гнездышке, обычно подается текущая информация, связанная с полетом. И вот сейчас на матовой пластинке светилось:

«Узел смены курса. Пассажиров убедительно просят не покидать капсул, разгон возобновится при повышенном ускорении».

В этом ничего необычного не было. Находясь в сопространстве, корабль не может маневрировать, курс здесь – только прямая, без всяких посторонних влияний. Если только не считать тех силовых линий, которыми сопространство пронизано и по которым можно перемещаться. Так что курс любого корабля состоит из нескольких частей, поскольку его приходится создавать из отрезков этих силовых линий; для перехода с одной линии на другую необходимо оказаться в точке, называемой «узлом», и там, находясь в неподвижности (так принято говорить: сам я никогда не понимал, относительно чего мы неподвижны) и лишь поворачиваясь в разных плоскостях, нащупывать линию нужного направления и разгоняться снова. У опытных шкиперов это занимало минуту-другую, но сейчас «Стриж» висел в узле все десять, и уже вприпрыжку бежали секунды одиннадцатой.

Не желая терять более ни мгновения, я отпер капсулу. Откинул крышку. Ступил на палубу. И направился в рубку – запретное для любого пассажира святилище. Но, похоже, войди я сюда даже с шумом и грохотом, на это никто не обратил бы внимания. Потому что все оно было отдано огромному экрану.

– Плюс восемнадцать – девять, – бубнил штурман. – Семнадцать – девять. Семнадцать – восемь. Шестнадцать – восемь…

– Нет, ты посмотри, что он делает!

Этот вопль был исторгнут из шкиперских уст маневрами корабля на экране. Между прочим, корабля Военного Космофлота Федерации.

Он находился почти точно на курсе «Стрижа». А поскольку наш кораблик продолжал медленно поворачиваться в том направлении, в котором нам и предстояло разогнаться, то получалось так, что крейсер создавал препятствие для продолжения нашего полета.

– Капитан! – послышалось со стороны крайнего слева поста. – Принят текст с крейсера.

– Давай.

– «Сообщите состав груза и количество пассажиров. Капитан».

– Просто «капитан»? Без имени?

– Так точно.

– Ответь: «Следую Теллус груз генеральный пассажиров двадцать. Вторично требую освободить линию для маневра». Подпись моя.

Я подумал, что пришла пора вмешаться.

– Капитан! – проговорил я негромко. Эффект, однако, был таким, как если бы я рявкнул во все горло.

– Вы кто? – Шкипер резко повернулся ко мне. – Немедленно вон! В капсулу! При неповиновении применю оружие!

– Если только он не сделает этого раньше, – ответил я. Потому что успел уже заметить то, чего они еще просто не могли увидеть: два из четырех носовых стационарных дистантов, чей синхронный импульс был в состоянии испарить астероид, уже заканчивали накачку. Через считанные секунды они будут готовы к бою.

Лицо шкипера налилось кровью, но тут прозвучал еще один возглас:

– Капитан, ответ! – И не дожидаясь разрешения: – «Примите команду для проведения досмотра. Отказ будет расценен как враждебное действие».

Шкипер выругался. А я сказал:

– Капитан, два его дистанта вышли в рабочий режим, и мы под прицелом.

Штурман подтвердил:

– Шкип, и правда: оба нижних у него разогреты.

– Он не имеет права…

– У него есть право сильного, – прервал я. – Вы что, не понимаете – это пират!

– Это вы не понимаете: перед нами корабль федерального флота!

Да, это был военный корабль Федерации. Но какое-то время тому назад он перестал быть им. Я мог бы прочесть этим ребятам длинную лекцию по Уставу дозорно-космической службы, где был, кроме всего прочего, детально разработан ритуал досмотра, начиная с текста первого предупреждения и кончая применением оружия. А прочитав, доказать, что устав не был соблюден ни в едином параграфе, чего никогда не позволил бы себе человек военного космофлота: все они, как известно, великие любители и хранители ритуалов и почитатели всех уставов, сколько бы их на флоте ни существовало.

– Если промедлите еще секунду, то в два счета убедитесь в моей правоте.

– Шкип, крейсер выпустил катер в нашем направлении!

– Сукин сын… Всем по местам стоять! К срочному выбросу!.. Три секунды!..

Дальше слушать я не стал. Я помчался к своей капсуле в пассажирском отсеке с такой скоростью, с какой никогда в жизни не бегал – и, наверное, никогда уже не буду. Ноги работали сами собой, как сумасшедшие. А мик, мой верный микробиокомпьютер, вживленный в мозг, бесстрастно ронял:

– Одна… две… три… четыре…

На то я и надеялся: в три секунды им никак не уложиться, тут нужно умение. Я прыгнул, влетел в капсулу, захлопнул крышку.

– Пять…

Можно было облегченно вздохнуть.

…«Стриж» сел на Африканской платформе. Я дружески попрощался с экипажем и вышел из той самой кабины, в которую входил, совершая побег на Стрелу-три – в двух шагах от дома.

2.

Старуха сидела на полу в самом углу, подобрав под себя ноги, низко опустив голову, так что подбородок упирался в высохшую грудь. Казалось, она никак не воспринимала окружающее, ощущая себя в каком-то другом мире, где, наверное, с кем-то общалась, что-то видела и что-то слышала; во всяком случае, так можно было бы подумать, понаблюдав за нею некоторое время и заметив, как начинают шевелиться ее губы, словно произнося что-то, но совершенно беззвучно.

– Все сигналит, – сказал человек в комнате этажом выше, в очередной раз поглядев на монитор. – Пора бы уже понять, что смысла нет.

– Я думаю, – ответил второй присутствовавший, – она просто молится.

– Сколько ей сейчас?

– Восемьдесят семь, – прозвучал ответ после того, как второй присутствующий бросил беглый взгляд на репитер хронографа.

Первый покачал головой:

– Цепкость воистину неимоверная. Подключите ее еще раз.

Второй, после недолгой паузы, проговорил:

– С вашего письменного распоряжения, гон.

Первый удивленно повернулся:

– Что такое?

– Она не под смертным приговором. И вообще – никакого приговора нет.

Первый не без усилия поднялся со стула.

– Ладно, сделаю сам. Но потом мы с вами побеседуем об инструкциях.

На звук шагов старуха даже не повернула головы.

– Мадам! – четко и громко произнес вошедший – так обращаются к людям с нарушенным слухом. – Перестаньте бормотать. Пора бы уже понять: в каких бы полях вы ни пытались работать, ни единый квант излучения не пробьется наружу. Никто вас не услышит.

Не дождавшись никакой реакции на свои слова, он повернулся, подошел к столу, взял XT-экстрактор и стал внимательно его осматривать, нажимая на кнопки, проверяя работу на холостом ходу. И продолжал:

– А потому бесполезно ожидать, что в вашу судьбу вмешается благородный рыцарь и освободит вас. Да если бы такое и приключилось – что бы он стал делать с вами, красавица? Конечно, если он геронтоман… Хотя, скорее, ему следует быть некроманом, поскольку в ближайшее время… – Он приблизился к старухе вплотную. – При всем нашем восхищении вашей, так сказать, волей к жизни…

Надо было унять мелкую дрожь в руках. Да ну же!.. Хотя промахнуться было бы сложно: точка на ней поставлена несмываемой краской. Ну вот, кажется, можно начинать. Только уж очень неудобно она уселась.

– Поднимите головку, драгоценная. Вы слышите? Голову, я говорю! – Никакого терпения не хватит, честное слово! – Ты, карга старая, я с тобой разговариваю! Подними голову!

Он нагнулся. Схватил старуху за волосы. Рванул вверх…

– А-а-а-а… О-о!

Наверху встрепенулся второй.

– Ну и ну… – только и смог пробормотать он, не в силах оторваться от монитора. – Куда же это она ему угодила, а?..

Ох, как он корчится, бедняга! Откуда только у нее взялось столько силы для такого дикого удара!

Когда помощь ворвалась в лабораторную камеру, старая дама снова сидела в своем уголке. Поэтому трогать ее не стали, погрузили пострадавшего на принесенные носилки и немедленно убыли в медицинское отделение.

Как только за ними захлопнулась тяжелая дверь, в камере возник новый, неожиданный звук. Он напоминал каркающий, злорадный смех. Кроме старухи, здесь никого не оставалось, так что приходилось предположить, что смеялась именно она.

3.

В прихожей царила мертвая тишина – во всяком случае, на протяжении тех двух секунд, которые требовались Вратарю для полной моей идентификации; то была процедура, неизбежная после любой отлучки. Потом прозвучало привычное:

– Привет, хозя…

Его слова сразу же заставили меня насторожиться. Вратарь начал заикаться после той схватки, что произошла здесь в самом начале операции, о которой я уже не раз упоминал. Но за три месяца могла же Лючана наладить у Вратаря нормальное произношение, чтобы он не съедал звуки. Могла – но не сделала.

– Привет, Вратарь. Где хозяйка?

– Хозя… не… до…

Что, скорее всего, следовало реконструировать так: «Хозяйки нет дома».

– Хорошо. Спасибо за информацию.

И я вошел в жилую часть. Двинулся, заглядывая во все двери подряд, чтобы убедиться: все в порядке и я не рискую наткнуться в ванной на чужую бритву. Вещей неизвестного происхождения я не обнаружил, зато пришел к невеселому выводу: здесь уже некоторое время никто не жил.

Может быть, после случившегося она не захотела здесь оставаться. Решила сменить обстановку, как сделал это я. Так выглядел первый из вариантов.

Второй был не лучше: заболела. В операции она устала, как и я. И когда к этому прибавился неизбежный стресс, результат нашей ссоры, скандала – здоровье не выдержало. И она свалилась.

Я вызвал Вратаря.

– Когда ушла хозяйка? Не голосом, выведи на дисплей.

« За 2136 часов до текущего» – таким оказался ответ.

Я прикинул. Получалось, что она исчезла в тот же день, что и я, но несколькими часами позже.

Я задал поиск по больницам. Пока компьютер работал, я открыл свою нелегальную установку ВВ-связи и запустил поиск ее ЛК – личного кода – по всей планете.

В больницы – не поступала.

В морги – не поступала.

На Теллусе заданный номер не обнаружен.

Пришлось задавать поиск ЛK по всей Федерации. Время шло. Я ждал. И мне уже стало казаться, что Лючана где-то терпит бедствие, ей нужна моя помощь – а я не знаю, в какую сторону кинуться…

Все, что проходило у меня по ВВ, аккуратно записывалось. Я установил дату, то проклятое число, когда все полетело вверх ногами и я сбежал.

Предчувствие не обмануло: сюрпризы и в самом деле были. Действительно, Лючана в тот день обратилась… этот код я знал уже давно – не хуже, чем свой собственный.

Лючане ответили. И разговор начал разматываться.

Я слушал, не пропуская ни слова и записывая его в память моего мика.

А тут наконец закончился федеральный поиск. Ответ был по меньшей мере странным:

Искомый ЛК существует, установить местонахождение не представляется возможным.

Я вышел в коридор. Открыл стенной шкаф.

И тут только до меня дошло, что ее оперкейса на месте нет.

– Вратарь! Текстом: сколько раз хозяйка выходила в тот день, когда я уехал?

Два раза. В двенадцать семнадцать, вернулась в тринадцать пятьдесят пять. И второй раз в четырнадцать тридцать. Еще не вернулась.

Я и сам вижу, что не вернулась…

– Стереги дом! – сказал я Вратарю на прощание.

– Да, хозя… – послал вдогонку мне косноязычный бедняга.

Я выскочил на улицу. Вместо стволов армагской чинкойи вдоль тротуаров сейчас стояли какие-то другие деревья. Но на это мне было уже наплевать.

4.

Генерал Иванос, первый заместитель директора Службы и человек, с которым приходилось не раз работать плечо к плечу в очень непростых условиях, вздохнул и сказал:

– Слушай, Ра, я вроде не давал согласия стать поверенным в твоих семейных проблемах…

Он сказал «Ра», но к египетскому богу Солнца это не имеет никакого отношения. Просто сокращенное от «Разитель» – моего кодового прозвища в минувшие времена.

– Свои проблемы мы с Лючей решим сами. Но нужно сначала найти ее.

– С чего ты взял, что мы должны знать, куда она подевалась?

– Она уходила быстро – оставила дом в беспорядке. Взяла с собой оперативное снаряжение. У нас с ней никаких очередных дел не было. Но вот она внезапно и настоятельно понадобилась. Далее: она позвонила тебе по закрытой связи. И ты ее пригласил для серьезного разговора. Воспроизвести тебе весь ваш диалог? Он у меня в мике – для верности.

– Сукин ты сын, – с чувством сказал Иванос.

– Она не могла бы уйти, не оставив ни словечка. Уж такова Лючана: ей нужно, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней. И она не преминула бы сделать это, если бы не та единственная причина, которая могла ее от этого удержать. Уровень секретности. То есть ее подключили к операции настолько закрытой, что даже сам факт ее ухода не должен был нигде фиксироваться. А из всех, кто мог наложить такой запрет, ты идешь под номером первым.

– Да, – уронил он невесело. – Спасибо за высокую оценку. Ну ладно, приходила она сюда. У нее тогда была одна мысль: найти тебя. Ну, я помог ей – выяснил, что ты удрал на Трёшку. Она кинулась на ВВ. И исчезла. Так что все твои идеи насчет закрытых операций и тому подобного на сей раз не соответствуют действительности.

– Исчезла… Может, объяснишь подробнее?

5.

– Дело это, – сказал Иванос, внимательно разглядывая свои ногти и лишь время от времени поднимая взгляд на меня, – откровенно говоря, какое-то странное. Я бы даже сказал, иррациональное. Есть некоторое количество фактов. Но они вроде бы не ложатся в одну корзину. А в то же время моя интуиция поисковика громким голосом кричит, что все произошедшее – следствие одной и той же цепи причин. Началось с того, что и правление корпорации «ХроноСинус», хозяйки ВВ, и все ее дочерние предприятия сменили дислокацию. Переметнулись с Милены на Улар.

Я только покачал головой. Потому что в перечне обитаемых миров не назвал бы его даже самым последним.

Иванос кивнул:

– И тем не менее именно так. И этот мирок превратился вдруг в центр самой могучей корпорации в известной нам части Вселенной.

– Потребовала ли Федерация объяснений? Как-никак для властей это вопрос престижа!

– Требовать не пришлось: post factum они сообщили сами. Как говорится, поставили в известность. Дело, мол, в том, что дальнейшее развитие ВВ-науки и техники требует проведения в ближайшем будущем целого ряда серьезных экспериментов, чьи последствия могут отрицательно сказаться на условиях жизни населения. Якобы потому они и приняли решение переместиться туда, где никакого населения нет.

– Ну что же, формально протокол соблюден. И дальше?

– К этому сообщению было одно маленькое примечание: поскольку подготовка экспериментов и само перемещение в новый мир потребовало весьма существенных затрат и истощило финансовые резервы корпорации «ХроноСинус», никакие налоговые отчисления в текущем финансовом году, а также, видимо, в несколько последующих лет производиться не будут. Точка.

– Ничего себе, – сказал я. – Для Федерации это удар ниже пояса… И что же вы сделали?

– Объявили им блокаду. Послали ударную эскадру, – сказал Иванос каким-то бесцветным голосом.

– Судя по твоей интонации – гром победы не раздался?

Он пожал плечами:

– Три дня мы поддерживали с эскадрой устойчивую связь. Потом она прервалась – и не восстановилась до сих пор. А еще через пару дней после этого в Просторе начали происходить нападения на транспортные корабли. А затем люди стали исчезать в миг ВВ-переброски, бесследно растворяться в пространстве. Всю Федерацию залихорадило…

Иванос сделал паузу, даже закрыл на несколько мгновений глаза, как будто собирался с мыслями. И продолжил совсем другим тоном – словно сам не был уверен в своих словах:

– Ну ладно, все то, о чем я говорил, может быть, неожиданно, однако же объяснимо: и захват территорий, и пиратство – дела старые, знакомые. А вот дальше стали происходить такие события, аналогов которым мы не находим. Вдруг на рынках многих миров, сначала самых далеких и слаборазвитых, стала появляться продукция, изготовленная на Уларе. На Уларе! Где еще вчера ничего, кроме камней, не было!

– Вот как. Какая же продукция?

– Да самая обычная. Прежде всего – потребительская техника. Домашняя, уличная… Электроника. Сначала – достаточно простая, но с каждым днем – все сложнее, на уровне ведущих производителей. И недорогая. Дешевле, чем производит любой уважающий себя мир. Откуда это? Предприятия, сырье, рабочая сила? – Он покосился на меня с подозрением: – Но что-то не вижу, чтобы мой рассказ тебя очень удивил.

Я кивнул:

– Не удивляет – потому что второе вытекает из первого: откуда сырье и люди? Скорее всего, с захваченных кораблей. Заводы? Ну, если они смогли перебросить свою фирму, то почему же не прихватить и какие-нибудь сопутствующие предприятия?

– Да просто потому, что у «ХроноСинуса» их никогда не было! Если они что-то и производили, то лишь атомтронику, связанную с ВВ.

– Ты говорил о пиратстве, исчезновении людей при ВВ-перебросках, а вот мне пришлось уже столкнуться и с тем, и с другим.

Я рассказал; слушая, он хмурился все больше. Потом медленно проговорил:

– Как, по-твоему, чьим может быть этот корсар?

– Думаю, он из нашей эскадры, Ива.

Генерал развил мою мысль:

– А если это наш корабль и эскадра была возле Улара, значит, это их рук дело. А?

– По логике – так. Но каким способом можно захватить целую эскадру, к тому же не повредив кораблей? И столь молниеносно, что экипажи не успели сообщить ни слова!

– Вот это мы очень хотели бы понять… Твои предположения?

Я невольно провел ладонью по лбу, по глазам.

– Если бы я сейчас мог спокойно размышлять, то, в первую очередь, обратил бы внимание на другое. Можно, пусть с натяжками, объяснить, откуда взялись люди. Или сырье. Даже оборудование. Но где же они нашли время для такого стремительного развития? Его нельзя награбить, его невозможно обнаружить в перехваченных ВВ-перебросках… Но извини, сейчас на меня не рассчитывай. У меня – свое дело. Куда вы закинули Лючану? Давай адрес.

Иванос молчал достаточно долго, прежде чем ответить.

– Ра, я ведь говорил, что уровень секретности – не твой.

– Я же не прошу изложить суть операции, вообще никакие тайны мне не нужны. Но ведь вы ей наверняка дали один из блуждающих номеров – по которому местопребывание засечь нельзя. Мне этого достаточно.

– Дали, – признал Иванос нехотя.

– Диктуй!

– Есть номер, – проговорил он хмуро, после небольшой паузы, так, что мне сделалось не по себе. – А вот Лючаны – нет. Не откликается, понял?

– Можно ведь запросить резидентуру, навести перекрестные справки…

– Там никого, кроме нее, нет и не было. Ни резидента. Ни сети. Белое пятно. Сплошное белое пятно.

Полуобернувшись, он извлек из сейфа несколько бланков:

– Заполняй.

Я глянул на бумаги. Перевел глаза на него.

– Да, – кивнул он. – Оформим на тебя допуск «Анни». И введем в курс дела. А уж дальше – решать будешь сам.

– Спасибо, генерал, – поблагодарил я, хватаясь за перо.

– Вот тебе добрый совет, – сказал Иванос, когда все было сделано. – Не добирайся туда путями Лючаны. Возможно, использованные однажды трассы под их контролем. Хотя она туда летела вовсе не по прямой. Вероятно, у них прибывающие проходят серьезный зондаж – не только сознания, но и подсознания. Мы дадим тебе псевдоличность…

– Не нужно, у меня есть. И хорошо, что о ней никто не знает.

Иванос остро взглянул на меня, но промолчал.

– Как держать связь с тобой? – спросил я.

– Я не домосед, – криво улыбнулся Иванос. – Выходи на компьютер по моему личному коду.

– Спасибо. А чтобы не быть в долгу – прими от меня вот эту комбинацию. В мое отсутствие сможешь общаться с моим Вратарем. Мало ли что… Счастливо оставаться.

– Приятных тебе встреч.

Я подумал, что лучшего пожелания он не смог бы найти.

– Вратарь, сними копию моей личности. Далее: введи в мой мик программу, по которой через каждые двадцать три часа моя личность будет возвращаться в тело – на один час, подавляя на это время Пахтора. Буду вызывать тебя по ВВ-связи.

– Принято.

Пожалуй, больше на Теллусе делать мне было нечего.

6.

– Назовитесь полностью: имя личное, имя семейное…

– Да, гон. Пат Пахтор.

– Пат – личное имя?

– Ну, а как же еще? Пахтор – семейное имя. Пахторов много на Кантре. Как же Пахтор мог бы быть личным именем? Никак, гон.

– Много болтаешь. Приехал на время или насовсем?

Спрашивая, контролер даже не смотрел на очередного иммигранта, одного из прибывших с последней вербовочной командой – тридцать человек в большой ВВ-капсуле, какие только у «ХроноСинуса» и были. Тридцать дураков на трех дежурных контролеров, на каждого лопуха не более двадцати минут. Контролер смотрел на дисплей: главными были вовсе не те вопросы, какие надлежало задать, и не ответы, которые полагалось выслушать, а происходивший одновременно тонкий поиск в сознании и мике анализируемого. На этот раз – рутина: четкие мысли первого ряда (о еде, о приюте, о бабе, о работе, о деньгах).

– Чем занимался? Работал – кем, где? Что умеешь?

– А-а. Да… как бы сказать. По монтажу. Монтажник, значит.

– Что приходилось монтировать?

– Ну, что прикажут, то и…

Просто тоска с ними. Ладно – его время вышло. Контролер еще две секунды смотрел Пахтору вслед. У его стола уже топтался следующий, какой-то урод косорылый. А руки-ноги у него не кривые? Да нет. Просто удивительно! А говорить он умеет?

– Личное имя? Семейное имя?

– Мое? Тон Чугар.

– Тоже с Кантры?

– Да ты что! С какой такой?.. С Синеры. Не видно, что ли? На Кантре они все уроды, смотреть тошно.

Господи, скорее бы конец смены!

7.

До места назначения его не довели, а даже довезли – на скользуне, прокатили с ветерком, правда, не одного, там еще трое было из прибывшей компании. Ехать пришлось довольно долго; улицу проезжали за улицей, дома становились пониже и пореже, потом вдруг прекратились совсем, пошли пустыри, где почти ничего не росло – голый камень.

Ехали часа два. Потом дорога свернула круто вправо – и появилась высоченная круглая башня. По соседству стояло два корпуса. Большой и маленький. Как отец с сынком. А еще подальше – другие строения, высокие, длинные, без окон. Готовые.

Маленький корпус – сразу видно, жилой. Или конторский. Или и то, и другое. Во всяком случае, обитаемый. А вон и люди около него – человек пять, похоже. Стоят, смотрят сюда. Ждут приезжающих, скорее всего.

А позади большого корпуса – самый край виднеется – площадка с техникой. Какая она там – отсюда не различить. Да и не нужно. Что потребуется – сами покажут.

Стоп. Остановились близ малого дома. Приехали.

– Выходите все! К той двери, крайней справа.

К указанной двери Пат успел первым. Быстрее пройдешь – раньше покажут, где жить, куда барахло положить.

– Вот тут будешь квартировать, земляк.

Пат Пахтор недоуменно осмотрелся.

– Это… сколько же тут нас будет?

В ответ – с усмешкой:

– Ты да ты – выходит, двое.

– То есть как это: я один, что ли?

– Такие у нас, земляк, порядки. Не к дикарям приехал. В этом мире человека уважают. Теперь, значит: столовка ниже, на первом этаже, от лестницы по коридору до конца. Мимо не пробежишь – запах не позволит. Если сразу пойдешь – может, еще успеешь на ужин.

На ужин успеть очень хотелось. Но еще сильнее было желание лечь и уснуть.

– Да ладно… Устал я чего-то…

– Тогда ложись. Потому что завтра у тебя уже рабочий день. Подъем в пять утра. Ну, все. Пошел я. Вас теперь разводить придется до самой ночи – этакая орава. И еще ведь не последние…

Пат едва дотерпел до конца. Проводник не успел выйти, как он сорвал с себя одежду и даже мыться не стал: глаза сами закрывались, сознание уходило. Хватило еще сил откинуть одеяло, но порадоваться чистому белью он уже не успел. Вырубился.

8.

Но это никак не означало, что и все прочие улягутся спать вот прямо сейчас; у некоторых из них серьезная работа в этот час только начиналась.

Первой моей мыслью было: молодец Вратарь! Выполняет оставленную ему программу в точности, как бы он там ни заикался.