Текст книги "«Если», 2003 № 02"

Автор книги: Алексей Калугин

Соавторы: Далия Трускиновская,Дмитрий Володихин,Владимир Михайлов,Павел (Песах) Амнуэль,Борис Руденко,Игорь Черный,Александр Тюрин,Дмитрий Караваев,Евгений Харитонов,Сергей Кудрявцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Это первое. А второе… Об этом Сол и подозревать не должен. Элис… Быть с ней хотя бы в часы, когда идет опыт. Сидеть рядом, держать за руку… Почему такие женщины всегда достаются мужчинам, которые их недостойны? Сол, конечно, неплохой человек, но странный, да и больной к тому же, что бы он на самом деле о себе ни думал: с синдромом Альпера долго не живут, невозможно прожить долго без минуты сна, организм подключает внутренние резервы, но все равно довольно быстро ломается, и тогда – либо новый длительный сон, и хорошо, если без серьезных последствий, либо… смерть от инсульта или инфаркта мозга.

– Я согласен, – доктор Волков решительно отодвинул тарелку с недоеденным супом. – Честно скажу, ваша идея симбиоза, Сол, не показалась мне убедительной. Но природа сна меня всегда привлекала.

– Замечательно, – просиял Туберт.

* * *

– Этот разговор произошел примерно полгода назад, вскоре после Хэллоуина, – закончил свой рассказ доктор Волков. – С тех пор мы стали неразлучны: Сол, Элис, Фред и я. Меня это устраивало – я мог часами находиться рядом с…

– Вас это устраивало, – перебил Дайсон, – а меня нет. По сути, вы не ответили ни на один мой вопрос. Я ведь что хотел узнать: могли ли эти ваши эксперименты иметь отношение к убийству Туберта и смерти Бакли. Из вашего рассказа ничего не следует. Симбиоз разумов… При чем здесь космические цивилизации, которых, скорее всего, не существует в природе? Не станете же вы утверждать, что в лабораторию проникли «зеленые человечки»?

– Какие «зеленые человечки»? – удивился Волков. – Глупости.

– Вот и я говорю. Могла Элис Бакли убить Туберта, сыграв роль «зеленого человечка»?

Могла ли… – Волков сжал кулаки. – Послушайте, я же сто раз говорил: нет, нет и нет!

– Пожалуйста, успокойтесь, – поднял руки Дайсон.

– Вы сто раз спрашиваете одно и то же! Считаете, что я лгу? У вас есть свои эксперты, спросите их. Почему вы не можете оставить Элис в покое? У нее только что брат умер! И еще неизвестно, что с ним сделали в участке!

– О чем вы? – нахмурился Дайсон. – Послушайте, доктор, держите себя в руках. На что вы намекаете?

– Ни на что, – буркнул Волков.

– Полтора часа, – сказал Дайсон. – Мисс Бакли спит уже полтора часа. За это время я выслушал интересную лекцию о том, что такое сон, и ничего не узнал о мотивах. Вы говорили, что боитесь, и меня это признание заинтересовало. Я позволил вам высказаться, верно?

Волков молчал.

– А теперь вы будете слушать меня и не перебивать. Вы все время врете, доктор. Ложь первая: вы утверждаете, что не можете разбудить Элис Бакли. Вы можете это сделать, вы это уже делали на моих глазах. Ложь вторая: вы утверждаете, что боитесь за жизни, свою и Элис, и из этого следует, что у вас есть какие-то соображения о личности убийцы, которые мне не известны. Но вместо того, чтобы поделиться, вы вешаете мне на уши лапшу, рассказывая о космическом симбиозе, об инопланетянах и прочей чепухе. Я, пожалуй, вызову «скорую». Нельзя оставлять мисс Бакли без медицинской помощи. А от вас не дождешься…

Он потянул из кармана телефон, и этот жест заставил Волкова наконец очнуться:

– Не надо, – попросил он, – мы же договорились…

– О чем?

– Хорошо, я попробую разбудить… Надеюсь, что… Но пожалуйста, старший инспектор, не нужно ее волновать.

Дайсон промолчал. Волков наклонился к лицу Элис, провел правой ладонью перед ее закрытыми глазами, тихо произнес несколько слов, фразу, которую Дайсон не понял, но последовательность бессмысленных слов запомнил, конечно, чтобы потом, когда появится возможность, вписать в протокол.

Элис открыла глаза, и Дайсон облегченно перевел дух.

– Алекс, – губы Элис шевельнулись, но слова слышны были плохо, и Дайсон наклонился вперед, не обращая внимания на недовольные жесты Волкова, – Сол… Я только смотрела… Не могла ничего сделать…

– Чего вы не могли сделать, мисс Бакли? – вмешался Дайсон.

Доктор Волков обернулся и посмотрел на детектива бешеным взглядом. Старший инспектор лишь улыбнулся в ответ и повторил вопрос:

– Вы видели убийцу доктора Туберта, верно? Но не могли ничего сделать. Вы спали, но какая-то информация из внешнего мира до вашего сознания доходила.

– Нет, – сказала Элис. – Как я могла его видеть?

– Видели не глазами, я понимаю, но во сне чувствовали, как кто-то вошел, ощущали его присутствие… Настолько явственно, что можете назвать имя.

– Не понимаю, о чем вы. Кто входил? Никто не мог… Я думала об этом все время… Никто.

Прокол. Не успел. Элис очень быстро перешла из состояния сна к бодрствованию, он пропустил нужный момент. Конечно, для суда признание не играло бы никакой роли, но нить все-таки была бы у него в руках.

– Извините, – сказал Дайсон, – я хотел поговорить о вашем брате, но вы так внезапно заснули, что я вынужден был позвать на помощь доктора Волкова.

– Мой брат… – Элис поднялась и села, ухватившись обеими рунами за запястья Дайсона так же, как минуту назад хотела ухватиться за доктора Волкова. – Что с ним?

– С ним случилось несчастье.

– Фред умер?

– Дайсон услышал за спиной странное хрюканье, похоже, доктор Волков то ли плакал, то ли пытался подать Элис одной ей понятный знак.

– Да, – коротко сказал детектив.

– Господи, – произнесла Элис, и во взгляде ее появилось странное выражение, которое Дайсон не смог сразу определить. Он ожидал душевной боли или иного похожего чувства, но Элис смотрела иначе. Как? Что с ней происходило?

– Господи, – повторила Элис. – Значит, Фреда тоже убили.

Покорность судьбе. Да. Вот что появилось в ее взгляде.

– Элис, – произнес доктор Волков, – я рассказал старшему инспектору о работе Сола.

– Все? – спросила Элис, прислушиваясь к чему-то в себе самой.

– Нет.

– Надо рассказать все, – сказала Элис.

– Конечно, – подтвердил Дайсон. – Об этом я и толкую. Первое: вы знаете, кто входил в лабораторию Туберта и, следовательно, был его убийцей. Второе: вы сказали, что Фреда убили, хотя я не говорил об этом, – значит, имя убийцы знаете и в этом случае.

– Имя? – переспросила Элис. – Он. Высший разум. Симбиозавр.

– Пожалуйста, Элис, – детектив держал ее руки в своих и не собирался выпускать, – пожалуйста, мы уже прошли этот путь почти до конца. Не нужно меня запутывать.

– Я не запутываю, – сказала Элис. – И… Я не хочу умирать!

Столько внутренней энергии было вложено в эти слова, что Дайсон отшатнулся. Ему показалось, что ладони Элис стали горячи, как чайник со вскипевшей водой, но в следующее мгновение это ощущение пропало – напротив, руки Элис были холодны, особенно кончики пальцев, Дайсону захотелось согреть их, прижать к щекам.

Старший инспектор отогнал навязчивое желание.

– Вам угрожают? – спросил он.

– Сначала Сол, – произнесла Элис, глядя в пространство, – потом Фред: Сол – потому что не спал и был опасен. Фред – потому что это была его идея. А теперь, конечно же, я.

– Или я, – сказал Волков. – Тоже подходящая кандидатура.

– Ты нет, – покачала головой Элис. – Ты не знаешь всего.

– О симбиозе? Сол с Фредом мне всего не рассказывали, верно, но кое до чего я дошел сам, а остальное нашел в компьютере.

– Доктор Волков, – с тихим бешенством произнес Дайсон, – пожалуйста, пройдите в другую комнату. Я вас позову, когда мы с мисс Бакли закончим.

– Алекс, – сказала Элис, – я бы выпила чаю.

– Будет исполнено, – усмехнулся Волков и пошел в кухню, где минуту спустя демонстративно загремел посудой.

– Он не знает жалости, – произнесла Элис. – Сол мог бы объяснить вам, но он его убил. И Фред тоже мог… Послушайте, вы говорили с Фредом. Наверняка он пытался объяснить…

«Пытался», – подумал Дайсон. Фредерик Бакли пытался сделать все, чтобы никто не догадался о его связи с сестрой Флоберстон. Он готов был даже взять на себя убийство, лишь бы эта связь не раскрылась. Чего он боялся? Скандала? А разве самообвинение в убийстве – не скандал, причем куда больший? Карьера загублена, суд, присяжные…

Почему Бакли взял на себя убийство Туберта?

Впервые вопрос этот показался Дайсону не таким простым, каким выглядел вначале. У Бакли была – должна была быть – куда более серьезная причина, чем нежелание впутывать Мэг Флоберстон. Какая? Что он пытался объяснить и чего Дайсон не захотел понять?

– Мы о многом говорили, – медленно произнес детектив. – Ваш брат все время пытался увести разговор в сторону от убийства.

– Фред не мог…

– Да, мисс Бакли, теперь я понимаю, что он втолковывал мне что-то, что считал важным, а я не понимал.

– О симбиозе?

– Фред не упоминал этого слова, иначе я бы запомнил.

– Но он должен был говорить о Вселенной, о комплексном разуме…

– Конечно, – кивнул Дайсон. – О чем еще может говорить астроном?

– Вы должны были выслушать его!

– Я его выслушал, – сухо произнес Дайсон. – И не уловил смысла. Попробуйте теперь вы. Как и кто проник в лабораторию, взломав код, как и кто убил Соломона Туберта? Как и кто мог убить вашего брата Фреда? Тоже, кстати, в запертой комнате.

– Как и кто… – повторила Элис, обхватила колени ладонями, забилась в угол дивана, на детектива не смотрела, похоже, она вообще не видела ничего вокруг себя, погрузившись в собственные размышления так глубоко, что уже и выбраться на поверхность реального мира не смогла бы без посторонней помощи.

– Спросите еще – почему? – сказала она. – На этот вопрос я могу ответить. Он защищает себя. Единственное разумное существо во Вселенной. Мы – его часть. Клетка в сложнейшем организме. Фред назвал его галактоидом. Сол называл симбиозавром. Улавливаете разницу? Они по-разному относились к идее симбиоза – Фред практически, а Сола больше интересовал философский смысл…

– Дорогая мисс Бакли, – проникновенно сказал Дайсон, положив ладонь на колено женщины, – поймите наконец: меня не интересует философия, меня не волнует Вселенная, мне нет дела до симбиоза цивилизаций и всего остального, чем вы пытаетесь заморочить мне голову.

– Никто вам не…

– Конечно! Но как только я начинаю подбираться достаточно близко к действительной причине обоих убийств и к тому, как это было сделано, вы ловко – то есть это вам кажется, что ловко, а на самом деле просто глупо – пытаетесь свернуть меня с правильной дороги.

– Какую дорогу вы считаете правильной? – равнодушно спросила Элис.

– В клинике уже работают эксперты, – заявил Дайсон, не отвечая на вопрос. – У нас замечательные специалисты – несколько профессоров из разных университетов, их специально пригласили по моей просьбе… Полагаю, они разберутся. Но мне бы хотелось…

– Вам бы хотелось распутать все самому, – сказал, входя в гостиную, доктор Волков. В руках он держал поднос, на котором стояли три чашки и большое блюдце с хрустящими крекерами. – Извините, я заварил всем цейлонский чай и печенье положил, больше ничего я в шкафчике не нашел… Элис, у тебя даже кофе нет!

– Не пью кофе, ты же знаешь, – дернула головой Элис. – От кофе у меня начинается мигрень.

Волков поставил поднос на журнальный столик, опустился на диван рядом с Элис, взял одну из чашек и с демонстративным наслаждением отпил глоток.

– Прошлую ночь, – сказал он, – я не мог заснуть. Лежал и думал о Соле, о его судьбе, о том, как все это могло получиться.

– Послушайте…

– Нет, это вы послушайте! Вы не даете никому договорить до конца. У вас свои соображения, и вы хотите, чтобы мы их подтвердили, ничего больше вам не нужно. Дайте наконец сказать!

* * *

Они были в лаборатории Туберта, Сол ходил из угла в угол, а Алекс сидел на жестком белом табурете – он занял это место, чтобы не расслабляться и иметь возможность уйти, как только рассуждения коллеги покажутся выходящими за границы здравого смысла.

– Это приходит к нам в виде снов? – спросил Алекс.

– Какие сны, Господь с вами! – поднял руки Туберт. – Сны человек видит минут пять за всю ночь, вы это прекрасно знаете! Все наоборот: если вдруг контакт прерывается, помеха какая-то произошла, скажем, то подсознание наше выпадает из общей сети, и тогда мозг, чтобы заполнить паузу, пробует по аналогии продолжить разговор. Но теперь он говорит сам с собой, черпает информацию сам из себя, из собственных впечатлений. Эта игра и воспринимается как сновидение. А потом канал исправляется, помеха исчезает, вновь включается линия связи, сон гаснет. И мозг опять участвует в общем для всех разумных миров процессе.

– Вы хотите сказать, Сол, что так и происходит познание?

– Разве это не очевидно? Великие открытия делались во сне. Заметьте, не тогда, когда вы видите какой-то конкретный сон. Пресловутый Кекуле, чей сон вошел в учебники, видел обезьян, а проснувшись, понял, как записать формулу бензола. Это значит – перевернуть все с ног на голову. Кекуле, заснув, вышел, в общее разумное поле, где и нашел (совместными усилиями) ответ. В клетках мозга этот ответ был записан. А потом – очередная помеха, и появился сон. Прямого отношения к проблеме бензольных колец сон не имел, конечно. Обезьяны. Могли присниться крабы на сковородке. Но знание о химической структуре бензола уже находилось в памяти ученого! Оно вполне могло прорваться и в сновидение. Так и получилось. Вы думаете, если бы ему не приснились обезьяны, Кекуле не изобрел бы своей формулы? Изобрел бы, потому что он ее уже знал. Она бы явилась ему через день-другой, и не во сне, а за рабочим столом.

– Очень интересно! – искренне сказал Волков, хотя и не был убежден окончательно. – Как я понял, вы утверждаете, что мозг, отключенный от сознания, является частью единого галактического разума? Потому-то и возникают гениальные прозрения, идеи… Так?

– Примерно так, хотя все, конечно, сложнее.

– А лошади? Коровы? Волки? Они ведь тоже спят, а медведи так и вообще – несколько месяцев кряду. Но разве животные разумны?

– Хороший вопрос. И вы не видите ответа?

– Ну… Я хотел бы услышать ваше мнение.

– Попробуйте сначала сами. Мне нужно, чтобы вы это додумали, ведь мы должны работать вместе.

– Хорошо. Видимо, сон животных не столь глубок, они и во сне воспринимают окружающий мир. А значит, не в состоянии подключиться к общей системе. Так?

– Нет, не так. Вы считаете, что спящий человек начисто отключается от мира? Вы просыпаетесь от звонка будильника, значит, вы слышите. Вас может разбудить яркий свет, значит, ваши глаза принимают сигналы и во сне. Нет, все иначе. Просто то теплокровное существо, которое впоследствии стало человеком, было первым, начавшим спать. Право первой ночи, хе-хе… Кто это был? Еще задолго до обезьян. Тушканчик какой-нибудь? Так вот, он включился в сеть и застолбил канал. Прочие остались вне системы, могли пользоваться крохами, отрывками… Спи не спи, но если линия занята, что ж поделаешь?

– Разве на каждой планете может быть только один разумный вид?

– Безусловно! Линия связи должна освободиться, и тогда подключается другой вид, способный хорошо спать. Он станет разумным в считанные годы. Или столетия. Во всяком случае, очень быстро. Как это произошло с человеком. Но мы не захотим освободить линию, верно? Да и не сможем – процесс подсознательный, никто ведь до сих пор не догадывался, как все происходит!

– Вот и об этом я хотел спросить, – Алекс немедленно уцепился за подсказку. – Никто не догадывался, а вдруг вы…

– А вдруг я! Дорогой мой, в любой системе связи когда-нибудь происходит сбой, утечка информации, называйте, как хотите. У меня был летаргический сон, разум отключен напрочь, Никаких помех. Идеальный контакт. Наверное, влияние было очень прочным и сильным, и информация записалась в те клетки мозга, которые доступны мне и в бодрствующем состоянии. И потому, когда я проснулся… Я просто вспомнил. Мне казалось, что я всегда это четко знал, даже тени сомнения не было. Может, это все равно, что выиграть в лотерею миллион. Чистый случай. Если бы не синдром Альпера, меня наверняка заставили бы все забыть. Но я перестал спать – повезло мне, как вы считаете? А ему повезло? А человечеству?

* * *

На проспекте Независимости Дайсон попал в пробку. Делать было нечего, и он размышлял. Старший инспектор прекрасно понимал, что оба – и Элис, и доктор Волков – водят его за нос. В основу своей интерпретации они положили реальный факт: Туберт действительно страдал странной болезнью, которую с большой натяжкой можно назвать бессонницей. Вполне вероятно, именно это обстоятельство побудило его выбрать проблему сна в качестве темы для постдоктората. Все остальное, что наговорили ему Элис и Алекс, разумеется, могло быть правдой, но могло оказаться и выдумкой, чтобы отвлечь его от истинных причин и деталей преступления.

Дайсон вспомнил, как обнаружил доктора убитым. Тихая научная лаборатория. Комната, заставленная аппаратурой. Компьютеры. Перемигивание индикаторов. И Элис Бакли, спокойно спящая, дыхание ровное, руки лежат вдоль тела, многочисленные датчики приклеены к рукам, груди, голове, провода свободно свисают, а один натянут – тот, на котором Элис лежит, потому что…

Машины справа и слева начали медленно продвигаться вперед, сзади нетерпеливо загудели, а Дайсон даже попытки не делал сдвинуться с места.

– Эй, мистер, вы уснули? – застучал в стекло и заглянул в окно молодой чернокожий полицейский. – Нужна помощь? Вы задерживаете движение!

– Прошу прощения, – пробормотал Дайсон и рванул с места так, будто собирался участвовать в ралли. Едва не врезался в ехавшую впереди машину и только после этого пришел в себя.

Черт! Где была его память раньше? Да на своем месте была, где еще! И эту деталь он помнил всегда, но казалось, какая разница. – натянут провод или свисает, подобно лиане в африканских джунглях?

Почему он только сейчас понял, как это важно?

* * *

К стоянке полицейского участка Дайсон подоспел в тот момент, когда Брюс Бестер подходил с ноутбуком к своей машине, давно ставшей притчей во языцех в элбертонской полиции: это был огромных размеров «крайслер» восемьдесят четвертого года выпуска. Впечатление монстр производил, ничего не скажешь, да и ездил отменно: Брюс поменял мотор, установив новый, от спортивного «ягуара», и на дорогах мог дать фору любому.

– Брюс! – крикнул Дайсон, опустив стекло и махнув рукой, чтобы Бестер обратил наконец на него свое внимание. – Брюс, погоди, есть дело!

Бестер открыл дверцу своего монстра, аккуратно положил ноутбук на переднее сиденье и только после этого обернулся к Дайсону.

– Догадываюсь, какое, – спокойно сказал он. – В связи со странной, мягко говоря, смертью подследственного вы хотите получить информацию об аналогичных случаях в истории криминалистики.

– А ты, – сказал Дайсон, подойдя и протягивая для пожатия руку, – конечно, знал, что я подвалю с вопросом, и давно эту информацию скачал.

– Вот еще, – пожал плечами Бестер. – Мне нужны более точные данные для поиска.

– Отлично, – воодушевился Дайсон. – Я тебе дам информацию. Где мы можем…

– Садитесь, – кивнул Бестер на заднее сиденье и распахнул дверцу.

Дайсон сел, Бестер обошел машину, занял место водителя и обернулся.

– Рассказывайте, – предложил он.

И детектив рассказал. Разумеется, не все. В конце концов, от Бестера ему нужна была вполне определенная информация, которую сам он выкачивал бы из интернета и иных банков данных не один день, а может, не одну неделю. Когда Дайсон сделал паузу, соображая, что еще он может сказать, а а чем лучше промолчать, Бестер спросил:

– И поэтому вы хотите знать, не переключился ли уже канал?

– Что… э-э… – смутился Дайсон, пораженный тем, как точно Бестер вычислил его вопрос, тот, который он и задавать не собирался. Он знал, конечно, что Брюс Бестер – классный программист-системщик. Говорили, что место ему в Пентагоне или в крупной хайтековской компании, но он, похоже, любил рутинную работу, которой занимался в полицейском участке с девяти утра до пяти вечера. Начальство было Бестером довольно, но почему был доволен сам Брюс, вот что Дайсон хотел знать и когда-нибудь собирался завести с ним разговор на эту тему. Может, прямо сегодня.

– Вам интересно, не переключился ли уже канал, – удовлетворенно повторил Бестер уже без вопросительной интонации. Раскрыв лежавший рядом с ним на сиденье ноутбук, он завозил мышкой, что-то бормоча под нос.

– Знаете, старший инспектор, – Бестер улыбнулся детской улыбкой (И откуда такая у тридцатилетнего мужчины? – подумал Дайсон), – я запросто мог бы вас сейчас надуть, а информацию продать в научный журнал. В «Нейчур» такую статью оторвут с руками. Сенсация первый сорт. А вам все это к чему? Чтобы написать протокол и закрыть дело, потому что фигурантов по нему вы не найдете?

– Фигурантов по делу более чем достаточно, – возразил Дайсон.

– Я имею в виду – убийцу.

– И убийца тоже.

– Да откуда? – изумился Бестер. – А… Вы имеете в виду исполнителя. Куклу, так сказать. Не будете же вы предъявлять обвинение человеку, который понятия не имел…

– Послушай, Брюс, – взмолился Дайсон. – Не лезь, пожалуйста, туда, где ты ничего не понимаешь. Я задал тебе вопрос…

– Это я задал себе вопрос, – самодовольно заявил Бестер, – а вы только согласились, что вопрос задан правильно.

– Не будем играть словами! Что происходит?

– О'кей, – хмыкнул Бестер, вытащил из бардачка пачку «Кэмэл», сигарет, которые Дайсон терпеть не мог, и закурил, пуская дым в окно.

– О'кей, – повторил он. – Я не знаю, к каким выводам пришли вы, старший инспектор, но я-то сразу понял, где собака зарыта.

– Конечно, – буркнул Дайсон. – Ты у нас гений, а я…

– Не обижайтесь, старший инспектор, но вы наверняка искали традиционного убийцу и ничего не могли понять. Тайна запертой комнаты. Таинственная смерть в камере и все такое.

– По существу, пожалуйста, – сухо сказал Дайсон, – иначе я тебя задержу, как важного свидетеля по делу, и вытрясу все, чего ты не хочешь сказать.

– Почему не хочу? – удивился Бестер. – Вы не слушаете… Так вот, за последние полгода количество заявок на изобретения и открытия, поступивших в Бюро патентов, уменьшилось на двадцать три процента…

– Ну и что? – пожал плечами Дайсон.

– Старший инспектор! – возмутился Бестер. – Почти на четверть! Такого не происходило за всю историю этого заведения! В течение полутора веков число заявок только увеличивалось, и казалось, что так будет вечно.

– А что научные журналы? – перебил Дайсон.

– Ага! Вы тоже об этом подумали. Число публикаций меньше не стало, но вот качество… Три месяца я читаю старые данные о геноме – разве что какая-нибудь мелочевка новая проскальзывает, из нее раздувают сенсацию, хотя на самом деле не тянет, совсем не тянет… Клонирование провели, но плод погиб. Подготовка полета к Марсу застопорилась, я не смог понять, почему – сейчас мне кажется, что реальной причины и не было. Новые компьютерные чипы должны были поступить на рынок в апреле, но прошла информация, что раньше осени ничего не состоится… А сколько хайтековских компаний за это время разорилось, вы считали? Около половины. Причем половина из этой половины – то есть всего четверть – прекратила работу вовсе не потому, что возникли сложности с реализацией. Нет, внутренние проблемы – не смогли получить продукт, на который рассчитывали… Чувствуете, куда я клоню?

– Куда ты клонишь? – равнодушно спросил Дайсон.

– Все, кончился прогресс! – воскликнул Бестер. – Кончился вдруг, сразу и везде. Кто пришел на смену человечеству? Свято место пусто не бывает, это ведь очевидно.

– Должно быть, я сильно отупел в последние дни, – сказал Дайсон, обращаясь в пространство поверх головы Бестера. – Не понимаю, о чем ты рассуждаешь. Впрочем, может, мне и не нужно это понимать. Мне бы с делом об убийствах разобраться…

– Так вы же вроде и разобрались уже, – с ехидцей заявил Брюс и, демонстративно отвернувшись от детектива, включил двигатель.

– Да? – продолжая обращаться к пустоте, ворчал Дайсон. – И что я запишу в протокол? Мотив? Ты понимаешь, что этот мотив мне самому кажется бредовым, и говорю я о нем лишь потому, что другие просто бездарны.

– Ага, – сказал Бестер, не оборачиваясь. – Если нет разумных объяснений, давайте возьмем неразумное, оно и будет истиной.

– Холмс говорил иначе, но, в принципе, ты прав, – вздохнул Дайсон и продолжал, приняв наконец решение: – Послушай, Брюс…

– Да, – немедленно откликнулся Бестер. – Согласен. Я все ждал, когда вы меня об этом попросите.

– О чем? – удивился Дайсон. – Я еще ничего не сказал!

– Это очевидно! – рассердился Бестер. – Я должен поехать с вами к Элис Бакли и изложить вместо вас все, что сейчас сказал. Сами вы боитесь что-то пропустить, потерять логику… Я прав?

– Хм… Почему бы тебе не перейти в криминальный отдел?

– Ах, оставьте! Я не умею стрелять и бегать…

– Бегать я тоже не люблю, а стрелять тебя научат.

– Вы что, серьезно? – опешил Бестер и, разволновавшись, слишком резко подал машину назад, послышались отчаянные гудки. Выругавшись, программист свернул влево, с трудом обогнул чей-то «форд» и, продолжая ругаться, что в его устах выглядело лепетом рассерженного ребенка, выехал наконец со стоянки на запруженную транспортом вечернюю улицу. Влившись в поток машин, Бестер чуть расслабился и, управляя одной рукой, попытался другой выключить и закрыть лежавший рядом на сиденье ноутбук.

– Ты хоть знаешь, куда ехать? – спросил Дайсон.

– Адрес Элис Бакли я нашел в ваших файлах, когда искал ключевые слова для сетевого поиска, – извиняющимся тоном объявил Бестер. – А что до Алекса Волкова, то, если я хотя бы немного понимаю этих людей, он сейчас у нее, так что…

– М-да, – медленно произнес Дайсон. – Пожалуй, я тебя действительно недооценил. Думал: вот молодой гений, ничего не видящий вокруг себя, кроме компьютеров, где он царь и бог. И можно его использовать – он даже не поймет… Ты действительно мечтаешь работать в криминальном отделе?

– Мечта – слишком сильно сказано. Не прочь – ближе к истине. В своей профессии я добился достаточно, умею – как вы, вероятно, успели заметить – такое, что многим коллегам не по силам. И результат? Мне, кстати, предлагали несколько мест в приличных корпорациях – и платят там побольше, чем в исследовательском отделе полиции. Но я отказался.

– Почему? – поинтересовался Дайсон.

– Адреналина там не хватает!

– Пострелять захотелось?

– Если придется, – кивнул Бестер. – Но главным образом, поиск. Не компьютерный, а нормальный, чтобы и голова была при деле, и ноги заняты.

– Господи, – вздохнул Дайсон. – Какой же ты все-таки еще ребенок, Брюс… Тебе сколько?

– Двадцать девять, а что? Если нужны анкетные данные, пожалуйста: родился в Элбертоне, окончил Смитсонианский колледж и Колумбийский университет, докторат делал там же по теме «Компьютерные сети, как топологическая загадка»…

– Женат? Дети есть? – прервал Дайсон. – И смотри вперед, ты сейчас проехал на желтый.

– Проехал я не на желтый, чтоб вы знали, а в момент смены зеленого, так что все в порядке. Да, женат, жену зовут Люси, она из венгерских иммигрантов.

– Налево и в переулок, – подсказал Дайсон.

* * *

– Это Брюс Бестер, – представил программиста старший инспектор. – Он гений, и вы с ним, полагаю, быстро найдете общий язык.

Возможно, Бестер и покраснел, услышав, что его назвали гением в присутствии молодой и красивой женщины, но в полумраке прихожей это вряд ли можно было заметить. Дайсон удовлетворенно сказал:

– Доктор Волков, как я вижу, все еще у вас. Это хорошо.

Он пропустил в гостиную Элис и Брюса, вошел сам и обнаружил Алекса, сидевшего в огромном старом кресле перед телевизором.

– Рад, – сказал Дайсон, – что с вами обоими за время моего отсутствия ничего не случилось.

– Мы не покидали квартиры, – обронил доктор Волков, – если вы это имеете в виду.

– Вы вернулись, – тихо произнесла Элис. – Вы очень быстро вернулись. Значит, у вас есть новости о Фреде.

– Не только, – кивнул Дайсон. – О Соломоне тоже.

– Вы нашли того, кто…

Элис не могла заставить себя договорить фразу.

– Нашел, – вздохнул Дайсон.

– Кто же? – напряженно спросила Элис.

– Вы, конечно, – сказал он. – Вы убили Соломона Туберта, воспользовавшись его оружием, других вариантов просто не существовало, знаете ли.

– Я… – сказала Элис и начала медленно оседать на пол. Она пыталась ухватиться за угол стола, а потом за спинку стула, руки соскальзывали, женщина падала, будто при замедленной съемке, Дайсон подхватил ее, посмотрел в закатившиеся глаза и, уложив на диван, принялся методично бить – наотмашь, но не слишком сильно – по щекам: раз, другой, третий.

Доктор Волков что-то возмущенно говорил и даже пытался применить силу, отталкивая Дайсона от Элис, но детектив пнул Алекса ногой, тут и Бестер вмешался – молодой человек решил, видимо, доказать, что обладает умением, необходимым для работы в криминальном отделе. Он подошел к Волкову сзади, мягко, но решительно обнял его и, несмотря на сопротивление, усадил в кресло.

Элис пришла в себя минуту спустя.

– Вам лучше? – осведомился детектив. – Помните, что я сказал прежде, чем вы…

– Да, – Элис обхватила себя обеими руками, будто ей стало холодно в этой жаркой комнате. – Вы сказали, что Сола убила я.

– Это невозможно, – подал голос доктор Волков. – Вы же знаете! Она спала!

– Спала, – кивнул Дайсон. – Это и сбивало меня с толку. И мотива для убийства Туберта у нее не было никакого. И все-таки… Мотив был. Но не у Элис, а у того, под чьим влиянием она в те часы находилась. Элис любила Сола, но выполняла приказ. Я обратил внимание на одну несообразность. То есть много часов спустя я вспомнил то, что видел и зафиксировал в памяти… Когда я вошел в комнату, вы лежали на кушетке и к вам были присоединены сорок три датчика, верно?

– Да, – подтвердила Элис.

– Сорок три провода, и каждый из них лежал так, чтобы не касаться остальных…

– Старший инспектор, – вмешался Волков, – для чего вы излагаете правила подключения? Нам с Элис это и без вас прекрасно известно.

– Конечно. Потому и излагаю, что вам это известно не хуже, чем мне. Но когда я вошел, Элис лежала на одном из проводов, самом длинном, он шел от какого-то прибора, висевшего под потолком…

– Энцефалоскоп Бритнера, – сообщил Волков. – Элис не могла лежать на этом проводе. Провод лежал у нее на груди.

– Это по правилам, – отрезал Дайсон. – А я говорю, что видел. Такое впечатление, будто мисс Бакли повернулась во сне…

– Элис не могла повернуться, – раздраженно возразил Волков.

– Она лежала на проводе, – настаивал Дайсон. – Повторяю: я это запомнил, но не придал значения, в то время я еще не знал, как проводятся подобные эксперименты. Сейчас понимаю: в какой-то момент мисс Бакли встала, – да, вы продолжали спать, я ведь не вас обвиняю, а того, чьими пальцами вы в тот момент стали против своей воли, – так вот, вы встали, и провода потянулись за вами, но аппаратура не это фиксировала, она продолжала показывать ваше состояние на тот момент, когда вы получили приказ и начали действовать. Вы встали, Туберт сидел к вам спиной и был поглощен работой. Вы взяли одну из гигиенических салфеток, достали пистолет, сняли оружие с предохранителя. Туберт услышал звук и начал оборачиваться. Вы выстрелили, когда он еще не завершил поворота, и потому пуля попала в левый висок чуть позади уха.