Текст книги "Пособие по выживанию в сказке (СИ)"
Автор книги: Александра Шеина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
11.1
Я понятия не имела, что именно ударило в мою бедовую голову и с какой целью я держала в дрожащих руках книгу, способную разрушить целый Мир. Пять минут назад я была уверена, что одно только прикосновение к ней превратит меня в пепел, а сейчас с глупой смелостью угрожала её уничтожением.
– Глупая девчонка! – схватился за волосы рыжеволосый мужчина, – что ты задумала?
А ничего я не задумала. Просто страшно остаться внутри льдины навсегда из-за скучающего дяди, умеющего оборачиваться огненной птицей размером с дом. Страшно, что мои друзья могут погибнуть из-за смазливого блондина с манией величия. Страшно, что я принесла им столько проблем и, находясь всего в шаге от причины всех злодеяний Ивана, не могу ничем помочь.
– Я просто хочу, чтобы мои друзья остались живы! – вскинула голову, надеясь, что Жар-Птица не видит, как у меня дрожат колени, – Отпустите меня! И помогите нам! Неужели Вам не важно, что какой-то безумец собирается разрушить ваш Мир?! Вы же его Хранитель!
– Именно потому, что важно, я не взмахну и крылом! – мужчина был разгневан, но постарался совладать с собой. Огонь на плаще потух, и одежда снова заискрилась спокойным тусклым светом, – Никто не попадет сюда без моего ведома. Никто не прочтет Книги, и не сможет разрушить Лес!
– Но они все погибнут! – отчаянно воскликнула я, – Нечисть Ивана разорвет людей на части, а они же пытаются защитить то же, что и Вы!
Мужчина лишь презрительно скривил губы:
– Какое мне дело до человеческой глупости? Один умрет – другой родится, зачем мне беспокоится об их жизнях?
Я задохнулась от возмущения. Да это же самое настоящее злодейство! Важен мир во всем Мире, и плевать какой ценой люди будут его добиваться? А не с этого ли начинали все известные истории тираны, которые принесли Земле столько крови и боли, прикрываясь «великой общей целью»?
Мужчина на мою злость будто и внимания не обращал. Теперь он не стоял на месте, а снова прохаживался вдоль ледяной стены. Зрительный контакт он прерывать не спешил, из-за чего сложилось жуткое впечатление, будто он меня гипнотизирует.
Повисшую напряженную тишину нарушил раздавшийся сверху грохот. Будто кто-то тараном попытался прошибить дыру в ледяном потолке. Я инстинктивно присела, а Жар-Птица только усмехнулся.
– Битва, – протянул, задумчиво качая головой. – Глупые, глупые люди.
У меня будто что-то оборвалось внутри. Кончики пальцев похолодели, и я едва удержала резко потяжелевшую книгу в ослабших руках.
– Помоги им! – взмолилась, от страха и волнения переходя на панибратское «ты». – Помоги, чтобы никто не погиб! Ты же сильный, ты можешь остановить Ивана!
– Иван просто никчемный человечишка, поверивший в глупые старые легенды и возомнивший себя особенным. Ты думаешь, он один такой? Таких тысячи. В мыслях каждый из них хотя бы раз примерял на себя роль властителя мира, но лишь такие как Иван решаются на действия. Но в итоге они только сеют смерть и разруху, и ничего боле.
Снова раздался грохот, а я сильнее прижала к себе Книгу. Злость душила меня. Жар-Птица стоял в двух шагах и мог изменить все! Мог бы помочь Хранителям, справится с Иваном, предотвратить кровопролитие, но вместо этого просто стоял и ухмылялся, говоря о живых людях, как о животных на скотобойне.
– Я не шучу, – я с трудом поднялась обратно на ноги и сжала зубы, – я разорву Книгу на мелкие кусочки, если Вы сейчас же не остановите Ивана и его войско!
В прозрачных глазах мужчины мелькнул страх. Он прищурился и перестал ходить, наблюдая за мной мрачным взглядом исподлобья.
– Если ты уничтожишь Книгу, – зловеще начал он, – никто и никогда больше не сможет прочесть её. Никто и никогда не узнает Знание, что в ней сокрыто. Не сможет расширить границы Мира или разрушить их.
Мне кажется, или все это и правда прозвучало довольно неплохо? Если исчезновение Книги грозит только тем, что никто больше не уподобиться Ивану и не будет предпринимать попыток захватить Вселенную, то мне непременно стоит выполнить угрозу. Вот только что-то подсказывало мне, что просто порвать на кусочки том древних сказок у меня не получится. Для ее уничтожения мне явно понадобится что-то другое.
– Мир не готов к этому Знанию, – продолжал давить мужчина, – но оно есть, и его нельзя отрицать!
– Прекратите пудрить мне мозги! – горячо воскликнула я, – плевала я с высокой колокольни на вашу философию и дурацкие знания! Остановите Войну в вашем же собственном мире! Вам же даже напрягаться почти не нужно!
Мужчина запрокинул голову и расхохотался:
– Глупая! Если я сказал, что не хочу этого делать, значит я не хочу. И ты не сможешь переубедить меня.
От злости я забыла, как дышать. Жар-Птица провоцировал меня, а я как маленький, но смышленый ребенок понимала это, но покорно велась на провокации. Гнев, вызванный словами мужчины, сковал разум, руки затряслись. В ярости я сжала зубы и обвела взглядом пещеру, надеясь найти хоть что-то, что поможет мне уничтожить эту чертову книгу.
Мир не рухнет! Просто Ивану будет больше не за что бороться, если Книги не станет. А Знание? Да никто и никогда не будет готов к этому чертовому Знанию! Правильно Жар-Птица сказал – власть затуманивает даже самый чистый разум. И что-то мне подсказывает, что его собственный разум уже давным-давно покрыт мраком.
За то время, что рыжеволосый мужчина нарезал круги по пещере, с его плаща спали несколько перьев. Я наткнулась взглядом на одно из них, и почувствовала, как сердце забилось чаще от мелькнувшей в голове догадки. Вот оно…
Зачем-то перекрестившись, я рванула с места, бросаясь к перу, что лежало ко мне ближе остальных.
– Нет! – закричал Кожемяка.
– Остановись! – взревел Жар-Птица.
Своды пещеры затряслись от его оглушающего рыка. Плащ на нем загорелся, и мои веки инстинктивно закрылись, спасая от ослепляющего света. Из-за этого развязавшийся шнурок я не увидела, поэтому запутавшиеся ноги стали полной неожиданностью. Оступившись, я неловко всплеснула руками, роняя Книгу на землю, и больно бухнулась на колени, чудом успевая выставить перед собой ладони и уберечь лоб от столкновения с полом.
Перо лежало на расстоянии вытянутой руки, а книга распахнулась на середине, явив миру пожелтевшие от старости страницы. Я оглянулась, ожидая увидеть, как разгневанная Жар-Птица летит на меня, с намерением разорвать острыми когтями, но мужчина стоял у стены и изображал каменную статую.
– Не-е-ет! – снова заорал он, делая несмелый шаг вперед.
Что-то в этой сцене меня сильно смутило. Какая-то догадка затрепыхалась в голове, но никак не желала обретать осмысленную форму, а мне было некогда разбираться в собственных думах. Натянув рукав на ладонь (хотя вряд ли бы это спасло) я перегнулась через раскрытую книгу, чтобы схватить перо и вонзить его в пахнущие застарелой пылью страницы, но, внезапно, замерла. Находившееся в нескольких миллиметрах перо обдало жаром кончики пальцев, а я шокировано разглядывала рисунок в Книге.
Тысячи тысяч незнакомых знаков, служивших местным алфавитом, я понять не могла, но вот картинка была говорящей. Огромная полыхающая пламенем птица пыталась взмыть в небо, а ее лапа была привязана к раскрытой книге золотой цепью. Птица рвалась вверх, а цепь горела огнем. Рыцарь в тяжелой кольчуге пытался перерубить сталь мечом, а прямо по этому мечу неслось смертельное пламя. Оно уже охватило руки глупца и стремилось дальше, а Жар-Птица била крыльями по воздуху, понимая, что скоро обретет долгожданную свободу, обмененную на чужую жизнь.
Я поняла все сразу. Отдернула руку от пера, отпрянула от раскрытой книги и подняла полные ужаса глаза на по-прежнему застывшего мужчину. Так вот, почему он только делал вид, что пытается меня остановить. Изображал страх, кричал, чтобы я не двигалась с места, а сам не предпринял ничего, чтобы убить нахалку, хотя имел для этого множество возможностей. Я поняла и откуда взялась эта легенда про жертву: её нужно было приносить не Жар-Птице! Это Жар-Птица должна принести жертву Книге, чтобы стать свободной! Добровольную! Все это время мною манипулировали, как глупой куклой, а я едва не повелась!
Жар-Птица не сразу понял, почему я вдруг застыла и прекратила попытки уничтожить реликвию. Внимательно посмотрел на книгу, увидел рисунок и раздраженно полыхнул огнем.
– Какая же ты глупая! – взревел он, всплескивая когтистыми руками, – какая же глупая!
Глупая, кто бы спорил. А еще везучая. Сердце колотилось от ужаса, стоило хоть на секунду подумать, что случилось, если бы шнурок на кроссовке не развязался, а упавшая книга раскрылась на любой другой странице из тысячи возможных.
– Не нужен, значит, мир во всем Мире? – сипло спросила, продолжая дальше от разгневанного хозяина ледяной пещеры. – Значит только о своей шкуре печетесь? Свободы захотели? А говорили, что единичная жизнь ничего не стоит перед глобальной целью.
Жар-Птица оскалился:
– Да плевать мне на Мир, пусть рушится! Я узник это Мира! Меня лишили свободы на тысячу лет, не спросив, хочу ли я этого!
От гнева мужчина плохо контролировал свои чары, и пещера видоизменялась с бешеной скоростью, приводя в ужас мой вестибулярный аппарат. Потолки то поднимались, то опускались обратно. Пол шел ледяными волнами, а стены с грохотом сужались и снова становились широкими.
– Я был обычным мальчишкой, что любил сочинять истории! Я не собирался становиться привязанным к Книге и наблюдать за жизнью оживающих персонажей, не в силах при этом жить своей!
Я бросила еще один взгляд на Книгу и неожиданно осознала еще одну вещь. Я увидела картинку, но не поняла ни одного написанного слова!
– Я не Хранительница?
– Конечно нет, – закатил глаза Жар-Птица, – Какая из тебя Хранительница?
– Зачем тогда сказали мне об этом?
– Разве я говорил? Сама так подумала. Невесть кем себя возомнила, а осталась при этом ничтожеством. Какая от тебя польза, Руслана? Ты же даже друзьям помочь не можешь!
По грязным щекам покатились слезы. Бежать от этого безумца было некуда. Я уперлась спиной в каменную трибуну и прижала к груди колени. Жалкое, наверное, зрелище.
– Чего бы ты добилась, угрожая уничтожить Книгу? – Жар-Птица неожиданно оказался рядом со мной и навис сверху, подавляя своим колючим взглядом, – зачем ты хотела это сделать?
– Чтобы помочь своим друзьям! – всхлипнула я.
– Ну так помоги! – победоносно взревел мужчина, – Ты все еще можешь это сделать! Ивану нужна книга? Уничтожь ее! Ему будет не за что бороться! Он сдастся! Твои друзья останутся живы.
– Но я погибну, – всхлипнула я, – сгорю на месте.
– А если ты этого не сделаешь, сгорят они!
Я понимала, что он снова манипулирует мной, и что почти наверняка все его слова – полнейшая ложь. Погибнем мы все. Сначала я, сгорев и выпустив на свободу Жар-Птицу, а потом и множество остальных людей, вступивших в битву с армией Ивана. Но что, если я ошибаюсь? Что если я сейчас и правда могу спасти несколько сотен жизней, отдав взамен свою? Почему я такая трусливая и жалкая? Любой на моем месте, наверняка принял бы верное решение, а я прихожу в ужас, подумав, что меня обуяет огонь.
– Давай же, Руслана, – голос Жар-Птицы будто доносился до меня сразу со всех сторон, – будь смелее! Не будь такой себялюбивой! Я даю тебе слово, что как только освобожусь от Книги помогу твоим друзьям! Они останутся живы, а равновесие вернется, и никто никогда больше не сможет разрушить Лес! Никто даже не будет пытаться этого сделать!
Я чувствовала себя, как мягкое масло под стальным прессом. Слова мужчины приводили в ужас и капали будто вода на сухую землю. Словно марионетка, которую дергал за ниточки опытный кукловод, я поднялась на ноги и двинулась в сторону пера. Колени подрагивали, а щеки жгло от обилия соленой влаги.
– Мамочки, – бесшумно бормотала одними губами. Рука тянулась вперед, и пальцы снова ощутили жар пера.
– Давай, – давил Жар-Птица, – давай, Руслана, не трусь!
Наверное, судьбе, наконец, стало меня жалко. После стольких неудач она вдруг второй раз подряд решила повернуться ко мне лицом и даже мило улыбнуться. Когда до моей смерти оставалось всего несколько жалких секунд, все еще шатающийся потолок над нами пошел трещинами. Монотонный стук, что доносился все это время сверху, прекратился, а ему на место пришел оглушительный треск.
Жар-Птица поднял голову и издал каркающий звук. Я, отчаянно всхлипывая, тоже задрала глаза к потолку и едва успела среагировать, чтобы отпрыгнуть в сторону от огромной ледяной глыбы, падающей на нас. Повалившись на пол рядом с трясущимся Кожемякой, я с ужасом наблюдала, как рыжеволосый мужчина пытается делать пасы когтистыми руками, чтобы вернуть глыбу на место, но ему не удалось. Огненные всполохи, срывающиеся с его пальцев, ударялись о невидимую воздушную преграду в образовавшемся проеме и с шипением гасли. Я догадалась, что горе-магу Ивана все-таки удалось разобраться в заклятии и оказалась права. Сквозь широкий туннель в леднике к нам спускалась дубовая ступа, в которой находились Иван и его маг. Последний дрожал от усталости и страха, а Царевич был зол.
– Живая, – презрительно сплюнул он, увидев меня, – Жаль, я думал сдохла.
Фу, как грубо. Я скривилась, но не стала вступать в перепалку с нахальным блондином. Сверху доносились крики и шум, и я поняла, что там бьются мои друзья.
Ступа плавно приблизилась к земле, и я с трудом подавила неподходящий ситуации смешок. В руках мага оказалась метла, которая, по всей видимости, заменяла ему руль. Он держал её трясущимися пальцами и все пытался разглядеть удачное для посадки место. Я ожидала, что Жар-Птица тут же обратится в свою истинную ипостась и бросится на непрошенных гостей, но тот просто стоял и ждал, снова сложив на груди руки.
– Обманул ты меня, – Иван перепрыгнул высокий бортик, еще не приземлившийся ступы, отчего та пошатнулась, а лицо впечатлительного мага позеленело. Укачало, видать, беднягу.
Жар-Птица молчал, высокомерно рассматривая холеное лицо противника.
– Где Книга? – не смог сдержать злости Иван. – Я принес тебе жертвы, и это только твое дело, что ты оставил их в живых! Говори мне, где Книга?!
– Глупый человек, – ухмыльнулся Жар-Птица, – что ты будешь с ней делать? Уничтожишь, чтобы разрушить границы собственного Мира?
Иван только собирался крикнуть что-то гневное, но осекся. На его лице застыла маска удивления, а я поняла, что Жар-Птица снова начал свою игру, только жертвой на этот раз оказался Царевич. Он ведь тоже думал, что вся эта легенда с двенадцатью Хранителями – правда, а тут хозяин книги в лоб говорит ему, что есть другой, гораздо более простой способ добиться заветной цели. И Иван ведь поверит!
– Подожди! – я вскочила на ноги, бросаясь к ним. Жар-Птица послал мне убийственный взгляд, а Иван только отмахнулся как от назойливой мухи.
– Он тебя обманывает! – попыталась было вразумить Царевича я.
Да, Иван был врагом, но даже врагу не пожелаешь участи сгореть в огне! Я хотела остановить блондина, но тот лишь махнул рукой чародею, приказывая заткнуть меня. Маг, который, наконец, посадил ступу, тяжело вздохнул и сложил пальцы щепоткой. Я почувствовала, как губы сомкнулись под влиянием невидимой силы, и я не могу выдавить из себя ничего, кроме бессмысленного мычания. Кожемяка дернулся за мной и схватил за руки, поваливая обратно на пол и не позволяя приблизиться к Царевичу.
Иван же не стал долго вести переговоров. Выхватил из ножен меч и замахнулся над Книгой. Жар-Птица победоносно наблюдал за Царевичем, а я в ужасе закрыла лицо руками, не желая видеть, как Иван загорится. Нечеловеческий крик блондина и яркая вспышка заставили меня подскочить на месте. Стараясь не смотреть в сторону Царевича, я схватила Кожемяку за руку и потянула за собой. Не знаю, откуда взялась сила, но Никита едва устоял на ногах от резкого рывка. Крики Ивана оглушали и мешали здраво соображать. Одной рукой я зажала ухо, а второй крепко вцепилась в пальцы богатыря, таща его за собой будто на буксире. Жар-Птица распростёр руки в стороны и издавал жуткие клокочущие звуки. Пол под ногами ходил ходуном, а стены сотрясались, будто со всех сторон в них долбились огромные чудовища. Находящийся в шоке чародей по-прежнему стоял в ступе, с открытым ртом наблюдая, как его хозяина поглощает волшебный огонь.
Мои губы по-прежнему не открывались, поэтому кричать приходилось с закрытым ртом. Надеюсь, выражение лица передавало смысл слов, которые я хотела донести.
– Лезь!!!
Кожемяка понял сразу. С невиданной для своего возраста ловкостью перемахнул через бортик ступы, до смерти перепугав застывшего чародея.
– Куда? – взвыл он, поднимая в воздух метлу. Я отбила слабую атаку одной рукой и следом за Кожемякой прыгнула в ступу. Получилось куда менее грациозно. Я с размаху ударилась лбом о толстое дерево и взвыла.
– Чокнутая! – верещал маг, продолжая размахивать метлой.
Изнутри ступа оказалась куда больше, чем казалась снаружи, и Никита даже умудрился свернуться калачиком на дне, при этом оставляя место нам с чародеем.
– Гони! – не разжимая сведенных магией губы закричала я. Руки пытались отбиться от мелькавшей в воздухе метлы, а из глаз от напряжения брызнули слезы, – да гони ты, идиот?!
– Чего?! – не понял маг.
– Взлета-а-ай!
Пещера начинала трястись все сильнее, а лед трескался и кусками падал на пол. Крики Ивана заглушил грохот, а света становилось все больше. Не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять, что Жар-Птица принимает свой звериный (вернее, птичий) облик. Я схватилась обеими руками за метлу и приблизилась к опешившему дедуле, надеясь, что хотя бы в моих глазах он прочтет и правильно расшифрует мольбу действовать.
Бесполезно. Видать, в здешнем Мире за магию приходится платить мозгами.
Мысленно попросив у мага прощения, я сделала подлое движение и пнула коленкой беднягу по бедру. Тот вскрикнул и согнулся, а метла осталась в моих руках.
Ох, мамочки, спасите. Как он там это делал?
Свет начинал слепить и глаза заслезились. Я тяжело выдохнула и опустила метлу сделав одно единственное движение, какое умела – дернула ее в сторону, будто с силой сметая с земли пыль. Ступа слетела с места резким движением и отправилась в параллельный полу полет.
– А-а-а-а! – заверещал Кожемяка, сжимая голову руками.
– Ты что творишь, дура?! – истерично взвыл пошатнувшийся маг.
Я кричать не могла по физическим причинам, но мои расширившиеся от ужаса глаза грозились вот-вот вывалиться из орбит. Мы приближались к трясущейся стене со скоростью пули, и я неосознанно выставила руки с метлой вперед. Помогло. У ступы даже тормозного пути не оказалось, она остановилась на месте так резко, что, не будь у нее высоких дубовых стенок, мы бы вылетели из нее, распластавшись на ледяной глыбе, как разбитые яйца на сковородке. А так отделались парочкой синяков и, возможно, сломанных ребер: как-то подозрительно болезненно застонал чародей.
– Чокнутая! – верещал маг, схватившись за живот, – чокнутая! Верни метлу!
Я спорить не стала и послушно протянула средство управление сказочным транспортом магу. Тем более он уже понял, что я от него хотела. Выхватил у меня волшебное древко и сделал резвое движение руками. Ступа вернулась обратно под темный проем в потолке, и именно в этот момент перевоплощение Жар-Птицы закончилось, а Книга полыхнула ярким взрывом.
Маг побледнел и с силой ударил метлой по земле. Ступа оттолкнулась от пола, и мы полетели вверх как из катапульты. Я повалилась на пол рядом с верещащим во все горло Кожемякой. Будь у меня возможность, кричала бы не меньше, но губы по-прежнему не размыкались, поэтому приглушенным визгом я оглушала только саму себя.
Чародей пытался лететь ровно, но пещера рухнула под взрывом, а в проем во льду следом за нами кинулась Жар-Птица. Я лежала на дне ступы, видела ледяные стены, озаренные ослепительным пожаром, слышала, как громко хлопают огромные жаркие крылья и чувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Горячие волны воздуха заставляли ступу мотаться из стороны в сторону, а громкое карканье раздавалось под вибрирующим толстым дном.
Меня затошнило сильнее. Маг сосредоточенно орал, пытаясь маневрировать, а я вцепилась ему в штанину, с силой дергая на себя.
– Чего тебе? – заорал чародей. Я жестом указала на свой рот, с мольбой сложив на груди руки.
Слава Богу человеческое магу не было чуждо, и он решил не спорить, щелкая пальцами. Я распахнула рот, с облегчением понимая, что, если меня сейчас вырвет, я хотя бы не задохнусь. Удивительно, но про тошноту я забыла мгновенно после того, как маг не сдержал напряжения, и ступа с размаху влетела в ледяную стену.
Теперь мы с Кожемякой верещали в унисон, прижавшись друг к другу на дубовом дне, а чародей, тяжело дыша и плача от страха, пытался снова выровнять полет. Все вокруг тряслось и ходило ходуном, а я поразилась, насколько глубокой оказалась пещера.
Мой голос начинал садиться, и кричать становилось больно, но прекращать визг я не собиралась. С ним переносить происходящее было легче, пусть даже я совсем порву голосовые связки, а завтра не смогу произнести ни слова. Если выживу, конечно.
Наверное, это была красивая сцена. Мы вылетели из проема в леднике, взмыв в ночное небо, как пробка от шампанского, а следом за нами появилась огромная полыхающая яростным пламенем птица. Она освещала округу ярче полуденного солнца и оглушающе клокотала. Маг сделал маневренное движение в сторону, чтобы уйти с ее пути, но потерпел неудачу. Ступа вильнула в сторону, перевернулась на бок и теперь неслась по воздуху в горизонтальном положении.
Чародея силой ветра повалило к нам, и теперь мы втроем вжимались в дно ступы и с ужасом верещали, рассматривали представшую перед глазами поляну, где до нашего появления шло сражение. Сейчас же армия нежити, которую мы с Максимом видели в катакомбах, бросила свое дело и пыталась скрыться от огненного света кружившей в небе Жар-Птицы. Люди в шоке попадали на землю, закрывая руками головы, а зверье бросилось в лес.
– Тормози! – орала я осипшим голосом. – Тормози!
Маг хотел выставить вперед метлу, но я резко перехватила его руки. Памятуя о полном отсутствии тормозного пути у ступы, я понимала, что, останови ее чародей таким образом, мы вылетим в воздух как горошины из рогатки.
– Спятил?! – заорала с ужасом рассматривая недалекого мага.
Чародей тоже осознал свою ошибку и, тяжело дыша, сделал чуть менее резкое движение. Ступу повело, она повернулась и снова двинула наверх. Нас опять прижало к дну, но на этот раз отвесно.
– Да сделай ты что-нибудь! – снова заорала я, – сделай!
– Я тебя выкину сейчас! – ревел в ответ маг. – Не мешай!
Еще одно движение, и ступа снова вильнула в сторону. Нас повалило в бок, и я неловко подломила под себя левую руку. Раздался противный хруст, а перед глазами вспыхнула болезненная вспышка. Крик застрял в груди, и где-то на границе сознания я подумала, что обморок сейчас будет лучшим выходом. По крайней мере я не почувствую себя лепешкой перед смертью.
Ну что ж, прощай прекрасный мир. Я так тебя любила…
