Текст книги "Пособие по выживанию в сказке (СИ)"
Автор книги: Александра Шеина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
9.2
В темнице было сыро. Ледяной пол жег ноги даже через тонкую подошву кроссовок, а с потолка на камни мерно капала вода. Ее стук наверняка бы меня раздражал, но я с таким отчаянием долбилась в толстые ржавые прутья решетки, что не обращала ни на что внимания.
– Ваня-я-я-я, – выла что есть силы, – Ванечка? Родной! Меня то за что?! Я ведь на твоей стороне.
Эхо разносило мои крики по всей темнице, и где-то вдали от испуга взметнулась в воздух стайка летучих мышей. Прозвучало жутко, и я на пару мгновений осеклась, испуганно замирая. Кроме этого, никаких звуков в пещере больше не раздавалось, а значит мои мольбы не проняли ни охранников, ни самого Ивана. А во всем виноват этот чертов Хранитель.
Я зябко передернула плечами и оглянулась на парня, что сидел на сенном настиле, подогнув по себя ноги на восточный манер и внимательно меня разглядывая.
– Что смотришь? – злобно поинтересовалась, складывая на груди руки.
– Любуюсь, – ядовито отозвался Максим.
Я раздраженно цыкнула и с размаху впечатала ногу в решетку. Та благодарно отозвалась острой болью, и я зашипела. Пришлось даже присесть на корточки, чтобы схватиться за ушибленный большой палец в кроссовке. Из глаз брызнули слезы.
– Сядь уже, – устало проговорил Хранитель. Парень даже подвинулся в сторону, освобождая место на настиле рядом с собой.
– Это ты во всем виноват, – зашипела я на него. – Это все из-за тебя.
– Ну, конечно, – язвительно фыркнул в ответ сосед, – из-за меня, из-за кого же еще?
Я обиженно насупилась и села на пол, прислонившись спиной к решетке. Ушибленный палец дергало, но гораздо сильнее болело что-то внутри. Обида душила своими мерзкими лапами, и мне из-за этого хотелось придушить кого-нибудь другого. Я оценивающе посмотрела на Хранителя и дернулась. Его внимательный взгляд начинал здорово напрягать. С тех пор, как нас вывели из комнаты, и Василиса шепнула что-то ему на ухо, Хранитель вот так и смотрел на меня, будто бы мысленно решая какой-то важный жизненный вопрос.
– Руслана, пол холодный. Иди сюда, – он покачал головой и снова похлопал рукой рядом с собой.
Я с тоской покосилась на соломенный настил, но упрямо поджала губы. Пятая точка и правда начала замерзать, но я просто встала на ноги, даже не думая приближаться к соседу.
– Вот упрямая, – закатил глаза тот.
– Сам баран, – не осталась в долгу я. – Чего вы вообще приперлись? У меня только-только все с Иваном получаться стало.
Максим, который только недавно успокоился, снова разозлился.
– Руслана, сядь сюда, я тебе сказал. И, ради Бога, закрой рот, пока я тебе его не заклеил.
Угроза прозвучала весомо, а интонация, с которой она была озвучена, однозначно намекала на то, что ничто и никто не помешает Хранителю эту самую угрозу выполнить.
Внезапно, по темнице пронесся гулкий звук, будто хлопнула, закрываясь, тяжелая стальная дверь, и оба факела у нашей камеры погасли. Помещение вокруг погрузилось в кромешную тьму, и все звуки разом обострились. Я отчетливо услышала, как где-то зазвенели цепи. Вода теперь капала как будто прямо над головой и с удвоенной силой. Стало невыносимо жутко. По спине прошлись мурашки, а к горлу поднялся колючий комок страха. В попытке успокоиться, я втянула носом пропитанный сыростью воздух и замерла. Где-то снова бухнули тяжелой дверью, а летучие мыши прошелестели прямо рядом с решеткой.
– Мамочки, – всхлипнула я, с размаху плюхаясь обратно на пятую точку. Захотелось сжаться в комок, что я, собственно, и сделала. Спиной прислонилась к каменной стене и прижала к себе коленки. Крохотное окошко размером с яблоко под потолком пропускало лишь едва заметный тонкий луч света, в котором клубилась пыль. Стало понятно, что стражники покинули темницу, заперев ворота снаружи. А это значило, что мы так и останемся здесь в этой жуткой кромешной сырой темноте совершенно одни.
– Мы умрем, – тихо просипела, сильнее прижимая к себе коленки, и снова повторила уже полюбившееся: – мамочки.
– Когда-нибудь, непременно, – раздался голос Хранителя над ухом. Я вздрогнула, но Максим, каким-то чудесным образом увидев меня в темноте, схватил за локоть, не позволив повалиться на каменный пол.
– Пойдем, сядем на настил. – его голос звучал спокойно и даже как-то… ласково что ли.
– Никуда я с тобой не пойду, – попыталась было смело заявить соседу, но голос от испуга сел окончательно.
Максим хмыкнул и дернул меня на себя, подхватывая на руки. Я, что есть мочи, вцепилась ему в шею и собралась уже было закричать, чтобы нахал поставил меня обратно на пол, но, почему-то передумала. На руках Хранителя было гораздо спокойнее, чем там на полу рядом со входом. Ну и пускай он – мой смертельный враг, потому что козни Ванечке строит. Подумаешь. Если я тут сейчас умру от ужаса, то я уже Ивану ничем не помогу. А рядом с Максимом не так страшно и даже, как будто безопасно. Я прекратила дергаться и затихла.
– Пригрелась? – насмешливо фыркнул Хранитель и осторожно сгрузил меня на настил. Сразу стало зябко и жутко, но Максим присел рядом, и я непроизвольно подвинулась ближе к нему.
Решено. Пора заключать временный мир.
Мы сидели, прикасаясь друг к другу плечами и думали каждый о своем. Вернее, это Максим о чем-то думал, рассеянно выстукивая пальцами незамысловатый мотивчик по настилу, а я испуганно прислушивалась к ужасающим звукам темницы. Странно, раньше всегда думала, что в подземельях и катакомбах царит тишина, но как же я ошибалась. Звуков тут было так много, и каждый из них был таким устрашающим, что у меня сводило зубы и мышцы. По каменным коридорам гулял ветер, но создавалось впечатление что какое-то страшное и огромное чудовище дышит, изредка порыкивая и всхрапывая. Где-то далеко кто-то гремел цепями и стонал, раздавался странный приглушенный вой и шорох. Мне было так страшно, что стало плевать, что подумает Хранитель, поэтому я просто вцепилась в его руку и прижалась щекой к плечу. Парень, почему-то язвить не начал, а как-то задумчиво вздохнул.
– Руслана, – тихо проговорил он, вырывая у меня руку и приобнимая ей за плечо, – мне тут Василиса сказала, что догадывается, почему не подействовало зелье.
По темнице пронесся очередной протяжный гул, и я вздрогнула.
– Опять ты за свое, – едва не всхлипнула, обеими руками обнимая парня за талию и предупреждая: – только попробуй подумать что-нибудь не то. Я Ваню люблю. Мне просто… Мне просто очень страшно.
– Да я вижу, – фыркнул Максим, успокаивающе поглаживая меня по спине, – прекрати так трястись. Никто тебя тут не съест.
Я бы на месте Хранителя такими оптимистичными прогнозами не бросалась, но пришлось поверить. В конце концов, выбора у меня сейчас не было. Максим тяжело вздохнул и еще сильнее задумался.
– Это зелье… – снова завел он свою излюбленную тему, а я закатила глаза, понимая, что горбатого только могила исправит. – Ты же помнишь, что русалки сказали на озере, какое должно быть условие для действия противоядия?
– Какое? – задумалась я, – а ты про то, что заколдованный в сердце любовь иметь должен, и эта любовь и должна опоить, чтобы заклятие снять?
Я не увидела, скорее почувствовала, как Хранитель кивнул.
– Ну и что? – язвительно поинтересовалась, а потом внезапно поняла, к чем клонит сосед. Отстранилась, сбросила с себя его руку и в ужасе выпалила: – Ты что, думал, что ты мне нравился? В смысле? Ты? Мне? Совсем что ли спятил?
Максим не ответил, но как-то странно хмыкнул.
– Знаешь, что? – я бы даже на ноги от возмущения вскочила, не будь мне так страшно, – оставь свои мыслишки при себе, понятно? Ваню я люблю, и точка. А ты мне даже никогда не нравился!
Соврала, конечно. Как ни стыдно было сейчас признаваться, но пока ходили мы по Лесу, нравился мне Максим, да еще как сильно. А теперь вот совестно за эти чувства перед Ванечкой, но говорить вслух мне об этом не обязательно, верно?
– И тем более, – сложила я на груди руки, – ты же и влил в меня это свое зелье. И что-то не подействовало! А знаешь почему? Потому что Ваню я люблю всем сердцем и по-настоящему. Нет тут никакого колдовства.
– Да нет, – задумчиво протянул Хранитель, – не поэтому…
– А почему, по-твоему?
– Потому что действие зелья поцелуем скреплять надобно – раздался сбоку от нас скрипучий голос. – Сказок что ли молодежь нынче не читает?
Мы одновременно подскочили, и Максим оттолкнул меня рукой к стене, озираясь. Откуда-то слева раздался грохот цепей и этот же голос виновато добавил:
– Напугал? Простите, грешного. Не хотел в разговор ваш встревать.
– Ты кто? – грозно поинтересовался Хранитель.
– Я-то? Я Никитка. Кожемяка. Узник Иванов.
Раздался печальный вздох, а я попыталась судорожно вспомнить, в какой сказке слышала это имя. На ум почему-то приходил какой-то былинный богатырь, но судя по голосу, это был сухонький старик, а не мощный мужчина. Хотя, может я и ошибаюсь. В конце концов даже силуэта его не вижу.
– А ты где? – испуганно поинтересовалась я.
– Так туточки сижу, – отозвался тот, – в соседней клетушке.
– И давно ты там сидишь? – Максим немного успокоился и присел обратно на настил, утянув меня за собой.
– Да почитай уже три года, – просипел Кожемяка, – как Ивану на пути попался, схватил он меня, в жертвы свои выбирая, так и поселился здесь.
Я испуганно сглотнула. Боже, три года. Да я через месяц бы здесь уже либо кони двинула, либо с ума сошла. А этот вроде нормально разговаривает, адекватно. По голосу будто даже улыбается.
– Что за жертвы? – нахмурился Максим.
– А я тебе отвечу. Да ты только сперва подругу то свою расколдуй. Негоже знать ей что-то, пока под чарами Ивановыми мается. Таких дел дурында натворить может.
Я тут же обиделась на дурынду, а Максим совсем наоборот с Никитой согласился.
– Друг от друга уже идиотизмом заразились, – огрызнулась на них я, на всякий случай двигаясь от Хранителя подальше, – сколько раз вам говорить! Истинно я Ивана люблю! По-настоящему.
– Так вот мы и проверим, – просипел Кожемяка, – что же ты девка, коли так в любви своей уверена, так и докажи.
Хранитель хмыкнул, а я протянула руку и больно ущипнула вредину за локоть.
– Что смеешься?
– Смешная ты, вот и смеюсь, – болезненно зашипев, отозвался тот, – а, правда, Руслана? Чтобы тебе не доказать мне, что так ты сильно Ивана любишь?
– А с чего это мне что-то тебе доказывать?
– Чтобы я от тебя отстал.
Я задумалась.
– И правда отстанешь?
– Честное слово.
– И Ивану ничего не расскажешь?
– Что я самоубийца что ли?
Звучало убедительно. И вообще, подумаешь, поцелуй. Что мне пятнадцать лет что ли? Если после этого Хранитель и правда перестанет доставать меня с этими своими дурацкими идеями про приворотное зелье, то почему бы не попробовать?
– Только учти, – гневно предупредила я, – начнешь руки распускать – оторву!
В тусклом свете, я увидела, как Макс поднял ладони кверху. А еще, показалось, что парень улыбнулся, хотя это, наверное, было самовнушение или глюки на фоне нервного стресса.
– Ладно, – наконец, выдохнула я и печально заключила, – целуй.
Хранитель долго думать не стал. Подвинулся, одной рукой за плечо меня придержал и, пока я возмущаться не начала, впился в губы. Поцелуй получился, как бы сказать… агрессивным. Максим с таким напором впился мне в губы, что я поначалу просто опешила, а потом… Рухнула в голове пелена. Туман будто бы на тысячу осколков разбился, и в разум, словно через разрушенную плотину, потоком ворвались мысли и воспоминания.
Я оттолкнула от себя Хранителя и в ужасе вскочила на ноги, забывая про страх. Перед глазами будто взорвался яркий фейерверк, и до того закружилась голова, что я покачнулась, едва успевая рукой опереться о стену.
– Ты как? – Максим, который, как оказалось, тоже вскочил на ноги, придержал меня за плечи, не позволяя упасть. – Руслана? Ты в порядке?
Да какой в порядке? Господи, и как со стыда то не умереть? Вот же глупая, глупая моя голова!
Я с размаху плюхнулась на настил и уткнула лицо в ладони. Плечи затряслись, а горло сдавили всхлипы.
– Ну и что это значит? – поинтересовался неловко переминающийся с ноги на ноги Максим у нашего собрата по беде.
– В себя приходит, – со знанием дела отозвался Кожемяка, – ежели баба ревет, значит, раскаивается. Вот сам выводы и делай.
Хранитель тихонько присел рядом и положил руку на мои вздрагивающие плечи. А я не выдержала, развернулась и сама бросилась ему на шею.
– Прости! – ревела ему в ухо, стискивая в объятьях, – Максим, прости! Я правда не специально!
Сосед опешил от напора, но обнял меня в ответ.
– Пришла в себя, наконец? – с облегченным вздохом поинтересовался он.
– Пришла-а-а-а, – ревела я. Парня хотелось стиснуть в объятьях так сильно, как это было возможно.
– Слава Богу, – фыркнул Хранитель мне на ухо, и ласково поцеловал в макушку, – Честное слово, не хотел бы я тебя себе во враги. Выглядишь ужасающе.
– Прости, – всхлипывала я, – Максим, прости меня. Я столько дел наворотила.
Сосед согласно хмыкнул и осторожно отстранился, чтобы внимательно на меня посмотреть. Не знаю, что он там смог разглядеть в темноте, но увиденным остался доволен. А я не выдержала и снова прижалась к нему, смыкая руки на торсе и утыкаясь носом в грудь. Хранитель бережно гладил меня по волосам, а сам повернулся в сторону решетки.
– В порядке она, – оповестил Никиту, – рассказывай теперь, что знаешь.
– Да не то, чтобы шибко много, – отозвался сипло Кожемяка, – знаю только, что Иван Книгу Сказок отыскать намерен. Хочет Хранителей всех собрать, да Знание Великое себе заиметь.
– А ты ему зачем? – не понял Максим, – ты же не Хранитель.
– Дык оно и понятно, – зафырчал собеседник, – да только читал ли ты, Хранитель, как Жар-Птицу то побороть?
– Я вообще думал, что это просто легенда, – себе под нос пробубнил Максим так тихо, что услышали только мы вдвоем.
Я задумчиво всхлипнула носом.
– Чегось? – не понял Кожемяка.
– Не знаю, – отозвался, наконец, сосед. – А ты знаешь?
– Стало быть, знаю, коли говорю, – вздохнул узник, – и Иван знает, вот и похитил меня.
Максим начинал злиться. Я отчетливо почувствовала, что туманные фразы узника выводят парня из себя, и осторожно погладила его ладонью по спине в успокаивающем жесте.
– Говори уже, чего темнишь?
Собеседник гнева Макса не испугался, но на вопрос все же ответил.
– По легендам, – начал вещать он сиплым старческим голосом, – Жар-Птица лишь тогда Хранителям к книге подступиться позволяет, когда жертву ей принесли. Стало быть, жертвы две быть должно: тот, кто меньше всего о Лесе нашем сказочном знает, и тот, кто больше.
Мы с Максимом задумались, а Кожемяка продолжал.
– Уж не знаю, слыхал ли ты, но Никита Кожемяка самый старый в нашем Лесу на сей день.
Я удивленно выдохнула, а сосед поинтересовался:
– И сколько же лет те… вам?
– Да уж сто пятьдесят годков стукнуло, – засмеялся Никита.
Хранитель присвистнул, а я подавилась воздухом. Ну ничего же себе! Да даже если так, что ж Иван то дедулю в темнице целых три года держал?! Да тут условия такие, что не то, что такой дряхлый старик, даже пышущий жизнью Илья Муромец кони двинет!
Кожемяка будто бы мысли мои прочитал и сказал:
– Иван меня тут держит, потому что сбежать я не в силах. Поит живой водой, да яблоками молодильными кормит. Молодость, они, конечно, не дарят, но все ж я живее всех живых, как видите. А вода та умом тронуться не позволяет. Уж сколько помню себя, а такого разума кристального, как за эти три года, ни в жизни у меня не было.
Я вспомнила, какое впечатление произвела на меня живая вода при первой встрече с Василисой и Кощеем в их замке, и мысленно согласилась. Тут уж не поспоришь, лучшего успокоительного я в жизни не встречала
– Так что же, получается, ты – самый старший, больше всех знаешь. А теперь он младенца еще искать будет?
Я в ужасе встрепенулась.
– Вот скотина венценосная, – выругалась себе под нос, – это же надо! Ребенка убить!
– Э-э-э нет, Хранитель, – фыркнул Кожемяка, – да любой младенец, что мире этом родился, по праву крови Лесу принадлежит. Тут другие правила, голубчик. Тот, кто в Лесу оказался, а к Лесу отношения не имеет, тот и вторая жертва.
Я застыла, а Максим смачно выругался. Его руки на моих плечах сжались так сильно, что наверняка оставили после себя синяки, но я даже внимания на это не обратила.
– Это что… – голос от испуга сел, и скрипел не хуже, чем у стопятидесятилетнего Кожемяки, – это что, я что ли?
Я задрожала.
– Понятно теперь, зачем ты была ему нужна, – сквозь зубы процедил сосед.
Господи. Я-то думала, он меня похитил только ради того, чтобы Васю свою драгоценную развлечь. Чтобы не скучно ей было. Ну или, на худой конец, все-таки надеялся, что я окажусь Хранительницей, а тут вот какие дела, оказывается. Жертва? Жар-Птице?
– Живой не дамся, – всхлипнула я.
– Дык ты ему и мертвой сгодишься, – радостно оповестил нас Кожемяка.
Хранитель злобно цыкнул на дедушку и тот притих. А спустя минуту с его стороны вообще донесся тихий храп.
– Руслана, успокойся, – растерянно протянул Максим. – Я же обещал, что выведу тебя из Леса в целости и сохранности. Значит, выведу. Не паникуй.
– Я не паникую, – тут же соврала я.
Хранитель тяжело вздохнул и осторожно потянул меня вниз к лежанке. Уложил на бок, а сам лег рядом и снова обнял. Я почувствовала себя в теплом коконе и снова непроизвольно всхлипнула от шока. Максим ласково погладил меня по волосам и поцеловал в лоб.
– Как покойницу, – невесело прокомментировала.
Сосед раздраженно цыкнул, а я поспешно извинилась. Выводить и без того взбешенного новостями соседа еще сильнее не хотелось.
– Максим! – вдруг встрепенулась я, вспоминая, – ты же… ты же ранен был! Как твоя рана?
Тут же вспомнилось, как я активно брыкалась у Васи в комнате, и стало стыдно. Наверняка же Хранителю было тяжело меня удерживать, а вдруг рана вообще открылась?
– Нормально все, – фыркнул тот, укладывая меня обратно, – зажило как на собаке. Не переживай.
Я со вздохом легла обратно, подложив под голову сложенные руки. Пыталась в темноте разглядеть лицо Максима, но видела только его глаза, что едва заметно блестели в тусклом свете. Кажется, тот в свою очередь тоже пытался меня рассматривать.
– Как вы сюда попали? – я говорила шепотом. Кожемяка спал, начиная похрапывать все сильнее. – Расскажи мне, что случилось.
– Да ничего особенного, – пожал плечами Максим. – Ты же знаешь, подобраться к замку мы не могли, со всех сторон куча охраны. Поэтому решили подождать, пока соберутся другие Хранители. Когда шестерых, вместе со мной, собрали, решили попробовать рассеять стену. Получилось. Причем так хорошо, что брешь никто из ведьм не заметил.
– А почему Кощей один сбежал?
– Сапоги-скороходы только одни на весь лес. Меня Иван не тронет, пока по крайней мере – ему хранители нужны. А Кощея он ненавидит. Убил бы на месте.
Я понятливо кивнула. Ветер в темнице завывал со страшной силой, мешаясь с храпом Кожемяки. Я спиной чувствовала холод каменной стены, позади, хоть и лежала на расстоянии нескольких сантиметров от нее. Только тепло Максима согревало и успокаивало. Несмотря на всю ситуацию, я даже мысленно не могла описать себе, насколько была рада тому, что он находился рядом, и что закончился весь этот ужас с приворотным зельем.
Когда Хранитель задремал, крепко прижав меня к себе, я начала все отчетливее вспоминать, что творила все эти дни в замке Царевича, и ужасалась собственной глупости. Вот уж точно магия! Как так могло получится, что я заранее знала, что у Ивана есть это чертово зелье, но все равно утверждала, что не было никакого колдовства? Меня вообще начинало преследовать жуткое чувство, что на время действия приворотного зелья в меня просто вселился кто-то чужой. Слава Богу, заклятие снять удалось, потому что иначе я, наверное, сошла бы с ума.
Кажется, я тоже задремала, пригревшись рядом с мерно сопящим Максимом. Жалась в него, будто в большую уютную подушку и провалилась в сон. Лежать на настиле было ужасно жестко, поэтому сон принес больше мучения, чем отдыха. Я извозилась на одном месте, а от каждого звука вздрагивала с ужасом, при этом не в силах проснуться до конца.
Когда где-то совсем рядом раздался громкий звон, как будто что-то тяжелое и железное упало на пол, я вздрогнула и подскочила на месте.
– Ты чего? – сонно просипел Максим.
– Тщ-щ-щ, – оборвала его я.
Храпа Кожемяки слышно уже не было, но странные шорохи, будто кто-то скребся о стену, раздавались совершенно с другого угла. Скрежет становился все отчётливее, а у меня от страха свело мышцы.
– Максим, – испуганно сглотнула я, – ты слышишь?
На этот раз уже Хранитель на меня шикнул. Парень тоже слышал странные звуки, но сразу пугаться не стал.
– Крысы? – предположил он.
Я испуганно сглотнула. Почему-то наличие крупных представителей грызунов меня бы сейчас не испугало. Всю жизнь их боялась, но была бы даже рада, окажись это обычная крыса. Интуиция подсказывала, что все тут не так просто, и источником шорохов может быть что-то пострашнее.
– Где, кр-р-р-рысы? – неожиданно раздался смутно знакомый голос.
Я подскочила на месте и едва сдержала визг, но Максим вовремя прикрыл мне рот рукой.
– Васька? – недоверчиво переспросил он.
– Ва-а-а-ська, – мурлыкнул в ответ довольный котяра. В этот момент в темноте отчетливо появились два крупных светящихся зеленых глаза с вертикальными зрачками. И я эти глаза мгновенно узнала. Ученый Кот Яги и правда был здесь!
